Текст книги "Криминальная личность. Почему примерный семьянин может оказаться опасным преступником"

3. Влияние среды: это не оправдание преступления

«Это приятели втянули меня в магазинные кражи. На наркотики я подсел из-за друзей. Все мои знакомые так поступают. Я такой же подросток, как все». Это типичные заявления, которые я слышу во время бесед с юными преступниками. Они утверждают, что пошли на преступление, поскольку их вынудили, запугали или ввели в заблуждение. Они сообщают об этих вещах только после поимки, пытаясь избежать наказания. Аналогичной точки зрения придерживаются и многие из их родителей, объясняющие, что их ребенок в целом хороший парень, которого сбила с толку и испортила «дурная компания». В реальности дело обстоит совершенно иначе.

Многие специалисты утверждают, что общение с делинквентными сверстниками является «мощным фактором риска» вовлечения в преступность. Но это все равно что говорить о том, что, нырнув в воду, вымокнешь. В этих утверждениях нет ничего о причинно-следственной связи, зато они говорят очень многое о сознательном выборе. «Мы типа находим друг друга», – заметил один несовершеннолетний правонарушитель. Преступники отыскивают друг друга для достижения собственных целей. Подобно радарам, они находят в своем окружении близких по интересам людей. В преступность не вовлекаются вопреки своей воле. Если в целом ответственный юноша обнаруживает, что по ошибке связался с нехорошим человеком, он, скорее всего, выйдет из положения, полностью прекратив общение с ним.

Нельзя отрицать, что влияние среды присутствует в жизни человека практически с рождения и до могилы. Мы испытываем воздействие окружающих, особенно сверстников, и в детсадовских группах, и во взрослой жизни. В любой средней школе существуют группировки и социальные группы: ботаны, фанаты, качки, пижоны и так далее. Главный вопрос – кого ребенок выбирает себе в друзья.

И в городах, и в сельской местности дети собираются в группы по интересам. Знакомясь с новыми людьми и находя новые увлечения, они занимаются спортом, участвуют в религиозных объединениях, общественных движениях и школьных кружках. В ходе этого процесса социализации дети учатся сотрудничеству, состязательности, коллективной ответственности и самоконтролю. Но там, где сознательные дети открывают для себя возможности для получения удовольствия и личностного роста, делинквентный ребенок испытывает сверлящее беспокойство и нарастающую скуку. Некоторые делинквентные дети отказываются участвовать в любых организациях. Другие вступают в них, но быстро бросают занятия. Их возмущает необходимость выполнять требования других. Один мальчик так объяснил, почему он вышел из бойскаутов: «Мне не нравится выслушивать от взрослых, что я должен делать». Он заявил: «Я не чувствовал себя частью команды. Я бросил это дело просто потому, что мне не понравилось». Подобные ему молодые люди выходят из организаций, потому что не получают поощрения, которого, как они считают, заслуживают. Они неизменно вступают в конфликты с тренерами, вожатыми и прочими руководителями. Сознательный ребенок может бросить занятия из-за растущего разочарования, или потому, что считает себя не соответствующим требованиям, или из-за более интересного увлечения. Делинквентный ребенок винит в своем уходе саму организацию, ее руководителя или других участников. Ему нужно немедленное признание, но он не хочет делать ничего, чтобы его заслужить.

В самом раннем детстве ребенок не делит окружающих на хороших и плохих. Но понимание, кто из детей послушен, а кто создает проблемы, появляется у него достаточно рано. Делинквентного ребенка будто магнитом тянет к таким же дерзким и своенравным, как он сам. Его влечет к «рисковым» детишкам, которые делают то, что им не положено делать. Чтобы добиться признания в их кругу, он должен продемонстрировать, что крут и заслуживает доверия. Он подражает им в одежде и манере речи, неотступно следует за ними и выполняет любые их просьбы. Со временем его начинают считать уже не примазавшимся, а своим в доску. Ребенок с преступными наклонностями питает полнейшее презрение к сознательным мальчикам и девочкам. Я помню, с каким пренебрежением отозвался о них один пятнадцатилетний подросток: «Школота мелкая, пижончики в своих рубашечках с крокодильчиком. Я-то не из этих дурацких пижонов». Казалось бы, в этом заявлении нет ничего предосудительного. Но с кем он хочет быть заодно? С прогульщиками, наркоманами и магазинными воришками. Другой подросток презрительно заметил о своем брате: «Ходить в школу, из школы домой уроки делать, потом с родителями сидеть. Как собачка на поводке». Он отвергал своих конформных одноклассников и тянулся к ребятам постарше, чьим основным занятием было «тусоваться».

Распространенное выражение «тусоваться» не обязательно содержит негативные коннотации. Но если делинквентный подросток несколько более конкретно расскажет о том, чем занимается его тусовка, то окажется, что ничего хорошего там нет. Под тусовкой будет подразумеваться компания приятелей, к которым его родители отнеслись бы неодобрительно, если бы знали о них.

Алан и его родители появились у меня по рекомендации их адвоката. Большую часть своего свободного времени этот подросток проводил в компании нескольких приятелей. Пока родители были на работе, парни занимались у него дома сексом с девочками подросткового возраста и снимали это на видео. Узнав об этом, бойфренд одной из девочек решил отомстить и пожаловался школьному психологу. В результате юноши оказались перед лицом уголовного обвинения. Алан не видел ничего плохого в том, что они делали, и объяснял это тем, что они «подростки как подростки». Это были не единственные последствия его тусовки. Алан часто прогуливал уроки и целые учебные дни, в результате его успеваемость резко упала. Иногда ему удавалось оправдать это убедительными историями о больной матери, которая понятия не имела о большей части его прогулов. Полезными делами Алан почти не занимался – в основном он выпивал с друзьями и играл в видеоигры.

Сознательные молодые люди тоже «тусуются». Но если заснять на видео занятия и разговоры двух разных компаний, разительный контраст будет налицо. Проблема не в том, что подростки собираются вместе, а в том, что они делают после этого. В торговом центре большинство обычных ребят тратят карманные или заработанные деньги, разглядывают витрины и обмениваются сплетнями о личной жизни и школьных делах. Делинквентные же подростки слоняются по магазинам в поисках того, что можно стащить. Еще они могут привлекать к себе внимание разными деструктивными способами: затевают драки, отпускают провокационные замечания в адрес проходящих мимо девушек, подначивают других ребят.

Если оба родителя работают, им подчас бывает затруднительно познакомиться с друзьями своего ребенка. Тем не менее большинство родителей старается разговаривать с детьми о том, чем те занимаются, куда ходят и с кем дружат. Они просят детей знакомить их со своими друзьями, чтобы получить общее представление о них. Делинквентные дети скрывают своих друзей именно потому, что понимают, на какую родительскую реакцию стоит рассчитывать. Многие родители говорили мне, что просили сыновей и дочерей приводить друзей к себе. «Я так старалась сделать наш дом местом, куда он с удовольствием будет приходить вместе с друзьями. Но он всегда куда-то уходит. И они никогда к нам не приходят», – сказала одна из матерей.

Преступления делинквентного подростка становятся все более частыми, дерзкими и серьезными. Окружающие не втягивают его в преступные занятия, и он уже не нуждается в их идеях. Он мысленно прокручивает самые разнообразные схемы и выбирает из них самые интересные и осуществимые. При всем изобилии собственных идей он с интересом относится к чужим. Чем больше сходит ему с рук, тем больше он смелеет. Его правонарушения начинаются в самом раннем возрасте и обычно выглядят незначительными. По пути домой бабушка заметила, что на заднем сиденье Сэнди играет с машинкой, которой у него не было, когда они отправлялись по магазинам. Она развернула свою машину, вернулась в магазин и повела Сэнди к менеджеру возвращать украденную игрушку. Разумеется, маленьким детям случается выходить из магазина с неоплаченными игрушками. Однако они редко поступают так повторно после того, как их за это наказали. Сэнди же это вовсе не смутило. Он сделал вывод, что нужно быть внимательнее и не попадаться. Кражи недорогих игрушек были только началом – за этим последовало воровство денег у родителей, а затем, в подростковом возрасте, магазинные кражи DVD для последующей перепродажи, которые он совершал в составе группы сверстников. Помимо этого, они в массовом порядке резали шины и взломали сотни автомобилей. Им очень нравилось запугивать пожилых людей анонимными телефонными звонками. Обо всем этом я узнал от самого Сэнди, которого обследовал по просьбе администрации исправительной колонии для несовершеннолетних. И кто знает, сколько других правонарушений он утаил?

Родители, педагоги и все остальные, кто полагает, что хорошо знает таких мальчиков и девочек, находятся в полном неведении относительно их тайной жизни. Увидев запечатленную на пленку их повседневную жизнь, они были бы ошеломлены количеством, разнообразием и серьезностью совершаемых преступлений.

В десятилетнем возрасте Джонас увлекся огнем. Он сжигал муравьев на подъездной дорожке к дому. Смочив стрелы в растворителе, он поджигал их и расстреливал бочки с дождевой водой. Он научился делать и взрывать бомбочки из баллонов с аэрозолем. Он признался, что у него было с десяток зажигалок, одной из которых он поджег улей, чтобы посмотреть, что будет. Джонас воровал деньги у родителей, занимался телефонным хулиганством и часто прогуливал школу. Как-то раз они с приятелем нашли валявшуюся на земле чековую книжку. До этого Джонас и понятия не имел, как выписывать чеки, но очень быстро научился, наслушавшись рассказов приятеля о том, «сколько классных вещей можно было бы заполучить». И выписал липовый чек на добрую сотню долларов за покупку фейерверков.

Как и многие другие делинквентные дети, Джонас водил дружбу с ребятами постарше. «Некоторые из них наделали кучу плохих вещей. Некоторые выглядят злобными головорезами, но на самом деле они не такие», – признался он. Джонас не только занимался вандализмом, воровством, подделкой документов и разбоями совместно с другими подростками, но еще и совершал сексуальные преступления в одиночку. Он разделся перед одной женщиной на велосипедной дорожке и регулярно стоял голым в окне своего дома. Он тайком пробрался в кладовку рядом с женской душевой, чтобы подглядывать через дверную щелку. В бассейне он неприлично пристал к маленькой девочке. Другую девочку он заставил раздеться и начал ее лапать, за что был арестован. «У меня то и дело какой-то полный отстой случается. Не везет мне!» – сказал Джонас в беседе со мной. Он винил своих приятелей в том, что они повели его по скользкой дорожке.

Делинквентный подросток хочет выглядеть непобедимым перед своими сверстниками. Но при этом такой ребенок также изо всех сил борется с сильными страхами, которые отчаянно пытается скрывать. Страх темноты, высоты, воды и молнии сохраняется в подростковом, а иногда и во взрослом возрасте. Кроме того, этих детей мучают опасения по поводу собственного организма. Они преувеличивают значение любой болячки, часто для того, чтобы уклониться от выполнения какой-то обязанности. Однако физические страдания не заставляют их идти к врачу – они боятся, что он причинит еще более сильную боль. В результате незначительное недомогание, оставшееся без внимания врачей, может привести к инфекции или настоящему хроническому заболеванию. Этим молодым людям свойственно испытывать беспокойство по поводу своего роста, веса и физической привлекательности. Некоторые настолько озабочены размером своего пениса, что не ходят на уроки физкультуры, чтобы не раздеваться. Зациклившись на своей физической силе, некоторые часами не вылезают из спортивного зала, отнюдь не отличаясь похожим прилежанием в учебе или в работе.

Имидж – это все. Эти молодые люди создают себе «славу» манерой разговора, стилем одежды и занятиями, в которые вовлечены. Речь делинквентного подростка пронизана нецензурщиной и уличным жаргоном. Даже в самом юном возрасте делинквентный ребенок принимает пари от окружающих, чтобы доказать, что он не трус. Такие малолетки могут доказывать свою храбрость, прыгая с большой высоты, скатываясь на скейтах по лестничным ступенькам, катаясь на самых страшных американских горках, проезжая на велосипедах по чужим клумбам или соревнуясь, кто больше украдет конфет из магазина. И в играх на городских пустырях, и в спортивных матчах они ведут себя грубо и нечестно. Они доказывают друг другу свою физическую выносливость, втыкая в руки булавки или прижигая их сигаретами. Никаких слез – они показывают, что способны выдержать любую боль.

Деструктивно настроенные дети способны делать своим орудием самые разнообразные предметы. Автомобиль расширяет возможности любого подростка, достигшего водительского возраста. Подростки видят в «тачке» меньшую зависимость от родителей в плане своих перемещений. Они могут лихачить, чтобы произвести впечатление на друзей. Некоторые пользуются преимуществами такой новой свободы, чтобы ездить в места, которые категорически не одобрили бы их родители. Увлеченность автомашинами характерна для многих подростков, но то, что делают с машиной малолетние правонарушители, выходит за любые рамки и не имеет ничего общего с давлением среды. Многим из них настолько не терпится сесть за руль, что они делают это еще до получения водительских прав. Либо им разрешают «порулить» их приятели, либо они «заимствуют» машину у родителей. Машина превращается в своего рода оружие, и подросток ведет ее так, будто он один на дороге. При наличии автомобиля территория криминальной деятельности расширяется. Парни из городских трущоб получают возможность приезжать в более зажиточные районы, а парни из богатых пригородов могут контактировать с жителями бедных кварталов.

Тусовка с другими делинквентными детьми всегда чревата поимкой, судом и лишением свободы. Возможны и еще более серьезные непредвиденные последствия. Для Марка таким последствием стала смерть его лучшего друга. Он утверждал, что это была случайность, но, поскольку выжил только он, это была всего-навсего его собственная версия случившегося. Марк терпеть не мог школу и отказывался выполнять домашние задания. Отец часто наказывал его запретом выходить из дому, чтобы заставить сосредоточиться на учебе. Но поскольку отец редко бывал дома, чтобы проследить за соблюдением ограничений, Марк сбегал или приглашал приятелей к себе, что ему было категорически запрещено. Касаясь «дурного влияния друзей», о котором говорил его отец, Марк сказал мне на обследовании: «Он не может удержать меня от общения с ними». И продолжил: «Он бы сильно удивился, узнав, с какими ребятами я вожу компанию. Он и представить бы не мог, что я буду тусить с главными хулиганами школы». «Паре из них пришлось побывать в полиции за драки», – почти с гордостью заметил Марк. Он сказал это так, будто считал общение с полицией почетной наградой.

Марк хотел быть одним из «крутых пацанов». Присоединяться к ним его никто не заставлял, наоборот, он сам искал их общества. Относительно выбора друзей Марк сказал: «Они были другими. Я не считаю себя школотой и никогда ей не буду. Хулиганы были клевее. Они такие же, как я сам. Они не подчиняются родителям и разгуливают по ночам». Марк много «тусил» с приятелями, которые, как он выразился, «любили поприкалываться». Они задирали других ребят, делали непристойные телефонные звонки и подбрасывали фейерверки в чужие дворы. Он вспоминал, как забрасывал шариками с водой детей, которые ему не нравились. Пообещав отомстить обидевшему его подростку, он нашел и разломал дом на дереве, который тот долго и старательно строил. Марк признавал, что участвовал в драках, но оправдывался тем, что всегда только оборонялся.

Должен заметить, что для таких детей, как Марк, очень характерно рассказывать взрослым, что драки затевают не они. Якобы их втягивают в них сверстники, которые дерутся с «плохими». Или же они ввязываются в драку, после чего добродетельно утверждают, что защищали друга. Акцент всегда делается на том, что драку затеял кто-то еще. «Я не считаю себя драчуном», – сказал мне один мальчик. Тем не менее в девятилетнем возрасте его временно исключили из школы за то, что он очень сильно ударил другого ученика о стену, раскроив ему спину. Признав это, он начал хвастаться, что дерется «чисто для развлечения», заявив, что сам не затевает драк. Другой подросток признал, что участвовал в десятках драк. Он объяснил это так: «Я не буду стоять сложа руки и смотреть, как меня обижают. Я постою за свои права и буду защищаться. Я же не буду вести себя как маменькин сынок, иначе все друзья обзовут меня слабаком».

Продолжая настаивать на том, что он дерется только в вынужденных обстоятельствах, Марк в конце концов признался, что драться ему нравится и что, занимаясь боевыми искусствами, он узнал, как «блокировать чувство боли». Увлечение Марка оружием заставило его штудировать специализированную литературу и журналы. Он коллекционировал игрушечных солдатиков и вооружение и регулярно посещал армейские магазины, где приобрел форменную одежду, нашивки, противогаз, каску и прочее военное снаряжение. В девять лет у него было пневматическое ружье, а в двенадцать – винтовка 22-го калибра, из которой ему разрешалось стрелять по мишеням в гостях у дяди. Отец держал эту винтовку и пистолет в шкафу и запрещал Марку прикасаться к любому оружию в свое отсутствие. Отцовские предупреждения и запреты Марк игнорировал. В обмен на обязательство хранить в тайне свои визиты к нему Марк разрешал приходившим в гости приятелям подержать в руках оружие, которое доставал из шкафа. Однажды Марк наставил пистолет на зашедших потусить приятелей. Рассказав, что они устроили в доме бардак и обижали его собаку, Марк пояснил: «Мне никак не удавалось сдерживать их. Я объяснял им, что всему есть предел, но они не слушали. Я-то думал, они мне друзья. Раньше они ко мне тоже заходили и ничего плохого не было». Он уверял, что схватился за пистолет, потому что «это был единственный способ их сдержать».

В тот трагический день в гости к Марку зашел и его лучший друг, который видел это оружие уже много раз. Марк утверждал, что этот мальчик «манипулировал» им, постоянно упрашивая дать подержать в руках пистолет. В полной уверенности, что пистолет не заряжен, он дал его этому мальчику, после чего тот решил поиграть в игру «Не подходи, убью!». «Я схватился за пистолет, чтобы отнять его, и совершенно случайно нажал на курок», – сказал Марк. Описав, чем все закончилось, он с ледяным бесстрастием сказал мне: «Отчасти он сам виноват в своей смерти».

Родители и педагоги таких детей, как Марк, относят их выбор друзей на счет заниженной самооценки, которая является результатом неспособности вписаться в более традиционные социальные круги. И действительно, многие подростки полагают, что они «не вписываются», поскольку испытывают проблемы с общением или плохо учатся в школе. Сравнивая себя со своими более успешными сверстниками, некоторые из них осознают себя изгоями. Больше всего на свете им хотелось бы стать частью мейнстрима. Многие находят способы компенсировать социальные или учебные трудности, находя личные увлечения или участвуя в делах, где могут себя проявить. Но убежденность Марка в том, что он особенный, шла не от ощущения ущербности. Напротив, он презирал большинство своих сверстников. Он глумился над «чахлыми зубрилами» и школьниками-приспособленцами. В разговоре со мной после его ареста Марк признал, что у него не было близких друзей.

Рассмотрим ситуацию, в которой ребенок, казалось бы, сбился с пути из-за своего слабоволия и подчиненного положения. Познакомившись с Ларри в школе, Рональд сразу же стал тянуться к нему, хотя ему было трудно объяснить, почему именно. «Не знаю, что заставляет одного человека понравиться другому. Мы просто думали одинаково», – сказал он мне. Он пояснил, что Ларри не только внушал ему доверие, но и выглядел человеком, который сделает его «лучше». Ларри учил его, как «быть крутым и лучше одеваться». Рональд не захотел углубляться в детали, сказав: «Мне не очень удобно об этом рассказывать, не хочу злоупотреблять доверием». Постепенно Рональд стал менее сдержанным и более подробно рассказывал об их взаимоотношениях. Ларри всячески льстил Рональду и время от времени платил ему за услуги. Так, он заплатил ему за написание экзаменационной работы. В ответ на мое замечание о том, что он получил плату за обман, Рональд тщеславно возразил: «Но ведь лучше меня никто не смог бы написать». Взамен Ларри потребовал, чтобы Рональд платил за то, что он его подвозит. Просьбы о деньгах продолжились, и Рональд платил за автозапчасти, еду и бензин. Однажды Рональд отказался дать деньги на заправку и Ларри пригрозил высадить его на полдороге. Иногда Рональд оставался у Ларри в гостях с ночевкой, но говорил родителям, что заночует у другого юноши. Оставшиеся без надзора молодые люди ночами напролет слушали музыку, пили винные коктейли или пиво и курили марихуану, купленную на карманные деньги или мелкие заработки Рональда. Вскоре он дал Ларри ключи от своего дома, который по будням обычно пустовал, поскольку оба родителя работали. Там Ларри не отказывал себе в спиртном из бара, баловался с дорогим фотооборудованием и занимался сексом с подружкой в одной из спален.

Мать Рональда не одобряла дружбу сына с этим парнем, которого считала манипулятором и разлагающим элементом. Она чувствовала, что ее сын полностью подчинен Ларри и в их дружбе нет ничего позитивного. На вопрос о точке зрения его матери Рональд отрезал: «Она слишком много выдумывает». И добавил, что Ларри она и в глаза никогда не видела. Разумеется, так оно и было, поскольку Рональд и близко не подпускал Ларри к родителям.

В ходе наших бесед Рональд признавал, что попал под полный контроль своего приятеля, но воспринимал это без какого-либо беспокойства, отмечая, что в любом случае получает удовольствие. «Он клевый», – говорил Рональд, как будто это все объясняло.

Был ли Рональд просто неуверенным в себе, слабовольным и легковнушаемым мальчиком, которого очень просто сбить с пути истинного? Из сотен своих товарищей по школе и множества соседских ребят Рональда потянуло именно к этому подростку. Ларри не принуждал Рональда дружить с ним. Ларри открыл Рональду мир, который тот был готов с радостью принять, мир намного более увлекательный, чем относительно прозаичное и рутинное существование большинства сверстников. Рональд находил своего приятеля все более и более интересным по мере того, как узнавал о его криминальных делишках: перепродаже пива малолетним, участии в торговле наркотиками и многочисленных кражах.

Преступники считают себя главными, а ни в коем случае не подчиненными. Допущение о том, что он может легко поддаться влиянию окружающих, полностью противоречит представлению преступника о себе. Он восприимчив к тому, что его возбуждает и раздувает его самомнение. К конкретному преступлению, уже вызревшему в его голове, его может побудить любой импульс со стороны. Внушаемость человека определяется тем, что для него важно. Это относится и к сознательным людям, и к преступникам. Ответственный коммерсант не станет заниматься мошенничеством, какие бы огромные прибыли оно ни сулило. Недобросовестный бизнесмен вполне способен совершить предложенное ему жульничество, если считает, что он обогатится на нем. Словом, преступник открыт для любых предложений, сулящих то, чего он хочет.

Любого молодого человека окружает масса соблазнов: дорогая кожаная куртка, айфон, айпад, ключи в замке зажигания незапертого спорткара, алкоголь в родительском винном шкафу. Давление среды не вынуждает молодежь совершать преступления. Сознательные юноши и девушки не прикасаются к тому, что им не принадлежит. Если их понуждают сделать нечто противное их представлениям о добре и зле, они предпочитают отойти в сторону. Если по воле случая во всех отношениях сознательный молодой человек совершает ошибку и поддается соблазну, осознав это, он испытывает настолько сильные угрызения совести (даже если его правонарушение остается необнаруженным), что вряд ли повторит такой поступок. Напротив, начинающий преступник не сожалеет о своем преступлении. Он огорчается лишь тому, что его поймали, и твердо решает впредь не попадаться.

В процессе наших бесед Рональду постепенно стало ясно, что Ларри вовсе не был ему другом. «Мне так трудно поддерживать дружбу. Я не понимаю, каким людям действительно нравлюсь», – сказал Рональд. «Не знаю, как мне быть с человеческими взаимоотношениями. Я их разрушаю. Я – одиночка», – резюмировал он.

Многих молодых людей, совершивших массовые расстрелы, впоследствии характеризовали как «одиночек». Выдвигались предположения, что они мстили сверстникам, которые изгнали их из своей среды за непохожесть на остальных. Но часто оказывалось, что их чурались именно потому, что они внушали беспокойство и страх. В марте 2005 года шестнадцатилетний Джефф Уайз устроил массовый расстрел в школе небольшого миннесотского городка, убив пятерых учеников, охранника и учителя, после чего покончил с собой. В статье в The New York Times приводилось высказывание Уайза: «У меня есть друзья, но в целом я одиночка внутри группы одиночек. Я выключен из всего, чем бы они ни занимались»[43]43
  «Signs of Danger Were Missed in a Troubled Teenager’s Life», New York Times, March 24, 2005, A1.


[Закрыть]. Маловероятно, чтобы такая манера поведения привлекала к Уайзу друзей. Он «бродил по округе в одиночестве, вырядившись готом» – с подведенными глазами и в черном плаще до пят. Соученикам он показывал в своем блокноте «старательно выполненные рисунки, на которых были изображены человеческие головы с пулевыми отверстиями и полуживые люди с пустыми глазницами». Он также выложил в интернете рассказ, в котором школьному охраннику «вырвали горло, и на его месте образовалось кровавое месиво». Я упоминаю об этом, чтобы подчеркнуть, что некоторые виновники ужасающих преступлений были одиночками не по вине окружающих, а именно потому, что их поведение производило отталкивающее впечатление на других людей. Эрик Харрис и Дилан Клиболд, совершившие в 1999 году печально знаменитое массовое убийство в школе «Колумбайн», всегда вели себя вопреки общепринятым нормам. Они были известны странной манерой одеваться и нелепыми выходками. Они демонстрировали свое глубокое отвращение к отдельным категориям учеников. В одном из общенациональных журналов рассказывалось, что они составили «перечень ненавистных им групп населения», куда вошли «ниггеры, латиносы, жиды»[44]44
  «The Columbine Tapes», Time, December 20, 1999, 40–41.


[Закрыть]. Подобные индивиды гордятся своим отличием от всех остальных, к которым не испытывают ничего, кроме презрения.

В 2012 году Джеймс Холмс открыл стрельбу в кинотеатре города Орора, штат Колорадо, убив двенадцать и ранив пятьдесят девять человек. В прессе сообщалось, что этот 24-летний мужчина был человеком, который, подобно другим массовым убийцам, отталкивал окружающих своей замкнутостью. В The New York Times о нем писали как о человеке, «шедшем по жизни в одиночестве… не проявлявшем интереса к людям вокруг себя… и настолько молчаливом, что временами казалось, будто он нем»[45]45
  «Before Gunfire, Hints of ‘Bad News,’ ” nytimes.com, August 26, 2012.


[Закрыть].

После исключения из школы за неоднократные нарушения дисциплины и угрозу ножом одному из учеников пятнадцатилетнего Тоби направили проходить курс психологической помощи для обучения социальным навыкам. Его психолог говорила, что в самом начале прохождения курса Тоби был «в полном неведении относительно того, как ладить с товарищами по группе». По ее словам, несмотря на безусловную поддержку со стороны других членов группы, он «сыпал оскорблениями и исходил неприемлемой злобой» в их адрес. По ее наблюдениям, этот юноша «явно укрепился в мысли о том, что отвергнут сверстниками». Кроме того, Тоби противопоставлял себя инструкторам. Когда его просили выполнить учебное задание или сделать уборку, он взрывался яростными ругательствами и угрозами. По прошествии времени преподаватели курса решили, что Тоби «сделал большие успехи» в отношениях со сверстниками. Через год после окончания курса родители Тоби обратились ко мне за консультацией. Они не понимали, как справиться с тревожащим их поведением сына. Они считали, что Тоби ни в коей мере не стал лучше ладить ни с ними, ни с кем-либо еще. Тоби оставался одиночкой. О своих соучениках он отзывался презрительно: «В моей школе вообще нет ни одного нормального человека. У всех эмоциональные проблемы». Он говорил о своем интересе к массовым убийцам и критиковал «вашингтонских снайперов» только за то, что «они не давали людям шанса защититься или сбежать». Он признался, что ему «раньше нравились нацисты, потому что они убили много народу». В беседе со мной он объяснил свой глубокий интерес к книгам с подробностями убийств и кровавых расправ так: «Ведь интересно же узнать, какими способами одни люди убивают других». С письменного согласия родителей Тоби я передал эту информацию новому психотерапевту их сына.

В противоположность отталкивающим и пугающим личностям, некоторые преступники общительны и обаятельны. Благодаря этим привлекательным чертам они завлекают людей в свои сети, используют их, а подчас и уничтожают. В статье в журнале Vanity Fair, озаглавленной «Истоки зла», говорится, что серийный убийца Тед Банди поддерживал имидж «милого подростка», впоследствии ставшего вице-президентом молодежной организации методистской церкви, а затем «восходящей звездой Республиканской партии штата»[46]46
  «The Roots of Evil», Vanity Fair, May 1989, 142–49, 188–98.


[Закрыть]. Скрывая темные стороны своей личности, он «разоружал» окружающих и успешно «заманивал самых красивых и умных студенток на встречу с их смертью».

Юные и взрослые преступники так или иначе остаются одиночками, независимо от того, выглядят они жутковатыми, как Уайз, или привлекательными, как Банди. Они не подпускают других людей слишком близко, потому что им есть что скрывать. Они полностью сосредоточены на самих себе и не имеют представления о взаимности и эмпатии, необходимых для создания отношений с окружающими. Любви, доверию, верности и дружбе нет места в их жизнях.

Грант вышел из тюрьмы и вернулся домой. К негодованию жены, он не стал искать работу, а отправился на улицы разыскивать дружков, которых давно не видел. Жена спрашивала его, где были эти так называемые друзья, когда он сидел. Разве они навещали его? Разве предлагали помочь ей или детям? На самом деле это были никакие не друзья.