Текст книги "Ледяная синева"

Глава пятая

Еще одна попытка заговорить с Тихоном на интересующую полковника тему была прервана на полуслове самим Мирским. Увы, но впечатления от столичной жизни, похоже, надолго вывели парнишку из вменяемого состояния. Он настолько обалдел от увиденного, что только головой вертел, и лишь изредка спрашивал: настоящее или голограмма то, что проносится над ними или возносится по сторонам от пешеходной дорожки.

Праздничная суета и безделье вывело в простор над городом летательные аппараты всех видов и типов, не запрещенных к эксплуатации. Поскольку в следующем месяце должен проходить ежегодный слет конструкторов авиатехники, как кустарей-одиночек, так и ведущих брендов, пользуясь тем, что по случаю празднеств воздушное пространство закрыли для большегрузов, сегодня в небе парило все, что только можно оторвать от земли.

И описать это зрелище нельзя – только увидеть… Глядя на выражение глубочайшего обалдения, намертво запечатленное на лице Тихона, Мирский вспомнил старый анекдот.

Абориген из Сахары[5]5
  Планета в системе Южной черепахи, знаменитая неисчислимыми залежами изумрудов и отсутствием открытых водоемов.


[Закрыть] спрашивает у торгового представителя: «Ты можешь описать море?» «О, это очень просто, – отвечает тот. – Просто представь себе много воды». «Ведро?..» «Да нет же, намного больше!» «Неужели целая бочка?» – недоверчиво переспрашивает сахаровец.

Смешно, но, увы, правда. Давно доказано наукой, что человек не в состоянии вообразить ничего, кроме увиденного. Любые абстракции, фантазии, чудовища воспаленного сознания – все монтируется из набора образов, фигур и линий, хотя бы один раз запечатленных глазом.

Есть, правда, гипотеза, утверждающая, что в самых сложных случаях в ход идет генная память. Но и она не выходит за рамки общей теории. Пусть информация поступила даже от самого далекого предка, но и ее тот не придумал, а видел.

Ну, как бы то ни было, Тихону отцовская память не помогла. Несмотря на то что секунд-майор фон Виден на Эдеме бывал не один десяток раз, сын его рассматривал столицу Империи, как абитуриент тренажер пилота-испытателя.

С приходом на стадион ситуация лишь усугубилась. Обычно голограммы матчей чемпионата и Кубка транслировались онлайн на всех спортивных площадках Империи. Так что трибуны Центрального стадиона заполнялись редко, и только матчи за звание абсолютного чемпиона шли в записи, с задержкой в шесть часов, относительно Эдема. Что, учитывая невероятные ставки в тотализаторе, и без того подогревало интерес к матчу. И сегодняшняя встреча не стала исключением, все места, даже стоячие, были распроданы задолго до игры.

Если б не Вовка Образцов, директор Центральной арены, в юности – лопоухий сосед по двору, Мирский смотрел бы футбол по домашнему или дворовому виому[6]6
  Тип телевизора с эффектом присутствия.


[Закрыть].

Триста тысяч! В то время, как все население Земляники никогда не превышало четырех с половиной миллионов. А в самых крупных поселениях планеты – административном центре и главном космопорту – проживало сто шестьдесят и восемьдесят пять тысяч обслуживающего персонала и членов их семей соответственно.

Тихону на какой-то миг показалось, что все это невероятное скопление людей одним мощным вдохом истребит весь кислород, и парень даже ощутил легкий приступ удушья и головокружения.

– Эй, эй… – забеспокоился Мирский, видя, как Тихон побледнел. – Что случилось?

– Не знаю… – честно ответил тот. – Душновато…

– Понятно… – сообразил полковник. – На, надень…

Он выудил из нагрудного кармана гавайки плоскую полупрозрачную ленту, развернувшуюся в обруч. Больше всего она напоминала стильные солнцезащитные очки. Свет глаза не слепил, но Тихон послушался и от удивления мотнул головой. Потом сдвинул ленту на лоб, поморгал и снова насунул на глаза. Очки оказались «волшебными». Каким-то образом улавливая сигналы мозга и фильтруя избыточную информацию. И как только парень надел их – трибуны тут же опустели. Процентов на девяносто. Оставшееся количество болельщиков не вызывало ощущения когнитивного диссонанса даже у провинциала.

– Полегчало? – уточнил Мирский. Дождался кивка и закончил фразу: – Вот и славно. Я ношу их с собой, чтоб уединиться, если надо что-то срочно обдумать, а обстановка не благоприятствует. Помогает сосредоточиться на главном.

– Спасибо…

Ну, а дальше начался матч, и стало вообще не до разговоров.

«Пермяки» с первых же минут доказали, что их выход в полуфинал не прихоть фортуны, а вполне заслуженный результат. Команда находилась на таком пике спортивной формы, что даже не верилось. На их фоне прославленные столичные асы казались дворовой командой, невесть каким образом затеявшие состязание с профессиональным клубом. От разгромного счета «Атлетик» спасала только виртуозная игра Андрея Яковлева – лучшего голкипера всех времен и народов. Он то и дело парировал мячи, казалось бы, в самых безнадежных случаях. Но и он был всего лишь человек, а не бог.

Уже на пятнадцатой минуте Садырин открыл счет, а еще через десять минут провел второй гол, сняв мяч с головы защитника при подаче углового. Используя запрет полевым игрокам ловить мяч руками в штрафной площадке.

Когда команды ушли на перерыв, Мирский все же улучил момент и спросил у Тихона:

– Расскажи еще раз о письме, в котором отец советует тебе поступить в наше училище. И почему ты уверен, что оно пришло именно от него?

– «Посчитай до десяти…»

– Да, я помню эту поговорку. Но ее многие знали. В нашем отряде она была даже какое-то время своеобразным паролем. Вроде опознавательного знака «свой-чужой»…

Мирский договорил до конца и только теперь понял, что именно сказал. Вот же он, ответ! Лежит прямо на поверхности. И не надо никакой мистики. Ион всего лишь поручил кому-то из близких по Спас-отряду друзей закончить от его имени те дела, которые он сам не успел завершить. И за сыном приглядеть. А с Мирским напрямую связываться не стал, чтоб даже ненароком не скомпрометировать того, кому хотел вручить дальнейшую судьбу Тихона.

Так что над этой загадкой можно больше голову не ломать. Но ее решение, хоть и приоткрыло механизм происхождения, не пролило свет на содержание послания, полученного со спецпочтой. Как и не объяснило, куда делся отправитель? То есть, имея промежуточного исполнителя, уже не надо было состыковывать время казни фон Видена и последовавшую за этим активность «покойника».

А вот все остальное… Начиная от приговора и приведения его в исполнение – сплошной туман. На запросы Мирского соответствующие инстанции либо отмалчиваются, либо присылают маловразумительные отписки, ссылаясь на законы о ограничении доступа к информации, способной повредить имиджу частного лица. Так что из всех источников, а запросов было выслано больше дюжины, полковник так и не смог понять, за что именно судили Иона фон Видена. Где именно?.. Каким судом?.. И если он лицо частное, то почему окончательный приговор вынес военный трибунал?

А также, почему ни самим Ионом, ни его адвокатами не было подано прошение о помиловании или пересмотре дела в Верховный суд, в Сенат и, самое главное – лично государю. Каким бы ни было преступление фон Видена, ветеран Даль-разведки всегда мог рассчитывать на снисхождение императора. Хотя бы на замену смертной казни пожизненной ссылкой в одно из пограничных поселений или на сырьевую планету. Кто кроме монарха имел право поставить в решении суда формулу «Приговор окончательный, обжалованию не подлежит!»

Хорошо что парень привез с собой все документы, теперь можно будет показать их юристам и через них попробовать найти кончик той нитки, что позволит распутать клубок. И еще, к государю императору на прием записываться не с чем, а вот подать великому князю имя Иона фон Видена в списке необходимых для училища специалистов-преподавателей можно и нужно. Вариант беспроигрышный. О том, что Мирский понятия не имеет, что случилось с другом, он может поклясться и пройти проверку хоть полиграфом, хоть гипнозом, хоть сывороткой правды. Одни лишь слухи и ничего более, а профессионала такого уровня для подготовки курсантов с огнем поискать. Да и то не факт. И если уж в этой истории не разберется штаб Главнокомандующего, то…

Что в таком случае можно еще предпринять, Мирский не представлял. Могущественнее этого ведомства была только Небесная канцелярия.

* * *

По возвращению домой шок ожидал не только Тихона. Взглянув на вертящуюся перед зеркалами дочь, Евгений Константинович на какое-то время тоже остолбенел.

Даже совершенно не разбираясь в стилях и фасонах женских нарядов, нельзя было не оценить дизайнерскую находку в применении материи «хамелеон». Сама Анюта это придумала или вместе с матерью сочинили, но удивить первых своих зрителей им удалось с лихвой. И юноша, и зрелый мужчина обалдело хлопали глазами, и было похоже, что дар речи и прочую подвижность они приобретут еще не скоро.

В выпускное платье модельеры-конструкторы заложили по меньшей мере десять степеней независимости. Согласно которым, примерно каждую секунду оно немножко изменялось, проходя ряд моделей – от невероятно пышного бального платья, выкроенного в средневековом стиле, до легчайшего полупрозрачного летнего сарафанчика, больше похожего на эротичный пеньюар. И в тот миг, когда уже казалось, что по замыслу дизайнера одежда должна исчезнуть окончательно, цикл начинался с начала.

– И вот в этом… этом… – полковник Мирский впервые в жизни не смог найти подходящего по смыслу, но пристойного по форме слова. – Ты собираешься в школу?

– Не в школу, а на выпускной бал, папа… – уточнила девушка, супя бровки. – Если ты не забыл, то мне уже семнадцать! А еще ты не видел нарядов, в которых будут сегодня мои одноклассницы. Это самая целомудренная модель из всех, что я видела за весь день… Не веришь – спроси у мамы. Да чего там спрашивать… На, смотри, что мне Вика Задорожная скинула на коммуникатор.

Девушка прикоснулась к браслету, и рядом с ней возникла голограмма совершенно обнаженной девушки. То есть вообще безо всего. Даже без фигового листика.

– С ума сойти… – пробормотал Евгений Константинович. – Блин. Даже на пляже и в солярии больше прикрываются. Интересно, куда смотрит комитет по контролю нравственности, если в школу можно ходить нагишом?

– Это ты не туда смотришь, – насмешливо заметила Анастасия Павловна. – Иначе заметил бы, что перед тобой не тело Викуси, а комбинезон из эластика. Аня, хватит смущать мужчин, сделай как положено…

Девушка еще раз прикоснулась к браслету, и по фигуре ее школьной подруги заскользили разноцветные блики, затейливой игрой света сводя к абсолютному минимуму эффект наготы.

– О-хо-хо… – вздохнул полковник. – Куда мир катится? Насколько ж проще обстояли дела в наше время. Знакомился с девушкой там, где можно было оценить ее ум и образованность… Воспитание. И только после этого, если имел серьезные намерения, приглашал в бассейн. Чтобы увидеть, так сказать, товар лицом… А теперь… Не одежда, а сплошной обман и камуфляж.

– О, так это ты, оказывается, подошел угостить меня мороженым… на нудистском пляже… с целью оценить ум и образование? – еще веселее рассмеялась Анастасия Павловна. – И как, впечатлило… воспитание?

– А то ты не помнишь? Как я сам его все и слопал, чтоб хоть немного остудиться. А потом бегал за эскимо еще раз, потому что ты не сразу согласилась принять угощение… – улыбнулся в ответ полковник.

– Нудистский пляж? Это ж сколько вам было, если вы поженились в… Ого! Как много интересного узнаешь о родителях спустя двадцать лет… – засмеялась Аня, а потом капризно топнула ножкой. – Эй, я не поняла, это мой выпускной или чей? Мы вам не мешаем? А то, может, я с Тихоном пойду в школу, а вы оставайтесь дома? Мороженое в холодильнике… если что. Сама вчера заказывала.

– Цыц, пигалица! – пригрозила дочери Анна Павловна. – Послушаем, что ты своим детям через двадцать лет рассказывать будешь. Женя, а ты чего молчишь? Кто в доме отец? Ну-ка, рявкни на подрастающее поколение, чтоб не зарывалось.

Но Мирский в это время мыслями был слишком далеко, чтоб услышать жену.

– Камуфляж… ну, конечно же, камуфляж… – бормотал он себе в усы. – Все это только камуфляж и обман…

Потом словно проснулся, с некоторым недоумением оглянулся и виновато развел руками.

– Извините, леди, но мне придется вас ненадолго оставить.

– Папа… – начала было Аня.

– Ничего не попишешь, доча. Служба Государева… Но ты не волнуйся, я успею. Вот увидишь. Выйдешь на сцену, посмотри в правый угол. Я там буду. Обещаю… – помахал рукой и направился к двери. – Денис Андреевич! Господа офицеры все еще у меня в кабинете? Отлично. Скажи, чтобы не расходились. Буду в училище максимум через семь минут.

– Вот вам, дети, наглядная демонстрация судьбы офицерских жен… – вздохнула Анастасия Павловна. – Впрочем, о чем это я? – молодая женщина чуть виновато улыбнулась. – Кто из здесь присутствующих об этом не знает? И, кстати, который час? Ого, как время бежит, уже без десяти шесть… Пора…

– Надеюсь, ты с нами? – Аня взяла маму за руку.

– Ну, конечно… Вы идите. Я минут через пятнадцать-двадцать подойду. Мне же тоже надо в зеркало взглянуть. А то заявлюсь к вам на вечер в домашних шлепанцах, фартуке и с половником…

– Поверь, мамочка, если после торжественной части, то никто даже не заметит… – рассмеялась девушка. Поглядела на Тихона и всплеснула руками. – О, боже!

Парень недоуменно оглядел себя и не увидел причины для столь бурного проявления эмоций.

Но Анастасия Павловна с дочерью согласилась.

– Да, с этим надо что-то делать. И очень, очень быстро.

– Но что, мамочка? У нас совсем нет времени. Это катастрофа! Ну, почему мне так не везет?

– Посчитай до десяти, – пробормотал Тихон, по-прежнему ничего не понимая. – Не бывает безвыходных ситуаций. Просто в некоторых случаях выход неочевиден.

– Что ты сказал? – встрепенулась хозяйка. – Ой, какой молодец. Я же совсем забыла… Впрочем, ничего удивительного. Почти пять лет прошло… Доча, можешь поцеловать молодого человека… в щеку… он умница. Я сейчас… – И Анастасия Павловна упорхнула из комнаты.

– Надеюсь, ты не собираешься следовать совету матери и целовать меня в щеку? – опасливо покосился Тихон на решительно направляющуюся к нему Аню.

– Конечно, нет, – мило улыбнулась девушка. Встала напротив, взяла парня за уши и потянула к себе. А когда Тихон наклонился, не драться же с девчонкой, она обвила его шею руками и… поцеловала в губы. Не чмокнула по-быстрому, а нежно и долго, почти по-взрослому. Потом отпустила и отстранилась.

– Не понял? – парень недоуменно прикоснулся кончиками пальцев к влажным губам. – И что это сейчас было?

– Проверка на воспитанность, – фыркнула девушка. – Все остальное обсудим завтра на нудистском пляже… если не боишься?

– Я? – возмутился Тихон, пребывая в некой прострации, и даже толком не понимая, куда его приглашают.

– Вот и славно… – теперь пришла очередь растеряться Ане. Она ведь была уверена, что парень откажется. – Надо ж перенимать передовой опыт родителей. Они плохому не научат.

– Вот, Тихон. Держи… – Анастасия Павловна остановилась в дверях, наметанным взглядом мгновенно оценила повышенную яркость румянца на щечках дочери, смущенность гостя, но оставила без комментариев. – Думаю, будет впору.

В руках она держала форменные брюки, китель и парадный китель секунд-майора Даль-разведки.

– Это мне?

– Да… Это мундир твоего отца. Когда он уволился из отряда и перешел в Спас-отряд, они с Женей были у нас дома и сильно повздорили в тот вечер. Так сильно, что опрокинули бутылку с вином. Красным… Ребята, конечно, помирились, но белоснежный китель был испорчен безнадежно. Тем более, они решили сохранить инцидент в тайне даже от меня, и сами сунули одежду в стиральную машину. Чисто по-мужски решив, что максимальный режим стирки и есть самый лучший. Чистая шерсть такого варварского обращения конечно же не стерпела, и мундир стал на два размера меньше. Зато тебе, Тихон, если мне не изменяет глазомер, он должен прийтись впору. Надевай… А что до знаков различия, которые тебе не по чину – так сегодня же маскарад. Уж если мне дочь разрешает с половником на бал заявиться, то и твоему досрочному повышению удивляться не станут. Да и не знает там тебя никто.

* * *

Анастасия Павловна угадала… В карнавальной круговерти выпускного бала скорее привлек бы внимание строгий деловой костюм, нежели безумство форм и расцветок. Здесь было всё… Всё, что только можно вообразить и слепить, не нарушая фундаментальных законов природы и общества. Платья из бабочек или лепестков далеко не самое вычурное, как и вариант Евы. Кстати, желающих покрасоваться перед бывшими однокашниками и учителями, так сказать, а-ля натюрель оказалось не меньше, нежели любителей экзотики. А изобретательность в вариантах «маскировки», позволяющих самым раскрепощенным красоткам балансировать на грани возмущения общественного порядка, вызывали уважение. И цветовой калейдоскоп огненно-рыжей Викуси в этом списке был далеко не самым оригинальным…

Что, впрочем, совершенно не мешало девушке выглядеть великолепно и не ощущать недостатка в кавалерах.

Именно она первой заметила появление Ани и Тихона в холле школы. И тут же поспешила навстречу, в сопровождении двух парней, разодетых, как смесь мушкетера и павлина. В общем, это надо видеть. Описывать словами буйство красок невозможно, – они немедля бледнеют и теряют смысл.

– Привет, Мирская! Ты где возишься?! – как вихрь налетела на Аню подружка. – Я уже почти пять минут тебя жду! Это невозможно так опаздывать! Впрочем, – тут девушка обратила внимание на Тихона и сменила тон. – Если ты задержалась из-за этого офицера, то я тебя понимаю! Не познакомишь нас?

– Угомонись, Вика, – насупила бровки Аня. – Тебе мало двоих кавалеров?

– Конечно! – восторженно воскликнула подружка. Она вообще все слова произносила в восклицательной тональности. – Мне всей Вселенной сегодня мало! Анютка! Я хочу танцевать и веселиться! Так ты представишь нас, или мне самой озаботиться знакомством и чихать на приличия?

Вика несколько вызывающе провела руками по своим бедрам. Мол, если уж я в таком виде на балу, то и все остальное дозволено. Правда, эффекта при этом достигла совершенно противоположного. От поглаживания ткань так интенсивно замерцала, что девушка на какое-то время исчезла, укутавшись в один ярчайший блик.

– С ума сошла? – возмутилась Аня, прикрывая глаза ладошкой. – Парней мне тоже не жалко. Нечего глазеть. А я тут при чем? Еще раз так сделаешь без предупреждения – поссоримся.

– Извините… – Вика казалась сконфуженной. – Сама не ожидала. Видимо, маман подсуетилась. Приличия блюдет… Ну, ладно. Я первой начну. Виктория Шелест. А это – Костик и Стасик. Костик двоюродный брат Ани и мой бессменный воздыхатель. Стасик – мой родной брат и воздыхатель Анечки. Тоже бессменный…

Первый был высоким брюнетом. Крепкого сложения. Лицо приятное, открытое. На девушку парень смотрел чуть снисходительно и по-доброму. Как глядят на шалящих детишек. Второй – высокомерный блондин, Тихону не понравился сразу. Было в нем нечто неприятное. Сродни безотчетной неприязни, которую вызывают у людей пресмыкающиеся и членистоногие.

– Проехали… – Мирская сегодня была великодушной. – Знакомьтесь. Мой друг. Тишка…

– Прекрасное имя для военного. Я бы даже сказал, героическое! – насмешливо хмыкнул блондин.

– Согласен, – кивнул фон Виден. – Стасик звучит намного воинственнее.

– Ого! – воскликнула Викуся. – Кажется, здесь зарождается вулкан ревности? Костик! Пошли танцевать, пока нас не накрыло извержение!

Брюнет с готовностью подал руку девушке, но рыжеволосая красавица уже успела узреть кого-то более интересного ей на данный момент и с криком: «Кама!», унеслась вглубь зала.

– Забавный персонаж… – проводил ее взглядом Тихон. – Впервые вижу ходячий мегаватт энергии. Еще и в такой… ммм, оригинальной упаковке.

– Насчет упаковки я бы не стал так громко… – как бы невзначай прикоснулся к его плечу блондин.

– Да, да… – поддержала Станислава Аня. – Ты не думай, Вика она совсем не сумасбродка. Отличная девчонка. Умница. Золотая медаль! Лучшая работа года по физике! Просто она еще в девятом классе сказала, что ее выпускной запомнят все. Вот и развлекается…

– Перестаньте, ребята… – развел руками Тихон. – Я никого не собираюсь осуждать. Напротив, мне все очень нравится. Ничего даже хоть немного похожего на моей родной планете нет и еще очень долго не будет.

– Тогда шампанского? – предложил блондин, одновременно подавая руку Ане. – Не возражаешь?

– Всеми конечностями за! – засмеялась девушка, подхватила под руки обоих парней, и они все вместе направились к ближайшему бару.

Желая уберечь неокрепшую психику выпускников от искушения, попечительский совет запрограммировал барные автоматы на разовую выдачу алкогольных напитков в одни руки. Но, как водится, взрослые не учли изобретательность подросшего поколения. Забыв ввести ограничение количества напитков, которые можно запросить. Соответственно, молодежь быстро нашла эту лазейку и организовалась в группы не менее десяти-двенадцати человек. И заказывали, естественно, по очереди, на всех. А поскольку бал был благотворительный – бесплатная выпивка лилась рекой.

Честно говоря, Тихон никогда не понимал ни смысла, ни удовольствия во временном помутнении рассудка. Поэтому, получив свой бокал, отошел к окну и, присев на подоконник, стал наблюдать за веселящимися выпускниками.

Он еще по дороге в школу успел предупредить Аню, что совершенно не умеет танцевать. На что девушка заметила, что никто из парней этого не умеет, но тем не менее не дергала Тихона, как только начиналась новая танцевальная мелодия. Эту часть бала он предоставил Стасику. И уж блондин своего шанса не упустил. Старался, как мог. Не пропуская ни одного танца. А перерывы использовал для набегов на бар.

Наблюдая за этим, Тихон сперва решил, что блондинчик хочет банально напоить девушку. Но, поскольку так вела себя большая часть недавних школьников, решил не вмешиваться. В конце концов, что он знал об их взаимоотношениях? Аня со Стасом учились вместе не один год, а он не успел нарисоваться – будет устанавливать свои правила? Глупо. Дочь полковника Мирского кажется вполне неглупой девушкой и способной удержать ситуацию под контролем. Ну, а если все же решила оторваться – он ей не отец.

Это Тихон так себя убеждал, а сам нет-нет, да и поглядывал в ее сторону. Особенно когда Стасик бежал за очередным бокалом. Пятым как минимум…

Воспитание и все такое, вещи, конечно, важные и нужные, но девушка слишком нравилась Тихону, чтобы он смог хладнокровно смотреть, как этот белобрысый хлыщ медленно, но верно доводит Аню до той кондиции, когда из прелестной головки окончательно выветрятся любые запреты. В обнимку со здравым смыслом.

И когда Стасик помчался за шестой порцией, фон Видел решил, что пора вмешаться. Отклеившись от подоконника, Тихон пошел к бару, встал у блондина за спиной и хотел было открыть рот, как увидел, что Стасик что-то всыпал в один из бокалов.

«А вот это уже неспортивно, дружок… – поморщился фон Виден. – За такое даже в благородном собрании бьют по морде».

Он крепко взял Стасика за локоть руки с тем самым бокалом и негромко спросил:

– Для кого смесь? Сам взбодриться решил или Анечке приготовил?

Блондин дернулся, но не ему было тягаться с парнем, выросшим на фермерской планете и начавшим работать в поле с семи лет. К тому же – серебряному призеру межконтинентального чемпионата Земляники по рукопашному бою среди юниоров.

– Отпусти… – зашипел Стасик.

– Что там у вас? – Аня стояла слишком далеко, чтобы видеть подробности, но не заметить, что между парнями что-то происходит, не могла.

– Ой!.. – блондинчик разжал пальцы, и злополучный бокал упал на пол. Разбиться пластик конечно же не мог, но напиток выплеснулся весь. – Вот незадача…

А когда Тихон отступил в сторону, с нескрываемой злобой прибавил:

– Вякнешь хоть слово Мирской – пожалеешь.

«Вот как?..»

Слова белобрысого озадачили фон Видена. Не смыслом – тут как раз было все понятно. Боится разоблачения, поэтому и угрожает. Тихона удивило, что парень, вроде бы влюбленный в девушку, называет ее не по имени, а по фамилии, как совершенно постороннего человека.