Текст книги "Путешествие Иеро"

Ужасный голос невероятной силы обрушился на него, терзая мозг.

«Где вы были, С'нерг? Почему не выходите на связь? Группа странных существ беспрепятственно движется по нашей территории. Возможно, это разведчики северных варваров… – Наступила пауза, и потрясенный Иеро почти осязаемо ощутил подозрение, что возникло в чужом разуме. – Кто это? – снова пришел мысленный голос. – Вы слышите, я…»

Раздался резкий щелчок – священник успел выключить странное устройство.

Он в изнеможении прислонился спиной к древесному стволу, одновременно испуганный и сердитый из-за своей оплошности. Эта штука была связным прибором и мощным ментальным усилителем; с его помощью дистанция передачи мысленного сигнала могла быть увеличена как минимум в десять раз. Иеро никогда не слышал о таком устройстве и сомневался, что о нем известно кому-нибудь из специалистов Аббатств. Вывод был ясен: он должен доставить прибор в исследовательские лаборатории Саска. Должен, даже если кроме этой штуки он больше ничего не принесет!

Мысль, что у слуг Нечистого есть такие достижения, повергла его в ужас. «Не удивительно, если аббат подпрыгнет, увидев этакое чудо», – мрачно подумал он, снова посмотрел на стержень и осторожным нажатием кнопки свернул антенну. Ответвления-зажимы вместе с дисками исчезли в металлическом цилиндре без всякого следа, как бы слившись с ним и образовав единое целое. Священник бережно завернул трофей в кусок ткани и уже вознамерился сунуть обратно в сумку, но тут вспомнил о четвертой, еще не исследованной кнопке. Она располагалась отдельно от трех остальных, ближе к концу стержня. Некоторое время Иеро раздумывал, терзаемый то страхом, то любопытством, потом зажал стержень между двумя увесистыми камнями. Сломав гибкий ивовый прут восьмифутовой длины и предусмотрительно спрятавшись за ствол толстого дерева, он проверил, что сможет дотянуться своим шестом до загадочной кнопки.

Зловещие изготовители этого прибора могли сделать его самоуничтожающимся, но мысль об этом слишком поздно пришла ему в голову. Зато теперь он собирался действовать со всей возможной осторожностью: оглядевшись вокруг, убедился, что лорс пасется далеко, на расстоянии пары сотен футов, и, прячась за деревом, выставил шест, ткнул гибким концом в кнопку и замер. Раздался резкий металлический лязг, как будто была спущена тугая пружина, затем – молчание. Иеро подождал секунду-другую и выглянул из-за дерева. Последний трюк загадочного механизма был прост и эффектен: стержень снова развернулся во всю длину, сделав это одним стремительным движением. Теперь на его конце блестело острие, подобное наконечнику копья, полдюйма шириной и около фута длиной. Взяв в руки прут, превратившийся в отличную пику, Иеро стал разглядывать наконечник, смазанный каким-то липким веществом. «Похоже, не крем для бритья», – мелькнуло у него в голове. Нажав кнопку, он сложил оружие и, завернув его в ткань, бросил в седельную сумку.

Следующим был нож – недлинный, заточенный с одного края клинок в кожаных ножнах; им, очевидно, недавно пользовались, так как лезвие было покрыто липкими пятнами крови. Иеро почистил его и, удостоверившись, что там нет никаких надписей или знаков, положил нож обратно.

Затем он принялся изучать круглый предмет, напоминающий маленький компас. Многие из его товарищей все еще пользовались компасом, но ему такие устройства не были нужны – он обладал врожденным чувством направления и в школьные годы выигрывал немало споров, когда с завязанными глазами безошибочно указывал положение стран света.

Но если этот предмет и являлся компасом, то подобного циферблата Иеро никогда не видел. На нем не было традиционных обозначений севера и юга, востока и запада; вместо этого под стеклянной крышкой тонкими черными линиями был изображен круг, разбитый на ряд сегментов. Эти сегменты помечались какими-то символами, цифрами или буквами, абсолютно неизвестными Иеро. На линии, очерчивающей круг, находилась сверкающая капля света, которая чуть подрагивала, когда он покачивал футляр на своей ладони; ее движения напоминали колебания пузырька воздуха в обычном плотницком уровне. Хмурясь и морща лоб, Иеро присмотрелся к символам. Четыре более крупных значка находились в тех же местах, где и обозначения на настоящем компасе. Он попробовал ориентировать их по странам света, осторожно вращая футляр. Может быть, этот знак, похожий на петлю, обозначает север? Но светящаяся капля не указывала ни на север, ни на какую другую из сторон света! «Если эта штука не компас, то что же она такое?» – с раздражением подумал священник. Недоуменно пожав плечами, он положил свой трофей обратно в мешочек, решив, что на досуге еще раз изучит его.

Последним он достал свиток из желтоватого, похожего на пергамент материала. Иеро попытался надорвать краешек; это ему удалось, но с большим трудом – лист оказался очень прочным. Он определенно не имел отношения ни к бумаге, ни к пергаменту – какой-то синтетический материал, подобного которому священник никогда не видел.

Свиток распался на несколько скрученных трубочкой листов, большая часть которых была мелко исписана темно-красными чернилами, производившими неприятное впечатление засохшей крови. Буквы, как и символы на круглом приборе, показались Иеро совершенно незнакомыми. Но на одном листе имелось изображение – карта, которую он изучил особенно тщательно. В общем этот чертеж центральной части североамериканского континента не слишком отличался от хранившегося в его сумке. На нем присутствовало Внутреннее море и дюжина хорошо известных дорог, идущих на север; одна из черных линий, несомненно, изображала главный тракт, соединявший Республику Метс с Союзом Атви и протянувшийся с запада на восток. Но многие значки на карте были непонятными, особенно те, что относились к южным районам. Несмотря на это, Иеро решил, что карта может оказаться полезной. Он попытался отыскать на ней обозначения для погибших городов той эпохи, что предшествовала Смерти – некоторые из них были помечены на картах Аббатств. Но на карте врага таких городов нашлось значительно больше – так много, что это казалось странным.

Иеро спрятал последний из своих трофееев и приготовил постель, развернув тюк со спальным мешком. Клоц кормился поблизости на острове; поведение лорса было спокойным, и его хозяин знал, что пока никакие опасности ему не угрожает. Медведь еще не вернулся, но предыдущие события убедили священника, что Горму можно доверять; он придет, когда закончит свои дела. С этой мыслью Иеро лег, последние лучи заходящего солнца скользнули по его лицу, и наступила темнота.

…Его разбудил дождь. Темные облака клубились на востоке, насыщенные влагой далекого океана. Иеро затянул капюшон спальника, полностью закрыв лицо. Время раннее, можно подремать еще часика два… Но вдруг он почувствовал запах мокрой шерсти. Горм стоял рядом с ним в напряженной позе, и поведение медведя вызывало тревогу.

«Что-то движется в ночи (возможно) их много, но один наверняка. Слушай!»

Священник замер, чувствуя, что Клоц стоит неподалеку и тоже вслушивается в ночные шорохи. На мгновение дождь ослабел, и Иеро показалось, что он различает тихий плеск воды в ручье. Затем, далеко на западе, он уловил какие-то звуки.

Похоже на высокий пронзительный визг, почти на самом пороге звукового восприятия; разорвав тишину, он прозвучал дважды. Но ни человек, ни зверь не нуждались в повторении – все было ясно. Они слышали клич охотника, взявшего след; и не оставалось сомнений, кто является дичью. Погоня, которой они ждали каждый миг со вчерашнего дня, началась.

Иеро, опытному путнику, потребовалось не больше двух минут, чтобы свернуть лагерь. Вскочив в седло, он передвинул свой меч так, чтобы рукоять торчала над правым плечом. Медведь быстро заковылял по ручью, и Клоц тут же ринулся следом, вздымая фонтаны брызг. Ощущение времени у Иеро было не столь отчетливым, как чувство направления, но он знал, что сейчас не более двух часов пополуночи. Часы, подобно многим древним механизмам, были забыты, а потом изобретены вновь – правда, теперь они стали больше и грубей. Но киллмен с лесной Границы не нуждался в часах; при необходимости точный отсчет времени можно было произвести по биению пульса. Долгая жизнь в диких лесах учит человека использовать все возможности своего тела.

Дождь стих, напитав воздух туманной мглой. Уже два часа они пробирались по ложу маленького ручья, который по-прежнему струился в нужном направлении. Наконец Иеро дал команду остановиться, спрыгнул на берег и, разминаясь, сделал несколько наклонов. Горм плюхнулся в траву рядом с ним, с блаженством задрав лапы кверху. Медведи умели совершать долгие странствия, но постоянное движение, день за днем, ночь за ночью, не было в их правилах. Клоц бродил по мелководью, поедая водоросли, богатые протеином.

Священник вознес краткую утреннюю молитву. Его слова и жесты вроде бы заинтересовали медведя, но ненадолго. Тем не менее, Иеро отметил этот интерес, решив, что обсуждение теологических вопросов с разумным животным явилось бы делом богоугодным и чрезвычайно благочестивым.

Закончив молитву, он постоял, вслушиваясь и вглядываясь в серый предрассветный сумрак. И снова, как раньше, на островке, далекий вопль охотника прорезал ночную тишину. Несомненно, звуки пришли с более близкого расстояния, чем в первый раз. Бурча проклятия, священник вскочил в седло, одновременно послав мысль медведю: «Поторапливайся, парень, не то нас схватят!» Горм тут же пустился вперед неуклюжей рысцой. Фонтаны брызг опять взлетели вверх, когда большой лорс бросился за ним; его широкие, как тарелки, копыта били невидимую в темноте поверхность воды.

Иеро мчался в полумраке, прислушиваясь, пытаясь успокоиться и размышляя о грозившей им опасность. Он не представлял, кто гонится за ними, но, вероятно, их преследовала целая свора, и охотники обладали сверхъестественным чутьем и двигались с поразительной быстротой. Лорс и медведь тоже не ленились и, с учетом ночного времени, путники шли в хорошем темпе. Но скачка в проточной воде ручья, как и прочие хитрости не сбили погоню со следа. Кто же мчался за ними, нагоняя с каждой минутой?

Лишь одна слабая надежда мерцала у Иеро: любые твари, которые двигаются столь стремительно, не могут нести на спине человека. Каких бы чудищ не пустили по их следам, они бежали без лишнего груза. «Если я прав, – решил священник, – то неприятностей – вроде вчерашней, со С'нергом – в этот раз не будет.» Скорее всего, ему и животным угрожала чисто физическая опасность.

Едва эти мысли пришли в голову путника, как злобный визг, ясно различимый сквозь плеск воды, раздался где-то неподалеку. Охотники, кем бы они ни были, двигались уверенно – а значит, могли напасть на них в темноте. Это было плохо, очень плохо. До рассвета оставался еще целый час.

Отклонившись назад, Иеро нащупал левую седельную сумку, стараясь точно определить положение нужного ему свертка. Затем он распустил ремни на кобуре метателя и передвинул его так, чтобы карабин можно было выхватить быстро и одной рукой. Немного подумав, он опять полез в сумку и достал стержень, взятый на мертвом теле С'нерга. В крайнем случае, если он потеряет копье, эта штука может пригодиться, решил священник, сунув стержень за пояс. Его собственное копье было надежно укреплено в специальном гнезде у седла и всегда находилось под руками.

Теперь его внимание сконцентрировалось на лорсе и на медведе. «Найди открытое место, и если удастся – поближе к ручью, – послал он мысленный приказ. – Мы будем сражаться. Кто бы ни гнался за нами, они бегут слишком быстро, и нам от них не уйти.» Иеро подумал, что Горм, оказавшийся столь полезным в прошлый раз, сейчас, очевидно, устал, и от него будет мало прока в схватке – даже если он отдохнет. Но одно из правил Боевого Кодекса Аббатств, навечно запечатленного в памяти любого киллмена, гласило: «Используй самое крохотное преимущество – возможно, тогда их будет меньше у врага».

Бегущий медведь не ответил на его призыв, но священник знал, что приказ Горму понятен. Он почувствовал также, что сознание Клоца начинает туманиться от ярости предстоящей схватки. Большой лорс был готов к битве с противником любого размера, вида и веса.

Позади них снова раздался леденящий вопль, отвратительный тонкий визг, раскатившийся в сыром ночном мраке. В это мгновение Иеро различил несколько голосов и понял, что расстояние сократилось до предела. Итак, преследователь не один, и это вполне логично: одинокий охотник, каким бы стремительным он ни был, гораздо менее эффективен, чем стая.

Но что за стая мчалась за ними?

«Здесь, – пришла вдруг мысль Горма. – Вот место, поросшее травой и без деревьев. То, что ты хотел?»

«Да, – ответил человек. – Ложись и отдыхай, пока они идут. Не вступай в драку, если поймешь, что не в состоянии помочь.»

Он погнал лорса на берег ручья, где простиралась довольно большая поляна. Первый проблеск света мелькнул на востоке, ночной сумрак, серея, отступал. Клоц остановился, вода текла с него ручьями; медведь немедленно растянулся на земле. Что касается Иеро, то он, окинув взглядом местность, размышлял над тактикой предстоящей битвы. Поляна имела около ста ярдов в ширину и понижалась к воде, напоминая формой грубый полукруг, в центре которого, на расстоянии пары сотен футов от ручья, находилась ровная площадка. Священник выехал на середину поляны и развернулся спиной к лесу, до которого оставалось теперь футов пятьдесят. Таким образом, никто не мог внезапно напасть на них сзади, используя деревья в качестве прикрытия. Подумав несколько секунд, Иеро достал из сумки и надел на голову подшлемник и круглый бронзовый шлем с изображения креста и меча на верхушке. После этого он попытался уловить какие-либо мысли или чувства преследовавших их созданий. Это удалось; он ощутил, что их в самом деле несколько, что они приближаются с удивительной быстротой, и что их основной эмоцией является голод. Слепой, всепоглощающий и ненасытный!

Человек и лорс спокойно ждали, готовые к битве. Они сделали все, что полагалось. Горм ускользнул в предрассветный сумрак, чтобы внезапным прыжком поспешить на помощь.

Ожидание не затянулось. Ночной мрак еще не рассеялся полностью, когда от ручья донесся плеск воды под множеством стремительных лап. Скорее почувствовав, чем увидев нападающих, киллмен открутил головки двух осветительных гранат, которые он держал в руках, и швырнул их налево и направо от себя. Там, где они ударились о землю, вспыхнули столбы разрывов, и ослепительный белый свет залил поляну.

В этот момент Иеро догадался, какую ошибку совершил, двигаясь по ручью. Вид пяти лоснящихся гибких созданий, выскочивших на берег и похожих на огромных норок или каких-то других водоплавающих хищников, ясно говорил, что вода – последнее место, где стоило попытаться ускользнуть от них. «Не удивительно, что они двигались так быстро», – с запоздалым раскаянием подумал священник.

Их нижние челюсти, сильно выступавшие вперед, усеивали остроконечные зубы. От мокрых морд до кончиков длинных хвостов эти твари были футов десять в длину и весили, очевидно, не меньше взрослого мужчины. Ошейники из голубоватого металла, сверкавшие на гибких шеях, не оставляли сомнений, кто их хозяин. Очутившись на поляне, хищники не медлили ни секунды, с визгом и рычанием бросившись в атаку.

Иеро выпалил из карабина и одним движением отбросил его. Слишком долго перезаряжать метатель, а нападающие мчатся так быстро… Но крошечный снаряд сделал свое дело: хищник, бегущий впереди стаи, исчез в оранжевой вспышке взрыва, и еще одна тварь с пронзительным визгом поползла в сторону, волоча перебитую лапу.

Когда трое остальных замерли, ошеломленные взрывом и смертью вожака, Клоц с яростным ревом бросился вперед. Схватив копье и крепко сжимая коленями бока лорса, священник приготовился нанести удар.

Раненая тварь не смогла увернуться и закончила жизнь под страшным ударом передних копыт лорса. Другая, прыгнув на Иеро, напоролась прямо копье, выбив его из рук священника. Зверь упал на землю, захлебываясь кровью; удар тяжелого меча закончил дело.

Но два оставшихся хищника не собирались отступать. Яростно оскалившись, они атаковали одновременно с двух сторон, прыгнув на всадника и не обращая внимания на лорса.

К счастью для Иеро, он отрабатывал такую ситуацию с Клоцем во время тренировок. Лорс автоматически развернулся к противнику слева, не обращая внимания на другую тварь, с которой предстояло сражаться его хозяину.

Приподнявшись в седле, киллмен вложил всю тяжесть тела в один точный и сильный удар. Древний клинок не подвел его; огромный хищник рухнул на землю, из его полуоткрытой пасти сочилась кровь.

В этот момент страшную боль в левой ноге пронзила Иеро. Самонадеянный Клоц недооценил скорость и ловкость противника – когда его огромное копыто опускалось вниз, зверь вильнул в сторону, и его клыки впились в тело человека. Икра Иеро была распорота почти до кости, и он покачнулся в седле, когда хищник отпрыгнул прочь.

Но лорс не повторял ошибок дважды. Понимая, что его хозяину причинили боль, Клоц пришел в холодную ярость. Он медленно надвигался на последнюю оставшуюся в живых тварь, угрожающе мотая головой и высоко вздымая страшные копыта. Зверь прыгнул, изогнувшись в воздухе и опять нацелившись на всадника, но Клоц был начеку: мелькнуло огромное копыто, раздался треск, и норка отлетела на траву с переломанным хребтом. Лорс бросился следом и в яростном порыве топтал визжавшего зверя, пока последние признаки жизни не покинули изуродованную плоть.

Иеро безвольно повис в седле, когда Клоц опустился на колени, чтобы человек мог сойти. Покачнувшись, священник рухнул на землю, упав около огромного потного лорсиного бока. Он тяжело дышал и пытался преодолеть слабость. Наконец ему удалось приподняться; он увидел озабоченную физиономию Горма в ярде от своего лица.

«Я был готов сражаться, но это (существо) было слишком проворным (для меня), – пришла его мысль. – Могу я помочь?»

«Нет, – с трудом отозвался Иеро. – Я должен перевязать (лечить) ногу. Пока я занят этим, слушай, наблюдай и стереги.»

Медведь кивнул и отошел от него.

Преодолевая боль, священник стянул свой кожаный сапог, полный крови, и осмотрел рану. Она казалась чистой. Дрожащими руками он ощупывал сумки, преодолевая волну беспамятства, грозившую затопить сознание. Наконец он нашел мешочек с медицинскими принадлежностями, осторожно нанес тонкий слой мази на кровоточивший порез и туго забинтовал ногу. Затем он принял таблетку лукинаги. Этот препарат, расширяющий ментальные силы, был к тому же сильным снотворным и снимал боль. Последним ощущением Иеро была тревога, что кто-то может взять верх над его разумом, пока он находится в бессознательном состоянии. Больше он не помнил ничего.

ГЛАВА 3. КРЕСТ И ГЛАЗ

Иеро очнулся в сумерках. Тишина раннего вечера легла на страну деревьев; перистые листья пальмы неподвижно висели над его головой в безветренном воздухе. Очевидно, он проспал целый день. Оглядевшись, священник заметил, что лежит на куче пальмовых листьев и что его второй сапог снят. Инстинктивно его рука метнулась к поясу, где должен был находиться тяжелый нож. Оружие было на месте.

Он сел, ощущая небольшое головокружение. В нескольких футах от его постели лежал Горм, всхрапывая во сне. От ручья доносился звук хрустящего кустарника. Иеро послал мысленный сигнал, и Клоц мгновенно очутился рядом; челюсти лорса ритмично двигались, перетирая траву и ветки. Клоц встряхнул головой, и фонтан брызг от его длинной мокрой шерсти ударил в лицо священника.

– Прочь, прочь, невежа, ты утопишь меня! – отплевываясь, вскричал человек, но его сильные руки нежно гладили огромную голову и рога животного.

– Твои рога твердеют, мой мальчик, и это хорошо. Там, куда мы идем, никакое оружие не будет лишним… – Иеро перешел с речи на мысленную связь, велев лорсу стоять рядом, пока он попытается встать.

Он выяснил, что может выпрямиться с большим трудом; при каждом движении в ноге начинала пульсировать боль. Однако ему удалось расседлать Клоца и снять с него седельные сумки. Он отпустил лорса, но приказал ему оставаться поблизости от лагеря и продолжать наблюдение.

Затем, опустившись на землю, он повернулся к Горму; тот проснулся и сидел в траве, уставившись на человека. Иеро протянул руку и осторожно погладил медвежий нос.

«Спасибо, братец, – передал он вместе с ощущением дружеской теплоты и привязанности. – Как тебе удалось сделать постель из листьев? И почему ты снял мой сапог?»

Последнее было неразрешимой загадкой для священника. Он полагал, что молодой медведь достаточно умен, чтобы соорудить постель – такую же, какую делают медведи в своих зимних берлогах. Но как это создание могло догадаться, что его ногам нужен отдых, и что для этого следует снять второй сапог?

«Было в твоей голове, – услышал он поразительный ответ. – Я смотрел, чтобы понять (что) надо делать. Твое сознание не спало, – добавил Горм, – и можно было увидеть все, что в нем есть, если посмотреть. Я смотрел очень немного, но все, что увидел, постарался сделать.»

Иеро вновь достал мешочек с бинтами и лекарствами и тщательно осмотрел раненую ногу. Одновременно он размышлял над услышынным от медведя. Невероятно! Но, должно быть, правда! Только он сам знал, что полагается делать, и молодой медведь получил это знание прямо из его мозга. Горм не мог оказать ему хирургической помощи, но сделал удобную постель и ухитрился стащить сапог, чтобы раненому было удобнее спать.

Священник собрал все силы и волю – то, что предстояло ему теперь, являлось неприятной, но нужной процедурой. Сначала он разрезал и содрал набухшую от крови повязку, наложенную утром; далее, подбадривая себя блокирующими боль психологическими приемами и небольшой дозой лукинаги, со сноровкой опытного врача промыл рану и соединил ее края. Сорок стежков легли затем вдоль длинного разреза; наконец, рана была продезинфицирована и забинтована. Иеро натянул сапог на правую ногу, а на левую одел чистый чулок и мокасин, взятые из сумки. Покончив с этим, он велел медведю взять окровавленные тряпки и закопать их где-нибудь поглубже.

Сделав все это, он в изнеможении привалился спиной к стволу пальмы; руки его дрожали, крупные капли пота выступили на лбу. Прошло некоторое время, прежде чем у него хватило сил внимательно оглядеться вокруг. Уже темнело, но черные пятна крови, рассеянные тут и там по траве, были еще заметны; однако трупы его утренних противников исчезли.

Из сгущающихся сумерек пришел ответ Горма: «Большой (с рогами на голове) и я спрятали этих. Их тела привлекали других созданий, но только маленькие (животные) приходили. Мы отпугнули их», – он передал образы шакалов, лис, дикого кота и других мелких хищников.

Итак, медведь и лорс могли работать вместе, даже когда он не руководил ими! Это поразительно, подумал Иеро. Это означает, что медведь способен предвидеть последствия своих действий и дать необходимые команды Клоцу. Обширное поле для размышлений и будущих исследований, решил человек.

«Ты не ощущаешь никакой опасности для нас?» – спросил он Горма.

«На каком расстоянии (как далеко)?» – ответил тот вопросом на вопрос. Очевидно, медведю было неясно, какое расстояние до опасности имеет ввиду человек. Затем Горм попробовал пояснить свою мысль: – «Длинный путь (имеется) много далеких опасностей. Но только одна близкая, и она пришла сверху (с неба)», – и медведь передал ощущение чего-то крылатого и неприятного.

Человек попытался вникнуть в этот образ, но достиг немногого. Ему представилось неясное видение какого-то объекта с крыльями, но явно не птицы. Этот предмет медведь наблюдал днем раньше, и от него исходило острое ощущение зла.

Отметив эту новую важную информацию, которую надо будет со временем уточнить, и решив не появляться на открытом пространстве, Иеро распаковал свое имущество. Хромая, он дотащился до воды и смыл с оружия кровь, после чего наточил копье и меч. Вернувшись обратно, он перезарядил метатель, сунув его обратно в чехол.

Снова усевшись под пальмой, священник поел немного пеммикана и сухарей. Он предложил пищу Горму, но тот отказался, заметив, что весь день ел чернику. Медведь показал Иеро место, где ягоды росли особенно густо, и человек, прихрамывая, набрал несколько горстей. Затем он наполнил водой большую флягу, висевшую у седла, и маленькую, которую обычно носил у пояса. Воспользовавшись последним светом угасавшего дня, обмылся в ручье, стараясь не замочить раненую ногу. Обсохнув и одевшись, Иеро произнес вечернюю молитву и улегся на груде пальмовых листьев. Казалось, ничто в ночи не предвещало опасности; звуки, доносившиеся из леса, не возбуждали тревоги. Предсмертный крик кролика, верещание белок, мяуканье дикого кота и поскрипывание сосновых стволов – естественный привычный голос Тайга. Иеро уснул спокойно.

На следующий день рассвет оказался туманным. Ветра не было, но сизые тучи клубились в небесах, временами закрывая солнце. Иеро вновь надел сбрую на своего скакуна и, после скудного завтрака, человек и медведь решили покинуть речное русло. Они двинулись новым путем, который все более отклонялся к югу. Нога священника теперь отзывалась только тупой болью; отдых и могучее здоровье восстановили его силы не хуже, чем целительные средства докторов Аббатства.

* * *

В течение пяти дней они спокойно путешествовали под кронами великих сосен Тайга, постепенно продвигаясь на юг. Путники несли бдительное наблюдение, останавливаясь на отдых только под прикрытием деревьев, и редко использовали мысленную речь, хотя вокруг не было ничего угрожающего. Дичь тут водилась в изобилии, и Иеро проткнул копьем огромную куропатку, весившую втрое больше индюка прошлых времен. Разложив небольшой костерок, он наскоро прокоптил грудку птицы, весившую около одиннадцати фунтов; этого ему и Горму должно было хватить на несколько дней.

На шестые сутки священник прикинул, что они сделали около восьмидесяти миль; теперь можно было чувствовать себя спокойнее. Кого бы злоба Нечистого ни послала теперь в погоню, они имеют теперь большое преимущество во времени, решил Иеро. Он не мог себе представить мощь и возможности своих врагов, не мог угадать, какую ярость в них пробудило совершенное им убийство одного из высших членов их Темного Братства.

К полудню почва стала болотистой и сырой. Было ясно, что, двигаясь в этом направлении, они достигнут болота или границы открытой воды. Иеро скомандовал остановку, достал свои карты и принялся изучать их, иногда советуясь с медведем.

Перед ними простирался огромный район, приблизительно изображенный на одной из метсианских карт – гигантское болото Пайлуд, никем и никогда не пройденное. Опыт и знания медведя мало могли здесь помочь, хотя он и согласился с тем, что за полосой трясин должно лежать Внутреннее море, как это подсказывала карта. Горм инстинктивно чувствовал большую воду на расстоянии многих десятков миль, но никогда в своей жизни он не путешествовал так далеко, как сейчас с Иеро.

Наконец священник решил обратиться к своему кристаллу и магическим символам. Приготовив все необходимое, он сотворил молитву и велел животным не мешать ему. Фиксируя свои мысли на предстоящем пути и пристально глядя в кристалл, он послал телепатический импульс в поисках пары подходящих глаз.

Первая попытка была неудачной: он смотрел на безграничную морскую гладь с очень низкого холма, расположенного у самой воды. В направлении берега обзор был очень плохим, так как лягушка, глаза которой он использовал, скрывалась в засаде в тростниковых зарослях. Прервав связь, Иеро совершил еще один поиск, стараясь представить себя парящим над землей. Он полагал, что поблизости найдется коршун или какая-нибудь другая птица, подходящая для его целей.

Кристалл очистился, и в тот же миг ментальный поиск был завершен – но совсем не так, как он рассчитывал! Теперь он словно висел в воздухе – вероятно, очень высоко, на расстоянии мили от простиравшейся внизу земли. Он видел, как исчезали сосны Тайга, и великий лес переходил в огромное болото, за которым сверкала поверхность Внутреннего моря. И его зрение было великолепным, просто изумительным! Он внедрился в сознание с высочайшим интеллектом, равным его собственному – и этот мозг, в свою очередь, ощутил его присутствие и тут же попытался выяснить, кто он такой и где находится. Казалось, еще мгновение, и холодный безжалостный разум, с которым он случайно связался, сумеет это определить.

Иеро прервал связь так резко, что в голове разлилась тупая боль. Последний взгляд, который он бросил перед собой, воспользовавшись глазами этого странного существа, показал обтекаемый нос летательного аппарата и большие крылья по бокам, сделанные из чего-то похожего на окрашенную древесину.

Полет человека являлся для ученых Аббатств не более, чем мечтой, но они отлично знали о летательных аппаратах древности. Не было сомнений, что такую машину удастся когда-нибуть вновь сконструировать, если в их распоряжении окажутся нужные материалы. Однако летающая машина уже существовала и находилась в руках слуг Нечистого! Высоко в голубом небе Тайга злые глаза обшаривали земли и воды; возможно, они уже выследили путников, сковав их незримыми цепями. И Иеро сам выдал безжалостному наблюдателю их тайное убежище! Выдал, причем таким способом, который позволит быстро организовать погоню!

При этой мысли священник вскочил на ноги.

– Туда, скорее! Ложись на землю! – приказал он лорсу вслух, показывая на густые заросли елей и свободной рукой подталкивая Горма. Медведь немедленно все понял и не пытался вступить в мысленную связь.

Лежа на спине у лорсиного бока, священник держал метатель стволом вверх, оперев его о согнутое колено. Прицельная дальность боя гладкоствольного карабина составляла три сотни футов, но его снаряд мог пролететь и вдвое большее расстояние; это было самое мощное оружие, которое имелось у Иеро. Напрягая зрение, он пытался разглядеть врага в просвете меж еловых ветвей и, наконец, увидел его: черная крылатая машина, похожая на огромного сокола или орла, описывала высоко в небе медленные круги. Священник отложил в сторону метатель и, протянув руку, вытащил из сумки подзорную трубу; затем он попробовал изучить аппарат более подробно. Машина была на самом деле безмоторным планером – пустой звук для Иеро; но все жн он сумел рассмотреть крылья, немного изогнутые назад и придававшие машине сходство с хищной птицей. «Должно быть, – мелькнула мысль, – эту штуку пытался описать медведь.» Итак, охота на него продолжалась, и расстояние, которое он прошел, не значило ровным счетом ничего; Нечистый снова взял его след. Иеро мрачно уставился в землю, потом перевел взгляд на свою левую руку, все еще стиснутую в кулак.