Текст книги "Иеро не забыт"

ГЛАВА 2. ОДИН

Довольно долго он пролежал без чувств, но в этом кошмарном полусне-полубреду перед ним проплывали образы, которые, как он понимал, были не просто фантомами его агонизирующего сознания. Сначала он увидел склонившуюся над ним физиономию Джозато, только теперь его разглядывал не уставший от канцелярских забот чиновник-жрец, а совершенно другой человек: его лицо источало ледянящий холод, его проницательные острые глаза горели насмешкой и триумфом. Каким-то дальним уголком сознания Иеро автоматически отметил, что ни разу до до этой секунды ему не приходилось глядеть Джозато прямо в глаза. Как жаль, что он не додумался до этого раньше! У незаметного жреца, вечно прячущего лицо за кипой свитков, оказался взгляд Нечистого!

Иеро попытался пошевелиться, но его руки и ноги были привязаны к деревянной скамье. Одновременно с этим он вдруг осознал, что находится, по всей видимости, где-то в подземельях, уходящих, подобно лабиринту кроличьих нор, вглубь холма, на котором располагался королевский дворец. Он дернулся еще раз, и перед ним появилось еще одна физиономия. Челюсти священника свело от ужаса – на него смотрел Амибал Аэо! Пухлые губы юного герцога искажала усмешка злобного торжества, в глазах светились абсолютная, всепоглощающая ненависть и, как почудилось Иеро, что-то еще – что-то, похожее на темное животное безумие. «Многие люди считали ее ведьмой, – промелькнуло в раскалывающейся от боли голове священника. – Она постоянно пропадала где-то в южных лесах. Она отправлялась туда в одиночестве, или же, что случалось часто, брала с собою Амибала…» – невзирая на боль, продолжала подсказывать память.

Что-то вдруг кольнуло его у правого локтя, и через несколько секунд в руках Джозато появилась опорожненная стеклянная ампула с длинной, покрытой свежей кровью иглой.

– Мы убьем его позже, – послышался тихий шепот. – Не сейчас. Говорят, что проклятый северянин научил принцессу передавать мысли, и если она почувствует не его смерть, а лишь непонятное молчание, мы сумеем выиграть время. Если же она начнет действовать… Нет, мы пока не готовы к такому повороту событий! Мне сказали, что наркотик подавляет ментальные силы, но нам все равно придется поторопиться – этот человек очень, очень опасен. Конечно, мы убьем его, но не здесь, а где-нибудь подальше от столицы – большие расстояния мешают обмену мыслями, и даже он не сможет пробиться к ее разуму за многие мили. Итак, он должен всегда оставаться под действием этого снадобья, тогда прикончить его нетрудно. Ты понял?

– О да, прекрасно понял! – молодой герцог состроил гримасу. – Возвращайся в королевские покои, нам обоим нельзя долго отсутствовать. Я позабочусь о нем и догоню тебя. Один из моих караванов на рассвете уходит на запад и…

Боль стала невыносимой, и Иеро, не сумев перебороть ее, вновь провалился в беспамятство.

Потом он еще несколько раз приходил в сознание, ощущая то невыносимый жар во всем теле, то, наоборот, какой-то неестественный леденящий холод. Крепко связанный грязными веревками, он очутился в вонючем и противно поскрипывающем кожаном мешке, который, к тому же, все время мотало и раскачивало из стороны в сторону. Иеро подумал, что, должно быть, он находится на корабле, но это мысль почему-то оставила его равнодушным. Он попробовал мысленно просканировать окружающее пространство, но не смог этого сделать – его главное оружие казалось утраченным. Волей-неволей священнику пришлось смириться с тем, что слуги Нечистого одержали победу – и ментальную, и физическую. Чувства направления и времени тоже исчезли, и теперь он не имел ни малейшего понятия, куда его везут, где он находится, и какой сейчас день. Лежа в своем мешке, он смутно припоминал, что время от времени его кормили какой-то дрянью, которая тоже была напичкана наркотиками, и что он, не в силах сопротивляться, глотал эти склизкие комья. Странные уродливые рожи, иногда проскальзывавшие перед его помутненным взором, значили для него не более, чем любые другие фантомы непрекращающегося кошмара. Иногда в темное и вонючее убежище Иеро проникал солнечный луч, но это тоже уже казалось совершенно неважным.

Внезапно его унылое полубодрствование-полусон было прервано – воздух вокруг вдруг наполнился бессмысленными воплями, яростным ревом и стонами. Мешок опрокинулся, и чья-то тяжелая туша рухнула на него сверху; туша конвульсивно дернулась, и часть связывавших Иеро веревок лопнула от резкого движения. Ноги священника придавило чем-то тяжелым, но, почти инстинктивно, он дернулся вперед и вверх и почувствовал, что на его ступни почти ничего не давит. Руки его все еще были связаны, но теперь Иеро мог легко освободиться от ослабевших пут.

«Нет! Ни в коем случае не делай этого! – подсказывал инстинкт. – Лежи тихо. Двигаться сейчас смертельно опасно.»

Рядом послышались быстрые крадущиеся шаги, потом донеслось легкое царапанье металла о металл и скрип кожаных ремней. Перекликнулись чьи-то хриплые голоса, затем раздался удаляющийся тяжелый топот вьючных животных, и, наконец, наступила тишина. Иеро продолжал лежать неподвижно – его ослабевший разум изнемог лишь от того, что заставлял непослушные мышцы уподобиться камню. Постепенно, сам того не замечая, он провалился в глубокий беспробудный сон.

…Он пробудился, ощущая чудовищный голод и жажду. Ноги его действительно оказались свободными, чего нельзя было сказать о руках и глазах, которые еще закрывала какая-то грязная тряпка. Изловчившись, Иеро стянул с лица надоевшую повязку и принялся осматриваться, болезненно щурясь и моргая от яркого солнца. Вскоре выяснилось, что он лежит в небольшой, заросшей колючками ложбинке, а в бок ему упирается огромная туша, перекрывшая и так не слишком удачный обзор. Смрад разлагающейся плоти явственно подсказывал, что труп принадлежит какому-то животному. Напоследок он обнаружил, что все еще завернут в грязные шкуры, запах которых нисколько не сделался лучше.

Иеро прислушался. В колючих кустах над его головой шелестел легкий ветерок; единственными другими звуками были только резкие крики дерущихся стервятников.

Мозг его постепенно освобождался от дурмана. Он бросил взгляд на запястья и, к своему удивлению, увидел, что связаны они не крепкими кожаными ремнями, а все теми же грязными тряпками. Очевидно, его тюремщики не помышляли о том, что пленник попытается убежать.

Освободившись, Иеро осторожно приподнялся.

Пять мертвых серых кау, вьючных животных из Д'Алви, лежали на небольшой лесной поляне. Сам он выглядывал из-за трупа шестого, и обломок стрелы, торчащий в толстой шее быка, не оставлял сомнений в том, что послужило причиной его смерти. Вперемешку с кау валялись скрючившиеся в неестественных позах тела людей, причем и те, и другие были обобраны дочиста. Исключение составляла лишь жалкая упряжь животного, на котором везли Иеро – в таком виде она никак не могла пригодиться ограбившим караван бандитам.

Стайка небольших зверей с голыми лоснящимися мордами увлеченно копалась во внутренностях одного из покойников; завидев голову Иеро, зверьки предпочли скрыться в ближайших кустах. Когда последний из них нырнул в спутанную густую поросль, на поляне не осталось уже ничего движущегося. По-видимому, туши мертвых кау загораживали от священника пиршество крылатых любителей падали – их режущие ухо вопли не смолкали ни на секунду.

С усилием заставив свой едва проснувшийся мозг работать, Иеро представил, что же здесь случилось.

Итак, четверо похитителей везли его по лесу на спине одного из вьючных животных; потом, на этой поляне – возможно, когда уже стемнело – они наткнулись на засаду. Бык, на котором он ехал, был убит почти мгновенно и, к счастью, не придавил его при падении. Бандиты не заметили его при торопливом обыске, потому что кожаный мешок оказался заваленным рваной упряжью, да и труп упавшего быка почти полностью загораживал его. Сняв с мертвых все приглянувшееся добро и забрав с собой оставшихся животных, бандиты быстро отступили в лес – возможно, опасаясь погони.

На подгибавшихся от слабости ногах Иеро потихоньку похромал к середине поляны. Крики стервятников стали громче, но, даже заметив человека, птицы не пожелали оставить своей трапезы.

Священник внимательно осмотрел трупы пленивших его людей, и ему сильно не понравилось то, что он увидел. Никогда раньше ему не встречались представители этой расы и сам их вид произвел на него тягостное впечатление – маленькие скрюченные тела, изжелта-белый нездоровый цвет кожи и такие же белые ломкие волосы. Узкоглазые, с массивными выступающими челюстями, их лица почему-то оказались чисто выбритыми. Да, весьма интересно узнать, откуда у юного Амибала такие знакомые!

Эта мысль его утомила. Бесцельно уставившись на заросли колючих кустов, Иеро попытался, несмотря на слабость и головокружение, пробудить в своем мозгу все навыки и опыт, необходимые, чтобы выжить в этом странном месте. Потом медленно и осторожно он начал обшаривать поляну в поисках чего-нибудь, что могло бы ему пригодиться, однако бандиты проделали свою работу на совесть и уволокли абсолютно все – так, из оружия на поляне остался лишь обломок стрелы, торчавший в шее мертвого кау. К сожалению, из этого запоздалого осмотра ему не удалось выяснить ни кто такие его пленители, ни кто расправился с ними. Под конец священник признал, что, кроме оказавшихся на нем кожаных штанов и сандалий, он не располагает ни одним по-настоящему полезным предметом.

Тогда Иеро занялся изучением следов, в большом числе заполнявших поляну, и быстро отыскал ведущие в лес отпечатки грубых башмаков и рядом с ними – широких копыт кау. Он как раз остановился у края поляны, чтобы немного подумать, когда стервятники внезапно смолкли и, оторвавшись от еды, вытянули шеи – где-то далеко на востоке чуть слышно трубил рог.

Одна за другой тяжелые птицы поднимались в воздух. Священник недовольно поморщился – ведь трубач наверняка заметил, как над лесной чащей взмыли стервятники, а здесь, в этих гибельных джунглях, он мог встретиться только с недругами.

Рог протрубил снова, и на этот раз его одинокий призыв не остался безответным – южнее и севернее его подхватили другие рога. Значит, далеко на востоке какой-то отряд, развернувшись длинной цепью, прочесывал лес. Что же тут можно искать, кроме его благородной персоны?

Еще не осознав, что делает, Иеро схватился за ветку колючего кустарника, сломал ее и начал методично уничтожать следы своего пребывания на поляне. Покончив с этим делом, он повернулся и неспеша потрусил на запад, стараясь ступать по твердой земле, а там, где это не удавалось, пуская в ход колючую ветку.

Священник бежал уже с полчаса, неторопливо и осторожно, временами поглядывая под ноги. За его спиной по-прежнему перекликались рожки, и по их звукам он мог примерно определить, что расстояние между ним и преследователями не уменьшается.

Зашло солнце. В его умирающем свете Иеро показалось, что заросли колючек сильно поредели. Да и под ногами все чаще попадался песок или мелкие камушки, а трава и всякие ползучие растеньица совсем пропали. Даже цвет почвы стал иным, не желто-коричневым, а голубовато-серым.

Внезапно звук рогов изменился; сразу два из них выдули короткую резкую мелодию, и беглец понял, что, обнаружив место побоища, они трубят общий сбор. Нахмурившись, он устремился вперед. Было мучительно думать, что это, возможно, отряд, посланный Лучар на его поиски, и что сейчас он уходит все дальше и дальше от своих друзей, однако шансов на такой исход оставалось мало. Конечно, он не знает, куда направлялся тот странный караван, и, стало быть, ему неизвестно, где он теперь очутился, но ясно одно – везли его с большой поспешностью и увезти успели далеко. Вряд ли людям принцессы удалось за столь короткое время взять нужный след и примчаться сюда. К тому же голубоватый оттенок почвы и исчезновение растительности однозначно говорили о том, что вскоре он встретится с новыми опасностями. Он уже вдоволь насмотрелся на такие места у себя на севере; подобная смена пейзажа означала, что он приближается к голубой пустыне Смерти.

Совсем скоро ему пришлось убедиться в правильности своих подозрений: кусты расступились, и перед ним возникла простирающаяся до самого горизонта пустошь, засыпанная голубоватым поблескивающим песком. Позади по-прежнему уверенно перекликались рога – знак того, что погоня продолжается.

У него не было ни воды, ни пищи, н оружия, но, после недолгих колебаний, священник углубился в сверкающую пустыню. В конце концов, подумал он, этот вариант более предпочтителем, чем возможность снова попасть в руки врагов. Да и какой здесь мог быть выбор? По крайней мере, хуже, чем тогда, ему уже не будет.

С приходом ночи рога смолкли, но он продолжал упорно шагать вперед, придерживаясь западного направления. Спотыкаясь от усталости, Иеро медленно переставлял ноги, концентрируя внимание лишь на том, чтобы не свалиться. Один раз, не удержав равновесия, он опустился на колени; встать потом оказалось очень тяжело.

Кое-как он дохромал до пересохшего русла маленькой речушки; идти по ее каменистому дну было гораздо удобнее, чем по осыпавшимся под ногами голубому песку. Здесь Иеро устроил себе привал, чтобы перевести дух и заодно пососать небольшой округлый камешек. Без еды его тренированное тело могло протянуть долго, а вот вода, по всей видимости, вскоре превратится в серьезную проблему.

Он поднял голову, обозревая безрадостный пустынный ландшафт, освещенный призрачным лунным светом. К югу, насколько хватал взгляд, протянулись обширные полосы поблескивающего песка, перемежавшиеся с нагромождениями источенных ветром валунов. На севере и востоке пейзаж казался примерно таким же, а вот на западе какие-то темные вершины закрывали низко повисшие над линией горизонта звезды – возможно, цепь невысоких утесов или что-то в этом роде.

Невероятным усилием воли священник заставил себя подняться. Если где-то здесь и найдется относительно безопасное место, то скорее всего у этих западных скал. Там наверняка должны быть какие-то пещеры или, на худой конец, расселины, где он сможет укрыться от полуденного зноя. Возможно, при некотором везении ему удастся обнаружить воду и пищу, что, вообще-то, было бы очень кстати.

Он уже сделал несколько неуверенных шагов в выбранном направлении, когда до его ушей долетел какой-то неясный звук. Застыв, Иеро напряженно вслушивался в окружающую его тишину, в тысячный раз пытаясь сфокусировать свою ментальную силу и раздернуть опустившийся перед ним занавес мысленной слепоты. И в тысячный раз ему пришлось сдаться, хотя было так тяжело поверить, что все его способности, весь огромный талант утрачены навсегда, выхолощены наркотиками, и теперь он, лишенный этого последнего оружия защиты, вынужден прозябать в этом безжизненном месте. Подавив невольный вздох, Иеро осенил себя крестом и пробормотал короткую молитву. К сожалению, в последнее время ему приходилось пренебрегать своими прямыми обязанностями – ведь, в конце концов, он не только принц, но и священник. И, к тому же – хвала Господу! – пока еще живой священник.

Прихрамывающей рысцой он затрусил к холмам на горизонте, стараясь не обращать внимания на жажду и непрерывное голодное урчание в желудке. При этом он продолжал внимательно вслушиваться в окружающее его голубоватое безмолвие, но, казалось, единственным звуком здесь было лишь мерное поскрипывание песка под подошвами сандалий. Однако эта обманчивая тишина уже не могла обмануть его; пусть он утратил свои ментальные таланты, но где-то в глубине мозга все еще трепетал клубок оборванных и почти бесполезных теперь нервных связей, выжженный центр телепатических способностей, которые раньше предупреждали его об опасности. Интуитивно он ощущал, что в темноте ночи таится что-то хищное и злое; в этом не могло быть никаких сомнений, и внезапное затишье подтверждало его подозрения красноречивее всяких слов. Кто-то или что-то охотилось за ним, и, пока он не в силах оказать преследователю достойное сопротивления, придется бежать. Бежать и скрываться!

Иеро вновь сосредоточился на ходьбе, заставляя двигаться утомленные ноги. Он не питал иллюзий насчет своего нынешнего положения; пустыня Смерти – совсем не то место, где можно радоваться жизни.

Тысячи лет назад огромные пространства суши были выжжены ядерными бомбами, и некоторые из них до сих пор сияли по ночам мертвенным голубоватым светом, оставаясь все еще смертельно опасными для всего живого. Та пустыня, в которой оказался Иеро, представляла собой не самый худший вариант, и к тому же, как все северяне, он мог внутренним чутьем определять источники сильной радиации и обладал определенной сопротивляемостью к ней. Здесь же он ощущал лишь то, что сверкающие голубые пески уже истощили свой смертоносный заряд, однако это совсем не означало, что ему не грозит медленная гибель от лучевой болезни. Возможно, она лишь откладывается.

Несмотря на отсутствие голубоватых огней на гребнях песчаных дюн, местность продолжала оставаться совершенно безжизненной, и, главное, не было никаких признаков того, что здесь вообще есть вода. До сих пор священнику не встретилось ни одного растения, отсутствовали даже лишайники – они не росли в пересохшем речном русле, на которое он наткнулся в ночной темноте. И все же радиация оставила здесь еще один след, кроме полного уничтожения всякой нормальной жизни. Вместо нее появилось нечто новое, странный результат чудовищных мутаций. Так что, хотя пейзаж и казался пустынным, Иеро чувствовал, что где-то совсем рядом с ним затаились живые существа; он ощущал это, несмотря на потерю своих ментальных сил. Чувство безымянной угрозы постоянно давило на мозг, но он упорно продолжал хромать к встававшим на западном горизонте холмам. Он надеялся, что Господь не оставит его в беде.

Снова пришлось остановиться чтобы перевести дух, но теперь Иеро опустился лишь на колени, опасаясь, что, усевшись поосновательней, уже не сможет встать. И тут, откуда-то с южного направления, опять послышался этот странный звук. Сейчас он прозвучал гораздо громче и решительней – странный вибрирующий вопль, как будто где-то далеко в ночи на немыслимо высокой ноте проблеяла гигантская овца. Несмотря на всю мыслимую и немыслимую тренировку, лоб Иеро покрылся холодным потом – что бы там не вопило в темноте, ему хотелось избежать знакомства с обладателем этого голоса. Он вновь перекрестился и, кое-как поднявшись на ноги, зашагал на запад. Тело его молило об отдыхе, но он продолжал свой путь – ведь эта визгливая тварь охотилась, и охотилась она, несомненно, за его персоной. Иеро не забивал себе голову вопросами, почему она вышла на его след и откуда вообще взялась в мертвых голубых песках; он просто знал, что это так, и, стало быть, надо пошевеливаться.

Подняв голову, он вдруг заметил, что темные гребни холмов, за последний час ставшие значительно выше, поднимаются уже по обеим сторонам от него. Слева из разлома в почве торчала какая-то странная островерхая штуковина, которая при более внимательном изучении оказалась чем-то похожим на отвратительный искривленный кактус. Да, возможно, он сумеет обнаружить здесь воду, если очень постарается! – мелькнула мысль. Он двинулся дальше, выжимая из своих истомленных мышц последние силы и жадно хватая ртом колючий ночной воздух.

Мир позади него заполнился злобным воплем, оглушающим и каким-то совсем чужим, даже в этой неприветливой пустынной местности. Взлетая на неимоверно высокой ноте, он вызывающим тошноту и звоном отдавался в раскалывающейся от боли голове священника. На этот раз Иеро даже не остановился, сконцентрировав последние силы на том, чтобы перевалить через песчаную дюну, вставшую на пути.

Если бы ночь не оказалась такой светлой, он, вынужденный двигаться чуть ли не ползком, был бы совершенно беспомощен перед грозной опасностью. Но, по счастью, молодая луна высоко плыла в ночном небе, освещая узкий каменный каньон, мрачный и неприветливый – единственное надежное убежище в этой пустыне. Только бы у него хватило сил добраться туда!

Иеро пересек горловину ущелья и, напрягая каждый мускул, потащил свое непослушное тело дальше, под спасительную кровлю каменных сводов. Лунный свет уже почти не попадал сюда, но он видел достаточно, чтобы идти вперед. Ноги священника заскользили на отполированных временем камнях, и тут, в самой глубине открывшейся перед ним лощины, он заметил неясное темное пятно. Удвоив усилия, Иеро устремился в ту сторону. За спиной не раздавалось ни звука, но столь внезапно наступишая тишина не успокаивала его. Он знал: преследователь совсем близко, и если в течении нескольких минут ему не удастся отыскать надежное убежище, он погибнет.

На какое-то мгновенье нежное личико Лучар всплыло перед его глазами. Неужели именно здесь ему суждено умереть? Неужели он никогда не увидит ласковую улыбку своей любимой? Стиснув зубы, Иеро продолжал карабкаться вверх по сужавшемуся проходу, глаза его без устали обшаривали каменные стены в поисках любого препятствия, укрывшись за которым он сможет отстоять свою жизнь. Но ни одной подходящей трещины не оказалось на гладких стенах ущелья, смыкавшихся все ближе и ближе, так что спустя минуту, вытянув руки в стороны, он нащупал с обоих сторон холодный камень. В отчаяньи священник запрокинул голову, и вдруг взгляду его открылось то самое место, которое он столь безуспешно искал.

Впереди узкий проход резко изгибался налево и вверх, минуя небольшой скалистый отрог, примыкающий к южной стороне ущелья и похожий на покосившуюся крепостную башенку. Но самое главное – пик этой естественной колонны был обломан, из-за чего на ее вершине образовалась небольшая площадка! Опытному скалолазу без труда удалось бы вскарабкаться на самый верх этого странного образования, и Иеро, почувствовав прилив надежды, приступил к штурму каменной цитадели.

По высоте этот каменный столб оказался едва ли впятеро больше его роста, так что вскоре, с невольным вздохом облегчения, он перевалил тело через его верхний край и бессильно распластался на макушке.

Но отдыхать ему не пришлось. Он ничего не знал о той твари, что шла за ним по пятам, и если она умеет лазать, то он своими руками загнал себя в смертельную ловушку! Обеспокоенный этой мыслью, Иеро принялся лихорадочно озираться по сторонам и вскоре обнаружил несколько увесистых булыжников, зарытых в мелкий песок и каменную крошку. Закусив губы, беглец с неимоверным трудом освободил пару камней покрупнее и лишь после этого позволил себе слегка расслабиться. Повернувшись ко входу в ущелье, он прижался к шершавой макушке скалы, стараясь использовать последние отпущенные ему минуты отдыха.

Через несколько минут священник уже расслышал какое-то шевеление. Сначала то был неясный шум, как будто что-то массивное пробиралось вверх по тропинке, которой он прошел недавно, стараясь двигаться тише и незаметней. Иеро скрипнул зубами от ярости. Похоже эта тварь собиралась застать его врасплох! Ну нет! Киллмен Республики Метс не даст затравить себя подобно загнанному оленю! Тем более, что после многих дней позорного плена ему опять представилась возможность действовать.

Звуки приблизились. Один раз до Иеро донеслось какое-то слабое шуршание, словно чья-то огромная лапа случайно задела нетвердо лежавший каменный обломок. Теперь он мог слышать дыхание – глубокие хриплые вдохи и выдохи могучего и наверняка опасного зверя. Устремив взгляд в темноту, священник принялся терпеливо ждать появления своего ночного преследователя.

Когда это произошло, ему не удалось подавить невольный ужас при виде жаждавшего его крови существа, извергнутого бесплодными песками.

В неясном лунном свете он с трудом различил извивающееся туловище странного голубоватого оттенка, как будто смертоносные огни отравленной радиацией пустыни навсегда заклеймили этот ночной кошмар. Мощное, словно у ездового быка, тело твари было посажено на четыре толстые лапы; лапы заканчивались огромными, растроенными и слегка загнутыми внутрь роговыми наростами, похожими скорее на когти, чем на копыта. На длинной, отливавшей синевой шее болталась уродливая голова с торчащими из-под отвислых губ бивнями; на макушке вместо ушей поднимались два костяных шипа, острых, как наконечники копий. Но самым пугающим в этом монстре были его глаза. Подобные искрящимся стеклянным шарам, они были лишены зрачков и светились холодным мертвенным пламенем.

Застывший на вершине каменного утеса человек теперь понял, кто охотится на него.

Он несколько раз натыкался на упоминания об оленях Смерти в древних рукописях Д'Алви. Много веков назад эти чудовища буквально терроризировали и без того немногочисленные южные племена, целыми стаями вырываясь из голубых песков и уничтожая все живое на своем пути. Теперь уже двадцать поколений людей считало этих монстров легендой.

Но сейчас, разглядывая челюсти «оленя», приспособленные вовсе не к жеванию травы, Иеро был склонен считать, что в старых рукописях слишком рано поставлен крест на этих тварях. По своим размерам лишь немного уступая Клоцу, это создание даже на первый взгляд казалось хищником; его клыкастая пасть предназначалась для того, чтобы крушить кости и терзать трепещущую плоть.

Пока священник, затаив дыхание, осматривал это живое ископаемое, монстр, приподняв рогатую голову, тоже заметил добычу. Ночной воздух огласился еще одним невероятной силы воплем, от которого у зарывшегося в холодный песок человека заломило все кости. На секунду он опустил веки, чтобы справиться с подступившей слабостью. Как только последние отголоски этого кошмарного боевого клича замерли среди скал, Иеро снова открыл глаза – как раз вовремя, чтобы увидеть, как существо распахнуло пасть, демонстрируя торчащие в несколько рядов огромные зубы. Затем оно бросилось на каменный столб.

Несмотря на то, что священник подготовился к атаке, чудище едва не застигло его врасплох – мощные лапы с невероятной силой подбросили тяжкое тело почти до самой макушки каменного постамента. Один неприятный миг Иеро с расстояния вытянутой руки смотрел в глаза демона пустыни, чье мощное смрадное дыхание швырнуло пригоршню песка ему в лицо; потом рогатый череп исчез, и снизу послышался гулкий звук удара.

С замирающим сердцем священник выглянул из-за края скалы, надеясь увидеть корчившуюся в предсмертных судорогах тварь, но она нисколько не пострадала; монстр плотоядно взирал на него своими жуткими глазами и неспешно готовился к новому прыжку. Кажется, неудача первой попытки отнюдь не привела тварь в замешательство. Иеро припомнил, что в старых свитках упоминалось о почти полной неуязвимости этих созданий, которые даже могли прошибать каменные стены, ограждавшие поселения – прошибать так, словно перед ними был не камень, а соломенная циновка. Если прыжки чудовища не причиняют ему вреда, решил священник, то, как ни крути, ему самому придется позаботиться об этой твари и переправить ее в мир иной. Непонятно лишь, есть ли хотя бы малейшая надежда на такую удачу.

Монстр снова приподнялся, но на этот раз его движения были неторопливыми; длинные передние конечности вытянулись вперед почти до предела, острые когти-копыта, коснувшись скалы, тут же вонзились в нее словно абордажные крючья, а похожие на стальную проволоку сухожилия напряглись и хрустнули. Немигающие глаза «оленя» уставились прямо в лицо священнику, и за шумом его дыхания Иеро не сразу разобрал, как где-то под ним крушат горную породу две огромные задние лапы. Потом он с удивлением отметил, что массивное туловище твари потихоньку ползет вверх – видимо, закрепившись на почти отвесной стене монолита, могучий зверь подтягивался на передних лапах. Теперь все стало понятно: через пару минут он снова вытянет свои лапищи и дотянется до сидевшей на каменном столбе добычи. На этом, как подсказала самая хладнокровная часть сознания Иеро, все его злоключения будут закончены.

Священник, завороженный светом этих призрачных глаз, наклонился над краем скалы, словно во сне наблюдая, как правая передняя лапа медленно, но неотвратимо потянулась в его сторону. Вдруг, последним усилием воли сбросив сонное оцепенение, он вскочил на ноги и занес над головой зазубренный каменный обломок.

Приникшая к стене тварь разинула утыканную клыками пасть, со свистом втягивая воздух для последнего победного вопля. И в тот же миг Иеро обрушил свое оружие на ее уродливую морду, вложив в удар все оставшиеся силы. Скользнув по истекающим слюной губам зверя, тяжелый снаряд устремился вниз по его темной глотке с силой и неотвратимостью снежной лавины, и где-то глубоко внутри, словно гигантский мясницкий топор, воткнулся в живую плоть. Страшный, леденящий кровь вопль разнесся над равнодушными скалами. Потом на землю снова обрушилось массивное тело, только теперь гулкий звук падения сопровождался непрерывным скрежетом и хрипом, пока существо, захлебываясь собственной кровью, в бешенстве молотило лапами по валявшимся вокруг камням. Наконец наступила тишина, и Иеро внезапно ощутил, как слабый ночной бриз играет в его волосах.

Постанывая от боли, он согнулся над краем утеса и посмотрел вниз. Он чувствовал, что сейчас потеряет сознание, но подчинился необоримому инстинкту – взглянуть на это существо и убедиться, что оно больше не сможет причинить ему вреда.

Одного взгляда как раз и хватило – жизнь, без сомнения, покинула хищную тварь. Длинная голубоватая шея «оленя» была вывернута под неестественным углом, а из проломленного черепа мутным черным потоком изливалась кровь. По всей видимости, каменный обломок, проткнув небо, вошел в мозг, превратив его в кашу. Грозного демона пустыни победила обычная сила гравитации.

Человек наверху попытался выдавить слова молитвы, но лишь хрипло прошептал пару фраз и в беспамятстве повалился на холодный камень. Это был даже не сон, а ответная реакция организма на полное моральное и физическое истощение; забытье, похожее на транс, в который не раз впадал Иеро, занимаясь ясновидением: он чувствовал сейчас, что не спит, но, тем не менее, был неспособен к сознательным усилиям. И только спустя несколько минут он, наконец, забылся настоящим сном без сновидений.

* * *

Пробуждение было внезапным, как будто что-то вытолкнуло его из глубины сна на поверхность. Все тело священника горело, язык казался сухой щепкой во рту, а спекшиеся губы никак не удавалось разлепить.

Взглянув вверх, на неистово пылающее в небесах светило, он вдруг осознал, что провалялся здесь, должно быть, много часов – когда каменный обломок сразил оленя Смерти, едва минула середина ночи, а сейчас, судя по солнцу, уже полдень. Превозмогая слабость, Иеро принялся массировать затекшие мышцы, одновременно загрузив работой и голову, хотя для того, чтобы думать, требовались почти физические усилия.