Текст книги "Угроза с Марса"

Стерлинг Ланье
Угроза с Марса

Глава 1
Форт в лесу

Слейтер проснулся мгновенно. Чудовище медленно и неуклонно ползло к лицу Слейтера, и пара жутких когтей на хитиновых усиках плавно покачивалась на остроконечной голове в такт движению шести лап. Откуда-то из недр куполообразного туловища монстра раздавалось едва слышное пощелкивание, различимое только в абсолютной тишине крохотного спального отсека. Единственный глаз чудища, торчащий на лбу – огромный, фасетчатый, окрашенный в уныло-красный цвет марсианской пустыни, – уставился прямо в карие глаза молодого офицера. Слейтер приподнялся на локтях, сбросил одеяло и одарил незваного гостя уничижающим взглядом.

– И как только, черт подери, ты ухитряешься заманивать женщин в постель, если здесь ползают такие твари? – осведомились с порога.

Лейтенант Хельге Накамура в полном вооружении, облокотившись о косяк, с нескрываемым отвращением смотрел на грудь своего приятеля. Этот здоровяк японо-норвежского происхождения не питал особых симпатий к Слейтерову питомцу.

Слейтер протянул руку и снял с груди двухдюймового щелкунчика. Тот немедля принялся недовольно размахивать усиками и щелкать челюстями.

– Да ведь Хват совсем безобиден, – примирительным тоном произнес Слейтер, – и он никогда не укусит того, кто мне симпатичен, не правда ли, малыш? А сейчас он просто проголодался, вот и пришел к папочке. Видимо, тараканов и мусора в комнате уже не осталось. Между прочим, он куда удобнее кошки.

Держа щелкунчика поперек туловища, он поднялся, не одеваясь пересек комнату и достал кусок мяса из небольшого стенного холодильника. Отпущенный на гладкий пластик стола, щелкунчик аккуратно резал мясо острыми, как бритва, челюстями и отправлял куски в свой квадратный рот, укрытый под заостренным передним выступом панциря. Вскоре в его пасти исчез последний кусок.

Мужчины молча наблюдали за этой трапезой. Но вот все шесть конечностей щелкунчика втянулись под панцирь, а единственный глаз прикрылся перепонкой. Спящий щелкунчик был похож на сморщенную кожуру от каштана или бурый камень странной формы.

Слейтер положил его в плоскую коробку из импервия. Захлопнув крышку, он поставил коробку на стол и начал одеваться: пришло время утреннего дежурства, потому-то Накамура и разбудил его.

– Я знаю, знаю, что щелкунчик опасен, – сказал Слейтер. – Будь я проклят, если он не сумеет прогрызть даже импервий. А уж любой другой материал его челюсти режут, как масло. Но я подобрал его в рукке, и до сих пор он ни разу не попытался удрать от меня. Во всем форте он не трогает никого, кроме мышей и тараканов. Возможно, я слегка чокнулся, но мне приятно думать, что я ему по душе. А порой, как ни странно это звучит, мне кажется, что он может говорить.

– Ты слишком долго торчал в рукке. Когда ты вернешься на базу, тамошним психологам придется вкалывать без выходных. Кроме того, к тому времени ты наверняка будешь говорить фальцетом, если вдруг старине Хвату взбредет в голову перекусить и ему подвернутся твои яйца. Ты же знаешь, что бывало с первыми колонистами, пока не построили купола.

– Это верно, но те щелкунчики были по большей части взрослыми – размером с кошку.

Слейтер застегнул портупею, взял шлем и вслед за Накамурой вышел из комнаты. Через десять минут они уже стояли на командном посту на стене форта Агню, прямо над главными воротами.

– Вонючий рукк, проклятый теф! – Накамура виртуозно сплюнул за парапет. – И почему бы не послать ко всем чертям эту ублюдочную планету и не оставить руккеров в покое?

Мысль эта была не нова, но звучала здесь достаточно часто. Рукк на многих людей действовал подавляюще.

Вопреки своей фамилии, Накамура был черноглазым блондином шести футов и двух дюймов ростом. Широкие ноздри и полные губы он унаследовал от своего прапрапрадеда гереро. Смешанное норвежско-японское происхождение, о котором говорили его имя и фамилия, носило более свежий характер. Он хмуро взглянул на друга и принялся яростно отмахиваться от тучи мошек, зависшей перед самым его лицом.

Под солнцем марсианского лета царила необыкновенная тишина. В ближней дымке свистели и стрекотали насекомые, да совсем далеко, на грани слышимости, пронзительно кричало какое-то крупное животное, скорее всего кошак. Леса, окружавшие форт, источали свежие запахи растений – запахи живого, растущего, всепроникающего. Было сыро, тепло – двадцать градусов по Цельсию, к ночи, впрочем, температура могла упасть до минус двадцати.

Старший лейтенант Мохаммед Слейтер лениво улыбнулся однокашнику:

– Старик, помнится, ты и в Академии постоянно призывал к действию. Только где еще ты собирался действовать, как не в женском кампусе?

Беспокойный взгляд Слейтера вновь пробежал по темному краю леса. Тревога была беспричинной, но он привык доверять своему чутью. Почти чистокровный гилзайпатан из Западно-Гималайской республики, он имел лишь одного предка англичанина – дедушку, чью фамилию носил. Он надвинул на самый нос зеленый шлем из фибростали, гадая, сколько глаз наблюдают сейчас за ними из недр рукка. Он ничего не мог разглядеть, но отлично знал, что это ничего не значит. Военная академия ООН могла научить Мохаммеда Акбара Слейтера, шесть раз праправнучатого племянника знаменитого Ипийского Факира, обращению с оружием, технологии и стратегии. Тактику, в особенности тактику выживания во фронтире, он впитал в себя с молоком матери.

Форт Агню представлял собой открытую сверху каменную прямоугольную коробку высотой в тридцать футов. По всем четырем его стенам протянулись галереи, а в углах на стыке стен торчали зубчатые башенки. В центре двух акров марсианской земли, надежно укрытой за стенами, возвышался высокий квадратный донжон с вертолетной площадкой на крыше. На флагштоке донжона болтался голубой флаг Объединенных Наций. Ходили слухи, что инженеры форта по чистой лености скопировали план замка короля Артура, но на самом деле форт всего лишь отражал извечный ответ на извечную проблему: старина Артур был бы здесь как дома.

Форт был поставлен на насыпном холме. На двести ярдов вокруг его стен росли только трава мутант и олений мох, подстриженные до шести дюймов. Ничто и никто не мог незамеченным подобраться к форту – днем и ночью на стенах дежурили часовые, вооруженные всеми следящими приборами, какие только способны были произвести лаборатории ООН, ибо форт окружали марсианские джунгли, называемые также теф – сокращенно от «терраформ» – или чаще рукк, – от слова «лес» на хинди. Служба в форте считалась – и не зря – опаснейшей во всей Солнечной системе, и не из-за безликих космических сил, а благодаря человеческому фактору.

Первая попытка терраформировать почти лишенную воздуха и изрытую метеоритами соседнюю планету была предпринята совместно русскими и американцами. Началось с того, что на Марс отправили огромное количество автоматических зондов, начиненных специально выведенными бактериями, которые питались железом. Бактерии размножились сверх всякого ожидания, а продуктом их жизнедеятельности были кислородные и азотистые соединения, которые они высвобождали из богатой окислами железа марсианской почвы. Не прошло и десяти лет, а в телескопы лунных обсерваторий уже была видна облачная дымка атмосферы, окружившая Марс. Тогда следом были отправлены контейнеры со спорами грибов мутантов и гаметофитами стойких лишайников, а когда те прижились, за ними последовали семена арктических трав и саженцы альпийских кустарников. Выжили и эти растения. Ученые, трудившиеся над проектом, испытывали заслуженную гордость. Еще бы – ведь они подарили Вселенной новую Землю! Удаленность от Солнца и как следствие – холод компенсировались двумя другими факторами – невероятно плодородной девственной почвой и более интенсивным ультрафиолетовым облучением благодаря отсутствию стратосферы.

Однако все упустили из виду третью сверхдержаву – коммунистический Китай, забытый своими белокожими соперниками. Наследники председателя Мао, которые сохранили его убеждения по большей части нетронутыми, оказались лицом к лицу с перспективой просто наблюдать, как их более технологически развитые соперники, капиталистическая Америка и неоревизионистская Россия, делят новую планету.

Поэтому вскоре китайцы запустили свои грузовые ракеты.

Все это было двести с лишним земных лет назад – и результат лежал сейчас перед их глазами. И двое молодых офицеров смотрели – один с восхищением, другой с неприкрытой ненавистью – на непостижимую, бурлящую жизнью стену растительности, которая окружала форт.

Даурский виноград с десятифутовыми бледно-зелеными листьями и лозой в добрый ярд толщиной рос почти повсюду, сражаясь с побегами ядовитого плюща столь же ужасающих размеров. Облепиха с колючками-лезвиями в фут длиной боролась за место под солнцем с гигантской осокой выше человеческого роста. Повсюду густо росла двадцатифутовая ядовитая крапива, прикосновение к которой вызывало серьезные раздражения. Кактусы мутанты оливкового и ядовито-зеленого цвета гигантскими бочками смыкались с эуфорбией, чьи алые цветы таили под собой колючие ветви. Над тысячей земных растений, главным образом продуктов стихийной мутации, высился громадный марсианский чертополох, сумевший приспособиться к субарктическим холодам и обильно разросшийся повсеместно – почему-то с оранжевыми цветами. Лишь лазер или остро отточенная сталь могли проникнуть в гущу марсианских джунглей, и только приспособленный человек, истинный марсианин, мог выжить на огромном пространстве, которое занимал рукк.

Китайский вклад в марсианскую жизнь не ограничился одними только растениями. Китайские ракеты доставили на Марс также и представителей животного царства. Мухи, слепни, комары, москиты, осы, ядовитые жуки, пауки, сколопендры, скорпионы и клещи – все малоприятные членистоногие посылались туда, и не единожды. Большинству из них новые условия жизни пришлись по вкусу. А многие из этого большинства значительно увеличили свои размеры и, соответственно, аппетиты. То же самое произошло и с крысами – как серыми, так и черными, евразийским кроликом и домовой мышью, индийской майной, европейским скворцом и даже карликовой козой. Последняя, конечно, перестала быть карликовой и неплохо прижилась на Марсе. Китайцы не забыли даже о некоторых обитателях воды. Когда весь этот зверинец прибавился к неизбежным кошкам и собакам первых поселенцев, стало ясно, что о плановом терраформировании можно забыть прочно и надолго. Оскорбленные китайцы в полной мере отомстили нациям, которые, по их мнению, пытались привязать их к Земле. Мирная колонизация Марса отошла в разряд несбыточных мечтаний.

Слейтер опустил монокуляр, в который рассматривал опушку рукка, и продолжил разговор:

– Мы никому не можем отдать эту планету, тупица! Она нам очень нужна – и тебе это отлично известно! – Ему нравился Накамура, но иногда Слейтера порядком раздражала его твердолобость. Он мог лишь надеяться, что лейтенант когда-нибудь привыкнет к Марсу. Впрочем, были такие, кто так и не привык, и это неоспоримый факт. – Послушай, Хельге, сейчас на Марсе почти миллион официально признанных колонистов. У них есть полное право оставаться здесь. Минералы типа криолита, которые мы охраняем, жизненно необходимы Земле – там их запасы уже почти исчерпаны. И не говори мне, что ты все это впервые слышишь!

Он поднял монокуляр и направил его на плеснувшее вдалеке пятнышко цвета. Там над верхушками деревьев порхал огромный шоколадного цвета мотылек, в три раза крупнее самой большой земной бабочки – тут явно сказалась низкая гравитация. В этот миг из зарослей вдруг молнией взвилась черная птица размером с орла, цапнула насекомое и вновь канула в джунгли.

– Опасные твари эти скворцы, – пробормотал Накамура. – Ты когда-нибудь подходил поближе к тем круглым штукам, которые у местных зовутся скворешниками? Так и норовят выклевать глаза.

Слейтер был весь внимание, мучимый тревожным предчувствием. За фортом всегда наблюдали, это знали все, но сегодня чужое присутствие было давящим, почти физически ощутимым.

– Я еще готов вытерпеть чертовых птиц, жуков, колючки, которые жалят так, словно в них вселился дьявол, я даже готов примириться с холодом, но понять людей, которые во всем этом живут, да им еще это и нравится!..

Слейтер пропустил мимо ушей подначку Накамуры. Одной из причин, почему его не слишком раздражало ворчание приятеля, было то, что рослый блондин был отменным офицером. Ворчливость не мешала ему быть постоянно начеку. Даже за разговором он не прекращал внимательно вглядываться в лес. Сейчас они оба отвечали за оборону западной стены форта.

Их не интересовали животные – если не применять строгого биологического определения. В тумане джунглей, окружавших форт, обитали люди – мужчины и женщины, и только из-за них (а точнее, против них) были построены форт Агню и еще пятьдесят больших и малых фортов, раскиданных по планете. Эти люди отличались такой дикостью и агрессивностью, что только форты с постоянными гарнизонами хоть как-то сдерживали их.

Руккеры, они же тефы, как называли их земляне, они же «псевдокоренные враждебные кланы», как характеризовали их правительственные документы, были самой молодой человеческой нацией. Они также были основным препятствием колонизации Марса. Менее чем за двести лет в диких морозных землях, которые до сих пор составляли пять шестых всей поверхности планеты, сформировалась сложная варварская культура исключительной жестокости. Потомки беглых южноамериканских шахтеров, нигерийских фермеров, русских и американских дезертиров, руккеры притягивали к себе наихудших представителей любой нации, которая приобщалась к жизни на новой планете. Сильные выживали, слабые – гибли. Тогда-то, выброшенные из Четко планируемой земной экономики, они создали свое сообщество, основанное на безжалостной ненависти к породившей их цивилизации. Смуглые, одетые в кожу и почти не способные на компромиссы, руккеры неутомимо сражались с землянами, портили их имущество и разрушали жилища. Искусство выживания у них было доведено до совершенства и возведено в культ, как, например, у земных индейцев-апачей. Более того, они пользовались достижениями земной науки, когда им это было выгодно, сохранили письменность и вполне умело использовали трофейное земное оружие, а то и мастерили точно такое же. «Точь-в-точь как мои предки патаны, жившие к северу от Хибера», – не в первый раз уже подумал Слейтер.

Руккеры отлично умели маскироваться в густой марсианской растительности, и, покуда они не решали напасть, обнаружить их было невозможно. Никто даже толком не знал, сколько их всего. Так что, если Земля хотела освоить хотя бы частично поверхность Марса, присутствие руккеров делало существование фортов жизненно необходимым. Конца всему этому пока не предвиделось.

«Все-то мы импортируем, – размышлял Слейтер, – даже паразитическую культуру, которую сами же и породили. Видно, нам никак не обойтись без врагов, если мы сами же их и выращиваем».

Сонную тишину полудня разорвал далекий звук рога, и офицеры с удвоенной бдительностью всмотрелись в опушку леса. За их спиной орудийные расчеты привели в боевую готовность два полевых орудия – 37-миллиметровые автоматические пушки, выкатывая их на позицию перед раздвижными воротами в центре стены. Другие расчеты строились у легких пневматических пушек – по одной в каждой угловой башне и одна в центре, неподалеку от того места, где стояли офицеры. Накамура прошел туда, чтобы лично принять командование. Слейтер проверил ларингофон и пристроил свой карабин так, чтобы до него легко можно было дотянуться.

Снова протрубил рог. Из ближайшей криолитовой шахты возвращался конвой, сопровождающий груз очищенной руды.

– Всем проверить оружие! Конвой приближается! – Голос Слейтера прогремел из громкоговорителя, установленного над плацем. Позади лейтенанта выстроился резерв – два взвода в полном вооружении. На стенах все, кто не входил в стрелковые команды, спешно взяли наизготовку пневматические ружья. Все оружие было наведено на единственную щель в сплошной стене зелени напротив ворот – дорогу к шахте. Хотя ее расчистили только в прошлое дежурство, ее опять покрывала свежая поросль вездесущих вьюнков и зеленых побегов.

Сигнал зазвучал уже совсем близко. В разрыве зелени показалось тупое коричневое рыло, и легкий танк выехал на открытое место. Сдвоенная пушка на ходу медленно вращалась, перекрывая сектор лесной стены. Танк остановился посередине между рукком и фортом, готовый в любой момент прикрыть колонну. Два других танка появились вслед за ним и заняли свои позиции. Закованные в броню до самых гусениц, они походили на гигантских жуков. На верхушках башен безостановочно вращались сенсоры всех мастей.

И вот на прогалине появился первый грузовик – огромный грузовой танк, основной защитой которого были размеры и мощная броня. На небольшой скорости он двинулся прямо к форту. За ним последовали второй и третий грузовики, и следом появился средний танк конвоя. Первый грузовик был почти у ворот, четвертый только выползал из леса – и тут началась атака. Момент был выбран с отменной точностью. Все солдаты форта, пускай немного – ведь они были ветеранами, – но все же расслабились.

Шесть ракет, выпущенные из неуклюжих самодельных базук, ударили по танкам – и в тот же миг под самыми стенами форта заклубился грязно-бурый дым. Под прикрытием этого дыма из леса хлынули вопящие демоны в пятнистой коже, каждый – со своей определенной целью. Еще несколько взрывов накрыли танки и два грузовика с рудой. Но только два. Руккерские техники с ломами и термитными шашками уже ворвались в два оставшихся грузовика, вступив в безжалостную схватку с экипажами. Не прошло и минуты, как все было кончено. Как только захваченные грузовики поползли к лесу, снайперы, замаскированные вдоль опушки, открыли огонь по находившимся на стенах солдатам, которые и так уже наполовину были выведены из строя вонючим дымом. Накамура стрелял из своей пушки в одиночку – весь его расчет был выведен из строя, – и ему удалось накрыть картечью арьергард исчезавших в лесу врагов. Слейтер со своей командой подстрелил еще нескольких. Пушки, установленные на башнях, в густом дыму оказались совершенно бесполезны.

Стараясь не переоценить небольшое по сравнению с земным притяжение, Слейтер сбежал вниз по лестнице башни. Орудийные расчеты у ворот задыхались от жирного дыма, несколько неподвижных тел только прибавляли замешательства. Как ни странно, сам Слейтер почти не страдал от руккерского дыма – его этот едкий острый дым иногда даже взбадривал. Наверняка в нем содержится галлюциноген, мельком подумал Слейтер, вызывая резервный отряд. Он повел резерв на прогалину, где в дыму догорали остатки уничтоженных машин, экипажи которых были безжалостно перебиты. За спиной у Слейтера выругались; он обернулся и увидел Накамуру. Левая рука лейтенанта безжизненно свисала, залитая кровью.

– Эти ублюдки прикончили Оматука и Куусинена, моих лучших артиллеристов!

– Иди лучше позаботься о своей руке, кретин чертов! – Слейтер вновь с упавшим сердцем глянул на прогалину. Четыре танка и два грузовика уничтожены, еще два – захвачены… Захвачены! А в одном из этих вот обгорелых танков лежит кучка пепла, которая еще вчера была лейтенантом Вольфом, офицером конвоя и отличным товарищем. Как же, черт побери, это могло случиться? Впрочем, Слейтер отлично знал, кого во всем обвинят. Майор ван Шутен, временно исполнявший обязанности командира форта, очень хорошо умел перекладывать вину на других. Слейтер глубоко вдохнул и закашлялся, когда волна дыма хлынула в его легкие. Теперь в воздухе преобладала вонь горелого мяса. Если бы только он раньше прислушался к своим инстинктам! Слейтер не переставал корить себя за это. Ведь Старик учил их никогда не бояться поднять ложную тревогу и говорил, что на войне инстинкт порой – лучший проводник.

Сержант привратного расчета Браун, лицо которого уже обрело нормальный цвет, подошел к Слейтеру и отдал честь:

– Прошу прощения за пушки, сэр, ясно, что от них не было никакого толку. Все потому, что дым мгновенно все заволок, а потом уж они стреляли с близкой дистанции. – Он помолчал и с ноткой профессионального уважения, добавил: – Неплохую работенку проделали эти лесные крысы.

Слейтер все гадал, что же такого намешано в дыме. Руккеры всегда находили полезное применение для растительных мутантов из своих любимых джунглей. Все-таки странно, что на него этот дым никак не действовал…