Текст книги "Ты мой"

Глава 3

Наигрывая на гитаре мотив песни, я пытаюсь дописать последний куплет, когда в комнате появляется Алекса. Она устало доползает до своей кровати и падает на нее. Я стараюсь не отвлекаться в надежде быстрее закончить вторую песню, но в очередной раз сдаюсь.

– Все, я отчисляюсь.

Эта новость заставляет подругу повернуться в мою сторону.

– Неужели?

– Я никогда не смогу закончить этот альбом, – жалуюсь я. – Звездные исполнители по несколько лет могут писать их. А нам дали лето. Всего лето. Это чуть больше двух месяцев. Одиннадцать недель. Или всего семьдесят семь дней.

Это ничтожно мало. Несмотря на то, что одну песню я все же успела написать во экзаменационной недели.

– Я не справлюсь.

– Я бы с радостью тебя сейчас поддержала и сказала, что не время сдаваться, но…

– Но?

Я откладываю в сторону гитару и ложусь на кучу декоративных подушек. Мне нужно об этом поговорить, нужно услышать слова поддержки, но в глазах подруги я вижу только усталость.

– Я так устала, что не в силах даже разговаривать.

Алекса учится на ветеринара и сейчас проходит стажировку в ветклинике. Она каждое утро уходит такой воодушевленной, что моментами я даже ей завидую. Однако зависть пропадает каждый раз, когда она возвращается вымотанной и измученной. Как сейчас.

– Ты никогда не задумывалась над тем, чтобы все бросить? – неожиданно для себя спрашиваю я. – Заняться чем-то новым? Попробовать себя в чем-то еще?

– Например?

– Ну, не знаю. Может попробовать себя в зоологии?

Подруга задумывается, и я вместе с ней. А хотела бы я так изменить свою жизнь?

Несколько лет назад я переехала из одного штата в другой. И это было единственное мое спонтанное решение. Все остальное было давно спланировано и расписано.

Я с детства мечтала стать артисткой и всегда придерживалась этой цели. Даже когда родители не поддержали мой выбор, я отстояла его. И вот я здесь. Тону в попытках записать свой первый мини-альбом.

– Никогда, – переворачивается на спину Алекса. – Я занимаюсь тем, что люблю. У меня замечательный парень, лучшие друзья и любимые родители. Мне все нравится.

Мне тоже нравится то, чем я занимаюсь. У меня тоже прекрасные и любимые родители, лучшие друзья. Но мне не нравится моя жизнь. И уже на протяжении нескольких лет я ничего не могу с этим поделать.

Недоверие и закрытость доставляют мне много проблем, но избавиться от них я пока не в силах. Мне все так же сложно заводить знакомства и рассказывать о себе. Особенно о своем прошлом. Только благодаря музыке я все еще не впала в глубокую депрессию. Только она до сих пор держит меня на плаву.

– А ты хочешь что-то поменять в своей жизни? – вырывает меня из размышлений Алекса.

– Иногда. Но не так радикально, как переехать в другую страну. – Я на секунду замолкаю. – Просто периодически мне кажется, что я не создана для всего этого. И стоит сделать перерыв для поисков себя.

– Может, действительно стоит взять паузу? – внезапно соглашается подруга. – Но не очень большую. Думаю, будет лучше, если ты на пару недель забудешь о музыке, об учебе, о своих целях и планах и просто отдохнешь. Проживешь эти две недели, как никогда в жизни.

Я на пару минут задумываюсь.

– Ты права.

Это отличная идея: отвлечься, немного передохнуть, а затем решить, что делать дальше.

– Я всегда права – Алекса поворачивает голову в мою сторону и улыбается. – Просто ты слишком гордая, чтобы признавать это чаще.

Я закатываю глаза, на что Алекса смеется.

– А сейчас давай просто полежим. Я уже правда не в силах разговаривать. Но я буду рада, если ты мне споешь.

Я беру в руки гитару. Усевшись поудобнее, закрываю глаза и начинаю играть. Внезапно слова сами ложатся на музыку.

 
Я закрываю глаза и убегаю от проблем,
В то время как была глупа и радовалась ерунде.
Я возвращаюсь туда всегда, когда плохо мне,
Когда потеряна я, не вижу смысла ни в чем.
И лишь закрыв глаза, вновь я попадаю домой,
В тот теплый мирок, где царит доброта и любовь.
 
 
Я связываю себя своими же руками,
Топлю в чертовом море лжи.
Я каждый день возвращаюсь к мысли о драме,
Итог которой уже не изменить
 
 
Теперь я знаю, каково это —
Открыться, а потом узнать, что он не твоя любовь.
Я была разбита,
Но больше я не позволю случиться этому вновь.
 
 
Я открываю глаза и возвращаюсь в реальность,
Где теперь меня окружают много проблем.
Где каждый вправе сказать о тебе какую-то гадость,
Которая засядет в тебе на много лет.
Я так устала от окружающего мира,
Такого грязного, токсичного и бестолкового,
Который толкает нас на вещи,
Мысли о которых поднимают волосы.
 
 
Я связываю себя своими же руками,
Топлю в чертовом море лжи,
Я каждый день возвращаюсь к мысли о драме,
Итог которой уже не изменить.
 
 
Теперь я знаю, каково это —
Открыться, а потом узнать, что он не твоя любовь.
Я была разбита,
Но больше я не позволю случиться этому вновь.
 

Допеваю последние строчки и открываю глаза. Алекса пристально смотрит на меня. Я откладываю гитару в сторону и хватаю блокнот, чтобы записать слова песни, которые все еще вертятся на языке.

– Красивая песня, – шепчет подруга. – Она отличается от твоего привычного исполнения. Спокойная, тихая, но все такая же будоражащая.

Я заканчиваю дописывать слова и перевожу взгляд на подругу.

– Запишу ее в разных стилях, и потом посмотрим, в каком будет лучше звучать. И ты мне, как обычно, в этом поможешь.

Мои приоритеты в музыке до конца не определены, но свои песни я записываю в основном в жанрах «поп-панк» или «альтернативный рок». Если бы мои школьные учителя узнали об этом, скорее всего, их хватил бы инфаркт. Они с самого детства пророчили мне славу в поп-музыке, от которой я совсем далека. Но пара песен в таком жанре у меня все-таки найдется.

– Когда пойдем записывать? – загорается соседка.

Не знаю почему, но Алекса обожает ходить со мной в университетскую студию звукозаписи и проводить там целый день, а иногда и полночи. Никто из моих знакомых никогда так не воодушевлялся, когда я просила их пойти со мной. Но Алекса однажды сказала мне, что в студии заряжающая атмосфера. Ей нравится наблюдать, как люди наслаждаются своей работой, ну и, конечно же, участвовать в создании музыки.

– Пока не знаю, завтра забегу и оставлю заявку на запись.

Подруга кивает.

– А что по планам на вечер?

Я думала посмотреть какой-нибудь фильм, правда, не определилась с выбором. Но если Алекса предложит пойти на очередную вечеринку, мой ответ будет категоричным.

– Смотря, что у тебя на уме, – усмехаюсь я.

– У меня на уме все в рамках дозволенного, подруга.

– Если там идея пойти на очередную тусовку, то я сразу готова озвучить свой ответ.

– Лучше, – улыбка растягивается на лице Алексы. – Мотогонки.

Мотогонки? Серьезно? Это вообще законно?

– Ну и что это за гонки?

– Ты это у меня спрашиваешь? – смеется подруга. – Мне о них рассказал Коннор, а ему Мэйсон.

Только не говорите, что это очередное развлечение от хоккеистов. Я не перенесу еще одной встречи с Бэйкером! Я готова с ним заговорить, но только лишь для того, чтобы узнать, как там его друг.

– Ладно… когда начало?

-

Крики и свист вокруг оглушают. На часах около одиннадцати вечера, а мы с Алексой расталкиваем людей на какой-то заброшенной дороге, чтобы пробраться поближе к эпицентру событий. Никто из друзей не смог составить нам компанию, но это не заставило нас отказаться от своих планов.

Чем ближе мы подходим к стартовой линии, тем громче слышен шум моторов. Никогда бы не подумала, что однажды я окажусь на таком мероприятии. Адреналина вокруг настолько много, что у меня у самой появляется желание поучаствовать в заезде.

Найдя на обочине трассы пригорок повыше, мы с Алексой встаем туда и поверх голов зрителей пытаемся разглядеть гонщиков на линии старта.

– Хлоя говорила, что Мэйсон должен участвовать, – говорит Алекса. – Но я пока его не вижу.

Мы пытаемся распознать гонщиков, но из-за шлемов на их головах ничего не получается. Поэтому я обращаюсь к девушке рядом со мной:

– Извини, ты не знаешь, кто под каким номером участвует? А то мы не можем найти нашего друга.

Я мило улыбаюсь, стараясь быть как можно более вежливой.

– Я знаю только гонщиков под первым и двадцатым номерами.

– И кто они?

– Первый – Ноа Бэйкер, а двадцатый – Аарон Бэйкер.

Стоп! Это тот самый Ноа, который позавчера валялся пьяным у меня под дверью? И он Бэйкер? Они с Аароном совсем не похожи.

– Ноа и Аарон братья?

– Кузены, – улыбается незнакомка.

– Спасибо.

Она подмигивает мне и возвращается к разговору со своими друзьями.

– Ты сама все слышала, – оборачиваюсь я к Алексе.

– Ну ладно, тогда будем просто наблюдать.

Когда участники заводят мотоциклы, перед ними появляются три девушки с небольшими флагами в клетку. Гонщики начинают прибавлять газ, и как только флаги опускаются, все срываются с места.

– Ого! – удивляется Алекса.

Я восхищена не меньше, чем она.

– И что теперь? – с непониманием обращаюсь я к подруге, когда гонщики скрываются из вида.

– Давай наблюдать за остальными и делать как все.

Но народ остается на своих местах, и раз мы решили повторять за всеми, то также не сдвигаемся с места. Но все вопросы пропадают, как только мы слышим звуки моторов, приближающихся к нам на большой скорости.

Гонщик под номером шесть один пересекает линию старта и, сделав резкий разворот на сто восемьдесят градусов, снова исчезает в темноте, следом за ним то же самое повторяют двадцатый, первый и семьдесят восьмой.

– И сколько раз они должны проехать туда и обратно?

Незнакомая девушка, услышав вопрос, помогает нам разобраться в правилах соревнований.

– Гонщики должны три раза проехать туда и обратно, но третий круг длиннее. Перед третьим кругом лучше всего поменять дислокацию.

– И куда лучше встать? – интересуется Алекса.

– Победитель обычно определяется на «крутых поворотах», это часть трассы.

– И где она?

– Мы с друзьями поедем туда на машинах. Если хотите, мы вас подбросим.

Я кидаю на подругу вопросительный взгляд, и она с радостью кивает.

– Мы согласны.

– Тогда, думаю, самое время отправляться.

Мы с Алексой устремляемся вслед за компанией незнакомых людей, и меня пробирает дрожь. Я бы не стала доверять этим ребятам, но если Алексу ничего не смутило, то и меня не должно. Тем более выглядят они как обычные студенты.

Мы садимся по машинам и едем в какую-то мрачную глушь. Мои демоны понемногу начинают брать надо мной вверх, и я уже готова начать паниковать. Но тут я замечаю гоночную трассу.

Несколько крутых поворотов подсвечиваются фонарями, и темный лес позади выглядит как в фильме ужасов. Машина останавливается, и я вижу, что кто-то уже стоит около трассы.

Я подхожу к дороге первой из нашей компании и замечаю вдали яркий свет приближающихся фар.

– Они уже здесь! – кричит кто-то поодаль.

– Мне кажется, очень опасно ездить здесь с такой скоростью, – замечает Алекса, подходя ко мне.

– Не тебе одной так кажется.

Шум моторов становится все громче, и теперь отчетливо видно гонщиков.

Мы с Алексой встаем подальше ото всех, на выезде из последнего поворота. Остальные болельщики встречают гонщиков на первом повороте. Лидеров гонки теперь двое – двадцатый и шестой. Они вместе входят в первый поворот, и оба чуть не теряют управление, стараясь выкинуть с трассы друг друга.

– Мне все меньше нравится это развлечение, – комментирует подруга, следя за их маневрами.

Они все так же вдвоем проходят и второй, и третий повороты, но на четвертом случается что-то непонятное.

– Это же Аарон под двадцатым номером? – уточняю я.

– Вроде да.

И только мы заговариваем о нем, как его мотоцикл слетает с трассы и, зарывшись колесом в песок, переворачивается.

– О боже!

Я замираю на месте, не веря своим глазам. Аарон первые секунды лежит на земле, но затем медленно приподнимается. А гонщик под шестым номером, будто ничего не замечая, на дикой скорости проносится мимо него, а затем и мимо нас.

– Мне кажется, ему нужна помощь, – говорю я и тяну за руку соседку в сторону сидящего около своего мотоцикла Бэйкера.

Через пару секунд я вижу свет фар остальных гонщиков. Один из них проезжает мимо, но второй останавливается. Смею предположить, что это Ноа.

Как только на трассе не остается никого, кроме братьев Бэйкеров, остальные ребята вслед за нами направляются к парням.

Волнение и паника не покидают меня до тех пор, пока я не оказываюсь совсем рядом с Аароном. Парень поднимается с земли с помощью своего брата и снимает шлем. На нем специальная защитная куртка и мотоштаны.

– Аарон, ты как? – спрашивает кто-то.

– Со мной все в порядке, – улыбается он, но я замечаю, что ему больно. – Можете не волноваться.

– Может, тебя подвезти? – предлагает кто-то рядом.

– Нет, спасибо. Мы сами доберемся.

Убедившись, что с парнем все в порядке, толпа рассасывается, и все разъезжаются.

– Вы с нами? – спрашивает нас девчонка, с которой мы приехали.

– Нет, можете ехать.

– Ты с ума сошла? – не верит своим ушам Алекса. – Как мы найдем дорогу обратно?

– Справимся.

Не замечая возмущений подруги, я подхожу ближе к Бэйкерам.

– Может, тебе все-таки нужна помощь?

Аарон оборачивается на меня, и его брови взлетают. Чему он так удивлен?

– Не ожидал тебя здесь увидеть, – признается он. – Теперь я понимаю, почему потерял управление. Это все ты, ведьма? Признавайся.

Я закатываю глаза. Я предлагаю ему помощь, а он снова шутит свои неуместные шуточки.

– Нужна, – отвечает за него Ноа.

Аарон бросает на него сердитый взгляд и отмахивается.

– Мне не нужна ничья помощь, – скалится он.

– Ты не сможешь сам вести мотоцикл, у тебя могут быть сломаны ребра.

Аарон снова бросает сердитый взгляд на Ноа. И тут раскатистой волной гремит гром.

– Черт, еще дождя не хватало, – ругается себе под нос хоккеист.

– Как мы можем помочь?

Не обращая внимания на отказ Аарона, я перевожу взгляд на второго Бэйкера.

– Умеешь водить? – спрашивает меня Ноа.

Услышав это, Аарон выходит из себя.

– Она не сядет на мой мотоцикл!

– У тебя нет выбора!

Интересно, кто из них старше? Стоп! О чем я вообще думаю?

– Умею, – гордо заявляю я.

Аарон с удивлением смотрит на меня, в то время как на лице Ноа расползается улыбка. Алекса продолжает стоять рядом, не издавая ни звука.

– Отлично, – обращается Ноа к Аарону. – Выбирай, с кем поедешь. Либо с ней, либо со мной.

Хоккеист смотрит на свой мотоцикл, а затем на меня.

– С ней.

Звучит еще один раскат грома, и начинается дождь.

– Давайте быстрее, пока дорога еще не скользкая, – предупреждает Ноа. – Тогда твоя подруга едет со мной.

Я киваю Алексе, а она испепеляющим взглядом смотрит на меня. Такое чувство, что, когда мы останемся вдвоем, она меня убьет. Я не помню, чтобы она говорила, что боится ездить на мотоциклах, поэтому я ободряюще улыбаюсь ей.

Аарон поднимает свой мотоцикл и жестом приглашает меня сесть за руль.

– Надеюсь, ты хорошо водишь, – шепчет он, когда я прохожу мимо.

На что я лишь загадочно улыбаюсь.

– Встретимся на финише, – кивает нам Ноа и, закрыв визор, уезжает вместе с Алексой.

Я сажусь на мотоцикл, сзади садится Аарон.

– Держи, – протягивает он мне свой шлем. – Так будет безопаснее.

Я надеваю шлем, который оказывается мне немного велик, и завожу байк. Нужно спешить. Дождь усиливается.

– Готова? – спрашивает Бэйкер, аккуратно обхватив меня за талию.

Я киваю, и мы срываемся с места.

Водить мотоцикл меня научил папа. Моя первая фотография в шлеме была сделана, когда мне было два года. Уже тогда папа старался привить мне любовь к этому виду транспорта. Чему, конечно, не очень-то радовалась мама.

С десяти лет я была неразлучна с мотоциклом. Я обожала кататься с папой на его «Харлее» и уже тогда мечтала научиться ездить сама. И как только мне исполнилось шестнадцать лет и мама скрепя сердце разрешила мне учиться, байк и вовсе стал неотъемлемой частью меня.

Когда я переехала сюда, мотоцикл снова стал для меня лишь мечтой, потому что перевезти его слишком дорого. А купить новый я также не могу себе позволить. Поэтому сейчас, когда у меня есть возможность прокатится, я намерена насладиться этой поездкой по полной.

Из-за дождя дорога скользкая, и я моментами чувствую, как мотоцикл начинает вилять.

– Сбавь немного скорость! – кричит Аарон.

Рисковать ни своей, ни его жизнью мне не хочется, поэтому я сбрасываю скорость.

На горизонте я вижу финиш и подругу в компании с Ноа. Они ждут нас. Нам остается миновать один небольшой поворот, и мы на месте. Но что-то идет не так.

– Твою мать! – кричит Аарон.

Мотоцикл начинает трясти. Мне не хватает сил, чтобы справиться с ним. Воблинг [3]3
  Воблинг – это колебание передней части мотоцикла вокруг оси рулевой колонки, в простонародье называется «расколбас», возникающий на больших скоростях и приводящий к потере контакта с опорой.


[Закрыть]становится все сильнее и сильнее. Я пытаюсь поймать байк, но у меня не выходит, и вместо того, чтобы войти в поворот, я теряю управление.

– Держи руль!

Это последнее, что я слышу перед тем, как взлететь в воздух.

Глава 4

Яркий свет заставляет меня открыть глаза. Окно на фоне белоснежной стены – это первое, что я вижу. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь легкие занавески, ослепляют, и я окончательно просыпаюсь. Нахожу кнопку вызова врача и нажимаю на нее. Через минуту в палате появляется медбрат.

Он медленно подходит ближе и улыбается мне.

– Как вы себя чувствуете?

– Немного побаливает голова и кисть.

Парень кивает.

– Вы сильно ударились головой при падении, от более серьезных травм вас спас шлем.

При упоминании о шлеме я вспоминаю Аарона.

– А что с Бэйкером, парнем, который был со мной?

– На удивление, с ним все хорошо. Незначительные ушибы, как и у вас.

Я облегченно вздыхаю. Я не смогла бы пережить, если бы с ним что-то случилось по моей вине.

– Я смогу его навестить?

– Конечно, он в соседней палате, – указывает медбрат на стену позади себя. – Но для начала мне нужно вас осмотреть.

Измерив какие-то показатели и взяв образец крови, медбрат прощается и закрывает за собой дверь. А я, собрав всю силу воли в кулак, осторожно встаю с койки и выхожу из своей палаты.

Маленькими шагами я направляюсь к палате Бэйкера. Где-то глубоко внутри я надеюсь, что он сейчас не один и встреча с извинениями перенесется. Но как только я подхожу к его двери, она открывается. Из палаты выходит Ноа.

– Привет, ты проснулась?! – улыбается он. – Врачи очень переживали за твое состояние, но, видимо, зря.

– Привет, все не так плохо, как казалось. Аарон один? – неуверенно спрашиваю я.

Ноа кивает.

– Но он сейчас не в настроении.

Мне показалось или в его взгляде проскользнула тревога?

– С ним что-то не так? Мне врач сказал, что…

– Нет, все хорошо, – прерывает меня Ноа. – Там другие проблемы. В любом случае, не забивай этим голову.

Я молчу, не зная, что сказать. Пауза затягивается.

– В любом случае стоит попытать удачу, – подмигивает мне Ноа, пытаясь смягчить ситуацию. – Может, злой Рон сейчас включен только для меня.

– Может быть, давай узнаем, – я благодарно улыбаюсь Ноа и вхожу в палату Аарона.

Его палата ничем не отличается от моей. Все стоит на тех же местах. Со свойственной мне в последнее время неуверенностью я медленно подхожу к его койке и сажусь напротив. Бэйкер лежит на правом боку, повернувшись спиной к двери.

– Привет, – спокойно произношу я.

Видимо, не ожидая услышать мой голос, он резко оборачивается в мою сторону.

– Эмма?

Я впадаю в ступор. Он впервые назвал меня по имени!

– Но что ты тут…

Он не договаривает и замолкает. Он смотрит на меня с тревогой и удивлением, будто не верит своим глазам.

Ноа тоже был ошарашен, когда увидел меня. Что такого о моем состоянии сказали им врачи?

– Что-то не так? – на всякий случай уточняю я.

– Нет… просто… врачи говорили… – мнется Аарон. Он будто не может подобрать слова. Но для чего? – Впрочем, уже не важно. Как ты себя чувствуешь?

Его быстрая смена настроения и темы мне не понятна, но я решаю списать это на посттравматический синдром.

– Все хорошо. Немного болит голова и кисть, но это пустяки, – скованно улыбаюсь я. – Ты как?

– Все в порядке. Мне удалось вовремя спрыгнуть и удачно приземлиться.

Аарон спрыгнул с мотоцикла? Почему он не сказал сделать то же самое мне? Но я не озвучиваю этот вопрос.

– Я рада, – я делаю небольшую паузу. – Прости меня за то, что случилось. Это все моя вина.

Он пытается меня прервать, но я не даю ему этого сделать.

– Я никогда раньше не сталкивалась с воблингом и не знаю, как вести себя в такой ситуации. Я могла нас убить, – тихо говорю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Если бы с тобой что-то случилось, я никогда бы не простила себе этого. Я не…

Аарон накрывает мою руку своей, и я замолкаю. Я даже не заметила, как он встал с кровати и оказался рядом.

– Выкинь эту глупость из головы! Ты в этом не виновата.

Взглянув в его карие глаза, я чуть не утопаю в них. Никогда раньше не замечала, какие они у него выразительные, бездонные и манящие. Я быстро отвожу взгляд, боясь, что хоккеист поймает меня на том, как я рассматриваю его.

– У меня были проблемы с мотоциклом, но я не успел исправить их до гонки. Так что это я должен извиняться за произошедшее, – он опускает голову. – Прости, что подверг твою жизнь опасности.

Аарон поднимается и отходит в противоположную от меня сторону, к окну. Ноа говорил, что он зол, но я вижу совсем другое. Он расстроен и встревожен. И, как сказал второй Бэйкер, не стоит забивать этим голову. Это не мое дело. Аарон жив и здоров, а это единственное, что меня волнует и из-за чего я сейчас здесь. Поэтому, поднявшись с кресла, я направляюсь к выходу из палаты.

– Если станет скучно, я за стенкой. Заходи.

Я вижу, как он кивает. И, поняв, что больше он ничего не скажет, выхожу и закрываю за собой дверь.

-

Все последующие дни, которые я провела в больнице, он ни разу ко мне не зашел. Однажды я решила заглянуть к нему и узнать, как он. Но в пустой палате не осталось ни единого следа его присутствия. В тот день, когда он просил у меня прощения и говорил, чтобы я не винила себя в случившемся, я на минуту поверила ему. Но хорошо, что всего лишь на минуту. Таким, как Бэйкер, доверять нельзя.

Возвращаясь с очередного бессмысленного осмотра, я замечаю в коридоре Ноа, который о чем-то разговаривает с врачом. Я уже готова его окликнуть, но тут появляется его брат, встречаться с которым я больше не хочу. Он выходит из кабинета с сумкой в руках и невеселым выражением лица.

Меня не должна волновать его жизнь, но видеть улыбающегося Аарона мне было намного приятней. Сейчас же его поникший вид наводит тоску, от которой хочется избавиться.

Не задерживаясь в коридоре, я быстро направляюсь в свою палату, так как мне не хочется быть замеченной Аароном. Но мой план проваливается, когда меня замечает врач, с которым парни беседуют.

– Мисс Лоренс! – окликает он меня. – Можете подойти, пожалуйста?

Черт!

– Не хочу вам мешать, – мило улыбаюсь я. – Я подожду вас здесь.

– Вы ни в коем случае не будете нам мешать, – уверяет он меня.

И мне приходится сдаться.

Я медленно – насколько это возможно – преодолеваю расстояние между нами, а затем, высоко подняв голову, здороваюсь со всеми. Меня не обижает поведение Аарона. Ни капельки.

– Завтра вам нужно будет вместе с мистером Бэйкером отправиться в полицейский участок для дачи показаний, – начинает мужчина. – Мы, как могли, отбивали вас двоих от полицейских. Но сейчас вашему здоровью уже ничего не угрожает, и вы можете покинуть больницу.

Эта новость сбрасывает с меня всю наигранную уверенность.

– Какие еще показания?

– Об этом вам стоит поговорить с вашими друзьями, а мне пора. Пациенты ждут.

Врач, улыбнувшись, покидает нашу компанию, а я стою и не верю во все происходящее. Еще неделю назад я спокойно сидела в своей комнате, писала песни и хотела изменить свою жизнь. И вот к чему это привело. Не зря говорят, что нужно бояться своих желаний.

– Что еще за показания? – немного повышаю я голос. – Какого черта вы молчите?

Я бросаю взгляд на Аарона, но тот будто сейчас не здесь. Да что с ним вообще происходит? Я оглядываюсь на Ноа, который смотрит на меня с сочувствием.

– Трек, на котором мы гоняли, – это частная территория. Вход на нее воспрещен.

– Ты сейчас серьезно? Да вы издеваетесь!

Они пригласили десятки студентов на заезд, зная, что кого-то могут арестовать? Как после этого хоть кому-то доверять?

– Успокойся, не стоит так переживать, – встревает в разговор Аарон.

Может, у него это не в первый раз, но меня приглашают на допрос впервые. И я буду паниковать.

– Вы два безответственных придурка, которые могли хотя бы предупредить о том, что это незаконно!

– Мы тут ни при чем… – начинает Ноа, но его перебивает Аарон:

– Не нужно оправдываться.

Он впервые смотрит на меня. И от его потухшего взгляда по коже пробегают мурашки. Мне все больше хочется узнать, что с ним происходит.

Ничего не ответив на реплику своего брата, Ноа прощается со мной и уходит.

– Мне пора.

Кивнув ему на прощание, я тоже собираюсь уходить. Но фраза Аарона заставляет меня прирасти к полу.

– Я заеду за тобой завтра в два часа, будь готова.

Будто не веря своим ушам, я смотрю на Бэйкера и впервые за долгое время снова вижу его ухмылку.

– В полицию поедем, ведьма.

Поняв, что сейчас я выгляжу как дура, я отвечаю фразой, которая делает меня не просто дурой, а полной дурой:

– Я так и подумала.

– Я заметил.

Хоккеист разворачивается и, даже не попрощавшись, уходит.

Как же ты бесишь меня, Аарон Бэйкер!

-

Мысли о предстоящем допросе не позволили мне выспаться. Мозг всю ночь продумывал возможные сценарии допроса. Что я буду отвечать? Как я буду себя вести? Стоит ли говорить правду или лучше соврать? Все эти вопросы крутились по кругу и заставляли мозг бодрствовать, в то время как тело просило об отдыхе.

Сегодня день моей выписки, но это и день допроса в полиции. И сейчас я с полной сумкой вещей жду Бэйкера. Надеюсь, этот засранец не откажет мне в просьбе довезти меня до общежития.

Когда новенький черный пикап останавливается недалеко от меня, я не сразу узнаю в нем машину Аарона. А точнее, совсем не узнаю, так как вижу ее впервые.

– Залезай, – выкрикивает мне хоккеист, открыв окно.

Как по-джентельменски с его стороны.

– Даже не откроешь мне дверь? – спрашиваю я, подходя к машине.

– У нас нет времени. Залезай либо добирайся сама.

Я чуть не взрываюсь от гнева. Да что он о себе возомнил? Я не просила его забирать меня, он сам вызвался.

Я открываю дверь, закидываю в ноги свою сумку и затем с трудом, но залезаю в его гигантскую машину. Наблюдая за всем этим, Аарон тихо усмехается.

– Помог бы лучше, – кидаю я на него гневный взгляд, наконец-то усевшись.

Он лишь весело крутит головой.

– Что за сумка?

– С вещами, меня сегодня выписали.

Он ничего не отвечает. Может, пока у него более или менее хорошее настроение, заранее попросить его подвезти?

– У меня есть к тебе вопрос.

Аарон никак не реагирует, и я продолжаю:

– Ты не сможешь подвезти меня потом к общежитию? – Я делаю паузу. – Пожалуйста.

Но не получив в ответ никакой реакции, я бросаю эту идею. Вызову такси.

Мы некоторое время едем в тишине, и я решаю включить радио. Но хоккеист бьет меня по руке.

– Какого черта? – возмущаюсь я.

– У меня нет настроения.

Я закатываю глаза.

– Оно у тебя хоть когда-то бывает?

– Было. – Он бросает на меня взгляд. – Пока я не увидел тебя.

– Останови.

Он снова меня игнорирует.

– Останови машину, Бэйкер! Я не собираюсь слушать оскорбления!

Ноль реакции. Ноль!

– Останови эту чертову машину! Сейчас же! Я никуда с тобой не поеду!

– Успокойся ты уже, – вздыхает Аарон. – Я не остановлю машину, и точка. Мы вместе доедем до полицейского участка, а дальше делай что хочешь.

Еще чуть-чуть – и у меня из ушей пойдет пар. Если бы я могла испепелять взглядом, то от этого засранца ничего уже не осталось бы.

– И не смотри на меня так. Раздражаешь.

Это я его раздражаю? Ну все!

– Да что ты себе позволяешь? – повышаю я голос. – Ты самовлюбленный кретин, которому плевать на всех, кроме себя! И если у тебя не задался день, то не нужно портить его другим! Ни один человек не заслуживает такого обращения!

Как мне хочется его ударить! Но я сдерживаю себя из последних сил. Остальную часть пути мы едем молча.

Я отворачиваюсь к окну и смотрю на мелькающие вдоль улиц здания, а в голове медленно, но верно генерируется план по уничтожению моего водителя. Когда вдалеке показывается здание полиции, я облегченно вздыхаю про себя. Я больше не выдержу ни единой фразочки Аарона.

Как только мы въезжаем на территорию участка, Бэйкер паркует машину на стоянке. Он не успевает заглушить двигатель, как я уже вылетаю из пикапа почти со скоростью звука. Забираю свою сумку и громко хлопаю дверью. И мне плевать на то, что машина выглядит новой и дорогой.

– Постой, – окликает меня Аарон.

Но я не останавливаюсь. Закинув сумку с вещами на плечо, я показываю ему средний палец и захожу в участок. Хочешь поиграть? Хорошо. Игра началась!

Первой, кого я вижу в участке, оказывается Алекса. Мы с ней утром созванивались, но она ни слова не сказала о том, что будет сегодня здесь. Увидев меня, она поднимается с кресла, на котором сидела, и с нервной улыбкой подходит ко мне.

– Ну наконец-то, – обнимает меня соседка.

Я отвечаю на ее объятья.

– Давно здесь сидишь?

– Достаточно, я от волнения перепутала время и пришла на час раньше, – смеется подруга. – О, и он здесь.

Я оборачиваюсь и вижу Аарона.

– Я тебе рассказывала, как он меня бесит? – спрашиваю я, хватаю Алексу под руку, и мы отходим подальше.

– Не один десяток раз.

– Ну тогда напомни рассказать тебе об этом еще раз, сегодня вечером.

Я оборачиваюсь с надеждой, что Бэйкер нас не слышит. Так и есть. Он разговаривает с офицером, а затем подзывает нас. Видимо, пришло время давать показания.

Мы с Алексой подходим к офицеру и Аарону, и неожиданно к нам присоединяется Ноа. Я совершенно не понимаю, как он здесь оказался. Но это не важно. Сейчас мы вчетвером направляемся вслед за полицейским, и по моей спине ползут мурашки. Интересно, мы будем заходить по одному или можно вместе? Потому что мне кажется, если я останусь там один на один с офицером, то у меня случится паническая атака.

Я не успеваю присесть на скамейку. Один из офицеров тут же приглашает меня в комнату.

Черт. Все-таки по одному.

– Извините, – почти шепчу я. – А можно не по одному, пожалуйста?

Я громко сглатываю от волнения. Думаю, если приглядеться, то можно заметить, как меня трясет от страха. Я никогда раньше не давала показаний. И я в полицейском участке была пару раз за всю жизнь. И то только из-за папиных штрафов за превышение скорости.

Я чувствую, как коленки подгибаются, и мне кажется, что я вот-вот упаду. В последний раз такое состояние я испытывала довольно давно. Правда, тогда это было не от волнения и страха, а от боли и разочарования. И только вспомнив об этом, я быстро беру себя в руки.

– Простите, мэм, но протокол не позволяет.

Я киваю и прохожу за офицером.

Комната устрашает своей пустотой. Стол и два стула, стоящие друг напротив друга. Все.