Текст книги "Точка зеро"

Стивен Хантер
Точка зеро

Посвящается Нику Зиолковски, снайперу, погибшему в Ираке.

Если в войне есть хоть какая-нибудь слава, пусть она достанется такому молодому парню.

А кто не повинуется Аллаху и Его посланникам, для того огонь геенны, в котором они будут вечно пребывать

Коран, 72:23

1. Выдернуть предохранительное кольцо. Развернуть устройство вертикально.

2. Направить на источник огня. Отступить назад.

3. Нажать на спуск. Водить из стороны в сторону.

Инструкция по пользованию стандартным огнетушителем

Часть первая
Виски-2-2

Виски-2-2,

провинция Забуль,

юго-восток Афганистана,

09.34

Сознание приходило и уходило; боль оставалась. Шел следующий день после засады. Рана на правом бедре Круса еще кровоточила. Вся правая половина тела покрыта одним сплошным желто-багровым синяком. Боль была такой сильной, что он с трудом различал детали пустынного ландшафта, пульсирующего в резких лучах солнца. Но Рей Крус, комендор-сержант морской пехоты Соединенных Штатов, принадлежал к редкой породе людей, выкованных из особо прочного металла, – их нельзя расплавить, согнуть или остановить.

В батальоне его прозвали Крылатой Ракетой. Выпущенный в цель, Рей не останавливался до тех пор, пока не поражал ее. Поскольку 2-й разведывательный батальон считался подразделением специального назначения, ему доставалась самая сложная работенка, и без Круса не обходилось ни одно дело: разведывательные дозоры, поимка главарей бандформирований по заказу ЦРУ, всевозможные проблемы со снайперами и самодельными взрывными устройствами.

Крус возглавлял взвод снайперов. Он всегда находился там, в тени гребня горы или на крыше деревенского дома, с неразлучной «СР-25», полуавтоматической винтовкой калибра.308, настоящим зверем с целым ярдом первоклассной оптики над стволом. Иногда его видели, чаще – нет, а он платил за жизнь своих людей на дальней дистанции монетами весом сто семьдесят пять гран[1]1
  175 гран = 11, 339 грамма.


[Закрыть] каждая. Крус никогда не промахивался и никогда не считал убитых врагов – ему до этого нет никакого дела.

Однако сейчас никто не смог бы его узнать. Одетый в свободный халат пуштуна из горного племени, внешне он напоминал Лоуренса Афганского[2]2
  Аллюзия на Томаса Эдвардса Лоуренса, прозванного Аравийским (1888–1935), британского разведчика и писателя, во время Первой мировой войны сыгравшего важную роль в освобождении Ближнего Востока от турецкого гнета. В 1962 году был снят художественный фильм о его жизни.


[Закрыть]. Смуглое от загара лицо покрыто щетиной и слоем грязи, губы потрескались. На ногах сандалии, голову венчал тюрбан, скрывающий лицо. Он не имел ничего из того, чем государство снабжает тех, кто находится на военной службе. И еще его окружали козы.

Всего их осталось четырнадцать. Любить животных – это просто прекрасно, до тех пор, пока не приходится пасти коз. У этих животных начисто отсутствует командный дух. Они бродят, куда хотят, повинуясь прихоти, и Крусу, чтобы гнать их вперед, приходилось постоянно кричать и орудовать посохом. Но всякий раз, когда он опускал палку на отбившуюся тварь, ему приходилось переносить вес тела на больную ногу, и во внутренности вонзалось лезвие пронзительной боли.

Козы гадили повсюду, без какого-либо видимого усилия, сами того не замечая. И привлекали полчища мух. От них несло дерьмом, кровью, пылью и мочой. Они постоянно блеяли, причем это звучало не как классическое «ме-ме-ме», а словно какое-то занудное нытье. Так обычно хнычут маленькие дети во время долгой поездки на автобусе.

Крус их ненавидел. Ему хотелось перестрелять их всех из винтовки, спрятанной под халатом, затем съесть и отправиться домой. Но нужно выполнить одно треклятое задание, и не могло быть и речи о том, чтобы повернуть назад. Дело не в желании или привычке, и уж определенно здесь не пахло героизмом, «semper fi»[3]3
  Сокращение от Semper fideliti – «Всегда верен» (лат.). Девиз морской пехоты США.


[Закрыть] и воспоминаниями об Иводзиме, Чосине и лесах Белло[4]4
  Иводзима – принадлежащий Японии вулканический остров в северо-западной части Тихого океана площадью всего 8 кв. миль. В феврале – марте 1945 года во время ожесточенных боев за взятие Иводзимы погибло более пяти тысяч американских морских пехотинцев. Чосин (Чанчжин) – водохранилище на севере Корейского полуострова. В конце 1950 года в ходе войны в Корее перешедшие пограничную реку Ялуцзян китайские войска окружили в районе Чанчжинского водохранилища вооруженные силы ООН, состоявшие в основном из американских войск. Тяжелые бои велись в условиях сильных морозов. Положение американцев было настолько критическим, что рассматривался вопрос о тактическом применении ядерного оружия. Чосин – японское название реки Чанчжин; в западной литературе используется именно оно, поскольку войска ООН пользовались трофейными японскими картами. Леса Белло – место во Франции, где в начале июня 1918 года в ходе тяжелых боев американские морские пехотинцы остановили продвижение германских войск во время их весеннего наступления.


[Закрыть]. Просто сознание Круса устроено так, что никакие альтернативы он не рассматривал.

Винтовка неудобно болталась под просторным халатом. Она весила немного меньше «СР-25». Разработанная в России и изготовленная в Китае штучка под названием «СВД», снайперская винтовка Драгунова, со скелетообразным деревянным прикладом и удлиненным стволом, чем-то похожая на «АК-47», растянутый на средневековой дыбе. Добыча, подобранная на поле давно забытого боя, прежний владелец которой в тот раз финишировал последним.

Ремень вгрызался Рею в плечо, а острые углы натирали спину каждый раз, когда винтовка скользила из стороны в сторону. Она была очень неудобной – тяжелая штуковина, состоящая из грубо обработанных частей, преимущественно стальных, с обилием выступающих рукояток, колесиков, винтиков и штифтов. Винтовка олицетворяла основной принцип русской школы эргономики, гласящий: «Иди к такой-то матери, пользователь». На ствольной коробке установлен прицел с четырехкратным увеличением китайского производства, со странным дальномером, напоминающим пародию на лыжный трамплин в перекрестии, – такое чудо могло родиться только в голове человека, воспитанного в культуре Восточного блока.

Крус ненавидел винтовку. Однако он должен считать за счастье то, что она у него имелась. Вместе с магазином, снаряженным десятью патронами 7,62х54R повышенной точности китайского производства.

Это все, что осталось. Начинал он с наблюдателем, достаточными запасами продовольствия и воды, но без пули, вырвавшей шесть унций плоти из его бедра. Пеший переход кружной дорогой к Калату рассчитан на три дня. После выстрела – еще сутки отхода назад. Затем наблюдатель должен был связаться по радио со штабом, и за ними прилетел бы «Найтсталкер». Вечером они бы уже ели бифштексы, запивая их пивом, на передовой базе Винчестер. Ну а Палач, он же Ибрагим Зарси, вождь юго-западных пуштунских племен, торговец опиумом, полевой командир, шпион, обольститель, предатель, сочувствующий талибам и связник «Аль-Каиды», валялся бы с дыркой в груди или с размозженной головой.

Однако все произошло не так. Действительность редко следует намеченному плану операции.

– Господин майор, зачем посылать людей? – спросил Рей у С-4, начальника разведки батальона, в его бункере, в присутствии командира, первого заместителя и лейтенанта, командующего взводом снайперов. – Разве наши друзья из Управления не могут просто пустить ракету? Они ведь только этим и занимаются. Пусть какой-нибудь парень, сидя за компьютером где-нибудь в Лас-Вегасе, обрушит на голову Палача «Хеллфайр».

– Рей, я не должен это говорить, – сказал полковник Лейдлоу, – но, поскольку твоя задница на линии огня, ты имеешь право знать. Администрация закрутила гайки на запусках ракет. Слишком много жертв среди мирного населения. ООН ропщет. Наш тип обосновался в густонаселенном городе. Да, можно всадить ему в задницу дюжину «Хеллфайров», и он, скорее всего, отправится к своему Аллаху. Но если вместе с ним туда же отправится еще пара сотен любителей обматывать головы полотенцами, нам достанется по полной на первой полосе «Нью-Йорк таймс». Этим ребятам такие вещи совсем не нравятся.

– Хорошо, сэр. Мы уберем этого типа. Просто я беспокоюсь, как нам уходить из Калата. Хочу вытащить оттуда своего человека живым и невредимым. Нельзя ли держать в полной боевой готовности несколько «Уортхогов»[5]5
  Американский самолет-штурмовик «Тандерболт II» Ф10, за свой внешний вид прозванный в армии «Бородавочником» (англ. Warthog).


[Закрыть], чтобы они пришли на помощь, если там станет жарко? У нас не будет достаточно сил, чтобы прокладывать себе дорогу боем.

– Я пришлю тебе «Апачи». Наши «Апачи». Не хочу связываться с «Уортхогами» ВВС, потому что для этого потребуется слишком много согласований, а в этом случае ни о какой секретности говорить не придется.

Морские пехотинцы любили летчиков армейской авиации, поскольку те считали свои машины настолько надежно бронированными, что не боялись спускаться к самой земле. А вот вертолеты морской пехоты зависали где-то далеко, на большой высоте, выпускали «Хеллфайры», после чего возвращались домой. Пилоты ложились спать на чистое белье, выпив несколько мартини в офицерском клубе. По слухам, у некоторых даже имелись подружки.

Итак: никаких штурмовиков, может быть, «Апачи». Вопрос решен, и Крусу даже не пришло в голову отказаться. Если не он, это сделает кто-то другой, который будет гораздо хуже его.

Задание нужно выполнить обязательно. Палач уже давно являлся головной болью американских морских пехотинцев, действующих в юго-восточном секторе Афганистана. Это кровавое прозвище закрепилось за Зарси после того, как он лично обезглавил французского журналиста, который на свой страх и риск отправился в Калат, чтобы взглянуть на происходящее с позиций талибов.

Когда управляемая бомба взрывалась под машиной с высоким начальством, происходило это потому, что лазутчики Палача точно знали, в каком именно «Хамви»[6]6
  «Хамви» (англ. HMMWV, Humvee) – американский армейский вездеход.


[Закрыть] в составе конвоя из двадцати пяти машин едут генералы. Когда патруль попадал в засаду и приходилось устраивать полномасштабную операцию, чтобы выручать своих, а нападавшие таинственным образом исчезали, считалось, что они укрываются в одном из убежищ Зарси. Когда снайпер прицельным выстрелом расправлялся с сотрудником ЦРУ, минометная мина или реактивная граната, выпущенная из РПГ, попадала точно в цель, и это нельзя было списать на случайное везение, а офицера афганской армии обнаруживали с перерезанным горлом, все указывало на Палача. Во всех остальных отношениях бывшего просто замечательным человеком – обаятельным, красивым, образованным (Оксфорд и Университет штата Айова), обладающим безукоризненными манерами. Который, приглашая к себе в дом американцев, в том числе высокопоставленных офицеров морской пехоты, смело нарушал строжайший запрет ислама в баре, где великолепный бармен готовил любые коктейли, какие только могло придумать воображение, и подавал их в стаканах под маленькими бумажными зонтиками.

– Я хочу отправить ублюдка на тот свет, – сказал полковник. – Мне пришлось долго драться с командованием и ребятами из Управления, чтобы получить санкцию на его устранение. Рей, я был бы рад просто нажать кнопку и смотреть, как с ним расправляются наши ребята-компьютерщики, но этого не будет. Так что ты должен прийти на место, завалить Палача из винтовки и уйти назад.

– Понял, – сказал Крус.

Стрелять предстояло с крыши гостиницы «Множество удовольствий», расположенной напротив дома Палача. Раз в неделю этот человек вел себя совершенно предсказуемо. С наступлением вечерних сумерек, во вторник – это неизменно происходило именно в этот день, – он покидал свой дом и в бронированном «Хамви» отправлялся в район Хоури в гости к очаровательной молодой проститутке по имени Минди. Девушке с глазами-миндалинами, волосами цвета безлунной ночи, умеющей утолять самые безумные фантазии.

Почему Зарси просто не поселил ее у себя? Проблемы домашнего очага. У Палача было три жены и двадцать один ребенок. Первая и третья супруги люто ненавидели друг друга, вторая пыталась сжить со свету первую, все трое беспрестанно требовали съездить в Беверли-Хиллз, и если добавить к этой взрывоопасной смеси малышку Минди, все остатки домашнего спокойствия окажутся разбиты вдребезги. Таким образом, считалось, что не только сексуальное мастерство Минди, но и то обстоятельство, что она была глухой и глупой, дарили Великому человеку мир и спокойствие, недоступные в его собственном сумасшедшем доме.

Что бы ни случилось, во вторник с наступлением сумерек Палач выходил из дома и направлялся к машине, проходя расстояние приблизительно десять ярдов. Тогда, и только тогда он становился уязвимым перед прицельным выстрелом. Стреляя из винтовки с глушителем с дистанции чуть больше двухсот ярдов, с такого угла, чтобы стена не закрывала цель, Рей мог запросто всадить китайскую снайперскую пулю в Палача в тот временной зазор длительностью пять секунд, который у него будет. Далее последует хаос: боевики-телохранители, не имея понятия, откуда сделали выстрел, начнут палить во все стороны, люди в панике бросятся врассыпную. А Рей и его наблюдатель спустятся по веревке с крыши гостиницы и поспешат в людный район Хоури, до которого всего несколько кварталов, где смешаются с толпой. Они превратятся в двух безликих бородатых «тюрбанов» в городе, кишащем такими же, как они. На следующий день покинут Калат, доберутся до одного холма, расположенного в пяти милях к югу от города, и дождутся «Найтсталкера»[7]7
  Имеется в виду вертолет поддержки, принадлежащий к 160-му воздушно-десантному спецполку армии США, носящему прозвище «Ночные охотники» (англ. Night Stalkers).


[Закрыть], который прилетит за ними.

– В теории все выглядит просто, – заметил С-4. – На практике так не будет.

В первый день Рей и Скелтон наткнулись на горной тропе на пару разведывательных дозоров талибов, не вызвав никакого любопытства у этих усталых боевиков, чьи зоркие глаза привыкли вглядываться в даль в поисках песчано-бурых камуфляжных мундиров морских пехотинцев. Талибы постоянно видели пастухов, и если эти двое и показались им более оборванными, чем остальные, это не вызвало никаких подозрений. Рей и Скелтон двигались со скоростью своих коз, никуда не торопясь, хаотично блуждая, позволяя своим выносливым животным щипать травку, гадить и трахаться, как то считали удобным их крошечные козьи мозги, но все же выдерживая общее направление на базар в Калате, где их можно будет продать на скотобойню.

Соблюдая меры предосторожности, Виски-2-2 избегали деревень, спали, не разжигая костров, питались рисовыми шариками и черствыми пресными лепешками, вытирали руки об штаны и гадили, не пользуясь туалетной бумагой.

– Здесь прямо совсем университетская общага, – мечтательно произнес младший капрал Скелтон, когда они поднялись на гребень холма и увидели тропу, спускающуюся вниз.

– Вот только подрочить особо не удается, – заметил Крус.

– Не знаю, как ты, Рей, а мне дрочить и не хочется. Прошлой ночью я очень неплохо провел время вон с той белокурой козочкой. Она просто принцесса.

– В следующий раз ведите себя потише. Вдруг где-нибудь поблизости окажутся плохие ребята.

– А она стонала, правда? Дружище, я что, не знаю, как ублажить девчонку?

Оба рассмеялись. У младшего капрала под халатами и куртками не была спрятана снайперская винтовка китайского производства, но он тащил на себе десять фунтов радиостанции ХФ-90М, карабин «М4» с усовершенствованным оптическим прицелом, десять снаряженных магазинов и футляр с биноклем «Шмидт и Бендер» с тридцатипятикратным увеличением. Да, со всем этим дерьмом он плелся, как старуха.

Они находились на пустынном высокогорном плато, уходящем на север. Впереди возвышались горы, уже в Пакистане, за невидимой границей, покрытые снегами, а местами и укутанные туманом, – территория негостеприимных горцев, куда американцам лучше не соваться, ибо там с ними расправятся без лишних вопросов. Местность каменистая, неприступная, усеянная редкими клочками чахлой серой растительности. Повсюду рассыпаны камни, за каждой возвышенностью открывался новый ландшафт тайных ущелий и проходов, и все вокруг выглядело буро-серым, покрытым налетом пыли.

Рей и Скелтон двигались по самой границе между предгорьями и собственно горами, и здесь царило безлюдное уныние. Вот только, разумеется, они знали, что за ними следят, и всегда исходили из предположения, что какой-нибудь талиб как раз сейчас разглядывает их в оптический прицел винтовки Драгунова или в отличный русский бинокль. Поэтому никакого американского ухарства, какое можно ожидать от этих двух атлетически сложенных парней, никаких бросков камнем в высоком баскетбольном прыжке и дружеских похлопываний по плечу, а также приятельских подножек и шутливых потасовок. И уж тем более поднятых средних пальцев и шутливых «ступай к такой-то матери». Молитвенные коврики, пять раз в день лицом к Мекке: мало ли кто может за тобой наблюдать.

И, разумеется, где-то в вышине маячил спутник или, скорее всего, беспилотный разведчик «Хищник», парящий взад и вперед и зорко следящий за всем, что происходит внизу, так что их изображение в цвете и в реальном времени отображалось на мониторах всех разведывательных служб свободного мира. Это было все равно что телешоу Джея Лено[8]8
  Лено, Джеймс – популярный американский комик, писатель и телеведущий.


[Закрыть], если не брать в расчет Афганистан. Отсюда еще одно правило: не смотреть вверх. Не смотреть в небо, показывая, что там кто-то присматривает за ними.

Штаб 2-го разведывательного батальона,

передовая база Винчестер,

провинция Забуль,

юго-восток Афганистана,

несколькими днями раньше,

15.56

– Не думал, что это займет столько времени, – задумчиво произнес полковник.

– Сэр, – ответил его заместитель, – местность там пересеченная. Труднопроходимая. И не надо забывать про коз. Похоже, у них проблемы. Возможно, мысль оказалась неудачной.

– С-4, они идут в соответствии с графиком?

– Более или менее, – подтвердил начальник разведки. – Козий базар существует в Калате вот уже три тысячи лет, и вряд ли в обозримом будущем что-либо изменится.

Что за беда с этими разведчиками? Из них вечно прет это «если бы не мой ум, я бы не служил в разведке»[9]9
  Игра слов, основанная на том, что английское intelligence имеет два значения, «ум» и «разведка».


[Закрыть]. Ну а этот тип еще хуже. Выпускник академии в Аннаполисе убежден в том, что именно он станет следующим командиром батальона.

– Мне наплевать на базар, С-4. Я имел в виду выстрел во вторник. Если наши ребята опоздают к сроку, им придется торчать в этом козлином городе еще целую неделю. Один прокол – их схватят, и Палач получит возможность поупражняться в своем ремесле.

– Так точно, сэр, – виновато промолвил начальник разведки, – я только хотел сказать…

– Знаю, С-4. Я сержусь на тебя просто потому, что, если не дам выход своей злости, от тревоги за наших ребят меня хватит удар.

Полковник Лейдлоу находился в бункере начальника разведки, на территории базы, окруженной многими милями колючей проволоки и мешков с песком. Три группы отправились на задания, и все сильнее бродили слухи, что где-то в следующем месяце всему батальону предстоит участвовать в крупной операции. Тем временем слишком много народу было скошено малярией, лечилось в психушках или отправилось в отпуска. Численность подразделения сократилась до шестидесяти процентов, а нужно начать с того, что состав разведывательного батальона и так меньше, чем стрелкового. Ничего не получалось, один из офицеров демонстрировал пугающие признаки депрессии, а его замена обещала вылиться в политический кошмар. Информация, поступающая из Управления, неизменно оказывалась запоздалой и неточной. И вот теперь еще двое лучших людей застряли черт знает где… Другими словами, для подразделения, находящегося в боевой обстановке, ситуация выглядела более или менее нормальной.

Полковник закурил сигарету. Кажется, номер триста пятнадцать. Вкус оказался таким же дерьмовым, как и у всех с двести тридцать третьей по триста четырнадцатую. Посмотрел на экран монитора. Это был Виски-2-2, как будто снятый с высоты две тысячи футов, хотя все определялось оптическим увеличением. В действительности «птичка» кружила в ста двадцати двух милях от земли, медленно вращаясь под управлением мудрецов из Лэнгли, оснащенная видеокамерами с объективами, способными давать такое разрешение, какое всего несколько лет назад казалось невероятным. При желании можно определять, какие яйца подали Палачу на завтрак – всмятку или в мешочек.

Лейдлоу и его штаб видели с нулевого угла по вертикали сквозь клубящийся туман и облака крошечных насекомых гребень холма. На нем движущиеся точки, похожие на копошащихся муравьев. Обилие бессмысленных цифр – полковник был слаб в технике – бежало по краям, вверху и внизу изображения, и требовалось какое-то время, чтобы к нему привыкнуть.

В углу экрана парила стрелка компаса, показывая стороны горизонта. Потренировавшись и привыкнув к стилизованному изображению, к вертикальному сжатию, обусловленному нулевым углом, к серо-коричневой цветовой гамме, к облачкам пыли, поднимающимся тут и там, и ко всем мешающим цифровым данным, можно было научиться находить разницу между двумя морскими пехотинцами и более вытянутыми дергающимися силуэтами коз, бродящих из стороны в сторону.

– Долго еще? – спросил полковник, желая узнать, когда спутник продолжит свой путь вокруг земли и Виски-2-2 пропадет из виду.

– Еще около десяти минут, сэр, – сказал начальник разведки. – После чего придется с ними попрощаться.

Они знали, что эти непонятные силуэты на большом мониторе являются отрядом Виски-2-2, а не парой настоящих пастухов, благодаря перекрестию, которое наводило камеру строго на цель. Оно указывало на микросхему джи-пи-эс и крохотный передатчик, спрятанные в прикладе «СВД» Круса. Спутники сообщали микросхеме, где именно она находится, а передатчик, в свою очередь, извещал весь мир о том, что узнала от спутников микросхема. Это упрощало проблему определения и идентификации цели и означало, что когда спутник находился в зоне видимости, он мог наблюдать за ребятами.

Однако Виски-2-2 не знали об этом, и С-4 и полковнику Лейдлоу было несколько не по себе. По сути дела, они без разрешения подсматривали за своими людьми, словно не доверяли им. В качестве оправдания полковник убеждал себя, что это необходимо на тот случай, если потребуется срочно эвакуировать группу, если младший капрал Скелтон, раненный или убитый, не сможет включить рацию и продиктовать координаты. Тогда можно будет вызвать «Уортхоги» армейской авиации и вспахать землю снарядами из тридцатимиллиметровых автоматических пушек и неуправляемыми ракетами, одновременно направив вертолеты морской пехоты, чтобы забрать ввязавшихся в бой Виски.

– Это еще кто такие? – спросил кто-то.

– Гм, – неопределенно пробормотал начальник разведки.

– Где, что, пожалуйста, выведите информацию, – распорядился полковник Лейдлоу.

– Сэр, прямо впереди наших людей, по линии их движения, на вершине холма, приблизительно в полумиле к западу, то есть справа.

Чтобы избавить полковника от мучительного перевода указаний в конкретное местоположение на экране, С-4 подбежал к монитору и ткнул пальцем в то, что первым заметил заместитель командира. Определенно, это не козы. Нет, это группа парней, белесых на тусклом буром фоне окружающей местности, но только силуэты выглядели длиннее и не двигались, из чего следовало, что они распростерты на земле. Если они развернуты в нужную сторону, это означает, что они сознательно расположились на пути у Виски-2-2.

– Талибы?

– Вероятно.

– Это создаст проблемы?

– Не должно. Наши ребята дважды натыкались на дозоры вчера и еще один раз сегодня утром. Талибам они должны казаться обыкновенными пастухами.

– Да, но только тогда талибы стояли, шли, двигались по своим делам, оглядываясь по сторонам. Эти же ребята лежат на месте. Возможно, это засада.

Офицеры морской пехоты смотрели не отрываясь на экран, где в реальном времени разворачивалась драма. Лейдлоу закурил новую сигарету. Начальник разведки не острил. Заместитель командира не пытался вставить слово. Командир взвода снайперов угрюмо молчал. Просто так произошло.

Отряд, перегородивший дорогу Два-два, зашевелился, затем снова застыл. Проклятие, ну почему никто не заметил их появления? Быть может, то, откуда они пришли, помогло бы раскрыть их намерения.

– Долго еще? – спросил полковник Лейдлоу.

– Две минуты.

– Сэр, я могу связаться с Виски по рации. Предупредить их. – Это сказал заместитель.

– При всем моем уважении, в этом случае Скелтону придется сесть на корточки, задрать халат, отстегнуть рацию и говорить в трубку, – возразил начальник разведки. – Все эти действия выдадут наших парней. Если те типы, что лежат перед ними, плохие, или мы их не видим, потому что они, скажем, прячутся в пещерах, вызов по рации определенно выдаст отряд. Операция полетит ко всем чертям. Наших парней прикончат, или же им придется удирать, отстреливаясь.

– Проклятие! – в сердцах выругался полковник.

– Мне не нравится местонахождение. Они лежат, приготовились стрелять. У Управления в этих местах нет своей группы? – спросил заместитель.

– Меньше часа назад их представитель заверил меня в том, что у них там никого нет, – ответил С-4. – В этом районе действуем только мы.

– Посмотрим, чем все это закончится, – пробормотал полковник.

Все ждали, прильнув к экрану. Две маленькие группы неумолимо сближались. Горстка коз рассеялась вокруг древней горной тропы, шесть вероятных врагов застыли в классических позах для стрельбы, каким обучают в школе морской пехоты в Кемп-Леджен, раздвинув ноги. Возможно, один приподнялся на корточки и смотрел в бинокль, остальные прильнули к окулярам оптических прицелов.

– Ни хрена мне все это не нравится, – заметил полковник. – Ну где наши чертовы «Хеллфайры», когда они нам нужны? Я бы с удовольствием размазал ублюдков по камням, кем бы они ни были.

– Наверное, это орнитологи из телеканала «Планета животных», – пробормотал начальник разведки. – Или, быть может, миссионеры из Всемирной лиги защиты сирот. А может быть…

Но он не успел докончить. Два-два достигли точки максимального сближения с неизвестной группой на вершине холма и оказались у них на виду.

Спутник с безразличием Господа Бога смотрел, как из дул винтовок распростертых людей вырвались частые вспышки, свидетельствующие о скорострельном автоматическом оружии.

– Засада! – пробормотал полковник.

Виски-2-2,

провинция Забуль,

северо-восток Афганистана,

16.05

Козы лились дождем. Они летали в воздухе среди комьев земли; одни – целые и блеющие, другие – разорванные на части и брызжущие кровью, третьи – превращенные в бесформенное месиво. Погода стала определяться козами на все сто процентов: красный туман, клочья изуродованной плоти, распутанные внутренности, непроизвольные крики животных, внезапно почувствовавших приближение собственной смерти.

Вдруг Скелтон взмыл в воздух. Он пролетел, вращаясь, футов пятнадцать, с застывшим на лице недоумением, раскинув ноги и руки, бросая вызов силе земного притяжения.

В это мгновение Рей отпрыгнул в сторону, спасая жизнь, ибо стрелявший наверняка вел стволом справа налево, ведя огонь в полуавтоматическом режиме. Он дважды промахнулся, попав вместо человека в козу. Огромные пули калибра 12,7 мм выбрасывали волны страшной энергии, подбрасывая коз высоко в воздух и швыряя их на землю. Добившись попадания в Скелтона, снайпер повернул тяжелый ствол на сошке еще на полмиллиметра, собираясь всадить пулю в Круса.

Однако, целясь в центр массы, он не успел за метнувшимся по дуге Реем, и к этому еще добавилось время, необходимое пуле, чтобы долететь до жертвы. Так что «товарный состав» лишь зацепил Круса за внешнюю сторону правого бедра. Пуля не задела кость, не разорвала сосуды, перекачивающие жизнетворные жидкости, и вообще не принесла ничего, кроме энергии.

Рей взлетел, оставив землю позади. Ему не раз приходилось видеть, как пуля калибра 12,7 мм попадает в человека. Он и сам не раз прикладывал к этому руку и знал, на что похож этот феномен. Как правило, высвобождаемая энергия – что-то в районе пяти тысяч футо-фунтов – так велика, что обмякший мешок крови, раздробленных костей и разорванной в клочья плоти, смутно напоминающий человеческое существо, отлетал назад, иногда аж на тридцать футов, раскинув в стороны руки и ноги, и падал на землю бесформенной массой.

Так же произошло и с Реем. Он находился в воздухе так долго, что успел в полной мере вспомнить своих родителей, давших ему все то, что он хотел и в чем нуждался, – любовь, поддержку и веру. А также морскую пехоту, которая пришла на смену родителям, когда те отошли в мир иной, и предоставила ему столько возможностей заниматься тем, что получалось у него лучше всего. И только потом он упал на землю, разбрасывая камни, сухие листья и мелкие ветки. Сплюнув харкотину, смешанную с грязью, Рей поблагодарил Бога за то, что не упал навзничь, так как в этом случае чужеродная «СВД» впилась бы ему в спину, оставив синяки и, возможно, сломав несколько ребер.

Оставшиеся в живых козы жалобно блеяли, в панике мечась из стороны в сторону, даже не останавливаясь, чтобы погадить.

– О господи, Рей! – услышал Крус крик Скелтона. – Я ранен… мне больно… о, Рей, он меня убил!

– Оставайся на месте! – крикнул в ответ тот. – Иду к тебе!

– Нет, уноси ноги ко всем чертям. Твою мать, ублюдок проделал дыру мне в животе, и я не могу пошевелиться. Рей, уходи, уходи, уходи!

Вспышки выстрелов, вырвавшихся из дула крупнокалиберной винтовки, опять озарили гребень холма, отправляя в воздух новых посланцев разрушения. Блеяли козы, над землей взлетали фонтанчики, с сердитым присвистом пели осколки камня и металла. Крус, отлетевший в небольшое углубление, оказался в мертвой зоне, в то время как бедняга Скелтон получил по полной вторую порцию.

Прижимаясь к земле, Рей сожалел о том, что не видит напарника. Если парень мертв, нет смысла торчать здесь. Если же Скелтон только ранен… что ж, это уже совершенно другое дело, поскольку у него есть винтовка, и если сыграть хладнокровно и позволить ублюдкам подойти поближе, чтобы взглянуть на свои жертвы, можно будет завалить двоих-троих, прежде чем они успеют ответить. Рей по-пластунски прополз несколько шагов вверх по склону, укрылся за тушей убитой козы и осторожно выглянул. Похоже, на Скелтоне не осталось ни одного живого места.

«Долбаные козлы», – мысленно выругался Крус. Что ж, когда-нибудь обязательно наступит день, и он возьмет убийц на мушку. И с наслаждением проследит, как они затихнут навеки, уступив настойчивой просьбе пуль калибра.308 с полым наконечником.

Но это произойдет в отдаленном будущем. Пока что единственным благоразумным решением являлось отступление, и Рей отполз назад, подальше от убитого Скелтона. Быстро оглядевшись по сторонам, решил направиться к небольшой ложбине в нескольких сотнях ярдов ниже по склону, которая, в свою очередь, вела к более сложному геологическому объекту.

Он понимал, что если будет торопиться, то обязательно оставит следы, а эти горцы-пуштуны – дьявольски опытные следопыты. Поэтому Рей побежал к своей цели кружным путем, первую сотню ярдов или около того передвигаясь от одного валуна к другому, от одних кустов к другим, рассуждая, что, когда враги спустятся сюда, им придется остановиться, искать его следы, и им потребуется несколько часов, чтобы установить его истинный маршрут. Если повезет, они не успеют до наступления темноты, и тогда у него будет целая ночь, чтобы уйти как можно дальше.

Но уйти куда? Можно развернуться и направиться обратно к передовой базе. Но в таком случае ради чего погиб Скелтон? Бессмысленная смерть казалась Рею чересчур жестокой. Одно дело – если тебя прихлопнут во имя какой-то цели, когда ты будешь выполнять задание или вытаскивать друга из беды. Но если твоя смерть случайна, просто абстрактная физическая функция, благодаря которой ты оказался в определенном месте как раз тогда, когда через него пролетал определенный кусок свинца, что ты получил? Ровным счетом ничего.

Крус размышлял, быстро спускаясь странным пружинистым прихрамывающим шагом вниз по склону, и в конце концов повернул назад к лощине. У него была винтовка, снаряженный магазин. Нога горела адским огнем, но, похоже, не получила никаких серьезных повреждений, а такую неприятную мелочь, как боль, можно перетерпеть.