Текст книги "Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях"

Век евангеличества

Следующим после Реформации знаменательным событием в истории христианства стало возвышение евангеличества в XIX веке и быстрая евангелизация территории, в дальнейшем известной как христианский Запад. В 1822 году президент США Томас Джефферсон предсказывал, что Соединенные Штаты захлестнет унитарианство – христианское течение, приверженцы которого отрицают Троицу и чтят Иисуса как великого, но лишенного божественности нравственного наставника¹⁹. Он ошибся. Эту задачу взяли на себя представители Евангелической церкви, вставшие таким образом на путь христианизации и США, и всего мира в «век евангеличества».

Историк Дэвид Беббингтон называл в качестве определяющих для евангеличества четыре черты: «библицизм» (внимание к Библии как богодухновенному слову); «круцицентризм» (акцент на искупительной смерти Иисуса на кресте); «конверсионизм» (акцент на опыте «возрождения») и «активизм» (акцент на проповедовании и осуществлении Евангелия)²⁰. В начале XIX века эти характеристики слились воедино, породив движение. Благодаря масштабному религиозному возрождению в США и Англии, а также героическим усилиям методистских «разъездных священников» и баптистов, проповедующих фермерам, миссионерская деятельность стремительно меняла Англо-Америку, евангеличество становилось преобладающим религиозным импульсом в протестантском мире.

Христианство – миссионерская религия. В отличие от иудеев и индуистов, обычно не стремящихся обратить кого-либо в свою веру, христиане сразу вняли Великому поручению Иисуса – «идите, научите все народы» (Мф 28:29, по Новой международной версии, NIV). Христианство начиналось как движение иудейских реформаторов. Иисус был иудеем, как и его апостолы, утверждавшие, что он и есть Мессия, которого давно ожидали евреи. Но Павел, обратившийся из иудаизма в христианство, решил проповедовать весть о грехе и спасении в равной мере «и эллинам, и иудеям». Он считал, что для обращения в христианство вовсе незачем прежде становиться иудеем. Христианам не требуется исполнять обряд обрезания, христианским семьям позволительно есть свинину. Так у христианского движения появились форпосты среди грекоязычного населения мест, известных из библейских посланий Павла – Коринфа, Галатии, Ефеса, Филипп, Колосс и Фес-салоник.

В XIX веке христианство таким же образом двинулось навстречу англоязычному населению, распространяясь еще быстрее, чем в первые века своего существования. В 1800 году христиане составляли менее четверти (23 %) населения планеты. К 1900 году их численность выросла до более чем трети (34 %). Наиболее резкий рост наблюдался в Северной Америке, где за период с 1815 по 1915 год общая численность христиан увеличилась в десять раз. При этом доля христиан в общей численности населения США выросла с примерно 25 % до 40 %. В Канаде прогресс христианства был еще значительнее: с примерно одной пятой населения до примерно половины²¹.

Христианство начиналось как движение иудейских реформаторов. Иисус был иудеем, как и его апостолы, утверждавшие, что он и есть Мессия, которого давно ожидали евреи

Однако евангеличество не просто изменило количество христиан: оно изменило качество христианства. По мере того, как евангеличество расширяло сферу своего влияния, впечатления и эмоции попирали учение и интеллект. Несмотря на то, что все больше христиан относились к Библии как к богодухновенному слову, все меньше их проявляло интерес к изучению того, что именно сказал Бог. Анти-интеллектуалы, например представитель методистского возрождения Питер Картрайт и «евангелический бейсболист» Билли Санди, бравировали своим доморощенным невежеством; христиане, подобно Страшиле, принимали веру сердцем, а не мозгом. Если позитивизм был, по словам французского философа

Огюста Конта, «восстанием разума против сердца»²², то евангеличество стало восстанием сердца против разума.

Евангеличество часто путают с фундаментализмом, но хотя оба они уделяют особое внимание обращению в веру и отстаивают «семейные ценности», на самом деле это совершенно разные направления. Хотя приверженцы обоих движений называют Библию «словом Божьим», евангелические христиане говорят скорее о ее богодухновенности, чем о непогрешимости, поэтому не поддерживают фундаменталистов в стремлении читать ее как учебник геологии или истории. Историк Джордж Марсден дал фундаменталистам широко известное определение – «евангелические христиане, которые на что-то злятся», а предмет недовольства фундаменталистов – современность²³. Евангелические христиане более расположены к современности, не так настойчивы и крикливы. Они одними из первых находят оригинальное применение многим новинкам коммуникационных технологий – от радио и телевидения до интернета.

Сегодня евангеличество занимает видное положение в InterVarsity Christian Fellowship, World Vision и других волонтерских ассоциациях, пренебрегающих прежними конфессиональными границами. В США евангеличество привычно ассоциируется с такими деятелями движения за свободу вероисповедания, как Джеймс Добсон, основатель организации Focus on the Family («В фокусе – семья»), однако американские евангелические христиане XIX века были сторонниками прогресса в политике, возглавляли движение за отмену рабства и за предоставление права голоса женщинам. В наше время типичный евангелический христианин в США выступает против абортов и однополых браков, но склоняется к центристским и даже левым взглядам по многим другим общественно-политическим вопросам, в том числе проблемам нищеты и охраны окружающей среды. Наиболее красноречиво евангелических левых представляет Джим Уоллис, возглавляющий общину Sojourners в Вашингтоне, округ Колумбия, со времен ее основания в начале 70-х годов XX века.

Век пятидесятничества

Если христианство XIX века было евангелическим, то в XX веке оно принадлежало пятидесятничеству – исполненной Святого Духа вере, которая в последние десятилетия направила христианский корабль от греко-римского Запада в южном и восточном направлении. Христианство продолжает считаться белым и западным, так как еще в 1900 году

Характерная особенность пятидесятничества – крещение Святым Духом, дополнительная благодать после обращения в веру, часто сопровождающаяся экстатическим говорением на неизвестных языках

чуть меньше 80 % христиан всего мира составляли европеоиды и чуть больше 80 % проживало в Европе и Северной Америке²⁴. Так что когда писатель-католик Хилэр Беллок писал в 1920 году, что «церковь – это Европа, а Европа – это церковь», он был, в общем-то, прав²⁵. Но периодически в XX веке центр тяжести христианства перемещался на другой берег Гибралтарского пролива, из Испании в Северную Африку²⁶. Во многом эти миграции объясняются пятидесятничеством, зародившимся в Америке, но к настоящему времени прочно обосновавшимся в Африке, Латинской Америке и Азии.

Лет десять назад я предположил, что в американской религии, по-видимому, происходит смещение от трансцендентности к имманентности – от колониальной эпохи Бога Отца к викторианской эпохе Бога Сына и новой эре Бога Святого Духа. Сегодня такой же сдвиг наблюдается во всем мире. Благодаря пятидесятничеству, божественное уже не «где-то там», а «прямо здесь», и Святой Дух наконец удостоился заслуженного внимания.

Порождение Движения святости в протестантской конфессии методистов, пятидесятничество получило название по одному из преданий новозаветной книги Деяния святых Апостолов, в которой Дух Святой после смерти Иисуса нисходит на апостолов во время иудейского праздника Пятидесятницы. При этом «исполнились все Духа Святого и начали говорить на иных языках» (Деян 2:4, по Новой международной версии, NIV). Характерная особенность пятидесятничества – крещение Святым Духом, дополнительная благодать после обращения в веру, часто сопровождающаяся экстатическим говорением на неизвестных языках, или глоссолалией. Богослужения пятидесятников способствуют свободе проявления «даров Духа», таких, как «говорение на языках», пророчествование, исцеление верой, а священники-пятидесятники знают, как поэффектнее представить все перечисленное. Президент США Авраам Линкольн однажды заметил: когда он наблюдает за проповедником, ему нравится «видеть, как он словно отмахивается от пчел»²⁷. В пятидесятничестве насчитывается немало проповедников, воюющих с пчелами.

Как и фундаментализм, с которым его часто путают, пятидесятничество – изобретение XX века. В отличие от фундаментализма, ставящего на первое место учение, пятидесятничество делает упор на опыт и впечатления, настаивая (вопреки яростным возражениям фундаменталистов), что чудеса, творившиеся в ранней церкви и описанные в книге Деяния, по-прежнему доступны людям веры. Кроме того, пятидесятники допускают непосредственное общение с Богом, а фундаменталисты и прочие сторонники авторитета Библии считают этот вопрос по меньшей мере щекотливым.

Характерные приметы пятидесятничества появились в разных уголках планеты – в Уэльсе, Корее, Индии, – еще в первые годы XX века, а в 1900 году стали очевидными в Канзасе. Но истоки пятидесятничества обычно прослеживают до апреля 1906 года в маленькой негритянской церкви на Азуза-стрит в Лос-Анджелесе. Во время пробуждений представителей разных народов под руководством одноглазого чернокожего проповедника Уильяма Джозефа Сеймура (1870–1922) христиане молились, пели и говорили на языках, которых не знали. Многие сочли, что «дары Духа» на Азуза-стрит – свидетельство тому, что наступают «последние времена», когда Бог пообещал излить «от Духа Моего на всякую плоть» (Деян 2:17, по исправленной стандартной версии, RSV) – особенно убедительными их доводы стали после того, как в разгар этого бедлама разразилось землетрясение в Сан-Франциско. «Пробуждение на Азуза-стрит», как теперь называют эти события, годами продолжало свидетельствовать о присутствии священной силы, которую в религии йоруба называют «аше». Отчасти благодаря статьям в газете Los Angeles Times, в которых происходящее осуждалось как «дикое вавилонское столпотворение», посетители съезжались на Азуза-стрит со всей территории США и со всего мира, а затем уезжали, увозя с собой вести о новой форме христианского поклонения²⁸.

С 70-х годов XX века пятидесятничество переживает бум в оплоте католичества, Латинской Америке; многие латиноамериканцы в США перешли из католических церквей в пятидесятнические. Пятидесятничество прижилось даже в наиболее светских сообществах мира. Во время недавней поездки в Торонто я узнал об одном тамошнем профессоре, изучающем шведское пятидесятничество. Поначалу я счел услышанное шуткой. «И сколько человек он изучает? – спросил я. – Пятерых?» Однако пятидесятничество действительно живет и процветает не где-нибудь, а в Швеции. Филадельфийская церковь в Стокгольме, первое собрание пятидесятников в Швеции, до 60-х годов XX века была крупнейшей пятидесятнической церковью мира. Церковь Слова жизни в соседней Упсале гордится самой большой в Европе школой изучения Библии.

Пятидесятничество породило такие конфессии, как Ассамблеи Бога (основаны в 1914 году) и Международная церковь четырех Евангелий «сестры Эйми», Сэмпл Макферсон (основана в 1927 году). Проявлением его институциональности стал Оклахомский университет Орала Робертса (основан в 1965 году), а также появление в США телевизионных проповедников Джима и Тамми Баккер, Джимми Сваггарта и Пэта Робертсона. Духом пятидесятничества полнятся многочисленные внецерковные общины, а также Харизматическое движение, заряжавшее энергией Католическую, Епископальную и Лютеранскую церковь после Второй мировой войны.

Зародившись на скромной Азуза-стрит в 1906 году, пятидесятничество со временем стало одним из наиболее быстро развивающихся христианских движений, отчасти потому, что, подобно раннему христианству, оно неудержимо притягивает бесправных и неимущих. Сегодня более четверти христиан мира (приблизительно шестьсот миллионов человек) – пятидесятники или харизматы: неплохой результат для традиции, которой в начале XX века вообще не существовало²⁹. Пятидесятники и харизматы составляют примерно половину христиан Бразилии³⁰. Пятидесятничество популярно как в США, так и в Гватемале, где сменилось уже два президента-пятидесятника. Позиции пятидесятничества сильны и в Нигерии, на Филиппинах, в Китае, Чили, Гане, Южной Африке и Южной Корее.

Один из секретов успеха пятидесятничества заключается в его способности обращаться к самым разным проблемам – как приземленным, так и не от мира сего. Еще один секрет – умение находиться одновременно и в практичном настоящем, и в библейском прошлом³¹. Подобно евангелическим христианам и фундаменталистам, пятидесятники считают Библию богодухновенным словом Божьим, с упоением распространяют Евангелие и отражают вызов, брошенный смертью, проповедями о вере в Иисуса как пути к спасению. Но пятидесятники не оставляют без внимания и проблему процветания человека, обещая здоровье и обеспеченность здесь и сейчас. В частности, в странах Третьего мира они предлагают спасение от демонов и колдунов, а их строгие правила, касающиеся спиртных напитков, азартных игр и беспорядочных половых связей, уже изменили к лучшему жизнь многих женщин во всем мире и способствовали увеличению свободных средств в карманах семей пятидесятников.

Для пятидесятничества опыт – основа существования: опыт вмещения внушающей благоговейный трепет силы Божьей

Пятидесятничество критиковали за эскапизм, в большинстве стран он продолжает ассоциироваться скорее с «евангелием преуспевания» (обращенным к нам призывом Иисуса становиться богатыми), чем с «социальным евангелием» (призывом Иисуса помогать бедным). В Латинской Америке быстрее всех прочих конфессий развивается Вселенская церковь Царства Божьего, центром которой является Бразилия. Эта церковь, также активная в США и Великобритании, проповедует богословие «просите – и дано вам будет», побуждающее верующих молиться не только о спасении души, но и о том, чтобы возле их домов появились их собственные автомобили.

Несмотря на то, что почти все пятидесятники в США разделяют мнение республиканцев по таким интимным вопросам, как гомосексуализм, секс до брака и аборты, по многим другим социальным и политическим проблемам многие склоняются на сторону демократов. В Бразилии пятидесятники тяготеют к «левоцентристам»³². В Венесуэле они благосклонны к президенту-социалисту Уго Чавесу³³. Вдохновленные словами Иисуса о нищих как «блаженных» (Лк 6:20), «прогрессивные пятидесятники» во всем мире борются с наркоманией, предоставляют приют бездомным, кормят голодных, обеспечивают персоналом детские сады и ясли, консультируют наркозависимых, ведут борьбу с эпидемией СПИДа и проводят политику микрофинансирования предпринимателей³⁴.

Пятидесятники давно признали за женщинами право быть священниками – право, в котором Католическая и Православная церкви отказывают женщинам до сих пор. Честь рукоположения женщин-священников приписывают преимущественно либеральным протестантским течениям, таким, как Епископальная церковь, которая возвела Барбару Харрис в сан епископа в Массачусетсе в 1989 году, а в 2006 году избрала своим национальным лидером Кэтрин Джеффертс Шори. Но у пятидесятников с самого начала существовали проповедники-женщины.

Небывалое возвышение этой традиции обездоленных обладает многими отличительными признаками второй Реформации. Если Мартин Лютер избавил христиан от того, что для многих стало тиранией добросовестной работы, то пятидесятничество освободило их от тирании веры, которая после Просвещения выполняла для многих роль смирительной рубашки. Один из моих самых сообразительных и восприимчивых магистрантов был пятидесятником. На семинаре по великим мыслителям, относящемся к курсу религиоведения, он неоднократно удивлял меня, соглашаясь со многими положениями теорий Эмиля Дюркгейма, Зигмунда Фрейда и других. Когда я наконец выразил удивление непредвзятостью, с которой он воспринимал критику традиционных христианских учений, он объяснил, что его вера не подразумевает упорства в своих убеждениях. Вместо этого она опирается на яркий личный опыт, отрицать который невозможно. Еще одна моя знакомая перед самым призывом к алтарю в негритянской церкви на американском Юге призналась проповеднику, что в действительности не верит в Иисуса. «Не волнуйтесь, – ответил тот, – еще уверуете». Этот проповедник сумел ободрить прихожанку, потому что в его собрании опыт означал больше, чем вероучение. А для пятидесятничества опыт – основа существования: опыт вмещения внушающей благоговейный трепет силы Божьей.

«Небелые» христиане

Не меньшее историческое значение, чем возвышение пятидесятничества, имеет связанная с ним история «небелого» христианства. Родина стародавнего христианства – Европа, его цветом был белый. Но сегодня подавляющее большинство (63 %) христиан живет в Азии, Африке или Латинской Америке³⁵. На Филиппинах в настоящее время насчитывается больше католиков, чем на родине двух последних пап римских, в Польше и Германии, вместе взятых³⁶. И хотя еще в 70-х годах XX века в Китае христианство было под запретом, сейчас в любой воскресный день церковные скамьи в Китае занимает больше прихожан, чем во всей Европе³⁷. Церковь СПД – олицетворение этого глобального сдвига. Многие считают, что мормонской веры придерживаются исключительно белые, воспринимают ее как веру поп-певцов, братьев Осмонд, и бывшего губернатора Массачусетса Митта Ромни, на самом же деле большинство мормонов проживает вне территории США. Примерно треть из них – жители Латинской Америки.

«Потемнение» христианства может показаться новым направлением, но в действительности это возвращение к истокам

Традиции мормонизма особенно сильны в южной части Тихого океана, где мормоны составляют примерно треть и половину населения островных государств Самоа и Тонга³⁸.

Поскольку колонизация способствовала миссионерской деятельности христиан, казалось, обратный процесс, начавшийся после Второй мировой войны – завоевание независимости Индией (1947), Индонезией (1949), Ганой (1957) и Нигерией (1960) – должен нанести урон христианству и, вероятно, ослабить его позиции. Но в действительности с отходом европейских сил от прежних форпостов в Азии, Африке и Латинской Америке положение христианства в них упрочилось. Большинство церквей на этих континентах в настоящее время возглавляют не иностранные миссионеры, а местные жители, а Библия, молитвенники, сборники гимнов и катехизис переведены на местные языки.

Благодаря главным образом общемировой притягательности пятидесятничества, в 1900–2000 годах доля христиан в Нигерии, самой населенной африканской стране, возросла с 1 % до 49 %, рост численности христиан в Южной Корее был почти таким же стремительным: с менее чем 1 % до 41 %. За тот же период численность христианского населения Азии увеличилась более чем в десять раз – с 27 миллионов до 278 миллионов человек. На фоне этих событий происходила быстрая дехристианизация Европы, несущей потери не только по христианской доле рынка, но и в сфере религиозного рвения и частоты посещения церкви. Доля христиан от общей численности населения снизилась в 1900–2000 года в Германии, Великобритании, Италии, Испании и Франции. Сегодня лишь 52 % взрослых европейцев признаются, что верят в Бога³⁹.

«Потемнение» христианства может показаться новым направлением, но в действительности это возвращение к истокам. В первые века своего существования христианство было почти таким же многонациональным, как нынешний Лос-Анджелес. Вырвавшись за пределы Римской империи, христианское движение в младенческий период своей истории распространялось по Эфиопии и Индии. К тому времени, как христианство добилось признания при Константине, лишь один из его пяти церковных центров находился в Европе – в Риме. Остальные располагались в Азии (Константинополь, Антиохия, Иерусалим) и в Африке (Александрия). Среди величайших мыслителей ранней церкви было немало африканцев, в том числе Блаженный Августин (354–430), автор первой в мире автобиографии («Исповедь») и наиболее влиятельный христианский мыслитель периода между Павлом и Мартином Лютером. В 500 году н. э. две трети христиан всего мира жило либо в Африке, либо в Азии. Только в средние века церковь стала преимущественно европейской⁴⁰.

«Новый христианский мир» нашел пристанище в англиканских церквях Уганды, пятидесятнических церквях Кореи, католических церквях Бразилии и ханьских домовых церквях Китая⁴¹. Очертания этого мира просматриваются в африканских независимых церквях, исполненных Святого Духа собраниях, незапятнанных связью с традиционными конфессиями, заискивающими перед колониальным режимом. Христианство «смуглеет» даже в его давних прибежищах. Среди наиболее известных пасторов в США есть афроамериканцы, а крупнейшая в Западной Европе община, Международный христианский центр Кин-гсуэй (KICC) в Лондоне, – это негритянская церковь, возглавляемая пастором с нигерийскими корнями.

Удивление до сих пор внушает величие евангелических мегацерквей в США – церкви Лейквуд Джоэла Остина в Хьюстоне, Поттерс-Хауса Т. Д. Джейкса в Далласе, основанной Риком Уорреном церкви братства Сэддлбек в Лейк-Форест, Калифорния, – при которых нередко имеются ансамбли живой музыки, огромные экраны, баскетбольные площадки, эспрессо-бары, а также архитектурные красоты, напоминающие скорее местные торговые центры, нежели церквушки, которые посещали наши бабушки. Но ни США, ни Европа не могут похвалиться наличием на их территории хотя бы одной из мегацерквей, входящих в первую мировую двадцатку⁴². Крупнейшие из самых крупных собраний, преимущественно протестантские и пятидесятнические, действуют в Южной Корее, Чили, Колумбии, Сальвадоре, Нигерии и Кот-д’Ивуаре.

Теперь христианство – азиатская религия, и этот факт подкреплен наличием десятков мегацерквей в одном только Сеуле. К этим мегацерквям относится самая большая община планеты – Церковь Полного евангелия Ёидо, которая занимает первоклассный земельный участок напротив здания Национальной ассамблеи, напоминая о растущем политическом влиянии пятидесятничества как в Азии, так и во всем мире. В этой церкви более 500 священников и 800 тысяч прихожан, обычно по выходным ее посещает четверть миллиона верующих (и зевак). Но далеко не все мегацеркви пятидесятнические или даже протестантские.

Нынешний типичный христианин – это уже не мужчина-европеец, а женщина, латиноамериканка или африканка

Пещерный собор, святилище, высеченное в скалах неподалеку от свалки мусора в Каире, Египет, с помощью мощных аудиосистем каждое воскресенье обрушивает на двадцать тысяч верующих Коптской православной церкви восхваления, молитвы и проповеди.

Олицетворением высказываний о том, что лицо нынешнего христианства темнеет, является не папа Бенедикт, а архиепископ Южноафриканской англиканской церкви, лауреат Нобелевской премии Десмонд Туту. Или, точнее, эти высказывания олицетворяет никому не известная женщина откуда-нибудь из Бразилии, Китая или Демократической Республики Конго, поскольку, как отметила историк церкви Дана Роберт, нынешний типичный христианин – «это уже не мужчина-европеец, а женщина, латиноамериканка или африканка»⁴³.

Наиболее широко растиражированное изображение Иисуса, «Голова Христа» Уорнера Соллмена (1941), – портрет, Иисус на котором – светловолосый европеоид с орлиным носом, со стрижкой и без бороды, способный представлять штат Юта в Сенате США. Однако этот белый Иисус в настоящее время так же устарел, как главный герой давнего детского телесериала «Мистер Роджерс». Современные художники все чаще изображают Иисуса азиатом, африканцем или женщиной. Незадолго до завершения предыдущего тысячелетия газета National Catholic Reporter выступила спонсором конкурса «Иисус-2000», по условиям которого требовалось создать изображение Иисуса XXI века. «Иисус из народа» победительницы конкурса Дженет Маккензи – персонаж неопределенной половой и расовой принадлежности, но темнокожий и с толстыми губами, скорее всего, коренной американец или африканец.

Мы живем в эпоху, когда духовность отдельно взятого человека одерживает верх над религиозными институтами

Однако экспансия христианства на юг планеты – это не просто смена цвета кожи христиан. Ей сопутствует изменение облика самого христианства. По мнению Харви Кокса, в настоящее время христиане живут в «пост-догматической» «эпохе Святого Духа», в которой духовность отдельно взятого человека одерживает верх над религиозными институтами, к Символам веры и катехизисам апеллируют чаще, чем следуют им, а «опыт восприятия божественного вытесняет теоретические рассуждения о нем»⁴⁴. Супернатурализм, изгнанный из многих церквей севера планеты научными теоремами и философскими доводами, вновь приобретает популярность. Исцеление верой, говорение языками и даже экзорцизм – обычные явления во многих быстро растущих конфессиях мира. Эта новая волна христианства исключительно практична, к решению таких социальных проблем, как бедность, она подходит с позиций «преимущества бедным», сформулированных богословами латиноамериканского освобождения. Но как минимум с той же частотой она проповедует и личное спасение. По словам историка Марка Нолла, христиане становятся все более предприимчивыми и менее почтительными к традициям. Новое направление – это «самозарождающееся, самофинансирующееся и самораспространяющееся христианство»⁴⁵. Те, кто наблюдает за развитием религиозной жизни в США, давно заметили, что теперь христиан разделяют скорее политические, чем конфессиональные границы. У левых католиков больше общего с либеральными протестантами, чем с традиционными католиками, а у традиционных католиков больше общего с консервативными протестантами, чем с либеральными католиками. Нечто подобное можно сказать и о христианстве в глобальных масштабах, разделенном на «северное» и «южное». Христиане глобального юга в богословском отношении более консервативны, чем христиане глобального севера, где критика Библии, теория эволюции и компаративное религиоведение породили целую когорту либералов от теологии. Христиане в Африке, Азии и Латинской Америке также склонны подчеркивать эмпирический аспект веры, в то время как христиане в Европе и США делают акцент на его этическом аспекте. Американские и европейские христиане склоняются к «Социальному Евангелию», в котором грех и спасение рассматриваются скорее в коллективном, чем в индивидуальном приложении, и призывают верующих уделять внимание таким вопросам жизни в этом мире, как обеспечение пищей голодающих и предоставление крова бездомным. Христиане в Африке, Азии и Латинской Америке склонны проповедовать «Евангелие преуспеяния» и уделять основное внимание получению билета в рай. Здесь ангелы и демоны – не просто метафоры, сверхъестественное живет и здравствует, демонстрируя свою власть.

Увеличивающийся разрыв между христианством глобального севера и глобального юга прослеживается в пароксизмах, досаждающих англиканской общине. Нынешняя проблема – гомосексуализм, а точнее, избрание епископом Нью-Гемпшира Джина Робинсона, не скрывающего своей ориентации. Но в более широком масштабе проблему представляет авторитет Библии, в которой при буквальном прочтении обнаруживаются высказывания против по меньшей мере мужских гомосексуальных отношений. (Лесбиянство нигде в Библии не осуждается напрямую и даже не рассматривается). Это противоречие свидетельствует о том, что приверженцы Англиканской церкви в Африке бесконечно далеки от приверженцев Епископальной церкви в США. Разумеется, и на глобальном юге есть либералы, а на глобальном севере – консерваторы. В ответ на рукоположение Робинсона в 2009 году около 100 тысяч консервативно настроенных американцев покинули лоно Епископальной церкви и образовали Англиканскую церковь Северной Америки. Тем не менее история современного христианства постепенно превращается в повесть о двух церквях, причем глобальный север теряет влияние так же быстро, как глобальный юг завоевывает его.

«Потемнению» христианства способствуют две классические движущие силы религиозных изменений: рождаемость и обращения в веру. Неудивительно, что быстрее всех разрастаются рьяные евангелические церкви, их усилиям способствуют внушительные размеры семей на глобальном юге, по сравнению с которыми семьи севера выглядят карликовыми. Немало выводов было сделано из высокой рождаемости в мусульманском мире, но и христиане так же успешно обзаводятся детьми на глобальном юге, особенно в Африке. Вряд ли христианство повсюду сумеет добиться такого же роста, как в Африке XX века – с 9 миллионов душ в 1900 году до 355 миллионов в 2000 году, – но благодаря сочетанию давнего ривайвелизма и еще более давнего роста численности населения Африка и Латинская Америка к 2025 году обгонят Европу по количеству приверженцев христианской веры⁴⁶.