Текст книги "Наукообразная чушь. Разоблачение мошенничества, предвзятости, недобросовестности и хайпа в науке"

Собрав свою базу данных из статей с дублированными изображениями вестерн-блотов, Элизабет Бик и ее коллеги также проверили, нет ли каких-то особенностей, отличающих проблемные статьи от остальных[235]235
  Fanelli D. et al. Testing Hypotheses on Risk Factors for Scientific Misconduct via Matched-Control Analysis of Papers Containing Problematic Image Duplications. Science and Engineering Ethics. 25, no. 3 (2019): 771–89.


[Закрыть]. Выделялось одно обстоятельство: дублирование изображений случалось в некоторых странах чаще, чем в других. Так, Индия и Китай были перепредставлены, тогда как США, Великобритания, Германия, Япония и Австралия – недопредставлены. Авторы предположили, что это связано с культурными различиями: в странах вроде Индии и Китая из-за более гибких правил и более мягких наказаний за мошенничество в науке проводится больше потенциально жульнических исследований[236]236
  Правда, это может измениться: в 2017 году некоторые суды в Китае запрашивали высшую меру наказания (не метафорически, как в выражении про отзыв статьи как “высшую меру наказания в науке”, а буквально – смертную казнь) в делах о научном мошенничестве. Основатели Retraction Watch объяснили, почему это плохая идея: Oransky I., Marcus A. Chinese Courts Call for Death Penalty for Researchers Who Commit Fraud. STAT News. 23 June 2017.


[Закрыть]. Что еще раз подчеркивает: социальная среда, в которой делается наука, может серьезно влиять на качество исследований.

К похожим выводам приходили и другие люди, изучавшие этот вопрос. Сославшись на статью, в которой говорилось о том, что довольно подозрительным образом сто процентов клинических исследований акупунктуры, проводимых китайскими учеными, дают положительные результаты (даже если бы акупунктура прекрасно работала, логично было бы ожидать каких-то случайных отрицательных результатов), врач и писатель Стивен Новелла выразил мысль, что политические обстоятельства в Китае, вероятно, не благоприятствуют высококачественной науке:

Существует также обоснованное опасение, что в тоталитарных государствах не создается среда, в которой наука может процветать. Наука требует прозрачности, она требует ценить методы выше результатов, и она должна быть идеологически нейтральна. А это не те идеи, что успешно развиваются при тоталитарных режимах. Кроме того, ученые, которых назначают на какие-то высокие, влиятельные должности, – это чаще всего те, кто угождает режиму, доказывая, например, что культурная пропаганда правдива. Таким образом, давление отбора, связанное с продвижением по службе, не способствует добросовестности в науке[237]237
  Wang Y. et al. Positive Results in Randomized Controlled Trials on Acupuncture Published in Chinese Journals: A Systematic Literature Review. The Journal of Alternative and Complementary Medicine. 20, no. 5 (2014): A129. Цитируется по: Novella S. Scientific Fraud in China. Science-Based Medicine. 27 Nov. 2019.


[Закрыть].

Китайские ученые, наверное, согласились бы, что серьезная проблема есть, каковы бы ни были ее причины. В ходе одного опроса в начале 2010-х годов китайские биомедицинские исследователи оценили количество статей в данной области, пораженных каким-либо видом нарушения научной этики, примерно в 40 % от всех биомедицинских публикаций, написанных их соотечественниками; 71 % участников сообщил, что власти в Китае “совсем или почти не обращают внимания” на случаи мошенничества[238]238
  Liao Q.-J. et al. Perceptions of Chinese Biomedical Researchers Towards Academic Misconduct: A Comparison Between 2015 and 2010. Science and Engineering Ethics. 10 April 2017.


[Закрыть].

Впрочем, не считая общих соображений о гендере или стране происхождения, мы очень расплывчато представляем себе, каковы особенности типичных мошенников от науки. Если мы не в силах выявить их по демографическим признакам, поможет ли нам понимание их мотивов? Зачем мошенники совершают столь грубые надругательства над наукой, особенно когда им очень даже есть что терять? В исследовании 2014 года обнаружилось, что ученые в США, которым Служба по обеспечению добросовестности в научной практике вынесла осуждение за нарушения научной этики, в предшествовавшие годы испытывали большие трудности с финансированием. Это может означать, что нужда в грантовых средствах играет свою роль, однако есть и альтернативное объяснение: что финансирование иссякло, пока в отношении этих ученых велось расследование (то есть скорее нарушения научной этики привели к недостатку финансирования, чем наоборот)[239]239
  Stern A. M. et al. Financial Costs and Personal Consequences of Research Misconduct Resulting in Retracted Publications. eLife. 3 (2014): e02956. Версия про “трудности с финансированием” изложена здесь: Chevassus-au-Louis N. Fraud in the Lab: The High Stakes of Scientific Research. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2019.


[Закрыть].

Еще одна причина может заключаться в патологически ошибочном представлении мошенника о том, что такое наука. Иммунолог и нобелевский лауреат сэр Питер Медавар утверждал, что, как ни странно, ученые, совершающие мошенничество, слишком сильно радеют об истине, только вот их представление о том, что есть истина, оторвано от реальности. Он писал: “Я думаю, что самое важное побуждение к мошенничеству в науке – страстная вера в правду и значимость теории или гипотезы, которую не принимают во внимание или открыто не признают большинство ученых-коллег, коих нужно, соответственно, заставить признать то, что, по мнению уязвленного ученого, является самоочевидной истиной”[240]240
  Medawar P. The Strange Case of the Spotted Mice.


[Закрыть]. Физик Дэвид Гудстайн согласен: он полагает, что “введение лжи в тело науки крайне редко бывает целью тех, кто совершает мошенничество”. “Они почти всегда верят, что вводят в научную летопись правду… просто не преодолевая все те трудности, что предписываются настоящим научным методом”[241]241
  Goodstein D. On Fact and Fraud: Cautionary Tales from the Front Lines of Science. Princeton: Princeton University Press, 2010.


[Закрыть].

Отчасти Гудстайн говорил об известном примере из своей собственной области. В 2001 году немецкий специалист по физике конденсированного состояния Ян Хендрик Шён, работавший в прославленных “Лабораториях Белла” в США, поразил весь мир, заявив, что создал основанный на углероде транзистор (это устройство управляет электрическими сигналами, переключая и усиливая ток, и служит основополагающим элементом фактически любой электрической цепи), в котором переключение происходит на уровне одной молекулы[242]242
  Schön J. H. et al. Field-Effect Modulation of the Conductance of Single Molecules. Science. 294, no. 5549 (2001): 2138–40.


[Закрыть]. Его транзистор был куда компактнее всех тех, что можно сделать из кремния, стандартного материала для микрочипов, и сулил коренные перемены в области построения электрических цепей. В конце концов мы начали бы строить электрические цепи молекулярного масштаба, что дало бы мощнейший толчок развитию нанотехнологий. Стэнфордский профессор восхитился “чрезвычайно элегантной в своей простоте” технологией, и Шён получил многочисленные награды от разных научных обществ[243]243
  Стэнфордский профессор: цитируется по World’s Smallest Transistor. Engineer. 9 Nov. 2001. Подробную историю аферы Шёна см. здесь: Reich E. S. Plastic Fantastic: How the Biggest Fraud in Physics Shook the Scientific World. Basingstoke, Hampshire: Palgrave Macmillan, 2009.


[Закрыть]. Микроскопический транзистор и быстрый технический прогресс обеспечили Шёну абсолютное первенство по публикационной активности: между 2000 и 2002 годом вдобавок ко множеству статей в превосходных физических журналах он ухитрился опубликовать девять статей в Science и семь – в Nature. Для большинства ученых даже одна статья в одном из этих сверхсолидных журналов стала бы пиком карьеры. Поговаривали о Нобелевской премии.

Однако вскоре о Шёне стали перешептываться с подозрением. Другие лаборатории, пытаясь повторить его эксперименты (они довольно просты, как и в случае с методикой STAP для стволовых клеток, так что несложно было все перепроверить), столкнулись с колоссальными трудностями. Затем обнаружилось, что сразу в нескольких статьях Шёна, якобы описывавших совершенно разные эксперименты, показан один и тот же иллюстрирующий результаты рисунок[244]244
  Cassuto L. Big Trouble in the World of “Big Physics”. The Guardian. 18 Sept. 2002.


[Закрыть]. “Лаборатории Белла” начали тщательное расследование, попросив у Шёна сырые данные, подтверждающие его открытия. Но “его домашнее задание съела собака”: Шён сказал, что удалил бо́льшую часть своих данных, поскольку у его компьютера “не хватало памяти”[245]245
  Report of the Investigation Committee on the Possibility of Scientific Misconduct in the Work of Hendrick Schön and Coauthors. American Physical Society. Sept. 2002. Еще Шён попросту не вел записей по огромной части своей лабораторной работы. См. Reich E. S. Plastic Fantastic.


[Закрыть]. В тех данных, что он все-таки предоставил, расследовавший его дело комитет все равно сумел найти четкие доказательства подлога. Например, при якобы проведенном сравнении токов для двух разных молекул он просто удвоил все значения для первой молекулы и выдал их за результат для второй. Если разделить значения для второй молекулы на два, получатся те же числа, что и для первой, – вплоть до пятого знака после запятой[246]246
  Report of the Investigation Committee.


[Закрыть]. В ходе расследования всплыло и много других примеров дублирования, подтасовок и полноценного подделывания данных. И снова то же: наглый мошенник навыдумывал данных, которые слишком аккуратны, чтобы быть реальными.

Впрочем, для нас как для охотников за мотивами мошенников особенный интерес представляет концовка длинного отчета комитета по расследованию – краткий ответ самого Шёна. Он заявляет, что, хотя и “совершал ошибки” и “осознает, что [результаты] недостаточно надежны”, он также “искренне верит, что опубликованные им научные результаты реальны, волнующи и стоят того, чтобы ради них работать”[247]247
  Там же.


[Закрыть]. Конечно, мы должны быть крайне осмотрительны и не должны верить обманщикам на слово. Но очевидная вера Шёна в свою теорию даже после того, как значительная часть его работы была вычеркнута из научной литературы (сейчас он на пятнадцатом месте в “списке лидеров” Retraction Watch с тридцатью двумя отозванными статьями[248]248
  Уже на двадцать втором месте.


[Закрыть]), говорит о своего рода делюзии и самообмане, упоминавшихся Медаваром и Гудстайном[249]249
  Позиция Шёна в “списке лидеров” Retraction Watch, может, и не очень высока, но у него, вероятно, самое большое количество статей, отозванных из топовых журналов вроде Science и Nature.


[Закрыть]. Мы не можем знать наверняка, но Шён, вероятно, искренне верил в свои расчудесные транзисторы и считал, что в стремлении привлечь к ним внимание всего мира нарушение правил – это необходимое зло.

Дидерик Стапел в своей книге выразил похожую мысль, написав, что начал фальсифицировать статьи по социальной психологии после того, как стал получать разочаровывающие результаты в тех исследованиях, что должны были, по его мнению, увенчаться успехом:

Когда результаты не вполне те, на которые ты так отчаянно надеялся, когда ты знаешь, что надежда эта основана на тщательном анализе литературы, когда это твой третий эксперимент на данную тему, а первые два получились прекрасно, когда ты знаешь, что где-то и другие люди выполняют похожее исследование и все у них идет хорошо, тогда ты, наверное, имеешь право чуточку подправить результаты?[250]250
  Stapel D. A. Faking Science.


[Закрыть]

Таким образом, мошенники вроде Шёна и Стапела представляют собой экстремальный вариант явления, с которым мы будем сталкиваться в этой книге снова и снова: ученых, позволяющих себе протянуть руку помощи “истине” – или тому, что они хотят видеть истиной[251]251
  О расследовании свыше 146 случаев нарушения научной этики, проведенном американской Службой по обеспечению добросовестности в научной практике, и обсуждение некоторых общих особенностей см. здесь: Kornfeld D. S. Perspective: Research Misconduct. Academic Medicine. 87, no. 7 (2012): 877–82.


[Закрыть].

Каковы бы ни были причины, мошенники от науки наносят ей сокрушительный и несоразмерный вред, а значит, вредят одному из самых ценных общественных институтов человечества. Во-первых, учтите потери времени. Расследование мошеннического случая может занять недели, месяцы или даже годы интенсивной работы, потому, в частности, что нарушения научной этики зачастую метастазируют, проникая из исходного исследования во многие другие, и каждое нужно проверить с криминалистической дотошностью. Большинство людей, выполняющих такую работу, не занимаются только ею одной: часто это самостоятельные исследователи, ставящие собственные проекты на паузу, чтобы во имя общего блага расследовать обман. К тому же процесс на сборе доказательств не заканчивается. Как подтвердили бы анонимные разоблачители, расследователи в мире данных и любые другие люди, кто контактировал с научным журналом или институтом, уличенным в каких-либо нарушениях, отзыв даже откровенно мошеннической статьи – процесс медленный, если вас вообще попросту не проигнорировали или сразу не отфутболили.

К временным затратам, разумеется, добавляются и финансовые. Потери от непосредственной кражи, как в том случае, когда Хван У Сок присвоил себе часть грантовых средств, меркнут в сравнении с потерей всех тех денег, что тратятся на мартышкин труд – на исследования, которые мы тщимся выстроить на результатах, коих никогда и не было. Например, исследователь ожирения Эрик Поэлман, первый мошенник от науки, которого посадили в тюрьму в Америке, выбросил на ветер миллионы долларов налогоплательщиков в виде грантов от правительства США, десять лет штампуя бесполезнейшие поддельные данные[252]252
  Interlandi J. An Unwelcome Discovery. New York Times. 22 Oct. 2006.


[Закрыть]. А сколько абсолютно невинных ученых растратили грантовые деньги, выделенные на их собственные исследования, пытаясь развить или воспроизвести работу Поэлмана либо других мошенников?

Вдобавок к бессмысленным тратам времени и денег мошенничество ужасно деморализующе действует на ученых. Как мы видели, одна из причин, по которым так много вранья ухитряется проникнуть в литературу, состоит в том, что в целом ученые – люди открытые и склонны доверять. Для рецензентов привычное дело – скептично следить за тем, как результаты интерпретируются, но мысль, что данные могут быть поддельными, им обычно и в голову не приходит. Однако явная распространенность мошенничества означает, что всем нам нужно добавить угнетающую опцию в свой репертуар реакций на подозрительно выглядящие статьи: нам могут лгать. И с этой особой бдительностью надо рассматривать не только чужие статьи – мошенничество может происходить прямо под носом у любого ученого. Публикации редко выходят за авторством одного-единственного исследователя, поэтому нечистый на руку соавтор иногда может испортить репутацию целой команды невинных коллег. Во многих случаях виновник – младший (по чину) сотрудник лаборатории, который позорит имена своих старших соавторов, как в истории Майкла Лакура с выдуманным опросом мнений насчет однополых браков. Бывает и наоборот: состоявшиеся ученые лихо ставят на кон карьеры своих подчиненных (в отчете о мошенничестве Дидерика Стапела, например, говорилось, что не менее чем у десяти его аспирантов темы диссертаций основывались на его поддельных данных)[253]253
  Levelt Committee et al. Flawed Science.


[Закрыть]. И мы уже видели, чего может стоить крах репутации, как в случае Ёсики Сасаи, который лишил себя жизни, когда понял, что втянут в скандал вокруг методики STAP, связанной со стволовыми клетками.

Еще мошенничество загрязняет научную литературу. Хотя отзыв статьи заметно уменьшает количество ее цитирований, часто этого недостаточно: на отозванные публикации все равно регулярно ссылаются рассеянные ученые[254]254
  В одном анализе биомедицинских публикаций было показано, что в течение года после отзыва статьи она получает 45 % цитирований по сравнению со схожими неотозванными статьями, а дальше это число со временем снижается. См. Furman J. L. et al. Governing Knowledge in the Scientific Community: Exploring the Role of Retractions in Biomedicine. Research Policy. 41, no. 2 (2012): 276–90.


[Закрыть]. В 2015 году исследователи проследили историю мошенника-анестезиолога Скотта Рубена, у которого к 2009 году было отозвано двадцать статей (сейчас он на двадцать седьмом месте в “списке лидеров” Retraction Watch с двадцатью четырьмя отозванными публикациями[255]255
  Его обошли другие плодовитые мошенники, в “список лидеров” он уже не входит.


[Закрыть]). В последующие пять лет на эти статьи суммарно сослались двести семьдесят четыре раза, и лишь примерно в четверти случаев ссылающиеся ученые, по-видимому, понимали, что публикации уже отозваны[256]256
  Bornemann-Cimenti H. et al. Perpetuation of Retracted Publications Using the Example of the Scott S. Reuben Case: Incidences, Reasons and Possible Improvements. Science and Engineering Ethics. 22, no. 4 (2016): 1063–72.


[Закрыть]. Анализ нескольких других отозванных статей показал, что 83 % цитирований после отзыва были положительного, утвердительного характера и не упоминали факт отзыва – эти публикации-зомби по-прежнему шевелились в научной литературе, и мало кто замечал, что они мертвы[257]257
  Bar-Ilan J., Halevi G. Post Retraction Citations in Context: A Case Study. Scientometrics. 113, no. 1 (2017): 547–65. Еще более угнетающие показатели см. здесь: Neale A. V. et al. Analysis of Citations to Biomedical Articles Affected by Scientific Misconduct. Science and Engineering Ethics. 16, no. 2 (2010): 251–61.


[Закрыть]. Некоторые журналы очевидно хуже других помечают отозванные статьи[258]258
  Возможно, ученые сохраняли копию статьи на своем компьютере или обретали в бумажном виде еще до ее отзыва, а потом уже больше ничего не проверяли. См. Teixeira da Silva J. A., Bornemann-Cimenti H. Why Do Some Retracted Papers Continue to Be Cited? Scientometrics. 110, no. 1 (2017): 365–70; а также Teixeira da Silva J. A. et al. Citing Retracted Papers Has a Negative Domino Effect on Science, Education, and Society. Impact of Social Sciences. 6 Dec. 2016.


[Закрыть]. Независимо от причин то обстоятельство, что на отозванные статьи продолжают регулярно ссылаться, причем не ради критики, означает следующее: громадное количество научных исследований основывается на совершенно ложной информации. Акт мошенничества затрагивает не просто исходную статью, где подаются поддельные результаты, а куда большую часть научной литературы.

Урон наносится не только науке: влияние мошенничества расползается далеко за пределы журналов, где публикуются фальшивки. Специалисты-практики, полагающиеся на научные исследования, например врачи, могут быть введены в заблуждение и в результате использовать средства лечения или методики, которые не работают либо же откровенно опасны. Пример последнего – случай анестезиолога Йоахима Больдта, номера два в “списке лидеров” Retraction Watch[259]259
  С тех пор он вырвался вперед – на первое место.


[Закрыть][260]260
  На счету Йоахима Больдта 100 отозванных статей [уже 186, согласно Retraction Watch (прим. перев.)]. Вероятно, вы заметили, что в научное мошенничество как будто бы вовлечено немало анестезиологов. Если это не чистая случайность, то единственное разумное объяснение, которое приходит мне в голову, состоит в том, что анестезиология – до сих пор, в общем-то, достаточно таинственная и плохо понимаемая область. Это оставляет большое пространство для маневра разным мошенникам, совершающим “открытия”, которые в этой области, где нет суперстрогих данных, сравнить особенно не с чем. Заметьте: это всего лишь мое предположение.


[Закрыть]. Больдт сфабриковал данные по гидроксиэтилированному крахмалу – химическому соединению, иногда применявшемуся при операциях в травматологии для восполнения объема крови (считалось, что оно может предотвратить шок при большой кровопотере, помогая оставшейся крови циркулировать по сосудам). По подделанным Больдтом результатам получалось, что якобы гидроксиэтилированный крахмал для применения в этих целях безопасен. Такой вывод подкреплялся тем обстоятельством, что метаанализ – обзорное исследование, объединяющее все предшествующие статьи на данную тему, – дал то же заключение. Однако так вышло только потому, что Больдта тогда еще не разоблачили, так что в метаанализе учитывались его поддельные результаты. Когда же об обмане Больдта стало известно и его статьи из метаанализа исключили, результаты кардинально поменялись: на самом деле пациенты, которым вводили гидроксиэтилированный крахмал, умирали чаще[261]261
  Zarychanski R. et al. Association of Hydroxyethyl Starch Administration with Mortality and Acute Kidney Injury in Critically Ill Patients Requiring Volume Resuscitation: A Systematic Review and Meta-Analysis. JAMA. 309, no. 7 (2013): 678–88.


[Закрыть]. Мошенничество Больдта исковеркало целую область исследований, поставив под угрозу тех пациентов, чьи хирурги, что совершенно естественно, приняли его результаты за чистую монету[262]262
  И однако же – даже после отзыва ста статей Больдта – на момент написания этих строк чуть ли не сто других его публикаций остаются в научной литературе [ситуация с тех пор улучшилась: согласно информации на сайте Retraction Watch, отозвано уже 186 его статей (прим. перев.)]. Редакторы журналов находятся в незавидном положении: для многих из этих статей фальсификации напрямую не доказаны, но, учитывая, какой Больдт плодовитый обманщик, все мы понимаем, что они там наверняка есть. Было высказано одно предложение: редакторам следует добавлять к статьям подловленных мошенников примечание (“выражение озабоченности” на редакционном жаргоне) о том, что ссылаться на эти публикации нужно с превеликой осторожностью. См. Wiedermann C. J. Inaction over Retractions of Identified Fraudulent Publications: Ongoing Weakness in the System of Scientific Self-Correction. Accountability in Research. 25, no. 4 (2018): 239–53; а также Wiedermann C. J., Joannidis M. The Boldt Scandal Still in Need of Action: The Example of Colloids 10 Years after Initial Suspicion of Fraud. Intensive Care Medicine. 44, no. 10 (2018): 1735–7.


[Закрыть].

Один из самых ужасных случаев мошенничества в науке не только сбил с толку ученых и врачей, но еще и сильнейшим образом повлиял на восприятие людьми жизненно важного медицинского средства. Он вызвал столько страха и хаоса, что, хотя произошло это более двух десятков лет назад, мы по сей день ощущаем его вредное воздействие. Я говорю, конечно же, о печально известном исследовании вакцин, результаты которого были опубликованы в 1998 году в журнале The Lancet британским врачом Эндрю Уэйкфилдом[263]263
  Wakefield A. J. et al. Ileal-Lymphoid-Nodular Hyperplasia, Non-Specific Colitis, and Pervasive Developmental Disorder in Children. Lancet. 351, no. 9103 (1998): 637–41.


[Закрыть]. На основании выборки из двенадцати детей Уэйкфилд и его соавторы сделали вывод, что комбинированная вакцина от кори, паротита и краснухи (MMR – measles, mumps, rubella) связана с аутизмом. Якобы вирус кори, остающийся в организме после прививки, вызывал симптомы аутизма в кишечнике и мозге (Уэйкфилд назвал это состояние, описываемое им впервые, “аутистическим энтероколитом”)[264]264
  Wakefield A. J. et al. Enterocolitis in Children with Developmental Disorders. The American Journal of Gastroenterology. 95, no. 9 (2000): 2285–95. Действительно, есть свидетельства в пользу того, что у детей с расстройствами аутистического спектра чаще проявляются некоторые желудочно-кишечные симптомы (McElhanon B. O. et al. Gastrointestinal Symptoms in Autism Spectrum Disorder: A Meta-Analysis. Pediatrics. 133, no. 5 (2014): 872–83), однако нет никаких доказательств, что вызывается это вакцинами.


[Закрыть]. В интервью и на пресс-конференции после выхода статьи Уэйкфилд неоднократно заявлял, что MMR нужно разбить на три отдельных вакцины, поскольку с их комбинацией “иммунная система некоторых детей справиться не в силах”[265]265
  Brian Deer’s 2004 film on Andrew Wakefield. Twenty Twenty Television, 2004. https://youtu.be/7UbL8opM6TM


[Закрыть].

Сейчас уже большинство людей знают, что результаты Уэйкфилда опровергнуты. С 1998 года проводилось несколько масштабных строгих исследований, в ходе которых не было выявлено никакой связи между вакциной MMR (и любой другой, кстати) и расстройствами аутистического спектра[266]266
  Taylor L. E. et al. Vaccines Are Not Associated with Autism: An Evidence-Based Meta-Analysis of Case-Control and Cohort Studies. Vaccine. 32, no. 29 (2014): 3623–9; Golding J. et al. Prenatal Mercury Exposure and Features of Autism: A Prospective Population Study. Molecular Autism. 9, no. 1 (2018): 30; Dudley M. Z. et al. The Clinician’s Vaccine Safety Resource Guide: Optimizing Prevention of Vaccine-Preventable Diseases Across the Lifespan. Cham: Springer International Publishing, 2018; Hviid A. et al. Measles, Mumps, Rubella Vaccination and Autism: A Nationwide Cohort Study. Annals of Internal Medicine. 170, no. 8 (2019): 513–20.


[Закрыть]. Еще было показано, что комбинированные вакцины так же безопасны, как и некомбинированные[267]267
  Dudley M. Z. et al. The Clinician’s Vaccine Safety Resource Guide.


[Закрыть]. А вот чего многие не знают: статья Уэйкфилда была далеко не честной ошибкой или же вполне объяснимым тупиком в предварительном, пристрелочном направлении исследований, а мошенничеством от начала и до конца[268]268
  Godlee F. et al. Wakefield’s Article Linking MMR Vaccine and Autism Was Fraudulent. BMJ. 342 (2011): c7452.


[Закрыть].

После выхода публикации и возникновения разногласий журналист-расследователь Брайан Дир начал изучать данные Уэйкфилда и, самое главное, его побуждения. В серии шокирующих статей, появившихся в журнале The BMJ (ранее British Medical Journal), Дир описал, как Уэйкфилд исказил или подделал медицинские сведения о каждом ребенке из тех двенадцати, что составляли его выборку[269]269
  Deer B. How the Case against the MMR Vaccine Was Fixed. BMJ. 342 (2011): c5347.


[Закрыть]. Он попросту выдумал тот “факт”, что у всех детей первые симптомы, связанные с аутизмом, проявились вскоре после вакцинации препаратом MMR, тогда как на самом деле у кого-то симптомы были зафиксированы уже до того, у кого-то проявились только через несколько месяцев, а некоторым детям вообще даже никогда и не ставили диагноз “аутизм”[270]270
  Как подтвердит вам любой философ-первокурсник, аргумент “вакцина – затем симптомы” вообще с большой натяжкой можно было считать решающим: просто из того, что событие Y происходит вскоре после X, нельзя сделать непреложный вывод, будто X вызывает Y.


[Закрыть]. Что же касается побуждений, Дир выяснил, что у Уэйкфилда было два существенных финансовых мотива повернуть исследование так, как он его и повернул[271]271
  Deer B. How the Vaccine Crisis Was Meant to Make Money. BMJ. 342 (2011): c5258.


[Закрыть]. Во-первых, один адвокат платил ему солидные деньги, поскольку собирался от лица родителей тех детей с аутизмом подать в суд на производителей вакцины[272]272
  Дир сообщил, что Уэйкфилд получал от того адвоката 150 фунтов в час и в общей сложности заработал 435 643 фунта (не считая издержек), а были это деньги налогоплательщиков – из британского фонда Legal Aid. https://briandeer.com/wakefield/legal-aid.htm


[Закрыть]. Более того, Уэйкфилд именно через связанную с этим адвокатом антивакцинаторскую группу и находил пациентов для своего исследования. Во-вторых, за год до публикации результатов он подал заявку на патентование своей собственной вакцины от кори, и поэтому ему выгодно было, запугав людей, отвратить их от комбинированной вакцины MMR[273]273
  http://briandeer.com/wakefield/vaccine-patent.htm


[Закрыть]. Непростительным образом ни один из этих “конфликтов интересов” не был указан в статье: в ней просто отмечалось, что работа финансировалась “особыми попечителями” и родители детей “дали стимул для проведения этих исследований”[274]274
  Wakefield A. J. et al. Ileal-Lymphoid-Nodular Hyperplasia.


[Закрыть].

Когда Дир впервые поделился с редакцией журнала The Lancet своими соображениями, а было это в 2004 году, он столкнулся с ожесточенным сопротивлением (что, надо заметить, предвосхитило ту же реакцию того же журнала в случае с Маккиарини примерно десятью годами позже)[275]275
  Deer B. The Lancet’s Two Days to Bury Bad News. BMJ. 342 (2011): c7001.


[Закрыть]. Из-за расследования Дира статья Уэйкфилда в итоге была в 2010 году отозвана, пробыв к тому моменту частью официальной научной литературы двенадцать лет. Уэйкфилда также вычеркнули из реестра Главного медицинского совета Великобритании, после самых длительных слушаний в истории организации, лишив его права работать в этой стране врачом. И не только за фальсификацию данных, но еще за то, что он подверг ребенка ненужным медицинским процедурам, в том числе колоноскопии, без надлежащего одобрения[276]276
  Отчет слушаний Главного медицинского совета по вопросу о пригодности к практике Уэйкфилда и двух его коллег от 16 июля 2007 года см. тут: www.channel4.com/news/media/2010/01/day28/GMC_Charge_sheet.pdf.


[Закрыть]. Совет охарактеризовал его как человека, своими действиями проявляющего “черствость и неуважение”, – меткое описание, подходящее любому мошеннику из этой главы[277]277
  Ruling on Doctor in MMR Scare. NHS News. 29 Jan. 2010.


[Закрыть]. С тех пор Уэйкфилд прославился как участник антипрививочного движения в США. Так, в 2016 году его антивакцинаторский фильм Vaxxed едва не показали на кинофестивале “Трайбека”, проходящем в Нью-Йорке, – фильм поддерживал основатель фестиваля и “вакцинный скептик” Роберт Де Ниро, однако под давлением общественности снял его с программного показа[278]278
  Vaxxed: Tribeca Festival Withdraws MMR Film. BBC News. 27 March 2016.


[Закрыть].

Обман Уэйкфилда породил страх перед вакцинами, который распространялся столь же быстро, словно какой-нибудь вирус. Во многих разделах британской прессы начали выходить статьи о вакцине MMR в стиле “просто спросить”, сея сомнения среди родителей. Зачинщицей стала газета Daily Mail, и даже журнал Private Eye, который гордится тем, что не ведется на мнение большинства, посвятил вакцине MMR в 2002 году специальный номер, выведя Уэйкфилда фигурой масштаба Галилея, противостоящей влиятельным кругам, которые продвигают комбинированную вакцину[279]279
  Daily Mail как газета-зачинщица: Goldacre B. The MMR Sceptic Who Just Doesn’t Understand Science. Bad Science. 2 Nov. 2005; журнал Private Eye: Elliman D., Bedford H. Private Eye Special Report on MMR. BMJ. 324, no. 7347 (2002): 1224.


[Закрыть]. Столь широкое освещение в средствах массовой информации возымело именно тот эффект, какого и следовало ожидать[280]280
  В данном случае есть серьезные основания возлагать особую вину на средства массовой информации. В исследовании 2019 года было показано, что всплеск дезинформации о вакцине MMR в медиа напрямую связан с падением показателей вакцинации (а при определенных допущениях – это падение и вызвал). Разумеется, первопричиной послужила публикация статьи Уэйкфилда. См. Tangvatcharapong M. The Impact of Fake News: Evidence from the Anti-Vaccination Movement in the US. Oct. 2019.


[Закрыть]. В конце 1990-х годов в Великобритании показатель принятия вакцины MMR обществом приближался к 95 %, необходимым для достижения так называемого коллективного иммунитета – когда привито достаточно людей, так что заболевание становится довольно редким и не угрожает тем, кто по медицинским причинам, например из-за аллергии на компоненты препарата, не может от этой хвори вакцинироваться. А вот после 1998 года этот показатель рухнул аж до 80 %, а показатели заболеваемости корью, соответственно, подскочили[281]281
  80 %: Childhood Vaccination Coverage Statistics: England 2017–18. NHS Digital. 18 Sept. 2018. Скачок показателей вверх: Vaccine Knowledge Project. Measles. University of Oxford. 25 June 2019.


[Закрыть]. В Европе и за ее пределами начались эпидемические вспышки, и в странах, уже какое-то время считавшихся свободными от кори, стали регистрировать новые случаи. Согласно последней оценке Всемирной организации здравоохранения, в 2018 году свыше ста сорока тысяч человек умерло от кори и ее осложнений, что особенно трагично и обидно, поскольку это болезнь, которую мы умеем предотвращать[282]282
  Всемирная организация здравоохранения: More than 140,000 Die from Measles as Cases Surge Worldwide. World Health Organization. 5 Dec. 2019. Всплеск заболеваемости корью: Boseley S. Resurgence of Deadly Measles Blamed on Low MMR Vaccination Rates. The Guardian. 21 Aug. 2018.


[Закрыть]. Не будет большим преувеличением сказать, что из-за научного мошенничества Уэйкфилда мир теперь гораздо опаснее – особенно для детей и других уязвимых людей, тем более в развивающихся странах.

Принятие к публикации статьи Уэйкфилда таким видным журналом, как The Lancet, станет восприниматься как одно из худших решений в истории научных изданий. Едва ли удалось бы найти более наглядный пример того, насколько надежная наука важна для благополучия общества и как система рецензирования не справилась с отсеиванием плохого исследования. Это снова возвращает нас к вопросу доверия – на сей раз доверия общества к науке. Вакцинировать своего ребенка – значит совершить активное действие, веря, что медики, считающие это безопасным, правы[283]283
  Такой аргумент приводился некоторыми журналистами, в тот момент пребывающими на стороне страшащихся вакцины MMR, в том числе Питером Хитченсом из Mail on Sunday (Hitchens P. Some Reflections on Measles and the MMR. Peter Hitchens’s Blog. 11 April 2013). Более того, во многих текстах про антивакцинаторство звучала мысль, что вакцины – жертвы собственного успеха. Корь, паротит и краснуха – три крайне неприятных болезни, и в редких случаях они дают серьезные, меняющие жизнь осложнения вроде глухоты. А вакцины столь эффективно изничтожили эти заболевания, что большинство людей в излишней самонадеянности позабыли, как страшны могут быть эти хвори.


[Закрыть]. Если исследование в известном журнале, одобренное научными рецензентами, дает понять, что все не так, в высшей степени разумно будет принять это к сведению. Годами после той публикации люди действительно не знали, кому верить насчет вакцин. Многие не знают до сих пор[284]284
  Chaplin S. et al. Wellcome Trust Global Monitor 2018. Wellcome Trust. 19 June 2019.


[Закрыть].

Злоупотребление общественным доверием – вероятно, самый губительный аспект научного мошенничества. Люди вложили в науку очень много, включая здоровье своих детей. Мошенники же сводят это доверие на нет. Хотя в первую очередь винить, безусловно, нужно самих обманщиков, наша научная система тоже заслуживает порицания. Мало того, что самые знаменитые журналы вынуждают ученых посылать им только эффектные результаты – тем самым, в общем-то, гарантируя, что кто-то примется жульничать, дабы достичь требуемой эффектности, – часто редакторы журналов действуют с неохотой и явным сопротивлением, когда всплывают даже вполне веские доказательства каких-то нарушений[285]285
  Другая подобная история – недавний скандал с фирмой Theranos. Руководительница компании Элизабет Холмс – сейчас она под следствием за мошенничество [в 2022-м ее приговорили к одиннадцати годам и трем месяцам тюрьмы (прим. перев.)] – ухитрилась вытянуть невероятные суммы денег из инвесторов, в том числе Руперта Мёрдока, семьи Уолтонов (основателей сети магазинов Walmart) и многих других, и стала самой молодой и самой богатой в Америке миллиардершей, добившейся успеха собственными силами. Выпускавшиеся ее компанией приборы, якобы умеющие диагностировать множество заболеваний по капельке крови, на самом деле никогда не работали. Однако инвесторы, желавшие вложиться в дело на этапе зарождения чего-то вроде нового Facebook или Uber в смысле революционного технологического эффекта, умудрились не заметить или проигнорировать очевидные изъяны. См. увлекательнейшую книгу от журналиста-расследователя: Carreyrou J. Bad Blood: Secrets and Lies in a Silicon Valley Startup. New York: Alfred A. Knopf, 2018. [Каррейру Дж. Дурная кровь. Тайны и ложь одного стартапа Кремниевой долины. М.: АСТ, 2020.]


[Закрыть]. Институтам тоже не избежать критики: мало того, что их расследования часто довольно вялые, мы видели случаи вроде истории Маккиарини, когда институты защищали непростительное и активно преследовали разоблачителей[286]286
  О похожей истории можно прочитать здесь: McCook A. Two Researchers Challenged a Scientific Study About Violent Video Games – and Took a Hit for Being Right. Vice. 25 July 2018.


[Закрыть]. Естественно, человек, обвиненный в мошенничестве, должен считаться невиновным, пока не доказано обратное; лучший способ разрушить доверие – разбрасываться голословными обвинениями. Но чем дольше те, кто занимает ответственные должности, тянут резину и чем дольше каждая фальшивая статья присутствует в научной литературе, тем больше наши структуры и учреждения подводят науку – а в конечном счете и общество.

И словно от всех историй о загрязнении научной литературы, обо всех потерях, об изъязвлении доверия и даже о смертях нам еще недостаточно скверно, снова всплывает пугающая мысль: это лишь те случаи, о которых мы знаем. А вдруг мошенники, которых мы не поймали, умнее, хитрее и опаснее, чем все обсуждавшиеся в этой главе? В конце концов, многих мошенников от науки выводят на чистую воду не расследователи в мире данных или те, кто ищет в статьях поддельные изображения, а разоблачители, просто оказавшиеся в нужном месте в нужное время, чтобы заметить нечто подозрительное. Наверняка есть мошенники, избежавшие обнаружения, кто скрыл свои злодеяния более умело и состряпал поддельные научные результаты, не вызывающие никаких вопросов. Не исключено, что их мы никогда не найдем[287]287
  Дальнейшее обсуждение этого вопроса см. здесь: Hilgard J. Are Frauds Incompetent? Crystal Prison Zone. 1 Feb. 2020.


[Закрыть].

Зачем начинать погружение в многочисленные проблемы науки с мошенничества? Не должны ли эти истории, зачастую столь драматичные и огорчительные, быть кульминацией нашего путешествия в наихудшее из предлагаемого наукой? На первый взгляд это кажется естественным. Но какими бы ужасными эти случаи мошенничества ни были, то, что я буду описывать в следующей главе, в определенном смысле гораздо хуже. И хуже именно потому, что не так очевидно и заметно, как поддельные изображения или фальшивые данные. В отличие от мошенничества, представляющего собой явное, непростительное нарушение законов, по которым ведется научная деятельность, предмет нашего дальнейшего обсуждения имеет отношение к хорошим и честным научным устремлениям. Это проблема куда более тонкая, незримая и, что всего хуже, гораздо более распространенная.