Текст книги "Корни травы"

Глава 3

Тюрьма была новой, но быстро старела. Краска уже осыпалась со стен, асфальтовый пол потрескался и истерся. В комнате, где ждал Уилл, были стальные стол и четыре стула, привинченные к полу.

Раздался приглушенный лязг, дверь растворилась, вошел заместитель шерифа, за ним – молодой человек лет двадцати пяти.

– Он в вашем распоряжении, советник. Занимайтесь с ним, сколько понадобится. Позвоните, когда закончите. – Заместитель шерифа показал на кнопку вызова, вышел и запер за собой дверь.

– Привет, – неодобрительно произнес молодой человек. Рост его был приблизительно пять футов восемь дюймов. Хорошо сложен. Белесые с рыжинкой, не очень длинные волосы аккуратно уложены с пробором посередине. Над верхней губой – подобие усиков. Одет в джинсы, рубашку с короткими рукавами и непонятной эмблемой слева на груди. Изобразив улыбку, он протянул руку: – Я Лэрри Муди.

Уилл ответил на рукопожатие.

– Меня зовут Уилл Ли, Лэрри, – сказал он. – Суд назначил меня представлять ваши интересы в этом деле. Садитесь, поговорим.

– Рад видеть вас, малый! – произнес Муди, опускаясь на стул. – Я здесь с десяти утра, и пока не было никого, кроме заместителя шерифа и заключенных. Нельзя ли мне как-то выбраться отсюда?

– Пока не знаю. Сначала давайте поговорим, а затем „ посмотрим, как обстоят дела.

– О'кей, я расскажу вам все, что захотите узнать, – заявил Муди достаточно искренне.

Он был явно встревожен и подавлен. Уилл присматривался к нему, к его реакциям.

– Прежде всего, согласны ли вы, чтобы я представлял ваши интересы? Нет ли у вас возражений?

– Безусловно, нет.

– Хорошо. Теперь условимся, что все сказанное вами, начиная с этой минуты, останется между нами. Никто не сможет требовать, чтобы я раскрыл без вашего разрешения, полученную от вас информацию. Это ясно?

– Хотите сказать, что это должно походить на отношения со священником?

– Именно так. Даже если признаетесь, что совершили преступление, я не имею права разглашать это, и никто не может меня заставить. Кстати, на основании таких показаний вас не могут и осудить.

– О'кей, понимаю.

– Важно, чтобы вы действительно это поняли и поверили мне, рассказав все, что требуется для установления истины.

– Это до меня дошло.

– Самое глупое, что вы можете делать, – это лгать своему адвокату.

– Не беспокойтесь, я расскажу правду.

– Хорошо. – Уилл достал из кармана куртки бумагу. – Это копия ордера на ваш арест по обвинению в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Значит, вы, по мнению шерифа, кого-то убили. Отягчающие обстоятельства подразумевают наличие «преступных намерений», так что, по мнению шерифа, вы знали что делали, намеревались это сделать, и у вас было время подумать, следовало или нет это делать. Подразумевается также, что вы, достигнув определенного возраста, можете отличать правильное от неправильного и находились в здравом рассудке в момент преступления.

Муди кивнул, поглядывая на Уилла.

– Теперь далее, – продолжал Уилл. – Ордер на арест отнюдь не означает, что вы в чем-нибудь виновны. У нас существует презумпция невиновности. Чтобы вас признали в чем-нибудь виновным, это должно быть доказано при всех разумных сомнениях. Понимаете?

– Мы все это проходили в школе, но я никогда не думал, что кто-нибудь станет особо пояснять это мне.

– Понимаю, как вы себя чувствуете, – сказал Уилл. – У вас есть и другие права. Говорил ли вам кто-нибудь сегодня о них?

– Шериф говорил.

– Просил ли вас шериф или кто другой что-нибудь подписать?

– Я подписал бумагу насчет своих, прав.

– Просили ли вас сделать что-нибудь еще?

– О да, спросили, нельзя ли осмотреть мой фургон.

– И вы дали им разрешение?

– Я не возражал.

Уилл достал из кармана другой лист и вручил его Лэрри.

– Правильная ли это копия того, что вы подписали?

– Да, это моя подпись.

– Ну хорошо. – Уилл достал из своего портфеля бювар. – Теперь расскажите, что было после того, как вы сегодня утром впервые увидели шерифа и его заместителей.

Муди старался сосредоточиться.

– Что ж, я допивал вторую чашку кофе...

– В какое время?

– В десять, может быть, немного позже. Кенни Эберхарт позвонил у двери и спросил, не пройду ли я в офис переговорить с шерифом.

– Кто такой Эберхарт?

– Один из его заместителей. Я знаю его по городу.

– Сказал он, что вы арестованы?

– Нет, сказал, что это не займет много времени и надо просто проехать в офис. Затем он спросил, не мог бы я взять свою машину, так как он не сможет привезти меня обратно. Я подумал, что это вроде шутки... На полпути сюда я посмотрел в зеркало заднего вида – он ехал за мной.

– Затем?

– Я приехал, спросил шерифа, а он взял меня в свой офис. Там был другой его заместитель. Шериф дружелюбно спросил, что я делал вечером в четверг. Потом рассказал мне о моих правах и добавил, что задаст мне несколько вопросов, но я, мол, не обязан отвечать на них, а если хочу адвоката, могу его получить.

– Сказал ли он, что ваши слова могут быть использованы против вас?

– Да, вроде бы; Он так сказал; «Я использую ваши слова против вас, если мне будет нужно». Получилось вроде бы не всерьез. Потом он спросил, не возражаю ли я против осмотра моего фургона. Я согласился и передал ключи. Тогда он попросил меня прочитать и подписать эту бумагу. Я подписал.

– Хорошо. А в четверг, вечером? Он спросил вас, где вы были в четверг вечером? Как вы ответили?

– Сказал, как было: что работал примерно до шести.

– Часто ли вы работаете после пяти?

– Иногда, если получаем вызов, – барахлит у кого-то отопление или не идет горячая вода, или еще что-нибудь. Такой вот вызов я и получил.

– Откуда?

– Из дома мистера Хантера, юриста.

– Элтона Хантера?

– Да. Я и раньше бывал там, в прошлом году. заменял распределители тепла в печке.

Уилл подавил смешок.

– А мистер Хантер был у себя?

– Вызов сделала его жена. Он вернулся домой ко времени, когда я заканчивал работу. Он подписал счет за работу.

– Хорошо. Куда вы пошли потом?

– Домой.

– В своем фургоне?

– Да.

– Это ваша единственная машина? – Да. Я думал, Чарлена уже вернулась с работы, и направился домой.

– Кто такая Чарлена?

– Чарлена Джойнер. Она живет со мной.

– Как провели остальную часть вечера?

– Пил пиво. Чуть позже, думаю, сразу после шести – она освобождается в шесть – явилась Чарлена. Она принесла цыпленка. Мы его съели. Затем смотрели видеофильм.

– Где работает Чарлена?

– В магазине самообслуживания за городом, у автотрассы в Ла-Грейндже. У них есть отдел аренды видеокассет с записями, и ей разрешают брать фильмы на ночь. До следующего утра.

– Что же вы смотрели?

– «Коп с Беверли-Хиллз» с Эдди Марфи.

– А потом?

Лэрри слегка смутился.

– Что ж, мы отправились. В постель.

– Вы занимались любовью?

– Что, сэр?

– Я не пытаюсь совать нос, куда не следует, Лэрри. Но это может оказаться важным.

– Да, сэр, определенно, мы этим занимались. Чарлена ведь...

– Что?

– Она очень пылкая.

– Была в ту ночь?

– Каждую ночь. – Лэрри нахмурился. – Что, и это важно?

– Да.

– Сказать по правде, Чарлена всегда пылает. В любое время. Она готова заниматься этим хоть днем, хоть ночью.

– Что, и вне дома?

– Да, она такая, что в любом месте. Ее нельзя водить даже в кино. Везде и всегда наседает. Теперь мы остаемся дома и смотрим видеофильмы или выезжаем на площадку у автострад. Так было, примерно, в среду вечером, и это закончилось на полу фургона. Я, между прочим, в хорошей форме, иначе она бросила бы меня.

– Итак, в четверг вечером после видеофильма вы и Чарлена были заняты... друг другом. Сколько времени?

– При этом, знаете ли, теряешь ощущение времени.

– А как давно вы знаете Чарлену?

– Мы встретились в июне в Кэллауейских садах, на пляже.

– Когда она переехала к вам?

– В июне. В тот же день. Она из Ньюнана, но переехала ко мне и получила работу в магазине «Мэджимарт».

– И так у вас было с Чарленой все время?

– Да, сэр, все время. Не пропустили ни дня.

– Вы не покидали своего дома вечером в четверг? Не ездили никуда в фургоне?

– Нет, сэр. После Чарлены ничего невозможно делать, только спать.

– Значит, это и все?

– Это все.

– Вы все это рассказали шерифу?

– Ну, я не рассказывал ему о Чарлене. Не всякому можно рассказать то, что я говорю вам. Я подумал, что как бы шериф не стал это распространять.

Уилл невольно рассмеялся.

– Что еще он у вас спрашивал?

– Спросил, знаком ли я с Сарой Коул. Я сказал – знаю ее, поскольку налаживал печь там, где она работает.

– Когда это было?

– В четверг после полудня.

– А встречались с ней раньше?

– Нет, сэр. Я приехал по вызову, заменил в печи термостат, а затем Сара Коул вышла из какого-то кабинета, подписала путевку и выдала чек.

– Это был первый раз, когда вы видели ее?

– Нет. Думаю, что я раньше видел ее в городе, но. я не знал ее.

– А говорили вы с ней когда-нибудь раньше?

– Нет, сэр.

– А в ее офисе не было ли между вами каких-нибудь разногласий или споров?

– Нет, сэр. Она заметила, что, по ее мнению, термостат слишком дорог. Я сказал, что он самый дешевый из тех, что у нас имеется, – пусть поищет дешевле. Тут она вручила мне чек. Мы не сказали друг другу и десяти слов.

– Присутствовал кто-нибудь при вашем разговоре с ней?

– Был еще один приемщик.

– О чем еще спрашивал шериф?

– Спросил, знаю ли я городскую свалку. Я сказал: знаю. Спросил, не был ли я там в четверг вечером, а я сказал – нет, был дома.

– Что дальше?

– Шериф оставил меня со своим заместителем и пошел посмотреть фургон. Ходил минут двадцать, а я в это время читал журнал. Вернувшись, он заявил мне, что арестует меня за убийство, показал ордер и снова зачитал мне мои права, на этот раз с карточки. Они велели мне вывернуть карманы и отправили в камеру.

– Сказал он вам, что вы можете позвонить по телефону?

– Да. Я звонил пару раз в «Мэджимарт», но линия была занята. Чарлена сегодня работает. Я не знал, кому еще позвонить. Мог бы позвонить своему боссу, полагаю, но не хотел, чтобы он узнал, что я в тюрьме. Я сказал, что не знаю ни одного адвоката и не могу позволить себе нанять, а шериф сказал, что они достанут его для меня.

Лэрри Муди было двадцать четыре года. Он родился и вырос в Ла-Грейндже, в двадцати милях от Гринвилла. Закончил там среднюю школу. Отец умер, когда ему было шесть лет. Мать работала на мельнице и умерла, когда ему исполнилось девятнадцать. Он играл центральным нападающим в футбольной команде, после окончания школы пошел работать в «Морган энд Морган». Там освоил все, касающееся стандартных систем домашнего отопления и кондиционирования воздуха. В Гринвилле жил уже более года – здесь компания имела свое отделение.

– Хорошо, – сказал Уилл. – Теперь есть кое-что, о чем я хотел бы знать точно и полную правду. Арестовывали ли вас когда-нибудь? За что именно? Лэрри, если это случалось, оно выплывет. Лучше рассказать сразу, сейчас. Попадали вы когда-нибудь в беду?

Лэрри отвел глаза.

– Да, сэр, – сказал он спокойно.

– Давайте-ка все об этом, – сказал Уилл, – и ничего, ради Бога, не опускайте.

– Что ж, когда мне было двадцать лет, я за три месяца получил три штрафа по поводу превышения скорости. Отобрали водительские права, кроме служебных. Получив их обратно, я и купил фургон. У него ограничена скорость.

– Это все? – спросил Уилл, не веря еще; что Лэрри толкует только об этом. – Это и вся беда, какую вы вспомнили?

– Да, сэр, это все.

– И не было других неприятностей? Вы не пили?

– Нет, сэр.

Уилл перевел дыхание.

– Ну, хорошо. Вспомните еще что-то, скажете позже. Теперь прошу имена и адреса троих ваших сограждан, которые, вы полагаете, могут хорошо о вас отозваться.

Лэрри назвал учителя средней школы, капитана своей футбольной команды и своего босса.

– Теперь я хотел бы, чтобы вы вспомнили людей, с которыми не ладите, может, вас кто-то не любит.

Лэрри задумался, на миг поднял глаза к потолку.

– Не могу придумать таких, – сказал он наконец.

– Что, нет никаких врагов?

Лэрри покачал головой.

– Таких, кого бы я знал, нет.

– О'кей, Лэрри, пусть будет так. Ходите ли вы в церковь? Есть ли у вас духовник?

– Нет, сэр. Думается, я не очень религиозен.

Уилл отложил портфель.

– А теперь, Лэрри, вот что. Придется вам здесь провести уик-энд. В понедельник в десять утра будут предварительные слушания. Судья Боггс заслушает обвинение по деду, и мы с вами узнаем, что имеется против вас. Если судья решит, что есть основания возбудить против вас дело, то он перешлет материалы в Большое жюри, и если там рассудят, что надо вас судить, вам предъявят формальное обвинение, после чего вы предстанете перед судом.

– Сколько же времени займет все это? – спросил Лэрри.

– Мы можем попробовать сделать так, чтобы вас отпустили под залог на время предварительных слушаний. У вас есть какая-нибудь собственность?

– Только фургон, но взятый в рассрочку. Еще три года выплачивать.

– Есть у вас свои дом или квартира?

– Нет, сэр, я арендую дом.

– Кто бы мог поручиться за вас своей собственностью?

– Может быть, мой босс, мистер Морган? Однако я не хотел бы просить его.

– Я поговорю с ним. Он должен знать, что в понедельник вы не выйдете на работу.

Лэрри ударил себя по лбу.

– Ох, я забыл сказать, что меня ставили в строй. Только что вспомнил.

– Шериф поставил вас в строй?

– Да, с четырьмя другими парнями.

– Они были одного с вами возраста и похожи на вас?

– Более или менее. Однако забавно. Всех нас заставили стать лицом к стене.

– Свидетель разглядывал ваши спины?

– Сперва – да. Через пару минут было велено повернуться.

– Вы видели того, кто вас разглядывал?

– Нет, там было зеркало. И ничего, кроме зеркала.

– Именно так обычно и делают при опознании.

– Мистер Ли, что же будет?

– Еще не знаю, Лэрри. Лучше скажу, какой у вас будет выбор. На предварительных слушаниях, ознакомившись с обвинением, вы должны, по закону, определенно сказать, признаете ли себя виновным. Если, объявив себя виновным, будете все же обличены в совершении убийства при отягчающих обстоятельствах, вам грозит смертный приговор или пожизненное заключение. Но, – Уилл оперся локтями о стол, – допустим, что вы признали себя виновным. Если это действительно так. В этом случае я могу ходатайствовать перед прокурором, чтобы формулировка обвинения и приговора была смягчена. Вы можете получить меньший срок заключения и через несколько лет выйти на свободу. Такой вот выбор, Лэрри. Объявить себя виновным и провести пятьдесят лет за решеткой, или же не признавать вину, до конца стоять на этом и уже тогда либо сразу после суда выйти на волю, либо умереть. Продумайте все это, определите свое поведение. Мы еще поговорим перед слушаниями в понедельник. Если хотите, я прощупаю обвинителя, и посмотрим, возможны ли сделки, если вы заявите, что виновны.

– О, я уже знаю, – сказал Лэрри, резко вставая. – Я скажу, что невиновен.

– Вы в этом уверены?

– Совершенно.

– Прекрасно! – Уилл тоже встал. – Мне нужно идти. Что я могу сделать для вас до понедельника, кроме того, что увижу вашего босса?

– Не затруднит ли вас, сэр, принести мне из дома прибор для бритья и смену белья, а также сказать Чарлене, где я оказался? – Он написал свой адрес. – Ключ от дома под банкой с цветами. А ключи от фургона пусть будут у Чарлены. У нее нет своей машины, пусть ездит.

– Это вряд ли получится. Шериф может задержать ваш фургон, но я попробую. Что-нибудь еще?

Муди второй раз отвел взгляд.

– Кое-что тревожит меня, – сказал он.

– Что же?

Муди опять взглянул на него в упор.

– Вы же не спросили меня, убил ли я эту женщину.

– Наступила очередь Уилла отвести глаза.

– Что ж, Лэрри, это вопрос, который адвокат иногда не хочет задавать клиенту.

– Вам не придется спрашивать, я сам скажу, – проговорил Муди.

Уилл затаил дыхание. Если парень виновен, ему не надо этого знать.

– Я не убивал ее, – страстно заявил Лэрри. – Богом клянусь, никого я не убивал. Все, что я говорил вам, – святая правда.

Уилл улыбнулся.

– В таком случае, Лэрри, – сказал он с большей определенностью, чем чувствовал, – вам не следует беспокоиться.

Лэрри потряс руку Уилла, улыбаясь, будто его уже оправдали.

Глава 4

Уилл постучал в стеклянную перегородку, отделявшую офис шерифа от общей комнаты полицейских.

– Доброе утро, Дэн. Как у вас дела?

Шериф Кокс поднял голову от бумаг, встал и пожал руку Уиллу.

– Довольно сносно, Уилл. А как ваши?

Уилл хорошо знал шерифа.

– Не могу пожаловаться, но не могу и радоваться тому, что моего клиента посадили в тюрьму. Я уверен, что он невиновен.

Шериф усмехнулся:

– Полагаю, что могу доказать его вину.

– Он хотел бы получить обратно свой фургон, чтобы машиной пока пользовалась его приятельница.

Кокс покачал головой.

– Нет, фургон пока нужен. Это вещественное доказательство.

– Не мог бы я на него взглянуть?

– Нет. Разбирательство продолжается.

– Вы, однако, пришлете мне заключение лаборатории криминалистики и отчет о вскрытии трупа?

– Безусловно. Только придется вам потерпеть что-нибудь до середины следующей недели.

– Понятно. Но когда разберетесь с фургоном, сможет ли девица Муди забрать его? Или намерены придержать его у себя до самого суда?

– Посмотрим, – уклончиво ответил шериф.

Покинув тюрьму, Уилл поехал к дому своего подзащитного. Строение оказалось бараком – такие покупают по дешевке дельцы, платят лишь за стены и крышу, а потом арендаторы сами их обставляют, Уилл поставил машину на обочину дороги и по грубому мостику пересек глубокую дренажную канаву, отделяющую бараки от дороги. Он нашел банку с землей и каким-то засохшим растением. Под ней был ключ.

Небольшая гостиная была забита новой, сравнительно дешевой мебелью. Возле телевизора с огромным экраном разместились шикарный видеомагнитофон и портативная стереосистема. В тесноватой столовой стояли тренажеры – сложная конструкция для упражнений, способствующих сбрасыванию веса. Должно быть, Лэрри Муди совершенно погряз во всем этом хламе...

Уилл постоял, пытаясь осмыслить это, и уже собирался переместиться в спальню и подобрать белье для Лэрри, как открылась дверь и вошла молодая женщина, с удивлением уставившаяся на него.

Она была очень привлекательна, почти красива. Волосы ее были еще светлее, чем у Лэрри, – и это был, несомненно, их натуральный оттенок. Огромные ярко-голубые глаза, аккуратный носик, широкий, чувственный рот. Рост не более пяти футов четырех дюймов, но все пропорции так хороши, что она казалась выше.

– Кто вы такой? – спросила она, подняв бровь. Речь ее была твердой и правильной.

– Я – Уилл Ли, адвокат. Представляю интересы Лэрри Муди. Извините, если побеспокоил. Лэрри просил меня заехать и захватить для него некоторые вещи. А вы, должно быть, Чарлена Джойнер?

– Да, – сказала она. – В магазине кто-то сообщил, будто Лэрри попал в беду. Я помчалась домой.

– Боюсь, что так оно и есть. Я приехал из тюрьмы. Суд назначил меня защищать его.

– Что ж, – произнесла она, повышая голос, – не объясните ли, что случилось?

– Послушайте, – замешкался Уилл, – вам лучше войти и на минуту присесть.

Она села на диван, и он рассказал ей о выдвинутых против Лэрри обвинениях. Когда он закончил, она встала и скинула парку. Она была в желтом нейлоновом комбинезоне с эмблемой «Мэджимарта».

– Это же безумие, – сказала она. – Лэрри не способен на убийство. Что, черт возьми, происходит? – Она расстегнула молнию на комбинезоне и сбросила его на стул, оставшись в тонкой рубашке, не достававшей до пояса ее низко сидевших джинсов. Шелковисто блестела полоска, смуглой кожи.

Уилл был слегка смущен. Груди ее были полными, а соски торчали, натягивая тонкую ткань. Лифчика на ней не было.

– Утром в понедельник будут предварительные слушания. Хорошо, если бы вы пришли к десяти часам, – сказал Уилл, стараясь дышать помедленнее.

– Конечно, приду, – ответила она, снова садясь рядом с ним на диван.

Он невольно отодвинулся.

– Но поскольку я здесь, мне нужно кое о чем вас спросить, – сказал он.

– О'кей, – произнесла она. – Все, что могло бы помочь Лэрри.

– Что бы вы ни сказали мне, это останется в тайне и не может быть использовано против Лэрри.

– Правильно, – ответила она, тронув языком верхнюю губу, что показалось Уиллу поразительно чувственным.

Он прокашлялся. Присутствие девицы расстраивало его мысли. Надо было выяснить все о ее передвижениях вечером в четверг.

Ее рассказ соответствовал рассказу Лэрри. Правда, по ее словам, они ели ребрышки, а не цыпленка. И она была откровеннее Лэрри при описании дальнейшего.

– После кино, – сказала она, – мы трахались. – Она повела бровью, как бы желая быть во всем точной. – Два или три раза.

Уилл кивнул, избегая ее взгляда.

– Мне не хотелось бы, чтобы вы подумали, будто я сую нос в интимные дела из любопытства, – сказал он, – но много ли времени у вас уходит на эти... занятия?

У нее поднялись брови.

– Траханье? О да. Мы любим это. Нам хорошо. – Она улыбнулась. – Советник, я не смущаю вас?

– Совсем нет, – солгал Уилл.

Разницы в их положении не чувствовалось. Она обращалась к Уиллу как к равному, все вопросы ее были разумны и направлены в точку. Она казалась старше и опытнее Лэрри.

Уилл встал.

– Мне пора. Если соберете пару смен белья и бритвенные принадлежности Лэрри, я завезу их ему в тюрьму.

– Я сама. Хочется, повидать его.

– Боюсь, часы посещения уже прошли. Можете поехать завтра между двумя и пятью.

Она исчезла в спальне и вскоре вышла с пакетом, наполненным вещами.

– Там его просмотрят, – сказал Уилл. – Нет ли в пакете чего-нибудь, что вы не хотели бы показывать?..

– Нет, – сказала она, затем протянула руку. – Спасибо, Уилл, за то, что вы делаете для Лэрри. Могу я называть вас Уиллом?

– Конечно, – ответил он. Ее рука была мягкой и прохладной, пальцы длинными, а рукопожатие крепким. – Шериф пока задерживает фургон. Лэрри хотел, чтобы вы могли его использовать. Звоните, если возникнут вопросы. Мой номер есть в телефонной книге Делано – офис «Ли энд Ли». Домашний – на У. Г. Ли Четвертый.

Она все еще не отпускала его руку.

– Так ваш отец Билли Ли? Который был губернатором?

– Совершенно верно. – Он отнял у нее руку и сунул в карман. Ладонь была влажной.

– До свидания, – сказала она. Уилл покинул дом и забрался в машину. – Боже мой, – сказал он вслух. – Не удивительно, что Лэрри хочет выбраться из тюрьмы.