Текст книги "Кровь королей"

Сурен Цормудян
Чаша Первобога. Книга 2. Кровь королей

© С. Цормудян, 2014

© Ю. Каташинская, карта, 2014

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014

Издательство АЗБУКА®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

…Как никто другой… ты нужен Гринвельду… Война близка… эти псы войны… тому подтверждение… Я не требую, Нэй… я прошу тебя…

Хлодвиг Эверрет IV на смертном одре

Глава 1
Цитадель вестников и опасный преступник

Капитан наемной стражи грыз яркую морковь и хмуро оглядывал незваных гостей. Бояться нечего. Рядом больше полудюжины его латников, а этих всего трое. К тому же один с мешком на голове и со связанными руками. Так что можно спокойно хрустеть оранжевым корнеплодом.

Служить в цитадели было скучно, как скучно жили и сами члены братства. Веселье вестники позволяли себе редко. Вино, эль употребляли только для утоления жажды, а не в поисках хмельной неги, неизменно оборачивающейся головной болью на следующее утро. Блудниц приводили не то чтобы тайком, но без лишнего шума. И вели их в сарай за конюшней, чтоб лошадиный храп и притопывание копыт приглушали визг продажных девиц. Подобной смиренности орден требовал и от наемной стражи. Ни шумных застолий, ни памятных ночей с девками. Хочешь напиться – ступай в ближайшее селение. Только это так говорится: ближайшее. На дорогу уйдет несколько дней, а за безделье орден не платит. Хочешь потешить похоть – вставай в очередь. Ибо по приказу старшего клира в пределы цитадели можно пускать не более одной блудницы, и держать ее здесь позволено лишь до рассвета.

Словом, скучно. Одно хорошо – платят сносно и кормят не хуже. Но Йена из-за этой скукоты постоянно тянуло отправить что-нибудь себе в брюхо. Вот и грыз морковь. Благо ее здесь в избытке.

– В стены цитадели с оружием могут входить лишь люди из ордена вестников, – хмуро проговорил Йен и с хрустом откусил еще.

Человек, назвавшийся хантером Шоном, широко улыбнулся.

– Мы сопровождаем опасного преступника. Ваш престол за него полсотни ликов дает. Как тут без оружия? Особенно когда охотников заполучить этакую добычу вокруг пруд пруди. Мы ведь оружие не прячем. Вот оно. Висит себе.

– Оружие надо сдать.

– Не спорим, не спорим. Мы уважаем правила ордена. Но… – он оглядел Йена с головы до ног, – ты ведь и сам не из братства. А с оружием.

– Я и мои люди здесь по найму, – еще больше нахмурился капитан. – И не твоего это ума дело!

– Не сердись, друг мой. Просто я-то думал, что орден защищает себя сам.

– Времена нынче неспокойные. И повторяю: не твоего ума это дело!

– Ладно, не серчай так, – развел руками Шон.

– А ну сними-ка мешок. Покажи нам его образину.

Шон Арчер, по прозвищу Покойник, и Гал Галиган, по прозвищу Болтун, обменялись взглядами. Затем Покойник покачал головой.

– Видишь ли, я вынужден возразить.

– Чего-о-о?

Морковка кончилась, а еще этот хантер дерзит. Два повода, чтобы хмуриться.

– Ты хочешь, чтобы мы открыли ему глаза и он увидел, как тут у вас внутри цитадели все устроено? Где ворота, где окна в донжоне, на какой высоте.

– И что?

– А то, уважаемый, что ему будет легче сбежать. Посему мы не снимем мешок, пока не поставим беззаконника пред очи верховного клира и в надежном покое.

– Сбежать? – расхохотался капитан стражи. – Сбежать из цитадели вестников? От меня-то с моими ребятами?

– Он сбежал из цитадели орденского престола, убив при этом несколько человек, включая самого́ великого магистра, – невозмутимо ответил Шон и победно осклабился.

Йен помрачнел и смолк.

Об этом он не подумал. Если пленник в самом деле тот, кого разыскивает орден, то лучше никаких, даже самых крохотных лазеек ему не оставлять. Да и надо, пожалуй, повежливее с этими хантерами, что умудрились словить столь опасного зверя. Если только они и правда поймали того, кого следует…

– А что это приятель твой молчит все время? – Капитан стражи угрюмо кивнул на Гала Галигана.

– Работа у него такая, – усмехнулся Арчер. – Ну так что, веди нас уже к своему господину.

Йен подозвал двух ближайших латников:

– Хамон, Анрай. Провести их в покои верховного клира цитадели.

Латники покорно кивнули и повели чужаков за собой.

Йен почесал бороду и вдруг окрикнул:

– А ну, стоять!

– Что такое?

Обернулись оба охотника, но голос подал снова тот, что назвался Шоном.

– Вы оружие не сдали, тринадцатый вас навести!

– Так ведь не наша то оплошность, а ваша, – добродушно засмеялся хантер, снимая пояс с мечом слева и кинжалом справа.

Молчун тоже снял смертоносную сталь и передал латникам Йена.

Хантеры с провожатыми прошагали через просторный внутренний двор цитадели и вошли в дубовые врата донжона. Далее был слабоосвещенный большой зал. Видно, трапезная для низших чинов. Два ряда по десять столов, и за каждым уместилось бы шестеро. Значит, в цитадели около ста двадцати душ.

Миновав зал, они оказались в коридоре с несколькими дверями и вошли в самую дальнюю. Точнее, то была арка, ведущая к винтовой лестнице. Судя по всему, они теперь поднимались внутри башни. В таких живут старшие клиры, ведающие отправкой и приемом посланий. В том числе клиры-хранители – наместники великого магистра.

У окна сидел именно такой хранитель. Как полагается, в темно-зеленой рясе, на шее цепь с серебряным соколом. На вид клиру было около пятидесяти. Худой и с неприветливым лицом, заостряющимся к подбородку. Волосы короткие и светлые. Рядом с ним находился еще один человек, помоложе и с небольшим клинком в руках. Судя по зеленым одеяниям, тоже из ордена. Не вольнонаемный латник.

– Доброго вам дня, – кивнул хозяевам Шон, вталкивая пленника.

Анрай и Хамон решили было удалиться, однако хранитель цитадели негромко окликнул их:

– Останьтесь.

Розовощекий Анрай неуверенно взглянул на клира.

– Простите, гранд-клир, но у нас пост у ворот. Йен будет недоволен.

Клир нахмурился.

– Ладно. Тогда ты погоди немного, а ты, – он кивнул на Хамона, – позови двоих, что бдят у колокола. Приведешь их, и можете идти.

– Как прикажете, хранитель. – Хамон кивнул и вышел.

Хозяин наконец удостоил вниманием гостей.

– Деранс Ментан. Клир девятого пера и хранитель цитадели.

Лицо Олвина Тоота под мешком скривилось в ухмылке. Гранд-клирами звали достигших посвящения двенадцатого пера. Но никак не девятого. Видать, пользуясь тем, что старше его здесь нет, тщеславный хранитель велел латникам, не блиставшим знанием орденской иерархической лестницы, величать себя гранд-клиром.

– Ну а мы охотники торговой гильдии. Я хантер Шон. Это, – он хлопнул по плечу Болтуна, – хантер Гал.

– Это мне уже сообщили.

Деранс посмотрел на пленника.

– Ну и кого вы мне привели?

– Опасного преступника, охота на которого объявлена вашим орденом. Не кого иного, как Олвина Тоота, полагаю.

Ментан изогнул бесцветную бровь.

– Он назвал вам свое имя?

– Как же, – фыркнул Шон. – Отмалчивается.

– Тогда почему же вы решили, что это именно он?

– По всем приметам он. Да и ловок мерзавец. Об этом в описании тоже было.

– Как же вы его взяли, коль ловок? – усмехнулся хранитель.

– Так ведь и мы не трактирщики какие, преподобный. Охотники за головами, на хорошем счету в торговой гильдии. И попался он нам, когда уже третий день в бегах был. Без сна, без роздыху, без снеди. Так и самого тринадцатого скрутить не велика наука.

– Не поминайте в этих стенах проклятого падшего, – прошипел клир.

– Простите, преподобный.

Тут дверь открылась и показались два латника. Следом – физиономия Хамона.

– Мы с Анраем можем идти, хранитель?

– Да-да, ступайте, – махнул рукой Ментан.

Двое новых латников встали по бокам от закрывшейся двери. Клир слегка приблизился к посетителям.

– Снимите мешок.

Болтун Галиган размотал веревку на шее Тоота и осторожно стянул мешок, стараясь не показать изнанку. Иначе кто-нибудь заметил бы, что на одной из внутренних сторон мешка есть подкладка из темной ткани. Это могло вызвать подозрения.

Ментану предстало лицо с множеством ссадин и разбитой губой. Но приметы злодея угадывались без труда. Лет тридцать. Волосы светлые, светлей бронзовой кожи, и затянуты в хвост. Глаза голубые. Брови темные.

– Ну что, похож? – кивнул на пленника Шон.

Клир девятого пера отвечать не спешил. Он тщательно изучал связанного, то наклонив голову, то сделав шаг в сторону, чтобы не заслонять свет из окна.

– Возможно, – молвил он наконец.

– Возможно? – вскинул подбородок Арчер. – Что-то я не помню, чтобы в объявлении орденского престола было такое слово. Там не было сказано: возможно, за поимку, возможно, преступника, который выглядит, возможно, так-то и так-то, возможно, обещана награда…

– К чему вы клоните, хантер? – недобро взглянул на него хранитель.

– К деньгам, преподобный. Я клоню к деньгам, ради которых мы искушали судьбу.

– Полсотни ликов… Это большие деньги.

– Иначе мы бы не брались, – хмыкнул Шон. – Все верно. Мы сделали большое дело. За большие деньги. Которые нам хотелось бы увидеть.

– Вы же понимаете, что я не могу отдать пятьдесят ликов за первого встречного. Откуда мне знать, что это тот самый.

– Так отведите его в этот ваш престол, там разберутся. А нам ждать некогда. Мы и так на него не один день убили.

– А что, если вы просто вытащили из канавы пьянчугу, смуглого да светловолосого? – подал голос другой член ордена. – Как вы вообще его поймали?

– Прикинулись простачками-крестьянами, собирали хворост в Гретанвуде. А куда еще загнанному душегубцу податься. Беглому что надо? Конь, вино и харчи. Мы их на виду выставили, он на приманку и позарился. Тут уж мы…

– Ясно-ясно, – раздраженно прервал Ментан.

Да, орден объявил награду за голову Олвина Тоота. Но награду эту сейчас должен платить он, клир Деранс Ментан. А вернет ли ему престол полсотни ликов? Даже десятая часть от награды – деньги немалые. И уж точно не видать ему своих монет, если это не Олвин Тоот.

– Как твое имя? – обратился хранитель к пленнику. – Отвечай.

Олвин в ответ лишь ухмыльнулся разбитым ртом.

– А вы, преподобный, на его месте стали бы отвечать? – хохотнул Шон. – Без пыток не признается. Только прежде чем вздернуть его на дыбу, соблаговолите отсчитать нам причитающиеся костяные монеты. Да хорошо бы побыстрей.

Болтун Галиган в знак согласия с товарищем размеренно закивал головой.

– Да говорю же: не могу я платить неизвестно за кого, – развел руками Ментан.

– Послушайте, преподобный, – вздохнул Шон. – Под описание престолодержателей негодяй попадает? Возраст и рост тот же? Черты, волосы те же?

– Нет уверенности.

Пленник вдруг тихо засмеялся.

– Ну что, олухи? Получили награду? Глупцу из глупцов ясно, что никто не станет отваливать такую кучу костяных ликов… – прохрипел он, исподлобья глядя на охотников.

– Тебе кто позволил рот открыть? – Шон Арчер ударил пленника кулаком в живот. – Все, что здесь хотят услышать от тебя, это твое имя, подонок!

– Вы оба – отродья вонючих шлюх, – выдохнул согнувшийся пополам пленник.

Тут же последовала зуботычина от Болтуна Галигана. Олвин упал, задев плечом какой-то пустующий табурет, но успел пнуть Галигана в пах.

– Ах ты мразь! – крикнул Арчер.

Вместе с рычащим от боли Галиганом они навалились на пленника и принялись дубасить его что есть мочи.

– Прекратить! – крикнул Ментан. – Что вы здесь устроили!

Зло сопя, Арчер выпрямился, дернув за плечо товарища, который успел отвесить еще пару тумаков.

– Вот видите, преподобный? – просипел Шон. – Это смутьян и разбойник.

– То, что он оскорбил пленивших его людей, еще ничего не доказывает! Немудрено при таком-то обхождении! – взял слово другой человек ордена.

– Да какие вам еще нужны доказательства?!

– Будьте вы все прокляты, – простонал, корчась на полу, Тоот. – Мое имя – Уолтер Тайлер!

– Поднимите его, – поморщившись, велел клир.

Разговор явно затянулся. Пора что-то решать. Платить не хочется, но и упустить преступника нельзя. Вдруг это и в самом деле он. Орденский престол по головке за такое не погладит. Может, даже в сане понизят. Был он клир девятого пера, а станет третьего. И уже не хранитель. А то и вовсе сошлют в цитадель на острове Последний Взор, что омывают неприветливые воды океана Предела. Пора решать…

Деранс Ментан и помыслить не мог, что два охотника, делая вид, будто избивают пленника, ослабили хитрый узел на его руках. Не подозревал он и того, что они незаметно выудили из сапог и одежд пленника клинки. Хранитель не знал, что два дня и две ночи эта троица до изнурения снова и снова разыгрывала только что увиденную им драку. Расчет был верен: кто догадается обыскивать пленника, кому взбредет в голову, что он вооружен не хуже конвоиров. Не знал хранитель, что эти трое уже все решили за него…

* * *

Темнеть стало раньше и быстрее. Осень давала о себе знать не только золоченой листвой и холодными ветрами, но и ранними сумерками.

Еще одна морковь. От нее, наверное, скоро тошнить начнет. Но хоть какая-то забава. Теперь Йен не просто поедал ее, а, обкусывая по краям, оставлял на сладкое сердцевину. Конь в телеге незваных гостей внимательно наблюдал за утончающимся оранжевым корнеплодом.

– Что уставился-то? – фыркнул Йен. – Думаешь, угощу? Нет уж. Самая хрустящая часть, понял?

– Это кобыла, – послышался голос одного из стражников.

– И что?

– Стало быть, «поняла», а не «понял».

– Заткнись, а? Следи за лесом, что тебе и предписано.

– Да, капитан…

Хантеры возвращались. Они торопливо шагали от врат донжона, волоча под руки пленника все с тем же мешком на голове. Пленник, казалось, стал совсем плох. Туда-то он шел сам, и голова у него не болталась, словно у безвольной куклы.

Йен смотрел на них с завистью. Подумать только, пятьдесят ликов. С такими деньгами можно лет пять ничего не делать, кроме как жить в свое удовольствие. Только вот… Пленника-то они волокут назад. Да и вид у них невеселый.

– Чего это вы? – громко спросил он, хрустнув сердцевиной моркови. – Неужто хранителю товар не приглянулся?

Пленник дернулся, но тут же получил затрещину по скрытой в мешке голове.

– Зачем мы вообще сунулись в это захолустье, – огрызнулся Шон. – Только время попусту потратили.

– Так что стряслось-то?

«Какое твое собачье дело?!» – хотелось сказать Арчеру, но нельзя было нарываться. Они были в двух шагах от успеха.

– Не желает признавать ваш клир злодея. Денег небось пожалел, сквалыга.

– И что делать будете?

– В престол орденский свезем! И попомни мои слова, там уж мы поведаем, как ваш клир законопреступника прозевал! Вот клянусь всей Дюжиной, шибко охота отпустить лиходея на волю. Пусть бы ваш хранитель половил его годик-другой. Только больно много хлопот нам стоило его поймать.

Пленник вдруг снова дернулся, словно накопил силы, и даже едва не вырвался, но хватка хантеров была крепка.

– Чего это он?

– Бежать хочет, сученыш, чего ж еще.

– В стенах цитадели? – засмеялся Йен. – Он дурак?

Пленник яростно замычал. Похоже, у него был не только мешок на голове, но и кляп во рту.

– Сквернословит и богохульничает, мерзавец, – осерчал Шон и вновь ударил пленника. – Хочешь, капитан? Тоже можешь врезать…

Почему бы и нет, в конце концов? Хоть какое-то разнообразие среди унылой каждодневности. Явно приободрившийся Йен подошел к пленнику и одарил его полновесным ударом под дых. Связанный крякнул и обмяк.

– Эй, полегче! Он нам пока живой нужен! – забеспокоился Арчер.

– Да на кой он вам живой-то? С живыми хлопот больше.

– Покуда не заплатят. А там пусть хоть колесуют, хоть четвертуют, хоть вепрям скармливают.

Хантеры бросили бесчувственное тело пленника в повозку.

Шон кивнул Йену.

– Открывай ворота, друг. Мы покидаем сию негостеприимную обитель.

* * *

Крошка Четт поерзал на ветке высокого дерева, разгоняя кровь по жилам онемевших ног. Солнечный диск растворился в кронах деревьев, и похолодало. Осень. А впереди нелегкая для лесного братства зима. Холода больше, пищи меньше. И предательские следы на снегу, которые могут выдать их убежище. Сейчас они обитали в Гретанвудском лесу. Но сегодняшнее происшествие переполошит все королевство, и они поспешат подальше на восток. На зимовку лесной король Роберт уводил своих людей в глубокие чащи Змиевых лесов. Подальше от лордов и их цепных собак.

С высоты Четту открывался неплохой вид. Вдалеке стояла цитадель вестников. Сумерки брали свое, и подробности прятались от взора. Но телегу с кобылой Четт все же углядел.

Лесные разбойники услыхали тихий птичий свист, что изобразил Крошка Четт. Да, осенью те птицы, что не улетели на юг, чаще безмолвствуют, грустя по весенним играм и лету, и оттого разбойникам сложнее подавать друг другу знаки. Но на дворе септица, первый из осенних месяцев. Птичий щебет пока не удивит случайного путника.

– Уже едут? – послышался с соседней ветки шепот его старшего брата, Джона Мясника. – Что-то не вижу.

– Зато я вижу. Едут.

– Ох и глазаст же ты. Ну смотри, чтоб никого более не было.

– Знаю.

Крошка продолжал вглядываться в сгущающийся мрак, но ничего иного разглядеть не мог. Лишь повозка с единственной кобылой.

Лучники уже натянули тетивы на две трети. Остальные держали наготове топоры и короткие, как их еще называли в Гринвельде, разбойничьи мечи. Карл Лысая Гора тяжело покачивал в широченной ладони внушительный кистень.

И сам лесной король Роберт был здесь. Хоть соратники горячо возражали против того, чтобы он участвовал в сегодняшней вылазке. Но иначе предводитель разбойников поступить не мог. Если затея обернется против них самих, то он будет с братьями, а не станет отсиживаться в укромной пещере, пока их убивают, увечат, заковывают в кандалы.

Телега въехала в лесные заросли; двигалась она медленно. Один из седоков раскатисто чихнул. Это тоже был знак.

– Порядок?

Голос Лысого Карла прозвучал прямо над ухом Шона Арчера, словно говорила свисающая ветка, а не прятавшийся за деревом разбойник.

– Ну, половина дела сделана, – отозвался Арчер. – Да нет за нами никого, не таись.

Из зарослей вышло с дюжину человек, которые обступили телегу. В их числе и сам Роберт.

– Олвин цел? – спросил лесной король.

– Ну, когда мы уходили, был цел.

– Уверен, что у него все получится?

– Этому парню словно все Двенадцать помогают. Из престола бежал, а оттуда подавно выберется.

– Олвин… – прохрипел сквозь мешок пленник, лежавший в телеге. – Так это был Олвин Тоот…

– Именно, преподобный, – хмыкнул Арчер, обернувшись. – Он самый. Говорил я тебе, гони пятьдесят костяных монет. Так нет же… Пожадничал.

– Кто вы, будьте вы прокляты… Вы не охотники торговой гильдии…

– Мы, достопочтенный Деранс Ментан, те, кого ты повстречать хотел бы меньше, чем тринадцатого.

– Это хранитель? – кивнул Роберт на пленника.

– Ага. Ох и струхнул же я, когда мы с ним уходили. Но нет, пронесло. А потом струхнул на опушке, когда он чуть концы не отдал. Задыхаться начал. Пришлось кляп вынуть. Болтун у его глотки нож всю дорогу держал, чтоб не пикнул.

– Ну, добро, – кивнул Роберт. – Гора, возьми людей, и сопроводите преподобного в нашу гостеприимную резиденцию.

Когда клира уволокли, лесной король позвал Джона Мясника:

– Слезай. Четта все равно не переглядишь.

– Да, Роберт, – отозвался Мясник и вмиг оказался на земле.

– Садись в телегу. Покойник и Болтун – с тобой. На всякий случай. Отдашь подводу, кобылу и вот… – Он протянул горсть медяков и один сильверин. – И напомни Барнсу уговор: телегу сегодня же на дрова. А кобылу с рассветом – на Южный рынок. Да пусть не особо торгуется.

– Все сделаем, – кивнул Джон.

Вскоре телега укатила, а прочие разбойники остались ждать возвращения Олвина Тоота.

* * *

Все произошло быстро, как вспышка молнии. Дни подготовки не прошли даром. Вестник и два латника валялись бездыханными. Клир-хранитель, не успев и вскрикнуть, оказался на полу, его рот сжимала ладонь Болтуна. Потом перемена одежды, без лишних слов и проволочек. Клир превратился в пленного Олвина, а на Олвине оказалось темно-серое облачение.

Выпустив разбойников с пленником, Тоот запер дверь изнутри. Когда-то он сам был вестником и хорошо знал порядок: в покой клира-хранителя никто без вызова не входит. Конечно, за те восемнадцать лет, что Олвин провел на Мамонтовом острове, многое поменялось. В цитаделях появились наемные латники, а некоторые цитадели орденский престол продал. Но Олвин надеялся, что это старое правило действует и поныне.

Тоот печально посмотрел на убитого им вестника, что лежал в луже крови, продолжавшей медленно истекать из разрезанной шеи. Как могло случиться, что вестник убивает вестника? Конечно, этих бедолаг латников тоже жаль, но вестник… Это ведь братство. И Олвин вестник. А значит, этот мертвец, имени которого он не знал и лица которого никогда ранее не видел, брат ему. Павший от его руки…

Хотя он же убил и самого́ великого магистра Зеленого ордена. А что оставалось? Бежав из многолетнего рабства на Острове Колдунов, Олвин немедленно явился к великому магистру с тревожной вестью: колдуны вырастили двойника короля Хлодвига Эверрета Четвертого, правителя Гринвельда. Олвин знал это наверняка. Знал он также, что корабль с демоном-двойником, как только течение в океане Предела сменило направление, взял курс на северо-восток. Ясно было, что демона переправляют в Гринвельд. Для чего? Догадаться нетрудно. Настоящего короля хотят подменить порождением злейших врагов королевства. Тому было подтверждение: случайно Олвин узнал, что через леса королевства движется отряд молчаливых мангусов. Тоже детища колдунов. И стоило лишь Олвину Тооту, верному клятве вестника, выложить все это великому магистру, Созомену Вульдегорну, тот сразу попытался Олвина отравить, за что и расстался с жизнью. Вульдегорн все знал. И о демоне, и о замысле колдунов.

Да, великий орден вестников уже не тот. Раньше в страшном сне не могло присниться, чтобы Зеленый орден оказался замешан не просто в кознях против короля, но и в сговоре с иноземным врагом. А значит, нельзя обойтись без братоубийства. Нельзя, покуда не будет удален жуткий нарыв, поразивший крепкий некогда организм братства.

За окном сумерки быстро поглощали все вокруг. Олвин достал из крохотного мешочка на поясе золы и измазал лицо. Сумерки, пока еще не зажглись всюду факелы, лучшее время, чтобы выбраться в окно и, оставаясь незамеченным, взобраться по стене наверх. В тайную комнату башни, святая святых каждой цитадели ордена. А потом так же незаметно покинуть это место. Медлить было нельзя: пусть своевольно являться к хранителю не положено, но на ужине заметят отсутствие Деранса Ментана, его сенешаль все же постучится в дверь. И когда никто не ответит… станет худо…

* * *

Глубоко за полночь. Холодно. Лунный свет – не солнечный, не согревает. Крошка Четт что-то затих там, на дереве. Не уснул бы. А, нет. Вот он снова щелкнул языком, как и велел ему Роберт: внизу должны знать, что дозорный не спит. Да и не сможет Четт заснуть. Свалится непременно. Сон у него беспокойный. Не то что у его братца Джона Мясника. Он, словно кот, уснет и на жердочке, хоть и дороден не в пример этому рыжему цыпленку Четту.

– Заждались? – Тихий, уверенный голос прямо у левого уха.

Роберт вздрогнул и, обернувшись, резко поднял свое оружие.

– Проклятье, – прошептал он, уставившись на едва различимое в лунном свете перемазанное сажей лицо. – Как ты здесь очутился? Кругом листва лежит, а ты без звука…

– Ветер чуешь? – улыбнулся Олвин. – Когда сильный порыв ворошит листву, иди. Только шагай не ровно, как звонарь в колокол бьет. Шаг – досчитай до одного, еще шаг – до трех, еще шаг – до двух…

– А за каким бесом ко мне так подкрадываться?

– Так издали не разглядеть, что это сам лесной король. Корону ты не носишь. Капюшон вместо нее, – продолжал улыбаться опаснейший преступник королевства, за голову которого была обещана неслыханная награда.

– Нашел, что искал? – спросил Роберт.

– И даже более того. Только не разобрался, что это. Наш пленник, надеюсь, мне в этом поможет. Он, к слову, жив еще?

– В убежище уводили живым. А денег добыл?

– Ну, до сокровищницы не добрался. Не до того было. Но горсть пегасов и один лик принес. Да и не ради денег жизнями рискуем…

– У каждого свой интерес.

– Согласен. Шагов триста назад я слышал далекий лай и крики. Тревога в цитадели. Собак по следу небось пустили уже. Листва пожухлая их замедлит, но не сильно.

– Ты что же, шаги свои считаешь?

– Уже нет, Робб. С годами начинаешь чувствовать число шагов, как чуешь холод или пекло, зловоние или благоухание. Я как-никак боевой вестник Зеленого ордена.