Книга: У войны не женское лицо - Светлана Алексиевич

У войны действительно не женское лицо-оно слишком уродливо и неприглядно, грязное,оборванное и в запекшейся крови. Женщины, рассказы которых собраны в этой книге, столкнулись с такой войной лицом к лицу. Молодые, наивные, "нецелованые" -вот какими они попали в этот ад. Невозможно читать эту книгу и не представлять себя на месте героинь-рассказчиц

"Историю войны заменили историей победы", стараясь вытеснить все неприятное, "негероическое". Роль женщин на фронте забыта, оттеснена на второй план

И даже после Победы фронтовички не видели мирного неба-для них началась другая война - с обществом, которое чествовало героев-мужчин, и забыло женщин, а порой начинало откровенно унижать. Достаточно вспомнить только эти едкие шуточки об одной женщине на весь полк

«Историю войны подменили историей победы»

⠀ Эта книга пытается донести историю Великой Отечественной (и вообще войны как таковой) через живой голос участниц тех трагических, выходящих за грань понимания и человеческих сил событий. Эта книга Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо» (издательство ВРЕМЯ, 2015) станет первой и одной из самых известных в мире книг о войне, она положит начало знаменитому художественно-документальному циклу «Голоса утопии», принесёт авторке Нобелевскую премию по литературе. ⠀ ⠀ Это живая книга. Не только потому, что ты словно вступаешь в диалог с говорящими здесь фронтовыми героинями, но и потому что слышишь голос писательницы, её мысли, дневниковые комментарии, дополняющие текст как тогда, когда книга писалась (1978—1985 гг.), так и современными ремарками, спустя семнадцать лет (2002—2004). ⠀ Причины, по которой Алексиевич взялась за такой непростой труд, — описать войну глазами самых далёких от войны участников — женщин, природой призванных нести жизнь, сохранять семью, детей, мужа... Война ведь дело мужское, у войны и запахи далеко не женские, запахи мужчин, крови, машинного масла, запах страха и ненависти, боли и смерти. И тут перед нами разворачиваются истории совсем юных (многим от 16 до 20 лет) девушек, ставших партизанками, сапёрами, зенитчицами, санитарками, медсёстрами, зачастую взвалившими на себя мужские обязанности и военные профессии, освоившими такое, что их женским телам было неестественно, чисто физически почти невыполнимо... разрушительно... ⠀

«Мы все в плену «мужских» представлений и «мужских» ощущений войны. «Мужских» слов. А женщины молчат. Никто же, кроме меня, не расспрашивал мою бабушку. Мою маму. Молчат даже те, кто был на фронте. Если вдруг начинают вспоминать, то рассказывают не «женскую» войну, а «мужскую». Подстраиваются под канон»

⠀ Алексиевич сумела вынести на свет «женскую» сторону войны, и от этого становится ещё страшнее и больнее, когда читаешь истории этих хрупких тонких созданий, примеривших на себе мужскую, на несколько размеров больше, одежду. ⠀ Цензоры не хотели печатать эти тексты в те годы, спустя всего сорок лет после войны, Алексиевич их “пригладила“ для печати, потом со временем “неудобные“ тексты вернулись в книгу и отмечены отдельно. Но по сути вся книга противоречит “героичности“ войны. В дневнике она напишет:

«Пишу не о войне, а о человеке на войне. Пишу не историю войны, а историю чувств. Я — историк души»

⠀ В книге показана неприглядная и зачастую полная трагедий и боли, одновременно мгновений счастья и радости, жизнь женщин на войне, тех женщин, которые пошли кто с мужем, кто с подругой — воевать с пришедшими на нашу землю врагами. Но даже лицом к лицу встретившись с врагом, они не могу не спасать, не лечить, не кормить... Душе противна и неестественна вся эта ненависть и всё это зло войны, и в женских сердцах, в их движении это доброе и инстинктивно материнское, женское отражено стократно. ⠀ Как это ни прискорбно, но женщин на войне гражданские считали шлюхами. Потом, вернувшись с войны, они скрывали свои болезни, свои награды, свои истории. Только в близком общении с женщиной или во время встречи фронтовых подруг они раскрываются, это чувствуешь по тексту — как непросто им говорить, как тяжело рассказывать без оглядки на “доблестную историю войны“. Здесь война предстаёт вдруг обычной жизнью со всем тем, что в ней происходит... Только в нечеловеческих условиях выживания и с постоянным ощущением смерти, которая вот совсем рядом с каждым. ⠀

«Я думаю, что если бы я не влюбилась на войне, то я бы не выжила. Любовь спасала. Меня она спасла»

⠀ Хочется рассказать о многом, но в этой книге каждое слово и каждое предложение так и просится, чтоб его повторили, о нём рассказали. Эта книга переворачивает тебя, вынимает душу, ты не можешь читать без эмоций и сопереживания. И ужаса от того, что это было на самом деле, это не выдумка, это жизнь, в которой были и предательства, и любовь, и ненависть, и счастье, и много, очень много страданий... ⠀

«Я всю жизнь боялась, чтобы ноги не покалечило. У меня красивые были ноги. Мужчине — что? Ему не так страшно, если даже ноги потеряет. Всё равно — герой! Жених! А женщину покалечит, так что судьба её решится. Женская судьба...»

⠀ Сейчас, в 21 веке, мне даже не верится, что рядом может происходить нечто похожее, о чём написала Алексиевич в этой книге. Почему люди не читают книг о войне, чтобы больше такое не повторилось?! Обязательно читайте и говорите об этом своим детям, близким, родным... Такое не должно повторяться! ⠀

«Люди по-прежнему ненавидят друг друга. Опять убивают. Это самое мне непонятное... И кто это? Мы... Мы это... »

Читая я: а) плакала; б) начала было раздражаться из-за оценок исторических событий, но быстро перестала, потому что, как и было обещано автором, "женская" война показана разной и с разными оценками - и это мне очень понравилось!

А ещё я никогда не задумывалась как фронтовичкам жилось после войны. Оказывается им приходилось скрывать своё героическое прошлое, потому что тыловички считали их шлюхами. Ни Сталин, ни партия, а другие такие же бабы, которые не были на фронте! Очень расстроилась!

Итог: книга очень понравилась. Не скажу, что уникально, но очень импонирует видение войны через воспоминания разных людей: женщин,что прошли через всю войну чистыми и непорочными и женщин, что дарили (именно это слово!) любовь, чтобы выжить и не сойти с ума. А в Берлине война была и мстительной и жестокой, и милосердной. Считаю книгу честной и достойной к прочтению каждому!

Вот только чудес на свете не бывает. При попадании пули в сердце, сердце лопается, как шарик. И смерть наступает мгновенно. Никаких там журавликов, писем и прочих сантиментов. Неважно, женщина или мужчина, Рэмбо или хлюпик. Пуля в сердце - ты трупик. Полчаса с пулей в сердце может прожить только тригронг с планеты Янтарный Гугон. Поэтому их валят трехлучевыми сигмамётами. И у Гитлера были такие, прямо от инопланетян. А у нас - одна винтовка на троих.

Бой кончился ночью. А утром выпал свежий снег. Под ним убитые… У многих руки подняты кверху… К не­бу… Спросите меня: что такое счастье? Я отвечу… Вдруг найти среди убитых — живого человека…

Смерть на снегу - слишком избитый троп

Самое страшное для меня на вой­не — носить мужские трусы.

да-да, именно в трусах и воюют, летом и зимой.

"У меня было ночное дежурство... Зашла в палату тяжелораненых. Лежит капитан... Врачи предупредили меня перед дежурством, что ночью он умрет... Не дотянет до утра... Спрашиваю его: "Ну, как? Чем тебе помочь?" Никогда не забуду... Он вдруг улыбнулся, такая светлая улыбка на измученном лице: "Расстегни халат... Покажи мне свою грудь... Я давно не видел жену..." Мне стало стыдно, я что-то там ему отвечала. Ушла и вернулась через час. Он лежит мертвый. И та улыбка у него на лице..."

Так вот откуда Микита Нихалков взял эту сцену с сиськами!

"Мы же молоденькие совсем на фронт пошли. Девочки. Я за войну даже подросла. Мама дома померила... Я подросла на десять сантиметров..."

Ух ты, класс! Интересно, чем их кормили! Всем, кто комплексует по поводу своего роста, рекомендуем...

"Вернулась, и все надо было начинать сначала. В туфлях училась ходить, на фронте же три года в сапогах. Мы привыкли к ремням, подтянутые, казалось, что теперь одежда на нас мешком висит, неловко как-то себя чувствуешь. Мы юбок не признавали, все в брюках, вечером их постираешь, под себя положишь, ляжешь, считай, выутюженные. Правда, не совсем сухие. Выйдешь на мороз, коркой покроются.

Вообще-то брюки больше любили по ту сторону фронта. У нас, по крайней мере, при плюсовых температурах, были юбки.

«И у меня впервые в жизни случилось… Наше… Женское… Увидела я у себя кровь, как заору: — Меня ранило… В разведке с нами был фельдшер, уже пожилой мужчина. Он ко мне: — Куда ранило? — Не знаю куда… Но кровь…

Первая менструация - в 13-14 лет. Призыв - с 18.

«Идем... Человек двести девушек, а сзади человек двести мужчин. Жара стоит. Жаркое лето. Марш бросок - тридцать километров. Жара дикая... И после нас красные пятна на песке... Следы красные... Ну, дела эти... Наши... Как ты тут что спрячешь? Солдаты идут следом и делают вид, что ничего не замечают... Не смотрят под ноги... Брюки на нас засыхали, как из стекла становились. Резали. Там раны были, и все время слышался запах крови.

Щито? У всех 200 сразу менструации и в таком объёме, что на песке остаются кровавые лужи? И вместо крови - эпоксидная смола. Это снова тригронги, не иначе.

К переправе, там ждут паромы. Добрались до переправы, и тут нас начали бомбить. Бомбежка страшнейшая, мужчины - кто куда прятаться. Нас зовут... А мы бомбежки не слышим, нам не до бомбежки, мы скорее в речку. К воде... Вода! Вода! И сидели там, пока не отмокли... Под осколками... Вот оно... Стыд был страшнее смерти. И несколько девчонок в воде погибло...».

Леса Амазонки, большой водоём, зелёная гадина плавает в нём. Турист любознательный пить захотел - давно аллигатор так сытно не ел... В форме, с бумагами, с оружием - в воду. А как потом стрелять, если винтовка отсырела?

...Девятого июня сорок первого года мне исполнилось восемнадцать лет, а меньше чем через две недели началась эта проклятая война. Со школьной скамьи мы пошли на строительство железной дороги Гагра - Сухуми. Я запомнила, какой мы ели хлеб. Он был словно ежик. В остюки и полову добавляли муки, чтобы слиплось, и, как пчелиные соты, наполняли водой. Полежит этот хлеб на столе, и возле него лужица водицы, мы слизывали ее языком.

Слизывали языком - экая вы шалунья, однако. Такой "хлеб" был у фашистов в концлагерях. А не у нас в местах, войной не затронутых, да ещё таких благодатных.

«Мы были счастливы, когда доставали котелок воды вымыть голову. Если долго шли, искали мягкой травы. Рвали ее и ноги... Ну, понимаете, травой смывали... Мы же свои особенности имели, девчонки... Армия об этом не подумала... Ноги у нас зеленые были...

Ну, насчёт травы я не сомневаюсь. Скорее всего, это афганская, подогнанная благодарными духами. Очень уж хорошо мозги выносит.

А это вообще уже ни в какие ворота не лезет

Пришла я с войны и тяжело заболела. Долго по больницам скиталась, пока не попала к старому профессору. Он меня лечил. Говорил, что если бы я ушла на фронт в восемнадцать-девятнадцать лет, организм был бы окрепший, а так как я попала в шестнадцать, это очень ранний возраст, организм сильно травмировался.

"Конечно, лекарство-это одно,-сказал он мне,- можно подлечиться, но, если хотите восстановить здоровье, хотите жить, мой единственный совет: нужно выйти замуж и как можно больше иметь детей. Только это может вас спасти. С каждым ребенком организм будет перерождаться..."

Перерождение организма с каждым ребёнком, "омолаживающие роды" - откуда вся эта бредятина пошла? А вот отсюда. Престарелый овуль-маразматик забыл, что это нагрузка на организм, сравнимая с поражением тяжёлым заболеванием, автокатастрофой или серьёзным ранением и летальность ещё не так давно была сравнима с таковой от холеры.

А ещё книга- это передача чувств, сильных эмоций. Книга, которая оставляет меня равнодушной и не учит меня ничему для меня пустая... Эта книга учит. Учит, что война - это трагедия...Но я это уже знаю, с детства мой самый страшный сон был о том, как в бабушкин дом заходят немцы, и это я у которой только дедушка воевал, а что можно подумать о тех, кто прошёл войну или отцы воевали.

Почему ? я уже прочитала десятки книг о войне, я уже могу представить эту боль, могу представить войну, сломанные судьбы, в отдельности. Сотни судеб в одной книге, однозначно, нет. Во-первых, когда расказывается об одной судьбе это трагедия, а когда о сотне - это статистика; во-вторых, мне стало больно от той части, что я прочитала, да что говорить уже первые истории меня заставили плакать, а что будет дальше ? Постоянно испытавать боль? Не могу, я должна быть сильной сейчас, а прочитать книгу и не представлять и не прочувствовать боль, страдания, страх, гнев, разочарование, не хочу. Либо прочитать и прочувствовать, либо вообще не читать...

Всегда смотрела свысока на высказвания я не люблю книги о войне, - вот и ещё один стереотип сломан, я тоже не смогла дочитать книгу о войне, нет я честно прочитала почти 30 процентов, но дальше категорически отказываюсь.

Я, которая ненавидит войны, могу и не читать это произведение, а вот кое-кому из власть имущих стоило бы каждый день читать...

Буду знать для себя, если появится настроение на страдания, на боль, то буду дочитывать книгу.

Отзыв получился рваным и не объединненым, только потому, что книга тоже создана из кусочков, самых страшных воспоминаний, историй людей, прошедших ад.