Текст книги "Вниз тормашками"

– Наш уважаемый хозяин абсолютно прав, – громко подала она голос из-за спины Котова. – Ресторану требуется новая идея. Мы тут посовещались…

Она косо взглянула на Котова, съежившегося от неожиданного появления жены, и, прищурившись, улыбнулась, показывая, что не сердится на своего глуповатого мужа.

– Мы тут посовещались, – продолжила она, – и решили, что отныне раз в месяц в течение недели ресторан будет предлагать посетителям специализированные блюда.

– Греческие, – упрямо влез Котов.

– Зачем нам одна только греческая кухня? – сказала Котова. – Берем весь мир и знакомим Тарасов с особенностями его кухонь. Котов, ты согласен?

– Конечно, согласен, – в сторону пробормотал Евгений и, взглянув на часы, вдруг заторопился: – Ну, мне пора. Ты, птичка моя, тут все им объясни, а я побежал. Пока!

Прощался он, в сущности, уже на улице. Официанты не выдержали и расхохотались, правда, отвернувшись от Ларисы Викторовны. Степаныч, возмущенный таким поведением хозяина, всплеснул руками. По его мнению, если уж взялся скандалить, так надо доводить дело до конца, а не бросать на полпути. Да и зачем вообще скандалить, когда у этого дурака – жена такая умница и красавица?

– Короче, пошли работать! – вынес свой вердикт администратор и ушел на кухню, погнав официантов за собой.

* * *

Стычка с Котовым в ресторане, как ни странно, улучшила настроение Ларисы. Она почувствовала себя значительно лучше и более готовой к бою. Лариса договорилась со Степанычем об управлении рестораном на время ее отсутствия. Ему, впрочем, и не нужно было объяснять, что у хозяйки наконец-то появилось новое дело.

– Опять преступников ловить будете? – лукаво спросил он.

– Ага.

– Лариса Викторовна, а это как-нибудь связано с вашими съемками в «Робине-Бобине»?

– Степаныч, ты как в воду смотришь. Это тебе надо быть детективом, а не мне.

– Да бог с вами! – в притворном ужасе взмахнул пухлой ручкой администратор, но Лариса заметила, что комплимент ему понравился. – Я уж лучше этими охламонами в фартуках буду командовать. Кстати, приезжали хлопцы из санэпидстанции.

– Опять проверка?

– Нет, предупреждение о ней. Вы уж будьте на месте пятнадцатого сентября, хорошо? Не мне же одному с ними препираться. Опять ведь подеремся!

Степаныч, конечно, слегка преувеличивал, говоря о драке. Но Лариса вспомнила, какой в прошлый раз вышел казус. Проверяющий – молодой мужчина двадцати пяти лет с красным дипломом, большим гонором и полным незнанием ресторанных тонкостей, устроил генеральный разнос «чайковцам». Разгневанный Степаныч багровел и булькал, как кипящий чайник, когда «невоспитанный молокосос» совал нос, по его мнению, не в свое дело. Кончилось тем, что несчастный проверяющий случайно обварился паром, открыв не ту кастрюлю, в результате разозлился еще больше и принялся орать, что он закроет этот ресторан к чертовой бабушке!

Разумеется, никто ему этого сделать не позволил, но неприятности с санэпидстанцией этот типчик устроил серьезные. Тогдашняя проверка влетела Ларисе в копеечку.

– Подожди, Степаныч, это что же – опять проверка?

– Да! – трагически воскликнул администратор.

– Но ведь была же уже одна. И совсем недавно, – сказала Лариса.

– Это интриги! – уверенно припечатал Степаныч, краснея от возмущения. – Как пить дать, интриги!

Лариса была того же мнения. Появление конкурентов, проверка за проверкой, неприятности со съемками – похоже, что в ее жизни наступает очередная черная полоса.

* * *

Лариса выехала с заднего двора «Чайки», не забывая, впрочем, посматривать назад. Здесь был опасный поворот, существовала высокая степень риска, что твою медленно выползающую машину «поцелует» какой-нибудь лихач, «умерший» для всего, кроме дикой музыки, орущей в салоне его машины. Степаныч – обладатель скромной «шестерки», Котов – «мерседесовладелец» и некоторые из официантов, имеющие собственные авто, уже попадали в подобные ситуации. Ларису же до сих пор бог миловал, но она предпочитала все-таки соблюдать осторожность.

И не зря. Пропустив пару мелькнувших мимо нее джипов, Лара вырулила на дорогу. Все обошлось благополучно. Лариса выехала на кольцевую, влилась в поток машин, которых в это время суток на дорогах было больше всего, и медленно покатила к телестудии.

Поскольку к родственникам умершего сейчас лучше не соваться – у них там и без нее дым коромыслом, – стоило заехать на студию и побеседовать хоть с кем-нибудь.

Лариса ехала и думала о странном поведении директора передачи. Почему Алексей начал так грубо обвинять ее в то утро? И не Алексей ли виноват в смерти Дмитрия? Может быть, рабочие неурядицы довели директора до такого состояния, что он решил перетравить всех своих сотрудников как бешеных мышей? А что? Смех смехом, но если принять эту версию во внимание, то тогда имеется подозреваемый. Уже неплохо! Правда, знать бы еще при этом, что такого сделала она, Лариса, чтобы директор вдруг свалил на нее все обвинения. Хотя скорее всего она просто подвернулась ему под руку.

Итак, на всякий случай нужно не выпускать из вида ни директора передачи, который подозревается пока исключительно интуитивно, ни техника-осветителя, который был дружен с умершим.

На дороге она вдруг заметила голосующую Настю. Лариса моментально притормозила.

– Мама, ты куда? – весело, как будто не она сейчас нарушала один из основных запретов для детей из богатой семьи, спросила Настя, как всегда, одетая в самые невообразимые цвета. Темно-синий свитер с узором из легкомысленно разбросанных по основному фону полосатых кружочков облегал ее оформившуюся фигурку, юбка же представляла собой чередование каких-то абстрактных пятен всех цветов радуги. Преобладал желтый. Колготки были бордовыми. Наряд довершали полусапожки на высоченных шпильках, представлявшие собой имитацию футбольных бутсов.

– Тихий ужас, – прокомментировала Лариса, глядя на свое чадо, забыв поругать дочь за то, что она ловила такси. – Ты куда так вырядилась?

– А чем плохо? Мне нравится.

Настя села на переднее сиденье и весело сказала:

– Поедем вместе. У меня последнюю пару отменили. Экономику. Ты сейчас куда?

– Ты… ты где такие ботинки раздобыла? – спросила Лариса.

– Нравятся? – Настя хвастливо вытянула вперед ножку, вертя ею. – В шопе купила.

– Оно и видно. Я на студию еду.

– Ах, правда? – Настя страшно обрадовалась непонятно чему. – Здорово! Я с тобой!

– Поехали, – пожала плечами Лариса, – только что ты там будешь делать?

– Мама! Там же Глазов! – Лариса почувствовала себя глупой недоразвитой мамашей. – Там снимают «Новости Тарасова», а ты спрашиваешь, зачем! Я знаю это здание! Там «Тараском-ТВ» находится!

– Ладно, горе ты мое, – вздохнула Лариса. – Поехали. Только…

– Что – только?

– Мне кажется, Алексею Глазову нравятся девушки, одетые более элегантно. Он сам все время в костюме ходит, – заметила Лариса.

– Куда уж элегантнее? – недоуменно оглядела себя Настя. – Свитер «Мэкс», юбка «Донна кара», сумка от «Лакоста», колготки вообще стоят дороже, чем сапожки. Что тебя не устраивает?

– Все меня устраивает, – вздохнула Лариса, подумав, что она на месте Алексея Глазова скрылась бы с воплем ужаса при виде «элегантной» Насти. Но если уж быть до конца честной, то Настя в принципе не так уж и выделяется в современной толпе молодежи, разодетой так, что хиппи времен молодости самой Ларисы, что называется, отдыхают. Тогда это было стиляжничеством, а теперь веско именуется авангардным течением в моде. Хотя суть-то одна: тряпки – они и есть тряпки.

Представительница авангардного течения и ее родительница, сидя в белой «Ауди», прибыли на студию «Робин-Бобин».

Там они наткнулись на неожиданное безлюдие. Практически никто нигде не бегал, не суетился, что было странно для буднего дня на этой обычно бешено работающей студии. Ларисе на секунду даже показалось, что она зашла не туда, но, присмотревшись к полумраку, она увидела картонное изображение Робина-Бобина и прочие кухонные декорации.

– Вы здесь передачу снимали? – полюбопытствовала Настя.

– Здесь, только народу было гораздо больше, да и посветлее как-то было. Не пойму, куда все делись?

– Ну, ладно, – дернула плечиком Настя, – ты тут ищи своих гримеров, или кто там тебе нужен, а я пойду на четвертый этаж.

– Зачем?

– Ну я ведь уже объясняла! Глазова искать! Может, мне повезет и я у него автограф возьму? Вот было бы здорово!

Девушка мелькнула в сумраке второго этажа ярким пятнышком и умчалась по лестнице наверх, дробно стуча каблучками.

Лариса осталась одна, не зная, что предпринять. Никого нет, странно. Она-то рассчитывала поговорить с максимально большим количеством народа, а тут – с кем беседовать? С деревянным Робином-Бобином? Внезапно где-то в глубине студии заскрипела дверь. Лариса направилась туда.

– Извините, – обратилась она к мужчине в коричневом пиджаке, который, повернувшись к ней спиной, закрывал дверь ключом. – Может быть, вы объясните, почему здесь никого нет?

– На похоронах все, – сказал мужчина, обернувшись. – Оператор на прошлой неделе скончался, сегодня церемония прощания. Но, – он посмотрел на часы, – скоро все должны сюда вернуться. Сейчас они по идее на поминках в «Банкетном зале», а потом опять сюда.

– После поминок – на работу? – скептически переспросила Лариса. – А можно? Там же пить будут…

– Стопочка за помин души? – мужчина фыркнул. – Вы думаете, для наших это что-то значит? Да они и после полбутылки хорошей водки будут как стеклышко, тренируются здесь почти каждый день. Что мужики, что бабы. Так что пятьдесят граммов разведенного спирта – фигня! И не такое пивали! У нас тут многие с филфака, знаете, есть такая вещь – филологический коктейль. Ебанац называется. Пробовали?

– Нет, – помотала головой Лариса, размышляя – и почему это ей все время попадаются такие разговорчивые типы? Ладно бы, что-то дельное сообщали, а то треплются без толку…

– Так вот, убойная штука! Берете бутылку дешевого портвейна, полторашку дешевого пива и бутылку «Трои». Смешиваете – и внутрь. Сколько душа примет. Такой ерш получается, ого-го! Наши сегодня после работы наверняка свои поминки устроят. Оставайтесь, попробуете.

– Здорово, – сказала Лариса, надеясь, что ей никогда не придется пробовать этот «коктейль». – О, я слышу, кто-то приехал!

Она обернулась и увидела Лешу, который медленным задумчивым шагом шел к себе в кабинет.

– Алексей… как вас там, – закричала Лариса, лихорадочно вспоминая, как же по батюшке-то этого молодого человека, но так и не вспомнила, а посему ограничилась одним лишь именем. – Алексей! Можно вас?

Она быстрым шагом удалилась от знатока филологических тонкостей и емкостей. В спину ей понеслось:

– А вы все-таки оставайтесь! У меня коньяк, если что, есть!

– Спасибо, я не пью, – не оборачиваясь, на ходу ответила Лариса и сказала Леше, удивленному ее появлением и особенно последней ее репликой: – Мне нужно с вами поговорить, а то в прошлый раз как-то не получилось.

– Конечно, почему нет? – пожал плечами Алексей. – Прошу ко мне в кабинет.

Лариса зашла, села на диван и обратила взор ясных глаз на директора кулинарной программы. Он ответил таким же честным взглядом.

– Ну и?.. – спросил Алеша.

– Я хочу узнать: почему вы испортили пленку?

* * *

Дружелюбное, хотя и несколько усталое, выражение лица директора почему-то сразу сменилось напряженной гримасой. Напряженной гримасой умного человека, вынужденного слушать очевидные глупости.

– Я? – иронично рассмеялся он. – Не перекладывайте все с больной головы на здоровую. Кстати, странно, что вы еще на свободе. Я думал, вас уже арестовали.

«Ему в хамстве не откажешь, – подумала Лариса, – но этим он только выдает себя».

– Нет, конечно. Я попросила их отложить эту неприятную процедуру на время моего отпуска. Съезжу в Испанию, а потом можно будет и в тюрьме отдохнуть, – с лица Леши медленно сползала улыбка. – Просто я хотела узнать, как идут дела с расследованием, – закончила Лариса.

– С каким расследованием? Это был несчастный случай, для нас никаких вопросов нет, – сухо сказал Леша.

– Ага, значит, меня должны были арестовать из-за несчастного случая!

Леша так же сухо промолчал. Лариса продолжила:

– Какой может быть несчастный случай, если человека отравили мышьяком?

– Недосмотр завхоза. Взял наполнитель не из той емкости. Грубая халатность. На него уже заведено уголовное дело, – коротко ответил Леша.

– Очень интересно, – съязвила Лариса. – А почему у вас мышьяк хранится в одном месте с пищевыми продуктами?

– Да откуда я знаю? – чуть более спокойно ответил Алексей. – Говорю же, это завхоз виноват. А на банке с приправой, между прочим, нашли отпечатки ваших пальцев, так что…

– Вы мне не ответили: почему вы испортили пленку?

– Вот блин!.. Что вы привязались ко мне с этой глупостью? Я испортил пленку? Вы в своем уме?

– Разумеется, в своем. В конце концов вы имеете ключи от всех дверей в студии, уходите позже всех… Да и потом, я не обязана объяснять вам, по какой именно причине подозреваю вас, – сказала Лариса.

– И что теперь? Знаете, я иногда езжу на машине. Так что теперь – я виновник всех ДТП, происходящих в Тарасове? У вас что, кандидатур больше нет, детектив липовый? Нет, мне правда интересно, почему вы сразу на меня подумали?

Алексей Дарьин изобразил на лице такой живейший интерес, что Лариса слегка засомневалась в его виновности. В самом деле, доказательств, кроме этой его ехидной ухмылочки, у нее нет. Но интуиция… Впрочем, интуиция интуицией, а улики тоже нужны.

Тот едва слышный разговор, из которого она разобрала только фразу – «это сделал не я», вряд ли можно считать основанием для подозрения. Хотя излишняя нервозность, волнение и вина в его голосе наводили на определенные размышления. Поэтому Лариса незаметно прикрепила к внутренней поверхности стола крохотный «жучок», который отныне будет фиксировать все разговоры и прочие звуковые эффекты, происходящие в этом кабинете. На всякий случай.

В принципе цель поездки была достигнута, и Лариса уже собралась было уходить, но тут в кабинет бесцеремонно ворвалась какая-то наглая девица в сильно декольтированной блузе, закричав:

– Алексей Владимрыч, я долго вас ждать буду? Сколько мне там стоять? Стучу, стучу, а никто не слышит!

– Машки нет, – слегка поморщившись, ответил Дарьин. – Она на похоронах. А ты, кстати, почему не там?

Лара с трудом узнала в этом существе гримершу Лену. Девушку, устроившую скандал из-за банановой кожуры. От ее прежней философской меланхолии не осталось и следа. Лара подивилась многогранности человеческой натуры. А с виду была такая скромная девушка!

– Алексей Владимрыч! Я с ним больше работать не буду! Я хочу подать заявление об увольнении!

– Тише, тише, Леночка, не шумите так! – поморщился Алексей, умиротворяюще поднимая руки. – Что стряслось-то?

– Я с ним больше работать не буду! – в голосе девушки появились истерические нотки. – Этот ублюдок меня б… обозвал! – и она разразилась бурными рыданиями.

Только через несколько минут она успокоилась и выяснилось, что же ее, собственно, так расстроило. Оказалось, что техник-осветитель по имени Рома – тот, с которым Лена поссорилась во время съемок передачи с участием Ларисы, – увидел девушку в новом прикиде, который наивная гримерша нацепила неизвестно в каких целях. Парень расхохотался и позволил себе высказать несколько обидных намеков. Леночка, чьи нервы были на пределе последнее время, устроила истерику.

Внутрисемейные разборки ее не касались, поэтому Лариса просто развернулась и ушла. Ее ухода, кажется, никто и не заметил. Когда она вышла, в рабочем помещении уже царил обычный бардак. Камеры не работали, осветительные приборы тоже стояли выключенными, но тем не менее народ старался вовсю. Передвигали мебель, меняли декорации, точнее, просто разбирали их и куда-то уносили. В этой суматохе Лариса умудрилась отыскать секретаршу, которая мчалась куда-то с вытаращенными от усердия глазами. В охапке Муся держала кипу папок.

– Муся! – позвала Лариса.

– А? – секретарша удивленно повернулась к Ларисе, сдула со лба влажную от пота челку и тут же просияла. – Лариса Викторовна! Здрасьте! Ой, а что вы тут делаете? У вас дело к Алексею Владимировичу, да? Ох, ну конечно же, вы мне уже говорили вчера по телефону. Или это было не вчера?..

Муся, как обычно, не давала Ларисе вставить ни слова. Лара, впрочем, уже и не пыталась что-либо сказать. Она терпеливо улыбалась, слушая полубессвязную Мусину речь, улавливая моменты, когда та делала передышку, и только тогда задавала краткие вопросы. Вот и сейчас – Муся задумалась над своим же собственным вопросом, решение которого, впрочем, не прибавляло ровно ничего к ее знаниям, а Лариса решила ковать железо, пока горячо.

– Нет, Мусечка, я уже от него. Кстати, дорогая, а здесь никто мой телефон не находил?

– Телефон? – Теперь чело Мусечки омрачилось совсем по другому поводу. – Какой телефон? А, точно, телефон. Мы же об этом говорили!

– Да, хорошо, что вы помните. Я вчера его тут оставила, вот только где?

– А как он выглядел?

– «Эрикссон» в серебристом чехле. Раскладушка.

– А-а, – с понимающим видом кивнула Муся. – С инициалами?

– Да, – обрадованно подтвердила Лариса. – На обратной стороне наклейка с моими данными.

– И шнурок такой черный?

– Верно.

– Нет, не видела, – помотала головой Муся, сосредоточенно вглядываясь в глубь студии. – Сергей Александрыч! – вдруг громко завопила она и понеслась к объекту, на которое так внезапно переключилось ее внимание. – Ой, – затормозила она. – Лариса Викторовна. Извините. Я ваш телефон не видела, но мне Ленчик сказал, что нашел его в зеленом углу, и принес. Он его в приемной оставил, у меня в столе. А Алексей Владимирович сейчас свободен. Поймаете – ваш!

И она понеслась к Сергею Александрычу, который, завидев местный локомотив под именем «Муся», сделал поспешную попытку скрыться в гримерной. Почти получилось, но в дверях секретарша заловила-таки его и, торжествующе улыбнувшись, вручила ему около половины своей ноши.

Лариса посмотрела на несчастного Сергея Александровича и отвернулась, улыбаясь. Энергия Муси просто сбивала ее с толку, но зато позволяла в рекордно короткие сроки выяснить то, на что в других организациях потребовался бы как минимум час.

– Значит, в столе, – пробормотала Котова себе под нос и отправилась в приемную директора передачи.

Секретарский стол на сей раз поражал взор своей потрясающей, почти «тайдовской» чистотой. Лариса вспомнила кучу папок в руках Муси и поняла, что проблему чистоты стола Муся решала весьма кардинальным и, надо сказать, действенным способом. Просто собирала все, что валялось на его поверхности, и в экстренном темпе раздавала всем, кто попадется ей под руку, более-менее соблюдая необходимость этих самых папок пойманным ею людям. Дешево и сердито.

Лариса выдвинула самый первый ящик стола и увидела шнурок от своего телефона. Неизвестный Ленчик особо не церемонился с дорогостоящей игрушкой, просто-напросто швырнув ее в угол. Похоже, людей, работающих на этой студии, до глубины души возмущал тот факт, что рабочий день, как ни старайся его растянуть, все-таки ограничен, поэтому все свои дела они выполняли в угрожающе быстром темпе, не зацикливаясь на качестве. Хотя, возможно, они уже приспособились к этому темпу. Но у постороннего человека голова всегда шла кругом, когда он попадал на студию, особенно в самый разгар съемок.

«Ну, хотя бы телефон цел, – подумала Лариса, – не растоптали в сутолоке. Или не взяли с собой. Случайно. Телевизионщики – они ведь народ рассеянный, свое, чужое – какая разница?»

Она сунула «Эрикссон» в карман и уехала домой.

«В конце концов, – думала Лариса, сидя за рулем, – у меня есть пара ниточек. За них и буду дергать. Первым делом навещу девушку Дмитрия. Как ее звали-то? Ольга, кажется? Вот с нее и начнем».

Найдя номер девушки на измятом листочке, Лариса позвонила ей и договорилась о встрече на завтра. Сегодня были похороны, и она не решилась трогать девушку. Если уж на то пошло, она вообще подождала бы недельку, пока девочка оклемается после потери жениха, но прокуратура-то ждать не будет. А как бы Лариса ни жалела Ольгу, за себя ей было еще обиднее.

* * *

Лариса позвонила в квартиру, но, прежде чем ее впустили внутрь, ей пришлось ждать довольно долго. Наконец дверь распахнулась и на пороге тридцать седьмой квартиры, находящейся в белой девятиэтажке на углу Казачьей и Московской, появилась девушка в длинном халате синего цвета.

– Здравствуйте. Вы Ольга? Я – Лариса Котова. Я вам звонила днем.

– Да, я помню, – еле слышно прошелестела девушка в ответ и устало добавила: – Заходите.

Лариса осторожно перешагнула через порог квартиры, отметив, что в доме пахнет воском. Не иначе свечи жгут. Заупокойные, которые должны будут гореть сорок дней перед фотографией умершего.

– Оля, я, наверное, не вовремя? Если вы не хотите сейчас со мной разговаривать, я могу приехать в другой раз.

– Все в порядке, – глухо ответила Ольга. – Мне, конечно, трудно, но сидеть одной еще тяжелее. Все время думаю, думаю, вспоминаю его… От этого и свихнуться недолго.

– Мне очень жаль!

Лариса ласково посмотрела на девушку, которая, казалось, даже не заметила ее взгляда. Ее милое симпатичное лицо было немного опухшим и покрасневшим от слез. Вьющиеся обесцвеченные волосы, небрежно заколотые «крабиком», подчеркивали классические черты лица и высокий лоб. Лариса подумала, что эти большие голубые глаза скорее всего свели с ума не одного мужчину. А тот, который был нужен самой Ольге, взял, да и умер. Было от чего плакать.

– Лариса… извините, я забыла, как ваше отчество, – неожиданно обратилась к ней хозяйка квартиры после продолжительного молчания, во время которого гостья успела устроиться на диване и обозреть комнату, в которой оказалась. Комнатка была небольшая, стандартная «хрущевка», но вполне уютная, какая-то домашняя.

– Можно просто Лариса.

– Хорошо. Знаете, я так рада, что вы зашли. Хоть с кем-то могу поделиться…

Котова моментально насторожилась. Весь ее богатый опыт подсказывал, что после этих слов последуют излияния страдающей души, в которых можно будет откопать очень много интересного. Собственный азарт показался Ларисе сродни стервятничеству, ведь она в своих целях пользовалась слабостью людей, но ничего не могла с собой поделать.

– Я вас слушаю, – осторожно произнесла Лариса.

Ольга немного помялась, извлекла из кармана платок и принялась исповедоваться. Начала она издалека.

– Вчера были похороны Димы. Столько цветов было, почти все его друзья пришли. Антошка, Макс, сокурсники… Все что-то говорили, утешали… Там даже один человек из милиции был. Собачкин, что ли. Фамилия такая смешная…

Лариса слушала, не прерывая, хотя фразы Ольги напоминали больше набор случайных воспоминаний, а не исповедь. Но строго судить девочку не стоило – такой удар пережить! Не дай бог никому.

– Так вот, этот Собачкин мне сказал, что Дима умер случайно.

– Как это – случайно? Господи, и они туда же! – не выдержала Лариса. – Как можно случайно отравиться мышьяком?

– Вот и я то же самое ему сказала. Но он возразил: дескать, просто, когда наполняли емкость для чесночной приправы, спутали две стоящих рядом банки – одна с приправой, другая – с мышьяком. Поскольку оба порошка похожи по виду и пахнут чесноком, а банки были не подписаны, то никто и не задумался об ошибке.

– Это версия милиции? – задумчиво спросила Лариса.

– Да, – кивнула Оля, – они считают, что произошла ошибка, только и всего. А Дима пострадал случайно.

Лариса напряженно размышляла. Версия милиции была до очевидного глупой. Во-первых, кто мог допустить, чтобы в шкафу с продуктами оказалась банка с ядом? «Халатность завхоза, которая стоила человеку жизни, только и всего», – вот что мог бы ответить Ларисе капитан Собачкин, если бы она его об этом спрашивала. «Но есть еще и «во-вторых»! – мысленно возражала Лариса воображаемому оппоненту. – То есть поскольку приправа стояла на столе, то каждый мог отравиться, не один же Дима использовал ее!» – «Вы забываете, что не все любят чеснок, – возразил бы ей Собачкин, – вернее, все не любят. Дима оказался исключением. Фатальным исключением».

В общем, все мыслимые возражения сотрудника органов внутренних дел сводились к одной простой фразе: «Парню просто не повезло».

– Я пыталась ему объяснить, что Дима умер не из-за какой-то нелепой случайности, что эта смерть подстроена, но он меня и слушать не захотел. Сказал так участливо, что, мол, у меня сейчас нервное расстройство, стресс, вот я и думаю, что Диму кто-то убил. Я вроде как не в состоянии представить себе, что моего будущего мужа больше нет в живых, и мне хочется кого-то наказать за свою потерю. Якобы во всех подобных случаях родственники так думают, а потом, примирившись с горем, приходят в себя и оказываются в состоянии внимать разумным доводам, – Ольга всхлипнула.

– Но ведь у тебя есть доказательства? – полуутвердительно спросила Котова.

– Да, есть, правда, не вещественные. Я ее так и не нашла.

– Что ты не нашла?

– Кассету.

Под вопросительным взглядом Ларисы Ольга поднялась и нервно прошлась по комнате.

– Понимаете, мы с Димой собирались пожениться. Но просто сейчас такой напряг с деньгами, что эту идею пришлось отложить на неопределенное время. Мы хотели, чтобы все было по высшему разряду. Я-то из состоятельной семьи, а Дима – нет. Но я люблю его! С моим отцом у них вышла ссора, так что для нас было делом чести устроить все как надо и без отцовской помощи. ЗАГС, свадебный эскорт, состоящий хотя бы из черных «Волг», банкет… Дима брался за любую работу. Я-то была готова ждать, когда все наладится, а Дима – он не такой был. Ему подавай все и сразу. И вот однажды вечером он приходит такой возбужденный и говорит: «Ольга, скоро мы поженимся! Я нашел золотую жилу!» Ну я-то, конечно, не стала впадать в буйную радость, хотя у меня и затеплилась какая-то надежда. Я спросила, почему он так оптимистично настроен…

– И что же он ответил?

– Что снял какой-то суперсюжет, который принесет ему вскоре кучу денег, а потом и того больше! Так что мы можем забыть обо всех проблемах. Мы даже заявление в ЗАГС подали. Через три недели… должны были… должны…

– О чем был сюжет? – спросила Лариса нарочито грубым тоном, чтобы предотвратить неизбежные слезы. Это подействовало: Ольга взяла себя в руки.

– Он мне не говорил, – просто сказала она. – Да я и не спрашивала.

– Почему? Вам было не интересно?

– Не так чтобы очень, но и не совсем, – слабо улыбнулась Ольга, шмыгнув носом. – А если правду сказать, то он мне ничего не открыл. Я не имею привычки допрашивать Диму. Один раз спросила – он не ответил. Ну что ж! Не хочет говорить – бог с ним. Я ему доверяю. Раз не говорит, значит, не нужно мне это пока знать.

«Всем бы женам занимать такую позицию, – подумала Лариса. – А то вечно устраивают мужьям допросы третьей степени».

Редкий вечер в ресторане обходился без семейных перепалок, которые хотя и не нарушали атмосферу в обеденном зале, но все равно достигали ушей Котовой.

– Понятно, – сказала она.

Пару минут обе женщины молчали. Вдруг Ольга спохватилась:

– Может, вы чаю хотите? Или кофе?

– Да, пожалуй, чашечка кофе сейчас была бы в самый раз, – кивнула Лариса, думая о своем. – Если это вас не затруднит.

Как бы спросить разрешения у Ольги осмотреть вещи Димы? Не слишком ли это… навязчиво, что ли? Мало того, что пришла в неподходящий момент, душевные раны бередит, так еще и в личных вещах хочет порыться. На месте Ольги Лариса выгнала бы взашей такую гостью. Но Ольга, как ни странно, ответила согласием.

– Смотрите, если хотите, только пообещайте, что докопаетесь до сути, ладно? Я вижу, что вы тоже имеете какой-то интерес в этом деле.

«И еще какой!» – подумала Лариса.

– Мне неважно, что вами движет, но я надеюсь, что вы воздадите должное убийце Димы, – было единственной просьбой девушки. Лариса поняла, почему Ольга так безропотно согласилась принять ее сегодня.

– Пообещать я вам, конечно, могу, – сказала Лариса, – но это вряд ли что-то прибавит к вашим собственным знаниям. Однако я сделаю все, что сумею.

Ольга показала, где в крохотной комнатке лежали рабочие вещи Димы, и ушла на кухню варить кофе.

Лариса подошла к большому окну, рядом с которым находилась балконная дверь. В углу, рядом с окном стоял обычный письменный стол с компьютером. Деревянная столешница, покрытая оргстеклом с отбитыми уголками, и полки на стене были завалены всевозможными бумагами, кассетами, дисками и прочей рабочей ерундой. Пожалуй, тут давно не делали уборку. Мертвый экран компьютера был покрыт тонким слоем пыли. Все было свалено в одну кучу – как тут искать эту злосчастную кассету?

Лариса не решилась сесть за компьютер. В силу особенностей своей работы она гораздо лучше обращалась с кухонными принадлежностями, чем с кнопками клавиатуры, так что эта область лежала вне сферы ее понимания. Но зато она пробежала глазами по полкам с книгами, проверив пару книжек, вытянутых наугад. Просто чтобы ознакомиться со вкусами погибшего, если, конечно, книги принадлежали ему.

Так, этот толстенный том – непонятная инструкция к какому-то прибору, судя по рисунку – гибриду видеокамеры и странного вида насекомого. Кажется, жука. Вторая книга была о компьютерных вирусах. Поставив обе книги на место, Лариса обратила свой взор к столу. Взяв лежащий наверху листок бумаги, она просмотрела сценарий передачи с ее участием и положила бумажку обратно. Всевозможные проводки, пленки, куски разломанных кассет, инструменты… Лара вздохнула и отошла от стола. Что-то подсказывало ей, что здесь все равно ничего интересного нет, так что не стоит и силы тратить. Рядом со столом стоял шкаф, на одной дверце которого висело длинное влажное махровое полотенце с нарисованным Бэмби, а вторая была слегка приоткрыта. Лариса прислушалась – Ольга звенела чашками на кухне. Котова чуть-чуть приоткрыла дверь шкафа.

Раздался жуткий скрип. Лариса моментально отошла от него к окну на два шага, сделав вид, что сама удивлена неожиданным скрипом дверцы. Выглянула в окно, но не увидела там ничего особенного, только какой-то брюнет с женским «хвостиком» сидел на качелях и курил.

В комнату вошла Ольга, неся на подносе две чашки, сахарницу и какую-то выпечку на тарелке. Запах кофе, по мнению Ларисы, был вполне приличным.

– Я не знаю, сладкий вы пьете или нет, так что принесла сахар – на всякий случай.

– Вообще-то без сахара, в моем возрасте это уже вредно для сосудов, – сказала Лариса.

– В вашем возрасте рано говорить о возрасте, – улыбнулась Оля. – Вам больше тридцати пяти не дашь!

– Потому и не дашь, что сахар не употребляю, – отпарировала Лариса, присаживаясь на диван.