Текст книги "Без шума и пыли (сборник)"

Глава 6

Ответив худощавому, вертлявому и к тому же шепелявому лейтенанту на все заданные им вопросы, популярно объяснив, зачем мне понадобилось искать Терещенко и на основании чего я занимаюсь расследованием обстоятельств гибели Замуруева, я прямиком направилась домой. Мне нужно было отдохнуть, собраться с мыслями, да и подкрепиться.

Я приняла душ, пожарила картошку и, достав из холодильника банку соленых помидоров, привезенных из Карасева моей любимой мамочкой, приготовилась поужинать. Надо сказать, что соленья вообще и приготовленные моей мамой в частности я просто обожаю. Раньше я за один присест спокойно могла уговорить литровую банку таких вкусностей, теперь мои аппетиты поуменьшились, но тем не менее под жареную картошечку полбанки осилить я вполне еще могла.

Только я поставила сковороду с картошкой на стол и достала из банки крепкий ядреный помидор с блестящей кожурой розово-оливкового цвета, как запиликал мобильник.

– Ах ты, чтоб тебя! – Я проглотила слюну и пошла за трубкой, которая надрывалась в кармане куртки. – Слушаю.

– Оленька, это Кряжимский, у тебя все в порядке?

– Да, а что случилось?

– У нас все в порядке, я беспокоюсь о тебе, ты с обеда не даешь о себе знать.

«Ох, Сергей Иванович, – подумала я, – беспокойный вы наш. Если бы ты позвонил на полчасика попозже…»

– Были дела, – ответила я в трубку.

– Я вот что еще хотел у тебя спросить…

Мне казалось, что Кряжимский говорит страшно медленно, растягивая слова словно жвачку.

– …ты завтра с утра будешь в редакции?

– Боюсь, что нет, а что такое?

– Я набросал начало редакционной статьи по поводу вчерашнего убийства, подобрал к ней кое-какие фотографии, которые ты сделала на показе мод… – продолжал он спокойно. – Мне хотелось бы знать, оставить мне место для окончания в этом номере или мы дадим окончание или продолжение в следующем?

– Ну, – задумалась я, – сразу я вам сказать не могу, это будет ясно… скорее всего завтра или послезавтра.

– Оля, тогда я сделаю вот что, – не унимался Кряжимский, – я сделаю материал как бы с продолжением, а ниже дам какую-нибудь заметочку, если не получится до завтра, то выпустим так, а если будет продолжение или окончание, то заметку уберем и поставим твой материал.

Честно говоря, я мало что поняла из его предложения, но, зная, что на Иваныча можно положиться, согласилась.

– Конечно, Сергей Иванович, так и сделайте.

– А у тебя есть что-нибудь новенькое?

От Кряжимского не так-то легко было отделаться, он опутывал своей вежливостью, как паук паутиной. Не могла же я ему ответить, что ничего нового нет.

– Есть, Сергей Иванович, у меня есть новый труп, совсем свежий, – в лучших традициях черного юмора ответила я.

– Не шути так, Оля, – укоризненно произнес Кряжимский.

– Я и не думаю шутить. – Я устроилась в большом мягком кресле, подобрав под себя ноги. – Я была сегодня в «Сириусе» и узнала, что не так давно Марина Киселева уволила одну из своих моделей, как говорят девочки, совершенно ни за что.

– Ну и что? – недоумевал Кряжимский.

– А то. Я поехала к ней на работу – сегодня она там не появилась, поехала на квартиру, которую она снимает, – никто не открывает. Я нашла хозяйку квартиры, вместе с ней мы едем к Терещенко…

– А кто такой Терещенко?

– Не такой, а такая – это та самая Лиля Терещенко, модель, которую уволила Киселева.

– Так-так, – Кряжимский заинтересованно поторопил меня, – и что же?

– Мы обнаружили ее в квартире с огнестрельным ранением в живот. Кто-то пристрелил ее. Причем сосед слышал, что она вернулась домой ночью. Она была на том самом показе мод, в «Сириусе».

– Да-а-а, – протянул Кряжимский, – дела-а. Ты думаешь, что эти два убийства связаны между собой?

– У меня пока еще не было времени, чтобы все это обмозговать. Сами понимаете – милиция, протоколы, вопросы, я только что вошла в дом. Но думаю, что такую версию исключать нельзя, больно уж все переплетается между собой. Кстати, Леша Замуруев был тот еще ловелас, практически со всеми девушками из «Сириуса» у него были романы. Его жена наверняка все знала, но мне об этом говорить не захотела. И вообще прикидывалась дурочкой, хотя на самом деле эта особа довольно умна. Она балуется кокаином. Не знаю, насколько далеко у нее это зашло, но, предположительно, к наркотикам ее приучил братец. Он, кроме автомобилей, продает в нашем городе и кокаин, а может, и еще какие-нибудь наркотики. Кстати, вы узнали его адрес?

– Ты знаешь, – замешкавшись, промямлил Кряжимский, – пока не получилось, но скоро, наверное, узнаю.

– Сергей Иванович, – строго сказала я, – мы сколько с вами работаем вместе?

В трубке повисло продолжительное молчание.

– Что, не помните? Могу напомнить.

– Помню, помню, – вздохнул Кряжимский, – можешь не напоминать.

– Тогда выкладывайте адрес и не пытайтесь строить из себя эдакого ангела-хранителя.

– Поселок Мирный, улица Ангарская, дом шесть. И все-таки я не советовал бы тебе к нему ездить. По крайней мере одной. Я бы мог тебя сопровождать, если ты все-таки поедешь.

Забота Кряжимского тронула меня до глубины души, а то, что он предлагал мне свои услуги, вообще чуть не вышибло у меня слезу. Но я собралась с духом и спокойно ответила:

– Ладно, спасибо, я подумаю над вашим предложением. У вас все?

– Все, – угрюмо ответил он.

– Тогда спокойной ночи.

Я положила трубку рядом с собой и начала снова перебирать все события в обратном порядке, начиная с сегодняшнего обнаружения трупа Терещенко в квартире Воротынцевой и заканчивая вчерашним убийством Алексея Замуруева.

Судя по предварительному заключению эксперта-криминалиста, Терещенко была убита из пистолета калибра семь-шестьдесят два примерно в полдень. «Плюс-минус полтора часа», – как он сказал. Ничего из ценных вещей и денег украдено не было, так что убийство с целью грабежа исключалось.

Сосед Терещенко – Александр (вот черт, я даже не спросила, в какой газете он работает и как его фамилия) показался мне довольно подозрительной личностью, но если бы Лилю убил он, то скорее всего выгреб бы у нее все деньги. Хотя кто знает, какие у них были отношения? Вдруг они были любовниками, чего исключить было нельзя, а она ему изменяла – ведь говорила же Соня про какого-то Олега. Нужно будет завтра попробовать его отыскать, может быть, он прольет свет на последние события?

Так, дальше. Гриша Ложкин. Наркоделец и торговец автомобилями. Брат жены Замуруева. Около месяца назад у них с Замуруевым была какая-то стычка. Может быть, кроме этой стычки, свидетелем которой оказался Гоша Чикин, были и другие? Замуруев тащил из Гриши деньги, а вот с отдачей, видно, было не совсем ладно. Так что, Ложкин убил Замуруева из-за денег? Для того чтобы прийти к подобному заключению нужно было отбросить сомнение, состоящее в том, что финансовые заморочки могли давно привести к такому плачевному исходу. Почему именно сейчас Ложкин решил свести счеты с Замуруевым? Может, лопнул какой-нибудь совместный проект, казавшийся поначалу очень прибыльным? И потом, убив Замуруева, смог ли бы Гриша вернуть утраченные капиталы?

Или же он мстил за честь сестры, о чем опять же наводит на размышления тот факт, что до сего момента Ложкин как бы не знал об изменах Замуруева, что явно противоречило здравому смыслу. Либо Замуруев был чудовищно беззаботным человеком, сквозь пальцы смотрящим на какую бы то ни было угрозу, либо гордым спесивцем, уверенным в собственной неуязвимости.

В любом случае флиртовал он, как явствует из рассказов его милой женушки и девушек из «Сириуса», вполне открыто. Скорее он делал вид, что всячески пытается замаскировать свое вездесущее волокитство, потакая глупым условностям и в некотором роде щадя психику Ирины. На самом деле, как показалось мне, если бы не ряд определенных человеческих заблуждений по поводу нравственности, Замуруев заводил бы интрижки еще более открыто, не прячась по углам и не назначая тайные свидания.

«Так что же, – спросила себя я, – он кажется тебе этаким обаятельным циником? А почему бы и нет?» Частенько, чтобы добиться женской благосклонности, одной смазливой внешности мало. Это доказывают полчища невостребованных красавцев. Нужно запастись мужским обаянием. Здоровой дозой веселого цинизма, некоторой долей романтизма, хорошими манерами, неуловимым шармом быть то пылким, то равнодушным… На женщин это действует безотказно. Неплохо при этом иметь хорошо подвешенный язык и навыки рассказчика, при этом умея внимательно слушать и, вооружившись особенно проникновенным и понимающим взглядом, кивать в подходящие моменты.

Убийство Терещенко я склонна была отнести на счет этого самого замуруевского обаяния, которое, будучи оцененным по справедливости женским полом, сыграло с ним злую шутку. В общем, я все больше начинала верить в некую любовную историю в духе шекспировских драм. Конечно, я сомневалась – веры без сомнения не бывает. Так уж устроен человек, его всюду преследует единство и борьба противоположностей, со дня его появления он – заложник хитроумной диалектики, о которой лучше и обаятельнее всего высказывались древние греки. Лучше – в смысле непосредственнее, напоминая гениально одаренных детей.

Но если всерьез придерживаться этой последней версии и стараться увязать два убийства вместе или, вернее, рассматривать их под углом пресловутого замуруевского обаяния, необходимо предположить существование соперницы Терещенко, которая, узнав о ее связи с Алексеем, решила разом покончить с любовниками: одного – отравив, другую – застрелив. Кто же это может быть? Чтобы ринуться вот так напропалую осуществлять план мести, нужно обладать недюжинной волей и гореть настоящей страстью. Тем не менее утверждение, что для приведения черных замыслов в исполнение понадобилась определенная отвага, не отрицало того, что план мести выглядел довольно изощренным. Значит, преступник обладает выдержкой и хладнокровием.

В моем мозгу упорно возникал образ современной леди Макбет Мценского уезда, кровавая завораживающая драма гнусного предательства и чудовищной мести. Любовная история с убийственной развязкой.

Я опустошила сковородку, продолжая размышления на тему любви и ненависти. Естественно, усмотрела в этом параллельном действии нечто комичное, что не дало мне окончательно съехать на тон средневековых романов. Проявила фото, сделанные сегодня в «Сириусе». Перекошенное от злобы лицо Киселевой снова рассмешило меня. При всей ее внешней привлекательности было в ней что-то отталкивающее, и это что-то шло откуда-то изнутри, в этом я была уверена. «Вот бы поместить эти фото в газету, – лукаво подумала я, – под заголовком «Модели, какие они есть, модели, какими они представляются». Рядом с этими провокационными фото поместить обычные – со страниц каталогов, например. И подсунуть свежий номер «Свидетеля» Киселевой. «А может, ты просто ей завидуешь?» – уколола себя я. Вот еще! Я сама далеко не уродина. Но это ремесло не для меня. Быть этакой вешалкой на подиуме для чужого модного шмотья, рожи корчить. Взгляд – сюда, взгляд – туда… У меня интересная работа, дающая простор воображению и присущему мне чувству самостоятельности. Ни за какие коврижки не променяла бы я ее на это пусть и артистическое и до невозможности изящное хождение по сцене.

Вымыв посуду, я отправилась смотреть телик – нужно было немного отвлечься от кровавой драмы и поруганных чувств ее главной героини.

* * *

Утро утопало в солнечном свете. Какая-то летняя яркость! Я свесила ноги с кровати, нащупала тапочки и нехотя поплелась в ванную. Мне предстояла масса дел, раскисать или беззаботно нежиться под солнечными лучами было некогда, но это трезвое сознание не отменяло некоторой неспешной вальяжности, с которой я приняла душ и растерлась толстым махровым полотенцем.

Я разбила на сковородку пару яиц, посолила, поперчила, достала из холодильника ананасовый йогурт, щелкнула рычажком электрочайника. Позавтракав, набрала номер редакции. Я была уверена, что Кряжимский уже там.

– Кряжимский слушает, – раздался его бодрый голос.

– Сергей Иванович, доброе утро. – Я зевнула. – Звоню, чтобы предупредить вас, что до обеда в редакции не появлюсь, так что связь будем держать, как обычно.

– Хорошо, Олечка. Ты не передумала ехать к Ложкину? – спросил он со слабой надеждой в голосе.

– И не надейтесь! – усмехнулась я.

Я прошла в спальню, открыла шкаф, прикидывая, что надеть. Остановилась на голубых джинсах и замшевой куртке с большими накладными карманами. Взяв ключи, положив в сумку сделанные вчера фото и завязав шнурки ботинок, спустилась на улицу. Солнечные лучи золотистыми ручейками струились по молодой зеленой листве. Весело щебетали птицы. Хотя я по натуре сова и, засиживаясь обычно за полночь, люблю поспать, утро, пожалуй, мое любимое время суток. День только начинается, возникает иллюзия, что он будет полон каких-то удивительных событий и гигантских свершений.

Я решила, что лучше всего для начала податься в Крытый. Нужно было встретиться с тем самым Олегом, о котором мне сообщила Соня. Он был приятелем Лили, а потому мог знать такое, что Соне было неизвестно.

Припарковав авто и поднявшись на второй этаж универмага, я стала методически, по кругу обходить все отделы, наводя справки об Олеге – хозяине одного или нескольких из них. То, что фамилия парня была мне неизвестна, немного портило дело. Продавщицы долго и бестолково пялили на меня свои осоловелые от тупого, бесперспективного дежурства за прилавками глаза. В течение долгих недель они выстаивали утомительную вахту. Несмотря на то что было еще утро, их постоянно накапливавшаяся усталость давала о себе знать. Сначала мой вопрос повергал их в подобие какого-то ступора, их взгляды застилала мгла тотального непонимания, потом они начинали немного приходить в себя, шевелить извилинами, в глазах появлялось любопытство, наконец они давали отрицательный ответ.

Но вот мне повезло – я нашла принадлежащий Олегу отдел, причем продавщица, субтильная рыжеволосая девушка с тусклым взглядом и невыразительным деревенским лицом, сообщила мне, что хозяин должен появиться с минуты на минуту. Это меня вполне устраивало. Послонявшись еще минут десять по пустому универмагу, я снова попытала счастье в отделе Олега.

– Он здесь, – вполголоса сказала мне все та же девушка, показывая большим пальцем за спину. Темно-коричневая плотная занавесь отделяла торговое помещение от подсобки.

– Вы не могли бы его пригласить? – спросила я.

– А вы сами пройдите, – улыбнулась она.

В ней, к моему глубокому радостному удивлению, отсутствовала присущая подавляющему числу продавцов и продавщиц коммерческих магазинов и лавок спесивое высокомерие и тупое наплевательство по отношению к посетителям с ограниченными средствами. Что уж говорить о продавцах фирменных бутиков, которые точно голодные волки с горящими глазами мечутся туда-сюда, обступают тебя плотным кольцом, едва ты заинтересуешься какой-нибудь моделью, начинают тебе лапшу на уши вешать, какая, мол, эта модель замечательная и сравнительно дешевая, пристально всматриваясь в твое растерянное лицо. Но стоит им понять, что ты не собираешься ничего покупать, как они обдают тебя ледяной волной презрения или жалостливой досадой и тут же теряют к тебе всякий интерес.

Я прошла за портьеру, за которой располагалась скупо обставленная каморка. Кроме стола, двух стульев и маленькой тумбочки, на которой стояли чайно-кофейные принадлежности, ничего не было. За столом, склонившись над тетрадью учета и кассовой книгой, с сосредоточенным видом сидел светловолосый парень. Когда он повернул ко мне голову, я смогла рассмотреть его лицо, носившее печать не то бурного возлияния, не то хронического недосыпа. У парня был широкий, боксерский нос, равнодушный взгляд серо-синих припухших глаз, лоснящийся лоб и плотно сжатые нечеткого рисунка губы.

– Доброе утро, – поздоровалась я. – Меня зовут Бойкова Ольга, я фотокорреспондент газеты «Свидетель». – Я достала из кармана куртки удостоверение и хлопнула корочками перед самым носом у этого важного молодого человека.

– Очень приятно, – несколько озадаченно сказал он. – Чем могу быть полезен?

На его лице не промелькнуло ни тени улыбки. Он явно принадлежал к числу педантов и неулыбчивых зануд, еще в детстве приобретающих облик маленьких старичков, которых невозможно ни рассмешить, ни растрогать.

– Мне нужно поговорить с вами о вашей подруге Лиле Терещенко, – невозмутимо произнесла я, изо всех сил борясь с безотчетной антипатией, которую внушил мне Лилин ухажер.

– Простите, но я сейчас занят, – сухо ответил он, опуская взор в тетрадь.

– Дело не терпит отлагательства, к тому же обещаю, что разговор много времени не займет.

– А откуда, простите, вы меня знаете?

– От Сони, подруги Лили, – сказала я чистую правду.

– От Сони? – удивился парень.

Ну наконец-то хоть что-то смогло его вывести из состояния коммерческой сосредоточенности.

– Лиля вчера не вышла на работу. Вы не знаете, где она может быть?

– А вы что, тоже подруга Лили? – недоверчиво спросил парень.

– Да нет, просто наша газета проводит одно расследование, а Лиля является важным свидетелем.

– А-а, – протянул Олег, но его взгляд не стал ни более теплым, ни более доверчивым. – Понятия не имею, – беззаботно пожал он плечами.

– Вы давно ее видели? – Я пристально посмотрела на него.

– А что? – равнодушно отозвался Олег.

– Соня сказала мне, где она живет, но, сколько я ни звонила, ни ждала, Лиля не появилась.

Я не прекращала следить за выражением его лица, на котором, впрочем, не дрогнул ни единый мускул.

– А я-то тут при чем? – с оттенком раздражения в голосе спросил он.

– Вы же были… – я осеклась. – Вы же друг Лили.

– Вот именно, что был… – слабо усмехнулся он. – Я не видел ее целую неделю… Да и вообще, то, что было у нас, если уж вы так хотите вызвать меня на откровенность, трудно назвать…. как бы это сказать…

– То есть вы хотите сказать, – зацепилась я за последнюю реплику Олега, – что ничего серьезного между вами и Лилей не было?

– Вот-вот. – Во взгляде Олега мелькнуло что-то похожее на признательность.

Признательность за мою догадливость, саркастически решила я, за то, что я избавила его от поиска подходящей формулировки.

– А из-за чего вы поссорились? – спросила я его в лоб.

– Вам и это известно? – с вызовом спросил он.

– Представьте себе. Ведь именно эта ссора и оказалась решающим обстоятельством для прекращения отношений между вами.

– А вы неплохо информированы, – насмешливо произнес он, – даже лучше, чем я.

– Не думаю. – Я старалась подавить свою неприязнь, которая только усилилась, когда я убедилась, что Олег тоже пытается не давать воли своей враждебности по отношению ко мне.

Я не понимала, что женщина может найти в этом сухаре, что может чувствовать с ним в постели. А он сам… Мне почему-то стало смешно при мысли, что этот так хорошо контролирующий себя субъект способен получить сексуальное наслаждение и доставить его женщине. Представить его член в состоянии эрекции было выше моих сил. Я непроизвольно улыбнулась своим мыслям, что не осталось незамеченным моим неприветливым собеседником.

– Вам весело? Может, подыщете себе другое место для веселья? – язвительно сказал он тоном строгого школьного учителя.

На него не действовало даже мое удостоверение, мой журналистский статус, который у обычного обывателя вызывал, как правило, если не уважение, то уж любопытство – точно.

– Мне совсем не весело, потому что Лиля убита, – направила я на него ледяной пронзительный взгляд.

– Что-о?! – Он оторвался от кассовой книги и открыл рот. – Что вы такое говорите?

Он захлопал глазами, что плохо вязалось с его недавней безучастностью.

– Убита, – растерянно повторил он, тупо глядя куда-то перед собой. – Вы нашли ее в квартире?

– А вы откуда знаете? – насторожилась я.

– Просто так, предположил… – Он тяжело вздохнул.

– Лиля была застрелена, – хладнокровно уточнила я, – днем, у себя дома.

– А что же вы тогда мне лапшу на уши вешали, если все знаете? – раздраженно спросил он.

– Не хотела вас расстраивать, хотя, принимая во внимание «несерьезный» характер ваших отношений…

– Замолчите! – неожиданно вскочил Олег, на глазах у него заблестели слезы.

Вот это да!.. Что же это, выходит, я его недооценила?

– Успокойтесь, – решительно сказала я.

– Вам легко говорить, вам на все наплевать. – Олег упал на стул. – У нас ведь все было не так…

Его стеклянный голос треснул, мне даже послышался всхлип – надо же, какая чувствительность!

– Вы сказали мне неправду? – Я чувствовала себя хирургом с холодным острым скальпелем в руке.

– То, что мы знали друг друга только месяц, ничего не доказывает, вернее, доказывает, – сбился он. – Доказывает, что и такого небольшого срока порой хватает, чтобы… – он замялся —…чтобы, – Олег закрыл лицо руками, – мы… мы… полюбили друг друга, – наконец выговорил он, запинаясь. – Но Лилька, она предала меня в конце концов – вернулась к своему кутюрье, будь он неладен!

«Вот так взрыв эмоций», – мысленно прокомментировала я его реакцию.

– А теперь, – продолжал он, подавленный и сникший, – какое теперь все это имеет значение?

– Вы поссорились из-за Замуруева?

– Да, – бросил он.

– Он ведь тоже убит…

– Туда ему и дорога, – механически произнес Олег. – Все равно они бы…

Внезапно он замолчал. Теперь он сидел с безучастным видом, который был вызван не равнодушной отчужденностью, а потрясением.

– Вы сказали, что Лиля решила вернуться к Замуруеву. Когда это было?

– Что? – Он поднял на меня отрешенный, затуманенный слезами взгляд. – Дней восемь назад.

– То есть после того, как Лиля сообщила вам о своем решении вернуться к Замуруеву, вы еще раз виделись с ней?

– Да ничего она не сообщала, – потерянно, с тайной горечью сказал он, – ей, как она выразилась, меня было жаль… Она не хотела бросать меня, но страсть… Это все из ее путаных объяснений. Это я потребовал определенности, потому что не люблю, когда меня за нос водят. – Голос Олега стал опять жестким. – Она долго кривлялась, пыталась и волков накормить, и овец сберечь. Только ничего из этого не вышло. Да мне сразу друзья сказали, что все манекенщицы одинаковы, путаются все как одна хрен знает с кем, по мужикам шастают. Она сама ко мне пришла, прощения просить, ха-ха! – недобро ухмыльнулся он. – За дурака меня принимала, что ли? Только я ее направил… Мне такие су… Простите, нервы сдают.

– Ничего, я вас понимаю, – сказала я, хотя мои симпатии были на стороне Лили. – Значит, после того, как вы объяснились, вы еще один раз все-таки виделись?

– Куда это вы клоните? Я же сказал: она сама пришла… И вообще, почему это дело не расследует милиция?

– Расследует, только ведь вам известно, что у нее таких дел уйма, иногда не успевает она…

– А вы, значит, успеваете? – с вызовом спросил Олег. – Или какие-нибудь особенные дела расследуете? Сенсационные. За славой дешевой гоняетесь? – В его глазах закипала ненависть. – Хватит, вы меня и так полчаса интервьюируете, а я, дурак, выложил вам все, расчувствовался, – саркастически произнес Олег.

– Ну зачем вы так? – укоризненно посмотрела я на него. – Я сама присутствовала на последнем показе, где демонстрировались модели Замуруева, на моих глазах он упал с пеной у рта, в страшных судорогах, я первой обнаружила труп вашей подруги и вызвала милицию…

– Какой героизм! – сардонически усмехнулся Олег. – Мне работать пора, до свидания.

– Всего хорошего. – Я поняла, что двери, образно говоря, закрылись.