Текст книги "Преступление без наказания (сборник)"

Глава 6

Домой я попала, когда уже забрезжил рассвет. И если жить по-нормальному, то через несколько часов и вставать уже было нужно. По крайней мере мне так показалось.

Сегодняшний день побил и перебил все рекорды по продолжительности и насыщенности.

Вернувшись домой, я переоделась, внимательно осмотрела свой плащ, затем юбку, колготки, залезла в ванну и сказала в сердце своем, что в гробу видала я такую насыщенную жизнь и с завтрашнего дня ничто меня не вытащит из моего кабинета, буду отдыхать, щелкать мышкой и пить кофе. А еще курить. А еще займусь личной жизнью. А еще… ну и еще что-нибудь для себя хорошего сделаю.

Я залезла под душ, размечталась о том, как спокойно заживу с завтрашнего дня, и тут же на меня посыпались воспоминания о всех завтрашних делах. Настроение сразу же рухнуло и смылось. Во-первых, мне предстояло посетить РОВД и поговорить на тему Константина, а во-вторых – еще раз посетить РОВД и поговорить уже на тему пожара и трупа в новостройке.

Приехавшие в пункт ГАИ оперативники только немного помурыжили нас, сняли показания о нашей находке в помещении сторожей, потом мы с ними поговорили о выстрелах и были отпущены под обещание не пропадать и не эмигрировать.

Последняя просьба была высказана нам в шутку, мы устало улыбнулись, пообещали не убегать ни до канадской границы, ни дальше и уехали. Ромку пришлось завезти домой, а потом Виктор, не спрашивая ни о чем, доставил меня домой.

После ванной я еле добралась до постели и, прошептав по пути Виктору что-то об отсутствии необходимости меня завтра будить, упала и уснула.

Может быть, мне что-то и снилось, не знаю, не помню; помню только быстрый ряд событий, весьма нерадостный и неинтересный между прочим. Значит так: я ложусь, закрываю глаза, меня трогают за плечо, открываю глаза, спрашиваю, в чем дело, Виктор показывает мне часы.

Десять утра!

Я покосилась в окно – светло на самом деле, без обмана. Покосилась на Виктора, тщетно надеясь, что он сообразит, в чем дело, и уйдет на кухню, в другую комнату, к чертовой матери, все равно куда, лишь бы ушел, но Виктор проявил максимум непонимания и душевной черствости. Он протянул мне трубку телефона.

– Ты не догадался сказать, что я умерла? – спросила я.

Виктор качнул головой.

Выдернув руку из-под одеяла, я взяла трубку.

– Сейчас сама скажу, – вздохнула я. – Все я и все на мне. Даже такую малость и то сделать не могут…

Поднеся трубку, куда ее положено подносить, я зевнула и самым обыденным тоном проговорила:

– Это морг. Вам Бойкову, что ли, найти? А под каким она номером?

– Ольга Юрьевна! – закричал мне в ухо перепуганный Кряжимский. – Нельзя, нельзя так шутить! Никогда нельзя! Вы что же это, голубушка моя, сами себе собираетесь накаркать такие ужасы?!

– Нельзя? – совершенно без интонаций спросила я, потому что и они пока еще не проснулись.

– Конечно же, нет! Ни в коем случае!

– Ну давайте тогда я вам накаркаю, – все так же ровно сказала я, и Кряжимский по ту сторону провода замолчал, очевидно переваривая услышанное.

Я же, еще не услышав его реакции на свои слова, немедленно начала приходить в себя, понимая, что, наверное, ляпнула что-то не совсем то и не совсем тому человеку. С другой стороны, я же не звала его к себе в постель в такое раннее утро…

– Извините меня, Сергей Иванович, – промямлила я, – кажется, я спросонья сказала что-то не то, к вам не относящееся. Это точно!

– Да ничего, все нормально, Ольга Юрьевна, это вы меня извините! – сказал он. – Тут к нам все утро поступают звонки, прямо, можно сказать, телефон раскалился. Звонят из РОВД, сразу из двух отделов, и желают с вами пообщаться.

– Ох уж эти мужчины! – простонала я в трубку. – Нельзя же быть такими настырными. А с другой стороны, приятно быть настолько популярной. Это как-то льстит…

Сергей Иванович, было слышно, чуть не поперхнулся моими словами, но потом осторожно постарался меня просветить:

– Ну да, звонили, конечно же, и мужчины, Ольга Юрьевна, но у меня сложилось довольно-таки четкое мнение, что они хотят снять ваши показания. Ромка рассказал мне кое-что о ваших вчерашних происшествиях, и я думаю, что эти звонки вовсе не амурного характера, вы уж извините меня за правду.

– Ну, Сергей Иванович, – разочарованно протянула я, – ведь вы даже и помечтать не даете!

– Извините еще раз, не понял, – бедный Кряжимский совсем потерялся и не знал уже, что мне сказать, наверняка жалея вообще о том, что он мне позвонил.

Я вздохнула и пообещала Сергею Ивановичу, что мы с Виктором подъедем в самое ближайшее время. Отдав Виктору трубку, я с вялой гордостью подумала, какая я умница, что не сказала точно, во сколько приеду, и, подобрав с пола халат, поплелась в ванную, смиряясь с мыслью, что если день наступил, то с этим уже ничего не поделаешь.

Сев в ванну, я с тоской посмотрела на душ и поняла, что от теплого я усну снова и прямо здесь, а от холодного замерзну и превращусь в сосульку. Причем тоже прямо здесь. Обдумав варианты, я немного поуговаривала себя, открыла рот, чтобы заорать при появлении избытка чувств, и открыла холодный кран сильным и решительным рывком.

Холодно стало мне на самом деле, но ненадолго. Уже через несколько минут я с удивлением обнаружила, что в принципе и холодная вода не мешает дремать, если очень этого захотеть.

Осознав это открытие, я сменила холодную воду на теплую, а потом выбралась из ванной в активную жизнь, чего мне не хотелось, но деваться было некуда.

Виктор уже хозяйничал в кухне, и я, еще не выходя из ванной, поспорила сама с собою, что на завтрак у нас будет яичница. Разумеется, я не ошиблась. Виктор – потрясающе консервативен в приготовлении пищи. Кроме двух видов бутербродов и одного вида яичницы, кажется, он больше ничего и готовить не умеет. И что самое обидное, – не собирается учиться.

Грустно позавтракав, я начала собираться, предварительно отключив телефон. Мне не хотелось, чтобы меня торопили, и так проблем набралось выше крыши: сумку-то я потеряла.

Конечно, свет не сошелся клином на тех двух губнушках, что остались в ней, но вот с тушью оказалась самая настоящая проблема. Точнее, проблема была с ее отсутствием: одна осталась в сумке, а второй у меня просто не было.

Перерыв всю квартиру в безнадежных поисках, я уже собралась послать Виктора в магазин за тушью, но и тут мне повезло. Я нашла антиквариат. Сказать что? «Плевательницу»!

Я имею в виду тушь, тушь, ту самую, которую… Ну, вспомнили? Вот-вот, производства города Ленинграда!

На самом дне самого дальнего угла огромного платяного шкафа валялась запыленная коробочка с этой гадостью, которую, как я думала, уже никогда и нигде не увижу. Обнаружив этот недостойный памятник прошедших эпох, я села на пол перед шкафом и почти с археологическим волнением принялась теребить в руках этот предмет, вспоминая, когда же в последний раз я ее видела и как она попала в шкаф. Если я правильно помнила, то с этой походно-полевой тушью я приехала еще из Карасева, да и тогда она у меня лежала на всякий пожарный случай в запасе.

Похоже, пожарный случай наступил.

Наведя кое-как красоту, точнее, не кое-как, а с грехом пополам, кое-как у меня не получается, я была готова к выезду в люди. Так как я уже проснулась вроде окончательно, то получался именно выезд, а не вынос, как могло бы произойти еще полчаса назад.

До редакции мы добрались без происшествий, что меня даже порадовало: никаких новых фокусов от жизни моя бедная психика, наверное, уже бы не потянула. Съехала бы.

В редакции уже нас ждали взъерошенный больше обычного Сергей Иванович и перепуганный Ромка.

– Ольга Юрьевна! – Кряжимский вскочил со стула мне навстречу и буквально затанцевал на месте от волнения. – Звонили из милиции и сказали, что в последний раз! Если мы, точнее вы втроем, к ним не приедете, то они приедут сами с ордером! С ордером, Ольга Юрьевна!

Я только открыла рот, чтобы успокоить нашего добрейшего Сергея Ивановича и предупредить, что мы уже выезжаем, как отвлеклась на следующего персонажа в редакции. Не на Ромку, нет! Ромка, вовсю пользуясь нестандартной ситуацией, гонял на компьютере свою любимую игрушку, побеждая вражескую армию лихой атакой ручных динозавров. Я не стала ему ничего говорить. Лень было с такого вялого утра изображать из себя ретивую начальницу, тем более что в редакции оказался Фима.

– Ну наконец-то я вас дождался, девушка! – распахнув дверь моего кабинета, Фима выглянул наружу и могозначительно покосился на настенные часы. – Я уже было всерьез начал подумывать, что вы пустились в бега, хотя сам и убеждал этих неверующих в порядочность ментов, что редактор «Свидетеля» – сама законопослушность!

– Спасибо, Фима, – пробормотала я, направляясь к нему.

– Пожалуйста, не стоит! А счет пришлю потом, – улыбнулся Фима. – Я, между прочим, не только врал им, но и тоже ждал тебя и волновался! – Фима мгновенно убрал улыбку с лица и, выйдя мне навстречу, рявкнул:

– И объясни мне, какого черта ты потащилась к этому дому? Ромка рассказал мне о вашей эпопее. У меня чуть аппетит не пропал! Я же просил тебя ехать домой? Я спрашиваю: просил?

– Ну, просил, – тихо сказала я, подходя к нему. – Наклонись, я тебя в щечку чмокну, сил нет тянуться, честное слово.

– Если будешь так себя вести, – провозгласил Фима, – то в один прекрасный день ты меня чмокнешь в лобик, и это будет в последний раз! – Он изобразил на своем лице непреклонную неподкупность, но щеку подставил.

Мужчины корыстны, я всегда это знала. Пришлось поцеловать.

Пройдя мимо Фимы в кабинет, я поплелась к своему столу, но Фима не купился на такую мелкую взятку и, пройдя за мной следом, как попугай повторил:

– Зачем ты туда поехала?

– Мне на пожар интересно было посмотреть! – буркнула я, усаживаясь в кресло и думая, зачем же я это делаю, мне в РОВД ехать нужно, а не рассиживаться здесь.

– Скажите пожалуйста, какая романтическая девушка! – съехидничал Фима. – Словно из романа Тургенева выпрыгнула в нашу грустную юдоль! Я не о пожаре спрашиваю, он, кстати, потом уже случился… – Фима замолк на полуфразе и, прищурившись, взглянул на меня. – Секундочку, мадам!..

– Между прочим, мадемуазель, – тяжко вздохнула я и страдальчески заломила брови, надеясь на жалость человеческую.

– Не суть, – равнодушно отмел Фима мои претензии и надежды, – секундочку! При чем здесь пожар? Если я правильно понял, пожар произошел потом, уже после того, как вы там появились!

– Ну и что? – сказала я. – У меня все перепуталось в голове, дай сообразить, о чем идет речь! – Я на самом деле слабовато соображала, и сейчас мне требовалась, наверное, пара чашек чернейшего кофе, чтобы привести в порядок и мысли, и чувства.

Нажав кнопку селектора, я попросила Ромку заварить кофе. Хватит ему в самом деле игрищами заниматься в рабочее время на рабочем месте, пусть займется настоящим делом!

Фима вынул из кармана сигареты, закурил, пододвинул к себе пепельницу и ткнул в мою сторону сигаретой.

– Я уже понял! – сказал он. – Ты сама себя выдала, хотя я и подозревал что-то подобное!

– Ты о чем? – спросила я, не понимая его умозаключений. Что я выдала? Кому я выдала? Опять он разводит демагогию на ровном месте.

– Ты сказала, что хотела посмотреть на пожар! Эти слова означают только одно: Ромка сказал мне, что ты уходила примерно на полчаса из этой гаишной берлоги, а вернулась вся перепачканная! На самом деле ты ходила туда еще раз!

– Ну и ходила, ну и что? – слабо возмутилась я. – А все равно ничего интересного там не обнаружила!

– Как ты не понимаешь?! – заорал Фима. – Произошло убийство! Убийца спешно обрубает хвосты, и одним из хвостов являешься ты, потому что ты последней разговаривала с этим парнем из Шанхая! Вас всех нужно теперь изолировать! Всех! Тебя, Ромку и Виктора, потому что вы ненужные и опасные носители информации!

Фима замолчал, переводя дыхание. Он отчаянно запыхтел сигаретой, а тут вошел и Ромка с подносом.

– Ого! – кисло улыбнувшись, сказал Фима. – Ну ты, Оль, здесь и устроилась, как самая заправская бизнес-вумен, не находишь?

– А была не заправской, что ли? – спросила я. – Спасибо, Рома, – поблагодарила я нашего курьера.

Ромка как профессиональный официант поставил по чашке передо мной и Фимой и, забрав поднос, удалился.

– Ты была самой нормальной, а теперь матереть начала, извини за каламбур. – Фима попробовал кофе. – Прямо мечта поэта: шофер, он же телохранитель – мужчина, заместитель – мужчина, секретарь, приносящий кофе, тоже мужчина! Красиво жить не запретишь!

– Ты это о чем? – тихо спросила я, чувствуя, что начинаю по-настоящему звереть.

– Это я так ненавязчиво шучу, – ухмыльнулся Фима. – Вот сейчас я вижу, что глазки у тебя зажглись и губки напряглись. Похоже, ты и соображать так начнешь быстро и правильно. Ну-ка давай колись, что с тобою еще произошло, пока ты в одиночку шлялась по пожарищам. Надеюсь, никуда не влипла?

– Почти не влипла, – буркнула я и рассказала про свою гаражную эпопею.

Фима меня не перебивал, слушал не поднимая глаз, а когда я закончила, со вздохом заключил:

– Ну вот, чего я и опасался. Нельзя вам больше разлучаться: пока все это дело хоть как-то не закончилось, и ты и Ромка с Виктором принуждены превратиться в сиамских близнецов, иначе вас будут отстреливать поодиночке. И тут уж не ты меня, а я тебя буду вынужден поцеловать в лобик. Но не хочется.

– Почему? – я спросила не из ленивого любопытства, а так, только чтобы разговор поддержать.

– Покойников боюсь, – ласково произнес Фима и закурил новую сигарету.

– Пошел к черту! – вежливо попросила я его.

Кофе мы выпили в молчании, и, когда он закончился, Фима начал меня торопить:

– Пора, пора на свидание в РОВД. Не поторопишься, ребятки могут обидеться, а портить отношения не нужно ни с кем. Это – аксиома нашей с тобой экзистенции.

– Я журналист. И твоя экзистенция – не моя экзистенция, – пробормотала я, но все-таки поднялась.

– Так и не посмотрела, что у нас готово в новый номер, – задумчиво проговорила я и, собрав пустые чашки, вышла из кабинета.

– Хороший кофе, спасибо, – поблагодарила я Ромку. – Научи и объясни, как ты варишь, а то у меня вечно какая-то чушь получается.

– Успеешь еще, – вынырнул у меня из-за спины Фима и скомандовал: – Едемте все к ментам на «смыв».

– И Сергей Иванович тоже? – спросил Ромка, пряча чашки в столик.

– Не трогайте этого достойного человека! – с показным негодованием воскликнул Фима. – Он единственный, кто здесь работает, и, похоже, ему еще придется тащить эту лямку.

– Все репетируешь, – недовольно заметила я и, возглавив шествие, первой вышла из редакции. За мной Фима с Ромкой, а замыкал колонну Виктор.

Спустившись вниз, мы сели в машины – Фима в свою ядовито-зеленую «Ауди», все остальные ко мне в «Ладу» и поехали в РОВД.

– Сдаваться, – пошутил Ромка.

Как и ожидалось, спокойно, тихо и даже как-то буднично прошло наше общее тестирование на «смыв», и после того, как мы освободились от этого удовольствия, знакомый капитан Зеленцов завел нас в отдельный кабинет, где пошел неторопливый разговор о нашей поездке на новостройку.

– Можно узнать, уважаемая Ольга Юрьевна, что вас так потянуло на окраину, именно в это место и именно в этот день? – улыбаясь спросил он.

Я бросила взгляд на Фиму и ответила так, как мы с ним отрепетировали:

– У каждого из нас есть свои конфиденциальные источники информации, господин капитан, вы же это понимаете не хуже меня. – Я постаралась говорить самым что ни на есть милым и обезоруживающе наивным голосом, каким только умела. – Вот мне и сказали, что там я могу поживиться кое-какой информацией, пригодной к употреблению в нашей газете.

– Поживились? – капитан развеселился, очевидно, надеясь, что я начну раскалываться с полоборота. Я хлопнула глазками и продолжила в том же духе. То есть в стиле девочки с голубыми волосами, когда она желает произвести хорошее впечатление на Пьеро.

– Не успела, – вздохнула я, – он был уже мертв.

– Кто «он»? – спросил капитан. – Источник?

Я молча кивнула.

– А у него были имя и фамилия? Что вас в нем так заинтересовало?

– Я знаю только, что его звали Юрием. Это и в самом деле все, что мне известно. Еще сообщили, что этот человек может кое-что рассказать о некоторых… – Я замялась, потом будто решилась и выпалила: – О некоторых еще не раскрытых преступлениях, происшедших в нашем городе.

– О каких преступлениях? – капитан заметно напрягся, по скулам у него прогуливались желваки, он подался вперед, но я только могла пожать плечами.

– Не знаю. Я и поехала туда, чтобы узнать.

– Вот что, Ольга Юрьевна, – капитан нахмурился и взглянул на меня отнюдь не как Ромео. – Мне кажется, что вы уже обладаете какой-то информацией, но не хотите говорить, надеясь произвести сенсацию. – Капитан осуждающе покачал головой. – Поверьте, лучше будет, если вы мне все расскажете.

– Я все и рассказала, – убитым тоном произнесла я, откровенно жалуясь на несправедливость мира. Только абсолютно черствый человек мог бы мне не поверить.

Капитан оказался именно таким. Он усмехнулся и попросил меня сообщить ему все подробно – и о нашем приезде, и об обнаружении трупа, и о выстрелах.

Я рассказала, даже позволив вмешаться Ромке и дополнить свой рассказ. Мне показалось, что хуже от этого не будет, а впечатление искренности только прибавится.

Капитан вел себя как-то странно: он качал головой, бросал испытующие взгляды то на меня, то на Фиму, но пока держал свои мысли при себе.

Когда я закончила, он спросил:

– Не надумали больше ничего рассказать?

– А больше и нет ничего. Это все, – честно округлив глаза, сказала я. – Действительно, все!

– Ну, ну, – капитан закурил и откинулся на спинку стула. – Ну, ну, – повторил он, – а ведь, похоже, вы даже не понимаете, что там произошло на самом деле. Причем все трое не понимаете. Вот что странно.

– Простите, вы о чем? – вяло полюбопытствовала я.

– Да все о том же, уважаемая Ольга Юрьевна, все о том же. – Капитан уже более серьезно осмотрел всю нашу компанию. – Как вы отнесетесь к сообщению о том, что никакого трупа обнаружено не было? А вот пуля в стене точно нашлась. Пока она у экспертов и пока мы знаем только, что она выпущена из ружья. Через пару дней будем знать обо всем подробнее. Может быть, это ружье у нас где-то и значится. Ну что, неожиданная информация?

Я все еще не понимала, о чем он толкует.

– Труп так сильно обгорел? – спросила я.

– Да не было его! Не было! – вскричал капитан. – Не было! Понимаете? Не нашли его! Пожар и в самом деле был, но небольшой, похоже на поджог, но ни следов трупа, ни его самого нет! Вы уверены, что он вам не привиделся? А может быть, этот труп, извините, так сказать, ненароком сочинился?

Я изумленно переглянулась с Ромкой и с Виктором.

– Я – уверена! Уверена, что видела труп собственными глазами! – отчеканила я.

– Да и я тоже вообще-то, – проговорил Ромка, – сам видел. Мужик это был, вот так!

Виктор просто кивнул, и этого было достаточно.

– Знаете, о чем я думаю? – капитан задумчиво в который раз осмотрел нашу компанию. – У меня создается впечатление, что вы сами по журналистской своей практике и привычке ищете сенсацию там, где ее нет. Вот вы мне сказали, что видели кровь на теле… мгм… теле, скажем так. Верно я понял?

– Было там что-то! – Теперь уже не совсем уверенно настаивала я, начав сомневаться во всем. А вдруг на нас грохнул массовый глюк и начали мерещиться трупы?..

– Ни на полу – нигде вообще следов крови не обнаружено. Правда, пожар поработал, но мы обыскали все здание, перерыли все, что можно. Трупа нет. Правда, пока не можем найти и сторожа, дежурившего в ту ночь, и, кстати, его звали не Юрием, а по-другому. Но, если он найдется, живой и здоровый, вам придется отвечать за попытки ввести в заблуждение следствие.

– Вы оказываете психологическое давление, господин капитан! – выпрыгнул с репликой Фима. – Я протестую.

– А я констатирую факт, – отрезал капитан. – Ваши друзья говорят, что труп был, а мы ничего не нашли. О чем, по-вашему, я должен думать?

– О том, чтобы поискать еще раз, – буднично подсказал Фима и, будто подслушав мою мысль, с угрозой в голосе спросил: – Вы что, хотите сказать, что у троих людей сразу начались зрительные галлюцинации? Или они действуют по предварительному сговору?

– Не знаю, – пожал плечами капитан. – Знаю только, что трупа нет.

– Зато есть заявление, – сказал Фима. – Мой клиент Ольга Юрьевна Бойкова как законопослушный гражданин тут же сообщила органам об обнаружении трупа, не задержав информацию ни на секунду. Ваши люди приезжали и ничего не нашли. Это не повод обвинять моего клиента в сочинительстве. Это повод поговорить о качестве работы вашей службы! Вместо того чтобы поблагодарить этих господ за выполнение гражданского долга, вы пытаетесь их обвинить в преступных измышлениях!

– Я не пытаюсь этого делать, – возразил капитан, с опаской поглядывая на Фиму. Адвокат заметил это и, выпятив грудь, сидел на стуле ровно, подняв подбородок и не сдержавшись растянул лицо в довольной улыбке, но очень быстро постарался согнать ее. Ситуация требовала серьезности и даже некоторой суровости.

– А как же иначе понимать ваши слова? – преувеличенно удивился Фима. – Вы же сами только что сказали, что моя подзащитная ищет сенсацию на пустом месте. Так я вам напоминаю, что вам было только что заявлено: место было не пустым, там лежал труп!

– И куда же он подевался? – с откровенной издевкой спросил капитан. – Встал и ушел? Надоело ему лежать, и он пошел в другое место?

– А вот это уже ваша работа, определить, куда он пошел или его пошли! – сказал Фима. – Ваша и ваших коллег! То вы жалуетесь, что вам не помогают, а стоит вам помочь, просигнализировать, так сказать, как вы тут же начинаете откровенно издеваться! Работайте, господин капитан, работайте старательно и профессионально, выполняя свой служебный долг, и потом ответьте всем нам и своему начальству в том числе: куда девался труп, который видели три человека!

Наши прения продолжались достаточно долго, и расстались мы все, очень недовольные друг другом. По лицу капитана я видела, что если раньше он, возможно, что-то и слышал про газету «Свидетель», то теперь у него выработалась личная неприязнь к этому шедевру печатного слова и ко всему его журналистскому корпусу тоже.