Текст книги "Время моё – листопад"

Время моё – листопад
Светлана Большенкова

Редактор В. А. Серов

Дизайнер обложки В. А. Серов

Иллюстратор Е. Н. Бортникова

© Светлана Большенкова, 2023

© В. А. Серов, дизайн обложки, 2023

© Е. Н. Бортникова, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0060-7559-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Вот егоза! Опять не углядели…»

Пусть читателя не удивляет название вступительного слова, предваряющего книгу под заголовком «Время моё – листопад». Светлана Большенкова, собравшая под этой обложкой стихотворения последних пяти лет, называет себя «женщиной с пробегом». Вот отрывок из её «Анкеты», помещенной в одном из разделов:

 
Пол и возраст: женщина с пробегом.
Положенье: мужняя жена.
Темперамент: баба не из снега,
И силёнка «в лошадях» дана.
Род занятий: повар, поломойка,
Швец и жнец, и на дуде игрец.
Языки? Владею: учит стройка.
Габариты: точный образец
В нашем парке возле туалета.
Именуют «Девушка с веслом».
 

Уже здесь чувствуешь и характер автора, и отношение к жизни. С первых строк ожидаешь чего-то озорного, затейливого и дальше. И сколько бы она ни подчеркивала свой «осенний возраст», понимаешь, что в этой душе осень даже не ночевала. Если буквально пунктиром прочертить её биографию, узнаешь, что нашли в ней своё место горные восхождения и байдарочные походы, а потом и путешествия на машине по городам и весям, увлечение цветоводством, декоративной росписью по стеклу, керамике и камню. Всего не перечислишь. И всё это совмещалось с работой (секретарём и лаборанткой в своей школе, библиотекарем, а потом в районной газете). Районная газета «Нелидовские известия» оказалась именно её местом, здесь из-под пера Светланы вышло множество статей, репортажей, интервью, зарисовок. Писались и стихи «для внутреннего пользования», как сама скажет в предисловии к вышедшей в начале 2019 года первой книге «Странница». И вот второй сборник.

В нём несколько разделов, не традиционных, как водится: гражданская лирика, о поэте и поэзии, любовная лирика, юмористические. Хотя намеки на темы традиционные найти и здесь можно, компоновка глав, скорее по настроению. Например, раздел «Строчек радужные брызги» – это именно «брызги» коротких куплетов. И будь они веселыми:

 
(ветра М. П.) завербовали, что ли,
Агенты злобных зимних вьюг?
А нам с тобой тепло, мой друг,
Сомлели от сплетенья тел…
– Гляди-ка, аист полетел.
или с легкой грустинкой:
Ласковый недавно, нынче колок,
Жалил ветер белостволье тел.
И простой стекляшкою блестел,
С высоты упав, луны осколок…
 

они именно «радужные». Делает их такими таящийся в каждой строке юмор, либо легкая ирония.

За минувшее пятилетие Большенкова стала постоянной и заметной участницей известного поэтического фестиваля «Каблуковская радуга», её стихи опубликованы в нескольких коллективных альманахах. Сравнив оба сборника, увидишь заметный творческий рост: более уверенное владение техникой стихосложения, раскрепощенность в выборе темы и композиции, а главное – интересные образы. Их черпает у природы. Уже несколько лет, оставив городскую квартиру, Светлана с семьей живет в деревне, которая так живописно предстает перед читателем.

 
Под крылом у деревенской ночи
Провожу добра переучёт.
Спит курятник. Чутко дремлет кочет,
Речка полусонная течёт.
Над избою лунная лепёшка,
Звёздных крошек вечный хоровод,
И бабуси сказочной сторожка,
Кажется, привидится вот-вот.
По-над полем пелена тумана,
Где-то там тропинку ищет ёж…
 

Поэтому глава о деревне «А росы по утрам, как бриллианты» особенно удачна, на мой взгляд.

Вообще, листая Большенковские странички, многому полезному научиться можно. И конечно, про какую бы «осень жизни» она то и дело ни напоминала, из каждой строки вылезает исподволь молодой задор или её лирической героини:

 
Бабочку, ожившую некстати,
С трепетом снимала со стекла.
Я – поверишь? – косы заплетала
Паспорту и сути вопреки…
Или явно её собственный неуёмный характер:
И удивлённо поднимает бровь
Мой благоверный: «Как тебя шальную
Мне удаётся столько лет держать
На поводке коротком? Вот загадка.
Сдаётся, что монголов диких рать
Попроще усмирить».
 

Муж, как знает, дело семейное, а мне, как товарищу по перу, хочется не только не усмирять, а и подтолкнуть Светлану к полёту, в который она так и рвется:

 
Крыла размах уже не тот,
Тускнеют и редеют перья,
Всё реже хочется в полёт,
Так приземляют суеверья.
Но глаз досужих сторонясь,
Однажды вдруг вспорхну… На крышу…
 

И вспорхнет. Не на крышу. В выси беспредельные, в стихах это возможно. Потенциал авторский явно не исчерпан. И мы, открывая её следующие книги, ещё сможем удивленно воскликнуть: «Вот егоза! Опять не углядели»!

Маргарита ПЕТРОВА,

член Союза журналистов России,

член Союза писателей России

Время моё – листопад

Полсаженки до греха

 
Убегу в шальную осень
Из непуганой своей.
Пусть листва следы заносит
На тропинке у дверей.
Во все тяжкие, как в омут!
– Что ж ты съёжилась, душа?
– Из перин да на солому?
Чем была нехороша
Жизнь твоя – речная заводь,
Безупречна и тиха?
– Непорочной в тине плавать —
Полсаженки до греха.
 

Основной инстинкт

 
Мы с тобою вдвоём. При свечах.
Даже сердце не в такт застучало.
Паутина намёков в речах…
Романтической ночи начало?
 
 
Страж неверный (увы) полумрак
Нашу тайну укроет едва ли.
Под ритмичное (помнишь?) тик-так
Было дело, не раз рисковали.
 
 
Мы в законе давно. При свечах
Вдруг решили тряхнуть стариною,
Чтоб инстинкт основной не зачах?
Нет. Всему катаклизмы виною.
 
 
Упрекнут – не осталось стыда!
А инстинкт, он живуч, хоть и древний.
Если ветер порвал провода,
Чем заняться в потёмках в деревне?
 

Тайна

 
Она к нему на зов спешила.
И знала, глупо прятать шило,
Хоть сколь надёжен будь мешок.
Ему же кличку «женишок»
Со зла приклеили соседки.
Её шпыняли: мол, объедки
Чужие не противны разве?
И ни одной ехидной язве
Не дал Создатель угадать
Того, что не нужна кровать
Двум чудакам. Те двое в паре
Играть учились на гитаре.
 

Анкета

 
Пол и возраст: женщина с пробегом.
Положенье: мужняя жена.
Темперамент: баба не из снега,
И силёнка «в лошадях» дана.
Род занятий: повар, поломойка,
Швец и жнец, и на дуде игрец.
Языки? Владею: учит стройка.
Габариты: точный образец
В нашем парке возле туалета.
Именуют «Девушка с веслом».
…На хрена же мне анкета эта,
Вдруг направят в Африку послом?
 

Ты меня узнаешь ли, создатель?

 
Ты меня узнаешь ли, Создатель!?
Я сегодня пироги пекла,
Бабочку, ожившую некстати,
С трепетом снимала со стекла.
 
 
Я – поверишь? – косы заплетала
Паспорту и сути вопреки,
Дура-дурой что-то лепетала
О забытых встречах у реки.
 
 
Невпопад бледнела и краснела,
И теряла разговора нить,
А пуды недевичьего тела
Норовила к стулу прислонить…
 
 
Солнышко, устав, ушло за горку.
Разобрался с бабочкою кот.
Пироги сгорели. А Егорку
«Скорая» успеет, довезёт?!
 

Трагично-огородное

 
Выцветшая шляпа. Драная футболка.
Дачница. Не скроешь. Это как наколка.
В позе непристойной (здравствуй, Камасутра!)
Несмотря на возраст, начинаю утро.
Райское блаженство. Солнце жарит… спину.
Буду с урожаем или в грядках сгину?
Седенькие кудри спрячут под платочек.
«Дура, – люди скажут. И на гроб цветочек. —
Кто же так радеет о своём желудке?!»
Им ответит дочка: «Есть просили утки».
 

Метаморфозы

 
Ах, как парила в вышине
Диковинною райской птицей!
А ты готовил клетку мне,
Манил пониже опуститься.
 
 
Всё сыпал сладкое зерно,
Из родников носил водицу.
И соблазнил. Не мудрено.
К тому же обещал жениться.
 
 
Вот. Окольцована давно,
Но родники сменились лужей,
Прогорклым сделалось зерно,
А душу опалило стужей.
 
 
Крыла размах уже не тот,
Тускнеют и редеют перья,
Всё реже хочется в полёт,
Так приземляют суеверья.
 
 
Но глаз досужих сторонясь,
Однажды вдруг вспорхну… На крышу.
«Про долг забыла, ведьма. Слазь!»
Оттуда точно не услышу.
 

Аудит

 
Под крылом у деревенской ночи
Провожу добра переучёт.
Спит курятник. Чутко дремлет кочет,
Речка полусонная течёт.
Над избою – лунная лепёшка,
Звёздных крошек вечный хоровод,
И бабуси сказочной сторожка,
Кажется, привидится вот-вот.
По-над полем пелена тумана,
Где-то там тропинку ищет ёж.
Всё сочту надёжно, без изъяна.
Малость у меня не украдёшь.
…Ох, и далеко ещё до свету,
А бобылке широка кровать.
Как призвать бессонницу к ответу?!
Я уже замучилась считать.
 

Пролетели нынче с Бабьим летом

 
Пролетели нынче с бабьим летом:
То не лето было, а каприз.
Песней отзвучало недопетой,
Чтоб дождём холодным на карниз
Падать, наваждение смывая
И мечтаний глупых тонкий флёр.
Бабам лета много не бывает,
Потому охочи до афёр
Даже в пору «женщина с пробегом».
Приголубь, про чувства ей соври —
Быть не обязательно стратегом —
И редут падёт на «раз-два-три».
Нынче с бабьим летом пролетели.
В недра сундука – крутой наряд!
Да и мужики, как свиристели,
Разом полиняли, говорят.
 

Заботы одолели

 
Заботы одолели – не вздохнуть.
Житьё в деревне не сулит поблажки.
То на цветах росы мучнистой муть,
То жрут картошку мерзкие букашки.
 
 
Лозиный стан корявым стал давно,
И мужики проходят равнодушно,
И водка расслабляет, не вино,
Когда в конце сезона станет скучно.
 
 
Заботы одолели – не вздохнуть.
От службы государевой икота.
Мне б, осердясь, ногою двери пнуть —
Катись к чертям, любимая работа.
 
 
Да не в запой уйти, а на покой.
Встречать рассветы, умиляться птичкам…
И, под чужою распалясь рукой,
Себя доверить не ключам – отмычкам.
 
 
…«Спустись на землю, – муж глядит хитро,
Зловредную ухмылку не скрывая,
(Ох, бессердечно мужнино нутро), —
Опять на ужин курица сырая».
 

Про снежную бабу

 
Я снежной бабой у тебя в дому
Варю, стираю, глажу, подметаю…
Не разгадать ни сердцу, ни уму,
Ну отчего я даже не подтаю.
 
 
Ну отчего, закована в броню,
Над мыльными страстями сериалов
Горючую слезу не уроню:
– Вот, и в кино не стало идеалов.
 
 
За поворот в тревоге не стремлюсь,
Счёт не веду минутам ожиданий.
И не боюсь ни Алевтин, ни Люсь,
Ни снов дурных, ни долгих расставаний.
 
 
Такою ли ты вёл меня к венцу,
Внушая, что жена должна быть нежной?
Как скоро сказка подошла к концу.
Я обернулась бабой. Только снежной.
 

Амнистия

 
Назойливо и беспардонно,
Плебейски голову склонив,
За мной шпионит всесезонно
Не от того ли, что ревнив?
 
 
Свои филёрские замашки
Он перестал давно скрывать,
А я, как дура, и в рубашке
Уже стесняюсь лечь в кровать.
 
 
Под наблюденьем неустанным
Постылым стал безгрешный сон.
Гордись, Изольда, что с Тристаном
Дышать могла ты в унисон.
 
 
В одном отрада – до рассвета
Ночную разгоняет хмарь
(Что ж, амнистирую за это)
Бесстыжий уличный фонарь.
 

Осторожное лирическое

 
Светом фар распугивая тьму,
Повороты тормозам вверяя,
Мчусь к тебе в заветную тюрьму,
Сердцем километры отмеряя.
 
 
За калиткой старой – тайный ход.
И луна с ухмылкой воровскою
Верит, что в острог меня ведёт,
А по мне так – в царские покои.
 
 
Пёс пролает: «Ладно, не дрожи.
Ждут тебя давно в застенке этом.
Вон, морозных окон витражи
Ожиданьем долгим отогреты».
 
 
Рук твоих оковы горячи.
Не сыскать желаннее темницы…
…Схороню-ка в сумочке ключи.
Ну, как надоест мне здесь томиться.
 

А времечко к закату

 
Как ни крути, а времечко к закату.
Оглянешься, как будто не жила.
Вчера ль писала в армию солдату:
«Жду – не дождусь». Черёмуха цвела.
Цвела и осыпалась. Мимо лето.
Цыганка ворожила на фату.
– А что солдат?
– Да, затерялся где-то.
К венцу повёл, вишь, девушку не ту.
Там незаметно осень отрыдала,
Да не одна. Растаял вьюги след.
Прикрой-ка, внучка, в печке поддувало.
Стучатся? Не припёрся бы сосед.
 

Поминальный привет

 
В платье линялом, как нищенка с паперти,
Старою девой, уставшею ждать
Мёда хмельного на свадебной скатерти,
Осень за окнами бродит опять.
 
 
Бита ветрами – разбойною вольницей,
От бессердечных страдает дождей.
Ворон кружит над заброшенной звонницей —
Мудрая птица, но не чародей.
 
 
Не возвратит он тоскующей осени
Прежний наряд из парчи и шелков.
Бабы крамольные планы забросили
Вырваться вдруг из привычных оков.
 
 
Не мудрено, ведь их лето короткое —
Искры горячей растаявший след.
Выпьем по стопке. Закусим селёдкою.
Бабьим мечтам – поминальный привет.
 

А лето отцветает, тает, тает

 
Я в бабье лето – камнем, как в любовь.
Последнюю. С горчинкой. Возрастную.
И удивлённо поднимает бровь
Мой благоверный: «Как тебя, шальную,
Мне удаётся столько лет держать
На поводке коротком? Вот загадка.
Сдаётся, что монголов диких рать
Попроще усмирить». Он для порядка —
Покуда осень – каждый год вот так
На горло бабьей песне наступает:
Во мне и в браке словно ищет брак,
А лето отцветает, тает, тает…
 

Женское счастье

 
«Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдёт».
А. Н. Некрасов
Настороженно гляну ввысь,
Что там зреет к исходу дня?
Крикну кошке соседской: «Брысь!»
Осмотрюсь: не видать коня?
Не видать. Хорошо-то как!
Заспешу. Не свистите вслед.
Редко в жизни везёт мне так —
И пожара сегодня нет.
 

Ах, как эта осень удивляла

 
Удивляла осень. Удивляла.
Явно не спешила одеяло
Состегать из листьев-лоскуточков
Паутинки тоненькою строчкой.
 
 
Ах, как эта осень удивляла.
Яркая бессовестно, гуляла
Над природой проявляя власть,
Про запас куражилась и всласть.
 
 
Оторопь у туч. И нет ответа,
Отойдёт ли нынче бабье лето.
Ну, а я тому загулу рада —
Мне за рабство летнее награда
 
 
Нынешний осенний беспредел.
Сфер влиянья шалый передел.
Разогнусь и полюбуюсь небом.
Эх, годков с десяток сбросить мне бы.
 

Пасмурно за окнами и сиро

 
Пасмурно за окнами и сиро.
И тоскою-плесенью душа,
Как головка импортного сыра,
Вкривь и вкось пронизана. Шурша
Подолом немодного наряда,
Осень тенью Гамлета-отца
Бродит, не даёт сойти с крыльца.
Что ей от меня злодейке надо?
Чьи холодным и косым дождём
День за днём зализывает раны?
Мы с тобой – разлуки ветераны,
Эту осень вряд ли переждём.
Пасмурно за окнами и сиро,
Тьмою захлебнулись фонари.
Не твоя ль простуженная лира
Мне хрипит о чём-то до зари?
 

«Мой бабий век несётся вскачь…»

 
Мой бабий век несётся вскачь,
Чужой руке послушен.
А тот, кто правит, плачь – не плачь,
К проблеме равнодушен.
Красой-девицей лишь вчера
К тебе на зов спешила.
Скучны сегодня вечера,
Ведь как ни прятать шило,
В мешке его не утаишь,
Так и морщинок сетку.
И ты, зараза, глаз косишь
На юную соседку.
 

Вот это сила!

 
Ах, как недужно, неумело
Моё к тебе тянулось тело.
Как необузданно, упрямо
Себе я рыла, рыла яму.
Потом сама туда сложила
Всё, чем безумно дорожила,
И всё, что ты отверг, не охнув.
Ты думал, я от горя сдохну?
Нет! Землю пальцами кроша,
Я вверх рвалась и ни шиша
Твоей подмоги не просила…
Кто спас?
Египетская сила.
 

А росы по утрам, как бриллианты

Я сюда на пээмжэ

 
Воронья десантный взвод
На макушке старой липы.
Я вчера взяла развод.
С городом. Оставьте всхлипы.
 
 
Мне давно не по нутру
Суета, асфальтов серость.
В росных травах поутру
Я свою встречаю зрелость.
 
 
Вон, гарем ведёт петух.
Чешет улицей девчонка.
Деревенских злит старух
На охальнице юбчонка.
 
 
– Ноги кончились уже,
А у юбки нет начала…
В поле клевера драже —
Я вкуснее не встречала.
 
 
Сердце вздрогнет в кураже.
Из ручья черпну водицы.
Я сюда на ПээМЖэ…
А девчонка впрямь срамница.
 

Грешен, каюсь

 
Обложили, как есть обложили
Мысли грешные, те же дела.
Может, бесы во тьме сторожили,
Когда мамка меня родила.
 
 
Обложили… не видно просвета.
Что ни шаг – приглашение в ад.
Искупления жаждущий, летом
Я в деревне растил виноград.
 
 
Непростое занятие это.
Мне сосед-армянин – парень с гор
Рассказал, как должна быть согрета
Жарким солнцем лоза, чтоб кагор
 
 
Стал напитком божественной силы.
Виноделия знал он закон.
Но готовили бесы мне вилы —
Грешен, каюсь, сварил самогон.
 

На деревню ночь упала

 
На деревню ночь упала,
Придавила – не вздохнуть.
Травы шепчутся устало,
Мол, не виден Млечный путь.
Ну а мне земной дороги
Не сыскать по темноте.
Не туда уносят ноги,
И попутчики не те.
Свет горит не в том окошке.
Не меня там, знаю, ждут
И чужого счастья крошки
Вряд ли мне перепадут.
…На деревню ночь упала.
Придавила – не вздохнуть.
Зря я на ночь ела сало.
Вон какая снится муть.
 

Клятва

 
Петухи заходятся дуэтом.
Солнышко сияет. Благодать!
Кто-то про любовь, а я про это.
Только б со словами угадать,
Чтобы рассказать, как в травах сладко
Плачется, неясно отчего.
Как поёт соседская трёхрядка,
Жалко, у крыльца не моего.
Росы по утрам, как бриллианты,
(Кто б мне бриллианты показал).
В осень городские «оккупанты»
Тянутся понуро на вокзал.
Прикипела я к простому быту.
От земли уже не оторвать.
И дороги не боюсь разбитой.
Вот вам крест! Век воли не видать!
 

Ах, какой расплескался закат

 
Ах, какой расплескался закат!
Тонкий месяц запутался в липе.
Я стихи бормочу невпопад,
Замирая в восторженном всхлипе.
 
 
Ах, закат расплескался какой!
Неба край так стыдливо зарделся.
В старом доме, где тишь и покой,
Ты, как брошенный кот, отогрелся.
 
 
Острым серпиком кроны ажур
Ночь цепляет, ветвей не жалея.
Сквозь немодный давно абажур
Мягкий свет, как церковным елеем,
 
 
Исцеляет любую напасть,
Недоверие гасит любое.
В старом доме, где нечего красть,
Я рисую закат на обоях.
 

Так же солнце над полем встаёт

 
Так же солнце над полем встаёт,
Улыбаясь, любуется росами.
И стрекоз над водою полёт
Так же трепетен. Только с вопросами
Обращаемся мы в никуда —
Не найдётся решенье в задачнике:
Как случилась такая беда,
Что сегодня мы все неудачники.
Неудачники – деньги не в счёт,
Как не в счёт положение, титулы.
Так же в Новинке Обша течёт,
Но внучат здесь не ждут на каникулы.
…Деревянные сгнили кресты,
И пристанища предков забытые
Не отыщешь. И души пусты,
Как деревни, забвеньем убитые.
 

Фантомное

 
В старом доме паутины плен —
Некому поддерживать уют.
Дом давно не видел перемен.
В нём лишь тени прошлого живут.
Карточки немые на стене,
Зыбка… В ней меня качала мать?
Да герань сухая на окне.
Разве ей хотелось умирать?
Дом и слеп, и глух, как инвалид.
Половицы-клавиши молчат.
«Сердце деревянное болит», —
Никому уже не прокричат.
 

Мальчик из детства родом

 
Мальчик из детства родом,
Давно ли ты стал седым?
Помнишь, за огородом
Черемухи терпкий дым,
Жаворонков над полем,
Из тёплой печи творог?..
– Дали ребятам волю!
Проснутся – и за порог, —
Дед сгоряча ругнётся.
Бабушке, что ли, в укор?..
Гладит лучами солнце
Старый забытый двор.
Мальчик из детства, слышишь?
Увидеть ещё б хоть раз
Крытые дранкой крыши
И сказку, где всё про нас.
 

Встреча

 
Облака – пирог слоёный
Бело-серо-голубой.
На столе портвейн креплёный.
– Что отпразднуем с тобой?
– Вот, по первой, друг, вначале
Пьём за встречу, а потом…
– Помнишь, как нас «привечали»
За околицей кнутом?
– Ну, а то! Так ведь за дело.
Не замай замужних баб.
Ох, изрядно прилетело!..
– Что же, был Кузьма не слаб.
– Был?
– Давно похоронили.
– Ну, помянем. Наливай.
– Заросла тропа к могиле.
Клавка – та, что каравай,
На чужой роток годилась.
Вот мужик и не стерпел…
Ну да Бог с ней. Сделай милость,
Лей, далёк ещё предел.
…Хмелем головы кружило.
За портвейном – самогон.
– Нынче, брат, ослаб я жилой.
– Что ж, последний перегон
Одолеть и мне осталось.
Ты прости, коль что не в масть
Вдруг нечаянно сорвалось.
Мне к родной земле припасть,
Захотелось, нету мочи,
И с тобой – глаза в глаза.
Хватит нам сегодня ночи
Всё друг другу рассказать?
 

«Вишен кипение. Домик на взгорке…»

 
Вишен кипение. Домик на взгорке.
Аист кружит над заросшим прудом.
Ветер колышет оконные шторки.
Всё как положено. Всё чередом.
 
 
Поле заманит по тропке игривой
В тайну, которую нам ли не знать.
Облако-лошадь с косматою гривой
Силится на небе солнце догнать.
 
 
Как же вписаться в идиллию эту?
Поезд случайный. Последний вагон…
Нас, неприкаянных, носит по свету,
И нескончаем, увы, перегон.
 

Мой дом – моя крепость?

 
Мой дом – моя крепость. В смятенье опора.
Как будто невеста – сирень у забора,
Здесь мама её посадила когда-то,
Вся в белом стоит. Как же я виновата,
Что в свадебном платье сиреневый куст,
А дом деревенский мой тёмен и пуст:
Ни детского смеха, ни песен застольных,
Здесь праздников не отмечают престольных.
И я о душе твоей, мам, на чужбине
Не в церкви, а сердцем молюсь. Только стынет
Под небом холодным сирень-вековуха,
Да плачет нездешнего вида старуха.
 

Между двух «люблю»

Между двух «люблю»

 
Что-то разгулялись нынче ветры.
В шуме леса слышится прибой.
Между двух «люблю» не километры.
Мы ещё не поняли с тобой?
Между двух «люблю» обиды грузом,
И пустых догадок горький яд,
Потому нас, как машину юзом,
Всякий раз заносит, и летят
Гневные слова – шальные камни.
Как же не отсохнут языки?!
 
 
Бьются ветры в запертые ставни:
«Что же вы творите, дураки?»
 

Приезжай. Посидим

Елене Бортниковой

 
Небо как будто состарилось. Стало седым.
Снежной порошей осеннюю слякоть закрыло.
Нынче суббота. Ленок, приезжай, посидим.
Топится баня. Берёзою пахнет и мылом.
Нянчится с внуками Люся. Теперь мы вдвоём
Про мужиков, дураков и про власть посудачим.
День на исходе. Темнеет оконный проём.
Время взбрыкнуть. Кто сказал, что мы старые клячи?
 

Мендельсону на смех

 
Странный сон – записка из былого
Шифром неразгаданным. Опять
Постигаю жест, улыбку, слово,
Силясь смысл видения понять.
Странный сон – загадка подсознанья.
Он предупреждал? Куда-то звал?
Драма? Фарс? – без титров, без названья,
И портрет… Его смешной овал
День вчерашний весточкой ненужной
Оживить пытался. Но к чему?
Всё, что отболело ночью вьюжной,
Выдуло. Ни сердцу, ни уму
В этой смуте не найти приюта.
Что же так встревожил странный сон?
Видно, ты опять сошёл с маршрута.
…Вот уж посмеётся Мендельсон.