Текст книги "Вселенная одной Души"

Новогодняя история

Декабрь был на исходе. На дворе стояла жуткая холодина. Село наше, в пять старых захудалых домишек, замело почти по самые крыши. Несмотря на это народ не спешил откапываться.

Василий подсел к окну и приложил указательный палец к стеклу. Вскоре под ним образовалась проталина, через которую можно было бы выглянуть на улицу. Он поспешил это сделать, пока узкое оконце снова не подернулось тонкой пеленой льда.

Тишина. Белая снежная тишина предстала его взору. Ни лая собаки неслышно, ни дымка от соседнего дома, ни света в окнах.

«Как вымерло все» – подумалось Василию.

– Вась, скоро праздник… новый год… – тихо промолвила жена его, Зоя.

Она сидела на диване, укутав ноги в толстый клетчатый плед, и быстро-быстро орудовала спицами. Это должен был быть очередной шарф. Другого Зоя не умела, и потому натренировалась в вязании шарфов практически до совершенства.

– Да, скоро – не спеша ответил ей Василий.

Он, так же неторопливо, встал от окна, подошел к отрывному календарю, что висел на стене, и оторвал листочек с цифрой 29.

– Вот и 30-е. Завтра новый год.

– Да… еще один…

В голосе жены послышался упрек и какая-то женская безнадега.

Василий все понял без слов. Он хорошо знал свою любимую жену. Когда-то, три года назад, он привез ее сюда, в это селение на русско-китайской границе. Тогда он не думал, что все затянется на долгие три года. Это все друг его, Мишка В. Ему выпал жребий ехать в с.С-во. фельдшером, а он возьми, да упади с лошади. Да еще так неудачно, что открытый перелом на обе ноги! Ну куда такого фельдшера в глухомань на костылях иль в гипсе? Конечно никак. Всей нашей скромной больницей бросились срочно искать ему замену. Одного спросили, нет, не годится, староват для подвигов, второго, жена молодая, на сносях, вот-вот родит. Вот так и пал жребий на Василия М., ветерана вооруженных сил, ныне полковника в отставке.

От неожиданности предложения Василий сначала растерялся. Думал уже все, отслужил Родине, можно и отдохнуть спокойно, в тепле и уюте городской квартиры, а тут бац… предложение от которого невозможно отказаться. Совесть загрызет. Вся надежда, только на его могучие плечи…

Главврач, с надрывом в голосе, уговаривал, как мог, спасать ситуацию:

– Васенька! Годик. Тебе только годик там продержаться. Я понимаю, что село глухое, что пять домов, но там же тоже люди. Им врач бывает нужен, а до города, сам знаешь, двести километров. Ну куда им бежать? К китайцам? Там, конечно, граница рядом, я даже больше тебе скажу, по-секрету, только ты никому…

– Конечно-конечно – кивнул Василий

– Наши пограничники ловили нарушителей, что бегали в соседнюю китайскую деревню к лекарю. Одна баба даже родила там. А что прикажешь делать?? Не смотри на меня так.

Главврач стушевался и забегал глазами.

– Я знаю, что так нельзя, но там никак иначе. Померла бы, если б не тот китаец. Так вот… я тебе, вот потому и говорю,… врача нашего туда надо. Мне начальство уже всю плешь проело на эту тему. Требуют кого-нибудь отправить.

Главврач нервно закурил и снова подсел к Василию:

– Вася, там все есть. Жилье, усадьба. Домик кстати неплохой, годов пять всего ему. Поработаешь годик, а по весне я тебе замену найду. Или Мишку на ноги поставим, или еще кого с «большой земли» пришлют.

– Ладно – скрепя сердце согласился Василий.

Выхода не было. Из четверых врачей больницы С-го района Хаб. края, он был единственный подходящий по всем статьям.

Недолгие сборы, пара чемоданов и вот уже чета М. прибыла в забытые богом места, на русско-китайскую границу. Пять домов, две сторожевых вышки, да тридцать человек народу. Маловато…., скучновато…, зато какая тут была природа!! Вот что диво, то диво! Бескрайние просторы полей, убегающие прямо из под ног за линию горизонта, неторопливая красавица река, набирающая тут силу и мощь, чтобы промчаться стремительным водным потоком по русской земле, и где-то, далеко-далеко, соединиться с холодным Охотским морем. Все вокруг было таким чистым, таким первозданным и нетронутым цивилизацией, что захватывало дух. Василий влюбился в эту красоту с первого взгляда. Она напоминала ему босоногое детство, мамку с батей и закадычных друзей.

Жене же его, Зое, местечко оказалось совсем в тягость. Как городской житель, потомок интеллигентных родителей, и даже кажется дворянского сословия, в каком-то поколении, она отчаянно тосковала по культурным заведениям. Иногда ей снились сны, что она, с мужем, идет в Музыкальный театр, на премьеру очередного спектакля, а иногда, словно наяву, ей слышались звуки их родного, симфонического оркестра… Мама очень любила слушать, как Зоя музицирует на скрипке…

Василий успокаивал жену как мог, и первый год это ему отлично удавалось… Когда стало ясно, что заточение растягивается, смеха поубавилось у обоих. Теперь вечерами супруги сидели молча, каждый в своем углу и размышляли. Зоя – об обмане, а Василий – что бы придумать, чтобы успокоить, когда случится очередной припадок истерики у жены. Второй год прошел в редких трудах и мечтах о возвращении в город. Пару раз Василий звонил главврачу т. Рябинкину, в надежде услышать заветные слова, и получив очередную порцию обещаний понимал, что еще не настал его час… Смена далеко. Мишка В-ов. тем временем выздоровел, и был срочно отправлен в Тугуро-Чумиканский район, с такой же миссией как у Василия. С этим известием тонкий лучик надежды окончательно погас. Прошел третий год. Наступила осень, затем зима. И вот на носу уже 30 декабря, почти Новый Год.

– Вася, затопи печь. Что-то я совсем замерзла.

– Хорошо.

Василий обул валенки, натянул шубу, шапку.

– Зоя..я тут подумал..а может приготовим что-нибудь на праздник? Новый год все-таки…

– Да?! Неужели? Праздника ему захотелось. Не прошло и трех лет. Что же ты так долго думал?!

– Да чего ты? Прямо как с цепи сорвалась.

– А потому что, Васенька, что мне это все на-до-е-ло! Три года как в ссылке. За что?

– Зоя, не начинай.

– Нет, ты мне объясни, почему все так?! Ты мне обещал год, а уже три прошло! Вася, я устала так жить. Это же каменный век! Дрова, печка, вода с колодца. А этот огород! Как мне все надоело. Я хочу в ГОРОД! Понимаешь? Я хочу людей! Хочу в театр!

– Зоя, успокойся.

Василий еле сдерживал себя. Он понимал, что все, что говорит сейчас жена, это и его огромное желание, но… он не мог все бросить… и ее отпустить он не мог.

– Зоя, я тебя люблю.

– Я тоже тебя, Васенька, иначе зачем бы я тут сидела эти три года. Но я, Вася, устала. Хватит. Это никогда не кончится. Это болото засасывает нас. Все! Этот новый год будет последний в этой дыре!

– Как это?

– А вот так! Как только растает снег, мы все бросим и уедем в Х-ск, с первой оказией. И не возражай! Я не желаю больше ничего слышать!

– А как же люди?

– Не умрут. Вон китаец, через реку, хороший лекарь. Ему еще сто лет жить, вот и вылечит кого надо.

– Но это же государственная граница! О чем ты говоришь, Зоя?!

– Я тебя умоляю! Граница! Да тут проходной двор, а не граница.

– Не смей, Зоя! Я тебе ЗАПРЕЩАЮ так говорить!

Василий почувствовал, что кровь приливает ему к лицу. Речи становились опасными.

– Давай лучше на стол собери!

Хлопнув дверью, он ушел. Наступила тишина. Снова тишина. Слышно было, как где-то вдалеке залаяла собака. Может кто чужой прошел? А может на китайской стороне кто ходит? Зимой хорошо все слышно. Морозный воздух далеко звуки разносит. Погрустив немного, Зойка начала собирать на ужин. День клонился к закату. Красное солнышко садилось в белый снег далеко-далеко за рекой, на Китайской стороне.

Ужинали молча. Василий, по-привычке, листал старенькую замызганную книгу из серии «Мужество», машинально отправляя ложку за ложкой себе в рот, а Зойка о чем-то думала, разглядывая узоры на мясном подливе.

– Ты чего, Зой?

– Что?

– О чем задумалась?

Василий не любил когда жена долго молчала. Пусть ругает или песни поет от счастья, только не молчит. Не женское дело, в молчанку играть.

– Завтра Новый год. Вот думаю… чем нас можно еще порадовать… в этой дыре…

– Опять ты начинаешь? – взметнулся Василий

– Да нет, я уже серьезно. Праздника хочется, как у людей… Может елку нарядим? Я игрушки у соседки возьму.

– Елку?

Тут только Василий вспомнил, что за все это время, они ни разу не отмечали новый год, так как надо. Не было ни елки, ни подарков.

«Блин! Какой же я дурак! Ну конечно! Надо было что-нибудь придумать. Может тогда Зоя и не злилась бы так».

– Ну-у-у…а почему бы и нет! Пойду в лес, срублю елку, и будет у нас настоящий Новый год! Да, любимая?

– Да! Да! А я возьму мишуры и пару игрушек у соседки!

Настроение моментально подскочило от минус ста до плюса! Семья оживилась! Словно два расшалившихся школьника, схватившись в объятиях, они поскакали по дому, весело сметая половики и кухонную утварь. Счастье прыгало, толкалось, щипалось, пока дружно не упало без сил на диван. Решено было, что завтра, в последний день уходящего года, Василий пойдет за елкой, а Зоя приготовит… настоящий праздничный стол! Конечно с оливье и селедкой под шубой! Чтобы было все, как полагается! А еще надо шампанское! Обязательно надо! Чтоб под звон бокалов и бой курантов загадать одно, общее желание на двоих!

С первыми лучами солнца проснулся единственный петух с. С-во. Он пробудил Василия и Зою. Морозец за ночь прилично выстудил дом. Высунув голые ноги из-под одеяла, Василий вспомнил вчерашний разговор с женой.

«И зачем нам эта елка? Встречали же два новых года без нее и ничего, нормально. Теперь вот тащись в лес, по морозу».

Вслух он ничего не сказал. Да и как было говорить, когда жена просто светится от счастья, в предвкушении праздника?

– Вася, а как ты думаешь, может я бефстроганов тебе сделаю? Как ты любишь. Помнишь? Дома часто делали…

– О! Да-да! Это было божественно… – Василий вспомнил давно забытый вкус и сглотнул слюну.

«Интересно из чего Зойка собралась готовить? Сметаны уже два месяца как нет… да и вообще с молочкой зимой тут напряженка».

– Ты не переживай! – словно услышала мысли мужа Зоя -Ты давай-ка завтракай быстро, да иди в лес. День короткий сейчас, не хочу чтобы ты по-темну там один ходил.

– Ну да, ну да…

Наскоро перекусив и залпом опустошив кружку чая, Василий принялся за сборы вещмешка. Он всегда брал его с собой, когда отправлялся дальше своего дома. Почему? Нет, не из страха, по-привычке больше. В нем обычно был бинт, йод, кое-какие лекарства первой необходимости, фляжка медицинского спирта, банка тушенки, кусок сала, хлеб и луковица.

«Все-таки в лесу живем, всякое может случиться!»

Взвалив все это добро в санки-самоделки, Василий водрузил сверху топор, пилу и веревку. Все. Теперь можно в путь. Зоя обняла мужа, словно провожая на фронт, чмокнула в густые рыжие усы и вздохнула. Василий ответил таким же вздохом. Ох как не хотелось тащиться в лес, но… если дал слово жене – попробуй не сдержи!

Лыжи равномерно продавливали плотный снег. Бежалось легко. Даже санки, что тащились сзади на длинной веревке, привязанной к поясу Васи, нисколько не тормозили шаг. Раз, раз, шаг, второй. Играючи, легко, спешил Василий пересечь огромное белое поле. Там, у самого края его, начинался лес. Летом до него было идти и идти, а сейчас, лыжи с такой легкостью летели, едва касаясь белой красоты, что казалось еще каких-то полчаса и он будет у цели. Морозец, между тем, поджимал.

«Хорошо, что у меня нет собаки» – думал на бегу Василий – «околела бы от холода. И как тут люди живут? Вон Мироныч, сосед слева, сорок лет тут живет. Ужас! Я бы сбежал уже, а ему ниче, нравится. Хороший мужик. Настоящий. Я ему когда про елку сказал, так он вообще не понял сначала. Думаю, он меня за идиота принял. Тут елки отродясь никто никогда не ставил. А потом ничего, посмеялся и даже хлопушку какую-то дал, старинную, советскую. Чтоб жене подарил! Вот мужик! Вот молодец!»

Василий проверил правый карман шубы, хлопушка скромно лежала там, куда ее положили.

«Обрадую Зойку! Там с сюрпризом! Хорошо все-таки раньше хлопушки делали, и конфетти и фигурку какую-нибудь затолкают, а сейчас пустота, звук один да серпантин. Не то!»

Василий бежал, равномерно рассекая воздух, а сам продолжал мечтать. Вспомнился город, какие праздники они с женой устраивали своим детям, когда те были маленькие… Эх… где то время? Дети выросли, разлетелись по стране, а они с Зойкой вот здесь, в дыре, на русско-китайской границе, отдают долг Родине.

«Нет, по весне скажу Рябинкину, пусть переводит меня в город. Хватит уже этой партизанщины»

Ну вот, наконец-то и лес. Василий сбавил ход. Молодые кустики, что торчали из-под толщи многометрового снега, сообщили, что цель уже близка. Теперь спешить не нужно. Первая задача – найти самую красивую елку! Вторая – доставить ее хозяйке!

Василий отвязал сани и начал не спеша обследовать молодые елочки. Первая оказалась совсем лысой, вторая была немного попушистее, но все равно какая-то несчастная. Третья была шикарна, но только передней частью, у четвертой вообще была сильно покусана макушка (очевидно, ею недавно позавтракал сохатый) Все было не то. Елочки совершенно не годились для праздника. Василий огляделся, вздохнул, затем прицепил к поясу веревку от саней и снова тронулся в путь, теперь уже вглубь леса. Он не боялся заплутать, след его лыж был хорошо виден на чистом, ослепительно белом снегу.

Прошел час, за ним второй, а елка все никак не находилась. Василий начал уже присматриваться к великанам, на предмет обрезания, тьфу ты, отрезания у них пушистой макушки. Варварство, конечно, губить целую двадцатиметровую красавицу ради верхушки, но… что прикажете делать, если нет достойных в малоросликах? Наконец желаемое дерево было найдено! Василий влюбился в эту лесную красавицу с первого взгляда! Нет! Правда-правда! Она была просто великолепна! Мохнатая, раскидистая. И цвет у нее был такой …такой необыкновенный – голубой!

Словно зачарованный, Василий уселся в сани, напротив лесной красавицы. Он разглядывал каждую веточку, каждый холмик снега, что щедро покрывал пушистые хвойные лапы. Солнце искрилось на них, отражаясь ярким разноцветьем, играло, словно приглашая стряхнуть снежинки на землю. Кра-со-та!

– Эх, жалко тебя губить, красавица – вслух сказал он елке – Но так надо. Сейчас перекушу и за дело.

Василий развязал мешок, достал провизию, спирт и принялся обедать. Т.к. на улице было минус тридцать, то обед прошел очень быстро. Спирт приятно обжигал горло и желудок, толкая на активные действия. Вздохнув, Василий еще раз окинул взглядом голубую красавицу, и приступил. Для начала он очистил подход к стволу. Снег пришлось разгребать прямо руками.

«Вот дурак, хоть бы лопату какую прихватил…» – думал он.

Когда по обеим сторонам елки выросли сугробы снега, Василия осенило:

– А зачем я так копаю? Эх, Вася, Вася. Мне же все равно только верхушка нужна. Сколько отпилю, столько и будет.

Глотнув еще 100 грамм из волшебной фляжки, Василий достал топор и пилу. Он приложил к стволу по очереди то одно, то другое и… задумался. Никогда еще прежде ему не приходилось валить такие огромные деревья. Да и вообще деревья, что ему попадались в жизни, были уже распилены на чурки. Их-то он знал как колоть, а вот срубить такую махину… это оказывается совсем не просто!

Василий потрогал рукой ствол, в том месте, где собирался его рубить, взмахнул топором и… глухой удар известил округу, что дело началось. Раз, два, три. Мелкие щепки полетели во все стороны. Дерево слегка задрожало и окатило Василия порцией снега.

– Стой! А ну стой! Стрелять буду!

– ?

Топор выскочил из рук Василия. Он обернулся. Прямо за спиной у него стоял непонятно откуда появившийся дед. В руках его было ружье.

– Стой! А ну прекрати это безобразие!

– Дед, ты откуда?!

– Стрелять буду!

Два ствола были направлены на нарушителя покоя.

– Деда, да я русский!

– Вижу что не китаец! Чего дерево губишь?

– А-а, дерево! Да это ж елка, завтра новый год. Вот хотел жену порадовать.

– А ты знаешь, что это территория Н-ского заказника? Нельзя тут ни охотиться, ни лес рубить.

– Да ну!!

– Баранки гну! Закон запрещает!

– Да я всего одну елочку-то…

До Василия начало доходить, что он вляпался во что-то не очень хорошее. Не осознавая еще всю глубину своей неудачи, он однако почувствовал, что елочка эта дорого ему обойдется.

– Дед, да ладно тебе, опусти ружье.

– Не опущу! Пока от дерева не отойдешь, не опущу.

– Ну все, я отошел, опускай.

Василий отполз от елки, утопая по пояс в снегу, кое-как добрался до санок и взгромоздился на них.

– Я не знал, отец, что тут уже заказник. Я из С-ки.

– Да понял я откуда ты. Тут одна деревня рядом, других нема. Значится нарушаем закон?

– Да нет. Я вообще-то врач. А тут Новый год… завтра… решил елочку жене принести.

– Ну-ну.

Дед слушал рассказ Василия, а сам потихоньку собирал разбросанные в панике вещи. Топор, пила, все было аккуратно уложено в сани.

– Значится так, мил человек, обувай лыжи и ступай за мной.

– Куда?

– ПрОтокол писать будем.

– Кого?

– ПрОтокол. Оформлять нарушение, значится.

– А может…?

– Но-но! – лесник грозно сдвинул брови и снова направил на Василия ружье – Тут власть я. Так что лучше не спорь. Пошли.

Делать было нечего. Василий нацепил лыжи, привязал к поясу сани и зашагал вслед за лесничим.

А между тем солнце пошло к закату. Василий с тоской поглядывал на красный диск светила и начинал догадываться, что обратно придется идти уже в темноте. Не прийти в новогоднюю ночь к жене – это равносильно расстрелу! Через повешенье.

Сторожка лесника была засыпана снегом почти под самую крышу. Несмотря на это хозяин быстро нашел вход и юркнул в маленькую, едва заметную дверь. Василию пришлось очень постараться, чтобы войти в дом, не расшибив себе лба. Согнувшись пополам, он протиснулся следом за дедом. В домике было тепло. Пахло картошкой и дымком. Посредине комнаты стоял стол, слева тянулась лавка. На ней, среди шкур неизвестных Василию животных, лежал пес. Он слабо вильнул хвостом, заметив хозяина и гостя.

– Лежи, лежи, Ресси. Приболел он у меня. Старый уже. Простывает на морозе. Раньше по лесу весь день скакал и хоть бы хны… эх… старость…

Старик скинул тулуп, валенки и прошел к столу. Василий сделал тоже самое.

– Голодный? Есть будешь?

– Не, спасибо.

– Ну если не хочешь, то сразу к делу давай.

– Слушай, дед, как звать тебя?

– Петр Иванович

– Петр Иванович, может не будем бумагу писать? Понимаешь, нельзя мне такое.

– Это почему же? Заказник рубить значит можно, а писать бумагу нельзя? Хитер.

– Да я же врач. Меня от больницы направили. Если на меня какие бумаги

пойдут, то я с работы вылечу в два счета. Один выговор и все.

– Так я тут причем? – старик сделал вид, что не понимает, к чему клонит Василий.

– Ну как причем?! Ты протокол свой дурацкий напишешь, в больницу документы попадут и все, уволят к чертовой матери. Это же граница. Китай рядом. Нельзя мне компроматы.

– Знаешь что, мил человек.

– Василий я

– Вот, Василий, я так тебе скажу, ты может и хороший врач, но дело ты делал худое. Вредил своему государству! Да еще на приграничной полосе! Вот!

– Петр Иванович! Да я же не знал, что это заказник! Да начерта бы я ее рубил, если бы знал чем дело кончится??

– Ты не шуми! Я с тобой сильно цацкаться не буду. Сейчас оформим и ступай куда хочешь.

Лесник достал какие-то бланки, надел на нос очки и принялся писать. Бежать было бесполезно.

«Как муха в паутине… Вот вляпался так вляпался. Теперь точно с работы выгонит Рябинкин. Еще и с выговором в личном деле, наверное»

– Ну, читай. Внизу поставь подпись.

– А если не поставлю?

– Поставишь как миленький – угрожающе отозвался дед.

Василий не стал спорить. Не читая он подмахнул бумажку и плюхнулся на лавку. Собака, что оказалась рядом, подняла морду и лизнула Василию ладонь.

– Видно ты и впрямь не плохой мужик! Ресси просто так никого не лижет. Порвать – это запросто, а вот лизнуть – нет.

Старик подошел к собаке и ласково потрепал за холку.

– Сейчас приберусь и ужинать будем. Все так праздник, новый год.

Петр Иванович включил радио. Маяк передавал новости.

– Скоро куранты бить будут. Надо не прозевать, желанье загадать! – дед засмеялся.

Видно было, что настроение у него отличное. Еще бы! Нарушителя поймал!

– Слушай Василий, ночь уже на дворе. Оставайся тут до утра. Куда ты в тайгу один пойдешь?

– У меня жена там… ждет… меня… с елкой…

– Ну вот. Елки нет, чего спешить?

Василий взглянул на часы, было уже без четверти десять. Он явно не успевал к бою курантов.

– Эх дед… ты всю жизнь мою погубил сегодня.

– Я?

– Да. Протокол твой и ты. К жене не успел, с работы выгонят, эх… – Василий махнул рукой и пошел за рюкзаком.

Не спеша он выложил на стол остатки хлеба, сало, банку тушенки и пол фляжки спирта.

– Вот. Это к новогоднему столу. Больше у меня ничего нет.

– Не беда, мил Василий. Садись. У меня тут есть мясцо, картошечка. Самогон есть домашний! Сам гнал, из шишек еловых!

– Да ну!

– А вот попробуй! Знаешь какая штука! Получше всяких виски-писки будет!

Усевшись рядышком на единственной лавке, мужики принялись за праздничный ужин. Самогон и спирт, в компании с домашним теплом, быстро развязали языки враждующим сторонам. Дед вспомнил лихие-молодые, потом пожалился как бабка бросила его, оставшись в городе с детьми и внуками, а Василий рассказал как был «жестоко» обманут главврачом больницы и сослан в эту глушь на целых три года.

– Ты представляешь, Иваныч, три года! Я жене в глаза уже смотреть не могу. Она гниет тут заживо. Раньше помню, такая веселая, шебутная была, все что-то пекла, шила. А как моя Зоя поет!! О!! Голос бесподобный! Я только в опере такое слышал! А теперь вот… в селе… сидит день—деньской в избе и вяжет шарфики.

– Шарфики?

– Да. Исключительно шарфики. Это ее протест.

– Ничего себе… – лесник уставился пьяными глазами на Василия – А куда же она их потом носит?

– Она их рас-пу-ска-ет…

– Да?

Потом, помолчав, он добавил:

– А зачем?

– Чтобы мне больнее было. Вот, мол, вся моя жизнь. Никому не нужная, как этот шарфик. Есть я или нет, никто никогда не узнает.

– Ух ты как загнула… Умная тебе баба досталась.

– Да… а толку-то…

– А у меня дура… была. В городе осталась. Дышать этим, как его… газами!

– Эх Петр Иванович, горемыки мы.

– Да. Что правда, то правда. Вот ты думаешь, что я от злобы такой? Что прОтокол на тебя написал от того, что я поганка? Нееет. Все не так, Василий милый. Совсем не так. Я тут лесничий уж без малого тридцать лет. Всякое повидал. И китайцев ловил и своих, кто хулиганил со зверьем да деревьями. А вот последние десять лет тихо тут стало. Людей совсем не видно. Мне бы, как говориться, радоваться надо, что у людей совесть заимелась, ан нет, приехали с города начальники, говорят все, Петр Иванович, пора твой пост сокращать. Деньги платим-платим, а нарушителей нет! Ни одного прОтокола! Понимаешь?

– А-а-а! Так вон в чем дело – начал понимать что к чему Василий.

– Так и сказали. Если в ентом году опять ни одного нарушителя не будет, значит порядок на границе, нет фулюганов, а значится и работа твоя, дед, нам больше не нужна. Упраздняем твою ставку. Езжай в город, на заслуженный отдых. А что я, спрашивается, могу на мою пенсию в три тысячи в городе делать? Даже на сигареты не хватит! Слава богу, что я не курю! А зарплата хоть и не ахти, а десять тысяч все-таки есть. Бабке все на сберкнижку отправляю. На еду, да так, внучкам на подмогу.

– Мда-а-а. Так у тебя еще похлеще моего будет.

– Ну да… так что, мил Василий, твой прОтокол мое спасение! Я тебе его никак не могу отдать. Уж не серчай. Давай лучше выпьем за Новый Год. Праздник такой хороший, душевный.

– Ай и правда, давай выпьем.

Василий и дед-лесник налили в кружки горячительные напитки, громко чокнулись и выпили.

Маяк, словно вторя им, загремел боем курантов!

– О!!!

– Уррра!

– С новым годом тебя, Иваныч!

– С новым годом, Василий милый!

Словно старые добрые друзья, мужчины бросились обниматься и лобызать друг друга.

– Ой, Иваныч, у меня есть одна вещица! Жене хотел подарить, ну да ладно, все равно уже опоздал. Пойдем покажу!

– И далече идти?

– На двор пойдем!

– Ну, пойдем.

Напялив шубы и шапки, мужики вышли из сторожки. Небо было сплошь усеяно звездами. Огромная черная бездна просто сияла красными и белыми огнями. Василий ахнул от восхищения.

– Давненько я не видел такой красоты.

– А луна, смотри какая! – вторил ему лесник

И правда, луна была огромная, совершенно круглая и ярко-ярко желтая.

– Полнолуние…

– Красиво, однако… Вот где в городе такое увидишь? Нигде! Дура моя бабка.

– Смотри Иваныч! – с этими словами Василий вытащил из кармана шубы хлопушку и поднял ее над их головами. Раздался хлопок, и бумажные конфетти посыпались с неба им на головы. Казалось, что вселенная осыпает разноцветными звездами головы этих двоих.

– Уррра!

– С новым годом!

– Уррра!

В порыве счастья, лесник вскинул свою двустволку и выпалил в небо два заряда. С окрестных деревьев посыпался снег. Где-то испуганно шарахнулась в ночи птица.

– Уррра!

– Уррра!

Счастливые и пьяные вернулись они в сторожку. Радио Маяк уже перешло на праздничную программу. Слышались веселые песни и пляски.

– Слышь, Иваныч, а хлопушка с сюрпризом была.

– Каким?

– Да не знаю. Написано было, что с сюрпризом. Ты ничего не видел?

– Неа

– А ну глянь, может в шубу куда залезло?

Лесничий взял шубу и начал активно трясти. Из недр ее, на пол, непонятно откуда вывалилась пластмассовая фигурка.

– Ух ты! И что же это у нас?

– А ну дай-ка гляну, Иваныч. Та-а-ак! Да это же дама! Смотри! То ли девочка, то ли женщина, не пойму! Иваныч, уж не внучка ли тебя ожидает в новом году?!

– О! А может внук? У меня уже три внучки, а внука ни одного. Погляди получше. А?

– Не. Однозначно женщина.

– Эх.

– Слышь, а может это твоя благоверная к тебе погостить приедет? Раз уж служба сохраняется.

– Да что ты! Она и раньше-то нос сюда не хотела казать, а уж сейчас, на старости, тем более. И это..я че хотел сказать тебе… – Петр Иваныч полез к себе за пазуху и извлек аккуратно сложенный в три четверти документ, давешний протокол – на вот, забери.

– Протокол?! Как же…

– Забирай, говорю. На чужом несчастии своего счастья никогда не построишь. Ты вроде нормальный мужик. Чего я тебе жизнь портить буду? Забирай.

– Иваныч…

– Забирай и не спорь! Я со своими делами сам управлюсь.

Лесничий сунул в руки растерянного Василия бумажку и подошел к печке. В ней весело потрескивало догорая полено. Не успел Василий вымолвить слова благодарности, как собака подала грозный голос. Она неотрываясь смотрела в сторону двери и скалила зубы.

– Чу, Ресси, что такое?

Пес подскочил, и несмотря на больной вид, грозно ринулся к двери. Он собирался защищать хозяина из последних сил.

– А ну погодь!

Лесничий схватил ружье, ловким движением руки вставил два новых патрона и направил его на дверь. На улице послышались голоса. Потом кто-то громко постучал в дверь, и не дожидаясь ответа толкнул ее.

– А вот и дама – вымолвил лесничий, когда на пороге его дома появилась… Зоя.

– Снегурочка пожаловала!

– Зоя!!! – завопил Василий.

Он бросился к жене, закрывая ее от ружья лесничего. Но тот уже и так все понял. Позади Зои возвышались два брата М-хо, соседи Василия. Их-то лесничий знал очень давно и потому сразу сообразил, что за гостья к нему пожаловала.

Пока Василий и Зоя, счастливые обнимались и целовались, братья М-хо рассказали лесничему как поплутали они по ночному лесу в поисках доктора, и как, о чудо, услышали выстрелы его ружья. Вот по ним-то они и вышли к сторожке.

– За это дело надо выпить! – решил Петр Иванович

– Конечно!

– А еще… я тут немного оливье прихватила….и селедку под шубой… – робко вставила Зоя – Муж у меня так ее любит…!

24.12.15