Текст книги "Немые слезы. Книга для тех, кто хочет избавиться от давления и напряжения в семье"

Каким бывает насилие

Бывает, что женщина чувствует себя измученной и дезориентированной, в ее жизни происходят повторяющиеся события, которые ей совсем не нравятся и которых она не в состоянии избежать, – но при этом она не находит верных слов для описания кошмара, в котором очутилась. Ей не с кем посоветоваться, потому что она стыдится рассказывать о том, что представляется темной стороной семейной жизни, и опасается услышать: «У вас все как у всех», «Твой Вася – просто золотой», «Любовь не обходится без трудностей», «Ты просто не нашла к нему верный подход» – и прочие «перлы» бытовой «премудрости».

А если жертва домашнего тирана родом из семьи, где было принято насилие, она даже не поймет, что происходит нечто нехорошее: ее родители жили так же, значит, это нормально… Нет, в семейной жизни существуют вещи, которые нормой назвать нельзя. Давайте же разберемся, в чем может проявляться домашнее насилие.

Обычно первое, что представляется при словах «домашнее насилие», – побои… И действительно, физическое насилие – очень распространенный его вид. Когда-то он считался нормой, доказательством чего служит хотя бы «Домострой», название которого стало нарицательным; стоит его произнести, мы сразу вспоминаем: «А, это про то, как бить жену!» – хотя на самом деле теме хранения продуктов и одежды в этом произведении отведено значительно больше места…

Стоит, однако, вступиться за протопопа Сильвестра, оформившего этот сборник народных советов и поучений: судя по контексту, Сильвестр как раз имел в виду гуманную цель и желал смягчить нравы, призывая «по уху ни по виденью не бити, ни под сердце кулаком ни пинком ни посохом не колоть никаким железным или деревяным не бить».[4]4
  Домострой. Полный текст. Сильвестровская редакция [Электронный ресурс] //Библиотекарь. ру: [сайт]. URL: http://www.bibliotekar.ru/rus/9.htm (дата обращения: 25.04.2017).


[Закрыть] Надо думать, если бы во времена, когда публично сажали на кол, заливали в рот кипящий свинец и четвертовали, кто-нибудь написал, что жену бить нельзя, его аудитория, ходившая на казни развлекаться, автора такого утверждения просто не поняла бы.

Домашний тиран вряд ли согласится, чтобы за какие-либо проступки его наказали в соответствии со средневековым законодательством. Однако за собой он оставляет полное право поступать с женой «как заведено от века». Так вот: как ни удивительно для домашних тиранов, времена средневековья миновали, и, согласно законодательству РФ, жена – такой же полноправный человек, как и он сам. И за побои можно получить реальный тюремный срок.

Однако по факту число жен, доводящих дело до суда, ничтожно мало по сравнению с теми, которые продолжают терпеть побои на протяжении месяцев и даже лет. Почему же они это делают? После первого инцидента с рукоприкладством практически никто не идет в суд: женщина обычно ошеломлена случившимся, она просто не в силах поверить, что любимый мог ее ударить. «Это какое-то недоразумение, – думает она, – он же потом так извинялся, что, конечно, никогда не сделает это снова». Однако делает и в следующий раз, и снова и снова… Тогда женщине становится стыдно обращаться за помощью. Она боится упреков и насмешек: «Как ты можешь это терпеть? Почему не ушла от него сразу?» Кроме того, за время совместной жизни насильник изменяет ее мировоззрение настолько, что она искренне начинает верить: она заслужила побои. Раз ее есть за что наказывать, значит, она плохая, она ведет себя так, что мужу ничего не остается делать, кроме как ее бить. В таком обращении она приучается видеть даже любовь к ней.

«Бьет – значит, любит» – крайне слабое оправдание для недостойных действий. Попробуйте сказать: «Я люблю свою мать, поэтому ее бью», «Я люблю своих друзей, поэтому их бью»… Не замечаете никакого диссонанса?

Руководствуясь этими соображениями, избиваемые женщины предпочитают скрывать то, что с ними происходит, от самых близких. Но все же кое-какие признаки физического насилия можно подметить. Плотная одежда с длинными рукавами в жару, темные очки в пасмурную погоду, обилие тонального крема на открытых участках тела; повторяющиеся госпитализации в больницу с переломами, которые сопровождаются стандартными объяснениями: «Оступилась на лестнице, упала… В темноте налетела на дверь…» Иногда, несмотря на все усилия по маскировке, раны и синяки остаются видимыми постороннему взгляду.

Если вы заметили их у своей знакомой, постарайтесь как можно деликатнее поговорить с ней на эту тему. Конечно, возможно, что кровоподтек на щеке – всего-навсего след неудачно выполненной косметической процедуры, а рука в гипсе – результат плохой работы коммунальных служб, не убравших на улице лед. Однако не исключено, что она живет в семейном аду, и ваша твердая позиция относительно домашнего насилия позволит ей сделать первый шаг к нормальной жизни.

Никакие недостатки женщины не оправдывают побои. В насилии всегда виновата не жертва, а насильник.

Физическое насилие – это не только нанесение ударов ладонью, кулаком или предметами. Сюда относятся толчки, хватания, бросания, удерживание, пинки, ожоги, попытки удушения. Если во время эпизода насилия вы хотите уйти из дома, а мужчина загораживает вам путь, это физическое насилие. Если он срывает с вас одежду, вырывает из рук сумку или документы, это тоже физическое насилие. К этому же ряду, без сомнения, принадлежит угроза оружием.

Сексуальное насилие – то, о чем женщины, как правило, не говорят по собственной инициативе. Эта разновидность домашнего террора остается скрытой, не осознанной даже самой женщиной: в нашем обществе по умолчанию принято, что муж полностью властен над телом жены и может «взять свое» в любое время, причем так, как ему заблагорассудится. Между тем принуждение к близости с помощью физической силы или угроз и/или в неприемлемой для женщины форме никак не может считаться нормой. Такая тактика приводит к тому, что женщина начинает бояться близости, воспринимает ее как тягостную обязанность по удовлетворению потребностей домашнего тирана. Это еще один серьезный фактор, с помощью которого он захватывает территорию своей женщины, убивает ее самооценку, заставляет чувствовать, что ее желания ничего не значат, и даже ее тело больше ей не принадлежит.

Экономическое насилие – еще одна разновидность домашнего насилия, которая часто остается нераспознанной. Семья – это сложный бизнес-проект, каждый участник которого вносит свой вклад в общее дело. Если пара решает обзавестись детьми, один из супругов (обычно это женщина) несет основной груз ухода за ними, тогда как другой вносит свой вклад домашними делами и деньгами; пока оба сознают, что это их общее дело, ничего плохого в этом разделении нет. Но нередко бывает так, что мужчина объявляет: «Ребенок – твоя женская обязанность!» – и чувствует себя благодетелем, если выделяет из своей зарплаты крохи на содержание жены и ребенка. А то и вовсе устраняется от содержания собственных детей, при этом тратя деньги на свои дорогостоящие хобби.

По умолчанию он считает, что если жена любит ребенка, значит, все, что связано с его воспитанием и обслуживанием, доставляет ей удовольствие, за которое она еще и должна платить. Но если человек любит свою работу, значит ли это, что ему не надо платить зарплату, что он должен бросить есть и пить, продолжая трудиться на одном энтузиазме? Домашний труд, как правило, остается невидимым; однако достаточно посмотреть расценки на услуги домработниц, гувернанток, сиделок и нянь, чтобы избавиться от убеждения, будто он ничего не стоит. Вносить свою долю в содержание собственных детей – не какая-то особая милость со стороны мужчины, а его прямая обязанность.

Если ваш муж сам принимает финансовые решения, не советуясь с вами, строго контролирует расходы членов семьи – это тоже экономическое насилие. Домашний тиран вообще очень любит единолично рулить финансами, справедливо полагая, что чем больше жертва зависит от него, тем труднее ей уйти. Поэтому нередкое требование в начале отношений – бросить работу, соединенное с обещанием работать столько, чтобы любимая ни в чем не испытывала нужды. Даже если обещание выполняется, по факту выходит, что мужчина, работая больше, приобретает новые навыки и профессиональные связи, что делает его более социально компетентным, в то время как женщина, сидя дома, теряет все перечисленное и вынуждена все больше полагаться на своего партнера, которому ничто не мешает начать диктовать ей свою волю.

Наличие работы и собственного заработка создает фундамент независимости, однако стопроцентной защитой от домашнего насилия служить не может. Есть случаи, когда домашний тиран пользовался заработками женщины, не выполняя никакой работы по дому и практикуя психологическое насилие, о котором мы еще поговорим.

«Сколько будет детей, решаю я один!» Существует разновидность домашних тиранов, которые воспринимают собственных детей как конкурентов за внимание жены. Если женщина забеременела и хочет ребенка, но домашний тиран не согласен, он приложит все усилия, чтобы ребенок не появился на свет. Он может добавлять ей в еду лекарства, чтобы спровоцировать выкидыш, либо избивать ее с той же целью.

Однако насилие часто имеет и другой облик: мужчина заставляет женщину рожать. Не секрет, что появление третьего члена семьи – всегда испытание для первых двух: супруги осознают себя родителями, семейная система неминуемо должна измениться. Беременная женщина и женщина с ребенком особенно уязвима. Поэтому тиран выбирает тактику: держать ее беременной всегда, считая, что с тремя и более детьми она никуда от него не денется.

Людмила очень хотела доучиться, тем более что до защиты университетского диплома оставался всего год. Однако венчалась она с Михаилом в августе, а забеременела в начале учебного года, в октябре. Беременность протекала тяжело, с токсикозом, ходить на занятия в университет стало трудно. «Бросай ты свою говорильню!» – заявил муж, но Людмила не согласилась расстаться с мечтой о высшем образовании и взяла академический отпуск. Вплоть до самых родов она пыталась читать книги по своей специальности. Девочка родилась болезненная, часто плакала, и Людмила была вынуждена полностью переключиться на заботы о ребенке. А также о быте, о доме: ведь муж совсем не помогал ей по хозяйству, не соглашался даже зайти в магазин после работы, однако требовал, чтобы для него всегда были готовы и чистая одежда, и ужин из трех блюд.

Людмила считала это совершенно нормальным: ведь он зарабатывает деньги для семьи! Вот только от постоянного недосыпания и боли в спине порой становилось невыносимо… О поездке во Францию, которая совсем недавно, меньше года назад, так много значила для нее, она уже и не вспоминала: и конференция, и университет, и книги – все это осталось в какой-то другой жизни с другими потребностями. А в этой жизни единственной потребностью – к сожалению, неудовлетворенной – был сон… Даже вырваться к исповеди и причастию из-за домашней круговерти бывало трудно, тем более что младенец в храме постоянно плакал, за что священник упрекал мать.

Спустя некоторое время стало полегче, дочка подросла, поздоровела благодаря усилиям матери. Можно было уже отдать ее в ясли, а самой вернуться в университет, наверстать упущенное и после защиты диплома вносить свой вклад в семейный бюджет. Но муж был резко против: «Как ты можешь? У тебя что, совсем нет материнского инстинкта? Или тебе мало тех денег, что я зарабатываю? Вот уж не думал я, что ты такая корыстная!»

Людмила уже хорошо знала, что у мужа бывают вспышки гнева, во время которых он становится страшен, потому больше не посмела поднимать этот вопрос. Все, чего ей оставалось желать, – это дождаться, пока дочь подрастет и пойдет в детский сад. Однако до этого еще предстояло дожить: муж не желал предохраняться, убеждая ее, что это – против Бога и естества. А когда дочери исполнилось полтора года, Людмила поняла, что снова беременна. Она была в ужасе: рухнули все ее планы, и она не чувствовала себя достаточно здоровой, чтобы снова вынашивать младенца. Но не делать же аборт? Что поделаешь, придется смириться… Что ж, наверное, такова ее женская судьба. Главное ведь прожить жизнь не счастливо, а правильно; разве не об этом она думала, когда мечтала о крепкой православной семье?

Но разве православное воззрение на брак не заключается в этом принципе – «рожать, сколько Бог пошлет»? Нет. Церковь ждет от супругов прежде всего любви, а с любимым человеком не станешь обращаться как с неодушевленным предметом для производства потомства.

Вот как пишет об этом протоиерей Павел Великанов, которого личное несчастье (он остался вдовцом с четырьмя детьми) заставило пересмотреть прежние взгляды: «И я очень хорошо помню эту позицию „главы семейства“, который особо-то не заморачивается, а хочет ли его вторая половина еще одних родов со всеми вытекающими – чадородием бо спасается! – но супружеские обязанности выполнять должна. „Даст Бог зайку – даст и лужайку!“ А мы за нее еще больше молиться будем и вешать себе на рясу звездочки многодетности. Если только не помрет она в очередных родах…

Теперь я знаю только одно: жена – это не „детородный механизм“. И не просто „помощница“ и „вдохновительница“. Это такой же живой, уникальный, бесценный человек, как и ты сам. Которого уже не заменит никто. Ни тебе, ни вашим детям. И она вправе ожидать вдумчивого, ответственного и бережного отношения к себе – с полным уважением ее права с тобой не соглашаться. В том числе и в вопросе о количестве детей. И забота о ней, о ее душевном и телесном здоровье, о том, чтобы она была на самом деле безусловно счастлива рядом с тобой, – несоизмерима ни с какими призывами к нескончаемой череде рождений. Из чьих уст они бы ни исходили».[5]5
  Великанов Павел. прот. Незаметная ловушка многодетности, или О нелюбовной дискуссии вокруг любви [Электронный ресурс] // Православие и мир: [сайт]. URL:. http://www.pravmir.ru/nezametnaya-lovushka-mnogodetnosti-ili-o-nelyubovnoy-diskussii-vokrug-lyubvi/ (дата обращения: 25.04.2017).


[Закрыть]

Напомним, что Православная церковь предлагает подходить к вопросам планирования семьи разумно: «Очевидно, что решения в этой области супруги должны принимать по обоюдному согласию, прибегая к совету духовника. Последнему же надлежит с пастырской осмотрительностью принимать во внимание конкретные условия жизни супружеской пары, их возраст, здоровье, степень духовной зрелости и многие другие обстоятельства, различая тех, кто может „вместить“ высокие требования воздержания, от тех, кому это не „дано“ (Мф. 19: 11), и заботясь прежде всего о сохранении и укреплении семьи».[6]6
  Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Гл. XII [Электронный ресурс] // Русская Православная Церковь: [сайт]. URL: https://mospat.ru/ru/documents/social-concepts/xii/ (дата обращения: 25.04.2017).


[Закрыть] И уж тем более принуждение к беременности никак не может считаться благочестивым действием со стороны мужа… Но здесь уже речь идет о психологическом насилии, которому стоит посвятить отдельную главу.

Психологическое насилие

Есть такой знаменитый фильм «Газовый свет», который, хотя он был выпущен в 1944 году, можно с увлечением смотреть и сегодня. Даже когда знаешь разгадку детективного сюжета… Негодяй убил знаменитую певицу, чтобы забрать ее драгоценности, но не нашел их. Однако он знал, что они спрятаны где-то в ее особняке. Чтобы завершить начатое, он женился на племяннице убитой и начал поиски. Но вдруг жена о чем-то догадается? Чтобы избежать разоблачения, он принялся выставлять женщину сумасшедшей в ее собственных глазах и в глазах посторонних с помощью мелких инцидентов, подстроенных им же самим. Очень скоро героине действительно стало казаться, что она все забывает, все теряет, а того, что она видит, не существует.

Действие фильма относится к тем временам, когда дома освещались газом, и, уходя на чердак на поиски драгоценностей, муж зажигал там свет, из-за чего в комнатах внизу, где находилась жена, лампы меркли. А преступник внушал ей, что на самом деле ничего подобного не происходит: мол, в том, что она видит колебания газа, виновато ее больное воображение…

Так родился термин «гэслайтинг» (иногда в русскоязычных источниках его называют – «газлайт» или «газлайтинг»), означающий примерно то же, что преступник из кинофильма делал со своей жертвой: «ничего плохого не происходит, тебе померещилось». К примеру, на следующий день после вечеринки, во время которой муж активно флиртовал с женщинами, жена пытается выяснить, что это на него нашло, а он только разводит руками: «Я? Ты что-то путаешь! Это была обычная вежливость, а вот ты ревновала так, что на тебя все смотрели… Знаешь, как мне было стыдно за тебя?»

Искажению или отрицанию подвергаются факты, мотивации, слова, вся картина семейной жизни («Да у тебя вообще все прекрасно, другой бы на моем месте тебя каждый день бил, а я почти что пальцем не трогаю!»). Женщине внушают, что она плохая, ненормальная, что она-то и есть насильник в семье – и она начинает в это верить, и придя к психологу, рассказывает, что хочет вылечиться, чтобы не причинять боль своим близким.

Циклические разговоры. Супруги могут подолгу разговаривать о чем угодно, хотя для постороннего человека предмет беседы может показаться сущей бессмыслицей – им же просто приятно слышать любимый голос, обмениваться понятными только двоим интимными кодами, чувствовать свою общность. Но существует особый вид разговора тирана с жертвой. Со стороны он опять-таки может показаться бессмыслицей, однако смысл есть, только заключается он не в общении, а в подавлении жертвы.

Начинается все с пустяка, однако дальше тиран выхватывает из речи жертвы какой-то фрагмент и искажает его. Женщина пытается объяснить, что она совсем не это сказала, на что ее мучитель отвечает: «Так ты что же, хочешь сказать, что я лгу? Я всегда лгу, ты ведь это обо мне рассказываешь своим подружкам, когда вы собираетесь без мужчин?» Женщина начинает оправдываться, но домашний тиран только этого и ждет, чтобы обвинить ее во всем, в чем захочет, чтобы вытащить на белый свет все оплошности и реальные, и вымышленные, чтобы ударить по ее самооценке… Это любимое развлечение многих тиранов, которому они могут предаваться часами. Когда это случается ночью, к пытке разговором добавляется еще пытка лишением сна.

Игнорирование. Кажется, этот вид психологического насилия противоположен предыдущему; на первый взгляд, в нем нет ничего страшного. На самом деле он тоже разрушителен. Домашний тиран наказывает женщину тем, что объявляет ей бойкот: молчит, не реагирует на попытки заговорить с ним, ведет себя так, будто перед ним пустое место. Иногда он делает это буквально ни с того ни с сего, а женщина должна догадаться, в чем она провинилась.

Насмешки. Эта форма психологического насилия настолько легализована в общественном сознании, что многие считают, будто это сущие пустяки. Но на самом деле, когда день за днем человека высмеивают, обсуждают его манеры, особенности внешности, вкусы, все, за что только можно и нельзя уцепиться, – это совсем не безобидно. Страдает самооценка женщины, которая становится неуверенной в себе, до изнурения худеет или переделывает себя пластическими операциями, сокращает зону своих интересов, отказываясь от того, что ей раньше было дорого…

Наталья, окончившая языковую спецшколу, пристрастилась к чтению любовно-детективных романов на английском языке: и удовольствие, и поддержание навыка! Так как книги на иностранных языках довольно дороги, она добывала их в букинистических отделах, в секонд-хендах, на распродажах фондов библиотек. Родственники и подруги знали о ее увлечении и часто дарили ей такие книги.

Другое дело Дмитрий! Он сразу невзлюбил это хобби жены и начал над ней насмехаться. Когда в доме появлялся новый роман, муж придирался к качеству еды: «Котлеты подгорели – это ты зачиталась», «Ну да, ясное дело, английские леди не умеют варить борщ». Говорил, что старые книги кишат клопами и микробами, и, дотрагиваясь до них, демонстративно зажимал нос. Раскрыв роман в середине, начинал читать любое предложение нарочито неправильно, требовал перевести, издевался, если она не знала какого-то слова… В общем, Наталья убрала свои сокровища на антресоли. Она не перестала их покупать, но делала это тайком от мужа, а читала только тогда, когда его не было дома. И тщательно прятала к его приходу…

«Да ведь это же просто шутка! У тебя что, нет чувства юмора?» – заявит домашний тиран, если женщина скажет, что не хочет, чтобы он над ней смеялся. Нет, шутка – это если обоим весело. А если один насмешничает, а другой страдает, это психологическое насилие.

Муж может высмеивать жену в присутствии родных и знакомых, и очень важно, как они себя поведут: покажут свое неприятие такого поведения или остановят себя соображениями, что «незачем вмешиваться в семью». Возможно, если кто-то заступится за женщину в такой ситуации, домашний тиран отомстит ей по возвращении домой, но этот жест поддержки покажет ей, что не весь мир находится на его стороне. И что происходящее в ее семье – не норма.

Обесценивание. Внушить жене, что она – глупое ограниченное существо, что все ее интересы примитивны, а достижения ничтожны, можно и без насмешек, просто повторяя это изо дня в день с небольшими вариациями. Особенно активизируются такие мужья, когда жены достигают успеха в том, что делают, из-за чего женщины стараются скрывать свои достижения. Вместо того, чтобы порадоваться за близкого человека, домашние тираны видят в успехах жены угрозу своей власти.

Шантаж. Открытость женщины в отношениях с мужчиной может пойти ей во вред: он станет угрожать, что в том случае, если она будет вести себя нежелательным для него образом, он откроет ее секреты друзьям, сослуживцам, выложит откровенные фото в Сеть и т. п. Также он может шантажировать ее причинением вреда дорогим для нее предметам, животным и даже детям, о чем будет сказано ниже. Сюда же относится шантаж самоубийством.

Разрушение предметов, которое случается во время инцидента насилия, выполняет двойную функцию. Во-первых, запугивание: даже если тиран пока не трогает женщину, она сжимается, ожидая, что следующий удар обрушится на нее. Во-вторых, причинение ей душевной боли: обычно «под горячую руку» попадают дорогие для женщины вещи, реже нейтральные предметы обстановки, но никогда – удивительно, не правда ли? – вещи, представляющие ценность для тирана.

Причинение вреда домашним животным. Когда эта книга пребывала еще на стадии замысла, Россию потрясла история молодой женщины, убитой своим сожителем. Дважды она пыталась уйти от него, но возвращалась; дело закончилось тем, что он настиг ее на улице, повалил и начал бить ногами, не стесняясь прохожих. Его остановили, но от полученных травм она вскоре скончалась. Упоминалось, что незадолго до этого сожитель убил у нее на глазах ее кота…

Жестокость по отношению к животным – крайне тревожный признак, и от такого человека лучше держаться подальше. Если же он запугивает, бьет вашего питомца или тем более убил его, следующей жертвой можете стать вы.

Причинение вреда детям. Если в семье присутствует насилие, дети всегда страдают в той или иной степени, но бывают случаи, когда вред им причиняется целенаправленно. «Ну, это же его ребенок, ему он ничего не сделает!» – опасное заблуждение. Под угрозой находятся не только дети от предыдущего брака: домашний тиран и собственного ребенка может воспринимать не как свое продолжение, не как маленького человека, нуждающегося в его заботе, а как очередную вещь, которую можно испортить или сломать, и угрожать этим жене. В некоторых случаях, если жена пытается спорить с мужем, он срывается потом на детях и дает ей понять, что в этом виновата она: не надо было нарушать его правила!

Все эти способы, в конечном счете, не что иное, как способы достижения контроля.

Контроль над кругом общения женщины. Домашний тиран всегда старается стать единственным творцом реальности для своей жены или партнерши, хочет добиться того, чтобы она смотрела на мир и на него его глазами, чтобы она признала хорошим и правильным для себя то, что он ей внушает. Можно назвать это микроскопической сектой из двух или нескольких человек (включая детей), в которой есть один авторитарный лидер. Этот лидер видит угрозу для себя в любой другой точке зрения, способной поставить под угрозу его авторитет, а потому всячески старается ограничить влияние извне. Он может добиваться этого как путем прямых запретов на общение с родственниками и подругами, так и косвенными способами:

• «Удивительно, как такая тонкая, добрая, любящая женщина могла родиться в вашей семейке»;

• «Твоя мать – настоящая деревенщина»;

• «Твои подруги тебя недостойны»;

• «Твоя подруга говорит обо мне гадости, потому что завидует: она-то сама не замужем»;

• «Неужели ты собираешься в гости к Петровым? Посмотри, какие в этой семье невоспитанные дети! Ты что, хочешь, чтобы наш Ваня набрался от них плохого?».

Женщина может не верить этим утверждениям, может поначалу протестовать, скрывать встречи с теми, кто не одобрен домашним тираном, однако яд его высказываний по каплям проникает в нее и приводит к тому, что общение распадается или становится формальным: в ее жизни накапливается слишком много такого, о чем она не готова кому-либо рассказать.

Разрывая общение с родными и друзьями, женщина лишается людей, способных прийти к ней на помощь и в случае необходимости предоставить убежище.

Контроль над образованием, работой. В этих случаях применяются те же способы, что и в случае контроля над кругом общения, порой даже более жесткие, потому что хорошее образование (и хороший заработок) жены делают ее менее зависимой от супруга-самодура. Если женщина беременна или имеет детей, в ход идут аргументы, что ребенку нужна мама, что материнство несовместимо с работой и учебой, что муж зарабатывает достаточно, чтобы семья ни в чем не нуждалась. Если эти аргументы не срабатывают, высмеивается профессия или место работы, критикуется низкая зарплата или то, что на этой работе женщина перестала быть женственной, приобрела замашки бизнесвумен и т. п. Домашний тиран может признавать единственной версией православной семьи многодетную, с неработающей матерью, либо вообще выставлять желание женщины работать и зарабатывать самостоятельно признаком «развращенности», «последних времен».

Эти виды психологического насилия могут применяться как вместе, так и по отдельности. Как правило, они не проявляются постоянно, по крайней мере в начале отношений, а составляют повторяющуюся последовательность, называемую циклом насилия.