Текст книги "Сказки от Светланы – 2. Сборник Психологических Сказок"

Волшебный зонтик

В одной среднего достатка семье жили-были муж с женой и тремя дочерями. Старшие дочки, к тому же погодки, были модницы и затейницы, а младшая Марьяша —скромница да рукодельница. У старших платья яркие да туфли на каблучках цокают, бусы из перламутрового стекла, как жемчуга. У младшей платьица простенькие, туфли лодочкой да взгляд ясный. Вся краса Марьюшкина была в русой косе до пояса. Старшие дочки спать до обеда любили и грязной работы чурались, как это кожа испортится. Младшая же всех любила и всех кормила, огород поливала да полола, полудницу не боялась. Кто что попросит, все исполнит, отказа ни разу не слыхивали. Старшие сёстры о доброте её знают и частенько на ней выезжают. То полы помыть, воды нанести, посуду помыть да двор подмести. Что интересно – у неё всё ладно делалось, с прибаутками. Сестры думали она немного не в себе. А у неё просто нрав такой был. Вот так жили и не тужили.

Собрался отец на ярмарку. Десяток яиц жена приготовила, творогу, сметаны, несколько кур общипала, а муж – изделия из дерева, ложки, ухваты да деревянные лопаты. Хороший воз получился, добрый будет прибыток. Дочки к отцу прибежали и давай просить гостинец, одна отрез на платье, другая бусы новые, как без них? Из избы стыдно выйти в люди. А Марьюшка молчит, ничего не говорит и не просит.

– Аль у тебя желаний нет? – спрашивает отец.

– Желание-то есть, да сможешь ли осуществить, – уклонилась от ответа младшая дочка.

– А ты скажи, я сам решу, смогу иль нет.

– Купи, папенька, мне зонт разноцветный.

– Куда тебе с ним ходить, дурёха, ты же дальше конюшни и двора за оградой-то и не бывала, – смеются сестры.

Тут на них нашло:

– Представляем, как она в одной руке подойник несёт, в другой корм гусям и курям, а в зубах зонт, да не простой, а разноцветный, ха-ха-ха!

– Марья, да над тобой весь скот смеяться будет.

– Или перепутаешь всех, – добавила другая сестра.

– Он не простой, вот увидите. Мне про него, одна странница рассказала, когда водицы испить попросила да хлеба с солью.

– Ну, хочет, её желание. Хватит смеяться, каждой по гостинцу куплю, – сказал отец.

Долго ли коротко, близко ли, далёко, а приехал мужик на ярмарку, продал всё и пошёл по рядам, сторговался с отрезом на платье, и бусы новые справил, а зонта разноцветного нет. Простые есть, а цветастого нет. И только собрался домой ехать, увидел старушку, она потрёпанный разноцветный зонт всем предлагала. Обрадовался мужик, что для всех подарки есть. Зонт, конечно, потрёпанный, но приличный с виду. Приехал домой, гостинцы раздал. Старшие сразу за примерку и выкройки засели. Младшая с работой управилась, села в свой уголок, зонт раскрыла и заветные слова сказала:

– Зонтик радужный, яви мне тятю с матушкой молодыми, – и крутанула зонт.

Шел мимо отец, любопытно же, зачем дочке такой зонт, заглянул под купол и увидел себя молодым, в рубахе ряженый – это он пошёл с отцом на смотрины, хотя давно уже её приметил, на гуляниях за ней наблюдал. Хохотушка да шутница была по молодости.

– Поди сюда, женушка, что покажу, – кричит он жене.

Подошла жена, руки о подол вытирает.

– Батюшки мои, эт никак сваты прибыли, – всплеснула она руками.

– А то!

– Хорош, ох хорош. Я боялась, как бы мимо к соседке Порошке не прошёл.

– Да ты что? А я её даже не разглядел, – смеётся муж.

Он приобнял жену, в щеку чмокнул. Старшие сёстры услышали такие речи, решили посмотреть, что это так родителей развеселило.

Тоже подошли.

– А вот с первенцем ходишь, да хотел сыночка, да вышла дочка, – и они засмеялись.

– А что ещё показать может твой зонт? – спросила старшая дочь.

– Скорое будущее.

– Ну, что меня ждёт?

– Тебя Фрол ждёт, – засмеялась средняя дочь, знала всё про сестру.

Та её острым локотком в бок ткнула, мол, молчи, ты же обещала. А тем временем младшая сестра сомкнула зонт, разомкнула, и уже небосвод поменялся. Стоит старшая в палатах белокаменных с виноватым видом, как побитая собачонка.

– Да неправда всё это, – и убежала.

Зло её взяло и зависть закралась. Так прошло сколько-то времени. То пропажу покажет, то где куры прячутся с цыплятами. Как-то средняя попросила показать ей ближайшее будущее. И тоже палаты белокаменные, и стоит с понурым видом. Что такое, почему так? Тоже обиделась на сестру и злость затаила. До того дошло, что старшие сёстры на гулянье не спешат, потому что и там про Марьюшкин зонт все говорят. Злятся сестры на младшую сестру, не по годам популярной становится, и денег за свои старания не берёт. Вот у соседки корова потерялась, нашли ведь с помощью Марьюшкиного зонта. Соседка за работу Марьюшке масло принесла.

Решили сестры, что младшая сестра не разумит, как зонтом пользоваться, и поэтому разную ересь кажет. А совсем обиднее было, что у всех оно сбывалось. Марьюшка уже все страны посмотрела. Заметили сестры, что она время от времени в зонт какую-то сладость кладёт. Совсем дурочка. Думали они, думали и надумали её в лес заманить и там извести, а зонт себе взять. А то их сестрёнка уже по всему посёлку знаменитостью становится.

– Марьюшка, айда с нами по ягоду малину.

– Сейчас, сестры, только курам мякину дам и кузовок возьму.

Идут сестры и меж собой спорят:

– Сладкая малина на буреломе растёт.

– Да нет же, в зарослях у речки.

– Там смородина.

– Какая смородина, мы в прошлый год там собирали, забыла?

– Она каждый год в другом месте родит.

– Сестрёнки, хватит спорить, сейчас у зонта спросим.

Раскрыла зонт, спросила:

– Зонт, дружочек, покажи разочек, где сладкая малина растёт.

Закрутился, завертелся в руках у Марьюшки зонт, и оказалось, пока девушки спорили, они заветный валежник прошли. Ещё горше стало девушкам. Зашли в валежник – малины, гроздья спелые да крупные висят, а сама малина сладкая. Быстро набрали кузовки, топчутся, не знают, как быть.

– Пошто твой зонт нас в палатах белокаменных показал словно нашкодивших девок?

Марьюшка пожала плечами:

– Откуда мне знать.

Злость с новой силой вскипела, что рассудок затмила. Выворотила одна из сестёр валежину да как с размаху даст по Марьюшке. От неожиданности та с ног свалилась и не дышит. Перепугались сёстры, там же прикопали, зонт с собой забрали и её кузовок. Жалко малину в лесу оставлять. Уж ближе к закату домой пришли обе чумазые да взъерошенные. Родителям сказали, что чуть не заплутали, пока по Марьяшеному зонту малину искали, она же вперёд убежала, кричали, кричали не докричались. Наверное, волки съели или медведь задрал, только зонтик и нашли. Только родители ушли по делам, сёстры взяли зонтик и начали крутить, вертеть. Но как бы они не старались, ничего у них не получалось. Откроют, покрутят, закроют. И сладости клали в зонт, только без толку, сладости обратно вываливались. Хочется узнать, почему они в палатах белокаменных с понурым видом стоят. Намаялись сёстры с ним, разозлились ещё больше и закинули его в самый дальний угол избы, в самую пыль. А пыли уже много скопилось за эти дни.

Как-то в тех местах охотился молодой царь на зайцев. Увидел он чудесные цветы радужные, а его слуга срезал тростник, для потехи сделал дудочку, как только начал он играть, так дудочка ожила и сама запела.

«Играй, играй, дудочка, порешай люд частной, обо мне расскажи, как меня молодую, сёстры погубили и под валежником схоронили. Играй, играй дудочка, играй, играй, порешай люд частной. Расскажи, отцу – матушке, что погубили за зонт разноцветный».

Царь дивится, что за оказия. Велел узнать в окрестностях, не пропадали люди в последнее время. Пришли глашатаи в селение, где сёстры жили. Как услышали родители, сразу всё поняли. Пришли домой, старшие дочки в ноги пали да во всем признались, место показали. Действительно, на этом месте цветы необычные росли, радужные и ароматные. Раскопали, положил отец свою младшую дочь на телегу, соломой обложил. А она свежа лежит, словно спит, и румянец на щеках горит. Повез домой, хоть похоронить честь по чести. Мать сзади идёт, слёзы льёт. Догоняет они ветхую старушку-странницу.

Увидела старушка девушку, вспомнила, что она её не только водицей напоила, но и краюшку хлеба с солью вынесла, сказала, что пока никакой еды не сготовлено. Остановила старушка возницу, дунула в лицо девушке и говорит отцу:

– Время ещё есть, видишь сам, словно спит. Пойди на царский двор, как хочешь кланяйся, лоб расшиби, но добудь воды из царского сада, что возле старой яблони ключик бьёт. Сможешь если в рот хотя бы капельку влить, будет очень хорошо, ну не сможешь, сбрызни её этой водой, чай, поможет.

Марьюшка весь разговор слышала, подала старушке хлеба с солью, огурец только что с грядки и яйцо вареное, что на завтрак отваривала, и кружку молока. Перекрестилась старушка, откушала, поблагодарила за милость и дальше своей дорогой пошла.

Пошёл мужик к царю, кланялся долго, царь увидел, что какой-то мужик долго кланяется возле крыльца, вышел. Рассказал ему мужик всё, не таясь, и про зонт разноцветный тоже. Сам царь проводил его до яблони, взял кувшин водицы из ключика, снова кланяется. Царь удивляется, не помнил, чтобы в его саду ключ бил, недавно хотел сделать, чтобы яблоню срезали, теперь даже не знает, что делать с ней. А мужику говорит, чтобы привел ко дворцу всех своих дочерей.

Пришёл мужик домой, взял ложку маленькую, которой раньше дочек кормили, просунул в рот Марьюшке с водичкой ключевой из царского саду. Сбрызнул и, действительно, вздохнула глубоко Марьяша, веки дрогнули.

– Как долго я спала, приснилось, что сестры меня погубили, дышать тяжело было, словно что-то сдавливало грудь.

Весть о том, что дочка мужика ожила, дошла и до самого царя. А потом и мужик с женой и дочерьми пожаловал. Стоят старшие сёстры: одна с виноватым видом, как побитая собаченька, другая с понурым видом. Наша Марьюшка и так-то красавицей была, а стала ещё краше. Понравилась царю с первого взгляду она. А Марьяша, как увидела царя, в ноги ему бросилась:

– Царь-батюшка, не губи сестёр моих из-за меня. Лучше возьми мой зонт радужный, я научу им пользоваться. Заранее будешь знать, что соседние государства хотят сделать, чтобы готовым быть к отражению.

Поднял её царь, смотрит на уста её сахарные, на глаза ясные. Вся краса в естестве.

– Помилую твоих сестёр, если станешь мне доброй женой и спутницей до последнего вздоха. Вижу сердце у тебя доброе, чуткое и нежное, а зонтом сама владей и покажи, что в нём удивительного.

Раскрыла Марьяша зонт:

– Зонт радужный, покажи царю-батюшке его границы, – крутанула его.

Что уж там они разглядывали, то не ведомо никому. Помиловал царь её сестёр. Сыграли свадьбу пышную, три дня весь честный народ угощали за здоровье молодых. Так плясали, что полы упали, так пели, что соловьи одурели, так пили что потом головы болели.

Я там была, мёд-пиво пила, омаром закусывала, а омар оказался живой, в солёное озеро чуть не уволок. А рядом с яблоней беседку поставили, странно, но яблоня плодоносить начала, яблоки ароматные, сладкие и кто бы их не кушал, у всех чудеса случились.

Тут и сказке конец.

Кто читал и слушал – молодец!

Мирон – крестьянский сын

Среди холмов да дубравы тенистой расположилось большое селение. В том селении люд жил, простой да работящий. У каждого свое хозяйство и надел в поле, разные мастера в нём жили. Жили дружно, не тужили. В одной из таких семей у крестьянина Наума да жены его Агафьи было три сына. В такой семье дети мужского пола были как вторые руки. Детей сызмальства к труду приучали, в их семье даром хлеб никто не ел. Наум землю пахал да пшеницу сеял, скот с курами держал. Жена по хозяйству хлопотала да пряжу пряла. Тем и жили.

Вот пошли Наум с сыновьями траву косить. Решили друг к другу идти навстречу. Отец самый трудный участок себе взял, где леса больше, там траву нужно косить да сразу выносить, чтобы дружно всё подошло.

Косит, носит, раскидывает. Так уморился, что уже и пот не идёт, во рту всё пересохло. В лесу родник из-под земли бьёт, вода студеная. Раз прильнул к роднику, и третий раз прилег к родничку студеному. Справили поляну, солнце на закат кренится, встретились и домой пошли. Агафья ужином накормила, скот напоили да спать пораньше улеглись, понятно дело, умаялись, на завтра ещё поляну косить надо.

К утру Наум занемог, жар, словно печка каленая. Делать нечего, братья одни пошли траву косить. К вечеру вернулись, а тятя совсем занемог и зовёт всех к постели. Наказ детям даёт:

– Через года два жениться всем надо, так вы время не теряйте, новую избу ставьте, да такую, чтоб всем просторно было и про мать не забывайте. Подошли дети под отцовское благословение. Благословил, что-то ещё сказать хотел, да закашлялся. Ждали, ждали дети и ушли, ужин стынет. Только один Мирон, младший сын, остался, рядом у постели сел, ждёт. Положил отец сыну на голову руку, ещё раз благословил и тихо сказал:

– На мне нательная рубашка, как помру, станете снимать, постарайся не повредить, возьми на речку и отнеси, выстирай, как умеешь, на траве или ветках обсуши и носи во здравие. Пользу потом узреешь. А теперь шагай, ужин стынет, да позови матушку Агафьюшку.

Ушёл Мирон, пришла Агафья, всю ночь у мужиной постели пробыла, а на утро братья услышали вой, словно раненый зверь воет, поняли, что тяти больше нет на этом свете. Схоронили, как положено. Мирон наказ отца выполнил. Снял рубашку целехонькую и выстирал в дубраве, в быстрой реке, обсушил здесь же на ветках, одел, а поверх свою рубищу.

Собрали сено в стога, поставили, пошли дрова смотреть. Сговорились братья, что не будут два года ждать, к тому же уже и невесты на примете. Если двоим с матушкой и женами места прилично, всем хватает, а на троих уже и теснота кругом. Чтобы избу не ставить и жен к осени привести, надо младшего куда-то отправить. И надумали они брата извести. Пошли лес смотреть на избу.

– Мирон, сходи-ка туды, тятенька говорил, там хорошие лесины стоят, – закричал один из братьев.

Мирон в чащобу полез, да по пояс провалился, кричит братьям, помощи просит, а братьев уже и след простыл. Понял Мирон, что специально его в чащобу заманили, извести захотели. Как выбрался на опушку леса, увидел его котома, весит на сучке, как повесил. Перекинул её через плечо да пошёл, куда глаза глядят.

Далеко ли, близко ли, высоко ли, низко ли, шёл наш Мирон, не оглядываясь, и зла на братьев не держал. У быстрого, говорливого ручейка увидел избу бревенчатую, добрую, огромными бревнами-кольями обнесённую. Пролез в щель между бревнами, зашёл на крыльцо. Взялся за ручку двери, а она, тихонько поскрипывая, отворилась.

– Мир дому вашему! – сказал Мирон.

В ответ – тишина. Прошёл в горницу: на середине стоял стол, три стула, три прибора, каравай хлеба возле каждого прибора да чаша вяленого мяса, бутылка вина. Посидел на одном стуле, отщипнул хлеба с мясом, запил вином. Пошёл к другому стулу, снова отщипнул хлеба с мясом и запил вином, потом к третьему стулу. Слышит шум во дворе, спрятался за печкой, ждёт, что дальше будет. Вот прилетел сокол, стукнулся о землю, стал добрым молодцем; прилетел орёл, стал добрым молодцем; прилетел воробей, стал добрым молодцем.

Все они в горницу сели за стол. Говорит орёл добрый молодец:

– Ничай, к нам гости пожаловали, глядите, у меня хлеб с мясом отшибленные.

– И то правда, и вино отпито, – отвечает молодец-воробей.

– Если ты стар, будь нам батюшкой названым, если девушка, будь нам сестрою названой, если молодец, будь братом названым, а ежели женщина или старушка, будь нам матушкой названой, – сказал добрый молодец-сокол.

Вышел Мирон, поклонился в пояс. Стали все его братом называть.

Прошло дня три, стали братья в дорогу собираться. Говорит брат-сокол:

– Сослужи нам службу добрую, ровно через год напеки хлебов да мяса с вином.

– Что ж не сослужить, мне спешить некуда.

– Вот тебе связка ключей, в любую дверь заходи, в погребе припасы есть, а вот этот ключ не тронь и на задний двор не ходи.

Сказали, да и улетели братья: сокол, орёл да воробей.

День прошёл, другой настал, вот и третий на подходе. Надоело Мирону по дому ходить, «дай-ка по двору погуляю». Гулял, гулял и не заметил, как на задний двор попал. Смотрит – конюшня, только на кованый замок закрыта, и железный засов вставлен. Интересно стало, давай ключи подбирать, а ни один не подходит. Сбегал в избу, снял с гвоздя ключ, а ключ увесистый. Отомкнул замок, отодвинул засов, заходит, а там богатырский конь стоит, грива так и струится, оседлан, только садись и поезжай. Говорит конь человеческим голосом:

– Дай родниковой воды испить.

Сходил с кадкой на родник, принёс воды, а конь за один раз и выпил.

– Неси ещё воды!

– Эй, нет. Так много пить нельзя, ты у меня копыта отбросишь, а я отвечаю.

Закрыл коня, ушёл домой.

На следующий день опять пришёл, принёс воды, тот снова за один раз выпил, ещё просит, а Мирон не даёт. Знает по своей лошадке, что нельзя испортить скотину. Так прошла неделя, другая, уже и месяц. Решил Мирон коня погладить, а тот как копытом изловчился да в грудину врезал. Вылетел Мирон из конюшни и несколько недель в беспамятстве пролежал. Очнулся, а время к сроку подходит. Конюшню закрыл Давай тесто готовить, печь огневом растопил, хлеб испёк. В большую чугунку мясо положил варить, поставил. Из погреба вино принёс, и только стол накрыл, как зашумело во дворе, прилетели братья, о землю ударились, вошли три добрых молодца в горницу, уселись за стол, откушали. Поблагодарили Мирона.

Через три дня опять братья в путь собираются. Говорит орёл-молодец:

– Хорошую службу сослужил, не мог бы ещё одну сослужить, ещё на один год остаться, ровно через год нам хлеб испечь да мясо наварить, вино из холодного погреба принести?

– А что не смогу? Смогу.

– Везде ходи, всё смотри и бери, только ключ на гвозде не трогай и на задний двор не ходи.

Сказали так и ударились о землю, улетели птицами неведомо куда. Ходил, ходил Мирон, а самого на задний двор так и тянет. День, другой, на третий не выдержал, пошёл. Конюшню открыл, а там уже два коня стоят. Вот-те раз! Неделя за неделей ходил и поил обоих коней родниковой водой.

Как-то раз решил рассмотреть лошадей получше, только хотел за сбрую взять, как один из них, извиваясь, в грудь копытом припечатал так, что Мирон отлетел в другой угол. Через некоторое время очнулся, подошёл к лошадям и сказал:

– Более от меня ни капли воды не увидите.

Закрыл на замок и засов кованый и ушёл. Весь остаток года ни разу на задний двор не заглянул, хотя очень тянуло.

Подошло время, хлеб замесил, печь огнивом растопил, огонь по поленьям дружно скачет, выпек хлеба, в большом чугуне мясо наварил, принёс из погреба холодного вина, приборы поставил, сел ждать и задремал, облокотившись на стол.

Зашумело во дворе, прилетели три брата, стукнулись о землю, зашли в горницу три добрых молодца, сели за стол, тихонько переговариваются, чтобы названого брата Мирона не разбудить.

Один говорит:

– В одном царстве-государстве царевна всех женихов изводит.

– Гляди, так простой люд пойдёт свататься.

– Дело к этому идёт.

– Змея только булатным мечом одолеть можно. Вся его сила в хвосте – кто изловчится и хвост отрубит, будет конец змею.

– Да где нынче таких мастеров найдёшь? Чтоб этот булатный меч сковать мог?

– Есть один, Нарым зовут, живёт он в том царстве-государстве, и кузница славится на всю округу.

– Не завидую я тому, кто змея одолеет – сама царевна не так проста.

А Мирон проснулся, слушает, и надо же было комару впиться ему в руку – он как шлепнет по ней. Братья оглянулись.

– Не разбудили? – спросил один из братьев.

Мирон сделал вид, что только что проснулся.

– Я уж думал, что приснилось, что вы дома, даже просыпаться не хотел, если бы не комар, так бы и спал.

– Да, брат, утомился, – хлопнул по плечу один из братьев.

Прошло три дня, братья снова в дорогу собираются.

– Может, сослужишь ещё раз службу? Останешься ещё на один год, ровно через год напечёшь нам хлебов, мяса наваришь, вино из погреба принесёшь? – спрашивает молодец воробей.

– Я никуда не тороплюсь, можно и ещё остаться.

– Смотри всё, что есть в избе и дворе, только на задний двор не ходи.

Ключа с гвоздя не бери.

– Хорошо.

Год прошёл томительно, на задний двор так сильно тянуло, но он находил себе занятие: то в избе, то во дворе. Ко сроку квашню замесил, печь огнивом растопил, огонь так и пляшет по поленьям, хлеба напёк, мясо в большом чугунке сварил, вино из погреба принёс. День к ночи катится, а братьев всё нет. Вот уже и за горизонт доныривает солнышко, последние лучи горят, как зашумело во дворе, и прилетели три птицы, стукнулись о землю, зашли в горницу три молодца. Сели за стол, откушали. Спать завалились.

На следующий день говорят ему братья:

– Мирон, брат наш названый, сослужил нам службу, теперь и мы тебя отблагодарим. На заднем дворе конь стоит богатырской, осёдланный в доспехах, ждёт своего часа. Рядом ещё один, навьючен золотом с драгоценными каменьями, на первое время хватает, а там сам смотри, хочешь приумножай, хочешь, горстями швыряй. А ещё тебе шапка-невидимка, жизнь, сам понимаешь, брат, штука серьёзная. Всякое может быть.

Вывели братья лошадей, и отправился Мирон странствовать по миру. Приехал в один город, снял шикарные апартаменты. Стал по базару ходить, да разные разговоры слушать. В их граде царствует царь, и есть у него дочка, красавица писаная, но своенравная. Отец в ней души не чает и всем желаниям потакает. Только пришло время в замужество идти, а она всех женихов с лютым змеем сражаться отправляет. Много знатного люду полегло, да и молодцев богатырских. А она усмехается, мол, перевёлся на земле добрый мужик. Вспомнил Мирон про разговор между братьями, может, про эту царевну речь шла? Там ещё булатный меч и хвост отрубить надо.

Решил Мирон посвататься к царевне.

Приняла его с холодной надменностью:

– Хорошо, не спрашиваю, какого роду-племени, и так видно. Шанс всем даю.

Нашёл кузнеца Нарыма. Рассказал, что ему надобно, сковал Нарым булатный меч. Мирон вышел на бой ратный. Сечёт голову, а там уже две, сечёт две, а там уже четыре. А злой хвостом махнёт, в сажень в землю вгонит, ещё раз махнёт своим хвостом, по грудь в землю вгонит.

– Эн, нет, врёшь, не возьмёшь!

Вспомнил ещё раз про хвост, дай-ка счастье попытаю, изловчился и отсек хвост. А тот успел сцепиться за него и порвал отцовскую нательную рубашку, но тут же змей поверженный упал к его ногам.

Царю с царевной делать нечего, свадьбу сыграли, и молодые укатили в другое царство, что-то вроде медового месяца. А у царевны был сердечный воздыхатель. Вслед за ними укатил. Царевне нужны развлечения, балы да званые ужины, а Мирон любил спокойную, мирную жизнь. На таком пышном балу она невзначай повстречала своего воздыхателя. Пожаловалась, что муж хоть в постели и хорош, но скучно с ним. Всегда найдет повод отказаться от визита и сам неприветлив, ссылается на занятость. Так они с тем полюбовником сошлись во всем, что решили по приезду извести супруга царевны. Приехали домой, все честно довольные, каждый своим.

Собрались как-то царь со свитой и Мироном, и полюбовник с ними. Он заманил Мирона в гущу леса от посторонних глаз и убил его. Искали, искали, но не нашли Мирона. Злодеи решили, чтобы следов не осталось, порубить его и на съедение диким зверям оставить, а сказать, что медведь загрыз до смерти. Сказано – сделано.

Летел в ту пору воробей-молодец, увидел, что с братом случилось, рассказал братьям, и они решили его спасти. Орёл слетал к вековому дубу, принёс воды живой и мёртвой. Собрали по кусочкам, сбрызнули мёртвой водой, срослось тело, сбрызнули живой водой – ожил молодец.

– Да, братец, и рубашка не помогла.

– Мне её змей повредил, а сшить, как надо, я не смог, – отозвался Мирон.

– А что нам не сказал? Мы бы помогли.

– У вас своих дел хватает.

– Что делать будешь?

– Пока не знаю.

– Ну, бывай, прости, брат, больше помочь не сможем.

Улетели братья. Сходил в апартаменты, что до свадьбы снимал. Одел шапку-невидимку, пошёл в царские палаты, а там полюбовники уже и не прячутся от посторонних глаз. Решили, что через год после официального траура поженятся, за границу укатят. Взял вещички свои и снова поехал по миру Мирон. По дороге увидел сад.

Забрался в тенистый сад. Яблоки спелые так и просятся в рот. Съел одно яблоко – выросли уши как у осла, съел другое – хобот прирос. Идёт по саду, мучается, голова болит, хобот к земле тянет. Увидел ещё одну неприметную яблоню. «Будь что будет». Съел, и хобот отвалился, съел второе – и уши сами спали. Ну что ж, решение само пришло.

Навьючил на коня корзины с яблоками и поехал торговцем в тот град. Ходит по улицам с ладком, кричит:

– Яблоки спелые на солнце румянились, соком налились. Покупай, не ленись, о здоровье пекись!

Подошла сенная девка:

– Яблоки сроду не ела, а аромат-то от них какой.

– Возьми, красавица, покушай. Денег не возьму, сама сказала, что в жизни не ела, – вот тебе подарок!

Съела сенная девка яблоко, а оно во рту тает и сладость дарит. Прибежала во дворец, всем рассказала. Побежали все попробовать.

Дошел слух и до царевны:

– Пусть придёт торговец, если и вправду яблоки так хороши, как вы говорите, все ко двору куплю. Так и передайте.

А Мирону то и надо. Пришёл с корзиной яблок. Аромат вперёд него плывёт, что у всех аппетит разыгрался. Поставил корзину на стол, достал из неё самых красивых и аппетитных и подал царевне. Она мешочек с деньгами небрежно бросила на стол, а яблоки взяла и к себе в апартаменты ушла. Не прошло и получаса, как торговец услышал вопль, когда из ворот выходил. Искали, искали того торговца, да так и не нашли. Целый год к ней разные доктора ходили, но как была ушастой и с хоботом, так и была. Полюбовник вскоре сбежал с её фрейлиной.

Через год, когда официальный траур прошёл, пришёл в те места странник – лекарь. Позвали его во дворец. Посмотрел он на свою жену, покачал головой:

– Батюшка-царь, на завтра баню топи и царевну туда веди, а сами не моги заходить. Пусть возле бани трубы трубят, барабаны марш бьют.

Всё исполнил царь, как велено было. Трубы трубят, барабаны марш бьют. Оставили царевну одну в бане, пришёл странник-лекарь, давай её мыть, меньше моет, больше бутузит:

– Признавайся, что натворила, за что кару небесную получила.

Долго не признавалась, а он уже и розги приготовил, тут-то как на духу всё и рассказала.

– Узнаешь ли меня? Покайся, – говорит странник, а она ни в какую.

– Хорошо, ходить тебе такой до скончания дней.

Сказал так, яблоки в печку выбросил и ушёл. А слугам наказал часа два-три царевну не беспокоить. Только тогда поняла она, что это её муж был, да гордость не позволила за ним бежать.

Идёт странник из града, навстречу идёт девушка, под тяжестью ноши сгибается, догнал, спросил. Рассказала она про яблоки чудесные, и как её разорившемуся торговцу в рабство отдали. Пришли они к торговцу, выкупил странник девушку, вольной сделал и говорит:

– Иди, куда хочешь. Это из-за меня ты пострадала безвинно.

– Да куда я пойду? Возьми меня с собой, я готовить, стирать буду, много еды не ем.

Посмотрел на неё Мирон-странник:

– А с хозяйством управиться сможешь?

– Ох, господин, у нас семья большая была, всему матушка обучила с малолетства.

Приехали они в родные края Мирона. А братья родные его не признали, а может, не хотели признать, ибо вину за собой чувствовали. Посмотрел, что матушка хорошо живёт, в почёте и уважении у детей и внуков. Не стал открываться, а в соседнем селе купил у разорившегося крестьянина хозяйство. Дом отладил, пашню распахал.

Говорит однажды девушке:

– Негоже двум неженатым рядом жить, смотрю, девушка сноровистая и хозяйственная, пойдёшь за меня замуж?

Как же рада была девушка, ибо по сердцу пришёлся ей странник, поэтому и уходить не хотела от него. Сыграли свадьбу осенью, когда уже все хлеба убраны и скот в стойло поставлен. Всё село гуляло, три дня и три ночи. Отремонтировала она ему и рубашку отцовскую.

Что с царевной стало? Да кто его знает. Дошли только слухи, что царь умер и напали вороги, её отпустили по миру. Ходит теперь, яблоки во всех садах кушает. Исцелиться хочет.

Тут и сказке конец, а кто слушал да читал – молодец, возьми с полки огурец. Огурец узнал, куда-то убежал.