Текст книги "Упасть в облака"

Вера вышла из машины, постояла у подъезда рядом с деревьями. Прохлады и облегчения не было.

Лифт оказался сломан, и она пошла пешком. Шаги в пустых лестничных пролетах раздавались короткими пощечинами, сначала – быстрыми и ритмичными, ближе к двенадцатому этажу – редкими и глухими.

На площадке перед дверью в квартиру неожиданно пахнуло свежестью – Вера чуть не наступила на корзину с нежнейшими бело-розовыми цветами. Записка почерком Андрея гласила: «Вера – главное в моей жизни».

«Значит, он написал ее еще до отъезда и отнес в цветочную фирму. А курьер, сволочь, бросил тут», – стараясь не обращать внимания на заколотившееся в груди сердце, Вера подхватила корзину за ручку, внесла в дом и оставила в прихожей.

«Вера – главное в моей жизни… Был ли он в курсе готовящейся студенческой разборки еще до отъезда? Или, как и я, узнал только сегодня?» – мысли Веры текли медленно – сказывалась усталость. Вера… Вере никогда не нравилось ее имя, оно казалось ей холодным и чересчур коротким, отрывистым, будто на нее обиделись и с укором произносили «Вера!», в смысле «знай свое место!» Наподобие «Саша! Мала еще! Вот вырастешь – станешь Александрой!». А Вера – не выросла. В душе она навсегда осталась такой же, как в детстве, – наивной, беззащитной, ожидающей настоящей жизни. В подростковом возрасте ей начало казаться, что имя накладывает на нее обязанность вселять веру в других. Или постоянно искать свою собственную, что тоже было довольно изматывающим занятием.

Вера – это все, что у меня есть… «А у меня вот отняли веру, и у меня ее теперь нет… Вера без веры. Хорошо, что дочь осталась ночевать у друзей и не придется ей объяснять, что со мной. А она бы спросила, она такая внимательная чуткая девочка. И мне пришлось бы объяснять, как-то облекать в слова весь этот сумбур в голове… Ведь если я закроюсь, дам понять, что дочь не заслуживает моего доверия, то в следующий раз и она не поделится со мной наболевшим. Вот такая высокая цена за откровенность, за близкие отношения, они ведь не могут быть в одни ворота».

Вера сняла измятое, неприятное, будто с чужого плеча, платье. Зачем, спрашивается, наряжалась? Чтобы при параде встретить эту новость? Что ж, удалось…

За окном начинало светать. Упасть лицом в подушку, забыться – это желание оказалась сильнее поиска истины.

Через несколько часов, повинуясь будильнику, Вера встала, заварила чай и, отпивая его мелкими глотками, уставилась в окно. Из-под тяжелых век глаза выхватывали зеленый двор и изгибающуюся за ним дорогу, по которой разноцветными бусинами бесшумно скользили машины. Они неравномерно нанизывались на нить магистрали, огибали, будто каменную шею, высокий дом, стоящий неподалеку, и рассыпались горохом на автомобильных развязках. Так же разбегались в разные стороны и мысли Веры: на мгновенье мелькнув, они ускользали навсегда. Разбираться в них сейчас не было ни сил, ни времени – пора на прием к стоматологу.

Выходя из квартиры, Вера споткнулась о корзину, которую сама вчера тут и оставила. Благоухающие еще несколько часов назад бутоны поникли, обмякшие стебли свесились через плетеные края. Вера почему-то не удивилась, что цветы так быстро увяли, лишь подумала: «Полить или отнести на помойку? – Но, вместо ответа, просто перешагнула через них и пошла по делам. – Может, они уже вчера такими были, а я не заметила? Вполне возможно…»

От ночного короткого ливня не осталось и следа. Вера в забытьи жарилась на скамейке между высоченными липами, перебирая направления на анализы. В какой-то момент ей показалось, что в дрожащем вдалеке воздухе возникли силуэты ее подруг: похожий на песочные часы Натальин и компактно-минималистичный Алексы. Они приближались.

– Эй, что с тобой? – раздался совсем рядом знакомый голос.

Вера протянула руку и дотронулась до видений. Они оказались настоящими.

– Откуда вы узнали, что я здесь? – растерянно произнесла она.

– Мы же тебе звонили час назад, ты сказала, что сидишь на бульваре около больницы.

– Да? – искренне удивилась Вера.

– Да. По твоему голосу было понятно, что ты не в себе, вот мы и рванули сюда. Ты это из-за ролика, да? Мы, кстати, все утро смотрели новости по всем каналам и читали в Интернете, нигде ничего нового не появилось.

– А у меня вот появилось, – Вера протянула подругам бланки, которые держала в руках.

Алекса взяла их и быстро просмотрела.

– Пересдала уже? – деловито поинтересовалась она.

– Нет, я только узнала…

– Может, объясните, о чем вы? – раздраженно спросила Наталья.

– У Веры положительная реакция на сифилис, – запросто объяснила Алекса.

Пораженные не столько смыслом слов, сколько обыденностью тона, с которым они были произнесены, Наталья и Вера уставились сначала друг на друга, а затем, в ожидании разъяснений – на Алексу, которая в ответ закатила глаза:

– Что?.. У меня нет постоянного партнера, и я регулярно сдаю кровь на ИППП.

– ИППП?

– Да, инфекции, передающиеся половым путем, – ИППП. Незнакомая вам сторона жизни, правда?

Повисла пауза.

– Ты не предохраняешься? – осторожно задала вопрос Наталья.

– Не бывает стопроцентной защиты от инфекции, если ты хочешь расслабиться во время процесса, – ответила Алекса. – Ты бы, кстати, тоже сдала анализы после своих приключений.

– Так у меня же год назад проверяли, – растерялась Наталья, – в роддоме.

– А за этот год у тебя ни одного контакта не было, да? И ты полностью уверена в партнере?

Наталья поджала губы и недовольно отвернулась. Алекса была права.

– Девочки, а знаете, что самое интересное? – подала голос Вера. – Что партнеры меняются у вас, а письма счастья получаю я. Видимо, в наказание за стабильность…

– Не говори ерунды, со всяким может случиться.

– Но случается только со мной, – обреченно произнесла Вера. – Вы понимаете, что это значит? А я объясню – это значит, что Андрей виноват.

– В чем? В сексуальных домогательствах? – спросила Наталья.

– Хватит истерить, – оборвала подруг Алекса. – Для начала надо пересдать анализ, чтобы убедиться, что его не перепутали. Или что результаты не искажены.

– Как они могут исказиться?

– От алкоголя или жирной пищи, например. Ты натощак сдавала кровь?

– Натощак. Еще неделю назад. А теперь, даже если завтра снова сдам, снова неделю ждать результатов. Неделю! Это же с ума сойти можно.

– Почему неделю-то? – удивилась Алекса. – Мне всегда в тот же день присылали.

– Что значит «присылали»?

– Ну, на электронную почту. Я же в платных местах сдаю, не в районной же поликлинике. Ты забыла, где я работаю? Ты хочешь, чтобы сразу вся школа узнала, что у училки нашли что-то? Тьфу-тьфу-тьфу, не дай бог, конечно.

– Точно, – подхватила Наталья, – зачем ждать неделю, если можно платно сдать и быстро узнать результат?

Вера, оживилась:

– Может, поехать прямо сейчас? Я еще не ела ничего сегодня.

– Спокойно, – остановила ее Алекса, – не надо пороть горячку. Вчера ели много жирного, сегодня попостишься, успокоишься, завтра утром сдашь – вечером будем смеяться над недоразумением. А сейчас поднимайся, мы тебя проводим домой. И не возражать!

Подруги любили Верину квартиру, особенно гостиную-мастерскую в стиле лофт. Это была просторная светлая комната-трансформер, которая легко подстраивалась под нужды хозяев и их гостей. А когда-то застройщик никак не мог продать квартиру на верхнем этаже из-за того, что одна из трех комнат была неправильной формы и непропорционально большой по сравнению с другими, что отпугивало покупателей перспективой лишних затрат на мебель под заказ. Однако Вера сразу же влюбилась в это пространство, представив, как оно может стать одновременно и уютным центром семейного очага, и комфортным, но незаметным для домочадцев местом ее работы. Она спроектировала здесь каждый сантиметр, продумала дизайн всех вещей, многие из которых сделала собственноручно. Главная цель была – оставить в комнате ощущение простора, превратив интерьер лишь в фон для удобной жизни.

Пол выбирала, как обувь, – тщательно и вдумчиво, прохаживаясь в салонах босыми ногами по паркетным доскам из разных пород дерева. Остановила свой выбор на дубе. Да, дорого, но нельзя экономить на том, что будет у тебя под ногами, лучше найти эконом-решения для всего остального. И она нашла. Комната зажила своей жизнью.

Эркерные окна гигантским трельяжем оперлись на широкий стол-подоконник с овальной выемкой для стула. Справа и слева от окон всю стену заняли вместительные шкафы с внутренними откидными столиками, полочками и тайничками, поглотившими все несметные рукодельные сокровища хозяйки – от отрезов тканей и пуговиц до швейных машин и манекена. При этом легким взмахом изящных складных дверей шкафы моментально могли сделать вид, что их тут вовсе и нет.

Центральная часть стены напротив окна имитировала старую кирпичную кладку. Здесь было место для временных экспозиций: Машиных рисунков, Вериных эскизов, фотографий Андрея. Внизу стену закрывала добротная консоль из целикового среза гигантского дерева. Откидываясь разными способами, она могла превращаться либо в огромный стол, на котором Вера кроила, либо в кровать, если кто-то оставался заночевать. Слева и справа от этой конструкции стена была полностью зеркальной, создавая иллюзию продолжения комнаты и отражая свет из огромных окон.

Третья стена была выкрашена в глубокий темно-синий цвет. Тут располагался «уголок для медитаций», как шутливо называла его Маша: навесной электрокамин и выше – совпадающий с ним по форме телевизор, рядом – два огромных кресла, над одним из которых склонялся загнанный в угол ветвистый фикус с мелкими глянцевыми листьями, над другим – лаконичный торшер с вертлявой головой-половником, а на расстоянии вытянутой руки от кресел услужливо подставлял спину журнальный столик, внутрь которого убирался мягкий удобный пуф. Это было идеальное место для задушевных бесед с подругами или настольных игр семьи, а в рабочее время – для встреч с клиентами, которые, кстати, любили здесь не только примерять свои наряды, крутясь перед огромными зеркалами, но и проводить целые фотосессии.

Вдоль противоположной от камина стены вытянулся компактный джинсовый диванчик. Похожий на открытую узкую книгу, он приглашал присесть почитать, выбрав себе что-нибудь на открытых деревянных полках домашней библиотеки, занимающей всю четвертую стену. Дверь, приткнувшаяся в углу, казалась тут лишней, ибо кто же захочет покидать это чудное место? Никто и не хотел.

Вот и сейчас подруги собрались в этой комнате, усадили Веру в кресло под фикус, а на журнальном столике расставили фрукты, сладости и напитки. Но не успели они и рта открыть – ни для еды, ни для беседы – как в дверь позвонили.

– Я открою, – вскочила Вера, – наверное, это Маша вернулась.

– Верочка, доброго денька! – раздался из коридора старческий голос. – Я к тебе по срочному делу, спасай, матушка!

– Софья Исааковна, что опять?

– Сегодня сущий пустяк, Верочка! С твоими золотыми ручками и делов-то минут на десять, не больше.

Энергичная бабуля по-свойски прошла сразу в мастерскую.

– О-о-о-о, у тебя девочки. Ну ничего, я много времени не займу, – заверила она, деловито раскладывая на столе у окна нечто черное, извлеченное из пакета. – У меня сегодня встреча с товарками моими, идем на концерт, в собесе билеты бесплатные выбили, а у меня молния разошлась на любимых брюках. Вот, глянь, Верочка, я уже и в магазин сбегала, смотри, купила молнию новую, тебе в этот раз не придется вставлять свою.

Вера посмотрела на соседку, потом на ее бессовестно раскинувшиеся на столе штанины, демонстрирующие сломанную молнию, лоснящиеся потертости вдоль швов и ветхость ткани в самых интимных местах. Шустрая бабуля заметила, куда смотрит Вера, и, как ловкий продавец мяса, повернула товар другой стороной:

– Брючки немного ношеные, но зато такие удобные! Помню, покупала их еще в Чебоксарах, когда Яша был жив, мы ездили к его сестре в тот год. Знаете, сразу так сели на фигуру!

Подруги, оглушенные внезапным вторжением, начали приходить в себя.

– А что, вообще, происходит? – громко спросила Наталья.

– Ой, девочки, не обращайте на нас внимания, мы быстро, – бабуля по-матерински потрепала Веру по плечу, – вы пока вон телевизор посмотрите, журналы полистайте.

– Простите, вы кто? – вмешалась Алекса. – Что это вы тут раскомандовались?

– Не поняла… – осеклась Софья Исааковна. – Я Верина соседка, я разве помешала?

Бабка впервые посмотрела Вере в лицо.

– Вы помешали, – холодно произнесла Алекса.

– Да? Верочка, что же ты сразу не предупредила?

– Она просто слово вставить не успела, – подсказала Наталья.

– Мне попозже зайти? А что же с брючками делать? – Софья Исааковна заискивающе заглянула в глаза своей спасительницы.

– Я не знаю, – растерянно обронила Вера, грустно скользя взглядом по истлевающему на ее столе швейному изделию.

Подруги окружили стол и сморщили носы от увиденного.

– А знаете, что? – твердо произнесла Алекса. – С брючками ничего другого сделать нельзя, кроме как выбросить. Это я вам со всей ответственностью заявляю.

Она хотела сгрести штаны со стола, но не рискнула до них дотронуться, кивнула их хозяйке на пакет, который та до сих пор держала в руках:

– Забирайте… это. И хватит сюда носить всякую рухлядь. Вера шьет высококлассные сложные вещи, мелким ремонтом она не занимается. Ясно?

– Почему же? – не сдавалась Софья Исааковна. – А в ателье вот и платья шьют, и молнии в брюки вставляют.

– Отлично! Вот туда и отнесите свое барахло. Вера не реставратор!

– И кстати, – вставила Наталья, – интересно будет послушать, что вам скажут в ателье, когда увидят останки ваших штанов.

– Не у всех столько денег, чтобы постоянно новое покупать, – обиделась бабуля.

– Не у всех и совесть есть! Это ж надо – просить ковыряться в ветхом белье, – отрубила Алекса. – Нужно же иметь какие-то нормы приличия! Вы бы их хоть постирали.

– Я не могу их постирать, тогда они окончательно развалятся, – выдала себя рачительная хозяйка.

– Вот видите, вы и сами признаете, что их уже пора выкинуть…

– Может, и пора. Да где взять новые? Может, вы деньгами поможете?

Вера дернулась за кошельком, но Алекса ее остановила стальным взглядом:

– К сожалению, нет. Обратитесь в социальную службу или сходите в ближайшую церковь, туда всегда приносят разные вещи, подберете себе что-нибудь совершенно бесплатно.

– Вот еще, буду я в чужом старье ковыряться! – фыркнула Софья Исааковна.

У подруг вытянулись лица.

– Вот и мы не хотим в чужом старье ковыряться, так что забирайте его и забудьте сюда дорогу, – решила подвести черту под разговором Алекса.

– Разве что вы соберетесь замуж, – попыталась чуть сгладить ситуацию Наталья, – и вам потребуется шикарное свадебное платье. И поспешите, Вера скоро перестанет брать заказы вообще.

– Почему? – растерянно спросила Софья Исааковна, под нажимом сгребая в пакет свои штаники.

– Она меняет профессию.

– На какую? – У старушки загорелся глаз от новых перспектив.

– На психолога.

– Это что же, она будет работать с психами?

– Да, и задорого. Но вы же не псих, вам не нужны такие услуги, правда? – Наталья и Алекса под обе рученьки вели бабулю к выходу.

– Слава богу, не нужны!

– Вот и прекрасно! Так что нечего вам здесь больше делать.

Закрыв дверь, подруги вернулись в комнату. Вера сидела на полу и смотрела на искусственный огонь в искусственном камине.

– Как же меня достало шить, – прошептала она, – особенно для таких вот. Глаза, спина – все болит.

– Вер, не надо браться за все подряд, – погладила ее по плечу Наталья. – По себе знаю: если хвататься за все заказы, то кроме усталости ничего не заработаешь. Чем меньше денег у клиента, тем больше он трясется за каждую копейку. Или… ты вообще не брала с нее денег?

Вера опустила глаза.

– Ну ты даешь! – воскликнула Наталья.

Алекса молча налила всем сока.

– Девочки, да я все понимаю. Я и прорабатываю этот момент. У других все вижу, все понимаю… а сама… Не смогу я работать психологом. Я просто не имею права. Так и буду до конца своих дней портнихой…

– Ну такой портнихой, как ты, не стыдно быть и до конца дней. Я нигде больше таких платьев не видела… – искренне произнесла Наталья.

– А на подиумах? – перебила ее Вера.

– На подиумах ситуация выдуманная, ненастоящая, и фигуры все как на подбор… – начала объяснять Наталья.

– Не «как на подбор», а на подбор, – уточнила Алекса. – Это вам не естественный отбор, а искусственный.

– Вот именно! – согласилась с ней Наталья. – Ты глаза своих заказчиц видела? Ты из обычной женщины королеву сделать можешь. Я на себе это не раз испытывала! Вот где магия! Ты талантище!

– А психолог, Вер, – серьезно сказала Алекса, – это не тот, у кого нет своих проблем, это тот, кто умеет с ними справляться по мере их поступления.

– Что-то я не справляюсь…

– Еще не вечер. Ты хочешь такой клубок за сутки размотать? Ты когда узнала про обвинения мужа в сексуальных домогательствах?

– Вчера…

– А точнее, вчера ночью. Утром добавилась история с анализами. Итого, прошло всего часов двенадцать. Это же не клуб «Что? Где? Когда?», чтобы за минуту ответ на любой вопрос найти.

– Вот именно, не за хрустальную сову боремся, – пошутила Наталья.

Подруги вяло хихикнули.

– Угу-угу, – филином заухала Вера, усиленно пытаясь приободриться.

– Ты бы съела что-нибудь, а то вон тебя с голода как плющит. И поспала бы. А мы тут кино пока посмотрим.

Вера украдкой заглянула в телефон – сообщений не было, и сказала девчонкам:

– Я с вами. Все равно не усну.

Подруги долго спорили, что сейчас уместнее – мелодрама, комедия или хоррор. В результате просто выбрали самую рейтинговую из новых лент, не ориентируясь на жанр, но через полчаса просмотра хозяйка квартиры несмело спросила:

– Девочки, а мне одной кажется, что фильм слишком затянут?

– Не одной, – отозвалась Наталья, выныривая из дремоты, подняв веки.

– Да уж, – согласилась с ней и Алекса, – включай лучше камин, там и то сюжет динамичнее.

– Там сюжет – ваше огонь, – подтвердила Наталья, снова закрывая глаза.

– Не поспоришь, – засмеялась Вера, – на него вечно можно смотреть. А я еще подумала, что у меня режим торможения включился и все кажется слишком медленным.

– Не. Похоже, в таком режиме снимали.

– Зато как засыпать под него отлично…

– Угу, давайте ненадолго посетим Морфея…

Однако Морфея опередила Маша: она вернулась крайне возбужденная поездкой и без обычных в таких случаях уговоров согласилась показать фотки с вечеринки. Взрослому глазу было заметно – девочка влюбилась, но у присутствующих хватило такта не спрашивать об этом в лоб. Они лишь издалека наблюдали, как Маша весь вечер с кем-то переписывалась, смущенно покусывая губы.

Когда успела вырасти? Была пухлым веснушчатым солнышком, а за пару лет вытянулась выше матери, и умиление сменилось опаской: зарождалась роковая красота, о которой, по счастью, сама Маша еще не подозревала. От отца ей достались высокий рост, копна рыжих волос и бледная, подкрашенная неяркими конопатинками кожа, от Веры – большие глаза с завораживающей грустинкой. Пусть как можно дольше тянется прекрасный невинный период.

Вскоре подруги разъехались, Машка закрылась в своей комнате, Вера – в своей. Она была рада, что дочь слишком занята собой, чтобы заметить ее состояние.

Вестей от Андрея не было, сама писать или звонить ему она не решалась. Вера даже подумать боялась, что придется вдруг столкнуться с ним взглядами или общаться – хоть устно, хоть письменно. Верная жена не знала, как себя вести, точнее, не знала, что ожидать от себя в такой ситуации.

Ближе к двенадцати она вылезла из своего убежища, чтобы пожелать дочке спокойной ночи. Судя по всему, Маша была не в курсе скандального ролика про отца. Спасибо небесам хотя бы за это!

Вера заперлась у себя в спальне и попыталась уснуть. Через час она открыла глаза и долго в темноте смотрела на подушку Андрея.

Неделю назад, когда легли спать, он сразу повернулся к жене спиной и равномерно засопел. Понимая, что еще пару-тройку вдохов и он накрепко уснет до утра, а потом вскочит по будильнику и уедет в командировку минимум дней на семь-восемь, Вера сделала робкую попытку намекнуть на свое присутствие. Она придвинулась к нему всем телом и обняла за плечо, нежно укусив за мочку уха.

– Хммм… – промурлыкал он, не шевельнувшись. – Жаль, что мне рано вставать.

– Как и всегда, я знаю, – прошептала она, прижимаясь в его спине еще сильнее.

Он, не оборачиваясь, положил огромную ладонь поверх ее руки:

– Берик, я, правда, вырубаюсь, прости.

– Засыпай себе на здоровье, твой ясный ум мне не нужен. – Она поводила кончиком носа по его шее. – Просто ляг на спину, а?

Он одобрительно хмыкнул, оценив шутку, но не двинулся с места.

Вера закинула ему на бедро свою ногу:

– Хочешь на боку? Будь по-твоему… – Она начала перелезать через него, стараясь прикоснуться всем, что могло бы разбудить тело или фантазии мужа.

Андрей перевернулся на спину и открыл глаза:

– Я так понял, мне не отвертеться?

– А ты хочешь отвертеться? – все еще пыталась сохранить игривость Вера.

– Я хочу спать. Правда. – Он притянул ее к себе и по-дружески чмокнул в лоб.

Сидя верхом на муже, Вера почувствовала себя цирковой наездницей, которая разодевшись в самый соблазнительный наряд, вдруг обнаружила себя на лошадке детской карусели в городском парке. Разница была лишь в том, что ее позор заметил всего один человек.

– Андрей, скажи мне честно, – серьезно обратилась Вера к мужу, – ты избегаешь секса со мной? Я больше тебя не интересую как женщина?

– Ве-ра! – взмолился Андрей, ссаживая ее с себя, и встал с кровати. – Ну, почему в ночь перед отъездом надо начинать какие-то разборки?

– Не надо никаких разборок, просто скажи, в чем дело, и все.

– В чем дело, и все? У меня нет ни сил, ни времени на разговоры до утра…

– Достаточно пары слов, я просто не понимаю…

– Вера, родная, ну, когда было достаточно пары слов? Каждое мое слово вызовет сомнения и новые вопросы. Мы проходили это тысячу раз.

– Может, потому, что надо просто сказать правду? Просто сказать правду?

– Какую правду? Какую правду ты хочешь услышать?

– Не знаю, какую. Ту, которая есть.

– О господи… – закатил глаза к потолку Андрей и вышел из комнаты.

Вера слышала, как он наливал себе воду на кухне. Она сгребла в охапку двуспальное одеяло и зарылась в него лицом. На факультете психологии им все время талдычили: «Учитесь разговаривать с партнером, не мучайтесь догадками, просто задайте прямой вопрос и получите прямой ответ». Задала вопрос. Получила ответ. Поговорили… Более гадостное состояние вспомнить сложно.

Она уловила, как скрежетнул табурет по полу на кухне – это Андрей сел за стол. Ему не хочется возвращаться в спальню. Но ему надо спать. Вера взяла свою подушку, достала из шкафа простыню и пододеяльник и пошла в гостиную. Там она разложила кровать из консоли и легла в гордом одиночестве. Она знала, что Андрей слышит, что она перешла в другую комнату, значит, скоро он вернется и уснет.

Наутро Вера не встала делать ему завтрак. Всю неделю она ждала извинений. С каждым днем обида ослабевала и подробности ссоры стирались из памяти. Но за последние сутки новости придали свежую окраску каждому сказанному в ту ночь слову. Его нежелание близости и объяснений логично складывались в одну цепочку и с видеороликами, и с анализами. История получалась слишком понятной и слишком грустной.

Обессиленная предыдущей бессонной ночью, Вера не заметила, как провалилась в глубокий, липкий от духоты сон, переполненный воспоминаниями и домыслами.

Под утро ей привиделось, что Андрей совсем рядом – крепко обнимает ее сзади, так же, как она прижималась к нему в ночь последней ссоры, а потом нежно гладит ее по голове, касается слегка колючим лицом ее плечей и спины, обжигая кожу горячим дыханием. Сквозь сон Вера поняла, что очень хотела бы откликнуться на эти прикосновения, обернуться к мужу, посмотреть в его глаза, увидеть в них, что все ее подозрения – полный бред, и молча, без слов, принять его извинения, сливаясь с ним в единое целое. Она судорожно стиснула руками подушку с впечатанным в нее лицом и очнулась. Все тело болело, будто придавленное плитой.

Вера попробовала шевельнуться, но не смогла: кто-то ее держал. С огромным усилием ей удалось приподнять голову… Это был не сон: муж был рядом.

Она резко подскочила, отталкивая его, и села на кровати. Андрей смотрел на нее из темноты, не выпуская из рук.

– Прости меня, – тихо сказал он.

– За что?

Он молча уткнулся головой ей в колени.

– Нет, подожди, Андрей. Это действительно важно – за что? А то я опять ничего не понимаю. И это меня мучает.

Он повернул голову, продолжая лежать щекой на теплом бедре жены:

– Я был груб с тобой, когда уезжал.

– Интересно, сказал бы ты это сейчас, если бы не этот ролик? – произнесла Вера, пытаясь поймать свои прямые волосы в хвост. Ей надо было срочно занять руки, чтобы случайно не погладить мужа по голове.

– Ты видела?..

– Не только я…

– Маша? – с ужасом произнес Андрей, садясь рядом с Верой.

Она немного отодвинулась от него (так будет легче держать дистанцию) и только теперь заметила, что у неё в руках нет резинки для волос – хвост не получится.

– Нет, подруга показала, ей брат кинул в личку. На телеканале тоже видели?

– Да, кто-то прислал ссылку на ролик в наш отдел по связям с общественностью, – тяжело вздохнул Андрей, встал и прошёлся по комнате.

– Кто именно?

– Пока неизвестно, выясняют. Наши успели только два раза посмотреть, и ролик исчез с сайта университета.

– А когда его, вообще, разместили?

– Не знаю. Видимо, совсем недавно. А почему ты спрашиваешь? – удивился Андрей.

– Хочу понять, твои извинения связаны с появлением этого видео или нет.

– Не связаны.

– А почему тогда ты неделю не давал о себе знать? – Вера снова схватилась за свои волосы.

– Но ведь и ты молчала, – Андрей растерянно сел на кровать.

– Я тебя тоже чем-то обидела?

– Вера, давай не будем. Правда. Мне очень хреново. Ты знаешь, что если эта девочка подаст в суд, не только на моей карьере будет поставлен крест, но и, возможно, на свободе.

Вера чувствовала, что самоконтроль вот-вот покинет ее, уступив место истерике. Чтобы не начать бросаться обвинениями и бланками анализов, пришлось задать отвлеченный вопрос:

– Ты надолго приехал?

– Ориентировочно на неделю. Вчера в редакции собирали консилиум по моей ситуации, пока решили никак не реагировать, просмотров мало было, игнор может быть самым целесообразным ответом. Решили, что лучше всего меня сейчас убрать с глаз долой ото всех.

Вера посмотрела на хорошо знакомое осунувшееся лицо:

– А потом? Что будет потом – через неделю, месяц?

– Работа… обычная работа. Еще хотим собрать пресс-конференцию на тему ложных обвинений. Ты могла бы там выступить в мою защиту…

– Я?!

– Да, ты. Почему это тебя так удивляет?

– Разве жена может давать показания против мужа или в его пользу? – Вера взяла с тумбочки резинку и наконец сделала себе хвост.

– Может, причем и за, и против, но против – не обязана. Да, и пока никто не подал же в суд. Это пока все досужие разговоры.

Вера встала, подошла к окну и уставилась на улицу, отодвинув штору. Просыпающееся солнце растворяло свет от еще не выключенных фонарей, машины редкими точками скользили по пустынным развязкам. Наверное, Вера молчала слишком долго, и Андрей спросил:

– Ты не готова поддержать меня?

Не оборачиваясь и тщательно выбирая слова, она произнесла:

– Знаешь, Андрей, если честно… то я не знаю, мог ли ты приставать к кому-то или нет…

У Андрея встала дыбом даже борода:

– Как это? Как это ты не знаешь?.. – вскочил он с кровати и подлетел к жене.

– А так, – она повернулась и остановила его холодным взглядом на расстоянии вытянутой руки. – Я не знаю, к кому ты пристаешь, где и когда. Ко мне ты давно не приставал.

– И это повод заподозрить меня в отношениях с кем-то?

– А нет? Это не повод? Я вот тут подумала, что я слишком наивна, милый. Что я всегда безоглядно доверяю тебе. В любой ситуации. Всегда найду тебе оправдание. Не хочешь меня? Ладно, у тебя много работы. На фото обнимаешься с другой женщиной – это опять по работе. Постоянно не бываешь дома – зарабатываешь для нас деньги.

– А это не так?!

– Не знаю, Андрей, я не знаю. Я ничего о твоей жизни не знаю, выходит. Только то, что ты постоянно куда-то уезжаешь.

– Куда-то? Ты серьезно?

– Серьезно. Как никогда.

– Ты, моя жена, серьезно отказываешься поддержать меня в такой сложный период? Я не верю своим ушам!

– Давай будем честными, – Вера обошла мужа, стараясь не задеть его, и стала мерить шагами комнату. – У тебя вечно сложный период: то слишком много работы, то ее нет совсем, то ты понял, что твое призвание совсем в другом и решил все начинать сначала…И я тебя не поддерживала? Временами я работала за двоих, я всегда прикрывала тебе тыл. А меня нет ни на одной фотографии на твоих страницах. Я всегда была инкогнито для всех твоих коллег и почитателей, будто меня нет вовсе. А теперь тебя подозревают в том, о чем я не имею ни малейшего понятия – правда это или нет – и ты просишь меня публично тебя поддержать? Ты никогда раньше не пускал меня в свою жизнь, а теперь я понадобилась? У тебя постоянно трудности и тебя надо поддерживать. А кто будет поддерживать меня? Где мне взять на все энергию? Где?

– Господи, Вера, это какой-то кромешный ад… – Андрей сел на кровать, обхватив руками голову. – Что с тобой? Когда я тебе давал повод усомниться во мне? Я люблю тебя, только тебя.

– Да? А как я могу об этом догадаться? Может, ты часто об этом говоришь? Или ты меня хочешь? Тебе почти сорок, ты здоровый мужчина и тебе не нужен секс неделями, а то и месяцами. Отсюда вопрос – не нужен секс совсем или только со мной?

– Мне никто, кроме тебя, не нужен.

– Значит, у тебя проблемы со здоровьем начались? Тебе совсем не нужен секс, так?

– Почему совсем-то?

– Потому что, милый, он происходит последние годы только по моей инициативе. Будто я навязываюсь, а ты делаешь мне одолжение, – Вера остановилась и уставилась на мужа, чувствуя, как ее нижняя губа начинает бесконтрольно трястись.

– Это не так.

– Это так. Может, ты не замечаешь этого, потому что у тебя есть где-то еще секс? А у меня – только с тобой?

– Слушай, а какого черта ты так со мной разговариваешь, вообще?! – вдруг повысил голос Андрей.

Веру это возмутило: все, что она сейчас говорила, она говорила довольно спокойно. Да, эмоционально, но без крика. Теперь же она получила право не сдерживаться:

– А вот какого! – Трясущимися руками она достала из сумки бланки с анализами. – Вот! Это результаты моих анализов. Сдавала для операции. А тут – сифилис!

– Сифилис? – Андрей приподнялся с кровати, так и оставшись на полусогнутых ногах.