Текст книги "Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни"

Ты говоришь: «Наши молчат, а тот хлопочет». Тот хлопочет оттого, что надо набрать себе учеников и последователей; а когда наберет, и он замолчит, потому что ученики, какие прильнут к нему, будут знать все, чему он учит обычно. Да и то надо ведать, что хлопоты, беготня, кричание, – не означает здравого положения дел. Посмотри на тело. Когда оно здорово, то в нем все отправления совершаются покойно: пульс не част, дыхание ровно, голова свежа, напряжение нервов и мускулов верно. Но как только что-либо из сего выйдет из своей меры, – покой отправлений нарушается, и тело является нездоровым. То же самое в деле веры и спасения. Вы, – целым приходом своим, – составляете малое тело церковное.

Все спасительные отправления идут у вас покойно; вы содержите веру, стараетесь жить по-христиански, освящаетесь Таинствами, соблюдаете все порядки церковные и слушаетесь своих пастырей. Дело спасения всех и каждого у вас идет мирно, хотя в среде вас ничего не видно выдающегося. Как здоровое тело растет и живет незаметно, так и вы живете и растете духовно, хоть это и незаметно. Таким образом то, что тот мычется и хлопочет, а у вас все идет покойно, не означает, что вы в худшем, сравнительно с ним, положении; а напротив, это-то покойное течение у вас дел по части спасения означает, что вы находитесь в здравом состоянии. Вы течете добре; тот же крикун находится не в нормальном положении; и то, что мычется он, подает мысль, что он из числа угорелых. Если кто при покойном течении у вас религиозных дел предается нерадению и беспечности о спасении, то это худо. Но если всякий по мере сил своих делает усердно все, что делать обязывает его христианская совесть, хотя при сем никто ничем не выдается из других, то дело спасения вашего в порядке, и нечего вам беспокоиться из-за сего и спешить вслед кого-либо потому только, что он представляет нечто выдающееся. Припомни, что в начале говорил я о хоре поющих, – что выдающийся худо делает. Это же служит в пояснение и того, что я теперь говорю.

Теперь я сказал тебе все, к чему подавало повод письмо твое. Остается прибавить, как сам ты видишь, только: брось ты этого нового учителя, молоканина заблуждшегося, и держись, как всегда держался, Святой Православной Церкви и ее пастырей. То же посоветуй и всем своим. Помыкались за этим крикуном, поглазели на него, почесали слух свой его речами подслащенными, и довольно. К добру он не поведет. Для того же, чтоб тебе покрепче быть духом против прелестей его сладкоречия, достань, как я поминал тебе, «Камень веры» и читай. А лучше соберитесь все, которые осквернили слух свой чуждыми Церкви еретическими речами, и читайте, – и отчитывайте себя от сего наваждения вражьего.

9. О хороших и неисправных священниках. О всеусердной молитве Господу об исправлении ближнего

«Был у нас хороший священник, но переведен в другой приход. На его место поступил другой, от которого скорбь на душе. В службе небрежен и скор, разговоры, когда случатся, ведет все о пустяках; о деле же Божием, если и заговорит, то все с какими-то ограничениями и урезаниями строгой истины. Как избавиться от такого соблазна?»

Сами виноваты. Плохо пользовались хорошим священником; Господь и взял его. Скажите, стали вы лучше от прежнего хорошего священника? Вот и заикнетесь сказать: «Да». А я издали скажу, что не стали лучше, по тому судя, что осуждаете нового священника, не умея держать своих в отношении к нему чувств, как должно. Ведь и прежде теперь отшедшего от вас хорошего священника у вас был хороший священник; и который прежде того был, был хорош. Видите, сколько вам хороших священников посылал Господь; а вы все те же неисправные. Вот Он и положил: «Что на этих тратить хороших священников? Пошлю им не так исправного». И послал. Видя это, вам следовало поскорее на себя обратиться, покаяться и стать более исправными, а вы только судите да пересуждаете. Станьте исправными; тогда и священник тотчас переменится. Подумает: «С этими нельзя кое-как исправлять дело священное; надо благоговейно служить и назидательные вести беседы». И исправится. Священники если бывают небрежны и скоры в служении, а в беседах пусторечивы, то большей частью применяясь к прихожанам.

Говоря так, я не оправдываю священника. Ему нет извинения, если он не только противоуставным действованием, но даже действованием по уставу неразумным соблазняет вверенные ему души. Но говорю только, что вам пригожее в данном случае делать. И первое я уже сказал: не судите, но на себя обратитесь и себя явите более исправными и в молитве, и в беседах, и во всем поведении. Затем молитесь всеусердно, чтоб Господь исправил священника. И Он исправит. Только молитесь как следует. Господь сказал, что если двое совещаются о некоей вещи и станут молиться, то будет им по прошению их (см. Мф. 18, 19). Так вот соберитесь все благомыслящие прихожане и положите молиться о священнике; к молитве присоедините пост и усугубите милостыню; и делайте это не день, не два, а недели, месяцы, год. Трудите и томите себя всесокрушенно, пока не изменится священник. И изменится; будьте уверены, что изменится. Я недавно слышал о подобном подвиге и плоде его. Одна старица, простая селянка, великая благоговейница, увидела, что некто, ею уважаемый, начал несколько отступать от обычной ему строгости жизни, и возболезновала о том; пришла домой, заперлась в свою каютку и стала на молитву, сказав Господу: «С места не сойду, крохи хлеба не вкушу, капли воды не выпью и очам моим сна на минуту не дам, пока не услышишь меня, Господи, и опять на прежнее не воротишь этого человека». – Как решила, так и делала, трудила себя в молитве и томила сокрушенными слезами, докучая Господу услышать ее. Истомилась уже, уже силы начали ее оставлять; а она все свое: «Хоть умру, а не отступлю, пока не услышит меня Господь». – И услышал. Пришло ей удостоверение, что тот, о ком она молилась, опять стал держать себя по-старому. Сбегала посмотреть, увидела, что так есть, и воспраздновала. Благодарным слезам ее конца не было. Так вот какую устройте молитву, – хоть не такую по форме, потому что, может быть, для вас и неудобно так сделать, как сделала она, но такую по усердию, самопожертвованию и неотступности. И несомненно получите желаемое. Если же вы так, мимоходом только, будете иногда дома, или в церкви, или при разговоре говорить: «Дай-то ему, Господи, стать хорошим» – то какого плода ожидать от такой молитвы? Да это и не молитва, а простые слова.

Это я вам главное сказал. Прибавил бы и еще одно; но оно таково, что исполнить его так, чтоб оно довело до цели, весьма затруднительно. Разумею вот что! Можно вам, благомыслящим и почетным, прийти к священнику и просить его, чтоб изменил в образе своего действования то, что вас смущает и соблазняет. Сделать это – ничего нет проще; но сделать так, чтоб это принесло плод, крайне затруднительно. Надобно, чтобы у вас и взор, и мина, и тон речи, а не только содержание, – все дышало самой искренней и горячей любовью. Тогда можно надеяться, что это доведет до цели. А без этого лучше не браться за такой шаг: хуже выйдет, произойдет разлад самый скорбный. Написать к нему все, может быть, удобнее, но опять все дело в духе любви всепобеждающей. И этим также можно испортить дело, как и лично явясь к священнику. Вот почему я и не решаюсь безусловно рекомендовать этого приема. Я знаю, что он может увенчаться успехом, но главное – в должном выполнении. Прийти к священнику или заочно написать ему и все высказать самым учтивым образом, на это найдется много способных; но для успеха требуется иное нечто, чем вежливость. Вежливость без любви – жало уязвляющее. Думается, что в иных местах так поступают и потом твердят: мы свое дело сделали! А я скажу, что лучше б было, если б не делали.

Больше этого я вам ничего не скажу; разве еще – терпите. Есть еще законные способы; но те не по моей части, и я умолчу о них.

10. О молитве. О стяжании нерассеянной молитвы. Настоящая молитва есть возношение ума и сердца к Богу

«Никак не управлюсь с молитвой; все мысли разбегаются. Некто посоветовал мне выучить молитвы на память, уверяя, что когда стану читать их на память, то мысли меньше будут разбегаться. Я выучила и читаю на память, но рассеяние не умаляется; и двух слов не скажешь, как мыслью далеко уйдешь от молитвы; то и дело надо заставлять себя возвращаться назад. Уж как бы мне хотелось научиться быть нерассеянной в молитве».

Нерассеянная молитва есть дар Божий, который дается усиленным искателям. Так ищите, и обрящете (Лк. 11, 9). Вы, кажется, знаете правило святого Макария Великого, что если хочешь стяжать какую-либо добродетель, то нудь себя на нее, или упражняйся притрудно в делании ее; и Господь, видя труд твой и то, с каким усердием ты ищешь такой добродетели, даст тебе ее, привьет ее к сердцу твоему, так что она будет у тебя будто естественное чувство и расположение. Тот же закон и для стяжания нерассеянной молитвы. Употребляйте неленостно всякий возможный для вас труд молитвенный, – и Господь даст вам наконец молитву нерассеянную. Ходите в церковь, что лучше всего развивает дух молитвенный, дома молитесь по молитвеннику или на память, читайте готовые молитвы или свои собственные слагайте по состоянию вашего духа, и стоя, и сидя, и ходя, и работая – все твердите какую-либо молитву или стишок из псалмов; но все сие и всегда с усердием, с желанием молитвы, со страхом Божиим и сокрушением сердечным, без всякой поблажки рассеянию мыслей, – и притом непрерывно, зарядите так, да уж и тяните не послаб ляя и не отступая, пока не придет настоящая, из сердца исходящая молитва – дар Божий.

Заучивание молитв есть один из приемов молитвенного труда. А вам подумалось, что, коль скоро заучите молитвы и станете читать их на память, молитва так и польется из сердца. Теперь видите, что такое ожидание не оправдывается делом. Но не заучивание молитв и читание их на память виноваты, а приемы, какие в том и другом деле употребляются, приемы, зависящие от заучивающего и читающего на память.

Заучивать молитвы надобно не столько памятью, сколько умом и сердцем. Надобно войти в дух молитвы, исчерпать подаваемые ею мысли, усвоить их и прочувствовать так, чтобы, когда станете читать заученную молитву на память, мысль и чувство шли вперед, а за ними – слова молитвы. Как видите, и здесь требуется напряженное внимание и некое давление на сердце для вызова потребных чувств. И тогда такое молитвословие будет сильным средством к воспитанию духа молитвенного. Заученная молитва есть уже неким образом внутренняя. От нее скорее или ближе переход к молитве в сердце и из сердца. Попробуйте, читая молитвы на память, направлять мысленное их читание внутрь сердца, как бы в пустой некий сосуд. Если это удастся вам устроить, то навык нерассеиваться в молитве пойдет у вас успешнее.

Но все же и это прием к стяжанию настоящей молитвы, а не самая молитва, которая есть ума и сердца возношение к Богу. Приступая к молитвословию, всегда надобно предварительно ум и сердце настраивать к молитве, подвигши их на благоговейный страх Божий и сердечное сокрушение. Святой Василий Великий советует всякую молитву начинать воспоминанием великих благодеяний Божиих и благодарением за них; к сему присоединять воспоминание о грехах, оскорблявших Благодетеля, и сердечное о них сокрушение, и затем уже возносить к Богу свои прошения о чувствуемых нуждах, по внутренней или внешней жизни, имея в мысли все обращать во славу Божию. Мне думается, что если так приготовляться к каждому молитвословию, то оно будет проходить с меньшим отбеганием мыслей.

Но опять и это труд молитвенный, а не самая молитва, – настоящая, что из сердца идет. Этой ищите, к этой стремитесь, эту стяжать возревнуйте. Но помните, что без труда долгого, непрерывного, нудного и болезненного ничего не получите. В «Добротолюбии» пишется про одного старца, что он два года бился, ища сей молитвы; насилу загорелась. Но как загорелась, так уж и стала гореть не переставая. Тогда и разбеганию мыслей конец настал. Идите и сами сим путем и дойдете.

11. О тщеславии. Крайняя пагуба от тщеславия. Как бороться с ним

«Что мне делать с тщеславием? Мне кажется, что я ничего не делаю напоказ; но после дела не могу удержаться, чтоб не протрубить пред собою. Я, конечно, не говорю никому, что вот как хорошо я сделала то или другое. Но внутри трубится, что я лучше других, и делаю лучше, чем другие. И знаю, что это дурно; но оно всегда делается во мне».

Хорошо, по крайней мере, что замечаете эту худобу и желаете исправиться. Приложите труд к исправлению и молитву о том, и Господь поможет; успеете изгнать этого врага. Это враг самый зловредный и вместе самый льстивый. Он делает человека похожим на работника, который, что ни заработает, все то зараз поедает, ничего не оставляя назавтра. Кто отщеславился, тот уже восприял мзду свою; и в будущем не за что ему воздавать. Он всегда гол, как проматывающий все свое. Голым явится и на том свете. Только грехи его перейдут с ним, а добрые дела, которые могли бы послужить противовесом им, никакой цены иметь не будут. Вот какая от тщеславия крайняя пагуба! А между тем, пред собой ли трубить или слушать трубление совне куда как сладко, будто конфекты глотаешь. Так вы хорошо делаете, что имеете желание избавиться от этого льстивого врага.

Но как успеть в этом? – Боритесь и одолеете. Только не переставайте и никакой поблажки себе не давайте в этом. Первое, что надобно, это есть сознать и почувствовать, что такого рода помысл есть враг. Затем, как только появится он, спешите восставлять такое сознание и чувство. Оно непременно отзовется неприязнью к сему помыслу, которая и оттолкнет его. Возыметь неприязнь к помыслу есть то же, что в грудь кого подать. Кого в грудь подали, валится наземь;

а помысл, неприязнью пораженный, бежит вон из души. Сделайте так несколько раз поусерднее, и помысл тот перестанет показываться, или вы навыкнете так легко и скоро управляться с ним, что не успеет он явиться, как и прогнан будет.

Между тем не забывайте подогревать чувство неприязни к нему. Для сего почаще прочитывайте наставления Спасителя о милостыне, посте и молитве (см. Мф. 6), и ту притчу, из которой Господь вывел такой урок: Глаголите, яко раби неключими есмы, яко еже должни бехом сотворити сотворихом (Лк. 17, 10). Также и апостольский урок припоминайте: Что хвалишися? (1 Кор. 4, 7).

Возьмите также во внимание и то, с кем вы себя сравниваете, трубя, что и вы и дела ваши лучше их. Если они меньше вас по возрасту и способностям, то тут нечем хвалиться. Это само собой бывает, что, кто постарше, тот все делает получше младших. Подрастут, и те станут не хуже вас работать, а может быть, и лучше. Так вы не с этими сравнивайте себя, а с теми, которые повыше вас. Тогда, может быть, и не придется трубить: «Лучше я и мои дела», а скорее смириться, что далеко еще вам до того, чтоб можно было чем-либо похвалиться.

Я бы еще спросил вас: то, что вы делаете, отвечает ли мере ваших способностей? Посмотрите-ка получше, и, может быть, окажется, что хоть и хорошо делаемое вами, но далеко не отвечает мере ваших сил, следовало бы еще раз в пять или десять делать лучше. Если действительно это вы увидите, – а большей частью, если не всегда, это именно приходится узревать, когда смотрят на дела свои с этой точки, то вместо трубления скорее придется сокрушиться, что не отвечаете намерениям о вас Того, Кто даровал вам силы тела и души.

Потрудитесь так поупражняться над собой, и наверное можно положить, что скоро получите успех. Но молитва к Господу само собой должна идти об руку с своим трудом над собой, а также усердная ревность достигнуть желаемой цели, без всякой себе поблажки.

12. О борьбе с рассеянием. Как стяжать и уберечь внутреннюю теплоту и собранность. Как всем делам придавать угодный Богу характер

«Утром помолишься, почитаешь, – и посогреешься немного; но потом пойдут дела одно за другим, и все разобьют, – станешь, как камень. Как бы это сберечь утреннюю собранность и теплоту?»

Собранность и теплота сами собой станут неотлучно пребывать в душе, при всех делах и разволоках, когда сделаются существенным качеством внутренней жизни вашей. А на эту степень они взойдут вместе с тем, как в душе загорится молитвенный огонек, о коем я писал вам прежде (письмо 10). Но и до того времени можно употреблять некоторые приемы, чтоб при делах и встречах меньше рассеиваться. Первое – никогда не спешите и не суетитесь, действуя будто впопыхах. Делайте все не спеша, как кто несет стакан воды, боясь расплескать его, но без ненужной мешкотности, стараясь все сделать наилучшим образом. Чтоб при этом душа ваша всегда оставалась на месте, сядьте и переберите все обычно бывающие у вас дела и встречи, и наперед определите, как в каком деле и случае держать себя, чтоб не развлечься крепко. Если опыт подтвердит, что придуманное вами ведет к цели, всегда и поступайте по придуманному; а если окажется, что оно не годится, придумайте на место его другое что. Так поступая, вы скоро найдете для себя образ себядержания, наиболее пригожий к сохранению нерассеяния мыслей и сердечной теплоты.

Второе – ничего не делайте спустя рукава, а все с опасливостью, как бы кто властный на вас смотрел и готов был тотчас с вас взыскать за всякую оплошность. И в самом деле так есть. Есть всевидящее око Божие, на вас обращенное, есть Ангел Хранитель, всегда вам сопутствующий; и святые Божии видят нас.

Третье – дела, какие приходится вам делать, хоть больше суть житейские, но все могут быть делаемы так, что чрез этот образ действования получат нравственный, Богу угодный характер. Ничего не делайте в угоду себе, а все в помощь и к удовольствию окружающих вас; и будете упражнять самоотвержение и любовь. Если при этом ко всякому делу успеете вы приложить соответствующую ему заповедь Божию, чтоб потом уже делать его из покорности воле Божией, любви к Богу и из желания благоугождать Ему, то чрез это сделаете, что среди житейских дел будете будто на послугах у Бога. Такая мысль больше всего другого сильна держать душу в нерассеянном внимании.

Я думаю, что этого довольно к тому, чтоб более не случалось с вами то, на что вы жалуетесь. Но, конечно, все от усердия, с каким беретесь за дело духовное. Вялое действование похоже на переваливание с ноги на ногу, никуда негоже и ни к какому доброму концу не приведет.

13. О борьбе с утомлением, разленением души и слабением воли. Как отогреть охладевшую душу

«Вот что бывает со мною! Несколько дней настроение лучше, чаще приходишь в себя, про себя и помолишься даже за работой; затем опять нападет какое-то утомление и разленение, воля слабеет, желания даже нет заняться духовным; потом это опять перейдет, и явится хоть маленькое желание помолиться».

Так что же? Видите, что это приходит и отходит. Потому, когда придет, нечего ужасаться, как некоей неисправимой беды. Может быть, это от случайной немощи телесной, может быть, от потребности отдыха душевного, может быть, это суть неизбежные случайности по условиям роста духовного. Но от чего бы это ни происходило, ужасаться этого не следует. Ужасаться не следует, но и равнодушной к сему оставаться не должно. Надо себя растревожить, напрягать, нудить. Дерево холодно; а потри дерево об дерево, они согреются и даже загорятся. Так и охладевшую душу надо тереть. Как? Если можете, уединитесь и кладите поклоны, взывая к Господу Спасителю согреть душу. Еще лучше, если можете сбегать в церковь. А может быть, и еще лучше, занять внимание размышлением о таинствах веры нашей, которые все возбудительны; особенно же такого свойства есть страдание и смерть Господа Спасителя. Твердите нечувственной душе: «Столько для твоего спасения сделал Господь, а ты, как камень, и шевельнуться не хочешь». Помяните смерть и суд и последнее решение: отойди или прииди, – и не дивно, что там страх поразит, а здесь надежда обвеселит. Наводите на душу такие созерцания, то одно за другим, то все вместе, – и она расшевелится. Как зажигательное стекло, сводя рассеянные лучи в одну точку, зажигает, так и эти созерцания, сосредоточиваясь во внимании над сердцем, разогреют его, возбудят энергию, и охватившая вас холодность и вялость испарятся.

Думается, что неплохо будет в эту пору сделать какое-либо доброе дело, требующее напряжения, например, посетить болящего, послужить ему и помочь, или к бедному кому зайти и утешить словом или посильной помощью.

Как бы то ни было, но не оставляйте себя без трения и нуждения. И Господь, видя, как вы бьетесь, сжалится над вами и поспешит вам помочь.