Текст книги "Прислужники Гитлера. Немецкие разведывательно-диверсионные школы и курсы на территории Белоруссии в 1941–1944 гг."

В свою очередь, немецкие разведчики очень серьезно относились к своим советским коллегам. В справке Главного управления полиции безопасности Германии об организации и методах работы советской разведслужбы, датированной не позднее 1938 г., указывалось, что «советская разведка может опираться на многовековую традицию и опыт… Наряду с этим советская разведслужба пользуется теми же методами, какие, как мы знаем, применяются другими государствами. Именно поэтому русские – превосходные шпионы. Огромная территория Советского Союза в настоящее время почти герметически изолирована от пропагандистских влияний из-за рубежа… Русская разведслужба тонко использует для получения ведений многие находящиеся в ее распоряжении возможности, так что на протяжении ряда лет не удалось уличить ни одного из многочисленных русских профессиональных шпионов, хотя они развернули чрезвычайно активную шпионскую деятельность. Эта их шпионская деятельность, большей частью искусно замаскированная и с тщательным распределением заданий для каждого, нацелена на дальнюю перспективу…»[235]235
  Ямпольский В. П. «…Уничтожить Россию весной 1941 г.»… – С. 39–41.


[Закрыть]

Достаточно красноречивую характеристику работе немецкой разведки по засылке агентуры на территорию СССР дал один из руководителей абвера Ганс Пикенброк: «Россия – самая тяжелая страна для внедрения агентов вражеской разведки… Необходимо заметить, что за время моей разведывательной работы против СССР военная разведка не выполнила поставленных перед нею задач. Это зависело не от плохой работы германской разведки, а от хорошей контрразведывательной работы, высокой бдительности не только военнослужащих Красной Армии, но и гражданского населения» [236]236
  Гладкое, Г. Тайны спецслужб III Рейха… – С. 336–337. Дается и такая характеристика: «В России агентурная сеть абвера была очень слаба и надежную информацию для генштаба Канарис предоставить не мог… Абвер не мог оценить даже численность Красной армии, что уж говорить о военном потенциале России. Вопреки распространенному мнению, своих агентов у абвера почти не было» (См.: Волков, А., Славин, С. Адмирал Канарис – «железный» адмирал. – С. 420).
  Историк Лев Безыменский указывает, что советская «военная разведка в предвоенный период была на профессиональной высоте» (См.: Безыменский, Л. А. Гитлер и Сталин перед схваткой / Л. А. Безыменской. – М.: Вече, 2002. – С. 443).


[Закрыть].

Подводя итог, укажем на следующие основные положения:

• к началу Второй мировой войны абвер имел четкую внутреннюю структуру, которая позволяла ему решать поставленные задачи. Немецкая военная разведка значительно увеличила штат своих сотрудников, а также имела значительный теоретический и практический опыт разведывательно-диверсионной работы в зарубежных государствах;

• накануне нападения на Советский Союз перед органами абвера были поставлены три основные задачи: обеспечить внезапность военного нападения на СССР; сбор разведывательных данных военного, экономического и политического характера; создание «пятой колонны». Определяющая роль при решении данных задач принадлежала агентурной работе. Укажем на то, что абверу не удалось в полной мере решить указанные задачи, особенно это касается сбора разведывательных данных военного и экономического характера[237]237
  Приведем несколько цитат из дневника начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Ф. Гальдера. На второй день войны он записал: «У противника новый тип тяжелого танка, который, видимо, имеет орудие калибра 80-мм». 2 июля 1941 г.: «Количество танков, имеющихся у противника, предположительно составляет 15 000 машин». Через месяц – 25 июля 1941 г.: «Численность танковых войск у противника оказалась большей, чем предполагалось». 11 августа Ф. Гальдер написал: «Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских… К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника» (См.: Гальдер, Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск. Т. 3. Кн. 2. – М.: Воениздат, 1971. – С. 37, 39, 76, 184, 264).
  Генерал Г. Гудериан в своих воспоминаниях отмечал: «Но еще более роковой была недооценка сил противника… В верховном командовании вооруженных сил и в главном командовании сухопутных сил так уверенно рассчитывали закончить кампанию к началу зимы, что в сухопутных войсках зимнее обмундирование было предусмотрено только для каждого пятого солдата… К началу войны против России мы думали, что сможем рассчитывать на техническое превосходство наших танков над известными нам в то время типами русских танков… появившийся в конце июля 1941 г. перед нашим фронтом танк Т-34 и был типом танка новейшей конструкции». (См.: Гу дериал, Г. Воспоминания солдата / Г. Гудериан. – Смоленск: Русич, 1998. – С. 193–194, 205).
  Генерал-майор фон Бутлар после войны указывал, что «Особые условия, существовавшие в России, сильно мешали добыванию разведывательных данных относительно военного потенциала Советского Союза, и поэтому эти данные были далеко не полными. Исключительно умелая маскировка русскими всего, что относится к их армии, а также строгий контроль за иностранцами, отсутствие в их прессе всяких дискуссии о военном бюджете и невозможности организации широкой сети шпионажа затрудняли проверку тех немногих сведений, которые удавалось собрать разведчикам» (См.: Мировая война 1939–1945. – М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: «Издательство Полигон», 2000. – С. 201). Совершенно очевидно, что в данном случае имеет место недооценка военно-промышленного, в том числе и мобилизационного, потенциала СССР, основанная на недостоверных и неполных разведданных. – Авт.


[Закрыть], а также насаждения агентурной сети как в приграничных, так и в тыловых районах СССР;

• для реализации разведывательно-диверсионной работы против СССР перед началом кампании и в ее ходе были созданы специальные органы и структуры абвера (штаб «Валли», «Зондерштаб-Р»). Основными органами немецкой разведки, осуществляющими агентурную работу накануне нападения на Советский Союз, были периферийные разведпункты абвера, а также абверштелле. Непосредственно на оккупированных территориях вся полнота разведывательной и контрразведывательной работы была сосредоточена в руках абверкоманд и абвергрупп. За годы войны на территории БССР действовало 28 таких соединений, многие из которых переместились в Белоруссию из других участков фронта;

• основной социальной базой для вербовки агентуры накануне и в первые месяцы войны были представители различных эмигрантских антисоветских организаций и структур[238]238
  Только в составе Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) в 1940 г. насчитывалось 100 тысяч членов. Ими была выдвинута идея борьбы против большевиков в союзе с Германией (См.: Бровкин, Е. А., Гавриков, А. В. Правомонархические организации в эмиграции накануне Второй мировой войны (РОВС, РНСУВ, РНСД) / Е. А. Бровкин, А. В. Гавриков // «Великая Победа: история и современность»: материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 70-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне, Минск, 14–15 мая 2015 г. /ред. кол.: В.И. Адамушко [и др.]. – Минск: А. Н. Вараксин, 2015 – С. 326.). Смотреть также работы: Политическая история русской эминрации. 1920—1940-гг.: документы и материалы / под ред. А. Ф. Киселева. – М.: Владос, 1999. – 776 с; Цурганов, Ю. Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939–1945 / Ю. Цурганов. – Москва: Центрполиграф, 2010. – 287 с.


[Закрыть], а также население, находящееся в активной или пассивной оппозиции к советскому государству и проживающее на территории Польши, а также в Западной Белоруссии и Украине.

2.2. Установление оккупационного режима на территории Белоруссии

Прежде чем говорить об установлении оккупационного режима на территории Белоруссии, кратко остановимся на том, как видело будущее устройство захваченных земель немецкое руководство. По мнению белорусского историка доктора исторических наук В. Е. Снапковского, «белорусский вопрос не приобрел в Германии важного значения после прихода нацистов к власти в 1933 г. До 1940 тут не было разработано никаких программ расчленения СССР. Политические цели относительно западных советских республик Гитлер впервые сформулировал 21 июля 1940 г., когда сообщил германскому генералитету о решении напасть на СССР»[239]239
  Снапкоўскі, У. Е. Беларусь і геапалітыцы і дывламатыі вялікіх дзяржаў перыяду Другой сусветнай вайны / У. Е. Снапкоўскі // Европа во Второй мировой войне: история, уроки, современность. Материалы международной научно-теоретической конференции, 5–6 мая 2005 г. – Витебск: Издательство УО «ВГУ им. П. М. Машерова», 2005. – С. 9.


[Закрыть]. Фюрер так охарактеризовал «жизненное пространство» на Востоке: «То, чем была для Англии Индия, для нас будет Восток. Только бы мне удалось внушить немецкому народу, что означает это для его будущего! Колонии – сомнительное владение. А эта земля нам обеспечена»[240]240
  Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против ССР. Секретные речи. Дневники. Воспоминания / сост. Г.Я. Рудой. – Смоленск.: Русич, 2000. – С. 136.


[Закрыть].

Интересной представляется и характеристика плана «Барбаросса», данная в коллективной монографии «Военная элита Рейха»: «Как и план «Морской лев» план «Барбаросса» не имел четких политических целей… Бисмарк посчитал бы подобный план, ставящий неясные цели, сущей бессмыслицей, а Мольтке-старший вряд ли бы согласился с тем, что план «Барбаросса» предлагал внятную и четкую стратегию победоносной войны»[241]241
  Барнетт, К. Военная элита Рейха / К. Барнетт. – Смоленск: Русич, 1999.-С. 20–21.


[Закрыть].

В мае 1940 г. Т. Гиммлер в своей записке «Некоторые соображения об обращении с местным населением восточных областей» отмечал: «…Мы в высшей степени заинтересованы в том, чтобы ни в коем случае не объединять народы восточных областей, а наоборот, дробить их на возможно мелкие ветви и группы. Что же касается отдельных народностей, мы не намерены стремиться к их сплочению и увеличению, тем более к постепенному привитию им национального сознания и национальной культуры. Напротив, мы заинтересованы в раздроблении их на многочисленные мелкие группы…»[242]242
  Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии. 1941–1944. Мн., 1965. – С. 21–22.


[Закрыть]

В делах Уполномоченного по централизованному решению проблем восточноевропейского пространства» содержался меморандум относительно целей агрессии и методов установления господства на оккупированных советских территориях от 2 апреля 1941 г., в котором отмечалось, что «Белоруссия охватывает весьма отсталую в экономическом и культурном отношении часть СССР. В то же время она второй по величине еврейский резервуар СССР, так как в ней расположены насыщенные еврейством города, как Белосток, Минск, Полоцк, Витебск и др. Попытка пробудить у белорусов собственную национальную жизнь и создать жизнеспособное государственное образование может считаться предприятием чрезвычайно длительным и сложным. Белоруссия в культурном отношении стоит, например, далеко позади Литвы… Если будет сочтено целесообразным пробудить у белорусов собственную политическую жизнь, то не следовало бы расчленять территорию Белоруссии, например, передавать ее земли генерал-губернаторству»[243]243
  Дашичее, В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы. Материалы. В 2 т. Т. 2. – М.: Наука, 1973 – С. 22.


[Закрыть].

20 июня 1941 г. в Берлине состоялось совещание высшего военно-политического руководства Германии, на котором А. Розенберг представил Гитлеру новый план будущего административно-политического устройства оккупированных территорий СССР. Согласно ему намечалось создание пяти административных единиц – рейхскомиссариатов: «Московия» (центральные области России), «Остланд» (Прибалтика, Белоруссия), «Украина» (большая часть Украины и Крым), «Кавказ» (Северный Кавказ, Закавказье и Калмыкия) и «Туркестан» (Средняя Азия, Казахстан, Поволжье и Башкирия). Эти административные единицы планировалось создавать по мере продвижения линии фронта на Восток и после военно-политического «умиротворения» указанных регионов. В отношении будущего территорий Белоруссии, А. Розенберг выразился следующим образом: «Белорусская область, как центр сосредоточения всех социально опасных элементов, будет содержаться подобно заповеднику. Эта область получит со временем право некоторой автономии… и будет называться генеральным комиссариатом»[244]244
  Знешняя палітыка: Зборнік дакументаў і матэрыялаў. Т. 3. (1928 – чэрвень 1941). – Мінск, 2001. – С. 234; Залесский, К. НС-ДАП. Власть в Третьем рейхе / К. Залесский. – М.: Яуза, Эксмо, 2005. – С. 457–458.


[Закрыть]. В белорусской исторической науке вопросы политического устройства оккупированной Белоруссии определены достаточно четко: «С созданием генерального округа и приездом немецкой гражданской администрации стало очевидным, что оккупанты не намерены идти на политические уступки. Местные административные органы должны действовать под четким и непосредственным надзором военных комендатур, немецкого гражданского управления и не обязаны иметь характера политической администрации» [245]245
  Беларусь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 / A. А. Каваленя (руководитель авторского коллектива), А. М. Литвин, B. И. Кузьменко и др. – Минск: БЕЛТА, 2005. – С. 99.


[Закрыть].

17 июля 1941 г. А. Гитлер подписал приказ о введении гражданского управления на оккупированных советских территориях. Согласно этому приказу было создано Министерство оккупированных восточных областей – главный руководящий орган для названных административных единиц. Возглавил министерство Альфред Розенберг[246]246
  Романько, О. В. Коричневые тени в Полесье… – С. 24.


[Закрыть]. В отношении рейхскомиссариата «Остланд» указывалось следующее:

«1. Территория бывших свободных государств Литвы, Латвии и Эстонии, а также земли, на которых проживают белорусы, переходят под гражданское управление с подчинением рейхсминистру по занятым восточным территориям. Вся территория образует рейхскомиссариат под названием «Остланд», что соответствует моему указу о руководстве новозанятыми территориями от 17 июля 1941 года…

2. Внешние границы рейхскомиссариата «Остланд» и другие территории, которые определены разделом 1-м, я буду самостоятельно определять и окончательно устанавливать в соответствии с ходом военных действий и установленным сроком…

3. Рейхскомиссаром «Остланда» я назначаю гауляйтера и оберпрезидента Генриха Лозе. Он имеет свою резиденцию в Риге»[247]247
  Цит. по: Татаренко, А. Недозволенная память… – С. 260.


[Закрыть].

Однако из-за краха «молниеносной войны» против Советского Союза удалось создать только два рейхскомиссариата – «Остланд» и «Украина», которые начали функционировать 1 сентября 1941 г., и окончательно территориально сформировались только к декабрю 1941 г.

Раздел оккупированной Белоруссии был завершен к середине осени 1941 г. Ее территорию по линии Полоцк – Борисов на востоке, Старые Дороги – озеро Червонное на юге, по р. Зельвянка и восточной кромке Беловежской пущи на западе выделили в генеральный округ (далее – ГО) «Белоруссия». Площадь округа составляла лишь четвертую часть БССР и равнялась 53660 км² с населением 3 128 256 человек (по состоянию на 4 декабря 1941 г.). Генеральный округ «Белоруссия» являлся составной частью рейхскомиссариата «Остланд»[248]248
  Беларусь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945… – С. 97; Энцыклапедыя гісторыі Беларусі ў 6 т. Т. 2. – Мінск: БелЭн, 1994. – С. 509. По другим данным население ГО «Беларусь» на 4 декабря 1941 г. составляла 2411333 человек (См.: Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков… Т. 1. – С. 170–171). По данным историка М. Семиряго население ГО «Беларусь» составляла 59,0 тыс. км[248], а население 2,5 млн человек (См: Семиряга, М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны / М. С. Семиряга. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. – С. 207).


[Закрыть]. Южные районы Белоруссии, а также часть Брестской области вошли в рейхскомиссариат «Украина» (к 1 января 1943 г. там проживали 1124039 человек)[249]249
  Загорульно, М. М., Юденков, А. Ф. Крах экономических планов фашистской на временно оккупированной территории СССР. – М., 1970. – С. 86.


[Закрыть]. Белостокская и северная части Брестской области общей площадью 31 тыс. км² и населением около 1,5 млн человек были выделены в отдельную административную единицу и присоединены к Восточной Пруссии[250]250
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 3. Д. 188. Л. 6; Семиряга, М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны… – С. 205.


[Закрыть], а к генеральному округу «Литва» были присоединены некоторые северо-западные районы республики. Восточная часть БССР на протяжении всего периода оккупации входила в состав тылового района группы армий «Центр». Граница тылового района была определена 3 июля 1941 г. и к марту 1942 г. ограничивалась линией к востоку от Борисова. В середине 1943 г. область военного тыла занимала площадь 107 550 км²[251]251
  Gerlach, Ch. Kalkulierte Morde. Die deutsche Wirts – und Vernichtungspolitik in Weissrussland 1941 bis 1944. – Hamburg, 1999. – P. 135.


[Закрыть]. Организация оккупационного аппарата на «гражданской» и «военной» территории значительно различалась. Распоряжение «О суверенных правах командующих вермахта в занятых областях» от 25 июня 1941 г. настоятельно требовало «тесного сотрудничества (командующих тыловыми районами. – Авт.) с рейхскомиссарами для оказания им помощи в выполнении политических задач, использования страны для военных целей и обеспечения ее экономическими ценностями для нужд германской экономики»[252]252
  Okkupation Raub Vernichtung. Documente zur Bezatzungspolitik der faschistischen Wermacht aus sowjetischen Territorium 1941 bis 1944 / Herausgeber Norbert Muller. – Berlin, 1980. – PP. 54–55.


[Закрыть], но на практике такое сотрудничество наблюдалась не всегда.

Высшим органом гражданской оккупационной администрации в генеральном округе «Белоруссия» являлся генеральный комиссариат (далее – ГК). Возглавлял его СС-группенфюрер Вильгельм Кубе, а после его убийства в сентябре 1943 г. его функции исполнял фюрер СС и полиции «Россия-Центр и Белоруссия» СС-группенфюрер Курт фон Готтберг. Структура центрального аппарата ГК выглядела следующим образом. Непосредственно генеральному комиссару подчинялись: заместитель, референт, адъютант, начальник информационной службы и начальник личной канцелярии. К аппарату были прикомандированы фюрер СС и полиции, офицер связи с командованием вермахта, уполномоченные Министерства иностранных дел, почты, железных дорог[253]253
  Романько, О. В. Органы управления на оккупированной территории Белоруссии в 1941–1944 гг… – С. 39–40.


[Закрыть].

Организация аппарата генерального комиссара повторяла в целом структуру рейхскомиссариата «Остланд» и министерства Розенберга и состояла из 4 главных управлений – центрального, политического, хозяйственного и технического.

Центральное управление состояло из 9 отделов (личного состава, хозяйственного, бухгалтерии, заготовок и снабжения, архивного, учетного, жилищного, питания, главного бюро) и занималось административной работой в генеральном комиссариате. Политическое управление включало 14 отделов: общий, поселенческой политики, культуры, хозяйственной, рабочей и социальной политики, молодежи, женский, общей пропаганды, труда, медицинский, ветеринарный, юридический, финансовый, науки и искусства, общего руководства. Это управление занималось внедрением политических принципов и директив по администрированию. Хозяйственное и техническое управления решали вопросы обеспечения, организации производства и использования промышленной и сельскохозяйственной продукции в генеральном округе и имели не менее разветвленную структуру[254]254
  Романько, О. В. Легионы под знаком погони… – С. 69–70.


[Закрыть].

Территория ГО «Белоруссия» была разделена на 10 округов, в каждом из которых был создан окружной комиссариат. Центры окружных комиссариатов находились в следующих городах: Барановичи (Рудольф Вернер), Борисов (Бауер, затем Бухман и доктор Ханс Кайзер), Вилейка (Шмидт, затем Густав Магасе), Ганцевичи (Вильгельм Мюллер, затем Вальтер Хёрдт), Глубокое (Пауль Гахман), Лида (фон Ханвег, затем Артур Хеннинг), Минск (округ) (Ханс Кайзер, затем Дюдвиг Эренляйтер и Вильгельм Шольманн), Новогрудок (Вильгельм Трауб, затем Альфред Гилле), Слоним (Герхард Эррен), Слуцк (Генрих Карл) [255]255
  Романько, О. В. Коричневые тени в Полесье… – С. 26–27.


[Закрыть]. Специалист по немецкой историографии периода Великой Отечественной войны историк С. Е. Новиков указывает на то, что немецкие историки (например, магистрант Тюбингенгского университета А. Антипова) выделяют четыре фазы гражданской оккупационной власти в Белоруссии:

• с июля по август 1941 г. территория Белоруссии находилась под временным руководством военной администрации;

• с 1 сентября 1941 г. – вторая фаза, связанная с деятельностью гражданской администрации во главе с генеральным комисаром В. Кубе;

• с 22 сентября 1943 после убийства Кубе власть перешла к начальнику СС и полиции в Белоруссии К. фон Готтбергу;

• с 1 апреля 1944 г., в момент исключения ГО «Белоруссия» из состава РК «Остланд», началась заключительная фаза оккупации[256]256
  Цит. по: Новікаў, С. Я. Германская акупацыйная палітыка на тэрыторыі Прыбалтыкі і Беларусі ў 1941–1944 гг. / С. Я. Новікаў // Беларускі гістарычны часопіс. – 2017.– № 7. – С.21.


[Закрыть].

В отличие от западных и центральных областей восточная часть Белоруссии на протяжении всего периода войны являлась тыловым районом группы армий «Центр». Организация оккупационного режима здесь значительно отличалась от районов, где действовала гражданская администрация.

Структура сферы военной оккупации была установлена 3 апреля 1941 г. Особыми указаниями по обеспечению (часть Ц). В соответствии с ними, все советские области, находившиеся под управлением военной администрации и обозначавшиеся как оперативная область сухопутных войск, были разделены на 3 зоны:

• непосредственный район боевых действий, где командиры дивизий и корпусов и подчиненные им войска фактически сами являлись исполнительной властью по отношению к гражданскому населению;

• находившийся за ним на глубине примерно от 20 до 50 км тыловой армейский район, в котором для каждой армии назначался специальный комендант;

• тыловой район групп армий, начальником которого назначался один из командиров корпусов[257]257
  Okkupation Raub Vernichtung. Documente zur Bezatzungspolitik der faschistischen Wermacht aus sowjetischen Territorium 1941 bis 1944… _ c. 46.


[Закрыть].

Во главе аппарата военной администрации на территории восточной Белоруссии (а также западной России) стоял командующий тыловым районом и охранными войсками группы армий «Центр», который одновременно подчинялся командующему группы армий «Центр» и начальнику тыла Главного командования сухопутных войск (ОКХ). По немецкой номенклатуре этот тыловой район имел 102-й порядковый номер. С июня 1941 по июль 1943 г. на этой должности находился генерал пехоты М. фон Шенкендорф, которого сменил генерал горнострелковых войск Л. Кюблер. Однако последний пробыл на этой должности недолго. Уже 10 октября его сменил генерал-лейтенант Э. фон Роткирх-унд-Трах, должность которого стала называться: командующий тыловым районом «Белоруссия»[258]258
  Романько, О. В. Органы управления на оккупированной территории Белоруссии в 1941–1944 гг… – С. 40–41.


[Закрыть].

С целью осуществления всех необходимых полномочий при должности командующего тыловым районом был создан штаб. Организационно этот штаб состоял из нескольких отделов, главными из которых были: оперативный (I), разведывательный (II) и административный (VII). Через первый отдел шло управление охранными войсками данного тылового района. Через второй – подразделениями абвера.

Начальник седьмого отдела руководил военно-административными органами, которые состояли из полевых (фельдкомендатура – ФК) и местных (ортскомендатура – ОК) комендатур, наделенных всей полнотой власти в зоне своего действия. В ноябре 1941 г. полевые комендатуры размещались в крупных городах: Бобруйске (581-я), Борисове (244-я), Витебске (815-я), Могилеве (813-я), Орше (683-я), Гомеле (551-я), Климовичах (549-я). Им подчинялись 23 местных комендатуры [259]259
  Факторович, А. А. Крах аграрной политики немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии / А. А. Факторович. – Мн., 1979. – С. 21.
  Перед началом войны с СССР в вермахте было сформировано 18 комендатур армейских тыловых районов и армейских полевых комендатур и 181 гарнизонная комендатура. На 1 октября 1943 г. в комендатурах вермахта на советско-германском фронте служило 7500 солдат и офицеров (См.: Жуков, Д. Германские оккупационные органы на территории СССР: структура и юрисдикция / Д. Жуков // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. – 2010. – № 2–3. – С. 39).
  Ситуация с идентификацией и деятельностью комендатур несколько сложнее. Во-первых, комендатуры могли менять место своей дислокации, поэтому «привязывать» их к населенным пунктам корректно только по отношению к какому-либо временному промежутку. Во-вторых, статус комендатур в течении войны также мог меняться в зависимости от обстоятельств и военного положения. Местные могли получать статус полевых комендатур и наоборот. В-третьих, на территории Беларуси действовали комендатуры, которые прибыли из других регионов (Украина, Россия) в результате отступления немцев. Впоследствии они могли долгое время (до лета 1944 г.) действовать на территории БССР. – Авт.
  С учетом сказанного, выявлены следующие полевые комендатуры, действовавшие на территории Беларуси в 1941–1944 гг.: ФК-191 (Могилев, затем Смоленск и Барановичи); ФК-194 (Быхов, затем действовала на южном направлении); ФК-199 (Горки, затем Рославль и Брест); ФК-244 (Витебск); ФК-250 (Барановичи, с ноября 1943 г. – Слоним); ФК-516 (с 1944 г. – в Борисове); ФК-528 (Рогачев до 1943 г., затем – Клинцы); ФК-549 (Речица, Климовичи); ФК-551 (Гомель, смарта 1943 – в Лиде); ФК-581 (Бобруйск, с 1943 – в Жлобине); ФК-619 (по некоторым данным была ортскомендатурой. Мозырь, д. Лахва, Житковичи); ФК-683 (Орша); ФК-737 (по некоторым данным ортскомендатура. С 1942 – Паричи, с 1943 – Жлобин); ФК-749 (Лепель, затем Вязьма, после весны 1942 г. – Полоцк); ФК-754 (в 1944 г. прибыла на территорию БССР из Украины); ФК-812 (Минск, с 1942 г. – Молодечно, с 1943 г. – Слуцк); ФК-813 (с 1943 г. – в Могилеве, с 1944 г. – Березино); ФК-814 (действовала при 403-й охранной дивизии на территории БССР, затем в Вильнюсе); ФК-815 (Полоцк, с июля 1942 г. – Витебск, а с 1943 г. – Городок). (См.: http://www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/ Kommandantur/GliederungFK.htm. Дата доступа 16.01.2018 г.).


[Закрыть]. На территории «гражданского» управления действовали следующие комендатуры: главная полевая комендатура № 392 (Минск). По вертикали ей подчинялись полевые комендатуры в Минске (ФК 812) и Барановичах (ФК 400) и местные комендатуры в Минске (ОК 650), Молодечно (ОК 812), Слуцке (ОК 343), Глубоком (ОК 339), Барановичах (ОК 264), Лиде (ОК 355) и Ганцевичах (ОК 352), контролировавшие территории всех окружных комиссариатов[260]260
  Романько, О. В. Коричневые тени в Полесье… – С. 30–31.


[Закрыть].

Полевые комендатуры создавались обычно в пределах области. Им подчинялись местные комендатуры, создаваемые в городах, районных центрах, крупных узлах железных и шоссейных дорог и местах дислокации военных гарнизонов. Полевая комендатура насчитывала от 60 до 80 человек, местные были двух видов: от 30 до 40 и от 15 до 20 человек[261]261
  Pohl, D. Herrschaft der Wehrmaht. Deutsche Militarbesatzung und die einheimische Bevölkerung in der Sowjetunion 1941–1944… – C. 114–116.


[Закрыть]. Все комендатуры должны были выполнять две задачи: охранную и управленческую. К первой относились «обеспечение покоя» в оккупированных районах и охрана тылов действующей армии. Ко второй – создание, руководство и контроль над органами местного самоуправления, а также «мобилизация резервов» для ведения войны. Основные функции комендатур: борьба с партизанами; охрана коммуникаций, военных объектов и лагерей военнопленных; разведывательная и контрразведывательная деятельность; ведение пропаганды. Например, 581-я комендатура, дислоцировавшаяся в Бобруйске, принимала участие в операциях против партизан, вела разведку и осуществляла связь с тайной полевой полицией, поддерживала деятельность жандармерии, контролировала проведение вербовочных кампаний и изъятия хлеба, а также выполняла некоторые другие полицейские функции[262]262
  Gerlach, Ch. Kalkulierte Morde… – C. 138–139.


[Закрыть].

Для выполнения указанных функций к каждому типу комендатур прикомандировывались подразделения армейской службы порядка. На территории тылового района группы армий «Центр» они были представлены тайной полевой полицией и полевой жандармерией, выполнявшими в зоне юрисдикции военной администрации соответственно следственные и карательные мероприятия. Всего же за период с 1941-го по 1944 г. на территории восточной Белоруссии функционировало 11 полевых и 23 местных комендатуры (в целом же на территории всей Белоруссии это соотношение было таким – 18:48)[263]263
  Романько, О. В. Легионы под знаком погони… – С. 72–73.


[Закрыть].

В контексте обозначенной темы монографии укажем на то, что комендатуры разных уровней проводили активную политику по вербовке агентурных кадров для антипартизанской работы. На сегодняшний день не выявлено документов, подтверждающих организацию немецкими комендатурами учебных центров по подготовке агентуры, однако можно достоверно утверждать, что вербовка шпионов «на месте» (без обучения, как правило, только с кратким инструктажем. – Авт.) ими проводилась достаточно активно. В материалах по агентурной обстановке на территории СССР, подготовленных в феврале 1942 г., в разделе, касающемся немецких спецслужб, указывается: «Агентурой и контрразведкой занимаются также (кроме отделов 1с) военные комендатуры, все виды немецкой полиции и частично привлекаются немецкие и гражданские власти…Все завербованные (независимо от того, где) для агентурной работы в нашем тылу направляются в военные комендатуры»[264]264
  НАРБ. – Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 197. Л. 152–158.


[Закрыть].

Например, руководитель оперативно-чекистской группы по Витебской области капитан госбезопасности Юрин в докладной записке от 15 июля 1942 г. сообщал, что «в бригаду Донукалова прибыли на грузовой автомашине 6 человек военнопленных красноармейцев, находившихся на службе в г. Витебске при полевой комендатуре во главе с переводчиком Волковым…». В ходе следственных мероприятий было установлено, что эти люди были направлены комендатурой Витебска в партизанские отряды со шпионскими заданиями[265]265
  НАРБ. – Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 388. Л. 9-11.


[Закрыть]. В конце марта 1943 г. фельдкомендатурой Витебска в леса была направлена группа разведчиц с заданием: установить дислокацию, численность и вооружение партизанских отрядов[266]266
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 21. Д. 26. Л. 197–203.


[Закрыть].

В июне 1943 г. партизанским отрядом № 263 были пойманы и разоблачены две шпионки 1919 и 1924 г.р., «посланные Гомельской комендатурой в Засошевские леса для разведки. Обе расстреляны»[267]267
  НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 2. Д. 57. Л. 64.


[Закрыть]. В этом же месяце в партизанском отряде им. Ворошилова была разоблачена группа (5 человек) шпионок-террористок во главе с фельдшером отряда Капиталиной Забелиной. Все они были завербованы и направлены на задание Крупской комендатурой[268]268
  НАРБ. – Ф. 1350. Оп. 1. Д. 28. Л. 156– 157об.


[Закрыть]. В конце ноября 1943 г. руководитель одной из военно-оперативных групп сообщал: «По имеющимся данным в Минск из Германии прибыло 300 агентов-разведчиков, подготовленных в специальных школах… 150 человек разосланы по Минской области с задачей проникнуть в партизанские отряды для разведывательной деятельности и террора против командного состава… Большинство агентов имеют пропуска от Минской комендатуры для беспрепятственного передвижения и справки о болезни»[269]269
  НАРБ. – Ф. 1406. Оп. 1. Д. 357. Л. 122; Ф. 1450. Оп. 4. Д. 220. Л. 188.


[Закрыть].

Среди агентов, готовившихся комендатурами к разведывательной работе в партизанских отрядах, встречаются и дети. 29 июня 1943 г. Л. Цанава в спецсообщении на имя П. Пономаренко указывал: «12 апреля сего года в Суражском районе Витебской области партизанами был задержан и передан в опергруппу НКВД Витебской области Дмитроченко Алексей Алексеевич 1934 года рождения, уроженец д. Заполье, сын полицейского. Дмитроченко рассказал, что он в конце марта месяца через свою мать, работающую у немцев поваром, был вызван в фельдкомендатуру и вместе с другим мальчиком в возрасте 12 лет по имени Леон, был направлен в район деятельности партизан с заданием установить месторасположение, численность и вооружение партизан, а также отравить колодцы в деревнях, где расположены партизанские отряды. Для этой цели мальчикам немцы дали отравляющие вещества»[270]270
  НАРБ. – Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 400. Л. 7.


[Закрыть].

Представляется важным отметить, что комендатуры всех уровней играли роль «принимающей стороны», то есть в процессе выполнения задания или после его окончания разведывательные данные от агента должны были поступать именно в комендатуры, так как они или их филиалы, размещались в небольших населенных пунктах. Сами агенты также должны были возвращаться с заданий через комендатуры [271]271
  Государственный архив Минской области (ГАМн). – Ф. 4233. Оп. 1. Д. 22. Л. Юбоб.; НАРБ. – Ф. 1450. Оп. 2. Д. 56. Л. 65-68об.; Ф. 1450. Оп. 2. Д. 57. Л. 40; Ф. 1450. Оп. 4. Д. 57. Л. 68–70; Ф. 1450. Оп. 21. Д. 31. Л. 286.


[Закрыть]. Кроме того, комендатуры различных уровней курировали вопросы засылки агентуры в партизанские соединения из опорных пунктов и гарнизонов[272]272
  ГАМн. – Ф. 4233. Оп. 1. Д. 22. Л. 126; НАРБ. – Ф. 1401. Оп. 1. Д. 206. Л. 216; Ф. 1401. Оп. 1. Д. 251. Л. 174; Ф. 1450. Оп. 1. Д. 15. Л. 201; Ф. 1450. Оп. 1. Д. 886. Л. 109 Ф. 1450. Оп. 2. Д. 60. Л. 137– 137об.


[Закрыть].

Согласно приказу Гитлера от 17 июля 1941 г. «полицейская охрана вновь оккупированных восточных областей возлагается на рейхсфюрера СС и начальника полиции Германии» Г. Гиммлера. Последний назначал главных фюреров СС и полиции, которые являлись высшими полицейскими чиновниками в рейхскомиссариатах или, по согласованию с военной администрацией, в тыловых районах групп армий[273]273
  Преступные цели – преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР. (1941–1944 гг.) / Сост.: Заставенко Г.Ф. (рук.) и др.; под общ. ред. Е.А. Болтина и Г. А. Белова. – 3-є изд. – М.: Экономика, 1985. – С. 54–55.


[Закрыть]. Хотя фюреры СС и полиции формально подчинялись рейхскомиссарам или находились в оперативном подчинении у командующих тыловыми районами групп армий, реальную власть над ними имел только Гиммлер. Это означало, что полицейские структуры действовали параллельно и в равных правах, с гражданской и военной администрациями.

С 29 июня 1941 г. главным фюрером СС и полиции на территории рейхскомиссариата «Остланд» и в тыловом районе группы армий «Север» являлся СС-группенфюрер и генерал полиции X.-А. Прютцманн, которого сменил СС-обергруппенфюрер и генерал полиции Ф. Еккельн.

В генеральных округах, входивших в состав рейхскомиссариата, ему подчинялись местные фюреры СС и полиции. В генеральном округе «Белоруссия» эту должность занимал СС-группенфюрер Я. Шпорренберг (с 21 июля по 14 августа 1941 г.). После Шпорренберга должность занимали: СС-бригадефюрер и генерал-майор полиции К. Ценнер (14 августа 1941 – 22 мая 1942 г.); СС-оберфюрер К. Шэфер (22 мая – 21 июля 1942 г.); СС-бригадефюрер и генерал-майор полиции К. фон Готтберг (21 июля – 22 сентября 1942 г.); СС-оберфюрер и полковник охранной полиции В. Шиман (21 июля 1942 г. – 15 июля 1943 г.) и СС-штандартенфюрер Э. Эрлингер (6 сентября 1943 – 1 апреля 1944 г.). Аппарат каждого фюрера СС и полиции в целом копировал полицейские структуры Германии. Организационно ему подчинялись:

• начальник полиции безопасности и СД генерального округа «Белоруссия». Этому чиновнику подчинялись: местные начальники гестапо, СД и криминальной полиции;

• начальник полиции порядка генерального округа «Белоруссия», которому подчинялись местные начальники охранной полиции, жандармерии, железнодорожной охраны, а позднее и «вспомогательной полиции порядка», набранной из местных добровольцев.

В округах и районах генерального округа «Белоруссия» находились структурные подразделения аппарата фюрера СС и полиции, которые возглавляли окружные и районные фюреры. Всего было шесть полицейских округов: Барановичи – Ганцевичи, Вилейка, Глубокое, Лида – Новогрудок, Минск – Слуцк и Слоним. Управления полиции безопасности и полиции порядка были представлены в этих округах соответствующими главными и обычными отделами[274]274
  Романько, О. В. Легионы под знаком погони… – С. 74–76.


[Закрыть].

Каждое из двух управлений полиции генерального округа «Белоруссия» имело двойное подчинение. С одной стороны, им руководил свой фюрер СС и полиции, а через него – главный фюрер СС и полиции «Остланда». С другой – оно подчинялось соответствующему главному управлению в Берлине. Историк О. Романько выделяет еще одну особенность полицейского аппарата на оккупированной советской территории, которая заключается в том, что он не был таким структурированным, как в Германии. Сказывался недостаток профессиональных кадров. В связи с этим оккупанты были вынуждены создавать комбинированные полицейские органы. То есть сотрудники полиции безопасности и СД выполняли одновременно функции и гестапо, и криминальной полиции. Аналогично обстояло дело и в сфере компетенции полиции порядка[275]275
  Романько, О. В. Легионы под знаком погони… – С. 76.


[Закрыть].

Кроме территории генерального округа «Белоруссия», разветвленный полицейский аппарат имелся и в тыловом районе группы армий «Центр». По договоренности с ОКВ его сотрудники должны были выполнять те же функции, что и на территории гражданской юрисдикции. В июне 1941 г. в целях «полицейского обеспечения» указанного тылового района был учрежден специальный пост главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр». До 21 июня 1944 г. его занимал СС-группенфюрер и генерал-лейтенант полиции Э. фон дем Бах-Зелевски. Штаб главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр» располагался в Могилеве (с 1943 г. – в Минске) и в общем копировал аппарат главного фюрера СС и полиции «Россия-Север». Ему подчинялись местные (гарнизонные) фюреры СС и полиции в следующих населенных пунктах: Барановичи, Смоленск, Могилев, Витебск и в так называемом районе «Припять» – отошедших к рейхскомиссариату «Украина» южных областях Белоруссии с центром в Пинске[276]276
  Романько, О. В. Органы управления на оккупированной территории Белоруссии в 1941–1944 гг… – С. 43.


[Закрыть].

Согласимся с историком О. Романько, давшим следующую характеристику оккупационному режиму: «При изучении немецкого оккупационного режима на территории Белоруссии может сложиться впечатление, что он был чересчур громоздким и излишне усложненным таким обилием пересекающихся структур власти. Однако следует подчеркнуть, что между тремя его основными ветвями – гражданской, военной и полицейской – не было никакой принципиальной разницы, а имелись некоторые чисто функциональные различия. В действительности же эти ветви представляли собой неразрывно связанные части одного оккупационного аппарата, направленного на безжалостное подавление всех проявления антинацистского сопротивления» [277]277
  Романько, О. В. Коричневые тени в Полесье Белоруссии… – С. 38.


[Закрыть].