Текст книги "Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ."

Глава девяностая

Бедная девушка, потерявшая кофту, терпит обиды от служанок;

молодой человек, получивший в подарок фрукты, теряется в догадках

Итак, настал день, когда Дайюй совсем перестала есть, решив уморить себя голодом.

Первое время, когда Дайюй навещали, она еще заставляла себя что-то сказать, но в последние дни вообще перестала разговаривать. На душе у нее становилось то смутно, то светло.

Матушка Цзя понимала, что неспроста Дайюй тает день ото дня, и раза два с пристрастием допрашивала Цзыцзюань и Сюэянь. Но те не осмеливались сказать правду.

Цзыцзюань не терпелось узнать, как идут приготовления к свадьбе Баоюя, но она не решалась заговорить об этом с Шишу, опасаясь, как бы дело не получило огласки, ведь это убило бы Дайюй.

Сюэянь уже раскаивалась в том, что проболталась, и охотно взяла бы свои слова обратно, но знала, что это невозможно, и помалкивала.

Наконец Цзыцзюань поняла, что надежды на выздоровление нет никакой, поплакала и тихонько сказала Сюэянь:

– Присмотри за барышней, а я пойду к старой госпоже, госпоже Ван и второй госпоже Фэнцзе, спрошу, что делать. Барышне совсем плохо.

Только Цзыцзюань вышла, как Дайюй лишилась сознания. Сюэянь, юная и неопытная, подумала, что Дайюй умерла, и сердце у нее сжалось от страха и жалости, она уже сердилась на Цзыцзюань, что та долго не возвращается.

Наконец снаружи послышались шаги. Девочка с надеждой подбежала к двери, ведущей в прихожую, откинула занавеску, услышала, как зашуршала занавеска на наружной двери. Но вошла не Цзыцзюань, а Шишу. Ее послала Таньчунь справиться о здоровье Дайюй.

– Как чувствует себя барышня? – спросила Шишу.

Вместо ответа Сюэянь сделала ей знак войти. Поглядев на Дайюй, Шишу затрепетала от страха и спросила:

– Где сестра Цзыцзюань?

– У старой госпожи, – отвечала Сюэянь и, пользуясь тем, что Дайюй без сознания, а Цзыцзюань нет, осторожно тронула Шишу за руку и спросила: – Помнишь, ты говорила, что какой-то господин Ван сватал свою дочь за второго господина Баоюя? Это правда?

– Конечно правда!

– А сговор когда?

– Какой сговор? – удивилась Шишу. – Я рассказала тебе лишь то, что слышала от Сяохун. А потом ходила ко второй госпоже Фэнцзе и из ее разговора с сестрой Пинъэр узнала, что это сватовство друзья предлагали господину Цзя Чжэну, чтобы снискать его расположение и добиться покровительства. Между прочим, старшая госпожа плохо отозвалась о семье невесты, но не это главное, потому что с ее мнением никто не считается. Дело в том, что старая госпожа давно присмотрела для Баоюя невесту из девушек, живущих у нас в саду. Но старшая госпожа об этом не знала. А старая госпожа лишь приличия ради решила с ней посоветоваться о сватовстве. Еще госпожа Фэнцзе сказала, что старая госпожа решила просватать Баоюя по своему усмотрению и ни о каком другом сватовстве слышать не хочет.

– Что ты говоришь? – воскликнула Сюэянь, забыв об осторожности. – Выходит, напрасно наша барышня решила себя погубить.

– С чего ты это взяла? – удивилась Шишу.

– Ничего ты не знаешь! – воскликнула Сюэянь. – Недавно я рассказала Цзыцзюань о нашем с тобой разговоре, а барышня услышала и стала себя изводить.

– Тише! – сказала Шишу.

– Да она без сознания! – промолвила Сюэянь. – Сама погляди! И жить ей осталось не больше двух дней!

В это время вернулась Цзыцзюань.

– Неужели нет другого места для разговоров? – возмутилась она. – Уж лучше убейте ее прямо сейчас!

– Не верю, что эти разговоры так сильно подействовали на барышню! – вскричала Шишу.

– Не сердись на меня, сестра! – произнесла Цзыцзюань. – Ничего ты не понимаешь! Иначе не стала бы болтать!

Дайюй вдруг закашлялась. Цзыцзюань бросилась к ней, а Шишу и Сюэянь сразу умолкли.

Цзыцзюань тихо спросила:

– Барышня, пить хотите?

Дайюй кивнула. Сюэянь налила в чашку воды и подала Цзыцзюань. Шишу тоже подошла к кану. И только было хотела заговорить, как Цзыцзюань знаком велела ей молчать.

Дайюй снова закашлялась.

– Барышня, выпейте воды!

Дайюй попыталась поднять голову, но не могла. Цзыцзюань забралась на кан, взяла чашку, отпила немного воды сама, а потом, поддерживая голову Дайюй, поднесла чашку к ее губам.

Девушка отпила глоток, но когда Цзыцзюань хотела взять чашку, жестом остановила ее и выпила еще глоток, после чего, переведя дух, в изнеможении опустилась на подушку.

Через некоторое время она открыла глаза и спросила:

– Кто здесь только что был? Шишу?

– Да, – ответила Цзыцзюань.

Шишу снова приблизилась к Дайюй и справилась о ее здоровье.

Дайюй поглядела на нее широко открытыми глазами, несколько раз кивнула и сказала:

– Когда вернешься домой, кланяйся от меня своей барышне!

Шишу подумала, что Дайюй устала, и тихонько вышла.

Дайюй между тем слышала почти весь разговор Шишу с Сюэянь, она только делала вид, что потеряла сознание, потому что у нее не было сил говорить. Из слов Шишу она поняла, что Баоюя только хотели просватать, но ничего не получилось. Мало того, старая госпожа, оказывается, решила сама женить Баоюя и выбрала невесту среди девушек, живущих в саду. Кто же эта девушка, если не она, Дайюй? Чем темнее ночь, тем светлее утро – на душе у Дайюй рассеялся мрак. Она уже собралась подробнее расспросить обо всем Шишу, но в это время пришли матушка Цзя, госпожа Ван, Ли Вань и Фэнцзе.

Дайюй не думала больше о смерти, клубок сомнений был распутан, но ей стоило огромных усилий даже коротко отвечать на вопросы пришедших ее навестить.

Фэнцзе обратилась к Цзыцзюань:

– Ты зачем вздумала нас пугать? Барышне, я смотрю, полегче!

– Она была совсем плоха! – оправдывалась Цзыцзюань. – Иначе я не осмелилась бы вас побеспокоить. Я и сама удивляюсь, ей стало гораздо лучше!

– Не надо ее ругать, – остановила Фэнцзе матушка Цзя. – Ей показалось, что Дайюй плохо, она и прибежала к нам. Это ее обязанность. Такое старание достойно похвалы.

Женщины поговорили еще немного и разошлись.

Поистине:

 
Сердечную болезнь излечишь
Лекарством своего же сердца.
На шею тигра кто подвесил,
Тот сам и снимет колокольчик[31]31
  На шею тигра кто подвесил, // Тот сам и снимет колокольчик. – В трактате «О ближайших лунах» («Чжиюэлу») писатель минской эпохи Цюй Жуцзи приводит притчу о монахе Фа Дэне. У того был крутой нрав, поэтому люди его недолюбливали. С уважением к нему относился лишь проповедник Фа Ян. Однажды Фа Ян, обратившись к людям, спросил: «Кто может снять подвешенный к шее тигра золотой колокольчик?» Никто не ответил на этот вопрос. Тогда об этом же Фа Ян спросил Фа Дэна, и тот ответил: «Кто надел, тот и снимет!» Этот ответ с течением времени стал крылатой фразой.


[Закрыть].
 

Мы не будем рассказывать о том, как с этого дня Дайюй постепенно поправлялась, а вернемся к Сюэянь и Цзыцзюань. Глядя на свою барышню, они то и дело благодарили Будду.

– Амитаба! Она выздоравливает! – говорила Сюэянь.

– Все это странно, – отвечала Цзыцзюань. – То вдруг заболела, а теперь сразу выздоровела.

– Что заболела, ничего странного в этом нет! Но так быстро выздороветь? Тут уж действительно есть чему удивляться! – произнесла Цзыцзюань. – Не иначе как судьба нашей барышни связана с судьбой Баоюя. Недаром говорят: «Свадьба – дело хлопотное, но нерасторжимы предначертанные судьбой брачные узы». Так случилось, что желание людей совпало с волей Неба… Помнишь, я как-то в шутку сказала Баоюю, что барышня Дайюй собирается уезжать на родину? Так он от волнения чуть не умер, подняв на ноги весь дом! А сейчас одного неосторожного слова оказалось достаточно, чтобы довести барышню чуть ли не до смерти! Верно говорят, что «судьба связывает людей за пятьсот лет до рождения».

Девушки засмеялись, а Сюэянь сказала:

– Счастье, что она поправилась! Впредь подобных разговоров заводить не будем! Если даже я увижу собственными глазами, что Баоюй женится, все равно не скажу ни слова.

– Так, пожалуй, лучше, – согласилась Цзыцзюань.

Не только Цзыцзюань и Сюэянь, остальные служанки тоже обсуждали случившееся каждая на свой лад, удивляясь странной болезни Дайюй.

Разговоры эти дошли до Фэнцзе, а также госпожи Ван и госпожи Син и очень их встревожили. Да и матушка Цзя догадывалась, в чем дело.

Однажды госпожи Син и Ван пришли вместе с Фэнцзе к матушке Цзя поболтать и завели разговор о Дайюй.

– Я и сама собиралась обсудить это с вами, – подхватила матушка Цзя. – Баоюй и Дайюй вместе росли, и привязанность их я считала детской. Но потом поняла, что Дайюй неравнодушна к Баоюю, и нередко именно это является причиной ее болезней. Им нельзя больше быть вместе, иначе это кончится плохо. Что вы на это скажете?

После некоторого раздумья госпожа Ван ответила:

– Барышня Дайюй себе на уме. А Баоюй простодушен и не умеет скрывать своих чувств. Он как дитя малое. Вряд ли стоит их разлучать, они сразу обо всем догадаются. Еще древние говорили: «Когда юноша становится взрослым, его надо женить. Когда взрослой становится девушка, ее следует выдать замуж». Так не поженить ли нам их?

– Настойчивость Дайюй заслуживает похвалы, – нахмурившись, произнесла матушка Цзя, – но именно поэтому она не пара Баоюю. Да и здоровьем слаба, долго не проживет. Баочай – вот невеста для Баоюя!

– Мы все тоже так думаем, почтенная госпожа, – отозвалась госпожа Ван. – Но в таком случае и барышню Линь Дайюй нужно просватать. Можно ли поручиться, что она не таит к Баоюю любовных чувств? И если узнает, что Баоюй помолвлен с Баочай, ничего хорошего ждать не приходится.

– Согласна, – произнесла матушка Цзя. – Женим Баоюя, а потом и ее выдадим замуж. Прежде всего надо заботиться о своих детях. Главное, чтобы Дайюй до времени ничего не знала.

– Слышали? – обратилась Фэнцзе к служанкам. – Ни слова о том, что второго господина Баоюя собираются женить! Проболтаетесь – спуску не дам!

– Девочка моя, – сказала Фэнцзе матушка Цзя, – из-за болезни ты не следишь за тем, что происходит в саду. Советую тебе быть повнимательнее! Я имею в виду не только нынешний случай, а и все остальное. К примеру, в минувшем году прислуга пьянствовала, играла в азартные игры! Надо построже держать людей! Тебя они не смеют ослушаться.

С этого дня Фэнцзе часто появлялась в саду. Однажды неподалеку от острова Водяных каштанов она приметила старуху, что-то бубнившую себе под нос.

Фэнцзе неслышно приблизилась к ней. Старуха увидела Фэнцзе, когда та была уже совсем рядом, и поспешила поклониться.

– Ты что бормочешь? – спросила Фэнцзе.

– Госпожи мне велели присматривать за цветами и фруктами, – отвечала старуха. – Уж я так старалась, так старалась, а тут заявилась служанка барышни Син Сюянь и меня воровкой обозвала!

– За что же это? – удивилась Фэнцзе.

– Вчера я взяла с собой мою Хэйер, пусть, думаю, здесь поиграет, – стала объяснять старуха, – а девочка забрела ненароком в дом барышни Син Сюянь. Я увела Хэйер оттуда. А нынче утром услышала от служанок, будто у барышни Син Сюянь что-то пропало. Спрашиваю, что пропало, а они отвечают: тебе, воровке, лучше знать!

– Ну пусть даже они обвинили тебя, стоит ли так сердиться? – проговорила Фэнцзе.

– Ведь сад этот не служанкам принадлежит – господам, – возразила старуха. – С какой же стати эти девчонки нас обзывают? Не они нам велели за садом присматривать, а госпожи!

– Не ворчи! – разозлилась Фэнцзе и плюнула старухе в лицо. – Вам велено здесь присматривать, и если У барышни что-то пропало, с кого же спрашивать, если не с вас?! Ишь разболталась! Позвать сюда жену Линь Чжисяо, пусть прогонит старуху!

Девочка-служанка бросилась было исполнять приказание, но тут появилась Син Сюянь и с улыбкой сказала:

– Ничего особенного не случилось. Да и дело прошлое.

– Не вмешивайся, – возразила Фэнцзе. – Как бы то ни было, нечего позволять этим бабам язык распускать!

Старуха пала на колени, моля о прощении, и Син Сюянь, пожалев ее, пригласила Фэнцзе к себе, чтобы упросить не наказывать женщину.

– Знаю я этих старух, – не унималась Фэнцзе. – Никого не признают, одну меня боятся!

Син Сюянь всячески ее успокаивала, заявила даже, что во всем виновата ее служанка.

– Ладно, – бросила Фэнцзе старухе. – Ради барышни Син прощаю тебя.

Женщина поднялась с колен и низко поклонилась.

– Что же у тебя пропало? – спросила Фэнцзе у Син Сюянь, когда старуха ушла.

– Ничего особенного – старая красная кофта, – отвечала Сюянь. – Я велела служанке поискать, а она не нашла и по глупости пошла спрашивать об этом старуху. Ну та и обиделась. Служанку я отругала, и больше не стоит упоминать о таком пустяке.

Фэнцзе оглядела комнату, окинула взглядом Син Сюянь: на девушке был сильно поношенный ватный халат, вряд ли защищавший от холода. Одеяла на кане лежали совсем тонкие, а вещи, подаренные Син Сюянь матушкой Цзя, были аккуратно сложены на столе – Сюянь, видно, ими не пользовалась.

Проникшись к девушке еще большей симпатией и уважением, Фэнцзе сказала:

– Кофта, конечно, не такая уж ценность, но в ней тебе было бы теплее. Прикажи служанкам ее разыскать! Эти девчонки совсем обнаглели!

Вернувшись к себе, Фэнцзе велела Пинъэр достать телогрейку, крытую красным заморским крепом, дымчато-зеленую шелковую куртку, подбитую мехом, бирюзового цвета юбку, расшитую бисером, синюю курму на беличьем меху и отнести все это Син Сюянь.

Несмотря на то что Фэнцзе быстро уняла старуху, на душе у девушки было неспокойно, и она думала: «Никого из сестер прислуга не осмеливается оговаривать, только меня, несчастную. И, как нарочно, это случилось при Фэнцзе!»

Сюянь чуть не плакала, когда появилась Фэнъэр с подарками от Фэнцзе, и ни за что не хотела их принимать.

– Госпожа наказывала все это вам передать, – говорила Фэнъэр, – а покажется вам одежда старой, она пришлет новую.

– Поблагодари госпожу за заботу, – отвечала Сюянь, – и скажи, что я не смею принять столько вещей взамен пропавшей кофты. Унеси все обратно и поблагодари госпожу! Ее внимание мне дороже всяких подарков!

Пришлось Фэнъэр взять узел с одеждой и отнести обратно.

Через некоторое время Фэнъэр снова явилась, но теперь уже вместе с Пинъэр. Сюянь выбежала навстречу, предложила сесть.

– Наша госпожа говорит, – промолвила Пинъэр, – что вы нас чуждаетесь!

– Не чуждаюсь я, просто неловко мне брать подарки, – отвечала Син Сюянь.

– Госпожа просила принять, иначе она подумает, что вы либо сердитесь на нее, либо пренебрегаете ее вниманием. Да и нам достанется.

Сюянь, краснея, улыбнулась:

– В таком случае не смею отказываться.

Она угостила девушек чаем.

Выйдя от Сюянь, служанки встретили по дороге старуху из семьи Сюэ. Старуха им поклонилась.

– Ты куда идешь? – спросила Пинъэр.

– Наша госпожа послала меня справиться о здоровье всех почтенных госпож, их невесток и барышень, – отвечала старуха. – Я только что была у вашей госпожи и справлялась о вас, но госпожа сказала, что вы ушли в сад. Вы сейчас от барышни Син?

– Как ты догадалась? – улыбнулась Пинъэр.

– Слышала, что ваша госпожа и вы совершили доброе дело, поистине достойное благодарности, – ответила женщина.

– Пойдем к нам, посидим, – улыбаясь, предложила Пинъэр.

– В другой раз, – ответила женщина. – Дел много!

Пинъэр, возвратившись домой, рассказала Фэнцзе о своем разговоре с Сюянь. Но речи об этом мы вести не будем.

В доме матушки Сюэ и без того хватало неприятностей из-за Цзиньгуй, а тут еще вернулась из дворца Жунго служанка и рассказала, как тяжело живется Син Сюянь. Тетушка Сюэ и Баочай даже прослезились.

– Чего только не приходится терпеть Сюянь из-за истории со старшим братом, – сказала Баочай. – Мы даже не можем взять ее к себе. Спасибо сестре Фэнцзе за ее доброту. Сюянь принадлежит к нашей семье и нам тоже нельзя ее забывать!

Вошел Сюэ Кэ и сказал:

– С какими же подлецами якшался мой старший брат! Ни одного порядочного человека! Хоть бы кто-нибудь из них проявил беспокойство! Только и знают, что шляться сюда да разнюхивать, как у Сюэ Паня дела, не удастся ли что-нибудь урвать. Мне надоело их гонять, теперь велю привратникам даже не докладывать, если кто-нибудь из этих негодяев явится!

– Что, опять Цзян Юйхань с дружками? – спросила тетушка Сюэ.

– Нет, другие, Цзян Юйхань не приходил, – отвечал Сюэ Кэ.

Тетушка Сюэ расстроилась.

– Мне кажется, нет у меня больше сына. Пусть даже его помилуют. Ты хоть и племянник, а станешь настоящим человеком, будешь мне всю жизнь опорой. Невеста твоя не из богатых, ее родители на тебя надеются, на твой ум и способности, считают, что ты в состоянии прокормить жену. Но если барышня Син окажется такой же дрянью… – Она указала на комнаты, где жила Цзиньгуй, и продолжала: – Ладно, не надо об этом. Уверена, что невеста твоя скромная и честная девушка, стойко переносит лишения и богатство ее не ослепит. Скорее бы у нас все уладилось и мы могли отпраздновать твою свадьбу!

– Прежде всего вам следовало бы побеспокоиться о сестрице Баоцинь, ведь она до сих пор не переехала в дом мужа, – возразил Сюэ Кэ. – А обо мне не думайте, не так уж это важно.

Поговорив еще немного с тетушкой, Сюэ Кэ возвратился к себе и стал думать о том, как тяжело живется Син Сюянь в семье Цзя, как она одинока и обездолена. Он давно был знаком с этой девушкой, и она ему нравилась – не только своей красотой, но и добрым характером. У него было много общего с Сюянь. «Небо не всегда справедливо к людям, – размышлял Сюэ Кэ. – Цзиньгуй и ей подобных наделяет богатством и в то же время несносным характером, а таким, как Сюянь, посылает страдания. А Янь-ван, видимо, распоряжается человеческими судьбами по настроению».

Печальные мысли навеяли вдохновение, и Сюэ Кэ захотелось выразить свою грусть в стихах. Но времени было мало, и он наспех набросал такие строки:

 
И дракон, потерявший воду,
Уподобится рыбе сухой[32]32
  И дракон, потерявший воду, // Уподобится рыбе сухой. – В классическом трактате «Чжуанцзы» есть притча о «дальней воде». Если вода далеко, рассказывается в ней, она не спасет жаждущего, а пока она будет течь издалека, живая рыба может превратиться в сухую – такую же, что продают в продуктовых лавках.


[Закрыть].
Наши чувства разбиты разлукой,
Одинок я в жилище своем.
 
 
Оказавшись в грязи невольно,
Я объят гнетущей тоской, —
Где то время, когда довольством
Общий наш наполнится дом?
 

Прочел стихотворение и хотел наклеить на стену, но постеснялся – вдруг станут смеяться? Затем прочел его вслух и воскликнул:

– А! Пусть видят! Наклею на стену и сам иногда буду от скуки читать.

Сюэ Кэ снова перечел стихи, они показались ему плохими, и он сунул листок в книгу.

«На нашу семью без конца валятся несчастья, – думал он. – Когда же, наконец, я смогу устроить свою жизнь? Ведь из-за меня страдает беззащитная девушка!»

Его размышления были прерваны появлением Баочань. Она вошла, толкнув ногой дверь, и, хихикая, поставила на стол короб. Сюэ Кэ быстро вскочил и предложил девушке сесть.

– Моя госпожа посылает вам фрукты и чайник вина, – сказала Баочань.

– Передай твоей госпоже от меня благодарность, – улыбнулся Сюэ Кэ. – Только зачем она утруждает тебя, вместо того чтобы послать девочку-служанку?

– Это не важно, – ответила Баочань. – Мы люди свои, к чему церемонии? Право же, старший господин Сюэ Пань доставил вам немало хлопот, и госпожа давно хотела вас отблагодарить, но боялась, как бы вы не истолковали это превратно. Сами знаете, в доме у нас все как будто живут в согласии, а в душе ненавидят друг друга. Фрукты и вино – сущие пустяки, но кто знает, не вызовет ли это кривотолков? Поэтому моя госпожа и велела мне отнести их вам собственноручно.

Баочань пристально поглядела на Сюэ Кэ и продолжала с улыбкой:

– Надеюсь, второй господин, вы никому об этом не скажете? Мы, служанки, люди маленькие, и нам все равно, кому прислуживать – старшему господину или вам.

От природы прямодушный и честный, Сюэ Кэ был к тому же молод и простодушен и очень удивился, что Цзиньгуй и Баочань проявили о нем такую заботу. Но упоминание о Сюэ Пане рассеяло возникшее было подозрение, и он произнес:

– Фрукты оставьте, а вино унесите! Я редко пью. Только если заставляют, и то всего один кубок. Неужели вы с госпожой об этом не знаете?

– В другом случае я сделала бы так, как вы говорите, – ответила Баочань, – а сейчас не могу. Вы же знаете мою госпожу! Она не поверит, что вы не пьете, скажет, я не сумела уговорить вас.

Пришлось Сюэ Кэ оставить и фрукты и вино.

Уже у дверей Баочань обернулась и, лукаво улыбнувшись, указала пальцем в сторону внутренних покоев:

– Пожалуй, она и сама придет вас благодарить!..

Не понимая намека, Сюэ Кэ смущенно ответил:

– Лучше вы за меня поблагодарите свою госпожу! Сейчас холодно, простудиться можно. Да и к чему все эти церемонии, ведь она мне золовка.

Баочань, хихикая, выскользнула за дверь.

Сюэ Кэ сначала решил, что Цзиньгуй перед ним в долгу из-за истории с Сюэ Панем, и в благодарность прислала фрукты и вино. Но потом стал сомневаться. На что намекала Баочань? Неужели жена старшего брата способна на бесчестный поступок? Или же Баочань, говоря о госпоже, имела в виду себя? Но ведь она наложница старшего брата… Тут мысли его снова вернулись к Цзиньгуй. Она не желает вести себя как подобает порядочной женщине, не знает удержу в любовных утехах, наряжается, воображая себя красавицей. Вот и сейчас в голове у нее дурные мысли. А может быть, она не поладила с сестрицей Баоцинь и придумала этот коварный план, чтобы ей отомстить?

Молодого человека охватила тревога. В этот момент под окном раздался смешок. Сюэ Кэ испуганно вздрогнул.

Если хотите узнать, кто стоял под окном, прочтите следующую главу.