Текст книги "Переживание чувств. О силе грусти и внутренней свободе"

Еще одно объяснение, сформулированное давным-давно, во времена Аристотеля, сводится к одному слову: катарсис[114]114
  Ananth Mahash. A Cognitive Interpretation of Aristotle’s Concepts of Catharsis and Tragic Pleasure // International Journal of Art and Art History. 2014. Vol. 2, № 2 (December). URL: http://dx.doi.org/10.15640/ijaah.v2n2a1.


[Закрыть]. Возможно, когда древние греки в афинском театре смотрели, как Эдип на сцене выкалывает себе глаза, им становилось проще переживать собственные сложные эмоции. Не так давно нейробиологи Мэттью Сакс и Антонио Дамасио в сотрудничестве с психологом Ассаль Хабиби провели анализ всего массива исследовательских публикаций о печальной музыке и сделали вывод, что мелодии, навевающие тоску, помогают организму достичь состояния гомеостаза, в котором эмоции и физиологические процессы становятся полностью сбалансированными[115]115
  Sachs M., Damasio A., Habibi A. The Pleasures of Sad Music // Frontiers in Human Neuroscience. 2015. July 24. URL: https://doi.org/10.3389/fnhum.2015.00404.


[Закрыть]. Исследования также показали, что оказавшиеся в реанимации младенцы, которым включают колыбельные (в том числе печальные), ровнее дышат, регулярнее едят и имеют лучший сердечный ритм, чем их ровесники, которым включают другую музыку[116]116
  The Effects of Music Therapy on Vital Signs, Feeding, and Sleep in Premature Infants / J. Loewy et al. // Pediatrics. 2013. Vol. 131, № 5 (May). P. 902–918. URL: https://doi.org/10.1542/peds.2012–1367.


[Закрыть].

Важно понимать, что «Лунные сонаты» не просто позволяют нам выплеснуть эмоции – они поднимают нам настроение. Кроме того, только печальная музыка порождает ощущение причастности к возвышенному. Мелодия, воздействующая на другие негативные эмоции (скажем, страх или гнев), такого эффекта не дает. По мнению Сакса, Дамасио и Хабиби, даже радостные мотивы не вызывают такой психологической реакции, как печальные[117]117
  Sachs M., Damasio A., Habibi A. Pleasures of Sad Music.


[Закрыть]. Под веселую, бодрую музыку нас тянет танцевать и собирать всех друзей на ужин, но только печальная музыка вызывает у нас желание дотянуться до неба.

Я убеждена, что широко известная теория, объясняющая парадокс трагедии, только на первый взгляд кажется излишне простой (как это часто бывает с теориями): мы ведь любим не сами трагедии – мы любим прекрасное и печальное, то есть сладкое вперемешку с горьким. Нас вдохновляют не печальные слова и не изображения печальных лиц (на эту тему тоже проводились исследования). Мы любим элегически-грустные стихи, виды приморских городов в тумане и одиноких башенных шпилей. Иначе говоря, мы любим искусство, выражающее наше собственное стремление к цельности и более прекрасному миру. Ощущая странный прилив вдохновения при звуках «Лунной сонаты», мы на самом деле переживаем стремление к любви – хрупкой, мимолетной, переменчивой, бесценной, возвышенной любви.

Идея тоски как священной и созидательной силы несколько диссонирует с нынешней массовой культурой, где сложился культ вечной сияющей радости. Однако идея эта живет уже много веков и появлялась под самыми разными именами и в разных обличьях. Писатели и художники, мистики и философы давным-давно пытаются ее выразить. Гарсия Лорка называл это «загадочной силой, которую каждый ощущает, но никто из философов не в состоянии объяснить»[118]118
  García L. F. In Search of Duende. New York: New Directions, 1998. P. 57. См. издание на русском языке: Гарсиа Л. Ф. Дуэнде, тема с вариациями: лекции и выступления. URL: http://opentextnn.ru/old/man/index.html@id=1079.


[Закрыть].

Древние греки называли эту силу потос; Платон описывал ее как страстное желание чего-то восхитительного и недостижимого[119]119
  Baker R. Beyond Narnia: The Theology and Apologetics of C. S. Lewis. Cambridge, Ohio: Christian Publishing House, 2021. P. 67–68.


[Закрыть]. Потос – это наша жажда красоты и добра. Прежде люди были существами низшего порядка, пленниками материи, а потос вдохновил их на стремление к возвышенному. Эта концепция ассоциируется с любовью и смертью. Согласно греческим мифам, Потос (Любовная тоска) был братом Гимероса (Страсти) и сыном Эрота (Любви). Словом потос было принято обозначать тоску по недостижимому[120]120
  Pothos. URL: https://www.livius.org/articles/concept/pothos/.


[Закрыть], а позже так же стали называть цветы, которые греки приносили на могилы своих умерших. Нам нынешним безответная тоска и бесплодные мечты кажутся чем-то странным, мрачным, беспомощным, но в прежние времена потос воспринимался как активная сила. Молодой Александр Великий описывал себя как «поглощенного потосом», когда сидел на берегу реки и вглядывался в даль[121]121
  Houston J. The Search for the Beloved. P. 124.


[Закрыть]; именно потос погнал в путь гомеровского Одиссея, затосковавшего по дому[122]122
  Houston J. The Search for the Beloved. P. 124.


[Закрыть].

Писатель Клайв Льюис называл это ощущение «безутешной тоской» по чему-то непонятному[123]123
  Lewis C. S. Surprised by Joy: The Shape of My Early Life. New York: HarperOne, 1955.


[Закрыть]; в немецком языке есть слово Sehnsucht, которое происходит от das Sehnen («страстное желание») и Sucht («одержимость» или «зависимость»). Эта самая Sehnsucht оказалась движущей силой жизни и карьеры Льюиса: «…Нечто неопределяемое, какое-то желание, которое пронзало нас, как рапира, как только мы чувствовали запах костра, слышали крики диких уток или шум набегающих на берег волн, видели обложку “Войны миров”, читали первые строки поэмы “Кубла-хан”, замечали по утрам паутинки, говорившие о том, что лето кончилось»[124]124
  Lewis C. S. The Pilgrim’s Regress. Grand Rapids, Mich.: William B. Eerdmans, 1992. См. издание на русском языке: Льюис К. С. Кружной путь, или Блуждания паломника // Предание.ру. URL: https://predanie.ru/lyuis-klayv-seyplz-clive-staples-lewis/kruzhnoy-put-ili-bluzhdaniya-palomnika/chitat/.


[Закрыть]. Впервые он почувствовал это еще в детстве, когда получил от брата подарок: игрушечный сад, сделанный из старой жестяной коробки, мха и цветов. Тогда Льюис испытал странную радостную боль, совершенно непонятную, и до конца жизни пытался потом облечь ее в слова, найти ее источник, обнаружить тех, кому знакомы подобные «уколы радости»[125]125
  Lewis C. S. Surprised by Joy.


[Закрыть].

Другие характеризуют эту тоску как ответ на загадку космоса. «Я чувствовал, что секреты жизни, любви и смерти, все пройденные или ненайденные жизненные пути – даже сама Вселенная – каким-то образом обнаруживаются в этом до боли прекрасном обещании», – писал художник Питер Лусия все о той же Sehnsucht[126]126
  Lucia P. Saudade and Sehnsucht // Noweverthen.com. URL: https://noweverthen.com/many/saudade.html.


[Закрыть]. Мой любимый музыкант Леонард Коэн говорил, что его любимый поэт Гарсия Лорка научил его когда-то, что он и есть то самое «испытывающее боль существо посреди наполненного болью космоса, но ничего плохого в этой боли нет; эта боль – не просто нормальное дело, это способ вобрать в себя и солнце, и луну»[127]127
  Posner M., Cohen L. Untold Stories: The Early Years. New York: Simon & Schuster, 2020. P. 28.


[Закрыть].

Как мы уже видели на примере истории Франчески и ее фотографа, тоска часто принимает форму физической любви. Ниже я приведу удивительный отрывок из текста писателя Марка Мерлиса, где тот описывает странное ощущение боли, возникающей в момент встречи с кем-то невероятно привлекательным: «Знаете, как иногда увидишь человека и не понимаешь, то ли хочешь с ним переспать, то ли зарыдать? И не потому, что вам его ни за что не получить, – может, что-то и получится. Но вы сразу видите, что есть в нем еще что-то особенное. И вам никак до этого не добраться – как не добыть золотое яйцо, даже убив гусыню. И хочется плакать, но не по-детски, а как плачет изгой, которому напомнили о доме, как будто мы на мгновение увидели какой-то другой мир, в котором нам суждено оказаться, или берег, от которого мы отчалили еще до рождения»[128]128
  Merlis M. An Arrow’s Flight. P. 13.


[Закрыть].

Тоска может быть и музой. «Вся моя творческая жизнь, – рассказывает поэт и автор песен Ник Кейв, – сосредоточена вокруг желания или, точнее, потребности выразить чувство утраты и тоску, которые меня переполняют»[129]129
  Cave N. Love Is the Drug // The Guardian. 2001. April 21. URL: https://www.theguardian.com/books/2001/apr/21/extract.


[Закрыть]. Пианистку и певицу Нину Симон называли «верховной жрицей музыки соул», потому что она пела о жажде справедливости и любви. В испанском есть слово duende – это жгучее желание, магнетизм и жар танца фламенко и других творческих проявлений сжигаемого эмоциями сердца. У португальцев есть слово saudade, которым обозначается сладковато-жгучая ностальгия, часто выраженная в музыке, по чему-то бесконечно дорогому и давно утраченному, чего в реальности, возможно, и не было никогда[130]130
  Жители Уэльса для обозначения схожего явления используют слово hiraeth.


[Закрыть]. В индуизме боль разлуки, чаще всего с любимым человеком, называется viraha и считается источником вдохновения многих поэтов и музыкантов. По одной из индуистских легенд, первый в мире поэт по имени Валмики начал писать стихи, когда увидел птицу, горюющую по погибшему партнеру, убитому охотником во время акта любви[131]131
  Mishra S. Valmiki – The First Poet // Pearls from the Ramayana. 2020. August 14. URL: https://www.amarchitrakatha.com/mythologies/valmiki-the-first-poet/.


[Закрыть]. «Желание и тоска имеют божественное происхождение, – пишет духовный лидер индуистов Шри Шри Рави Шанкар. – Желая земного, вы становитесь инертным. Тоскуя по бесконечности, вы наполняетесь жизнью. Важно научиться переживать боль, связанную с этой тоской, и двигаться вперед. Благая тоска приносит вспышки блаженства»[132]132
  Shankar Sri Sri Ravi. Longing Is Divine. URL: https://wisdom.srisriravishankar.org/longing-is-divine/.


[Закрыть].

В основе всех этих традиций – боль разлуки, мечта о новой встрече, а иногда и невероятное обретение желаемого. Но хочется уточнить: о какой разлуке идет речь, с кем именно? С теми самыми родственными душами, поиск которых есть одна из важнейших жизненных задач, как принято считать в контексте философии Платона. С материнской утробой, если смотреть на дело с точки зрения психоанализа. С комфортным самоощущением, утраченным из-за травмы или тяжелых переживаний, которые мы пытаемся преодолеть. Однако не исключено, что все это просто метафоры, описывающие нашу оторванность от божественного. Оторванность, тоска, новая встреча – это и есть основа большинства религий. Мы тоскуем по Эдему, Сиону, Мекке. Мы мечтаем о встрече с Возлюбленным, как называют Бога суфии.

Я познакомилась с моей дорогой подругой Тарой на ее выступлении, посвященном смыслу жизни и трансцендентному. Это была дружба с первого взгляда. Тара выросла в Торонто в суфийском молитвенном доме. У нее громкий голос и глубоко посаженные добрые глаза; итальянцы изображали своих мадонн с такими же глазами, как у нее, чтобы подчеркнуть сострадание[133]133
  Mukherjee S. Same But Different // The New Yorker. 2016. April 25. URL: https://www.newyorker.com/magazine/2016/05/02/breakthroughs-in-epigenetics.


[Закрыть].

Я тогда мало что знала о суфизме, кроме того, что это одно из направлений ислама, мистическое. В тот вечер Тара рассказывала со сцены, как росла в молитвенном доме и подавала персидский чай пожилым гостям, которые приходили дважды в неделю, медитировали и рассказывали истории. Религиозная практика суфизма проповедует служение через поступки, наполненные любовью к другим людям. Позже Тара с родителями переехала из Торонто в Америку – страну успеха и позитивного взгляда на вещи. Сначала она охотно погрузилась в новую жизнь: в колледже стала президентом разных клубов и главным редактором каких-то студенческих изданий; ей страшно хотелось получать отличные оценки, строить карьеру, завести бойфренда и снять отдельную квартиру. Однако, оторвавшись от суфизма, она со временем почувствовала себя потерянной. Так начался поиск смысла жизни, на который ушли долгие годы.

Тара выступала в небольшом зале, а потом были закуски, вино и разговоры. Я спросила отца Тары, Эдварда, профессионального строителя с седой бородой, знает ли он слово kvelling из идиша, и объяснила, что оно означает «страшно радоваться за любимого человека, особенно за ребенка, и гордиться им». Тара в тот вечер выступала перед аудиторией впервые в жизни, и я имела в виду, что отец наверняка доволен и горд ее успехом в новой роли. Я думала, он ответит что-то вроде: «Да, именно это я сейчас чувствую». А он ответил, что все это, конечно, радостно, но и немного грустно: «Она покинула гнездо. Теперь не я рассказываю истории. Теперь она будет их рассказывать и мне, и даже целой аудитории».

Я удивилась тому, что он так легко и открыто заговорил об этом особом ощущении, которое переживают родители, чьи дети повзрослели и начали собственную жизнь, а также тому, что он эти чувства осознает и готов обсуждать, – а мы ведь редко делимся подобными мыслями в таких вот несерьезных разговорах за бокалом вина. Было в Эдварде что-то такое, что позволило мне поддержать эту тему, хотя мы только познакомились.

«Тоска – это основа суфизма! – воскликнул Эдвард, явно обрадовавшись. – Вся практика суфизма основана на тоске – по единству, по Богу, по Источнику. Вы медитируете, проявляете милосердие, служите другим, потому что хотите вернуться домой». Эдвард говорил мне, что самая знаменитая суфийская поэма «Маснави», написанная в XIII веке ученым Джалаладдином Руми, вся посвящена тоске и разлуке. «“Вы слышите свирели скорбный звук? Она, как мы, страдает от разлук” – так начинается поэма… Любой, кто оторван от корней, стремится вернуться»[134]134
  The Essential Rumi / C. Barks; trans. Harper One, 2004. P. 17. См. издание на русском языке: Руми Джалаладдин. Суть Руми / пер. Колмана Баркса. М.: Гаятри, 2007.


[Закрыть].

Эдвард рассказал мне, как познакомился с матерью Тары, Афрой. Это было на собрании суфиев в Торонто. Сам он родился в Америке и не был особенно религиозен, но как-то раз совершенно случайно наткнулся на стихи Руми. Афра выросла в Иране в мусульманской семье, но ни разу не встречала суфиев до переезда в Канаду в возрасте 19 лет. Она пришла на эту встречу, села рядом с Эдвардом – и он тут же понял, что женится на ней. Однако она жила в Торонто, а он – в Чикаго. Прощаясь, Эдвард сказал, что, когда вернется домой, тут же отправит ей книгу со своими любимыми переводами Руми на английский. Он стал приезжать в Торонто на выходные, а потом познакомился с двухлетней дочерью Афры, Тарой.

«Никогда я так не тосковал, как в те дни, – делился со мной Эдвард. – Будучи в Чикаго, я иногда даже смотрел в сторону Канады и Торонто. Я ездил к ним на поезде, но потом прощаться стало так тяжело, что я отказался от поезда и стал добираться на машине: на поезде было совсем уж невыносимо. Если говорить о тоске, то она казалась настолько громадной, что непонятно даже было, где она вообще заканчивается. Точно не дома: дома, в Чикаго, она была сильнее всего, и было невозможно ее умерить, пока не вернешься в Торонто. В общем, моя жизнь стала сплошной тоской, и желанием, и жаждой. В суфизме это и называется болью. В суфизме это еще называется исцелением».

К следующему маю они поженились, Эдвард удочерил Тару. Два года спустя Эдвард и Афра открыли молитвенный дом, где Тара росла в атмосфере служения и любви – той самой, которую потом долгие годы пыталась снова обрести.

В период, когда состоялся этот разговор, я, как и прежде, была неверующей, но уже с головой ушла в работу над этой книгой и чувствовала, что ко мне приходит какое-то новое осознание. Я начинала понимать, причем не только умом, но и инстинктивно, что такое религиозный импульс. Я уже не так уверенно называла себя убежденным атеистом. Я осознала, что мощная, меняющая все вокруг реакция на минорную музыку была следствием божественного переживания; все мое мировоззрение менялось. Не могу сказать, что я однозначно поверила в Бога, – по крайней мере, точно не в какого-то конкретного Бога из древних книг. Но во мне определенно просыпался духовный инстинкт.

Я начинала понимать, что музыка есть лишь одно из множества проявлений этого инстинкта и что он просыпается и во многих других ситуациях (например, когда Эдвард увидел Афру). Музыка есть выражение того, к чему мы давно стремимся, – но чего именно? Можно написать «½», или «0,5», или «половина», и все это будут обозначения одного и того же, но чего? И обычная дробь, и десятичная, и слово обозначают суть математической концепции, которая и после нашей попытки объяснить ее остается все столь же невыразимой. Каждый цветок, который мы ставим в вазу, каждая картина, которую выставляем в музее, каждая новая могила, над которой рыдаем, – все это есть выражение одного и того же удивительного, но ускользающего от нас явления.

Вскоре после знакомства с Тарой и ее родителями сопровождавшее меня с давних пор ощущение сладкой печали достигло апогея. Однажды вечером я решила погуглить значение слов «тоска» и «суфизм», перешла по ссылке на YouTube и открыла видеоролик: суфийский учитель Люален Воан-Ли ритмичным голосом с явным уэльским акцентом обращался к зрителям, а фоном служили то высокие шпили бирманских храмов, то панорама Сиднея, то бразильские фавелы, и даже японская гейша оказалась в кадре, и по ее набеленной щеке скатилась слеза. Видео называлось «Боль разлуки», и Люален Воан-Ли (я буду называть его ЛВЛ) рассуждал о тоске[135]135
  The Pain of Separation (The Longing). 2014. July 29. URL: https://www.youtube.com/watch?v=Za1me4NuqxA.


[Закрыть]. «Пора возвращаться домой, – говорил он. – Пора вернуться туда, откуда ты пришел. Пора разобраться, кто ты такой».

Суфизм практикуется в самых разнообразных формах и самыми разными людьми, и не все из них мусульмане. В любой религии можно найти мистическое направление, сторонниками которого оказываются те, кто ищет прямую и ощутимую связь с божественным за пределами традиционных ритуалов и доктрин. Лидеры традиционных религий объявляют сторонников мистицизма еретиками или людьми небольшого ума, – возможно, потому, что боятся утратить влияние, если люди научатся обходиться без религиозных институтов и сумеют наладить прямую связь с Богом. С 2016 года уничтожено немало сторонников суфизма[136]136
  Callimachi R. To the World, They Are Muslims. To ISIS, Sufis Are Heretics // The New York Times. 2017. November 25. URL: https://www.nytimes.com/2017/11/25/world/middleeast/sufi-muslims-isis-sinai.html.


[Закрыть].

К счастью, большинство нынешних мистиков, в их числе и ЛВЛ, находятся в Соединенных Штатах, где практикуют свое учение без помех, и я быстро собрала о ЛВЛ массу информации. Оказывается, это ЛВЛ в свое время рассказал Опре Уинфри, что все мы тоскуем по Возлюбленному, а тот ищет нас; Опра при этом выглядела так, будто готова прыгать на стуле от радости[137]137
  Llewellyn Vaughan-Lee and Oprah Winfrey Interview. 2012. March 4 // Golden Sufi Center. URL: https://goldensufi.org/video/llewellyn-vaughan-lee-and-oprah-winfrey-interview/.


[Закрыть]. В 2016 году ЛВЛ выступал на тему «Сепарация и единение», а спустя несколько лет он предупреждал о надвигающейся на наше общество духовной тьме. Слушая эти выступления, понимаешь, что ЛВЛ совершенно не стремится к популярности. На всех видео он одет в белое и выглядит одинаково: симпатичный мужчина в круглых очках, без тени тщеславия, с мягким голосом, и каждый раз он говорит о боли в сердце и о любви.

«Тоска – это сладостное и болезненное ощущение причастности к Богу, – пишет он. – Наша тоска пробуждается в сердце, и это есть самый прямой путь домой. Как магнит, она тянет нас вглубь сердца, где мы преображаемся и обретаем целостность. Вот почему суфийские мистики всегда подчеркивают важность тоски. Великий суфий Ибн аль-Араби молился так: “Господи, одари меня не любовью, но стремлением к любви”. А Руми сформулировал ту же истину еще проще: “Не ищите воду, храните свою жажду”»[138]138
  Llewellyn V.-L. Feminine Mysteries of Love // Personal Transformation. URL: https://www.personaltransformation.com/llewellyn_vaughan_lee.html.


[Закрыть].

Он трактует боль разлуки как духовное открытие, а не как психологическое явление: «Если мы последуем за болью, за психологической раной, то придем к источнику всей боли: это боль разлуки. Рождаясь в этот мир, мы… оказываемся изгнаны из рая и несем на себе шрамы от этого разрыва. Но если признать страдание, если позволить ему вести нас в глубину собственной личности, то мы сможем достичь уровня гораздо более глубинного, чем под силу любому психологическому исцелению».

ЛВЛ часто цитирует Руми, который оставил после себя колоссальный объем экстатической поэзии[139]139
  Shiva Sh. Rumi’s Untold Story. N. p.: Rumi Network, 2018.


[Закрыть] и сегодня является самым продаваемым поэтом в Соединенных Штатах (хотя некоторые сомневаются в качестве английского перевода)[140]140
  Ciabattari J. Why Is Rumi the Best-Selling Poet in the US? // BBC. 2014. October 21. URL: https://www.bbc.com/culture/article/20140414-americas-best-selling-poet.


[Закрыть]. Руми всегда восхищался своим учителем по имени Шамс ад-Дин Тебризи. Когда Шамс исчез (не исключено, что он был убит завистливыми учениками самого Руми), Руми чуть не умер от горя. Но когда сердце его разбилось, из него полилась поэзия. Из этих стихов (и из суфизма в целом, и из мировой мистической традиции[141]141
  В основе мистицизма лежит идея о том, что отсутствие Бога – не проверка крепости веры, а путь к божественной любви. Именно тоска позволяет вам приблизиться к предмету вашей тоски. Тереза Авильская, христианский мистик XVI века, считала, что Бог «ранит душу» и «душа желает умереть от этих ран». Индуистская поэтесса и мистик XVI века Мирабай писала стихи о своих «письмах Возлюбленному, дорогому Кришне», который, однако, «не присылал ответа» [Mirabai. I Send Letters. URL: https://allpoetry.com/I-Send-Letters]. Современный мистик Джордж Харрисон говорил о подобного рода тоске в своей знаменитой песне «Мой дорогой Господь»: «Я очень хочу тебя увидеть, / Очень хочу быть с тобой, / Очень хочу тебя увидеть, Господь, / Но как много времени для этого нужно, мой Господь».


[Закрыть]) родилась ключевая мысль о том, что «тоска есть основа мистического взгляда, тоска дает облегчение»[142]142
  Rumi. The Book of Love. San Francisco: HarperCollins, 2005. P. 98. См. издание на русском языке: Руми Джалаладдин. Запретный Руми: стихи о любви, ереси и опьянении / пер. С. В. Константинова. СПб.: Весь, 2010.


[Закрыть].

Одна из поэм Руми оказалась особенно созвучной моей скептической натуре, склонной к агностицизму. Она называется «Собаки любви» и рассказывает о человеке, призывающем Аллаха. Циник спрашивает, почему он так мучается: «Я слышал, как ты зовешь, но получил ли ты хоть раз ответ?»[143]143
  Rumi. The Book of Love. San Francisco: HarperCollins, 2005. P. 146. См. издание на русском языке: Руми Джалаладдин. Запретный Руми: стихи о любви, ереси и опьянении / пер. С. В. Константинова. СПб.: Весь, 2010.


[Закрыть]

Человек потрясен. Он засыпает и во сне видит Хидра, проводника душ, который задает вопрос: почему тот перестал молиться?

«Потому что я ни разу не слышал ответа», – объясняет человек. Может, зря это все, может, он обращается в пустоту?

Хидр отвечает так:

 
«Эта устремленность, которую ты проявляешь,
И есть ответное послание».
Скорбь, из которой ты взыскуешь,
Влечет тебя к соединенью.
Твоя чистая печаль, желающая помощи,
Есть тайный кубок.
Слушай, как собака воет, тоскуя о своем хозяине.
Это скуление и есть связующее звено.
Существуют собаки любви,
Чьи имена никому не известны.
Отдай свою жизнь,
Чтобы стать одной из них[144]144
  Пер. Л. Тираспольского, Б. Тираспольского. Прим. ред.


[Закрыть].
 

Я увидела себя и в том цинике, и в человеке, которому снится Хидр. Если уж поэма произвела на меня такое глубокое впечатление, то, возможно, и ЛВЛ повлияет не меньше? Я решила встретиться с ним лично. Я читала не только о суфизме, но и о буддизме, учение которого на первый взгляд противоречило идее суфиев о том, что тоска имеет духовную ценность. Буддизм начинается с мысли, что жизнь есть страдание (или, в зависимости от перевода с санскрита слова dukkha, беспокойная неудовлетворенность). Причина страдания – наши пристрастия (например, желание богатства, статуса, собственническая любовь и так далее) и неприятие (боли, дискомфорта, душевных страданий). Свобода (или нирвана) рождается из освобождения от привязанностей, и в этом помогают такие практики, как достижение полной осознанности и медитация любящей доброты[145]145
  Goldstein J. Mindfulness, Compassion & Wisdom: Three Means to Peace. URL: https://www.pbs.org/thebuddha/blog/2010/May/11/mindfulness-compassion-wisdom-three-means-peace-jo/.


[Закрыть]. В рамках этой идеальной свободы от привязанностей тоска и желание оказываются источником проблем. Как пишут на одном буддистском сайте, «проведя годы в занятиях в соответствии с учениями Будды, мы начинаем понимать тоску как непродуктивное состояние разума и стараемся переключиться с нее на то, что происходит в реальности»[146]146
  Цитата из «Советов Будды» – блога практикующего буддиста Линнкелли. URL: https://buddhasadvice.wordpress.com/2012/04/19/longing/.


[Закрыть].

Как увязать эту точку зрения с позицией суфиев? Действительно ли учения Руми и Будды противоречат друг другу? Или тоска в понимании суфиев вовсе не то же самое, что пристрастия у буддистов? Сама я всего лишь любитель, но интересуюсь обоими учениями и чувствую, что мне важно разобраться в этом вопросе.

Я выяснила, что ЛВЛ руководит организацией «Золотой центр суфизма» (Golden Sufi Center), а также проводит в Берлингейме, штат Калифорния, семинары под названием «Путь души». Без долгих раздумий я купила билет и полетела на другой конец страны.

Католическая монастырская община сестер милосердия располагается на участке площадью 15 гектаров. Постройки украшены витражами и росписями в сдержанных тонах с изображением Иисуса и Марии. Здесь и проходит семинар. Меня поселили в узкой комнате-келье. В ней было безупречно чисто, но немного душно; деревянный стол, раковина из нержавеющей стали в углу, на полу строгий серый ковер. Я только что с самолета и хочу переодеться, но все вещи в чемодане помялись, а утюга нигде не видно. Годится ли мое платье, чтобы в нем появиться на людях? В комнате только одно зеркало размером с автомобильное, оно висит над раковиной. Может, я смогу себя разглядеть, если встану на табуретку? Но табуретка оказалась неустойчивой, и я тут же свалилась, приземлившись на четвереньки. Я сдаюсь и надеваю мятое платье.

Я выхожу в просторный холл, где собираются все участники – около трехсот человек. Я пришла заранее, но мест уже почти не осталось. Стулья поставлены тесно, как кресла в самолетах бюджетных авиакомпаний; я усаживаюсь на свободное место между двумя другими участницами. Мы сидим так близко друг к другу, что, даже сохраняя полную неподвижность, сложно не касаться соседей. Сцену, на которой сидит ЛВЛ, почти не видно: она невысокая, по бокам ее украшают две японские ширмы и вазы с цветами. Большинство сидит с закрытыми глазами, почти никто не разговаривает, хотя до начала программы еще минут пятнадцать.

Глаза ЛВЛ открыты. Сидя в кресле, он спокойно оглядывает нас, поглаживая седоватую бороду. На нем те же металлические круглые очки, та же белая одежда, на умном лице то же выражение мягкости – все это знакомо мне по его видеороликам. Однако атмосфера вокруг довольно напряженная.

Наконец ЛВЛ начинает говорить – и говорит сразу о многих вещах, в частности о пути, как это принято называть в суфийской философии. Именно это его интересует больше всего. Есть всего три пути. Первый – путь от Бога, когда вы забываете, что некогда были частью божественного единства. (Подозреваю, что по этому пути я и шла до недавнего времени.) Второй – это путь вспоминания: наступает благодатный момент, когда вы «начинаете искать свет». Он продолжает: «Вы ищете молитву или практику себе в помощь. На Западе все это называют духовной жизнью. Многие приемы и техники, помогающие установить контакт с собственной душой, пришли на Запад с Востока. У каждого человека складывается свой способ молиться и восхвалять Господа. Здесь важно найти духовного учителя». И последний, третий путь – путь к Богу, когда вы «глубже и глубже погружаетесь в божественное таинство».

ЛВЛ рассказывает, что на этом пути нужны источники сил и энергии: собственных ресурсов не хватит. По его словам, даосизм предлагает развивать ци, жизненную силу, или настроиться на тао, энергию Вселенной. В буддизме энергией считается чистое сознание. Суфии используют энергию любви – «величайшую созидательную силу»[147]147
  Llewellyn V.-L. In the Company of Friends. Point Reyes Station, Calif.: Golden Sufi Center, 1994.


[Закрыть].

Когда ЛВЛ рассуждает о любви, я вспоминаю Афру: она всегда производит впечатление человека энергичного, практичного и компетентного. Она выросла в Иране и могла слышать о суфизме и о том, что все сущее есть любовь, однако она не знала, что есть люди, активно практикующие суфизм в наши дни. «Я хотела пережить то, что пережили Руми и Хафиз, – говорила она мне мечтательным голосом, имея в виду великих суфийских поэтов, писавших о любви и тоске. – Мне казалось, что им так повезло. Они родились в те давние времена, а у меня не было никакой связи со всем этим».

Отчасти именно такие соображения и привели меня на этот семинар, хотя в целом я опасаюсь всех этих гуру. ЛВЛ иногда говорит о глубокой привязанности к собственному учителю Ирине Твиди, вспоминая при этом суфийское изречение, гласящее, что «ученик должен стать мельче пыли у ног учителя»[148]148
  Llewellyn V.-L. The Ancient Path of the Mystic: An Interview with Llewellyn Vaughan-Lee // Golden Sufi Center. URL: https://goldensufi.org/the-ancient-path-of-the-mystic-an-interview-with-llewellyn-vaughan-lee/.


[Закрыть]. Я уверена, что речь тут о том, что учитель помогает ученику выполнить важнейшую духовную задачу – избавиться от собственного эго. При этом мне не очень нравится идея об отказе от свободы воли в пользу другого человека, столь же неидеального.

И тем не менее я смотрела видеоролики с ЛВЛ и ощущала к нему подобные чувства, хотя он всегда говорит, что любовь по интернету не передается. Я начала задумываться, а не мог бы он стать моим учителем; возможно, я смогла бы преодолеть привычную настороженность по отношению к гуру; может, стоит заехать в «Золотой центр суфизма», когда в следующий раз окажусь в районе Сан-Франциско по работе… И я продолжаю обо всем этом думать, когда ЛВЛ внезапно говорит нечто совершенно ошеломляющее. Не меняя ни тона, ни позы, все тем же задумчивым голосом он сообщает нам, что является учителем вот уже 30 лет и страшно устал от этого. Всё, он заканчивает работу. Хватит. Подвернув под себя одну ногу, он сообщает, что большинство наставников-суфиев работают с 30–40 учениками на протяжении 15–20 лет. Он замахнулся на большее, у него было 800 учеников.

«Я ставил перед собой задачу поделиться секретами божественной трансформации, которые были известны суфиям на протяжении тысяч лет. Настоящие учителя не работали в Северной Америке вплоть до последних нескольких десятилетий. Я держался сколько мог. Но какая-то часть меня выгорела и исчезла. Перед вами учитель в состоянии упадка сил. Пятнадцать лет я сидел у ног собственного учителя и за эти годы обрел нечто важное, что сейчас истрачено и почти исчезло. Я хотел, чтобы каждый, кому я открыл дверь, получил все, что понадобится душе в долгом пути. Это было моим личным обязательством. И я все вам отдал. Теперь используйте это и живите с этим».

Многие из собравшихся уже долгие годы смотрели на ЛВЛ как на учителя, и теперь у каждого возникло множество вопросов. Например: «Вы говорите, что путь не заканчивается. Что же будет, когда вас не будет рядом?»

«Я уверен, что все получится, наша связь сохранится, – отвечал ЛВЛ. – Буду ли я вас по-прежнему любить? Разумеется! Я всегда вас любил. Буду ли я по-прежнему вашим папочкой? Нет».

Участники продолжали задавать вопросы; некоторые говорили спокойно, у других явно начиналась паника. ЛВЛ отвечал обстоятельно, но потом вдруг взорвался: «Дайте же старику покой! Перед нами духовный путь, предполагающий полную сосредоточенность на самих себе. Буду очень вам признателен, если вы дадите мне немного свободы и покоя. Если будете наседать, я выставлю стены и барьеры и буду просить милосердных ангелов о защите».

На этом он заканчивает утреннюю сессию, и я замечаю, что он выглядит старше, чем я представляла, и несколько полнее, и как будто слабее. Я ощущаю печаль, которую переживают все собравшиеся, и собственную, ведь я только обрела ЛВЛ – и тут же потеряла его. Да, наши отношения были односторонними и исключительно в интернете, но я чувствую знакомую горько-сладкую боль разлуки и разделения. Есть в нем что-то, отчего возникает ощущение, что он сможет помочь лично вам достичь состояния чистой любви. Может, он и мог бы стать моим учителем, но я явно опоздала на целое поколение…

За обедом я поговорила с несколькими ученицами ЛВЛ. Некоторые уже знали, что он уходит, другие были шокированы этой новостью. Все соглашались, что он «настоящий». В отличие от многих духовных гуру, которые то и дело влипают в скандалы и ведут себя непотребно, ЛВЛ, по их словам, не копил богатства, не увлекался молодыми женщинами, храня верность своей жене Анат, и даже за известностью не гнался, хотя мог бы ее добиться. Впервые посмотрев его видео, я подумала: «Почему же он не стал по-настоящему популярным? Он ведь страшно притягателен». А теперь я понимаю: для него восемьсот человек – восемьсот душ – и так колоссальное число людей, за которых нужно нести ответственность. Он и правда заслужил покой. Я решила, что не буду пытаться встретиться с ним.

Однако в конце программы ЛВЛ предложил нам задавать любые вопросы, и я все же встала и спросила о разнице между пониманием тоски и желаний в суфизме и буддизме. Заодно я объяснила, что приехала на семинар, посмотрев его видео о тоске.

Он взглянул на меня с воодушевлением и даже (во всяком случае, мне хочется в это верить) дружески.

«Тоска и желание – это не одно и то же, – объяснил он. – Тоска – это желание души. Вы хотите вернуться домой. В нашей культуре это ощущение часто путают с депрессией, но это неправильно. В суфизме есть фраза: “Суфизм вначале означал душевные страдания. Лишь потом он превратился в нечто, о чем стоит писать”».

Этот ответ подтверждает то, что я и так уже выудила из его лекций и публикаций. В одном из текстов он описывает тоску не как нездоровое желание, а как женственное выражение любви: «Как и все сущее, любовь имеет двойственную природу: сочетает позитивное и негативное, мужественное и женственное. Мужественная сторона любви – это слова: “Я тебя люблю”. Женственная составляющая такова: “Я тебя жду. Я по тебе тоскую”. Мистики считают, что именно женская составляющая, тоска, чаша, ждущая, чтобы ее наполнили, и есть путь к Господу… Наша культура так долго отвергала все женское, что мы потеряли связь с этой тоской и ее силой. Многие чувствуют боль сердца и не знают, в чем ее ценность. Не знают, что она и есть их главная связь с любовью».

«Если вас охватывает тоска, – сказал он мне, – живите с ней. Тут нельзя ошибиться. Если собираетесь прийти к Господу, идите со сладкой грустью в сердце».

Так какой же вывод можно сделать из того факта, что история Франчески и ее фотографа из фильма «Мосты округа Мэдисон» оказалась столь созвучной миллионам людей?

Замечая подобные желания и тоску в собственной жизни, вы наверняка начинаете искать проблему. Может, и правда что-то идет не так, но не обязательно (разумеется, я ничего не знаю о том, как складываются ваши отношения).

Но я точно знаю, что самый непонятный аспект романтической любви заключается в том, что наиболее прочные отношения начинаются с ощущения, что ваши желания и томления наконец-то удовлетворены. Дело сделано, мечта осуществлена: объект вашего обожания воплощает собой прекрасный идеальный мир. Однако это ведь только фаза ухаживаний, идеализации; вы и ваш партнер в едином порыве проживаете этот чудесный миг и переноситесь в другой мир. На этом этапе между духовным и эротическим почти нет различий. Вот почему поп-певцы часто поют именно об этой начальной стадии любовных отношений. Эти песни нужно воспринимать не только как описание любви, но и как проявление тоски по божественному. (По мнению ЛВЛ, западная традиция любовных песен началась еще с трубадуров, которые отправлялись на Восток в Крестовые походы и оказывались под влиянием суфиев и их стремления к Богу[149]149
  Llewellyn V.-L. A Dangerous Love // Omega Institute for Holistic Studies. 2007. April 26. URL: https://www.youtube.com/watch?v=Q7pe_GLp_6o.


[Закрыть]. Суфии использовали описания женского лица, щек, бровей, волос как метафору божественной любви. Трубадуры же поняли эти метафоры буквально и стали использовать их в серенадах, которые посвящали девам западного мира и исполняли в лунные ночи под их окнами.)