Текст книги "Переживание чувств. О силе грусти и внутренней свободе"
Автор книги: Сьюзан Кейн
Жанр: Общая психология, Книги по психологии
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Однако сторонников этого подхода начали обвинять в том, что они игнорируют важную сторону человеческого опыта, а именно грусть и тоску[85]85
Held B. The Negative Side of Positive Psychology // Journal of Humanistic Psychology. 2004. Vol. 44, № 1 (January). P. 9–46. URL: http://dx.doi.org/10.1177/0022167803259645.
[Закрыть]. Критики считают, что позитивная психология возникла в силу склонности людей «смотреть в первую очередь на комическую, а не на трагическую сторону жизни, а также стремиться к счастью и не пытаться принять неизбежность боли»[86]86
McWilliams N. Psychoanalytic Reflections on Limitation: Aging, Dying, Generativity, and Renewal // Psychoanalytic Psychology. 2017. Vol. 34, № 1. P. 50–57. URL: http://dx.doi.org/10.1037/pap0000107.
[Закрыть], как сформулировала психолог Нэнси Мак-Вильямс.
Удивляться тут нечему: психология в целом не уделяла особого внимания всевозможным человеческим эмоциям и переживаниям горько-сладкого спектра. Если вы склонны к меланхолии, то, вероятно, найдете анализ некоторых знакомых вам переживаний где-нибудь в рамках психологической науки. Однако, кроме общей концепции высокой эмоциональной чувствительности, вы можете встретить в литературе обсуждение личностных особенностей под общим названием «невротизм», причем описаны они будут в не особенно приятных тонах, как и подсказывает сам термин. Согласно современной теории личностной психологии, невротики раздражительны и склонны к неуверенности, часто болеют, страдают от депрессии и тревожности.
Невротизм имеет и положительные стороны. Несмотря на повышенную нагрузку на иммунитет, невротики нередко живут дольше, так как всегда начеку и заботятся о здоровье. Они стремятся к цели с особым упорством, поскольку боятся поражения и стимулируют себя самокритикой. Невротики часто становятся успешными учеными, потому что способны обдумывать сложные концепции и рассматривать их под разными углами. У предпринимателей, как пишет Эми Иверсен в издании Management Today, склонность по многу раз обдумывать каждую проблему «может превращаться в стремление до мельчайших деталей выстраивать весь сценарий взаимодействия клиента с продуктом или услугой, рекламную стратегию, подходы к презентации новой идеи – примерно с тем же упорством, с каким актер заучивает каждую реплику кинороли или мельчайшие детали мизансцен театральной постановки»[87]87
The Upside of Being Neurotic // Management Today. 2018. May 10. URL: https://www.managementtoday.co.uk/upside-neurotic/personal-development/article/1464282.
[Закрыть].
Иверсен и другие эксперты пишут об этих положительных чертах как об удачной адаптации неприятного и нездорового состояния. Однако в этих рассуждениях нет ничего априори восхваляющего, нет ни намека на бодлеровское восхищение прекрасной меланхолией и ничего не сказано о тоске, возвышенной и трансформирующей, свойственной человеческой природе (особенно некоторым из нас). Мало кто понимает, что подобные состояния, как мы увидим ниже, оказываются важнейшими катализаторами творчества, духовных практик и любви. Просто многие психологи вовсе не религиозны, и им не приходит в голову поискать духовные ответы в величайших человеческих таинствах.
В последнее время сторонники позитивной психологии стали обращать внимание на эмоции и переживания, имеющие горько-сладкий оттенок. Пол Вонг, президент Института смыслоориентированного консультирования в Торонто, Тим Ломас, преподаватель Университета Восточного Лондона, и другие психологи пишут о возникновении «второй волны», которая, как сформулировал Ломас, «признает, что психологическое благополучие предполагает стабильное и равноценное взаимодействие позитивного и негативного»[88]88
Lomas T. Positive Psychology: The Second Wave // Psychologist. 2016. Vol. 29 (July). URL: https://thepsychologist.bps.org.uk/volume-29/july/positive-psychology-second-wave.
[Закрыть]. В широко известной и получившей научное признание работе «Путь к самоактуализации»[89]89
Кауфман С. Б. Путь к самоактуализации. Как раздвинуть границы своих возможностей. М.: Альпина Паблишер, 2021. Прим. ред.
[Закрыть] когнитивный психолог Скотт Барри Кауфман возвращается к предложенной Маслоу концепции позитивной психологии, в рамках которой рассматривается, помимо прочих, и личностный тип, склонный к комплексным эмоциям горько-сладкого типа. Такие люди в рамках этой концепции называются «выходящими за пределы»: они «менее “счастливы”, чем здоровые люди; они способны на более яркие переживания, на настоящую экзальтацию, испытывают “счастье” в большей мере, однако они же в неменьшей, а то и в большей мере склонны к всепоглощающей, космического масштаба грусти»[90]90
Kaufman S. B. Transcend: The New Science of Self-Actualization. New York: Penguin Books, 2020. P. 223. См. издание на русском языке: Кауфман С. Б. Путь к самоактуализации. Как раздвинуть границы своих возможностей. М.: Альпина Паблишер, 2021.
[Закрыть].
Все это доказывает нашу способность – и отдельных личностей, и культуры в целом – реализовать заложенный в нас потенциал к состраданию, о котором пишет Келтнер. Если мы научимся замечать и ценить грусть, то, возможно, именно она – а не вымученные улыбки или праведный гнев – станет мостиком к взаимопониманию. Нам полезно помнить, что, как бы неприятно ни было нам чужое мнение, каким бы сияющим или жестоким ни казался другой человек, ему либо уже пришлось испытать страдания, либо еще предстоит.
Келтнер и команда основанного им Научного центра всеобщего блага разработали немало научно подтвержденных инструментов и подходов, которые могут помочь нам развить в себе способность к состраданию.
Первый шаг на этом пути – научиться скромности и смирению. Из многочисленных исследований мы знаем, что собственное высокомерие мешает нам ответить на чужую грусть, да и на собственную тоже. «Ваш блуждающий нерв не отреагирует на страдания голодающего ребенка, – считает Келтнер, – если вы считаете себя лучше других»[91]91
Keltner D. What Science Taught Me About Compassion, Gratitude and Awe. 2016. November 4. URL: https://www.dailygood.org/story/1321/what-science-taught-me-about-compassion-gratitude-and-awe/.
[Закрыть]. Как ни удивительно, но именно люди с высоким социальным статусом[92]92
Higher Social Class Predicts Increased Unethical Behavior / P. K. Piff et al. // Proceedings of the National Academy of Sciences. Vol. 109, № 11 (February 2012). P. 4086–4091. URL: http://dx.doi.org/10.1073/pnas.1118373109.
[Закрыть] (а также те, кому присвоили такой статус лишь на время эксперимента) чаще склонны игнорировать пешеходов и подрезать других водителей, реже помогают коллегам и вообще всем тем, кто нуждается в помощи[93]93
The Psychological Consequences of Money / Vohs K. D. et al. // Science. Vol. 314, № 5802 (November 2006). P. 1154–1156. URL: https://doi.org/10.1126/science.1132491.
[Закрыть]. Они реже испытывают физическую и эмоциональную боль, когда обжигают руки чересчур горячей водой[94]94
Miller L. The Money-Empathy Gap // New York. 2012. June 29. URL: https://nymag.com/news/features/money-brain-2012-7/.
[Закрыть], когда их не берут в игру или когда они оказываются свидетелями чужих страданий[95]95
Class and Compassion: Socioeconomic Factors Predict Responses to Suffering / J. E. Stellar, V. M. Manzo, M. W. Kraus, and D. Keltner // Emotion. 2012. Vol. 12, № 3. P. 449–459. URL: https://doi.org/10.1037/a0026508.
[Закрыть]. А когда в рамках эксперимента участникам раздают конфеты, такие люди пытаются ухватить больше всех!
Как же выработать в себе необходимую скромность (особенно если вы находитесь на достаточно высокой ступени социальной лестницы)? Один из подходов – регулярно делать поклоны (наподобие того, как японцы кланяются в повседневной жизни, а многие верующие – перед символом божества). По мнению Келтнера, этот жест активизирует блуждающий нерв. «Во время этого короткого выражения почтительности люди начинают думать о взаимодействии тела и разума», – рассказал Келтнер в 2016 году во время выступления в Кремниевой долине[96]96
Keltner D. What Science Taught Me About Compassion, Gratitude and Awe.
[Закрыть].
Понятно, что многие люди совершенно не религиозны, многим некомфортно столь явно проявлять смирение. Предлагаю воспринимать этот жест как знак почитания, а не капитуляции. Многие из нас занимаются йогой, и в ходе занятия нам приходится так или иначе кланяться. Когда мы смотрим на вызывающий восхищение предмет искусства или любуемся природой, мы нередко инстинктивно наклоняем голову.
Хуриа Джазаери, социальный психолог, профессор менеджмента из бизнес-школы имени Томаса Ливи, рекомендует вот такое упражнение для развития смирения: открыть чистую страницу в блокноте или в текстовом редакторе и описать ситуацию, когда кто-то отнесся к вам с сочувствием или когда вы кому-то посочувствовали. Если вы не любите писать тексты, можно просто делать перечисление ситуаций, в которых вы так или иначе реагировали на чужую грусть. «Собирайте собственную базу данных, – советует Джазаери на сайте Центра всеобщего блага. – Например, можете попробовать отмечать все ситуации в течение дня, когда вы спонтанно испытывали сострадание к другим людям (скажем, при просмотре вечернего выпуска новостей). Можно также фиксировать моменты, когда вы отказывались замечать страдания (собственные или чужие) и отгораживались от подобных чувств (спокойно прошли мимо нищего, просящего о помощи, или избежали неприятного разговора с кем-то из родственников)… Нередко мы замечаем страдание (собственное или чужое), но стараемся быстрее переключить внимание и избежать неприятных эмоций»[97]97
Jazaieri H. Six Habits of Highly Compassionate People // Greater Good Magazine. 2018. April 24. URL: https://greatergood.berkeley.edu/article/item/six_habits_of_highly_compassionate_people.
[Закрыть].
Скорее всего, ничего из этого вам сделать не удастся, если вы не научитесь состраданию к себе. Может показаться, что, для того чтобы культивировать в себе скромность, требуется как раз обратное. Однако многие из нас, сами того не замечая, то и дело мысленно себя критикуют: «У тебя вообще ничего не получается» или «Да что ж ты за бестолочь! Опять ничего не вышло». Джазаери пишет, что «нет никаких эмпирических данных, указывающих на то, что жесткая самокритика помогает изменить поведение; некоторые данные позволяют предположить, что излишне критичное отношение к себе как раз отдаляет нас от цели»[98]98
Jazaieri H. Six Habits of Highly Compassionate People.
[Закрыть].
И наоборот: чем деликатнее вы ведете диалог с самим собой, тем выше вероятность, что и с другими людьми вы будете обращаться столь же бережно. Так что в следующий раз, когда услышите привычный гневный внутренний голос, глубоко вдохните и начните сначала. Говорите с собой с той же нежностью, с какой говорили бы с любимым ребенком; используйте те же фразы, которыми вы выражали бы симпатию и пытались бы подбодрить очаровательного трехлетку. Этот подход может показаться излишне мягким, но тут важно помнить, что вы не просто идете на поводу у собственных слабостей или намеренно обращаетесь с собой как с ребенком – вы учитесь заботиться о себе, чтобы иметь возможность двигаться вперед и заботиться о других.
Келтнер (психолог-самородок с золотыми локонами и грустными глазами, стилем поведения напоминающий серфера, работавший с Питом Доктером и его командой из студии Pixar) имел кучу возможностей поупражняться в сострадании к себе. Во время нашего недавнего разговора он рассказал, что его младшая дочь только что поступила в университет и уехала, и дома теперь тихо и пусто. Его мать жалуется на одиночество, депрессию и больное сердце. Рольф, обожаемый младший брат, умер от рака прямой кишки, когда ему было всего пятьдесят шесть, после долгих лет борьбы с болезнью.
Келтнеру было тяжело, как будто из-под ног выбили опору. Как будто ему ампутировали часть души. «Не сомневаюсь, что все оставшиеся мне десятилетия будут наполнены тоской и грустью, – сказал он мне. – Не думаю, что смогу снова найти свое место и своих людей».
Я знаю, как он любил брата, но все равно удивилась таким словам. Келтнер руководит одной из самых успешных и влиятельных исследовательских лабораторий в одной из самых значимых областей науки. Он широко известен как ученый и работает в одном из лучших университетов мира. Его браку тридцать с лишним лет, у него две взрослые дочери и полно хороших друзей. Если уж он утратил ощущение причастности, то у кого оно вообще может быть?
Келтнер знал, что из грусти рождается сострадание – к себе и другим. Пока брат болел и умирал, сам он спасался с помощью давно известных практик. Вдохновившись примером Рольфа, он уже много лет работает в качестве добровольца с заключенными расположенной неподалеку тюрьмы Сан-Квентин. «Когда я переживаю страдание, я начинаю яснее мыслить, – объясняет Келтнер. – Грусть для меня – это медитация на сострадание. Тебя вдруг как будто осеняет: кому-то плохо, кому-то нужна помощь. А потом я уезжаю из тюрьмы, думаю о брате и снова вхожу в медитативное состояние. Я всегда так относился к людям. Я не склонен смотреть на все трагически – я всегда надеюсь. Но думаю, что в грусти есть своя прелесть и мудрость».
В последний месяц жизни Рольфа Келтнер каждый день практиковал особое выражение благодарности брату: «За все, что он сделал, за свет в его глазах, за смешную и трогательную нежность, которую он всегда проявлял к неудачникам». Он думал о брате и когда шел по университетскому кампусу, и когда составлял план будущих исследований; он видел, что вся его работа, так или иначе, связана с братом, смерть которого всегда будет отзываться страшной болью, но одновременно поможет ощутить еще более глубокое сочувствие к другим людям – сочувствие, которому брат учил его своим примером с самого детства.
«Его нет, и мне кажется, что я как будто перестал воспринимать и чувствовать мир, – рассказывает Келтнер, – но на самом деле все мои чувства и эмоции никуда не делись».
Я спросила Келтнера, нет ли у него ощущения, что та его часть, которая связана с восторгом, удивлением, отношениями с людьми, оторвана от нынешнего ощущения грусти, или как раз наоборот, все это тесно связано. «Ух, какой вопрос, у меня даже мурашки. Они тесно связаны».
Келтнер начал осознавать, что, после того как распалась родительская семья, он ни разу нигде не позволил себе почувствовать себя дома. Возможно, пора начинать. Каждый год на выпускной церемонии в Университете Беркли он подсознательно высматривает в толпе тех студентов, которые выглядят потерянными, каким он сам был когда-то, к которым не приехал никто из родных и которые могут только наблюдать, как однокурсники празднуют в окружении родственников.
Келтнер начал работать в Беркли в возрасте тридцати четырех лет. Теперь ему пятьдесят семь, и он давно не принадлежит к этой студенческой толпе. Он прекрасно понимает, что и нынешние выпускники, оказавшиеся без родных в такой день, скоро повзрослеют. Они начнут взрослую самостоятельную жизнь, как и он в свое время, устроятся на работу, у них будут собственные приключения и настоящая любовь, однако над ними всегда будет нависать тень прежних потерь. Не исключено, что они повторят привычные с детства шаблоны отношений, – но не обязательно. Все они будут помнить о тех, кого когда-то любили больше всего, и у всех будет шанс пройти по мостику грусти и найти радость на другой стороне, как сумел сам Келтнер, для которого примером стал младший брат. Как и Келтнер, они имеют шанс найти дорогу домой.
Глава 2. Почему мы страстно хотим идеальной и безусловной любви? И как это связано с нашей любовью к печальным песням, дождливым дням и даже божественному?
Элегантная итальянка, открытая, утонченная. Ее зовут Франческа. В конце Второй мировой войны она вышла замуж за американского солдата, переехала вместе с ним в крошечный фермерский город в Айове, где живут хорошие люди, которые угощают соседей морковным тортом, заботятся о стариках и осуждают тех, кто нарушает традиции, – например, изменяет супругу, будучи в браке. Ее муж – добрый, преданный, ограниченный человек. Она обожает своих детей.
Однажды ее семейство уезжает на неделю, чтобы на сельскохозяйственной выставке представить своих свиней. Впервые после замужества она остается в доме одна. Она наслаждается одиночеством. Вдруг на пороге появляется фотограф журнала National Geographic и просит подсказать дорогу… Начинается сумасшедший четырехдневный роман. Он умоляет ее уехать с ним, она собирает вещи.
Но в последний момент отказывается от затеи.
И потому что замужем, и потому что дети, и потому что весь город смотрит.
А еще потому, что понимает: они с фотографом провели эти дни в прекрасном идеальном мире. А теперь пора спуститься на землю, вернуться к реальности. Если бы они попытались остаться в том идеальном мире навсегда, он начал бы от них отдаляться, и со временем стало бы казаться, что они там и не были никогда. Она прощается, и до конца жизни оба не могут забыть друг друга.
Франческа черпает силы в воспоминаниях, а фотограф переживает творческий взлет. Много лет спустя, уже будучи при смерти, он отправляет ей альбом с фотографиями в память о тех четырех днях.
Возможно, история показалась вам знакомой – и не случайно: все это описано в книге Роберта Джеймса Уоллера «Мосты округа Мэдисон»[100]100
Уоллер С. Д. Мосты округа Мэдисон. М.: Рипол-Классик, 2018. Прим. ред.
[Закрыть],[101]101
Waller R. J. The Bridges of Madison County. New York: Warner Books, 1992; Bridges of Madison County Author Robert James Waller Dies, 77 // BBC News. 2017. March 10. URL: https://www.bbc.com/news/world-us-canada-39226686. См. издание на русском языке: Уоллер С. Д. Мосты округа Мэдисон. М.: Рипол-Классик, 2018.
[Закрыть]. Роман вышел в 1992 году, и с тех пор было продано более 12 миллионов экземпляров. В 1995 году по книге был снят фильм, в котором играли Мерил Стрип и Клинт Иствуд; кассовый сбор составил 182 миллиона долларов. Журналисты писали тогда, что фильм оказался настолько популярным, потому что его бросились смотреть и пересматривать все женщины, томящиеся в неудачном браке и тоскующие по своему симпатичному фотографу.
Однако на самом деле суть истории не в этом.
Сразу после выхода книги публика разделилась на два лагеря. Одним страшно понравилась история о чистой любви, которая не померкла за долгие десятилетия. Другие считают, что это все ерунда: настоящая любовь выдержала бы проверку на прочность временем и реальными отношениями.
И кто же прав? Правильнее ли отказываться от мечты о сказочной любви и соглашаться на неидеальные отношения? Или правильнее верить Аристофану, которого Платон пересказывает в «Пире»: некогда люди были едины душой и телом со своим идеальным партнером, однако благодаря этому единению стали настолько сильны, что напугали титанов, и те упросили Зевса разделить каждого человека надвое, и с тех пор, как сформулировала Джин Хьюстон, все мы посвящаем жизнь поиску своей половины?[102]102
Plato. Symposium. URL: http://classics.mit.edu/Plato/symposium.html. См. также: Houston J. The Hero and the Goddess: “The Odyssey” as Mystery and Initiation. Wheaton, Ill.: Quest, 2009. P. 202.
[Закрыть]
Будучи людьми современными и практичными, вы наверняка знаете ответ: разумеется, никакой недостающей половины нет. И родственных душ не бывает. Один человек не в состоянии удовлетворить все ваши нужды и желания. Попытки добиться безграничного, бесконечного удовлетворения желаний, да еще и без усилий, гарантируют лишь разочарования: это незрелая, невротическая идея. Рано или поздно нужно повзрослеть и прекратить заниматься ерундой.
Однако многие сотни лет существует и другой взгляд на вещи, хотя мы редко слышим о нем. Некоторые считают, что стремление к идеальной любви – дело нормальное и правильное. Что глубочайшее желание человеческого сердца – слиться с возлюбленной душой – связано с поиском своего места в мире. И речь не только о романтической любви: мы движимы тем же стремлением, когда слышим «Оду к радости» Бетховена, когда замираем от восторга, глядя на водопад Виктория, когда опускаемся на колени в искренней молитве. Стало быть, читая историю о четырехдневном романе с фотографом National Geographic, будет правильнее не отмахиваться от нее как от сентиментальной чепухи, а постараться разглядеть в ней главное – то, что роднит ее с великой музыкой, природой и молитвой. Само по себе такое стремление есть творческое и духовное состояние.
И все же точка зрения, отвергающая Аристофана, доминирует.
В 2016 году Ален де Боттон – эрудит, философ, плодовитый и знаменитый писатель швейцарского происхождения – опубликовал в The New York Times эссе под названием «Почему вы выберете в супруги не того человека»[103]103
Botton A. de. Why You Will Marry the Wrong Person // The New York Times. 2016. May 28. URL: https://www.nytimes.com/2016/05/29/opinion/sunday/why-you-will-marry-the-wrong-person.html.
[Закрыть]. Этот текст оказался в тот год самой популярной авторской колонкой. В нем говорилось, что и нам самим, и нашим семейным отношениям пойдет только на пользу, если мы откажемся от романтической идеи о том, что, по выражению самого де Боттона, «где-то есть идеальное существо, которое способно удовлетворить абсолютно все наши потребности и мечтания».
После выхода статьи де Боттон провел серию семинаров на эту же тему; организованы они были принадлежащей ему компанией School of Life со штаб-квартирой в Лондоне и действующей по всему миру, от Сиднея до Лос-Анджелеса. Я пишу эти строки, сидя на таком семинаре вместе с еще тремя сотнями участников; все мы собрались в Театре имени Адриана Эбеля в Лос-Анджелесе. Суть теории де Боттона в том, что «одна из опаснейших ошибок, которые мы совершаем, когда строим отношения, заключается в нашей убежденности, что мы не способны стать в этом деле ни лучше, ни мудрее»[104]104
Botton A. de. ‘Romantic Realism’: The Seven Rules to Help You Avoid Divorce // The Guardian. 2017. January 10. URL: https://www.theguardian.com/lifeandstyle/2017/jan/10/romantic-realism-the-seven-rules-to-help-you-avoid-divorce.
[Закрыть]. Получается, нам нужно перестать тосковать по своей второй половине и искать безусловную любовь, а вместо этого пора признать и принять недостатки партнера и сосредоточиться на работе над собой.
Ален высокий, с «профессорской» внешностью, в его речи слышен ярко выраженный оксфордский акцент. Он невероятно красиво говорит, умен и с чуткостью психоаналитика считывает настроение аудитории: замечает каждого, кому некомфортно выполнять предложенное задание, и умело находит слова поддержки для участницы, которая признается, что чувствует себя «эгоистичной сволочью», так как только что ушла от мужа. Несмотря на безупречный образ, он несколько сутулится, как будто стесняется своего роста. Он в шутку называет себя «лысым чудаком, который пытается учить других тому, в чем и сам-то не особо разбирается». Ален написал книгу о мудрости меланхолии, и, как и должно быть согласно моему тесту на склонность к переживаниям горько-сладкого спектра, слово «мучительно» – его любимое. Ему мучительно знать, что мы выбираем партнеров, демонстрирующих те же недостатки характера, которыми обладали наши родители. Мучительно, что мы срываемся на других, хотя на самом деле злимся из-за того, что мало для них значим. Человек покупает «феррари» не потому, что жаден или примитивен, а потому, что ему мучительно не хватает любви.
«Кто-нибудь из вас считает, что с вами всегда легко и просто?» – спрашивает Ален, первым делом намереваясь узнать наши недостатки.
Несколько человек поднимают руку.
«Это крайне опасно, – радостно сообщает Ален. – Я вас не знаю, но уверен, что жить с вами непросто. Если вы настаиваете на обратном, вы вообще ни с кем ужиться не сможете! У нас тут есть микрофоны и собрались прекрасные честные люди – и никаких социальных сетей. Давайте послушаем друг друга: почему с нами порой бывает так сложно?»
Участники поднимают руки: «У меня часто плохое настроение и голос громкий», «Я подолгу все анализирую», «Я не умею поддерживать порядок и все время включаю музыку».
«Теперь вы все всё знаете! – восклицает Ален. – Перечисляя собственные недостатки, можно создавать бесконечный список. Но мы забываем обо всем этом, когда начинаем романтические отношения. Мы можем посмеяться над неудачными свиданиями других, но всегда думаем: “Лично я идеальный во всех отношениях остров посреди океана безумия”».
«Кто из нас хотел бы быть любимым за все свои нынешние качества? – продолжает он. – Поднимите руку, если хотите, чтобы вас любили такими, какие вы сейчас».
Участники поднимают руки.
«Бог ты мой! – восклицает Ален. – Нам тут еще есть над чем работать. Вы что, вообще меня не слушали? Как же вас можно любить в вашем нынешнем состоянии? Ведь у каждого из вас куча серьезных недостатков! Как же вас кто-то может полюбить? Вам еще расти и расти!»
По ходу обсуждения нам показывают короткие видеоролики о парах, в которых один, так или иначе, не понимает другого. В качестве партнеров (или людей, о которых герои фантазируют) там в основном выступают задумчивые молодые люди, читающие романы на парковой скамейке, и миловидные женщины в кардиганах, собирающиеся сесть в поезд; все они относятся к особому сладко-горькому психологическому типу. Фоном звучит меланхоличная фортепьянная музыка. Участники программы School of Life, среди которых, по всей видимости, дизайнеры-фрилансеры, сентиментальные инженеры, безработные в поисках смысла жизни, во многом похожи на героев этих видео: искренние, вежливые, довольно хорошо одетые, хотя и без экстравагантности. Сам Ален сообщил со сцены, что на нем обычные брюки Gap.
А потом он напоминает собравшимся, что нет никакой недостающей половины: «Вот вам не очень веселая мысль. Всем нам нужно осознать, что не может быть партнера, который был бы способен полностью нас понять, который разделял бы все наши вкусы и взгляды. Все мы можем рассчитывать лишь на определенную степень совместимости. Так что давайте вернемся к Платону и все вместе, группой, уничтожим раз и навсегда эту очаровательную, но наивную идею, убивающую любовь. НЕ БЫВАЕТ НИКАКИХ РОДСТВЕННЫХ ДУШ».
«Вообще-то, – продолжает Ален, – именно фантазия о потерянной половине не дает нам по-настоящему ценить реального партнера в реальной жизни». Мы все время сравниваем живого человека и его недостатки с «нами же придуманными нереальными образами незнакомых нам людей; к подобным фантазиям мы оказываемся особенно склонными в поездах и библиотеках». Он демонстрирует суть проблемы с помощью упражнения «Мечты как лекарство от романтики»: нам предлагается представить возможные недостатки симпатичных на первый взгляд людей. Всем нам показывают четыре изображения потенциальных партнеров: двух мужчин и двух женщин.
«Выберите из этих четверых одного, который вам особенно нравится, – просит нас Ален. – Представьте как можно более детально пять вариантов развития событий, при которых года через три совместной жизни этот человек станет совершенно невыносимым. Посмотрите своему герою в глаза и поразмышляйте».
Один из участников, молодой человек в стильных очках и с приятным ирландским акцентом, выбирает фото женщины с красным платком на голове и задумчивыми глазами: «Таким же взглядом смотрит моя собака, когда я ухожу из дома. Думаю, эта женщина может оказаться довольно навязчивой».
Блондинка в платье с узором пейсли выбирает фото худощавой молодой женщины, снятой в библиотечном зале: «Она может быть заядлой читательницей. Но вам придется читать все, что читает она. И обязательно разделять и поддерживать все ее литературные пристрастия».
Следующая участница рассуждает о мужчине в пиджаке и галстуке, на вид успешном и состоятельном: «Мне с первого взгляда понравились его роскошные волосы, но он оказался довольно тщеславным. Когда я провожу рукой по его волосам, он всегда просит, чтобы я их не трогала».
Ален, как и всегда, гениален (уже несколько десятилетий я восхищаюсь его текстами): он остроумен и глубок в роли автора и спикера, а теперь оказывается, что он способен спасти чью-то семейную жизнь. И все же, когда мы смотрим на собственные романтические отношения через призму его советов, без ответа остается вопрос о той самой тоске, которая мучила Франческу, – о нашей тоске. Что же с ней делать? И что она вообще означает?
Взгляд на жизнь через призму горько-сладких эмоций предполагает особое отношение к этим вопросам. Согласно данной философии, наши мечтания и страстная тоска особенно сильно проявляются в контексте романтической любви, но не возникают под влиянием любви. Скорее мы чувствуем тоску, которая существует сама по себе, – а вот романтическая любовь оказывается одним из возможных ее проявлений. В современной культуре принято придавать любви особую важность, однако эта тоска проявляется очень по-разному, и об одном из таких проявлений я размышляю чуть ли не всю жизнь: почему многие люди так любят печальную музыку?
В моем любимом ролике на YouTube показывают двухлетнего мальчика с круглыми щеками и совсем еще тонкими светлыми волосами, через которые даже кожа просвечивает; он впервые в жизни слушает «Лунную сонату»[105]105
Baby Reacts to Moonlight Sonata. 2016. November 19. URL: https://www.youtube.com/watch?v=DHUnLY1_PvM.
[Закрыть]. Дело происходит на концерте, и юный пианист за кадром старательно исполняет шедевр Бетховена. Очевидно, малышу объяснили, что момент серьезный и нужно вести себя тихо. Но он искренне потрясен мелодией, и мы видим, как он изо всех сил старается не заплакать. Вот он все-таки всхлипнул разок – и слезы полились по щекам. Есть что-то глубокое, почти священное в такой реакции на музыку.
Видео стало страшно популярным, и многие в комментариях рассуждают о том, почему мальчик плачет. Отбросим немногочисленные едкие ремарки («Я бы тоже рыдал, слушая такую жуткую игру»); большинство, кажется, чувствуют, что этот приступ грусти, который переживает мальчик, есть проявление наилучших человеческих качеств и связан с самыми глубокими вопросами и размышлениями.
А точно ли это именно грусть? Некоторые комментаторы пишут о чувствительной натуре мальчика, другие говорят об эмпатии, третьим приходит на ум слово «восторг». Кто-то поражен такой реакцией на «парадоксальную и загадочную смесь экспрессивной радости и грусти», которые слышны в музыке: «Именно поэтому многие поколения людей считают, что жить все-таки стоит».
По-моему, последняя мысль ближе всего к истине. И все же, почему именно музыка с горько-сладкими интонациями вроде «Лунной сонаты» вызывает у нас такой восторг? Почему мы в ней слышим и радость, и грусть, и любовь, и утрату – и почему нам так хочется слушать эту музыку?
Как выясняется, многие из нас чувствуют примерно то же, что и этот малыш (в их числе и я). Печальная музыка гораздо чаще, чем радостная, вызывает у нас, как выразился нейробиолог Яак Панксепп, мурашки по коже или пронизывающий холодок[106]106
Panksepp J. The Emotional Sources of ‘Chills’ Induced by Music // Music Perception. 1995. Vol. 13, № 2. P. 171–207. URL: https://doi.org/10.2307/40285693. См. также: Fleurian R. de, Pearce M. T. The Relationship Between Valence and Chills in Music: A Corpus Analysis // I-Perception. 2021. Vol. 12, № 4 (July). URL: https://doi.org/10.1177%2F20416695211024680.
[Закрыть]. Те, кто предпочитает радостную музыку, слушают любимые композиции в среднем по 175 раз. А вот те, кому больше нравятся горько-сладкие мелодии, прокручивают их по 800 раз и больше: об этом свидетельствуют данные исследования, проведенного профессорами Мичиганского университета Фредом Конрадом и Джейсоном Кори. Те из опрошенных, кто относится ко второй группе, ощущают более глубокую связь с любимой музыкой, чем предпочитающие исключительно радостные мелодии[107]107
Extreme reListening: Songs People Love… and Continue to Love / F. Conrad et al. // Psychology of Music. 2018. Vol. 47, № 1 (January). URL: http://dx.doi.org/10.1177/0305735617751050.
[Закрыть]. По словам респондентов, печальные мелодии ассоциируются у них с истинной красотой, глубокой духовной связью, причастностью к чему-то высшему, ностальгией и человеческими ценностями, то есть с так называемыми возвышенными эмоциями.
Только подумайте, как много популярных музыкальных жанров используют эту нашу склонность к тоске и меланхолии: португальское фаду, испанское фламенко, алжирский стиль раи, ирландский поминальный плач, американский блюз. Это проявляется даже в поп-музыке: около 60 % популярных в наши дни мелодий написаны в миноре, хотя еще в 1960-х годах таких было около 15 %, согласно исследованиям Гленна Шелленберга и Кристиана фон Шеве[108]108
Lee L. H. Pop Music Became More Moody in Past 50 Years // Scientific American. 2012. November 13. URL: https://www.scientificamerican.com/article/scientists-discover-trends-in-pop-music/.
[Закрыть]. Многие из широко известных произведений Баха и Моцарта написаны в миноре – в тональностях «светлой меланхолии», как сформулировал один музыкант[109]109
В 1806 году один музыковед описывал тональность до минор как «декларацию любви и одновременно плач по несчастной любви; вся печаль и тоска, все вздохи влюбленной души слышны в этой тональности» (в противоположность до мажору – «идеально чистому, выражающему невинность, простоту, наивность, детский лепет») [Affective Musical Key Characteristics. URL: https://wmich.edu./mus-theo/courses/keys.html.].
[Закрыть],[110]110
Narayan Sh. Why Do Arabic Rhythms Sound So Sweet to Indian Ears? // National News. 2011. January 17. URL: https://www.thenationalnews.com/arts-culture/comment/why-do-arabic-rhythms-sound-so-sweet-to-indian-ears-1.375824.
[Закрыть]. В популярной американской колыбельной Rock-a-Bye Baby поется о том, как младенец выпал из колыбели; в арабской колыбельной песне говорится о том, как живется чужаку, «не имеющему ни одного друга в целом мире». Испанский поэт Федерико Гарсия Лорка собрал множество народных колыбельных и пришел к выводу, что Испания использует «самые печальные мелодии и самые меланхоличные тексты, чтобы погрузить младенца в крепкий сон»[111]111
García L. F. On Lullabies / trans. A. S. Kline // Poetry in Translation. URL: https://www.poetryintranslation.com/PITBR/Spanish/Lullabies.php.
[Закрыть].
Этот феномен заметен и в других культурных и эстетических явлениях. Многие из нас любят трагические истории, дождливые дни, слезливые фильмы. Мы обожаем цветущую вишню и даже проводим в ее честь целые фестивали, предпочитая ее другим, не менее прекрасным цветам, – и все потому, что вишневые цветы умирают, едва распустившись. (Японцы – известные ценители цветения сакуры – связывают эту любовь с явлением под названием mono no aware; это означает желанное и приятное состояние легкой грусти, которое возникает из-за проникновенности сущего и ощущения быстротечности времени[112]112
Barnhill D. L. Aesthetics and Nature in Japan // The Encyclopedia of Religion and Nature, ed. Bron Taylor. London: Thoemmes Continuum, 2005. P. 17–18. URL: https://www.uwosh.edu/facstaff/barnhill/244/Barnhill%20-%20Aesthetics%20and%20Nature%20in%20Japan%20-%20ERN.pdf.
[Закрыть].)
Философы уже сотни лет размышляют над парадоксом трагедии. Почему мы иногда рады ощутить грусть, хотя в другие моменты стараемся ее избегать? Современные психологи и нейробиологи тоже ищут ответ на этот вопрос и даже сформировали несколько теорий: «Лунная соната» может оказывать терапевтическое влияние на людей, переживающих утрату или депрессию; эта музыка помогает принять негативные эмоции, а не подавлять и не игнорировать их; она показывает, что мы не одиноки в нашей печали.
Одно из наиболее убедительных объяснений предложили исследователи из университета в финском городе Йювяскюля: они обнаружили, что из всех параметров, влияющих на вероятность того, что человеку будет нравиться печальная музыка, наиболее весомым оказывается уровень эмпатии[113]113
Being Moved by Unfamiliar Sad Music Is Associated with High Empathy.
[Закрыть]. В рамках их исследования 102 человека слушали минорные мелодии из саундтрека к сериалу «Братья по оружию». Те, кто реагировал на эту музыку примерно так же, как тот малыш на Бетховена в исполнении старшей сестры, чаще других демонстрировали высокий уровень эмпатии, восприимчивости к социальному влиянию и фантазиям, связанным с другими людьми, – одним словом, они в большей степени склонны смотреть на мир через призму чужого восприятия. Эти люди способны полностью растворяться в историях о вымышленных персонажах и сочувствовать чужим проблемам, не ощущая при этом дискомфорта или тревожности. Для них печальная музыка оказывалась своего рода способом единения с окружающим миром.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
