Текст книги "Рожденный очаровывать"

– Почему так долго? – буркнула она.

– Молния то и дело застревает,– мрачно объявил он, поскольку покрой его джинсов отнюдь не был призван вместить то, что им теперь приходилось вмещать.

– Если считаете, что сможете сделать это быстрее, попробуйте. Здесь ужасно жарко.

– И не говорите.

Последний рывок, и молния наконец раскрыта до конца, то есть на добрых шесть дюймов ниже ее талии. Он успел заметить изгиб бедра и перечеркнувшую его узкую полоску ярко-красного эластика.

Бобри отстранилась и, повернувшись к нему, поспешно скрестила руки на груди, чтобы костюм не разошелся.

– Теперь я сама.

– О, пожалуйста! Можно подумать, под этим мехом скрывается что-то достойное внимания!

Уголок ее губ дернулся. Не понять, в чем причина: то ли от смеха, то ли от раздражения.

– Проваливайте.

Ну и ладно... Он честно пытался. Но уйти он не успел. Она протянула ключи и не слишком вежливо попросила достать веши из ее машины. Внутри помятого багажника обнаружилась пара пластиковых ящиков, набитых кистями и красками, чемоданчик с инструментами, тоже заляпанный краской, и большая парусиновая сумка-мешок. Дин как раз перегружал их в свою машину, когда парень, работавший на складе, вышел во двор и стал изучать его «вэнкуиш». Дин отметил его жирные волосы и пивное пузо. Что-то подсказало Дину, что это и есть сексуальный извращенец, навлекший на себя немилость Бобри.

– Черт, ну и шикарная тачка! Я видел такую в кино про Джеймса Бонда! – ахнул он и, случайно подняв глаза на Дина, даже попятился. – Провалиться мне, если вы не Дин Робийар! Что вы здесь делаете?

– Так, проездом.

– Вот это да! – задохнулся пузатый извращенец. – Зря Бен послушался Шерил! Пусть бы сама тащила свой толстый зад в больницу! Да он на стенку полезет, когда узнает, что сам Бу был тут!

Товарищи по команде дали Дину эту кличку из-за того, что он все свободное время проводил на пляже Малибу, или Бу на жаргоне местных жителей.

– Я видел, как вас подбили в игре со «Стилерз». Как ваше плечо?

– Потихоньку заживает, – заверил Дин.

Плечо заживало бы куда лучше, прекрати он метаться по всей стране в приступе жалости к себе и начни регулярно заниматься физиотерапией.

Парень, представившийся Гленном, пустился в живописное описание всего прошлого сезона «Старз». Дин механически кивал, мысленно призывая Бобри поспешить. Но прошло добрых десять минут, прежде чем она наконец появилась. Он оглядел ее прикид.

Ну и ну!

Крошка Бо-Пип[6]6
  Бо-Пип – героиня сборника «Сказки Матушки Гусыни», пастушка, растерявшая овечек.


[Закрыть] была похищена бандой Ангелов Ада[7]7
  Ангелы Ада – шайки байкеров, известные своим разнузданным поведением.


[Закрыть]. Вместо платьица с оборками, розовой шляпки и пастушьего посоха она вырядилась в выцветшую черную рубашку с короткими рукавами, мешковатые джинсы и огромные старые рабочие ботинки, которые он видел в туалете, но не придал этому значения. Без мехового костюма она казалась совсем маленькой, не больше пяти футов четырех дюймов, и очень худой, если не считать груди, несомненно, женственной, но вряд ли стоящей особого внимания. Очевидно, она все это время старалась отмыться, поскольку на этот раз от нее пахло не затхлым мехом, а мылом. Влажные темные волосы прилипли к голове, напоминая пролитые чернила. И ни капли косметики, впрочем, с такой кожей ей вряд ли нужны тональный крем и румяна. Все же немного туши и губной помады не помешают. Она бесцеремонно швырнула костюм бобра Гленну.

– Голова и плакат где-то на перекрестке. Я сунула их за трансформаторную будку.

– И что прикажешь теперь делать? – парировал Гленн.

– Уверена, ты что-нибудь придумаешь.

Дин поспешно открыл дверцу машины, прежде чем она решит наброситься на беднягу. Едва Бобри села, Гленн протянул Дину руку.

– Вот повезло встретиться с вами! Погодите, пока я расскажу Бену, что сам Дин Робийар был здесь!

– Передайте ему привет.

– Вы назвались Хитом, – заметила Бобри, когда он выезжал со стоянки.

– Хит Чампион – мое сценическое имя. А настоящее – Дин.

– Интересно, откуда Гленн знает ваше настоящее имя?

– Встречайись в прошлом году в гей-баре в Рино, – сообщил Дин, насаживая на нос очки-консервы с зелеными линзами и серой оправой стального цвета.

– Гленн – тоже гей?

– Не притворяйтесь, будто не знали.

В хрипловатом смехе Бобри явственно прорезались ехидные нотки, словно она наслаждалась собственной, понятной ей одной шуткой. Но стоило ей отвернуться к окну, и смех затих, а леденцовые глаза затуманились тревогой. Дин невольно задался вопросом, не скрывает ли задорная внешность Бобри кое-какие секреты.

Глава 2

Блу сосредоточилась на подсчете вдохов и выдохов, в надежде успокоиться, но верх по-прежнему брала паника.

Она искоса посмотрела на Красавчика. Неужели он искренне ожидает, что она поверит в его голубизну? Да, ботинки у него самые что ни на есть пидорские, а уж внешность... просто ослепительная. Но даже при всем при том он излучал достаточно гетеросексуальных мегаватт, чтобы все женское население страны заискрило. Чем он, несомненно, и занимался с той минуты, когда вылез из родового канала на свет божий, узрел свое отражение в очках акушера и помахал ручонкой всему миру.

Подумать только, она воображала, что измена Монти была последним несчастьем в быстро разворачивавшейся катастрофе, которой стала вся ее жизнь. Но теперь она оказалась во власти Дина Робийара! Не узнай она его с первого взгляда, никогда бы не села к нему в машину. Его невероятно накачанная, почти обнаженная фигура красовалась на всех рекламных щитах «Энд зон», компании, выпускающей линию мужского белья с достопамятным слоганом «Тащи свой зад в «Зон»». Недавно она видела его фото в «Пипл», в рубрике «Пятьдесят самых красивых мужчин Америки»

На фото он шел по пляжу, босиком, в смокинге и белой сорочке с засученными манжетами. Хотя она не помнила, за какую команду он играл, все же знала, что от подобных типов следует держаться подальше... не то чтобы такие мужчины буквально ломились в ее двери. Но теперь он – все, что стоит между ней, убежищем для бездомных и плакатом «Ваш портрет за скромный обед».

Три дня назад она обнаружила, что сберегательный счет, где лежал неприкосновенный запас в восемь тысяч долларов, и текущий банковский счет опустошены до цента. Теперь Монти украл ее последние двести долларов. Все, что у нее осталось в этом мире, – восемнадцать долларов в бумажнике. У нее даже нет кредитной карты – огромный просчет с ее стороны. Всю свою сознательную жизнь она из кожи вон лезла, чтобы не остаться беспомощной и нищей, и вот тебе на!

– Зачем вы собрались в Ролинз-Крик? – осведомилась она, пытаясь делать вид, что ведет ни к чему не обязывающий разговор, а не накапливает информацию, которая могла бы помочь ей влезть к нему в доверие.

– Увидел указатель, к «Тако Белл»[8]8
  Сеть закусочных быстрого питания, специализирующихся на блюдах мексиканской кухни.


[Закрыть], – пояснил он. – Собрался поесть, но боюсь, встреча с вашим возлюбленным лишила меня аппетита.

– Экс-возлюбленным. Подчеркиваю – экс.

– Вот чего я никак не пойму: с первого взгляда видно, что он жалкий неудачник. Неужели никто из ваших друзей в Сиэтле не удосужился вам это объяснить?

– Я часто переезжаю.

– Черт, вы могли бы подойти к любому парню на автозаправке, он сказал бы вам то же самое.

– Не догадалась.

– Кажется, сейчас польются слезы, – вздохнул Дин, покачивая головой.

Блу не сразу поняла, о чем он.

– Ничего, я храбрая, – бросила она с едва уловимым оттенком сарказма.

– Со мной можете не притворяться. Вперед, дайте себе волю. Самый надежный способ исцелить разбитое сердце.

Монти не разбил ее сердце. Скорее взбесил. Все же не он выгреб деньги с ее счетов, и она чересчур резко среагировала, напав на него. Уже через две недели после того, как они с Монти стали любовниками, она поняла, что скорее предпочла бы видеть его в качестве друга, и в два счета вытолкала из своей постели. Однако у них были общие интересы, и, несмотря на его эгоцентризм, Блу с удовольствием проводила с ним время. Они повсюду ходили вместе, в кино и на выставки, поддерживали творчество друг друга. И хотя Блу знала, что Монти склонен все драматизировать, отчаянные телефонные звонки из Денвера встревожили ее.

– Я даже не была в него влюблена, – призналась она. – Я вообще не верю в любовь. Но мы заботились друг о друге, и, судя по голосу, он был ужасно расстроен. Я побоялась, что он покончит с собой. Друзья для меня – все. Я не могла отвернуться от него.

– Друзья и для меня важны, но если бы один из них попал в беду, я бы прыгнул в самолет и примчался к нему, вместо того чтобы собрать все веши и сняться с насиженного места.

Блу вытащила из кармана резинку и снова собрала волосы в неряшливый хвост.

– Я все равно намеревалась уезжать из Сиэтла. Только не в Ролинз-Крик.

Они миновали плакат с объявлением о продаже овец. Блу мысленно перебрала ближайших друзей, пытаясь вспомнить, у кого можно занять деньги, но все как один отличались двумя признаками: добросердечием и унизительной бедностью. Малыш Бринии был серьезно болен. Мистер Грей едва сводил концы с концами на социальное пособие. Мэй так и не оправилась от пожара, уничтожившего ее студию, а Тония путешествует по Непалу. Ничего не попишешь: она зависит от совершенно незнакомого человека. Словно опять вернулось детство, и она ненавидела слишком хорошо знакомый страх, медленно разливавшийся внутри.

– Итак, Бобри, расскажи о себе.

– Я Блу[9]9
  Слово blue, кроме «голубой», имеет еще значение «унылый, подавленный». Фраза девушки звучит как «я в депрессии».


[Закрыть]. Меня зовут Блу. Блу Бейли.

– Милая, обладай я столь же сомнительным вкусом в отношении мужчин, тоже вряд ли смотрел бы на жизнь оптимистически.

Чудно.

– Моя мать была немного расстроена в тот день, когда заполняла свидетельство о рождении Я должна была стать Хармони[10]10
  гармония (англ.).


[Закрыть]. Но тут в Южной Африке разразилось восстание, а в Анголе началось кровопролитие... – Девушка пожала плечами. – Не слишком хороший день для Хармони.

– Должно быть, у твоей матери весьма высока общественная сознательность.

У Блу вырвался грустный смешок.

– Можно сказать и так.

Высокая общественная сознательность матери стоила Блу всех сбережений.

Он кивнул в сторону багажника, и она заметила крохотную дырочку в мочке его уха.

– Эти кисти и краски... Хобби или профессия?

– Профессия. Я рисую портреты женщин и домашних животных. Иногда – фрески.

– Не находишь, что сложновато приобретать постоянную клиентуру при постоянных переездах?

– Не слишком. Главное – отыскать приличный квартал с дорогими домами. А потом я раскладываю по почтовым ящикам флаерсы с образцами моих работ. Как правило, это срабатывает, хотя в таких городках, как Ролинз-Крик, вряд ли найдутся зажиточные кварталы. И этим объясняется костюм бобра.

– Кстати, сколько тебе лет?

– Тридцать. Нет, я не лгу. Ничего не могу поделать со своей внешностью.

– «Сейф нет».

Блу подскочила от неожиданности при звуках женского голоса, заполнившего пространство машины.

– Хочу узнать, не можем ли мы чем-то помочь, – промурлыкал голос.

Дин миновал едва плетущийся трактор.

– Элайн?

– Клер. Элайн сегодня выходная.

Блу сообразила, что голос доносится из динамиков машины.

– Привет, Клер. Давненько мы с тобой не говорили по душам.

– Пришлось навестить маму. Ну как тебе приходится в дороге?

– Не жалуюсь.

– Почему бы тебе не остановиться в Сент-Луисе по пути в Чикаго? У меня в морозилке пара стейков с твоим именем на них.

Дин поправил противосолнечный экран.

– Ты слишком добра ко мне, солнышко.

– Для моего любимого посетителя «Сейф нет» ничего не жалко.

Когда Дин наконец распрощался, Блу выразительно закатила глаза.

– Похоже, вы строите их в очередь и раздаете номера? Что за пустая трата времени!

Но Дин отказался включиться в игру.

– Никогда не испытывала желания осесть на одном месте? Или программа защиты свидетелей заставляет тебя метаться по всей стране?

– Мне еще слишком многое нужно увидеть в этом мире, чтобы ограничиться одним городом. Возможно, лет в сорок и подумаю об этом. Ваша подружка упомянула Чикаго. Я думала, вы собрались в Теннесси.

– Так оно и есть. Но Чикаго – мой дом.

Теперь она вспомнила. Он играл в «Чикаго старз».

Блу с легкой завистью оглядела впечатляющую инструментальную панель и рычаг переключения скорости.

– Буду счастлива сесть за руль.

– Боюсь, тебе будет слишком сложно управлять машиной, которая не дымит и не чихает.

Он включил спутниковое радио: смесь старого рока и новых мелодий.

Следующие двадцать миль Блу слушала музыку и пыталась любоваться пейзажами, но тревога не давала успокоиться. Ей требовалось отвлечься, и она совсем было собралась немного позлить Дина, спросив, что он считает наиболее привлекательным в мужчине, но легче было поддерживать иллюзию того, что он гей, и она не хотела заходить слишком далеко. Все же она не смогла устоять перед искушением осведомиться, не стоит ли лучше найти станцию, где передают Стрейзанд.

– Не хочу показаться грубым, – с холодным достоинством ответил он, – но наша гей-община немного устала от старых стереотипов.

Блу сделала все, чтобы изобразить раскаяние.

– Прошу прощения.

– Извинения приняты.

По радио передавали сначала «Ю-ту», потом «Нирвану». Блу вынудила себя немного покапризничать, чтобы он не заподозрил, в каком она отчаянии. Дин подпевал «Никелбэк» мягким бархатным голосом, после чего присоединился к «Колдплей» в «Спид оф саунд». Но когда Джек Пэтриот запел «Почему не улыбнуться?». Дин переключился на другую станцию.

– Оставьте, – попросила она. – «Почему не улыбнуться?» помогла мне выжить в выпускном классе школы. Я люблю Джека Пэтриота.

– А я – нет.

– Это все равно, что не любить... Бога.

– Каждому свое.

Куда подевалось веселое дружелюбие? Он выглядел внушительным и отчужденным. Не тем беспечным футболистом-профессионалом, притворяющимся геем, рекламирующим белье и мечтающим стать кинозвездой. Похоже, Блу удалось на миг увидеть истинного человека за блестящим фасадом, и этот человек ей не понравился. Она предпочитала думать о нем как о тщеславном глупце, но глупцом он явно не был. А вот тщеславие... Тут, похоже, она права.

– Я проголодался.

Он словно повернул невидимый переключатель, позволивший ему стать тем, каким он хотел казаться в ее глазах.

– Надеюсь, ты не возражаешь, если мы подъедем к ресторану для автомобилистов, чтобы не пришлось просить кого-то последить за машиной.

– Вам приходится нанимать людей, чтобы следить за машиной?

– Компьютер ключа зажигания закодирован, так что украсть ее нельзя, но она привлекает всеобщее внимание, что делает ее легкой добычей вандалов.

– Не считаете, что жизнь слишком сложна и без того, чтобы нанимать няньку для вашей машины?

– Жизнь в элегантном стиле – нелегкая работа.

Он нажал кнопку на панели и получил маршрут к зоне отдыха от кого-то по имени Мисси.

– Как она назвала вас? – переспросила Блу, когда разговор закончился.

– Бу. Сокращенное от Малибу. Я вырос в южной Калифорнии и много времени проводил на пляже. Вот друзья и дали мне прозвище.

Бу... типичное прозвище футболиста. Вот почему в журнале «Пипл» появился снимок, где он идет по пляжу.

Блу ткнула пальцем в динамик машины.

– Все эти рехнувшиеся женщины... вас никогда не терзают угрызения совести из-за того, что подаете им несбыточные надежды?

– Пытаюсь загладить свою вину верной дружбой.

Он явно не собирается откровенничать.

Блу повернула голову к окну и притворилась, что изучает пейзаж. Он пока еще ни словом не обмолвился о том, что собирается выбросить ее из машины. Но все еще впереди. Если только она не постарается стать для него незаменимой.

Он заплатил за фастфуд парой двадцатидолларовых банкнот и велел парнишке в окне оставить себе сдачу. Она едва удержалась, чтобы не перепрыгнуть через сиденье и не выхватить деньги у продавца. Сама она довольно часто бывала на месте парнишки, чтобы не надеяться на хорошие чаевые. Хорошие! Но не до такой же степени!

Они нашли зону отдыха в паре миль дальше по шоссе: несколько столиков, поставленных под тополями. Заметно похолодало, и Блу, порывшись в рюкзаке, отыскала фуфайку. Дин тем временем выкладывал еду на столик. Блу ничего не ела со вчерашнего вечера, и от запаха жареной картошки рот наполнился слюной.

– Еда готова, – объявил он, когда она подошла.

Она заказала самые дешевые блюда, которые только могла найти, и теперь положила перед ним два доллара и тридцать пять центов мелочью.

– Это моя доля.

Он с нескрываемой брезгливостью оглядел груду монет.

– Я угощаю.

– Я всегда плачу за себя, – настаивала она.

– Но не в этот раз.

Он подгреб к ней деньги.

– Можешь вместо этого сделать мой портрет.

– Мои портреты стоят гораздо больше двух долларов тридцати пяти центов. Не забывай про бензин.

Может, ей все-таки удастся куда-то добраться за его счет. Рассеянно рассматривая летевшие по шоссе машины, она наслаждалась каждым жирным ломтиком картофеля, каждым кусочком гамбургера.

Дин отложил недоеденный бургер, вытащил наладонник и, прищурившись на маленький экранчик, стал проверять электронную почту.

– Прежний бойфренд беспокоит? – съязвила она.

Он непонимающе уставился на нее, но тут же покачал головой.

– Моя новая экономка в Теннесси. Посылает регулярные е-мейлы с детальными описаниями преобразований, но когда бы я ни позвонил сам, натыкаюсь на голосовую почту. Вот уже два месяца не могу поговорить с ней лично. Что-то тут не так.

Блу и представить не могла, каково это – владеть домом, не говоря уже об экономке.

– Мой риелтор клянется, что лучше миссис О'Хара не найти, но я устал общаться с ней по электронной почте. Хотелось бы, чтобы она все же подняла чертову трубку, – пробурчал он, принимаясь читать сообщения.

– Но если вы из Чикаго, зачем покупать дом в Теннесси? – не выдержала Блу.

– Прошлым летом я был там с друзьями. Искал дом на западном побережье. Но увидел эту ферму и тут же купил.

Дин положил компьютер на стол.

– Дом находится посреди самой прекрасной в мире долины. Там же есть и пруд. А вокруг на много миль ни одного строения. И есть место для лошадей, о чем я всегда мечтал. Но в доме многое нужно переделать, поэтому риелтор нашел подрядчика и нанял эту миссис О'Хара, чтобы за всем следила.

– Будь у меня дом, я сделала бы все сама.

– Я посылал ей цифровые снимки. Образцы краски. У нее прекрасный вкус и множество интересных идей. Так что все получится.

– Все же это совсем не то, что быть рядом.

– Вот поэтому я и решил сделать ей сюрприз своим неожиданным визитом.

Он открыл очередное сообщение, нахмурился и выхватил «блэкберри».

– Хитклиф, я получил твое «мыло» и вовсе не в восторге от одеколонного контракта. После «Энд зон» я надеялся покончить с подобными вещами. – Он поднялся и отошел на несколько шагов. – Я подумывал, что, может, спортивный напиток или... – Дин осекся и расплылся в медленной улыбке. – Так много? Черт, похоже, моя смазливая морда все равно что включенный кассовый аппарат.

Собеседник, очевидно, пошутил, потому что Дин рассмеялся, громко и уверенно.

– Мне пора, – объявил он, опершись ногой о пень. – Мой стилист ненавидит, когда я опаздываю. А сегодня мы будем делать мелирование. Передай спиногрызикам наилучшие пожелания и скажи жене, что я приглашаю ее переночевать у себя, как только

вернусь в город. Только я и Аннабелла.

Продолжая смеяться, он закрыл телефон и сунул обратно в карман.

– Мой агент.

– Хотела бы я иметь агента, – вздохнула Блу. – Чтобы и мне удалось вставить словечко в разговор. Но полагаю, я не из тех людей, кому суждено иметь агента.

– Уверен, что у вас немало других хороших качеств.

– Тонны, – угрюмо заверила она.

Как только они уселись в машину, Дин направился к границе между штатами. Блу, осознав, что грызет ноготь, поспешно сложила руки на коленях. Дин ехал быстро, но при этом уверенно держал руль, именно так, как она сама любила управлять машиной.

– Итак, где вас высадить? – осведомился он.

Именно этого вопроса она ждала и боялась. И сейчас притворилась, что обдумывает ответ.

– К сожалению, между Канзас-Сити и Денвером нет больших городов. Думаю, Канзас-Сити мне подойдет.

Дин слегка усмехнулся. Судя по выражению глаз, он прекрасно понял ее уловки и не собирался дать себя одурачить.

– Я скорее имел в виду первую попавшуюся стоянку для грузовиков достаточно приличного размера.

Блу поперхнулась и закашлялась..

– Видите ли, вы человек общительный, а одному ехать скучно... Постараюсь вас развлечь.

Его взгляд скользнул по ее груди.

– И каким образом вы собираетесь это сделать?

– Автомобильные игры,– быстро ответила она – Я знаю, десятки игр.

Он фыркнул, но ее уже несло.

– Я к тому же прекрасная собеседница и могу защитить вас от фанатов. Постараюсь держать всех этих прилипчивых баб на расстоянии.

Серо-голубые глаза Дина блеснули то ли раздраженно, то ли весело – она так и не поняла.

– Я подумаю, – пообещал он.

К некоторому удивлению Дина, вечером, когда он где-то в западном Канзасе съехал с шоссе между штатами и направился к гостинице «Мерри тайм инн», Бобри все еще была в его машине.

Она пошевелилась, только когда он свернул на стоянку. Пока она спала, у него было достаточно времени наблюдать, как вздымается ее грудь под спортивной рубашкой. Большинство женщин из тех, с кем он обычно проводил время, накачивали груди до невероятных размеров. Но только не Бобри. Он знал, что некоторые парни обожают огромные титьки, – черт, да и сам он был таким любителем. – но Аннабелла Грейнджер Чампион испортила ему весь кайф.

– Каждый раз, когда мужчина вроде тебя пожирает взглядом женщину с силиконовыми буферами размера «Е», этим он поощряет какую-нибудь наивную девчонку с идеальной грудью ложиться под нож. Женщинам следовало бы вместо этого расширять свое мировоззрение, – твердила она.

Благодаря ей он чувствовал себя лично ответственным за грех увеличения груди, но что поделать с Аннабеллой: уж такая она уродилась. На все имеет твердое мнение, которого не скрывает, и не задумается высказать все, что думает, прямо в лицо любому и всякому. Аннабелла была его единственным настоящим другом из всех знакомых женщин. Но после свадьбы с Хитом Чампионом, его кровопийцей-агентом, которому родила двоих детей, у нее оставалось не слишком много времени на дружеские посиделки.

Сегодня он много думал об Аннабелле. Может, потому, что у Бобри тоже на все было твердое мнение, и она, как и Аннабелла, не стремилась произвести на него впечатление. Конечно, Дин наврал, что он «голубой», но она поняла, что это чушь собачья, по крайней мере сотню миль назад. И все же пыталась манипулировать им. Но крошке Бо-Пип с ним не справиться.

Ее рот застыл в полузевке, когда она разглядела хорошо освещенный трехэтажный отель. И хотя сегодня она то и дело выводила его из себя, он все еще не был готов вручить ей пару сотен баксов и вышвырнуть вон. Почему? Ну, во-первых, ему хотелось, чтобы она попросила денег. Во-вторых, она действительно оказалась неплохой собеседницей. И главной причиной была эрекция, терзавшая его последние двести миль.

– Обычно здесь расплачиваются кредитными карточками. – объявил он.

Дину следовало бы устыдиться такого откровенного припугивания, но она так драла нос, что ему нравилось ее дразнить.

Бобри поджала губы.

– К сожалению, у меня нет кредитки.

– Что неудивительно.

– Несколько лет назад я безнадежно превысила кредит и с тех пор не доверяю себе, – продолжала она, изучая вывеску отеля – Что вы собираетесь делать с машиной?

– Дам денег охраннику, чтобы присмотрел за ней.

– Сколько?

– Почему это так тебя занимает?

– Я художница. И всегда интересуюсь поведением окружающих.

– Полагаю, пятьдесят долларов сейчас и столько же утром.

– Превосходно, – кивнула она, протягивая руку – Договорились.

– Я не позволю тебе следить за машиной.

Девушка с трудом сглотнула, так что по горлу прокатился ко мок.

– Почему бы нет? Не волнуйтесь, я сплю чутко И сразу проснусь, если кто-то подберется слишком близко.

– И спать ты в ней не будешь.

– Только не уверяйте, что вы один из тех жлобов-шовинистов, которые считают, что женщина не способна сделать работу, так же хорошо, как мужчина.

– Ну а я думаю, что номер тебе просто не по карману. – бросил Дин, вылезая из машины. – Так и быть, я тебя проспонсирую.

Она презрительно фыркнула и вздернула подбородок.

– Не нуждаюсь я ни в каких спонсорах.

– Неужели?

– Лучше позвольте мне охранять машину.

– Ни за что на свете.

Очевидно, она пыталась обставить его, и он совсем не удивился, когда она стала перечислять цены на свои портреты.

– Даже если учитывать стоимость номера и нескольких обедов, вы должны признать, что заключили выгодную сделку. Я начну рисовать вас с утра за завтраком.

Еще один портрет! Только этого ему и не хватало! В действительности ему нужно совсем другое...

– Можешь начать сегодня, – объявил он, открывая багажник.

– Сегодня? Но сейчас... ужасно поздно.

– Всего лишь начало десятого.

В этой команде есть место только для одного ведущего игрока. То есть для него.

Она что-то пробормотала себе под нос и подступила к багажнику. Он вытащил свой чемодан и ее голубой рюкзак. Она дотянулась до одного из деревянных чемоданчиков, содержавших принадлежности для рисования, и, все еще бормоча, последовала за ним к подъезду. Он договорился с единственным швейцаром гостиницы об охране машины и направился к стойке портье. Бобри держалась рядом. Судя по живой музыке, доносившейся из бара, и местным обитателям, высыпавшим в вестибюль, «Мерри тайм инн» по субботним вечерам становилась злачным местом маленького городка.

Дин отметил, что кое-кто уже поворачивается в его сторону. Иногда ему удавалось оставаться неузнанным два дня подряд, но сегодня удача была не на его стороне. Несколько человек открыто глазели на него. Все эта чертова реклама «Энд зон»!

Дин поставил вещи у стойки.

Портье, серьезный молодой человек, типичный житель Среднего Запада, приветствовал его вежливо, но не называя по имени. Зато Бобри ткнула его локтем в ребра и кивком показала на бар.

– Ваши фанаты, – прошипела она, словно он сам не заметил двух жирных типов средних лет, отделившихся от толпы и зашагавших к ним.

На одном была гавайская рубашка, собравшаяся складками на толстом животе. Другой мог похвастаться длинными, подкрученными вверх усами и ковбойскими сапожками.

– Пора приниматься за работу, – жизнерадостно объявила Бобри. – Я обо всем позабочусь.

– Ни в коем случае. Я...

– Привет, – начала Гавайская Рубашка, протягивая руку – Надеюсь, вы не обидитесь, что мы помешали, но мы с моим дружком Ноуменом поспорили, что вы и есть тот самый Дин Робийар.

Ответить Дин не успел. Бобри загородила его худеньким тельцем и закатила речь с иностранным акцентом, звучавшим как почто среднее между сербохорватским и еврейским.

– Э... этот самый Дин Роб... как его там, очень знаменит в Амевике, вевно? Мой бедный муж... – Она по-хозяйски сжала руку Дина. – Его аглиски оч-чень, оч-чень плох, и он ничего много не понимает. Но мой аглиски оч-чень, оч-чень ховош, пвавда? И куда бы мы ни пвиехали, люди вводе вас подходят к нему и называют Дином, Как-его-там. Но нет, мой муж в Амевике вовсе не знаменит. Зато оч-чень знаменит в нашей стване. Он оч-чень знаменитый... как это сказать? Повногваф.

Дин едва не поперхнулся слюной.

Бобри нахмурилась.

– Да? Я что-то не так сказава? Он ставит гвязные фильмы.

У Дина голова пошла кругом. Но Бобри все-таки заслужила его поддержку за столь титанический труд, пусть и не совсем удавшийся, поэтому он натянул вежливую улыбку и попытался сделать вид, что не знает английского.

Она окончательно запутала приятелей, и те не знали, как выпутаться из положения.

– Мы... э... то есть... Прошу прощения... мы думали...

– Ничего ствашного, – твердо заверила она – Не в певвыи паз.

Бедняги, путаясь в собственных ногах, поспешно отступили Бобри самодовольно уставилась на него.

– Для столь одаренного человека я ужасно молода. Ну, разве мы не рады, что я решила остаться с вами?

Он дал высокую оценку ее изобретательности, но поскольку как раз в этот момент передавал портье карточку «Виза», все усилия сохранить его инкогнито пошли прахом.

– Я возьму ваш лучший номер-люкс.– объявил Дин. – И маленький номер возле лифта для своей безумной спутницы. Если с номерами проблемы, поместите ее рядом с любым старым автоматом для льда.

Персонал гостиницы был идеально вышколен, и поэтому портье глазом не моргнул.

– К сожалению, у нас много постояльцев, и номер-люкс уже занят.

– Занят? – протянула Бобри. – Неужели эти ужасы никогда не кончатся?

Портье с несчастным видом уставился в компьютер.

– Боюсь, осталось всего два номера. Один, полагаю, вполне вас удовлетворит, но второй подготовлен к ремонту.

– Черт с ним. Малышка не откажется там переночевать. Надеюсь, вы успели вывести кровавые пятна с ковра. Кроме того, порнозвезды способны спать где угодно. И я не шучу. Где угодно.

Он веселился от души, но портье был слишком хорошо натренирован, чтобы улыбнуться.

– Мы, разумеется, сделаем вам скидку.

Блу небрежно оперлась о стойку.

– Наоборот, удвойте цену, иначе он оскорбится.

Как только все было улажено и Дин сумел заверить портье, что его спутница несет чушь, они направились к лифту. Не успели двери закрыться, как Бобри уставилась на него. В леденцовых глазах цвета незрелого винограда светилась сама невинность.

– Те типы, что подошли к вам, знали ваше настоящее имя. Понятия не имела, что в мире столько геев.

Он нажал кнопку лифта.

– Честно говоря, я немного играю в профессиональный футбол под своим настоящим именем. Конечно, все это несерьезно. Чтобы занять время. Только до тех пор, пока не начну свою карьеру в кино.

Физиономия Бобри приняла преувеличенно почтительное выражение.

– Bay! He знала, что профессиональным футболом можно заниматься несерьезно.

– Не хочу тебя обидеть, но ты не слишком много знаешь о спорте.

– Все же... Гей – и футболист? Трудно представить.

– О, нас там целая толпа. Возможно, добрая треть НФЛ.

Он ждал, что она назовет его лжецом, примется разоблачать, но Бобри не спешила закончить игру.

– – А люди еще считают педиков бесчувственными! – покачала она головой.

– Мы просто не показываем свои переживания.

– Я заметила, что у вас уши проколоты.

– Грехи молодости.

– Хотели повыпендриваться, верно? Выставить напоказ свои денежки?

– По два карата в каждом ухе.

– Клянусь, вы все еще иногда их надеваете.

– Только, если день был урожайным.

Двери лифта разомкнулись. Они пошли по коридору. Дин отметил, что для такой малышки шаг у Бобри достаточно широк. Он не привык к миниатюрным женщинам... впрочем, женщиной ее трудно назвать, несмотря на задорные маленькие грудки и его упорную эрекцию.

Их номера оказались рядом. Он открыл первую дверь. Чистенько, но немного мрачно и без особых излишеств.

Она протиснулась мимо.

– В обычных обстоятельствах я предложила бы бросить монетку, но поскольку платите вы, это будет несправедливо.

– Ну, если ты настаиваешь...

Она взяла рюкзак и снова попыталась его отшить.