Текст книги "Книжный магазин «Бюро находок»"

Часть вторая

Глава 7

Эндрю закрыл глаза и увидел во сне отца. Или скорее воспоминания о нем, появившиеся из далекого прошлого. Некоторые моменты окружала серая пелена, будто слои тумана, тумана, который ночью накрывал Сан-Франциско и оседал, зависая над местом, там, где земля встречается с морем, тумана готового наброситься поутру, захватив город в заложники, иногда на весь день.

И именно там, в великих миазмах воспоминаний, Эндрю и потерял себя. Иногда он видел себя в другом времени. Перед ним был юный мальчишка, бегущий по Лидо и зовущий отца. Они запускают воздушного змея или катаются на катере в укромной части залива. А потом, угощение из засахаренных орешков с тележки торговца.

Папа был лучшим человеком, которого он знал. Поэтому Эндрю был уверен, что история про сокровище правда.

– Расскажи мне о том времени, когда ты был маленьким мальчиком, – говорил Эндрю. Ему никогда не надоедало слушать эту историю, каждый раз, когда отец рассказывал ее, он слышал ее по-разному.

Иногда папа повторял эту историю перед сном, медленно и задумчиво, словно пытаясь разобраться в собственных воспоминаниях. Потом он прижимал сына к себе и нежно целовал его на ночь, так же, как и утром, перед тем, как мальчик уходил в школу.

Хотя папа и никогда не говорил об этом, Эндрю понимал причину. Никогда не знаешь, когда видишь любимого человека в последний раз.

Папа признавал, что это так, потому что давным-давно вся его жизнь изменилась в одно мгновение. Его скудное воспоминание о том последнем дне. В темноте они с матерью соскочили с кровати. Здание задрожало, и они услышали крики других жильцов, мама подхватила его и потащила вверх по лестнице. Вокруг летали доски и осколки стекла, шумели лошади и собаки, все задыхались от пыли и дыма.

– Мой ангел – мама. Она спасла мою жизнь, – сказал ему папа. – И в итоге потеряла свою. Во время Великого Пожара она бросилась к берегу и посадила меня на баржу. Я помню, что видел ее кровавые следы, у нее не было обуви. Баржа была заполнена другими детьми и стариками, все мы плакали, охваченные паникой. Мама обвязала зеленую ленту вокруг моего запястья и такую же – вокруг своего. Мы видели ракеты в небе – пожарные использовали динамит, пытаясь остановить наступление огня. Я помню очень мало. Обрывки, впечатления скорее. Ужас. Мэрия превратилась в разбитый купол. Огромные здания рассыпались или сгорали дотла. Дым был гуще тумана, и кто-то прижал носовой платок к моему носу и рту, глаза щипало. Молочные бидоны валялись всюду. Мертвых уносили. Военные маршировали по улицам и отдавали приказы. Электрические столбы падали куда попало. Кто– то вел меня за руку и задавал вопросы. Я сказал им свое имя и имя мамы, но никто ее не знал. Мне было не знакомо место, где я жил. Все, что у меня осталось, – мое имя, и воспоминание о том, что я жил с мамой в подвале здания, на крыше которого подмигивает солнце.

– Меня отвели в сиротский приют к западу от Ван Несса. Массивное здание показалось мне заброшенным замком, и поскольку оно было разрушено огнем, мы разместились в палатках. Я ждал и смотрел. Мне сказали, что мое имя написано на плакатах, развешенных по всему городу. Благодаря им, многие дети счастливо воссоединились со своими семьями.

Но моя мама так и не пришла. После катастрофы, оставшихся детей перевели в обычную государственную школу. Везде царила ужасная печаль. И одиночество. Те, кто заботился обо мне, конечно, были добры, но я тосковал по своей маме. Я молился, чтобы она пришла, пел песни, которые она пела мне, когда я был ребенком и работал без устали над ее портретом. Помню, она трудилась наверху с рассвета до заката, но в конце дня у нее всегда находилось время для рассказов и песен, пока она рисовала птиц, животных и меня.

– Ты когда-нибудь пытался выяснить, что с ней случилось? – спросил однажды Эндрю отца.

Он все еще помнил печальное, затравленное выражение папиного лица.

– Я пытался, когда вырос. Я прочесал архивы Армии спасения, но так и не нашел ее имени. Там были сотни «неопознанных женщин», и я полагаю, одной из них оказалась она. Папа выглядел таким грустным, когда он говорил об этом, что Эндрю больше никогда не затрагивал эту тему.

Папа сказал ему, что сиротский приют был снесен в 1919 году, конечно, к тому времени он уже стал самостоятельным человеком, ветераном Великой войны, у которого вся жизнь была впереди.

– Я вырос, вдохновленный солдатами на службе, – говорил папа. – В начале войны на службу забирали молодых мужчин, это было почетно, но из-за моей ноги – я родился с искривленной ступней – для меня нашли другую роль, я служил медиком.

– Расскажи мне, как ты снова нашел магазин, – подгонял его Эндрю, очарованный рассказом. Отец точно не помнил, где был его дом, он помнил только то, что это была комната в подвале с окнами на уровне улицы. Он часто наблюдал за ботинками прохожих. И конечно, после катастрофы невозможно было узнать улицы и здания в районе, даже если бы он знал, где это было. Он вспомнил ключевую подсказку, которая помогла найти дом.

– Я приехал домой после войны с невестой и с целью, – с гордостью говорил папа. Он был искусным целителем и аптекарем и отправился искать место для своего бизнеса в городе. После пожаров Сан-Франциско восстанавливался с удвоенной силой и полнился шумными новостями. В один день он случайно нашел дом. Он шел по Пердита-стрит с поручением, когда увидел символ – подмигивающее солнце на вершине заброшенного здания.

Это зрелище пробудило в папе дремлющее воспоминание. Его мать сказала ему, когда он был ребенком, если он когда-нибудь заблудится, он будет искать здание с подмигивающим солнцем. Это была отличительная черта на фасаде здания, солнце с лицом и одним открытым, другим закрытым глазом. В старые времена люди не умели читать, поэтому вместо этого ориентировались по символам.

– Мама нарисовала его для меня, – сказал папа. Много лет спустя, увидев этот символ, он понял, что смотрит на то место, где жил, когда был маленьким мальчиком.

Он расплакался от воспоминаний, нахлынувших на него.

Дефолт 1929 года окончательно разорил город, но Джулиус Харпер нашел выход. Он приобрел заброшенное здание и вновь сделал его своим домом, предъявив права на него после уплаты налогов. Вместе с невестой они отремонтировали это место и открыли аптеку «Пердита Драг».

Когда прошлое начало растворяться в настоящем, Эндрю, глядя на странного доктора, сказал:

– Мой отец был хорошим человеком, но беспокойным. Он был так молод, когда ушел на войну медиком и водителем скорой помощи. Он всегда говорил, что и на войне, и в мирное время именно спасенные жизни придают смысл твоему существованию. Моя мама Инга была медсестрой, и они прошли с отцом по жизни, словно герои романа Хемингуэя. Мне кажется, он провел большую часть своей жизни в поиске самого себя, но так и не нашел: мама, которую он едва помнил, молодой человек, чья невинность была поругана жестокой войной… Когда он был рядом, он любил мою маму и меня и много работал. Но иногда он затихал и погружался в темноту. Но мы были счастливой семьей, и он потакал моей слабости разбирать вещи на части – часы и счетные машины, и весы, все с подвижными деталями. Когда бизнес перешел ко мне, я продолжил то, что было моей страстью.

– Возможно, это обычные сантименты, – задумался он, – но, когда мой отец вернул дом, у него возникло ощущение, что он нашел свою мать.

Эндрю попытался разглядеть сквозь туман своих давно ушедших родителей. Он аккуратно сложил выцветшую зеленую ленту и положил ее обратно в бумажник. – Здание «Санрайз» – мои плоть и кровь. Это хранилище сокровищ, видимых и невидимых. Мне нужно остаться, чтобы не потерять рассудок. Это единственный способ, сохранить мир в целостности. Он посмотрел на Блайз – нет, на Натали, чьи глаза были затуманены печалью. И поэтому вы должны понять, я никогда не покину его.

* * *

Когда Натали вернулась на работу утром следующего понедельника, ни один человек на фирме не беспокоился о том, что мир безвозвратно изменился.

Несколько ее коллег сочувственно хмыкнули. Но по большей части они избегали ее. Наверное, им было неловко находиться рядом. Когда кто-то переживает большую потерю, невозможно найти слова поддержки.

Коллегам казалось рискованным что-либо говорить. Они боялись вызвать бурю истерических слез, ведь тогда им пришлось бы думать, как справиться с ее срывом. В конце концов, не было таких слов, которые бы ей помогли.

Ей не нравилось, что на нее смотрят, как на раненную птицу. Теперь, когда она знала, как к ней относится большинство сотрудников, Натали в полной мере ощутила двуличность коллектива. На протяжении всего дня печаль усугубляли раздражающие ежеминутные звонки, собрания, распределение документов в папки, проекты, работа со счетами. Выходные показались слишком короткими, так как ей приходилось регулярно ездить в город, чтобы присматривать за дедушкой. Она представляла его одиноким, читающим, скучающим по дочери, погруженным в воспоминания об отце и его таинственном прошлом.

Ее привычная концентрация на работе ослабла. Она часто ловила себя на мысли о том, что делать с магазином. И с дедушкой. И с долгами матери. И со старым ветхим зданием. Клео и Берти согласились присматривать за дедушкой, но это было временно.

В такие моменты она ужасно злилась на мать за то, что та оставила ее в такой разрухе. Возможно, старый Джулиус чувствовал то же самое, потеряв в вихре землетрясения собственную мать.

Она связалась с рекрутинговым агентством, чтобы нанять менеджера для управления магазином. Единственные два кандидата не подошли. Первый не прошел дальше второй страницы отчета о прибыли и убытках. – Вы не только не сможете нанять меня, – ответил он. – Вы не сможете вообще никого нанять.

Второй кандидат разработал тщательно продуманный план с участием инвесторов и займов под высокие проценты. Натали это показалось настолько рискованным, что у нее перехватило дыхание.

Она обдумывала разные варианты, когда на экране появилось срочное сообщение.

Еще одна катастрофа с Мэнди. Она испортила отчет, и теперь его нужно было переделать.

Зная, что о ней думает Мэнди, Натали не хотела снова ее выручать, но это вошло в привычку. Делай работу правильно и вовремя. Неужели это так сложно?

Натали вздохнула. Она уже собиралась сама исправить все ошибки в отчете, когда вспомнила, о чем говорила Тесс. Если ты продолжишь спасать людей от ошибок, они никогда ничему не научаться.

Но что, если именно из-за этой ошибки Мэнди уволят?

Натали медленно повернулась в своем дорогом эргономичном кресле. Она смотрела на пейзаж Сономы, прекрасный и недосягаемый.

Затем она повернулась назад и посмотрела на свой стол с аккуратными, стопками папок, и на электронную таблицу, отображавшуюся на экране компьютера. Рядом стояли фотографии Рика, мамы и дедушки в рамках.

– Боже, как же я ненавижу эту работу, – подумала она.

Один-единственный день в обанкротившемся книжном магазине сделал ее счастливее, чем год в этой рутине.

Ее пальцы летали по клавиатуре, выделяя ошибки Мэнди и предлагая исправления. Страницы электронной таблицы шурша выползли из принтера. Она схватила сумку и ключи и забрала все еще теплые страницы из принтера. Потом спустилась в отдел, чтобы найти Мэнди.

Ее коллеги тусовались в квадратной пристройке, болтая и потягивая полуденную комбучу, айс-кофе или какой-нибудь еще напиток дня. Мэнди уговаривала своих друзей попробовать заняться воздушной йогой. Когда подошла Натали, Мэнди напряглась.

– О, привет, Натали. – Выражение ее лица тут же изменилось, и приняло озабоченный вид. – Как ты?

Часть Натали желала, чтобы вопрос был искренним. Ей хотелось признаться, что она чувствует себя ужасно. Ей все время было грустно. Она не могла уснуть. Она постоянно переживала за дедушку. Но было неудобно искать утешения у того, кому все равно. Она просто пожала плечами.

– Могу я чем-то помочь? – спросила Мэнди.

В этот момент Натали была готова вновь выручить ее. Она хотела притвориться, что это не входит в обязанности Мэнди. Она была готова исправить ошибки и скрыть ее некомпетентность. Как делала это месяц за месяцем.

– Ты делала итоговую сверку цифр? – поинтересовалась она.

– Конечно, – беззаботно ответила Мэнди. – Я бы не отправила без этого отчет.

Натали колебалась еще несколько секунд. Она собиралась вручить ей страницы со своими исправлениями. И Мэнди снова будет спасена.

С другой стороны, можно поверить на слово женщине, что проверка окончательная, и Мэнди спалится. Раз и навсегда.

Она уже собиралась указать на ошибки, но снова заколебалась. Нет, черт с ним.

В итоге, она сказала:

– Хорошо. – И ушла.

По какой-то непонятной причине она глубоко вздохнула и почувствовала себя лучше. Она вспомнила, как искала, что прочитать на поминальной службе, и наткнулась на мамину любимую книгу. Писательница Мэри Оливер писала следующее. Послушай, ты едва дышишь, и ты называешь это жизнью?

Натали знала, что слишком боится жить собственной жизнью. Она осознала, что продала ее фирме за большую зарплату. Но на самом деле она продала свое собственное счастье. Несмотря на свою потребность в постоянстве и предсказуемости, она больше не могла выносить это существование.

Она злилась на мать за то, что та оставила ее ни с чем – ни слов мудрости, ни напутствий, которые помогли бы ей на жизненном пути. Она наконец поняла, что урок был в том, как сама Блайз Харпер прожила свою жизнь.

Натали направилась прямо в кабинет Руперта. Он стоял, наклонившись над клюшкой для гольфа, и целился в чашку на полу.

– Привет, Руперт.

Удар прошел мимо чашки.

– Черт возьми, – сказал он, выпрямившись и повернувшись лицом к ней. – Я промазал из-за тебя.

– Извини… – Не извиняйся. – Я решила уйти, – сообщила она. – Прямо сейчас.

Он посмотрел на часы.

– Время только три тридцать, а мне все еще нужны складские отчеты твоей команды.

– Понимаю, что нужны.

– Но ладно. – Он снисходительно махнул рукой. – Мы можем освободить тебя после обеда.

– Нет, я имею в виду, что ухожу. Сегодня. Навсегда.

Он нахмурил брови.

– Ты имеешь в виду, что увольняешься?

– Да. – Она почти почувствовала облегчение, когда выпалила это.

– Какого черта? Ты не можешь уволиться. Почему ты хочешь угробить меня прямо сейчас?

Она могла предъявить ему сотни причин. Все неуважительное отношение коллег. Постоянные исправления за лентяями, не только за Мэнди, но и за всем отделом. За самим Рупертом. Список можно было продолжать бесконечно.

– Я не вернусь ни завтра, ни послезавтра, никогда, – сказала она просто.

– Что? У нас сейчас самый большой проект года. Главная свадьба штата через две недели, и мне нужно, чтобы ты управляла поставками Каст Айрон, и…

– Вам придется обойтись без меня, – спокойно ответила она.

– Ради бога, Натали. Почему?

– Потому что… да пошел ты, – бросила она и вышла из комнаты. Она пошла прямо в свой новый прекрасно организованный кабинет. Она даже не потрудилась в последний раз оглядеться. Ее отъезд наверняка спровоцирует сплетни – она потеряла мать и рассудок.

Она собрала свои немногочисленные вещи, их было так мало, что они уместились в сумке, – и ушла не оглядываясь. Натали, в которой не было ни капли импульсивности, ушла от стабильности, безопасности, от всего, ради чего она работала последние десять лет.

Ее охватила странная легкость, когда она ехала в свою квартиру, мимо тенистой деревенской зелени, модных магазинов и кафе, и галерей, и дегустационных залов. Ее любимым местом в городе был книжный магазин «Белый Кролик» с надписью над дверью – «Накорми свой мозг».

Несмотря на очарование города, она так и не смогла пустить корни в Архангеле, в городе, привлекающем туристов со всего мира. Это был не ее город. Квартира Натали находилась в западной части, в розовом оштукатуренном доме. Маленькая и милая, она напоминала кекс, в ней стояла любимая мебель – удобные кресла и полки, забитые книгами, мягкая кровать, на которой можно свернуться калачиком и читать. Это был дом, который она создала для себя, абсолютно безопасное место.

Рик однажды намекнул, что они могли бы жить вместе. У него была деревенская хорошо оборудованная хижина на берегу Энджел Крик, место, которое люди представляют себе, когда хотят убежать от всего. В доме был второй этаж с гидромассажной ванной, массивной кроватью из обдирной древесины, заваленной подушками и одеялами. Из окон открывался вид на душистый можжевельник и бурлящие воды.

Но не было книг. Рик не был читающим человеком. И хотя это казалось неубедительным обоснованием для нерешительности Натали, она никак не могла представить себя в этой романтической картинке. Это ее проблема, а не Рика. Она жаждала безопасности, и это было как раз то, что он мог предложить, – тем не менее, она не могла этого принять. Почему?

Теперь она прощалась со своей жизнью в Архангеле несколькими телефонными звонками: в компанию по переезду, которая могла упаковать все за считанные часы, и в управляющую компанию, чтобы закрыть договор аренды.

Можно ли сказать, что она скинула эту жизнь, как кожу, которая ей никогда не подходила?

Этот вопрос мучал ее все время, пока она ехала на юг. Она приехала в город поздно вечером и забралась в кровать матери.

Взяла с тумбочки книгу «Игры Света». Книга, которую мама читала перед смертью. У мамы была привычка отмечать фразы, которые ей нравились или которые она хотела запомнить. Ей бросился в глаза отрывок, отмеченный маркером: «Если можно было бы начать сначала, как бы ты прожила свою жизнь? Что бы ты делала, кем была бы, куда бы поехала, что бы выбрала?»

* * *

Два дня спустя Натали сидела в подсобке книжного магазина вместе с Берти и Клео, пытаясь избавиться от панической атаки.

– Мы не будем закрывать магазин, – говорила она. – Я собираюсь найти выход, чтобы все вновь работало. Дедушка не будет ничего продавать, и он отказывается переезжать, а я не собираюсь его принуждать. Я переезжаю наверх, и собираюсь сделать этот чертов книжный магазин лучшим на западном побережье.

Показная бравада звучала странно. Ей хотелось придать больше убедительности своим словам.

Импульсивное решение уйти оказалось самым важным в ее жизни. И все же она сделала это по чистой прихоти, словно заменила соевое молоко на сливки в своем латте. Раньше она бы анализировала свое решение до самой смерти. Но только не в этот раз. Она бросила стабильную, прибыльную работу, чтобы взяться за обанкротившееся предприятие.

В промежутках между приступами тревоги и бессонными ночами она чувствовала невероятный восторг, словно она могла летать. Это напоминало ощущения человека, который прыгает со скалы.

Прыгай, а сеть появится. Это был девиз ее матери. Судя по состоянию ее финансов, Блайз прожила жизнь именно так. Но в конце концов сетки не оказалось – в прямом смысле слова.

– Нет пути назад, – сказала Натали обоим. – Я бросила работу, и собираюсь делать то, чего боюсь, но я полна решимости. Я буду очень рада, если вы останетесь в магазине и пойду на все, что в моих силах, чего бы это ни стоило. Но если вы не можете остаться, я пойму.

Клео и Берти переглянулись, а потом посмотрели на нее. Они оба были такими добрыми. Натали была рада, что они есть в ее жизни. Но это напомнило ей о том, какой ничтожно ограниченной стала ее жизнь. Дед и несколько друзей.

– Я скажу тебе то же самое, что и твоей матери, – ответил Берти. Если я получу главную роль своей жизни, я уйду, чтобы двигаться дальше. А пока я здесь.

Она помолчала, изучая его. Берти был борцом и романтиком. Он получал роли в разных постановках, все, от Ренты до Сэмюэля Беккета. У него был огромный талант и страсть к игре. Но в той душераздирающей профессии, которой он посвятил жизнь, этого не всегда достаточно.

– Ты такой талантливый, – сказала она. – У меня мурашки от твоей игры. Я удивляюсь, почему ты еще не играешь главную роль.

– Просто не нашел подходящего места – нужную роль в нужное время. И гигантской порции простой, безудержной удачи. – Он сцепил пальцы в замок и уставился на свои руки. – Мой терапевт говорит, что это страх. Игра заставляет тебя показать миру, кто ты есть на самом деле. Доктор говорит, что у меня барьер. – Он откинулся назад на спинку стула. – Может, моя главная роль – это читать малышам по вторникам «Хортон слышит ктошек!»[2]2
  «Хортон слышит ктошек!» (англ. Horton Hears a Who!) – детская сказка, написанная и проиллюстрированная Доктором Сьюзом, вышла в 1954 году в издательстве Random House.


[Закрыть]. И бывают моменты, когда я абсолютно счастлив этому, клянусь. Если бы еще арендная плата в городе не была такой чертовски высокой.

– Твоя мама всегда говорила: «Ты никогда не будешь доволен тем, чего хочешь, пока не научишься радоваться тому, что имеешь», – вспомнила Клео.

– Главное, двигаться вперед, – сказала Натали. – Я ищу способ увеличить наши доходы. Что бы ни говорили злопыхатели, книжная торговля не умерла. Нам нужно, чтобы магазин был чем-то большим, чем просто книжный. Мама сильно полагалась на постоянных клиентов, которых любила. Я думаю, мы можем поставить на это.

– Класс, – сказал Берти.

– Чем мы можем помочь? – спросила Клео.

Управление поставками сложно назвать интересным делом. Но теперь, когда она узнала о состоянии дел своей матери, эти знания могут пригодиться. Ее навыки пригодились, как только она нырнула в магазинные отчеты. Она засиделась допоздна, проверяя модели продаж, ища возможность улучшить цифры.

– Я занималась аналитикой доходов. И, кажется, нашла способ увеличить продажи, которые помогут нам двигаться дальше. Есть закономерность. Всплеск продаж происходит, когда выходит долгожданная новинка. Поэтому нам нужно рассчитаться с издательствами, чтобы мы могли заполучить эти книги. Также наблюдается рост продаж, когда проходят встречи с писателями. И очевидно, чем популярнее автор, тем выше продажи.

Клео кивнула.

– Так давайте организуем авторский вечер.

– Вечер с детским писателем. За это мы можем поручиться, – предложил Берти. – Дети приходят с родителями. А это значит, что взрослый тоже может купить книгу.

– Именно. Я хочу начать с крупного события. Несмотря ни на что, она почувствовала легкий прилив оптимизма.

– Правильно. Осталось найти выдающегося автора, – подметила Клео. – Ты уже знаешь кого?

Натали вспомнила веселую Дороти.

– Тревора Дэшвуда, – ответила она. – Он идеален, не правда ли?

– И его невозможно ангажировать, – сказал Берти. – У нас больше шансов заполучить Гарри Поттера.

– Гарри Поттер выдуманный персонаж.

– И его легче заполучить, чем Тревора Дэшвуда. Если серьезно, парня рвут на части.

Она набрала номер.

– У меня есть номер его литературного агента. Собираюсь попробовать.

После нескольких гудков кто-то наконец взял трубку.

– Кенди и партнёры.

Натали пришлось пообщаться с несколькими помощниками. Потом она нашла кого-то по имени Эмили и обратилась с просьбой.

– Мы книжный магазин с полным спектром услуг в самом центре Сан-Франциско, и мы бы хотели организовать мероприятие с Тревором Дэшвудом.

– Его график распланирован на два года вперед. – сказала Эмили. – Я могу отправить вам форму заявки…

– Боже мой! – Сердце Натали екнуло. – Я надеялась на что-нибудь в этом месяце. На его веб-странице написано, что он живет в Калифорнии, поэтому…

– Я бы рада помочь, – посочувствовала Эмили. – Но, честно говоря, он абсолютно занят ближайшие два года.

– Но…

– Я пришлю форму заявки на вашу электронную почту. Извините. Но это все, что я могу сделать.

* * *

Остаток дня принес новые разочарования. Она звонила издателям по поводу других авторов, но те, кто бы мог привлечь публику, уже были заняты. К тому же она обнаружила неоплаченные счета от издательств.

– Боже мой, мама, – пробормотала Натали. – Как, черт возьми, ты умудрилась? Она откинулась на спинку стула и посмотрела на материн стол, яркий коллаж из стикеров и приколотых записок, стопок книг, мусорной корзины со все еще не распакованной почтой. На книжных корешках красовались манящие названия: «Клуб “Никогда больше”», «Однорукий аплодисмент», «Жизнь среди слонов».

Она заметила клочок бумаги, торчащий из детской книжки, как лучик надежды. Натали вытащила книгу и положила перед собой. «Может быть да, может быть нет» Квилла Рэнсома. Возможно, это псевдоним. Нет фотографии автора. На обложке был изображен ребенок, идущий по канату, но, что самое важное, тисненый медальон, значок литературной премии, присужденной этой книге.

Натали развернула записку. Это было личное письмо автора.

…расписание мероприятий книжного магазина на эту осень – магические слова, которые она искала. Натали просмотрела счет от издательства, он оказался оплаченным. Воодушевленная, она написала электронное письмо писателю и нажала «отправить».

Несколько посетителей внутри магазина просто просматривали книги или искали туалет. Это напомнило Натали, что забот прибавляет и само здание. Труба в стене издавала странный звук, когда лилась горячая вода. Дедушка уронил стеклянную бутылку в душе и порезался.

Натали выпила последнюю мамину таблетку снотворного, но все равно ворочалась всю ночь.

На следующее утро она проснулась, охваченная ужасом – «что же я наделала». Как ей могло показаться, что есть способ спасти ситуацию? Она потеряла маму и Рика. Она бросила работу и теперь вынуждена вести бизнес, который погряз в долгах, в разваливающемся здании, со старым дедушкой, который медленно терял себя. Попытка сохранить книжный магазин на плаву была ужасной ошибкой.

Она быстро оделась и бросилась вниз. Может быть, если она вернется в «Пинакл Вайнз» и скажет, что передумала, они возьмут ее обратно. Это была ужасная работа, но, по крайней мере, она не даст ей и дедушке пропасть.

Она вышла на улицу, чтобы закинуть сумку в машину. Стоя на краю тротуара, она посмотрела налево и направо, потом замерла. Машины не было. Где, черт возьми, машина? На ее месте стоял панельный фургон, покрытый утренней росой.

Она достала телефон, чтобы сообщить об угоне машины. На экране высветилось уведомление приложения: «Счастье – не момент в будущем. Найди то, что сделает тебя счастливым прямо здесь и сейчас».

– Ущипните меня, – пробормотала она вселенной. Кому понадобился старый девятилетний седан? Потом она заметила знак уличной парковки «Парковка запрещена в Пн.-Ср.-Пт. На Ист Сайт, кроме…» Правила были такие сложные и строгие, что у нее округлились глаза. Очевидно, она нарушила одно из сложных ограничений, и машину эвакуировали. Чудесно.

Она запрокинула голову, снова обращаясь ко вселенной.

– Все, что мне нужно, это проблеск, – сказала она. – Всего лишь один чертов лучик надежды. Разве я много прошу?

Огромный грузовик проехал мимо, его двигатель зловеще гудел. Но это был не эвакуатор. Просто какой-то рабочий ищет место для парковки. «Удачи тебе, приятель», – подумала Натали. На магнитной табличке на двери красовался Давид Микеланджело, с поясом инструментов, надпись «Молоток напрокат» и номер телефона.

«Серьезно», – подумала она, отмахиваясь от дизельного выхлопа. Неужели?

Из открытого окна доносилась песня Radiohead. Она закрыла уши, чтобы не слышать, и набрала номер эвакуационной службы. После раздражающей череды автоматических ответов она выяснила, что не было простого способа оплатить штраф и вернуть машину.

«Молодец, Натали, – подумала она. – И что теперь, черт возьми, ты собираешься делать?» Пока она стояла там, размышляя о полном поражении, из галереи несколькими дверями ниже вышла женщина, забралась в фургон и отъехала от тротуара.

«Что дальше?» – обратилась она сама к себе.

Какая новая беда ждет ее впереди?