Текст книги "Ножик профессора"

Тадеуш Ружевич
Ножик профессора

Tadeusz Różewicz

Nożyk profesora

Фотография из архива семьи Ружевич.

Издание осуществлено при финансовой поддержке Министерства культуры и национального наследия Республики Польша

Издано при поддержке интернет-журнала «Дом польский»

Тадеуш Ружевич был наилучшим, наиболее очевидным кандидатом на получение Нобелевской премии среди польских писателей. Наверняка он был крупнейшим из живущих поэтов…

Величие Ружевича заключается в том, что он необычайно простым способом передал правду о ХХ столетии. Действительно, он был одним из главных поэтов ХХ века. Был свидетелем эпохи, был партизаном, а затем участником всех событий, происходивших в польской культуре в 60-е годы. Вероятно, был важнейшим из поэтов. И, действительно, каждый том Ружевича встречался с огромным интересом. Это всегда были очень важные поэтические тома, но в то же время Ружевич был человеком очень частным. Он не был политическим поэтом, не хотел участвовать ни в каких коллективных акциях… У него есть великие поэмы, и я надеюсь, что о Ружевиче в школах будут говорить не только как о том, кто «уцелел, отправленный на бойню», но также и о том, кто совершил пересмотр ценностей современной цивилизации, критический пересмотр. И что у него есть такие поэмы, как «Падение» и «Ножик профессора».

Проф. Ежи Яжембский

Nożyk profesora

I. Pociągi

 
pociąg towarowy
wagony bydlęce
bardzo długi skład
 
 
idzie przez pola i lasy
przez zielone łąki
idzie po trawach i ziołach
tak cicho że słychać brzęk pszczół
idzie przez chmury
przez złote jaskry
kaczeńce dzwonki
niezapominajki
Vergissmeinnicht
 
 
ten pociąg
nie odjedzie
z mojej pamięci
 
 
pióro rdzewieje
 
 
odlatuje piękniejąc w świetle
przebudzonej wiosny
Robigus prawie nieznany
demon rdzy – z drugiego rzędu bogów —
pożera tory szyny
parowozy
 
 
pióro rdzewieje
odlatuje kołysze się wznosi
nad ziemią skowronkiem
rdzawa
plamka na błękicie
 
 
osypuje się
przypada do ziemi
 
 
odlatuje
 
 
do ciepłych krajów
 
 
Robigus
 
 
ten со w starożytności
trawił metale
– choć nie imał się złota —
pożera klucze
i zamki
 
 
miecze lemiesze noże
ostrza gilotyn topory
 
 
szyny które biegną
równolegle
 
 
nie zblizając się do siebie
 
 
młoda kobieta
z chorągiewką w ręce
daje znaki
i ginie
w niepamięci
z Węgier pod koniec wojny
odjechał złoty pociąg
odjechał w nieznane
„złoty”? tak go nazywali
amerykańscy oficerowie
w to zamieszani
nic nie wiedzą
nic nie słyszeli
zresztą wymierają
 
 
złote pociągi bursztynowe komnaty
zatopione kontynenty
arka Noego
może moi węgierscy przyjaciele
słyszeli coś о tym pociągu
może zachował się Kursbuch
ostatni rozkład jazdy
z oblężonego Budapesztu
 
 
stoję w ostatnim wagonie
Inter Regnum – pociągu
do Berlina
i słyszę jak dziecko obok woła
„O, dąb ucieka!..
w lasu głąb…”
wóz z sobą unosi dzieci
wyjmuję zakładkę z książki
wiersz Norwida
przerzucam
most
ktory łączy przeszłość
z przyszłością
Przeszłość jest to dziś,
tylko cokolwiek dalej…
Za kołami to wieś,
Nie jakieś tam coś, gdzieś,
Gdzie nigdy ludzie nie bywali!
 
 
pociągi towarowe
wagony bydlęce
koloru wątroby i krwi
długie „składy”
naladowane banalnym Złem
banalnym strachem rozpaczą
banalnymi dziecmi kobietami dziewczątami
w samej wiośnie życia
 
 
słyszycie ten krzyk
о jeden łyk
о jeden łyk wody
woła cała ludzkość
о jeden łyk
banalnej wody
 
 
przerzucam
most który łączy przeszłość
z przyszłością
 
 
szyny biegną
równolegle
pociągi przelatują
jak czarne ptaki
kończą swój przelot
w piecu ognistym
z którego nie
wznosi się śpiew
do pustego nieba
pociąg kończy
swój bieg
zamienia
się w pomnik
 
 
przez pola łąki i lasy
przez góry doliny
pędzi cicho ciszej
kamienny pociąg
stoi
nad otchlanią
jeśli go ożywią krzyki
 
 
nienawiści
rasistów nacjonalistów
fundamentalistów
runie jak lawina
na ludzkość
nie na „ludzkość”!
 
 
na człowieka
 

I. Поезда

 
поезд идет товарный
вагоны для скотины
длинный-длинный состав
 
 
идет полями-лесами
зелеными лугами
по травам идет и зельям
так тихо что пчелку слышно
на пути его тучи
светлячки золотые
ноготки колокольцы
и еще незабудки
Vergissmeinnicht
 
 
этому поезду
не уехать
из памяти моей
 
 
перья ржавеют
 
 
отлетают красуясь в свете
разбуженной весны
Робиг – бог почти неизвестный
второразрядный демон ржавенья
сжирает пути и рельсы
паровозы
 
 
перья ржавеют
отлетают колышутся в выси
жаворонком над землею
ржавчина
пятнышком в небе лазурном
осыпается
к земле припадает
 
 
отлетают
 
 
в теплые страны
 
 
А бог Робиг
 
 
тот что в древности
потреблял металлы
– хотя золота не касался —
пожирает ключи
вместе с замками
 
 
мечи лемеха кинжалы
острия топоров гильотины
 
 
рельсы что бегут
в одну сторону
 
 
не сближаясь друг к другом
 
 
молодая женщина
с флажком в руке
подает сигналы
и пропадает
в беспамятстве
из Венгрии в конце войны
уехал золотой поезд
уехал в неизвестность
«золотой»? так его называли
американские офицеры
замешанные в это дело
ничего не знают
ничего не слышали
и вообще поумирали
 
 
золотые поезда янтарные комнаты
затопленные континенты
Ноев ковчег
может быть мои венгерские друзья
что-нибудь слышали о той поездке
может сохранился Kursbuch
расписание его отъезда
из осажденного Будапешта
 
 
стою в последнем вагоне
поезда Inter Regnum
идущего до Берлина
и слышу голос ребенка рядом:
«О, дуб удирает!..
в лесную чащу…»
вагон в себе детей уносит
я вынимаю закладку книги
стихи Норвида
перебрасываю
мост
соединяющий прошлое
с будущим
«Прошлое – это нынешний день,
только чуть-чуть подальше…»[1]1
  Строка из стихотворения Циприана Камиля Норвида «Прошлое».


[Закрыть]
А за колесами – село,
его не откуда-то занесло,
где и люди-то не бывали!
 
 
поезд идет товарный
вагоны для скотины
цвета печенки и крови
длинный состав
заполнены Злом банальным[2]2
  «Банальное зло» – отсылка к книге Ханны Арендт «Эйхман в Иерусалиме. Рассуждение о банальности зла».


[Закрыть]
банальным страхом тоскою
банальных детей девушек женщин
в самом расцвете
 
 
слышите крик этих ртов
дайте один глоток
один глоточек воды
все человечество просит
всего один глоток
банальной воды
 
 
перебрасываю
мост соединяющий прошлое
с будущим
 
 
рельсы бегут
в одну сторону
поезда пролетают
черными птицами
кончается перелет
в пещере огненной
из которой
к пустому небу не
возносится пение
поезд кончает
свой бег
превращается
в памятник
 
 
через поля луга и леса
через горы-долины
едет тихо все тише
каменный поезд
встал
над пропастью
если оживят его крики
ненависти
расистов националистов
фундаменталистов
рухнет лавиной
на весь род людской
не на «человечество» —
на человека
 

II. Jajko Kolumba

 
po latach siedzimy z Mieczysławem
przy śniadaniu
kończy się wiek XX
 
 
kroję chleb na desce
smaruję masłem
jeszcze szczypta soli
 
 
„Tadziu, jesz za dużo chleba…”
 
 
usmiecham się lubię chleb
„wiesz – odpowiadam —
kromka swieżego chleba
kromka piętka
posmarowana masłem
albo szmalcem ze skwarkami
z odrobiną pieprzu”
 
 
Mietek podnosi oczy do nieba
 
 
ja gryzę skorkę chleba
wiem! sol jest niezdrowa
i pieczywo jest niezdrowe
(biale pieczywo!)
i cukier! to śmierć…
 
 
pamiętasz „cukier krzepi”?!
to chyba bylo Wańkowicza
 
 
Wańkowicz… Wańkowicz
byliśmy „mocarstwem”
cukier już nie krzepi …
 
 
zjadłbys jajko na miękko?
pyta Mieczysław
jeśli ty zjesz
jajko na sniadanie to podstawa
 
 
Mieczysław stoi przy kuchence
 
 
Tadziu! kiedy gotuję jajko
nic do mnie nie mów
 
 
bo…
 
 
no! bo… znów zapomniałem ile
minut już się gotuje
 
 
nie masz jakiegoś zegarka zegara
czasomierza przecież wkraczamy
w wiek XXI supermarkety internety
są jakieś klapsydry klepsydry (?)
zawsze to mylę
w nowoczesnych gospodarstwach
domowych
w Niemczech
mają różne maszyny zegary
to wszystko dzwoni daje sygnaly alarmuje!
mają takie zmyślne maszynki
w których gotuje się całe jajko
bez skorupki
w kuchni mikrofalówki a może
krotkofalówki nic się na tym
 
 
nie znam będziemy Mieciu jedli
jajka wirtualne bez żółtka
bo żółtko niezdrowe
my już nie ale nasze wnuki
 
 
Tadziu! zrozum że gotowanie
jajka wymaga uwagi skupienia
a nawet koncentracji
pewnie będzie na twardo
 
 
Niemcy Niemcy oni zmechanizowani
mechaniczne jajko
mechaniczna czy tez metalowa
muzyka to nie dla nas
 
 
i со?!
 
 
co?
jak to со jak twoje jajko
zaraz zobaczymy
nauczyłem się otwierac jajko
od ciebie
ja łyzeczką skorupkę
ale ty jednym zdecydowanym
ruchem ścinasz nożem
czubek jajka
oczywiście jajka w kieliszku
nie paprzesz łyzeczką paznokciem
 
 
jak twoje?
 
 
moje dobre
nie za twarde nie za miękkie
 
 
a coś ty robił… widziałem że
przebijałeś jajko przed wrzuceniem
do wody
jakimś szpikulcem… igłą?
nie znałem tej metody
do dzisiaj…
no właśnie! moje jest na twardo
 
 
chyba używasz za dużo soli
 
 
no! wiesz jajko na miękko
bez pieprzu i soli…
są pewne zasady… a со do
 
 
czasu gotowania moja ciotka miała
taką miarę jajko przez trzy
zdrowaśki gotuje się na miękko
 
 
ale to nie miara dla ateistow
 
 
i to mowi ateista?
 
 
jaki tam ateista… czyś ty widział
w Polsce prawdziwego ateistę albo nihilistę
 
 
byli wolnomyśliciele ateiści
materialiści komuniści aktywiści
marksiści a nawet trockiści
 
 
i со?!
 
 
ano to! że aż przebierali nogami
żeby dołączyć do pielgrzymki
ludzi kultury i sztuki
z Warszawy do Częstochowy
 
 
u nas zawsze tak było
każdy miał swojego Żyda albo księdza
w każdym siedzi ksiądz Robak
Jankiel i Konrad Wallenrod
 
 
skąd tu Konrad Wallenrod?
 
 
nie chcę Cię straszyc ale przesoliles…
 
 
wiesz są luki w pamięci wiem
słuchaj zebyś mi głowę uciął
to nie mogę sobie przypomnieć
со było z tym jajkiem Kolumba
Kolumb postawił jajko? jak to było
że postawił jajko na stole na „czubku”
chyba trzeba zajrzeć do Kopalińskiego
 
 
ty masz swoją metodę a ja swoją
 
 
jajecznica z kiełbasą albo boczkiem
nie wchodzi już w grę
 
 
przypomniałem sobie со Norwid powiedział
na wystawie Matejki w Paryżu
w roku 1876 (bodaj) wiesz siedzę od
dwóch lat w Norwidzie chcę napisać książeczkę
lekcję о Norwidzie albo lekcje u Norwida
Norwid о obrazie Matejki powiedział
– to mi umknęło choć wiem
о Matejce prawie wszystko —
Norwid powiedział „jajecznica narodowa”
chodziło о „dzwon Zygmuntowski”
nie wiem gdzie teraz jest ten obraz
 
 
w Palais de l’Industrie (w roku 1873)
Jajecznica narodowa! mówiąc między
nami ani Europa ani Ameryka nie wiedzą
со to jest prawdziwa jajecznica
no właśnie… ale jak ci idzie z Norwidem
nie idzie… a właściwie idzie jak z kamienia
Sztuka jest jak chorągiew na prac ludzkich wieży
on jest niesamowity…
 

II. Яйцо Колумба

 
спустя годы сидим с Мечиславом[3]3
  Мечислав Порембский (1921–2012) – польский критик, теоретик и историк искусства, однокашник и друг Тадеуша Ружевича. В 1944 году был арестован фашистами за конспиративную деятельность и помещен в концентрационный лагерь Гросс-Розен и Заксенхузен. После войны преподавал в Академии художеств в Варшаве, был профессором Ягеллонского университета и куратором Национального Музея в Кракове.


[Закрыть]
за завтраком
XX век подходит к концу
 
 
я режу хлеб на доске
мажу его маслом
еще щепотка соли
 
 
«Тадик, ты слишком много ешь хлеба…»
 
 
я улыбаюсь хлеб моя слабость
«знаешь – я отвечаю —
ломтик свежего хлеба
а лучше горбушка
смазанная маслом
или смальцем со шкварками
и чуток перца…»
 
 
Метек возносит очи к небу
 
 
я вгрызаюсь в корочку хлеба
знаю соль это вредно
тесто приносит вред здоровью
(белое тесто!)
а сахар! тот вовсе смерть
 
 
помнишь «сахар даст силу»?!
кажется у Ваньковича[4]4
  Мельхиор Ванькович (1892–1974) – польский писатель, журналист, репортер и публицист.


[Закрыть]
 
 
Ванькович, Ванькович…
мы тогда были «державой»
сахар уже сил не даст…
 
 
хочешь яичко в смятку?
слышу зов Мечислава
надо поесть
яйцо на завтрак это основа
 
 
Мечислав стоит у плиты
 
 
Тадик! Когда я варю яйца
не отвлекай меня разговором
 
 
а то…
 
 
Вот! снова забыл
сколько варить осталось
 
 
нет ли каких-нибудь часиков или часов
чтобы время мерить мы ведь вступаем
в XXI век супермаркеты интернеты
какие-то кляпсидры или клепсидры (?)
вечно их путаю
в современных домашних
хозяйствах
в Германии
есть разные машины с часами
они звонят, подают сигнал, мол готово!
есть такие хитрые машинки
в которых можно сварить яичко
вовсе без скорлупы
на кухне микроволновки а может
коротковолновки я ведь в этом
 
 
не смыслю Метек будем с тобою
есть виртуальные яйца без желтка
потому что желток это вредно
не мы так хоть наши внуки
 
 
Тадик! пойми что варка яиц
требует полного внимания
и даже концентрации
а то получится вкрутую
 
 
Немцы ах немцы они любят механизмы
механическое яйцо
механическая или металлическая
музыка это не для нас
 
 
и что?!
 
 
что?
да ничего а как там твое яичко
сейчас поглядим
я научился чистить яйцо
у тебя
счищаю ложечкой скорлупу
а ты одним решительным
движением ножа срезаешь
вершину яйца
разумеется яйца в рюмках
чистишь ногтем не пачкая ложку
 
 
а как твое?
 
 
мое в порядке
не слишком твердое и не всмятку
 
 
а как ты это сделал? я видел
что ты проколол яичко
перед тем как опустить его в воду
чем-то острым… иголкой?
этого метода я не знал
до сих пор…
вот видишь! У меня получилось вкрутую
 
 
пожалуй ты кладешь слишком много соли
 
 
ну знаешь ли! яйцо всмятку
без перца и соли…
есть ведь правила… а что касается
времени варки то моя тетка
говорила так: трижды прочти молитву
святой Марии и получится всмятку
 
 
но это мера не для атеистов
 
 
и это заявляет атеист?
 
 
какой там атеист… где ты видел
в Польше настоящего атеиста или нигилиста
 
 
бывали вольнодумцы атеисты
материалисты коммунисты и активисты
марксисты и даже троцкисты
 
 
и что?!
 
 
а то! что даже ногами сучили
лишь бы записать в паломники
людей культуры и искусства
от Варшавы до Ченстоховы
 
 
у нас ведь так всегда
у каждого свой еврей или ксендз
в каждом сидит ксендз Робак
Янкель и Конрад Валленрод[5]5
  Ксендз Робак, Янкель, Конрад Валленрод – герои произведений Адама Мицкевича.


[Закрыть]
 
 
с чего вдруг Конрад Валленрод?
 
 
не хочу тебя пугать но ты пересолил…
 
 
ты знаешь есть ведь пробелы в памяти
слушай пускай мне голову отрубят
не могу припомнить
как там было с яйцом Колумба?
Колумб яйцо поставил? как случилось
что он его поставил на столе стоймя?
пожалуй нужно посмотреть у Копалинского[6]6
  Владислав Копалинский (1907–2007) – польский лексикограф, автор многочисленных толковых словарей.


[Закрыть]
 
 
у тебя свой метод а у меня свой
 
 
яичница с ветчиной или колбаской
в счет уже не идут
 
 
мне вспоминаются слова Норвида
сказанные в Париже на выставке Матейки
в 1876 (вроде бы) году ты знаешь я сижу
над Норвидом уже два года собираюсь написать
эссе о Норвиде и об его уроках
Норвид об этой картине выразился так
– об этом я не слышал хотя и знаю
о творчестве Матейки почти все —
сказал «национальная яичница»
имея в виду «Колокол Зигмунта»
не знаю где теперь эта картина
 
 
в Пале дель Индустри (в 1873 году) —
Национальная яичница! но говоря между нами
Америка с Европой понятия не имеют
что такое настоящая яичница
вот именно… а как дела с эссе о Норвиде
ах не идут… действительно это сложно
«Искусство – флаг на башне трудов человеческих»[7]7
  Строка из произведения Циприана Камиля Норвида «Прометедион»


[Закрыть]
он неимоверен…
 

III. Cienie

 
po południu byliśmy
na cmentarzu u Hani
Hania odeszła przed pięciu laty
Mieczysław został sam
 
 
Robigus demon rdzy
powleka rdzą przeszłość
pokrywa słowa i oczy
uśmiechy
zmarłych
pióro
 
 
idziemy dalej do grobu
Broni Przybosiowej
na pogrzeb przyjechały
córki i wnuki
z Paryża Nowego Jorku
Julian chciał żeby starsza
była ogrodniczką sadowniczką
pewnie marzył że na stare
lata będzie miał swoją jabłoneczką
że będzie pisał
wiersze awangardowe
w cieniu jabłoni
 
 
w cieniu drzewa
 
 
że będzie dalej prowadził
swoją rzecz – rzecz czarnoleską
ale
miasto masa maszyna
sprawiły awangardzistom przykrą
niespodziankę zamieniały się w pułapkę
 
 
ruszyły transporty
 
 
wagony towarowe i wagony bydlęce
ładowane zbanalizowanym złem
południa i północy
 
 
„składy” towarowe
naładowane banalnym strachem
banalną rozpaczą
 
 
do dnia dzisiejszego po twarzach
starych kobiet spływają banalne łzy
po wojnie płakały cudowne obrazy
i płakały żywe
kobiety
 
 
płakaty figury płakali ludzi
 

III. Тени

 
После полудня мы отправились
на кладбище к Гане
она скончалась пять лет назад
Мечислав остался один
Робиг демон ржавенья
устилает ржавчиной прошлое
скрывает слова и глаза
улыбки
умерших
перья
 
 
мы идем дальше к могилке
Брони Пшибосёвой
на похороны приезжали
ее дочки и внуки
из Парижа Нью-Йорка
Юлиан[8]8
  Юлиан Пшибось (1901–1970) – польский поэт, эссеист и переводчик, один из наиболее выдающихся поэтов т. н. Краковского авангарда, учитель Ружевича.


[Закрыть] хотел старшую
видеть огородницей или садоводом
верно мечтал на старость
заиметь свою яблоньку
чтобы писать
авангардистские стихи
в тени яблони
 
 
в тени деревьев
 
 
мечтал и далее заниматься
своим делом – делом Чернолесья[9]9
  Чернолесье – отсылка к творчеству великого польского поэта эпохи Возрождения Яна Кохановского (1530–1584).


[Закрыть]
однако
город масса машина
устроили авангардистам
скверный сюрприз стали ловушкой
 
 
двинулись эшелоны
 
 
товарные вагоны и вагоны для скотины
с грузом зла ставшего банальным
с юга и севера
 
 
товарные составы
груженые банальным страхом
банальной тоскою
 
 
и по сей день по лицам
старых женщин текут банальные слезы
после войны плакали чудотворные иконы
и плакали живые
женщины
 
 
плакали фигуры на образах плакали люди
 

IV. Odkrycie nozyka

 
Mieczysław w liście do mnie
w roku 1998
na moją prośbę żeby mi wyjasnił
skąd się nożyk wziął
 
 
czy go sam zrobil
czy znalazł
czy ukradł
czy wykopał z ziemi
(epoka żelaza)
czy spadł z nieba
(cuda przecież się zdarzają)
 
 
Mieczysław:
myślałem jeszcze
o tym moim nożu
z оbręczy od beczki.
Nosiło go się w obrąbku
pasiakowatego chałata,
bo zabierali
mogło to drogo kosztować…
Tak więc pełnił funkcje
nie tylko uzytkowe,
ale znacznie bardziej złożone
(warto by jeszcze о tym pogadać)…
 
 
Robigus pokrywa rdzą
i pożera powoli
żelazny nożyk
 
 
zobaczyłem go pierwszy raz
na biurku Profesora
tak gdzieł w połowie wieku XX
 
 
dziwny nożyk – pomyslałem —
 
 
ani to nóż do cięcia papieru
api do obierania (strugania) kartofli
ani do ryby ani do mięsa
 
 
leżał między Matejką. i Rodakowskim
między Kantorem Jaremianką i Sternem
między kartkami papieru
między Aliną Szapocznikow
Brzozowskim („Tadziem”, „Taziem”)
i Nowosielskim między
referatami i „fiszkami”
„dziwny nożyk” pomyślałem wziąłem go do ręki
odłożyłem na miejsce
 
 
Mieczysław wyszedł do kuchni
zrobić herbatę (a robi herbatę
mocną czarną jak esencja
rozcieńczam ją gotowaną wodą)
minęło znów dwadzieścia lat
 
 
„dziwny nożyk” pomyślałem
leżał między książką о kubizmie
i końcem krytyki
pewnie otwiera nim koperty
a w obozie
obierał kartofle
albo się golił
 
 
no tak – powiedział Profesor —
obierki mogły uratować
od śmierci głodowej
 
 
na biurku uczonego panował
porządek tak jak w jego głowie
 
 
wiesz Mieczysław napiszę о tym nożyku
wiersz
mijały lata
nasze dzieci chodziły do szkoły
dojrzewały robiły matury
 
 
był rok 1968… 1969
człowiek postawił stopę na księżycu
dokładnej daty nie pamiętam
u nas był „marzec” pamiętny
marzec „pisarze do piora!”
ktoś mi złamał pióro…
nocowałem u Mieczysława
mieszkał w gmachu akademii
sztuk pięknych na Krakowskim Przedmieściu
 
 
słotny wieczór milicja zomo
samochody suki białe pałki
białe długie pałki we mgle
hełmy tarcze
 
 
na drugi dzień spotkałem
w Zachęcie Przybosia
czego ci studenci chcą spytał
był jakby zaskoczony zdziwiony
potem zaczął mi objaśniać
teorię powidoków Strzemińskiego „studenci”
powiedzial jakby do siebie
 
 
wróciłem do domu córka Mieczysława
Asia zapytała mnie przy obiedzie
„со robić?..” ale miałem wrażenie
że wie lepiej od Ojca od Mistrza Przybosia
i ode mnie… со robić…
odpowiedziałem „zachować spokój”
Asia usmiechnęła się… wyszła
 
 
Mietek leżał w szpitalu na Szaserow
obudził się z narkozy
siedziałem sam w jego pracowni
na ścianach znajome obrazy
Strumiłło Nowosielski Brzozowski
autoportret Mietka z czasów okupacji
 
 
nożyk lezał na gazetach
 
 
na lotnisku czytałem napisy
pisarze do pióra syjoniści do domu
(albo odwrotnie?) po powrocie
na ziemię rodzinną
napisy te miały w sobie… smak…
(smak? czego?)
 
 
Aleksander Małachowski
prosił mnie о rozmowę dla TV
mowiłem о tym, że ten krok
ślad stopy ludzkiej na księżycu
odmieni świat i ludzi… Naiwny.
 

IV. Открытие ножика

 
Мечислав в своем письме
в 1998 году
на просьбу объяснить мне
откуда взялся ножик
 
 
сам ли его сделал
или нашел
или украл
или выкопал из земли
(железный век)
или свалился с неба
(чудеса ведь бывают)
 
 
Мечислав:
я еще вспомнил
о своем ножике
сделанном из обруча бочки.
Их носили в рубчиках
полосатых халатов
чтобы не отобрали
это могло дорого обойтись…
Так что его функция
была не только бытовая
а гораздо сложнее
(об этом еще стоит поговорить)…
 
 
Робиг покрывает ржою
и медленно пожирает
железный ножик
 
 
впервые я его увидел
на столе у профессора
где-то этак в середине ХХ века
 
 
странный ножик – подумал я —
 
 
ни для разрезания бумаги
ни для чистки (резки) картофеля
ни для рыбы и ни для мяса
 
 
лежал между Матейкой и Родаковским[10]10
  Ян Матейко, Хенрик Родаковский, Мария Яремянка, Йонаш Штерн, Тадеуш Бжозовский, Ежи Новосельский – польские художники XIX и XX вв., творчеством которых занимался Мечислав Порембский.


[Закрыть]
между Кантором[11]11
  Тадеуш Кантор (1915–1990) – польский режиссер, сценограф и художник, создатель театра «Крико 2» в Кракове.


[Закрыть] Еремянкой и Штерном
между листками бумаги
между Алиной Шапошников[12]12
  Алина Шапошников (1926–1973) – cкульптор и график, во время войны – заключенная фашистских концлагерей Аушвиц-Биркенау, Берген-Бельзен и Терезинештадт. Конец жизни провела во Франции.


[Закрыть]
Бжозовским («Тадиком» или «Тадзем»)
и Новосельским между
докладами и заметками
«странный ножик» подумал я взял его в руки
и положил на место
 
 
Мечислав вышел на кухню
поставить чай (а чай у него выходит
крепким черным словно заварка
я его развожу кипяченой водой)
прошло еще двадцать лет
 
 
«странный ножик» подумал я
он лежал между книгой о кубизме
и критическими статьями
наверное он им открывает конверты
а в лагере
чистил картошку
или брился
 
 
ну да – произнес профессор —
очистки могли спасти
от голодной смерти
 
 
на столе у ученого был такой же
порядок как и в его голове
 
 
знаешь Мечислав я напишу об этом ножике
стихотворение
шли годы
наши дети ходили в школу,
взрослели сдавали экзамены
 
 
был год 1968… 1969
человек впервые ступил на Луну
точной даты не помню
у нас был памятный «март»[13]13
  «Март 1968»– политический кризис (8–23 марта 1968), начавшийся со студенческих демонстраций в Варшаве, Гдньске, Кракове и др. городах Польши, жестоко разогнанных отрядами милиции и т. н. рабочего актива.


[Закрыть]
март «писатели за перо!»
кто-то сломал мне перо
я ночевал у Мечислава
жил в здании Академии
изящных искусств на Краковском Предместье
 
 
ненастный вечер милиция ОМОН
машины черные вороны белые палки
белые длинные палки в тумане
щиты и шлемы
 
 
на другой день я встретил
в Захенте[14]14
  Захента – Национальная галерея искусства в Варшаве.


[Закрыть] Пшибося
он спросил чего хотят эти студенты
он был как будто удивлен озабочен
потом стал мне объяснять
теорию остаточных изображений Стшеминьского
«студенты» произнес как бы сам себе
 
 
я вернулся домой дочка Мечислава
Ася спросила меня за обедом
«что делать?» но мне показалось
что она знает лучше чем отец и маэстро Пшибось
что нужно делать… лучше чем я…
я ответил «хранить спокойствие»
Ася усмехнулась… вышла
 
 
Метек лежал в больнице на Шасеров
отошел от наркоза
я сидел один в его мастерской
на стенах знакомые картины
Струмилло Новосельский Бжозовский
автопортрет Метека времен оккупации
 
 
ножик лежал на газетах
 
 
в аэропорту я читал плакаты
писатели за перо сионисты домой
(или наоборот?) после возвращения
на родную землю
в этих надписях чувствовался… привкус…
(привкус чего?)
 
 
Александр Малаховский[15]15
  Александр Малаховский (1924–2004) – политик и публицист, деятель оппозиции в ПНР.


[Закрыть]
просил меня выступить на телевидении
я говорил, что тот шаг
след ступни на луне человека
изменит мир и людей … Наивный.