Текст книги "Простые вещи"

Вторая рука его коснулась моего плеча, и пальцы скользнули за распахнувшийся ворот халата, касаясь ключиц. Меня бросило в дрожь. Не от страсти. От ярости.

– Артефакторика – почти чисто мужская профессия. Вам часто придется сталкиваться с домогательствами ваших коллег и начальства, и ваш дед прекрасно это понимает. Вы молоды и красивы, а еще чертовски неосторожны. Вот зачем вы ко мне подошли? – шепнул он куда-то мне в шею, опаляя горячим дыханием.

– А вы, значит, проучить меня вздумали? – от злости голос мой стал почти бесцветным.

Накрыла своей ладонью его руку и активировала кольцо на мизинце. Шефнера тряхнуло разрядом, а я, воспользовавшись моментом, вырвалась. Резко обернулась и отвесила пощечину. Точнее, попыталась. Ладонь мою перехватили, притом весьма неудачно, за больную кисть. Я вскрикнула, и Шефнер тут же меня отпустил.

– Не стоит надеяться только на артефакты, – хрипло сказал он, не отводя взгляда от моего лица. – Один раз они могут помочь, но потом ваш противник уже будет знать, что от вас ждать. Просто старайтесь не оставаться наедине с мужчинами, которых вы плохо знаете.

– Я запомню ваш урок, – зло сказала я. – Но знаете, я считала, что человеку, который дружен с моим дедом, которого он принимает в своем доме, можно верить.

На секунду мне показалось, что в темных глазах мелькнуло сожаление, но почти сразу взгляд снова стал непроницаемым.

– Никому нельзя верить.

– Я запомню, – повторила свои слова и наконец ушла, тихо прикрыв за собой дверь.

И только в своей комнате позволила себе расплакаться от пережитого унижения. Я не привыкла чувствовать себя такой беспомощной и слабой. Одинокой. Разве я могла поделиться своими переживаниями с дедом или Петером? Меньше всего мне хотелось портить отношения дяди и племянника. Но я не представляла, как после всего этого общаться с Шефнером и делать вид, что все нормально.

А если в следующий раз он не остановится или и вовсе применит свои способности менталиста?

Дождавшись утра и убедившись, что гость ушел, я спустилась в свою мастерскую. Залезла на стул и достала с самой высокой полки латунную шкатулку. Внутри хранилось кольцо – тот самый мужской перстень, что купила во время прогулки с Петером.

Браслет был разрушен, но вроде Шефнер не слишком расстраивался. Может, еще не понял, какой ценный артефакт потерял. А может, понял и рад этому.

Но я не только сумела активировать ментальные чары браслета и напитать их силой. Я смогла скопировать плетения и, немного изменив их, перенести на другой материальный носитель. Теперь на моей ладони лежал усовершенствованный и еще более сильный артефакт защиты от ментальной магии, чем тот, который был уничтожен. И о нем никто не знал.

Я достала серебряную цепочку и подвесила на нее кольцо. Надела на шею и спрятала под одеждой. Что ж, начнем с защиты, а потом можно подумать и о вооружении.

Мартин ушел еще до рассвета, почти сбежал. На душе у мужчины было муторно. Его поступок был несколько… недальновиден. И жесток. Ведь Софи никому не скажет о случившемся, хотя наверняка будет переживать. Он не думал, что она так испугается, а он сам так далеко зайдет. Не удержался, просто не удержался, как бы это смешно ни звучало. А потом попытался оправдаться благими намерениями. Вот только это совсем ничего не меняло. И не важно, поверила ему девушка или нет. Он ведь знал, как все обстояло на самом деле.

Прислать подарок с извинениями? Будет выглядеть еще хуже. Оставить девушку в покое и продолжать избегать ее? Она укрепится во мнении, что он подлец, и совсем перестанет подпускать к себе.

В голове мелькнула мысль, что он мог бы прийти в дом Вернеров уже с официальным предложением. Судя по вчерашним посиделкам, Август хоть и не будет сильно рад породниться с Шефнерами, но и протестовать не станет. Зато София… Мартин представил, как поспешно сбегает из дома, а в спину ему швыряют букет цветов, сопровождая проклятиями, и скривился. М-да, едва ли стоит ждать от нее другой реакции.

Но он, по крайней мере, точно определился, что отпустить девушку не только не хочет, но и не может. Одно простое объятие, к тому же украденное, полученное против воли, – и он едва не потерял голову.

Мартин припарковался у набережной и вышел. Оперся на резные перила, подставляя разгоряченное лицо холодному осеннему ветру.

«Никому не доверяй», – Шефнер горько усмехнулся, вспомнив свои опрометчивые слова. «Никому не доверяй, кроме меня», – вот что он хотел сказать, но остановился, понимая, как это звучит в свете его поступка. Он не привык относиться к женщинам как к хрупким вазам, не привык беречь их. Одних он использовал в своей работе, других – для своего удовольствия.

Но с Софией он не хотел поступать так. А по-другому просто не умел. Разве что притвориться, сыграть роль утонченного аристократа, как делал это порой. Заботливого и галантного ухажера. Таким был Петер, но Софи явно не относилась к его племяннику всерьез. А ему теперь и вовсе не поверит.

Мало что могло поставить главу СБ в тупик, и то, что это умудрилась сделать одна юная особа, сама того не ведая, в ином случае показалось бы Мартину презанятным фактом. Вот только сегодня он не был склонен к самоиронии.

Все, что ему оставалось – это сделать хорошую мину при плохой игре. Не давить, но и не отступать. С ухаживаниями пока не стоит спешить, но это не значит, что он не может сблизиться с ней другим способом.

Глава 6

Больше всего на свете я хотела отказаться от места прохождения стажировки. В конце концов, не исключат же меня из университета?! А от министерства как-нибудь отобьюсь, тем более что со Шварцем в последнее время я неплохо уживалась.

Но у меня было несколько дней, чтобы подумать. Сходив к старушке-целительнице и пожаловавшись на плохое самочувствие, получила еще неделю отдыха. Университет, конечно, не пропускала, но Шефнер не спешил ловить меня и угрожать очередными карами.

Я уже понадеялась, что глава СБ позабыл обо мне, пока меня однажды не выловил Петер, несколько сбитый с толку.

– Ты ведь перестала ходить на стажировку?

– Я здоровье восстанавливаю! – сказала поспешно.

Петер несколько недоверчиво посмотрел на мое довольное, пышущее румянцем лицо. Задумчивые прогулки в парке, которым я посвятила последнюю неделю, положительно сказались на моем внешнем виде.

– Да я без претензий. Мне тут дядя обмолвился, что им какой-то новый артефакт в их отдел находок привезли, я подумал, что тебе будет интересно.

Я сразу навострила уши.

– А что за артефакт?

– Не знаю. Но в отделе находок все уже голову сломали. На нем такие устаревшие чары, что найти аналоги в наше время почти невозможно.

Меня, очевидно, заманивали в ловушку, но, даже зная об этом, сдержаться я не могла. Мысль о том, что без меня могут узнать что-то новенькое или сделать открытие в артефакторике, доставляла мне почти физическую муку.

Сыр в ловушке и в самом деле был, хотя я не уверена, что он того стоил. Артефакт оказался не ментальным, но тоже весьма интересным. Похожее существовало в бытовой магии – консервирующие артефакты, позволяющие продуктам не портиться, а вещам не тлеть и не пачкаться. Но этот еще и восстанавливал структуру предмета, на который был установлен. Если артефакт прикрепить к стулу, выточенному из цельного дерева, к примеру, а затем стул сломать, то спустя некоторое время он вновь примет былую форму. Любопытное изобретение, но не более… А вот Ногг, вместе со мной открывший свойства артефакта, внезапно пришел в огромное возбуждение и сразу же побежал докладывать Шефнеру. Вскоре артефакт перенесли куда-то на верхние этажи для дальнейших экспериментов. Меня, конечно, не позвали, но я не обиделась. Петер был моими ушами в отделе вооружений, он мне и рассказал, что принцип работы этого артефакта там собираются использовать для брони.

Почти месяц я не видела Шефнера-старшего, но все хорошее заканчивается.

– София, – начал менталист, вызвав меня в свой кабинет, – для начала я бы хотел уладить непонимание между нами. Я вел себя неподобающе и признаю это. Приношу свои глубокие извинения.

Я растерянно моргнула. Нет, в своих фантазиях я представляла, как Шефнер вымаливает у меня прощение, но то, что он на самом деле извинится, все же казалось… недостоверным.

– Вы можете не отвечать мне сейчас, – сказал маг, заметив мое смятение. – Просто я хочу, чтобы вы знали: я сожалею, что обидел вас своими словами и действиями.

Он протянул мне линейку, а когда я ее взяла, с мученическим видом вытянул вперед ладони:

– Вот.

– Что? – с подозрением спросила, прижимая линейку к груди.

– Можете наказать меня.

Он что, хочет, чтобы я его линейкой по пальцам била?

– Простите, но я не буду участвовать в ваших странных фантазиях, – сказала твердо, но линейку не отпустила. Мало ли что этому ненормальному в голову придет, а так будет чем обороняться. – Месяц прошел, почему сейчас?

– Я искал лучший способ получить ваше прощение. Подкуп, шантаж, стирание памяти… Не бледнейте, я шучу! – поспешно сказал маг, заметив, что я готова сорваться с места. – Но я действительно хотел бы, чтобы мы вернулись к нашим прежним отношениям.

– У нас не было никаких прежних отношений, – возразила я.

В темных глазах промелькнуло что-то вроде недовольства, но тут же угасло.

– Может быть. Но мне хотелось бы работать с вами в будущем. Вы знаете, СБ весьма неплохо платит вашему деду, пусть даже стиль его плетений… несколько изменился за последнее время.

Я замерла сусликом. Шефнер, судя по всему, знал, что это я работаю над артефактами, а не дед. Менталист успокаивающе улыбнулся.

– Мне бы хотелось, чтобы и в дальнейшем я мог бы оставаться клиентом вашей семьи. Меня интересует то, что создавал ваш дед раньше и создает сейчас, но еще больше меня интересует то, что вы сможете сделать с ментальными чарами. Я готов отдельно спонсировать ваше обучение.

– Платить… мне?

– Да, за то, что вы позволите вас обучать.

Он протянул мне бумаги. Дополнительный договор на оплату моего времени как артефактора. Хорошую оплату.

– Я потом обязана буду работать на вас? – недоверчиво спросила.

– Нет, договор действует до конца стажировки. Но если мы во время вашего обучения сможем получить какой-то результат, то это будет оплачиваться отдельно. На третьей странице, посмотрите.

Я перелистнула, мельком взглянула на цифры и проценты и нервно облизнула внезапно пересохшие губы. Мой личный автомобиль. Я смогу его приобрести уже к зимним праздникам, если соглашусь на предложение Шефнера.

– У меня есть время подумать?

– Конечно.

В тот момент мы оба уже знали, что я соглашусь.

Шефнер был тем еще пройдохой, но также он был способен вести себя безукоризненно, если ставил перед собой такую цель. Во время наших занятий по менталистике, проходивших где-то раз в неделю, он всегда сохранял дистанцию, не флиртовал со мной и уж тем более не прикасался без разрешения. И я несколько расслабилась.

Не сказать, что дни текли просто и беззаботно, но моя жизнь была расписана как минимум на ближайший год и в принципе меня устраивала. Разве только корпеть над работой и учебой мне приходилось столько, что абсолютно не хватало времени на что-либо другое. Ногг, Шефнер, Шварц – все-таки было слишком много наставников для одной маленькой меня, и каждый из них считал, что его дело важнее всего. Да еще и дед внезапно обеспокоился тем, какой хаос творится у меня голове. Он провел ревизию моих знаний, ужаснулся и взялся восполнять пробелы. Ну что я могу сказать… Этому в университете нас не обучали, и мне, кажется, грозило стать наиболее всесторонне развитым артефактором в истории империи.

В какой-то момент я почувствовала себя головой на ножках, и голова эта была тяжела. Мне срочно требовался человек, знающий толк в развлечениях и отдыхе.

Петера я в последнее время видела едва ли раз в неделю, поэтому, столкнувшись с ним на лекции, предложила встретиться после занятий и куда-нибудь вместе сходить.

– Ты не будешь против моей подруги?

Я закатила глаза.

– Опять? Хорошо, но если она не будет создавать мне проблем.

Петер рассмеялся.

– Не думаю, это очень хорошая девочка. Она тебе понравится.

Я хмыкнула, но ничего не сказала. Несмотря на то, что Петер, по его словам, видел свое будущее только со мной, пассии у него появлялись регулярно. И никого из них я не могла назвать хорошей девочкой. В основном это были легкомысленные кокетки, которых не останавливало несерьезное отношение к ним. Петер был щедр и хорош собой, кроме того, будучи бароном, был завидным спутником на светских раутах и вечерах. Ни с одной девушкой отношения Шефнера-младшего не продлились больше двух месяцев. Заканчивалось всегда одним и тем же – он знакомил их со мной, при этом всячески демонстрируя то, что я главная женщина в его жизни. Большинство уходили после первой такой встречи, громко хлопая дверью, другие пытались отвоевать внимание Петера любыми путями. Находились и те, кто пытался разобраться уже со мной. Одна из таких «возлюбленных» в свое время дошла до угроз, но довольно быстро исчезла. После этого подруги появлялись более миролюбивые, но все столь же недолговечные.

Я ждала приятеля у фонтана во дворе университета почти полчаса и уже начала раздражаться. Признаюсь, он несколько разбаловал меня своим вниманием, и то, что заставил так долго ждать, было непривычно.

Петера, высокого и темноволосого, в длинном элегантном пальто и франтовато повязанном шарфе, я увидела издалека. Да и девушка рядом с ним была смутно мне знакома. Кажется, с нашего факультета, но с младших курсов. Довольно миленькая – с каштановыми кудряшками, голубыми глазами и ямочками на щеках.

– Это Марта. Она из Торнема, в этом году поступила на целительство, – жизнерадостно представил девушку Петер. – А это Софи, мы с ней учимся вместе.

Я несколько растерянно ответила пискнувшей приветствие девушке. Надо же, в этот раз он даже не стал называть меня «любовью всей своей жизни». Да и эта девочка, совсем еще со школьной скамьи, не походила ни на одну из бывших Петера. Я молча смотрела, как он заботливо поправляет меховой воротник ее пальто, а она мило краснеет, влюбленными глазами глядя на своего кавалера, и хмурилась. Не из-за ревности, нет.

Петер был на самом деле прав. Это была хорошая девочка, явно считавшая, что то, что происходит между ней и артефактором, серьезно. Но даже если Петер действительно переключился с меня на нее, он все еще оставался помолвленным. Сомневаюсь, что Марта это знала.

Я не очень-то умела дружить, но что-то мне подсказывало, что прямое вмешательство в отношения друга и его девушки ни к чему хорошему не приведет. Да и кто я такая, чтобы давить ему на совесть, даже не разобравшись ни в чем?

Следуя немного позади парочки, рассеянно прислушивалась к их чириканью. Они хорошо смотрелись вместе – этакая хрупкая и миниатюрная фрейлейн и благородный маг, заботливо приноравливающийся к ее шагу. Судя по ее речи, она была если не из благородных, то из семьи с достатком. Интересно, будет ли Мартин Шефнер возражать против Марты так же, как против меня? В конце концов, он сам бы мог жениться на графской дочке, которая сейчас помолвлена с Петером. Даже без титула Шефнер-старший был завидной партией – благородных кровей, влиятельный, производящий приятное впечатление при знакомстве. Это только мне повезло увидеть его мерзкую натуру во всей красе, ну и, наверное, его подчиненным и врагам.

Хотя болезненные воспоминания о выходке Шефнера успели несколько поблекнуть, я все еще задавалась вопросом, что же это было тогда в моем доме. Просто пьяная выходка, желание проучить или что-то другое? Мысль, которую я так долго гнала от себя, при взгляде на Петера вновь начала меня тревожить.

Когда я впервые встретила Мартина, мне показалось, что он мало похож на своего племянника. Лишь внешнее сходство, хотя черты лица Шефнера-старшего были резче, а вместо юношеской изящности он обладал жилистостью и поджаростью матерого хищника. Характеры были и вовсе прямо противоположны. Петер легкомыслен и вспыльчив, но отходчив и довольно добродушен. А вот его дядя, пусть и не был лишен определенного очарования, обладал вкрадчивостью лиса и хваткой бульдога. За элегантными манерами скрывался весьма опасный человек. Впрочем, каким и должен быть глава СБ.

И все же они были похожи в мелочах. Поворот головы, походка, мимика. Петер отлично владел своими чувствами, но я знала его довольно давно и поэтому легко могла понять, когда он зол, расстроен или заинтересован. Сейчас, к примеру, он изображал интерес к своей спутнице, мыслями витая где-то в другом месте.

Петер почувствовал на себе мое внимание и повернул голову, легко улыбнувшись мне уголками губ. Но взгляд его был другим: серьезным, напряженным и удивительно обжигающим.

Мартин Шефнер смотрел на меня точно так же. Он больше не пытался ко мне прикоснуться, но его взгляды я чувствовала даже с закрытыми глазами. Возможно, я была слишком мнительна. Но могло ли быть так, что мента-лист заинтересован во мне… как мужчина в женщине? Эта мысль смущала и в то же время льстила, хотя я и осознавала, что внимание главы СБ ничего хорошего мне не принесет.

Петер привел нас в тот же гостиный дворик, где я пила кофе с его дядей, и, заказав всего понемножку, начал развлекать нас придворными и факультетскими сплетнями. Марта, мало что знавшая о столичной жизни, была золотым слушателем для моего друга, я же опять ускользнула в свои мысли.

Захотелось курить. Я знала, что Петер терпеть не может сигаретный дым, поэтому извинилась и вышла на крыльцо, накинув на плечи пальто. Прикурила сигарету и затянулась дымом с вишневым привкусом. Черт, еще одно напоминание о менталисте.

– У тебя что-то случилось? – Петер подошел незаметно и закутал меня в свой шарф. – Простудишься. Ну так что?

– Устала немного, – призналась я. – Ты оставил Марту одну в зале?

– Она вышла припудрить носик. Как она тебе?

Искоса взглянула на зябко ежившегося молодого мужчину.

– Почему ты это спрашиваешь? Не мне же с ней встречаться.

– Ты важный человек в моей жизни, твое мнение мне небезразлично, – серьезно ответил Петер.

– Она не похожа на твой тип. И кажется, очень тобой увлечена.

– Ревнуешь? – усмехнулся Петер, испытующе глядя на меня.

– Ты так думаешь? – вяло спросила я, стряхивая пепел на припорошенную рано выпавшим снегом траву.

– Нет, – тихо ответил приятель. – Тебе всегда было все равно, с кем я провожу время.

– Неправда. Я бы хотела, чтобы ты встретил кого-то хорошего и по-настоящему полюбил.

– Я уже люблю, и не надо говорить, что мои чувства фальшивка.

Ну вот, мы вновь вернулись к старому разговору.

– Тогда зачем морочишь девочке голову?

Петер горько рассмеялся.

– Беспокоишься за нее? Боишься, что соблазню и брошу? Не стоит. Марта – дочка мэра Торнема, богата, хороша собой и, что самое важное, не раздражает меня. И коли моим чувствам к тебе так и суждено остаться безответными, то почему бы не жениться на милой крошке Марте?

– А как же твоя невеста? – вырвалось у меня.

Артефактор заледенел.

– Откуда ты знаешь? – глухо спросил он.

– Твой дядя рассказал.

– Давно?

Я вздохнула.

– Достаточно. Она же из рода Ланге? Наверное, эта не та помолвка, которую легко расторгнуть.

Во взгляде Петера вспыхнула какая-то безумная надежда.

– Ты поэтому отвергала мои ухаживания? Боялась, что я обману тебя? – он схватил меня за плечи, заставляя посмотреть на себя. – Я разорву помолвку в тот же момент, когда ты согласишься выйти за меня замуж! София, стань моей, прошу.

– Восемнадцатое, – произнесла я, прикрыв глаза, не желая видеть лицо Петера в этот момент. Его разочарование, его злость. – Восемнадцатое предложение. Это уже давно перестало быть забавным.

Меня почти отшвырнули от себя.

– Забавным? – голос Петера зазвенел от ярости.

Марта выбрала не самый лучший момент, чтобы найти нас. Переводя испуганный взгляд с Петера на меня, она спросила:

– Что-то случилось?

– Все хорошо, – я выдавила улыбку.

– Нет, ничего не хорошо. Одевайся, Марта, мы уходим.

– Не надо, я уйду сама.

Мужчина не стал возражать.

Вернувшись домой, я поняла, что так и не отдала Петеру его шарф.

На следующий день у меня был практикум с Шефнером-старшим. Если он и знал что-то о нашей ссоре с Петером, то предпочел не подавать вида. Да и я вскоре отвлеклась – плетение ментальных чар требовало полной концентрации. Тем более что видеть плетения, как и все маги-не артефакторы, менталист не мог, только чувствовать, и был не способен контролировать мою работу.

Артефакторов порой называли чародеями, потому что они единственные могли видеть и создавать чары с помощью нитей, из которых состояли потоки силы. Которые, в свою очередь, использовали маги в заклинаниях. Но подобное тонкое видение накладывало свои ограничения – мы не могли непосредственно оперировать самими потоками или зачаровывать людей. «Нити» были слишком «тонки» для живых объектов, постоянно изменяющихся и обладающих своим запасом жизненных сил.

Зато кое в чем другом нашей братии повезло. В отличие от других магов, которые хоть и были способны управлять потоками с помощью вербальных заклинаний или даже напрямую, артефакторы не были ограничены одним направлением. Мы могли создавать и целительские артефакты, и атакующие, и даже сочетать разные виды магических искусств. Вот только ментальные чары артефакторам не давались. Ментальная магия была изменчива, даже эфемерна, ее нельзя было статично зафиксировать в виде чар. Так, по крайней мере, считалось.

А вот получилось же! Тот древний браслет и собственноручно связанный мною шарф были лучшим доказательством. Сказать, как это у меня вышло, я не могла, действовала почти инстинктивно. Но, наблюдая за тем, как Шефнер создает и распускает свои заклинания, ловко оперируя силой, а потом пытаясь перенести все это на артефакты, я постепенно начала улавливать суть ментальной магии и своих способностей.

Даже изменчивость и эфемерность ментальных заклинаний опирались на некоторую устойчивую константу – на сознание самого мага-менталиста. Недаром все ментальные маги были довольно занудными типами, любящими порядок и построение всяческих планов. Разум мага был точкой опоры для их собственных заклинаний, меняющих разум других людей.

Но такой константой не мог выступить неживой предмет. Нарушался принцип подобия – только разум может влиять на разум. Точно так же целители лечили людей, используя свою жизненную энергию. И тогда я – совершенно случайно! – вложила в свои чары слепок своего сознания, уподобив себе самой артефакт.

Звучит безумно, но, кажется, я наделила свои творения псевдожизнью. Правда, собственной воли у моих ментальных артефактов не было, но оно и к счастью. Не хватало еще восстания машин, обладающих к тому же моим собственным неуживчивым характером…

Шефнер, если и делал выводы по поводу моих способностей, озвучивать их не стал. Но явно заинтересовался возможностью создания слепка с сознания других людей. На вопрос, зачем оно надо, он пожал плечами и не стал развивать тему, как и просить меня о чем-либо. Так что мы просто работали с тем, что есть, оттачивая мое мастерство.

Так как мои чары оказались завязаны на моем же сознании, успешность работы над ментальными артефактами зависела напрямую от моего настроения. А на следующий день после ссоры с единственным другом оно было крайне нестабильным. Поэтому чары дрожали и рассыпались, а те плетения, что я уже нанесла, деформировались от моих манипуляций. Испортив результат месячного труда, я в ярости отшвырнула болванку для артефакта и вылетела в коридор.

Шефнер последовал за мной и даже помог приоткрыть окно, чью раму заклинило. А вот мою попытку закурить пресек на корню, конфисковав портсигар.

– Отдайте немедленно!

– В здании СБ нельзя курить, – укоряюще ответил менталист.

– В первый раз слышу, – проворчала я. – И уверена, что вы это только что придумали.

– Здесь мое слово – закон, – усмехнулся Шефнер. – Подышите свежим воздухом, попейте чаю. Думаю, сегодня нет смысла возвращаться к работе.

Я потерла гудящий лоб.

– Если вы не возражаете, поеду домой.

– Не возражаю, но осмелюсь предложить вам кое-что другое. Вы расстроены и встревожены, а в таких случаях лучше не грустить в четырех стенах в одиночестве, а отвлечься на что-то необычное и интересное.

– Вы предлагаете что-то конкретное? – рассеянно спросила я.

– Сегодня премьера нового спектакля в императорском театре. Говорят, постановка получилась весьма скандальной и в то же время смешной. Не хотите составить мне компанию?

Я не знала, что стоит за его предложением – простая вежливость, подкуп или что-то еще, но на всякий случай отказалась, сославшись на головную боль. Шефнер не поверил, но давить на меня не стал.

– Приказать отвезти вас домой?

– Не надо.

Маг внимательно на меня посмотрел и, вздохнув, внезапно спросил:

– Хотите, я вставлю мозги этому мальчишке, и он прибежит к вам с извинениями?

Я вздрогнула.

– Вы знаете?

– Петер вчера обвинил меня в том, что я пытался вас поссорить, рассказав правду о его невесте. Несложно догадаться, что у вас с моим племянником не все хорошо.

– Вы, должно быть, этому рады, господин Шефнер.

– Ну да. В душе я злобно хохочу и ликую, – невозмутимо кивнул менталист.

Я хмыкнула и призналась:

– Может, сочувствуете, а может, и правда ликуете. Я плохо разбираюсь в людях. А вы так и вовсе загадка для меня.

– Так ведь вы, София, даже и не пытаетесь меня узнать.

Отвела глаза.

– Для чего мне это? Узнавать вас?

– Я бы ответил, – тихо сказал Шефнер, – но боюсь, вы снова меня оттолкнете.

Он хотел сказать что-то еще, но его отвлек один из подчиненных, и я, пока обо мне забыли, тихо смылась домой.

После этого нашего разговора, странного, полного недосказанности, между нами почти ничего не изменилось. За исключением одной детали. Всякий раз после конца занятий Шефнер приглашал меня куда-нибудь. При этом ни разу не повторился. За два месяца я уже упустила возможность побывать с ним в цирке, в дендрарии, в зоопарке, на ипподроме. И даже на незаконных боях и в игорном заведении, уж не знаю, с чего он решил, что это может мне понравиться.

А вот его племянник, напротив, меня игнорировал, но зато почти не расставался с Мартой. Получалась совсем какая-то глупая ситуация – я бегала от одного Шефнера и преследовала другого. После нескольких моих попыток поговорить с Петером я убедилась, что он упрямый осел, и отстала от него.

Но вскоре все мои личные проблемы ушли на задний план. В середине зимы слег дедушка. Слег, чтобы больше уже не встать.