Текст книги "Последняя игра чернокнижника"

Глава 7

Я не могла знать, когда айх снимает повязку, а по ощущениям ничего не замечала. В этом, думаю, и есть основная проблема – нет четкой границы «до» и «после», которая разделяла бы и отношение к собственным чувствам. Однако я и поздно ночью не наблюдала в себе ничего неординарного, не вызванного адекватной оценкой ситуации. Мне страшно, неприятно, тревожно из-за банального незнания многих вещей – и все эти эмоции полностью оправданы.

Захотелось в туалет. Я долго сидела возле запертой изнутри двери и прислушивалась к шуму в коридоре. В определенный момент все стихло – слуги разошлись по своим комнатам, но я на всякий случай выждала еще полчаса. Потом осторожно выглянула и обрадовалась полному безлюдью. Кралась все равно на цыпочках, так меня привел в тонус недавний разговор с айхом.

Нужная комната обозначилась почти сразу – я открыла большую белую дверь и некоторое время с недоумением осматривалась: здесь было все для удобства – множество изолированных кабинок, в каждой из которых находилось подобие унитаза и подобие ванной с той же системой наполнения, которую я уже изучила у Ноттена и Нами. Практически маленькие комнатки и тоже с запорами изнутри. Всё предусмотрено. Всё во благо выживания прислуги.

Я так же тихо вернулась в свою комнату, там уже успела в тумбе отыскать предметы первой необходимости – подхватила полотенце и сорочку, которая явно была мне не по размеру, зато до пят и застегивающаяся до самого горла, без намека на приталенность и фривольность: в такой и в монастыре можно прослыть самой пуританской скромницей. И понеслась обратно. После горячей ванны с душистыми порошками я ощутила себя заново рожденной, и за все время меня ни разу не побеспокоили, никто в ванный отсек даже не заглянул, а я тщательно прислушивалась. Хотя вряд ли стоит удивляться: если работы у слуг много и встают они спозаранку, то не горят желанием блуждать по замку ночами.

Вышла в коридор почти расслабленно, но тут же об этом пожалела. Подскочила на месте и зачем-то начала оправлять и без того очень скромный ночной мешок, старательно отводя взгляд от раскосых глаз могучего элоха.

– Я напугал тебя? Прости. Меня зовут Скиран.

– Катя, – выдавила я.

И лучше бы смотреть в глаза, честное слово. Не так уж и жарко здесь, чтобы щеголять обнаженным бодибилдерским торсом. Я уставилась в стену – этот вариант показался менее энергозатратным. И, опомнившись, поспешила добавить:

– Извини за недавнее, я не знакома с традициями твоего народа… как айх и сказал.

– Я и не требовал от тебя извинений. Но мы можем общаться, Кати?

И снова я не стала поправлять, они как сговорились. Ринс упомянул, что я понравилась элоху. Может, и преувеличил, а может, сразу своим похотливым нутром чует, где гормоны готовы к бою. Вот только выбор у меня небогат, даже одиночки знают, что изредка необходим хоть какой-то круг знакомств – как минимум, для получения своевременной информации. А в моем случае любая информация запоздалая.

– Конечно, можем, – неуверенно ответила я. – Ты тоже живешь в этом крыле?

– Нет, – по голосу я догадалась, что он заулыбался. Интересно, а как их женщины у элохов выбирают себе пару, если до этого момента не могут нормально рассмотреть лицо? По форме сосков или количеству кубиков на прессе? Хотя и на моей родине некоторые дамы вполне готовы делать выбор только на этом основании… Скиран продолжал объяснять: – Все элохи живут наверху. Я спустился сюда в надежде увидеться с тобой. Богиня ко мне благоволит.

Понятно, значит, Ринс не ошибся. И как теперь себя вести? Друзья не помешают, но не хотелось бы нарушить еще пару десятков традиций, после которых этот гигантский симпатяга получит право делать со мной все, что заблагорассудится.

– Наверху? – я задала самый нейтральный вопрос из тех, что могла придумать.

– Да. Нам для попадания на крышу ведь не нужны лестницы. Хочешь, покажу?

Очень хочу. Очень! Стоп, крышу покажет? А-а-а. Да что это со мной? Я никогда не была озабоченной и падкой на мужскую красоту! А может, это и есть влияние айха? Сейчас некого ненавидеть, некого жалеть или что там у меня еще есть в арсенале, потому на поверхность всплыло обычное физическое желание? Осознание такой простой мысли неожиданно успокоило.

– Я бы хотела посмотреть и замок, и крышу. Но боюсь, не означает ли мое согласие на такую прогулку что-нибудь еще?

– Не означает, – он точно улыбался. – Я здесь восемь лет, потому давно привык к влиянию магии, об этом не беспокойся. И ты можешь смотреть на меня – я уже понял, что если твое согласие и прозвучит, то только очень конкретное. Так принято в диких землях?

– Да по-разному бывает… – неуверенно протянула я.

Сама оглядывалась на дверь своей комнаты. Идти с ним рискованно, но в тот момент больше страшило остаться в полной изоляции в незнакомом сообществе – примерно та же паника случается, когда человек впервые оказывается в тюрьме. Существование в любом месте невыносимо до тех пор, пока ты не знаешь правил игры. Потому я и расхрабрилась:

– Хорошо, пойдем, Скиран.

Элох зачем-то протянул мне руку, но я с улыбкой покачала головой. Мне здесь нужен союзник, а не обнадеженный крылатый спортсмен.

Но через несколько шагов по гулкому коридору я поняла, какую именно помощь он мне предлагал. В центре замка находился гигантский круг, распускающийся во все стороны коридорами, а потолок так высоко, что и не разглядишь в полумраке. Освещение на ночь, похоже, приглушили, но оттого сама атмосфера стала мрачной, и рядом с темными стенами мерещились тени. Но стоило сделать шаг, чтобы убедиться: никого там нет, все стены испещрены витиеватыми росписями, а отсветы от редких магических шаров создают эффект движения.

– Я могу поднять тебя наверх сразу, – напомнил Скиран о своем присутствии. – Замок построен так, что крылатым для этого даже на улицу необязательно выходить. Вон там, – он поднял лицо вверх, – мы и живем, оттуда же есть выход в небо.

Понятно, что у него боязни высоты природой не предусмотрено, но мне стало не по себе даже от представления. В повозке ощущения были все-таки не такими острыми, или утешало, что рядом со мной сидел Ринс и рисковал тем же. Я улыбнулась громиле мягко, чтобы он не уловил в моей реплике недоверия:

– Мне нужно научиться здесь ориентироваться. Покажи лучше, как добраться на самый верх пешком.

– Тогда сюда, – он плавным жестом указал на один из коридоров, и уже в самом его начале я разглядела круглую лестницу, многократно огибающую виражами весь внутренний гигантский зал.

Много прошло времени, прежде чем я уже осознанно захотела забраться элоху на ручки и долететь за считанные секунды. Здание оказалось выстроенным конусом, потому каждая следующая окружность оказывалась короче предыдущей, тем не менее первый и последний этажи разделяли километры и километры ступенек. Я старалась не обращать внимания на утомление, ведь экскурсия оказалась полезной.

– Вон там столовая для рабов – не перепутаешь, очень изящная арка, – объяснял Скиран. – Из твоего коридора по лестнице всего один пролет. А там – крыло для временных слуг и сезонных рабочих, хотя оно почти постоянно пустует, но владыка не любит перемешивать своих и чужих. Свои знают о царящих здесь порядках, а пришлые с непривычки могут и наворотить дел. Себе же во вред.

От каждого этажа в стороны шли коридорчики – и их уже накопилось много. Пусть они всё короче с каждым подъемом, но комнат здесь, должно быть, сотни!

– Скиран, – я не могла скрыть удивления. – В замке живет так много людей?

– Нет, конечно, – он приятно рассмеялся. – Большинство покоев пустует. Людям даже неудобно жить на такой высоте. Но замок выстроен давно – может, тысячу лет назад. Кто знает, вдруг в те времена действительно требовалось столько прислуги, или здесь жили черные маги целыми племенами?

– Кто знает… – отозвалась я. – Вот я еще недавно считала, что для обслуживания жизни одного человека достаточно правой руки и левой руки. А оно вон как: рабы, слуги, отдельно рабочие, отдельно элохи.

– Статус черного айха диктует такие правила, даже если бы он мог обойтись вообще без рабов. Потому покупает время от времени – далеко не всегда из необходимости. Вот тебя почему купил?

Я остановилась, чтобы передохнуть. Подошла к деревянным перилам, глянула вниз и поразилась, как мы уже высоко. Обернулась к элоху, который даже не запыхался.

– Не знаю. А как ты понял, что я именно рабыня, а не служанка, например, которая может в любой момент уйти?

– Это просто. Владыка предпочитает покупать рабов, а не нанимать слуг. К последнему он прибегает только в случае крайней необходимости и обычно контролирует каждый их шаг, пока они не покинут замок. Предположим, нужно отремонтировать восточное крыло…

– Я поняла, – перебила, поскольку дошла до следующей мысли: – Если здесь погибнет раб, то объяснять это никому не придется, а вот если свободный человек…

– Тоже верно, – он медленно кивнул. – Я никогда об этом не задумывался, но мне и безразлично.

– Как это? Тебе безразлично, как твой «владыка» обращается с рабами? Серьезно? Ладно другие люди – своя рубашка ближе к телу – но за себя-то не страшно? За друзей своих, любимых, детей твоих будущих и их детей.

Его менталитет был бесконечно далек от моего, раз в моих словах он даже не расслышал вспышки раздражения:

– Элохи – не рабы владыки, потому наши дети вернутся в племя свободными. Ты, кажется, неправильно поняла, Кати.

– Не рабы? – я растерялась. – Вы служите ему за жалованье?

Он снова рассмеялся своим густым баритоном и потянул меня идти дальше.

– Мы служим ему по собственному выбору и договору. Элохи не могут быть чьими-то рабами, но и не нарушают данное слово. Рассказать подробнее?

– Уж будь добр, – я догоняла его, хотя ноги от перенапряжения дрожали.

– Это случилось пятьдесят лет назад. Племена моего народа часто воюют, и мое оказалось на грани уничтожения. Владыка, который по случайности оказался в тех краях, спас моих предков, но в обмен на услугу потребовал каждые десять лет отдавать ему сильнейшего из сыновей на вечное услужение.

– Еще бы он сделал что-то без выгоды… – протянула я. – И теперь ты обязан служить за дело полувековой давности? Без возможности вернуться домой?

– Обязан. И не только за прошлое, а за настоящее – сейчас мое племя растет и здравствует. Это достаточная плата… как ты там выразилась про рубашку?

Меня просто распирали эмоции. Это какая-то другая ветка психологии!

– Но это не возвращение долга, а бесконечная расплата, если условие служить вечно! И каждые десять лет еще поставлять ему новых слуг. И через сто, и через двести, и через тысячу лет будет так же? Айху Ноттену уже четыреста, а он молод и бодр, вряд ли черный айх протянет меньше.

– Слуг, но не рабов, для нас важны определения. Моя вечность короче его вечности, потому не вижу несправедливости. Если мое племя вымрет, то и договор разрушится сам собой. А если оно благоденствует, тогда и плата не кажется непомерной, разве нет? Всего один воин каждые десять лет за то, чтобы жили сотни. Да и запросил-то за услугу совсем немного. Это потому, что в те времена владыка еще не был черным айхом, а только чернокнижником.

Я испуганно метнулась к нему, как будто всерьез собиралась закрыть ему ладонью рот.

– Тихо! Не говори это слово, Скиран! Нельзя!

А в голове сразу закрутилась паника: «чернокнижник-чернокнижник-чернокнижник». Элох вскинул широкие брови, а потом указал пальцем куда-то в центр здания на противоположную сторону.

– Покои владыки там. Он очень силен, но точно не может слышать всё, о чем говорят на расстоянии сотни шагов во все стороны. Иначе сошел бы с ума от голосов. Айх может слышать только призывы сильных магов, а в моей крови этого свойства не водится. Да и не было в моих речах оскорблений, э как тебя кто-то напугал.

Как будто зря пугали. Да этот монстр тысячи людей в страхе держит, и я не исключение, будь треклятый чернокнижник трижды проклят. Я предпочла сменить тему:

– То есть ты не раб? Служишь, но господин к тебе и другим элохам относится иначе и не может вас заставить делать то, чего вы никогда бы не сделали?

– О чем ты говоришь и почему краснеешь, Кати? – он приблизился ко мне, вглядываясь в лицо.

– Ну… Он вечером мне угрожал… или шутил, – я не хотела повторять слова Ринса, но потом все-таки решилась – лучше некоторые вещи знать, чем только предполагать: – Айх сказал, что может заставить вас… ну, спать с женщиной.

– Заставить? – он отвел взгляд и выглядел серьезным, ничуть не смущаясь двусмысленной темы. – А как можно мужчину заставить взять женщину, если он того не хочет?

И правда. Если физиология элохов не отличается от человеческой. Я громко, облегченно выдохнула. Но даже не успела освободить легкие от моральной тяжести, как Скиран добавил:

– Хотя он может воззвать к этому пороку, а похоть найдется в природе каждого… И тогда любой мужчина захочет, даже благодарить начнет. Не знаю, можно ли назвать это словом «заставить»…

Он размышлял сам с собой, а с меня хватило:

– Ладно, забудь. Скиран, кажется, я больше не способна идти дальше.

Мужчина расправил крылья, и одно даже на широкой лестнице врезалось в стену.

– Я могу повторить свое предложение. Это страшно только в первый раз.

Я прищурилась:

– А это не будет ничего значить для наших с тобой отношений?

– После того, как ты уже прямо смотришь мне в глаза? Нет.

Не знаю уж, насколько он серьезно. А может, у элохов юмор такой – произносимый с непроницаемым лицом? Но в нем я уже рассмотрела незаменимого информатора и надеялась рассмотреть товарища. Жизнь научила быть одиночкой, но никогда не пытаться выжить в одиночку. Жаль, если элох в моем желании разглядит что-то еще, а у меня не такой уж большой выбор.

– Хорошо. Только, пожалуйста, осторожно.

Сильные руки подхватили меня за талию, я невольно прижалась к мускулистой груди – кстати, ну почему хотя бы без майки? – и почти сразу ощутила порыв ветра. Всего полтора взмаха крыльями до самой верха, я даже вдохнуть не успела. В ушах застучало от прилива адреналина.

Здесь уже не было никаких коридоров, и я рассмотрела всего несколько дверей – широких и высоких. Наверное, специально для могучих крылатиков сделали. Но Скиран не дал мне возможности оглядеться, схватил за руку и потащил к одной из них – самой большой. Распахнул и приглашающе махнул выйти на обещанную крышу, хотя ее сложно было назвать именно так – здесь замыкался конус, а наружу тянулись небольшие выступы. Я с бьющимся все громче сердцем вышла на пятачок. Здесь сильно дуло, а вниз было страшно смотреть. Но я заставила себя сделать еще шаг и вцепилась пальцами в перила.

– Потрясающе… – выдохнула искренне. – Теперь я завидую твоему народу.

– Хотела бы быть одной из нас? Или это влияние владыки – у некоторых он вызывает приступы зависти.

– Вряд ли. И не из вас, а из твоего народа. Если уж выбирать, то я предпочла бы остаться бескрылой, чем в вечном услужении. А сейчас у нас с тобой больше общего, чем различного.

– Верно. И не стану лгать, что этому не рад.

Стоять здесь было страшно до одурения и до безумия любопытно. Сердце бы только из груди не выпрыгнуло. Но нужно было спускаться, вряд ли мне завтра предстоял простой денек.

– Скиран, – я позвала, не оборачиваясь, – если ты хочешь общаться, то я буду только счастлива.

– Я тоже буду, – ответил он.

И почти сразу раздался еще один голос, услышать который я не ожидала:

– Все счастливы, как я посмотрю, но меня разбудил призыв. Потому я не рад, а это обычно плохо заканчивается.

Я быстро повернулась. Айх Ринс стоял за опешившим элохом и был одет не в черную рясу, а в почти такие же, как у Скирана, замшевые брюки и белую широкую рубаху. К счастью для всех присутствующих, на его глазах была повязка.

– Владыка? Да, я назвал вас чернокнижником, когда рассказывал Кати историю своего народа.

Я с уверенностью отметила, что элох удивлен появлению господина, но совсем не напуган. Ринс оставил его без ответа и повернул лицо ко мне.

– Был призыв. Наполненный злостью, но очень слабый и неразборчивый, без родового имени, но его вы и не знаете. Я проверил – в замке не спит только охрана, а в них я уверен. У элохов магии нет. Потому, Катя, задам простейший вопрос. Уверен, ты представляешь себе суть метода исключения. Среди твоих предков – может, очень дальних – были сильные маги?

– Нет, – мой голос дрожал от волнения. – Айх, в том месте, откуда я пришла, вообще нет магии!

– И по твоим глазам ничего не видно. Но ты пришла из настолько далекого места, что ни в чем нельзя быть уверенным. Способностей может быть только капля, и эта капля проявится от стресса, ужаса, какой-то совсем нестандартной ситуации на грани нервного срыва.

– Тогда она уже проявилась бы, – я нашла в себе силы усмехнуться. – Я вам не рассказывала о самом переходе?

Он зачем-то подступил. Я в страхе шагнула назад – почти до самого ограждения. Он меня теперь пытать начнет, чтобы удостовериться? Может, в его комнате муха пролетела, мне-то почем знать, что там его разбудило?

И вдруг он меня перехватил за плечи, наклонился почти до лица и шепнул:

– Проверим. Лучше я потеряю десять монет, чем буду рисковать оставлять в доме, где сплю, мага с той самой злостью.

Я, кажется, поняла, что он сделает в следующий миг, но уже ничего не могла изменить – Ринс с силой толкнул меня в грудь, выбрасывая за перила в темную бесконечность. Не знаю, успела ли я закричать, но с жизнью точно попрощалась. И верно говорят, что за секунду все перед глазами пролетает – все несделанное, непрожитое, недочувствованное. Это было какое-то колючее изумление от того, что я закончусь именно так и именно в этой точке переплетения времени и пространства, в этом мешке-сорочке, развевающейся парусами, но не способной помочь. Почти иронично, на грани смешного, но сосуще больно.

Спустя пару секунд меня дернуло так мощно, что чуть кости из тела не вылетели – это элох схватил меня в воздухе и тут же расправил крылья, замедляя падение резким толчком. Прижал к себе, планируя, но я еще долго не могла прийти в себя и поверить, что неизбежность не случилась.

Скиран опустился на землю перед замковой стеной, освободил меня от объятий, но поддержал, поскольку я пошатнулась. Казалось, что все тело получило колоссальный ушиб воздухом, который сжал в лепешку все внутренности и мозги. Теперь у меня не было сил ни говорить, ни удивляться тому, что айх Ринс снова оказался рядом, со своим до безобразия равнодушным голосом:

– Похоже, я ошибся, никакого магического всплеска. Скиран, я не давал команды ее ловить… но раз уж все равно ошибся я, то наказывать тебя не буду. Спокойного остатка ночи, романтики.

Элох помог мне дойти до комнаты и там оставил. Я даже не поблагодарила его за спасение, до сих пор пребывая в немыслимом шоке.

Глава 8

Разбудили меня стуком в дверь и, разумеется, после почти бессонной ночи разбитую. Я вскочила с кровати сразу, но остановила себя – побоялась отодвигать засов. Однако тут же раздался голос:

– Кати, ты там? Господин распорядился снабдить тебя работой!

«Снабдить работой», надо же. Я сразу открыла и увидела перед собой женщину, не старше сорока лет, довольно миловидную и, что обнадеживало, приветливо улыбающуюся.

– Зови меня Ратия, – произнесла она, сделав ударение на первый слог, как и при произнесении моего имени. – Я отвечаю за работу рабов в замке. Подожди, я принесу тебе форму.

Она напоследок окинула мою фигуру внимательным взглядом, кивнула какой-то своей мысли и исчезла. Просто исчезла, оставив на своем месте лишь белесый дымок. Я разинула рот и дважды обескураженно моргнула, после третьего раза дымок начал уплотняться, являя снова ту же женщину на том же месте, но уже державшую в руках платье.

– Вот это подойдет. Примерь.

Я отступила, не зная, то ли пропускать ее в спальню, то ли захлопнуть дверь перед носом, чтобы выполнить распоряжение. Так и не выбрав, просто спряталась за дверью, чтобы меня не было видно из коридора, и принялась спешно стаскивать спальный мешок-сорочку. Но интерес прорывался наружу:

– Ратия, ты маг?

– Да, конечно, – ответила она тоже с некоторым удивлением и добавила не без гордости: – Иначе не получила бы такую должность. Странный вопрос!

Я вытянулась к ней, показывая только обнаженные плечи, посмотрела на ее лицо. Снова спряталась и, одеваясь, продолжила любопытствовать:

– Но твои глаза не такие яркие! В смысле, цвет чисто зеленый, но не сказать, чтобы уж сильно выделялись…

Ее тон неожиданно изменился, стал по-детски обиженным, словно я сказала что-то не то.

– Не каждый дар радужки высвечивают так, чтобы с расстояния ста шагов можно было различить! Для моих скромных способностей мои глаза достаточно яркие.

Ничего себе – скромные способности… Она просто исчезла в одном месте, слетала в другое и вернулась, как по какому-нибудь телепорту! Хотела бы я обладать таким же «скромным даром». Я поспешила объясниться уже опостылевшим:

– Я из диких земель! Извини, не хотела тебя обидеть.

Она долго еще что-то насуплено бурчала себе под нос, но мой интерес уже занимала другая тема. Да, синее платье оказалось мне по размеру, но… я видала столичных проституток, и все из них были одеты приличнее. Подол едва прикрывал бедра, слишком короткий, а вырез на груди, наоборот, тянулся почти до самого живота. Да это не платье, это какая-то тряпка из секс-шопа для игр между заскучавшими супругами! Мне было стыдно даже сделать шаг к Ратии и показаться перед ней в таком виде.

– Я в этом никуда не пойду, – сказала неуверенно.

– Куда ты, интересно, денешься? – она все еще была чем-то недовольна. – Или ты решила, что можешь не исполнять мои распоряжения? Я здесь, между прочим, главная над хозяйственной частью!

– Мне… это… размер не подходит.

– Этого не может быть, я магически изменила форму под твою фигуру. Хватит строить из себя благородную леди, Кати, ты рабыня, и одежда одинакова для всех!

С этим она здорово перегнула, ведь сама была одета во вполне приличное платье, похожее на мое только цветом. Или так наряжают только молодых и новеньких? Но еще я очень не хотела портить с ней отношения, прямо чувствовалось какое-то нарастающее напряжение между нами, потому спросила неуверенно:

– А белье к этому… к-хм, костюму полагается?

– Все полагается, если будешь хорошо работать! – отрезала женщина.

На мне были короткие панталончики, выданные еще в доме добрых господ Нами. Потому я поежилась и вышла к женщине, надеясь, что она не станет обращать внимания на то, что подол их едва закрывает. Но Ратия уже раздраженно торопила:

– Идем уже, сколько времени тратим на ерунду.

Она повела меня в ту самую столовую для рабов, на которую вчера указывал Скиран. Я немного успокоилась, когда увидела других девушек в таких же платьицах. То есть меня не унижают по конкретному приказу айха Ринса. И все равно было не по себе. Это же задача – попробуй остаться неизнасилованной в таком прикиде.

– Кушать здесь, – она указала на один из столиков, где уже сидела другая девушка с таким же затравленным видом, как у меня. – И да, высокоблагородная леди, еда тоже для всех одинакова, вы не возражаете? Ничего же, что плохая магичка Ратия выделила не самое лучшее место для вашей царственной персоны?

Как-то мы с ней неправильно начали. Я осторожно тронула женщину за локоть, чтобы остановилась.

– Ратия, я не хотела тебя обидеть. Я… из диких земель! И в столице оказалась совсем недавно.

Показалось, что взгляд ее немного потеплел, она даже улыбнулась:

– Ничего, привыкнешь. Поначалу здесь всем немного сложно. Поешь хорошенько, а то смотреть страшно на твою худобу. А потом приступишь к обязанностям. Кстати, о них. Ты умеешь готовить пироги с потрошками?

Я вытаращилась на нее.

– Эм-м… не уверена.

– Рокри? Кайолли? Хотя бы суп из лаорового мяса?

Мои глаза становились все круглее – лучше бы на пироги с потрошками согласилась, эти слова хотя бы разум перевел на привычные, а ее улыбка по мере перечисления с лица сползала в минус. Вот я и испортила о себе и без того не слишком хорошее впечатление. Почти жалобно проблеяла:

– Я убираться умею, дорогая Ратия.

– Убираться она умеет, надо же, – женщина эту фразу почти сплюнула. – Таких надо или в наложницы брать, или сразу в суп из лаорового мяса отправлять. На случай, когда в морозильнике закончатся лаоры.

Она, скорее всего, пошутила. Хотя спрашивать о том, распространен ли здесь каннибализм, я не решилась – кто знает, какой ответ получу и смогу ли потом спокойно спать. Ратия скривилась, но после долгих раздумий заявила:

– Ладно. Пока будешь убирать коридоры на четырех первых этажах. В комнаты только не смей заходить!

– Спасибо, – я говорила как можно спокойнее. – Я не подведу.

Направилась к столику, попутно рассматривая свою соседку. Молодая брюнетка в таком же платьице, если эту форму можно хотя бы с натяжкой так назвать. Лицо ее мне показалось некрасивым и каким-то распухшим. Только сев напротив и пододвинув к себе тарелку, я сообразила – девушка просто зареванная: щеки опухли, глаза красные.

– Привет, меня зовут Катя, – я решила быть дружелюбной со всеми, на всякий случай. – Новенькая.

– Кати? – повторила она по-своему. Не пойму, у них всех со слухом туго? Почему только айхи слышат мое имя верно, а остальные коверкают? Но ее неожиданной радости нашлась хоть какая-то причина: – И меня почти так же, только Китти! Мы обязательно станем подругами!

Я выдавила ответную улыбку. Кати так Кати. Если это обеспечит мне еще одного союзника, хоть Таракатей зовите. Я решила укрепить мирный союз:

– Выходит, почти тезки. Ты плакала, что ли, Китти?

Она согласно зашмыгала носом. На самом деле, я не выношу чужих истерик. Но в этот миг заставила себя наклониться и похлопать ее по руке:

– Эй, эй, не реви. Расскажи, что случилось!

– Ничего-о-о! – обескуражила она меня ответом, а по ее распухшим щекам потекли крупные слезы.

– В смысле? – я снова выпрямилась, а голос сам стал суше.

– Ничего-о-о не случилось, – повторила она, всхлипывая. – Я здесь уже два месяца, пристроили посуду мыть и овощи чистить. Это намного лу-учше, чем было раньше, до того, как айх меня купил – там хозяин заставлял работать от зари до зари, а здесь и работой не загружают до мельтешков перед глаза-ами, и не бьют, если все делаешь хорошо-о…

Я вообще перестала что-либо понимать:

– А ревешь тогда чего? Что не бьют?

– Не-ет… Просто не могу не реве-еть… Говорят, что со временем привы-ыкну, но уже два месяца реву-у… Здесь у мно-огих поначалу эмо-оции обостряются…

До меня постепенно доходил смысл происходящего. Аж передернуло от отвращения. И я обязана была оставить мнение при себе, но не выдержала – высказалась:

– Знаешь, Китти, вряд ли мы сможем стать подругами. Я лучше одна выгребусь, чем с той, у кого главный порок – расклеиваться без причины.

После этого она закономерно окончательно залилась горючими слезами. Ну и где моя жалость? Вот как раз сейчас бы хоть капля пригодилась. Но мне хотелось схватить тарелку и пересесть подальше от этой размазни, напоследок снабдив ее какой-нибудь гадостью, чтобы влезла уже в петлю и никого своим существованием не мучила. В тот момент я и не поняла, что моя реакция на ее слезы тоже была не совсем естественной.

– А может, тебе врезать? – почти вежливо поинтересовалась я, однако кое-как держалась, чтобы не сорваться на крик. – Ну, чтобы повод был.

– Так-так-так, – отвлек мужской голос от темных мыслей. – Нытик и стерва. Интересная композиция.

Рядом с нашим столиком стоял мужчина лет тридцати – приземистый, некрасивый. Но хуже всего в нем был засаленный взгляд, который бодро метался от высокой груди моей новой знакомой к моим голым ляжкам. Нет, хуже всего оказалась еще парочка почти таких же мужичков за его спиной, с похабными ухмылками наблюдающими за своим приятелем.

– Чего тебе? – мне удалось перенаправить злость на пришлого.

– Ничего. Но когда вы друг друга доведете до бесячей горячки, мы окажемся поблизости. Организуем снятие стресса. Вам вон даже задирать нечего, бери горяченькими. Ух, я б твои кости-то на себя насадил! А потом и эту плаксу, за компанию. И пусть рыдает, пока ее вся толпа приходовать будет.

Понятно – у этого на поверхность всплыла похоть. Быть может, спровоцированная нашими недвусмысленными нарядами. Я, не глядя, подхватила вилку и продемонстрировала ему со словами, саму себя удивляя отсутствием страха и звенящей злостью:

– Вот из этой штуковины сделать заточку плевое дело, кобелина. Я в двенадцать лет таким по яйцам с разбега пинала, а с тех пор здорово подросла и озверела.

– Психованная? – он вопросил это без иронии, даже взгляд посерьезнел.

– Еще какая, – кивнула я. – У меня зубов на нас обеих хватит. Доставай причиндалы, не терпится глянуть на кусок мяса, который я заставлю тебя сожрать.

Удивительно, но один из его друзей подхватил мужика под руку и увел, приговаривая одно слово: «психованная», как будто здесь это было каким-то чудесным защитным заклинанием. Хотя ведь если в девушке разглядели злость, то она действительно может созреть до желания убивать – в такую хреном тыкать чревато. Обстановка определяет, что любое свойство может разрастись до грандиозных масштабов. То ли от осознания, что моя злость была преувеличенной – обычно я веду себя намного осторожнее, то ли от того, что выпустила пар, но я начала успокаиваться. Теперь уже и слезливая Китти до бешенства не доводила.

А она за это время, оказывается, почти успокоилась и теперь пялилась на меня круглыми от изумления глазами. И залепетала жалобно, заметив, что я снова обратила на нее внимание:

– Кати, прошу, будь моей подругой! Хотя бы пока не привыкнем к влиянию черного айха. В тебе есть сила, во мне слабость. Вместе мы непобедимы!

Я хмыкнула от ее дикой логики:

– Это в какой же ситуации нам поможет твоя слабость?

– Ну… ты будешь всех побеждать, а я буду тебя боготворить, – и уставилась на меня влюбленными глазами.

Я зачерпнула вилкой побольше овощей, желая поесть, а не продолжать разговор. Но отказываться теперь не спешила – вместе с уходящим раздражением возвращались дельные мысли. Все-таки я тоже подвержена влиянию, даже не заметила, когда оно накрыло. Причем всякий раз включается непредсказуемый рандом, и хорошо, если в тему, но может быть по-разному. Допускаю, что я завтра буду тут рыдать, а Китти меня утешать… хотя нет, всплывает что-то из ходового арсенала психики, а я точно не нытик. М-да, убийцей бы случайно не стать. Дорогой айх, надевай скорей свою повязку, в такой обстановочке работать будет сложно.

К счастью, в доме Нами я научилась различать порошки для чистки, потому с уборкой все-таки справлялась. Коридоры казались бесконечными, но я не жаловалась. Ратия перед ужином меня даже похвалила. Она все-таки довольно справедливая, по мелочам не придирается, а толковые советы подкидывает в самое нужное время. Может ли быть такое, что ее утренняя обидчивость тоже вызвана влиянием айха? Но по прошествии лет службы в замке она этого уже не различает, стало частью ее характера. А вдруг все со временем здесь меняются и просто думают, что магия перестала действовать? Мысль эта оптимизма не вызывала. Хотя кто тут разберет все причины и следствия?