Текст книги "Последняя игра чернокнижника"

Глава 10

На прогулку после ужина я позвала с нами Скирана. Я застала его во дворе и сразу же подошла, предложив составить нам компанию. Успокоенная снадобьями Китти все еще пребывала в своем возвышенном оцепенении, потому даже упрек в ее глазах выглядел одобрением, а смущение в присутствии красавца элоха придало ее лицу здорового румянца. Про свои дневные приключения я ничего рассказывать не стала – не хотелось расстраивать «тезку», едва обретшую мир и покой в душе.

Река оказалась огромной – противоположный берег только угадывался тонкой полоской. Скиран и Китти стояли по обе стороны от меня, тоже замерев от зрелища, которое для них было привычным, но все еще потрясало.

– Элохова река? – я уточнила у Скирана, который оповестил с гордостью о названии чуть раньше. – Это потому, что только представители твоего народа могут ее пересечь?

– Отчасти, – он указал в сторону, на черные точки, нарушающие текущую гладь. – Видишь парус? Сейчас ее пересечь может любой, кому хватит денег для оплаты места на корабле. Но когда-то да, задолго до начала судостроения на тот берег отсюда могли попасть только элохи. Часть племен там и осталась, позже образовались государства с людьми. Их кожа темнее, чем у нас, а нрав импульсивнее. Их государство сейчас называется Маладой. В истории Ир-Раттоки немало войн с тем народом, но сейчас только мирная торговля.

Я посмотрела на его профиль, удивляясь:

– То есть река – граница между странами? А до столицы рукой подать, – я глянула в другую сторону, где издали на возвышении блестели крыши первых городских домов. – Кто же строит столицу так близко к воинственному государству?

– А в чем проблема? – он спросил без любопытства, не отрывая взгляда от воды.

– Ну, я не знаток военной политики, пытаюсь рассуждать стратегически. Вот у нас – в смысле, в диких землях – фашисты до Москвы шли несколько раев. За это время можно хоть что-то успеть сделать для изменения ситуации. А здесь – направляй флот и своих элохов, и уже на месте, сразу в столице. Круши, бомби и преспокойно шагай дальше, ведь в Ир-Раттоке остальные города не так развиты, то есть вообще ничего противопоставить врагу не смогут.

Скиран почему-то рассмеялся:

– Хорошо, что ты не вождь. С таким-то стратегическим мышлением.

Чтобы скрыть обиду и непонимание, я отшутилась:

– А что? Выбирайте меня президентом, и первым указом я перенесу столицу вглубь страны, чтобы до нее враги добирались год. А вторым – черт, как же это называется, когда бюджет сортируется по регионам… В общем, придумаю название! Отгадайте, какую должность я отменю третьим указом? Подсказка – заканчивается на «айх».

Элох продолжал смеяться над моей инаугурацией, а объяснений я дождалась от Китти, которая в своей монотонности превратилась в доброго учителя:

– Ты иногда переходишь на дикий язык, потому я почти ничего не поняла, но про безопасность столицы ты не угадала. Ты плохо подумала, милая. Тут же замок черного айха. Враги могут напасть с любой стороны, кроме этой. Чтобы дойти до столицы напрямик через айха, им понадобится намного больше нескольких раев. Здесь как раз самое безопасное место во всей стране – ведь он по меньшей мере станет защищать себя и свой дом, и мало никому не покажется.

– Ага, – ухмыльнулся Скиран согласно. – Перепутала причину и следствие. Это столицу переносили ближе к первому замку черного айха, а не наоборот. А белый айх обязательно находится в столице – это на случай, если отсюда начнут поступать раненные, но чтобы сам он был в безопасности и занимался теми задачами, которые подвластны его магии. Расскажи лучше нам о диких землях – они необъятные, но неужели и там живут настолько дремучие племена, не знающие самых простых вещей?

Я снова уставилась на реку, сделав вид, что вопроса не расслышала. Не слишком-то приятно осознавать, что человек, которого ты втайне мечтаешь придушить, способен в одиночку останавливать армии. Как-то это не слишком хорошо сказывается и на мечтах, и на самооценке. Я просто сменила тему:

– То есть в Маладе элохи тоже другие? Ну, если живут там тысячи лет.

– Конечно. Элохи вообще бывают очень разными, нас объединяют названием только по той причине, что мы умеем летать. Но мир между нашими племенами – еще более далекая сказка, чем мир между человеческими странами.

– Да, ты уже говорил, что вы воюете.

– Кстати об этом, Кати, – Скиран вдруг повернулся ко мне всем корпусом. – Я обсудил со своими друзьями твои идеи, они посчитали их интересными!

– Какие еще идеи? – я закономерно напряглась, особенно от его довольного вида.

– Ты говорила о несправедливости сделки, помнишь? Ты зародила зерно, и сейчас оно дает первые ростки. Мое племя процветает – оно может предложить владыке очень достойный откуп за его помощь в прошлом! А если ему нужны элохи, то многие захотят пойти на такую службу к очень уважаемому всеми нами магу – не по принуждению, а по собственному желанию. Если мы пересмотрим условия, то выиграют все, включая его! Владыка сможет нанять хоть сотню воинов, если ему того захочется!

У меня в горле пересохло, я прокашлялась.

– Но уже не на вечное услужение, правильно? А за жалованье, как у слуг?

Я смотрела в его глаза, не моргая, а от волнения захотелось на него накричать. Но все равно же не поймет. Скиран отказывается называть себя рабом, но по сути им и является. Все они – эти лучшие сыновья племени, высланные сюда в безраздельное пользование господина, который может творить все, что ему заблагорассудится. Никто его не остановит, если он решит прибить одного на месте во вспышке ярости. Если бы Ринс хотел нанимать элохов, которые в любой момент могут вернуться домой, то он бы сам это и предложил! Откуп – это вообще смешно. Ринс не попросил у них золота, когда был всего лишь черно… не был айхом, на кой черт оно ему сейчас?

Однако Скиран ответил радостно:

– Правильно! Дайран уже составляет письмо вождю. Да, элохи очень чтут традиции и договоренности, но если делегация сможет правильно расписать владыке все плюсы, то мы заключим новый союз. Конечно, это будет нескоро, наш вождь вряд ли сразу решится на такие изменения и сможет их принять. Но спасибо тебе! – последнее прозвучало совсем угрожающе.

И Китти пафосно возвестила, глядя уже в облака:

– Прекрасное решение! Жители неба должны быть свободны!

А вот от этой формулировочки и до революции недалеко. Я поспешила вставить:

– Мне-то за что спасибо? Я вообще ни при чем… Но попробуйте, а вдруг. Лишь бы делегация не стала упоминать, откуда растут ноги у этой идеи…

Скиран прижал огромную ладонь к мускулистой груди и «успокоил»:

– Элохи никогда не присваивают себе чужих заслуг, Кати! Если новый союз будет достигнут, то каждый из моего племени узнает твое имя!

Я нервно сглотнула. Остается надеяться, что я до этого знаменательного дня не доживу. Хотя элохи молодцы, все изменения начинаются с попыток. М-да, а за языком иногда надо следить, даже если все сказанное – правда.

Руководство о моей скромной персоне вспомнило только вечером следующего дня. Я переодевалась после ужина в свое платье из дома Нами, чтобы хотя бы во время отдыха не напоминать королеву шлюх, и собиралась дернуть Китти на очередную экскурсию – очень хотелось посмотреть на маленькую замковую библиотеку. Как рассказала подруга, там только развлекательное чтиво, но доступ открыт всем, включая рабов, ведь многие из них грамотны. А я даже не представляла, грамотна ли я – айх Ноттен что-то говорил о том, что навыки письменной и устной речи не всегда совпадают. Хотелось бы выяснить заранее – вдруг меня наказанием не убьют, тогда пригодится.

Но в комнату постучала Ратия, и уже по ее лицу стало понятно – ничего хорошего дальше не прозвучит:

– Айх Ринс вызывает тебя к себе, упомянул какой-то проступок. Знаешь, где его покои?

Я настраивалась не трусить, но все же голос задрожал:

– Найду, – я приподняла длинный подол. – Мне стоит опять переодеться?

– Не думаю, – ее лицо выглядело каким-то застывшим. – Не думаю, что это сейчас сыграет хоть какую-то роль. Что ты натворила, Кати?

Ответила, тяжело вздохнув:

– Оказалась в неправильном месте в неправильное время.

Женщина задумчиво покусывала губы.

– Тогда поспеши. Обычно айх суров, но справедлив. Если ты ничего особенно страшного не сделала, то последствия не будут совсем ужасающими.

Видимо, она меня пыталась успокоить. И, видимо, сама слепа в отношении характера нашего господина, раз такое говорит. Интересно, в этом мире есть заменитель слова «неадекватность»? Очень подходит – причем ко всем, начиная с айха и ниже по всем уровням иерархии.

Уже в коридоре Ратия меня окликнула неуверенно:

– Может, мне стоит пойти с тобой, Кати? Я уже честно сказала, но еще раз повторю господину, что ты ровным счетом ничего не умела, но старалась научиться и ни разу не оставила работу недоделанной! Ты аккуратна и ответственна, не жалуешься и не сплетничаешь, а делаешь. Это важно… быть может, важнее твоего проступка?

– Нет, Ратия, но спасибо, что предложила, – сказала и мысленно добавила: «Айха моя работа не интересует вовсе, дорогая начальница. Его вообще ничего не интересует, кроме него самого и правильного обращения к его величеству».

Покои господина занимали весь этаж примерно в центре конуса – пройти мимо просто невозможно, здесь даже арки другие, а в интерьере преобладает серый цвет. Не слишком мрачно – я бы даже сказала, что стильно, хотя если исходить из характера владельца, остановимся на «мрачно».

Я не позволяла себе раскиснуть и планировать хоть на десять минут вперед. Что будет, то будет. Переживу, если выживу. Потому в самую большую и изящную арку вошла решительно, даже стенам не показывая, как у меня дрожат колени. Здесь начинался опять коридор – очень широкий, а из него другие арки. Возле одной я с удивлением узнала Арлу, которая разговаривала с другой красавицей, но, завидев меня, приветливо махнула.

Арла была полуголой. Я так и не смогла подобрать более подходящего слова для названия ее наряда, кроме как «шарфик». В общем, Арла была «одета» в шифоновый шарфик, но поразило меня не это – она улыбалась и выглядела вполне счастливой. Забыв о своих неприятностях, я подбежала к ней.

– Как ты? Очень больно?

Ее собеседница с бокалом вина в руке, не удостоив меня вниманием, развернулась и буквально вплыла в овальный вход в залу. Я спонтанно посмотрела ей вслед и мельком бросила взгляд туда – вот и нашла последнюю точку своего пути. Айх Ринс в этой зале, как и десяток полуголых женщин, многие из которых сидят прямо на полу. Я подумала, что полминуты отсрочки у меня все-таки есть. Мужчина вальяжно раскинулся в кресле на возвышении у противоположной стены большой комнаты. Одет в тонкий расстегнутый плащ, но грудь обнажена. Он смотрел куда-то в сторону, повернувшись ко мне профилем и потому меня не заметил – похоже, там танцевали наложницы, и Ринс не мог отвести от них завороженного взгляда. На секунду я обмерла – он без повязки! А это означает, что сейчас меня может понести в какую угодно сторону и на какой угодно скорости…

– Совсем не больно! – Арла так удивила меня ответом, что я уставилась на нее, стараясь отстраниться от всего, что происходило вокруг. – Смотри!

И чтобы мое изумление окончательно пробило высокий резной потолок, продемонстрировала пятерню, увешанную кольцами и цепочками. Я, открыв рот, рассматривала кожу без единого шрама.

– Но… – выдавливала из себя удивление каплями, чтобы оно никого с ног не снесло, – но я видела… Арла, как? Я… Твой палец валялся на ковре! – я подавила приступ тошноты от воспоминания.

Абсолютно счастливая и, похоже, выпившая Арла с удовольствием объяснила:

– Айх наказал меня только страхом и болью! Но на самом деле калечить не хотел! Господин обязан был меня наказать, но по-настоящему портить мою красоту любым уродством не захотел, – она вдруг перешла на лукавый шепот: – Да и ублажать его всеми пальцами удобнее, чем искалеченной рукой, не думаешь? Он добр и справедлив к тем, кто хорош в своем деле…

– Кто? – я тряхнула головой, чтобы поставить мысли на место. – Настолько добр, что отрезал тебе палец?

– Ну да. Мы же говорим о черном айхе, а не добрячке с улицы. Кажется, я с каждым днем готова любить его еще сильнее!

– Арла, – я прищурилась. – Это опять вспышка твоей глупости?

Она крепко задумалась, но потом выдала:

– Нет… вроде бы… Я же не визжу на весь коридор по надуманному поводу. Ты ведь вчера пыталась объяснить, а я теперь все свои реакции контролирую – стараюсь! Уже есть первые результаты, а через некоторое время я стану намного лучше, чем была – любимому мужчине смогу приносить только радость, и никаких разочарований.

Арла собой гордилась: мой совет не прошел мимо, пальцы на месте, а «любимый мужчина» в десяти шагах развлекается с другими красотками в шифоновых шарфиках. Умом Ир-Раттоку не понять. По меньшей мере, не мне и не сейчас. Пока стоило просто порадоваться за женщину, которая выкрутилась с наименьшими потерями:

– Хорошо, что он передумал. Но неужели лекари в замке способны на такое чудо, или его магия способна?

– Нет, конечно! – она теперь сама рассматривала свою ладонь. – Господин вызвал айха Ноттена, подобное знахарство подвластно только белым магам! Как видишь, он на мне не экономит.

– Айх Ноттен был здесь?! – я просто не могла скрыть разочарования. Он приходил – пусть даже на несколько минут, а я пропустила! В таком огромном замке это несложно, но как же обидно!

Мне ответил айх Ринс – вероятно, я слишком повысила голос, чем и обозначила свое присутствие:

– А тебе должны сообщать обо всех моих гостях, Катя? Иди сюда. Или мне к тебе подойти?

Спокойный тон меня не обманул, угроза явная – давай-ка, разозли меня еще сильнее. Я поспешила к нему, а Ринс в это время наклонил голову, фиксируя на глазах повязку. Спокойный тон меня не обманул, угроза явная – давай-ка, разозли меня еще сильнее. Я поспешила к нему, а Ринс в это время наклонил голову, фиксируя на глазах повязку.

Вероятно, это хороший знак. Но я едва не споткнулась – глянула случайно влево: оказалось, что там, где я предполагала танцы, происходили совсем не танцы… Обнаженные девушки на полу ублажали друг друга. Они то сплетались, то отстранялись, широко и пошло раздвигали бедра и стонали. Странно, что я сразу не расслышала эти стоны. Теперь стало заметно и напряжение на лицах других наложниц, которые в этом действе не участвовали, – они вздыхали и будто ненароком поглаживали себя. Казалось, что каждая из них старается удержаться от желания присоединиться к горячей парочке. Я не имею привычки осуждать чужой интимный опыт, но когда одна из разогревшихся особ уместилась у другой между коленей, я отвернулась.

– Продолжайте, – видимо, Ринс сказал это именно им. – А ты иди еще ближе.

Плащ его немного распахнут, грудь безволосая, но сверху и снизу по коже бегут черные орнаменты, какие-то мистические узоры. Несмотря на интерес к рисунку, я заставила себя перевести взгляд на лицо айха. А то решит еще, что я его тело разглядываю. Стоны в стороне сильно отвлекали, а я в этот момент опасалась, как бы он не приказал к ним присоединиться.

Ринс смотрел на меня и молчал. А мне хотелось побыстрее с этим покончить, пока остатки храбрости еще держат на ногах.

– Вы собирались меня наказать, айх? – я посчитала, что такой вопрос нормален для начала разговора.

– Собирался, – он мягко улыбнулся. Сделал паузу перед тем, как продолжить: – Но признаюсь честно, пока не решил, как именно. Наказание должно задеть именно тебя, стать уроком, который не вылетит из головы и через годы. А я никак не могу разобраться с твоим характером, Катя.

Отчего-то стало спокойнее – хотя, вероятно, я просто цеплялась за соломинку. Но причина не так уж и важна, надо добавить себе еще смелости:

– Вы у меня совета спрашиваете, айх Ринс? – у меня даже получилось вскинуть брови.

Он рассмеялся, уж не знаю, над чем. Подставил бокал, в который одна из наложниц плеснула вина, отпил. Похоже, здесь никто никуда не торопится.

– Можно и так сказать. Ведь будет обидно, если наказание окажется не наказанием для тебя.

– Кому обидно? – я в эти секунды просто гордилась своей выдержкой.

– Мне, – он признал легко. – Но ты настолько пока непонятна, что я теряюсь.

Ага, теряется он. И с фантазией у него туго, никак не может придумать наказание, как же. Просто играет в очередную игру. Но я сама варианты предлагать не собиралась – это не я тут господин без стыда и совести. Тогда начал он:

– Первым делом на ум пришло проклясть тебя. Но мои проклятия слишком сильны – ты промучаешься максимум пару часов, после чего тебя придется или спасать, или попрощаться, а я потратил на тебя деньги. Ратия к твоей работе претензий не имеет, глупо просто убить тебя.

Я не пожала плечами – силы воли на это не хватило, но похвалила себя хотя бы за то, что собиралась.

– Айх, разве мой проступок настолько серьезен, что пары часов мучений недостаточно?

– Вот видишь, тебя это даже не испугало. Следовательно, я был прав. Напомни, а за что я тебя наказываю?

– За то, что назвала вас… тем словом, а Арла уже повторила за мной.

– Чернокнижником, – Ринс будто бы подсказал то, чего я не знаю. – По-твоему, это пустяк?

– По-моему, это просто слово, айх, – я отвечала честно. – А уж серьезность этого проступка определяется только вашей на него реакцией. Скорее всего, вы бы и не заметили, если бы я назвала вас каким-нибудь более обидным словом.

Я не знала точно, не рою ли себе своей смелостью яму еще глубже, но все еще чувствовала себя человеком – а это для меня было важно.

– Не заметил бы, тут ты права. Так что ни в чем себе не отказывай, если вдруг зазудит позвать «подлецом» или «убийцей». Вероятно, у моей реакции на конкретное слово есть причины?

Он у меня спрашивает? Я все-таки пожала плечами.

– Расскажете? Очень интересно узнать эти причины.

– Мне тоже многое интересно. И сейчас мы обсуждаем тебя.

Одна из женщин на полу громко застонала:

– Господин, снимите повязку! Когда вы смотрите – удовольствие в сто раз выше!

– А кому здесь легко? – ответил ей и снова посмотрел на меня. – Уж точно не тебе, Катя. Второй моей идеей было очевидное – выпороть кнутами так, чтобы кожа на спине слезла. Обычно это на всех работает.

Я сжалась, но вида не подала. Просто ждала вердикта. Боли я боюсь до судорог в животе, но в чем-то он прав: а кому здесь легко? Зато поумнею, научусь даже мысленно контролировать формулировки и больше никогда не попадусь, не призову его даже случайно. Айх делал такие большие паузы между репликами, словно на каждую из них искал реакцию в моих глазах. Уж не знаю, что он там рассмотрел, но почему-то усмехнулся:

– И тоже мимо. Твой страх не перерастает в панику. Тогда продолжаем гадать по твоему характеру, становится только интереснее, что же тебя зацепит всерьез. Мне показалось, что ты сдружилась с молодым Скираном. Может, отрезать ему крылья? Знаешь, как чувствует себя элох без крыльев? Примерно, как если человеку ампутировать руки и ноги.

Я вздрогнула очень сильно и явно изменилась в лице. После этого я уже не могла выдать фразу, которая спасла бы элоха: «Мне плевать на Скирана!» Теперь бы никто не поверил. Потому, несмотря на дребезжащий от ужаса голос, сказала другое:

– Да, такое наказание я точно запомню на всю жизнь. Но вы так не поступите. Это слишком! Скиран не может отвечать за мои действия.

– Ты такого высокого обо мне мнения?

Его будто забавляла моя тревога, приносила удовольствие. Я собралась и ответила так честно, как только умела:

– Нет. Я не буду врать о своем мнении. Но даже я скажу, что увидела в вас практичность. Если я не ошиблась, то вы, айх Ринс, практичный до цинизма. Молодой, здоровый элох и какая-то там я. Разве не будет жаль лишиться Скирана?

– Жаль, конечно, – он теперь улыбался широко, обнажая белоснежные зубы. – Я пошутил. Просто хотел вывести тебя из этого храброго оцепенения. Оно мне нравилось, но не давало ответов. Нет, ты разозлила меня не до такой степени, чтобы наказывать тебя в ущерб себе… – он словно ненадолго задумался или просто решил уделить внимание вину, а не только мне. – И вот прямо сейчас я нашел наказание, при котором ты физически не пострадаешь, но точно посчитаешь жестоким. Кажется, единственное, что я понял о тебе наверняка – это ненависть. Ко мне.

– Что? – я нахмурилась.

– Да, почему бы на ней не сыграть? Например, ты проведешь в моей спальне семь ночей. Ох, ты чего так синеешь? – он бархатно рассмеялся. – Нет, не в том смысле. У меня, как видишь, недостатка в любовницах нет. Семь ночей подряд ты будешь мне рассказывать о своей жизни до перехода. Вдруг это будет интересно? Ну, а тебе придется быть в моей компании и говорить, говорить, говорить.

– Как Шахерезада? – не поняла я.

– Не уверен насчет зада, но можем испробовать и этот вариант. Так что, Катя, это весомое наказание для тебя?

Первое облегчение быстро схлынуло, оно было нелепым и непродуманным. Достаточно было только представить такие посиделки, в которых я буду говорить, говорить и очень быстро договорюсь. Нахмурилась, спрашивая:

– А что там было про кнуты, айх Ринс? Звучало очень заманчиво.

– Ого, даже так? – он, по всей видимости, чем-то восхитился. – Уверена?

Я размышляла целых три секунды:

– Уверена.

И, действительно, не сомневалась, мысленно взвесив все в уме. Во-первых, он просил рассказать обо мне, а не о моем мире – я это заметила. Моей биографии не хватит даже на час рассказа, куда уж там – на семь ночей. И после этого он начнет злиться, что чревато еще худшими последствиями. А изливать ему душу я точно желанием не горю, просто пересилить себя не сумею. Во-вторых, если я не буду спать семь ночей, то рано или поздно свалюсь с ног, и тогда не обрадуется уже Ратия. Если она заявит, что я перестала работать, то мои минуты жизни будут сочтены. Он не хочет моей смерти только по той причине, что заплатил за рабыню, а значит, от меня требуется этот минимум – выполнять свои обязанности. Уж лучше я выживу. В-третьих, избиение кнутами – это должно быть жутко больно, хуже всего, что мне приходилось переживать. Но не убьют, он сам сказал, что в этом не заинтересован. А потом, если мне очень-очень повезет, вызовут айха Ноттена, чтобы привел меня в порядок и вернул в трудовой строй. Конечно, белый маг меня отсюда не заберет, но за возможность еще раз обнять его я на многое пойду. Да, плюсов в моем решении больше, а на другой чаше весов только один минус – большой такой, толстый, как кнут. Но не я ли тут собиралась быть смелой? Боль пройдет, а жизнь одна.

Не уверена в выражении лица айха, но мне казалось, что теперь он смотрит на меня пристально, неотрывно, будто бы пытаясь угадать, о чем я думаю. Происходящее вокруг его совсем уже не интересовало – только я, выбравшая такой неожиданный для нас обоих путь.

– Хорошо, – произнес он. – Я готов пойти тебе навстречу. Арла, будь добра, проводи Катю к конюшне и передай Ноксу мой приказ: пятьдесят ударов по спине. Арла, только не в таком виде, оденься! А то Нокс будет думать о чем угодно, только не о работе.

Я чуть склонила голову и повернулась к выходу. Но он остановил:

– Катя, ты же не хочешь умереть?

Ответила, не оборачиваясь:

– Ну уж нет, айх, я выживу любой ценой.

– Рад слышать. Кажется, я, разбираясь в твоем характере, нашел что-то из своего. Тогда позови меня, если почувствуешь, что теряешь сознание. Я остановлю Нокса, и он продолжит в другой раз, чтобы риска для жизни не было.

Я от удивления глянула на него вполоборота.

– Позвать? Как?

– Чернокнижником, – меня уничтожала его самодовольная улыбка. – Маги могут звать и родовым именем, но тебе оно неизвестно.

– Чтобы еще раз наказать? – уточнила я. – И как я докричусь?

– За это не накажу, раз сам разрешил. Но, почти уверен, что от тебя услышу, как услышал вчера до того, как прокричала его Арла. Я самоучка, если тебе еще не сообщили. То есть до черного ордена учился как мог и безо всякой системы, потому случайно впечатал слово «чернокнижник» в сознание, как делают маги с родовым именем. Это объяснение, почему на твои призывы не собираются все чернокнижники столицы, а я слышу его ото всех магов.

– Вы меня в чем-то подозреваете, айх?

– М-м… да. И после вчерашнего уверенность только выросла. Иди уже, не стоит оттягивать неизбежность.

Арла рыдала рядом и утешала меня, пока мы спускались по бесконечной лестнице вниз. Но я не отвечала, погруженная в свои мысли. Это проверка меня на магию! Он уже почти не сомневается, что слышит мои призывы всегда. Но хочет убедиться на сто процентов. И ведь убедится… если позову. А от предстоящей боли я могу и сдаться, выдохнуться морально. Испытание теперь казалось еще мучительнее, чем выглядело десять минут назад.