Текст книги "Стать последней"

Глава 7. Странности страсти

Однако когда стемнело, и я поплелась к центральной палатке, то застала там старика-шамана, препирающегося с Криитом:

– Жрица? А если все жрицы чисты и так красивы? Где находится ее храм?

– Не знаю, уважаемый Дотлаак. Мы взяли ее не в храме, она сама прибежала к нам.

Я замерла в отдалении и прислушалась.

– Тогда отдай ее мне! В твоей женщине нет магии, но что-то с ней не так – я нутром чую, что жертва не пройдет напрасно.

– Успокойся, Дотлаак. У нас с ней любовь. Как же я тебе ее отдам?

– Вот сейчас ты врешь, Криит! Страсть есть, любви нет. Жадничаешь! Возьми себе другую! Или давай отыщем храм. Давай хотя бы выведаем у нее место?

Криит смотрел на меня, но не звал. Я решила, что мою судьбу без меня решать некрасиво, подошла и произнесла твердо:

– Даже если будете пытать, не скажу, где храм.

– А вот сейчас она не врет… – задумчиво выдавил шаман. – Не скажет… хоть на части разрежем.

Тут он угадал – не смогу, даже если б захотела. На этот раз его проницательность сыграла на руку.

– Клянусь перерождением, что-то с тобой не так! Возможно, твоя богиня и впрямь существует… она как будто внутри тебя сидит! Мой привычный мир рухнет, если я допущу такую мысль, – он снова повернулся к Крииту и заговорил более заискивающим тоном. – Отдай ее. Обещаю, что постараюсь не убить! Я потом верну!

Забеспокоившись, я ответила сама:

– Нет, уважаемый Дотлаак. Я не тебе служу – Крииту. И хочу, чтобы он взял меня, снова, как свою женщину.

Криит усмехнулся, взял меня за руку и протолкнул в палатку:

– Ты ее слышал. И меня слышал, что намного важнее.

– Слышал, сын вождя. И она снова врет. Она не хочет служить тебе. Помяни мое слово – эта женщина принесет тебе погибель.

– Иди, шаман, отдохни. Твоя мудрость понадобится нам завтра.

Когда Криит вошел в палатку, я шагнула к нему:

– Спасибо, сын вождя, что не отдал меня. Мое тело слишком слабое, чтобы перенести пытки.

Он улыбнулся:

– Разве я мог думать о чем-то еще после твоих признаний? Которые снова оказались ложью.

Спорить с очевидным бессмысленно:

– А чему ты удивлен? Да, я не хочу тебе служить, но готова подчиняться.

– И хочешь, чтобы я взял тебя? – припомнил он. При этом глаза прищурились, словно Криит едва сдерживал смех.

Однозначного ответа на этот вопрос не было. Он вызывал во мне пылающую ненависть, но вчера ночью я ощутила внутри другой огонь. Если вопрос в том, готова ли я повторить это ощущение, то… я не против. Но шамана тут не было, потому я могла сильно преувеличить:

– Хочу.

Он притянул меня к себе, а я приоткрыла рот, ожидая поцелуя. Но он только рассмеялся тихо:

– Вообще-то, стало легче, когда я понял, что ты кажешься странной не только мне. Каким именем мне называть тебя, если предыдущее было враньем?

– Тали.

– Я буду звать тебя Синей Жемчужиной. А когда ты откроешь свое имя, буду уверен, что твое «хочу» настоящее.

– Договорились, – я почему-то не смогла сдержать ответной улыбки. – Но я почти на самом деле хочу твоего поцелуя. В это веришь?

– Да, – он смотрел на мои губы. – Но сегодня ты дала обещание, помнишь?

Он надавил на мои плечи, заставляя опуститься на колени. Мое обещание… Я заставила себя успокоиться, теперь уже поздно метаться в отчаянии. Сама развязала веревку на штанах и спустила их вниз. Член не был возбужден и в такой близости выглядел крайне неприятно. Я поморщилась, но взяла его рукой. Зажмурилась и направила себе в рот. Ведь он хотел этого?

Случайно коснулась головки языком, и он от этого немного напрягся. Но я заставила себя не отстраниться.

– Ну же!

И он толкнулся глубже. Я не очень понимала, что нужно делать – вся сила воли уходила только на то, чтобы не отшатнуться. Возможно, Криит понял мою неумелость, потому что заговорил намного тише и мягче:

– Оближи сначала языком.

Облизать? Да счастливице жрице очень повезло, что она умерла до этого момента! Но я попыталась делать, как он приказывает. Язык вместе с жемчужиной обвел головку, прошел дальше. Член во рту разбухал, но я заставляла себя продолжать.

– Не сжимай зубы, – голос стал немного другим, но по-прежнему мягким. – А то сделаешь из меня самую некрасивую женщину на свете. Еще раз, по самому концу, чуть с большим нажимом. Не бойся ты так, в этом нет ничего ужасного.

Я снова вернулась к головке, и ощутила непривычный привкус во рту – противно. Но он прав, к настоящим ужасам это не имеет отношения. Просто неприятно и унизительно.

Член наливался силой, разрастался, я губами ощущала, как на стволе вздуваются венки, но продолжала водить языком по гладкой части. Он вдруг толкнулся в меня, я замерла. Криит положил ладони мне на голову, но не давил. Кажется, поняла, чего он хочет – чтобы я сама насаживалась ртом. Попробовала это сделать.

– Теперь так, да. Пока не выплеснется семя.

Я начала двигаться, погружая член в рот глубже, сначала рвано и неловко, но он слабо толкался, помогая мне найти нужный темп. Член стал огромен, он не помещался полностью. Я ощущала языком его возбуждение… и это странным образом волновало. Криит как будто брал меня, но не так, как это принято. И тем не менее ему нравилось. Он сдерживался, чтобы не начать вдалбливаться в меня на всю длину, я это ощущала по напряжению в его ладонях. И потому сама старалась двигаться быстрее и резче, чтобы ему не пришлось меня подгонять.

Возбуждение оказалось очень странной вещью. Вчера я испытывала нечто подобное, но тогда он входил в меня – это хотя бы можно объяснить. Теперь же я чувствовала томление внизу только от ощущения его страсти. Будто это чувство в нем настолько сильно, что распространяется и на меня, заражает. Я не останавливалась, наслаждаясь его растущим возбуждением, на которое реагировало и мое тело. Член вдруг будто сжался, и в рот мне ударила струя.

Он тут же вытащил. Я выплюнула белесую жидкость на пол, вытерла рот. Ничего. Это до сих пор не имеет ничего общего с настоящим ужасом. Но внизу продолжало сладко потягивать остатками недавнего возбуждения. Снова это раздражающее чувство, что бурю подсекли на излете.

Криит вдруг опустился на пол рядом со мной, пальцами надавил на подбородок, заставляя посмотреть на него:

– Это просто один из способов доставить мужчине удовольствие, Синяя Жемчужина. Просто у вас так не принято.

Он словно что-то объяснял, но я никак не могла понять, что именно, потому просто кивнула. Криит, видимо, ждал какой-то реакции, но не дождался. Вдруг обхватил мое лицо ладонями, притянул к себе и поцеловал. Ему не противно? Или так он хочет доказать мне, что ему не противно? Что я не сделала ничего такого, чего могла бы стыдиться. Этот порыв вызвал во мне отклик благодарности: я обхватила его руками и ответила. Поцелуй хоть и был нежным, но наложился на отголоски возбуждения. Снова начнется раздражающая буря. Поняв это, я отстранилась. Прижалась лбом к его и пыталась выровнять дыхание. Он прошептал:

– Хочешь, позже я возьму тебя, как вчера? Только попроси.

Удивительно, но я еще и думала над ответом! Будто на самом деле хотела бы этого. Может быть, тело жрицы какое-то неправильное – оно жаждет чего-то еще, но мой ум с этой жаждой не согласен:

– Нет, Криит, я хочу спать.

– Тогда разденься.

– Что?

– Разденься, Синяя Жемчужина. И спи спокойно. Я тоже не стану одеваться – мне хочется прижать тебя к себе. Это не помешает твоему отдыху?

– Н-нет…

Но оказалось, что я сильно ошиблась. Криит, обняв меня сзади, давно уснул, а у меня мысли плескались туда и обратно. Его тело в такой тесной близости от моего волновало и вызывало смутные желания. Хотелось ерзать, создавать хоть какое-то трение моей обнаженной кожи об его, но я не решалась. Уснуть удалось только после того, как я выбралась из его объятий и отодвинулась.

Глава 8. Проигрыш

Точки сбора мы достигли затемно. Там собралось несколько отрядов, и лагерь раскинулся по берегу очень далеко. Криит приказал размещаться с западного края, сам пошел поприветствовать лидера. Командиры последовали за ним, и я вместе с Даарой – моего мнения никто и не спрашивал.

Криит спрыгнул с коня и коротко поклонился мужчине. Тот был заметно старше и тоже носил золотой обруч на волосах.

– Рад тебя видеть, Ракиид. Прими под начало меня и моих воинов.

– Принимаю, брат, – мужчина улыбнулся, а потом бросил взгляд на море. – Нам тут недели три торчать, так что наберись терпения. Но леса здесь богатые, голод нам не грозит.

– Мы сможем о себе позаботиться, брат, – ответил Криит.

Я же наблюдала как Дотлаак, который сразу рванул в сторону, отыскал других шаманов. И теперь они втроем что-то бурно обсуждали, бесконечно поглядывая на меня. Поежилась. Похоже, бедняжке Тали не суждено прожить слишком долго. Надо держаться поближе к Дааре или Крииту – если и есть спасение, то только за счет их поддержки.

– Приветствую, великая Даара! – обратился Ракиид громче. – Ты с каждой нашей встречей становишься красивее. Что у тебя там за пазухой? Сестренку себе отыскала? – и расхохотался.

– Ну да, – ответила с тем же смехом Даара. – Сестренку! Глянь, как хороша. Но не заглядывайся – не отдам. Криит из-за нее хоть изредка улыбаться начал, так что считай ее нашим главным оружием в этой войне.

Ракиид весело подмигнул брату:

– Ясно. А отец все шутил, что ты тикийскую ящерицу третьей женой возьмешь. Ну что ж, он почти угадал, хотя твоя женщина намного симпатичнее ящерицы! Ладно, кормите свое главное оружие, да под себя укладывайте. Все разговоры завтра.

Мы и правда падали с ног от усталости. Но и каша из злаков показалась как никогда вкусной. Я намеренно сидела между Криитом и Даарой, подальше от шаманских интересов.

Когда пошли в палатку, спросила:

– Третьей женой? То есть у тебя уже есть две жены, сын вождя?

– Есть, – он открыл занавесь и пропустил меня внутрь. Сам в темноте отыскал лампаду.

– Это… странно.

– Почему странно? У нас говорят так: первую жену выбираешь головой, вторую – чтобы угодить отцу, а третью берешь, только если без нее сердце не на месте. Далеко не у всех наших водится больше одной, но меня статус обязывает.

– Расскажи подробнее, – мне в самом деле было любопытно. Две жены есть, но это не препятствует ему заводить женщин во всех поселениях, куда явится?

Он улыбнулся, сел напротив лежанки.

– Первая моя жена, старшая сестра Даары, вызывает во мне чувство уверенности и бесконечного уважения. Мы знакомы с детства, потому наш союз был предсказуем. Но ребенка она зачать не смогла – такое случается. Потому-то статус и обязывает меня обзавестись тремя – чем больше жен, тем больше здоровых сыновей.

Сестра Даары? Та назвала себя «дальней родней»… Но теперь все легко складывалось: старая привязанность, родственная поддержка и положение Даары в отряде.

– А вторая? Она родила тебе сына?

– Вторую я еще не видел. Отец выбрал ее и совершил брачный отряд, когда я был на Тикийской территории. Говорят, она красива. Но я почти сразу отправился сюда, как уже рассказывал. Потому короткое время потратил на то, чтобы встретиться с первой – все же она мне намного ближе.

– Не видел свою жену? – изумилась я.

– Да. А что тут странного? Успеется еще. Если вернусь отсюда живым. А если не вернусь, то и лучше, что мы друг друга не успели узнать. Она нетронутая, сможет выйти замуж за кого-то другого.

Мне буквально все казалось странным.

– Но ведь они знают, что в походе ты берешь других женщин?

– Конечно. Говоришь так, будто в этом есть что-то удивительное. Или ты вовсе не знаешь мужчин.

Мужчин я не особенно знала, но сравнивала с нашим укладом. Некоторые семейные пары ругались так яростно, что и одной жены для иного мужчины многовато.

– Все равно не понимаю – зачем же целых три?

– Если бы у моего отца не было третьей жены, то я бы не родился, – пожал он плечами.

Да, у бесов просто другое восприятие. И ревность их женщинам будто чужда. Вспомнился первый разговор на эту тему:

– А Даара?

– Что Даара? – он не понял.

– Ну… мне показалось, что у вас с ней любовь. Я ошиблась?

– С Даарой? Нет. Моя первая жена – ее родная сестра, разве я не сказал? Взять Даару третьей – это извращение.

Подумаешь! У этих извращенцев, оказывается, есть еще что-то, что выходит за рамки! Но я задумалась… Вполне возможно, что мне поначалу не показалось. Даара могла испытывать чувства к Крииту, но между ними непроницаемая стена традиции. И ведь тоже знает его с детства… Если я права, то каково это – видеть, как он берет в жены сестру, и понимать, что на этом любые отношения между ними становятся запретными? Но в ответе Криита я напряжения не уловила. Значит, если влюбленность и есть, то она невзаимна. Захотелось выяснить до конца:

– То есть ты любишь первую жену?

– Люблю, конечно. И ни разу не пожалел об этом союзе.

– Но хочешь меня?

– Очень-очень хочу, – он, улыбаясь, придвинулся ближе. – Давай уже перейдем непосредственно к этому вопросу?

– Подожди, Криит… – я поставила руку впереди.

Он лукаво прищурился:

– Объясни мне свой интерес к этой теме, Синяя Жемчужина. Ты решила, что Ракиид говорил всерьез? Примеряешь на себя мысль стать моей третьей женой?

До этого вопроса я так не думала, а теперь представила… Ответила задумчиво:

– Нет, не примеряю. Я бы не смогла… даже если бы любила тебя. Тем более если бы любила, то не смогла бы быть просто очередной.

– Ваш народ ревнив. У нас тоже бывают такие женщины, но это считается глупостью.

– Зато мужчинам ревновать можно? Правильно я понимаю?

– А зачем женщине больше одного мужчины? У нее ведь совсем другое естество. Отдаваясь, она отдает не только тело, но и эмоции, все без остатка. Если зачнет ребенка от любимого, то все эмоции направляет на него. Мужчина же только сеет.

– Несправедливо!

Он приподнялся выше, чтобы его глаза оказались на уровне моих, а губы совсем рядом:

– Я понял. Третьей женой ты стать не мечтаешь. А я и не собирался предлагать. Видишь, у нас полное понимание? Иди выпей отвар, а потом сними платье, если хочешь, чтобы оно осталось цело.

Я поспешила выполнить, а в крови самовольно разгоралось предвкушение.

Но на этот раз Криит не спешил.

– Открой рот, покажи жемчужину.

И после – долгий, пронизывающий нежностью поцелуй. После губ он спустился на шею, потом грудь, лаская соски языком. Тело желало большего, но я бы не подумала торопить. Его пальцы мягко проходились по тем местам, где не касались губы. Занырнули в промежность, я выгнулась и попыталась закрыться. Но Криит усмехнулся:

– Это у вас тоже считается стыдным? Но ведь ты обещала делать все, что захочу. Поэтому не сжимайся, расслабься.

Я немного раздвинула бедра, но это было слишком. Тут никакая воля не помогала – стоило ему коснуться внутри какой-то точки, как меня прошибало так, что тело подбрасывало. Я зажала ладонью рот, чтобы не вскрикивать, но глаза закрывались. Еще раз – совсем мягко. А когда он прошел чуть быстрее, то у меня самоконтроль совсем отказал. Что он делает? Слишком сильные ощущения, чтобы их перетерпеть.

– Криит, возьми меня… Я прошу!

– Просишь?

– Да… – я нисколько не соврала. – Прошу. Я сейчас хочу тебя так, как ничего раньше не хотела.

Он мучительно медленно убрал пальцы, потом навис надо мной, коснулся губами моих. Я только от этого готова была закричать от разрывающих эмоций. Ввел член внутрь, я задрожала. Два медленных толчка, затем немного быстрее. Я задыхалась, словно начиналась беспричинная истерика. Почему он не берет меня резко, вколачиваясь, как делал это раньше? Мне до безумия хотелось, чтобы он усилил напор.

При этом внимательно смотрел на мое лицо:

– Почему ты сдерживаешься?

Разве я сдерживалась? Да я металась под ним, даже не пытаясь анализировать настолько яркие ощущения.

– Почему ты сдерживаешься? Боишься показать, насколько тебе нравится?

И убрал мою руку от лица. Я и не поняла, что зажимала ладонью рот, чтобы не начать стонать. Быть может, и правда, боюсь показать. Потому что это как признание. Он улыбнулся:

– Не поддавайся мне, Синяя Жемчужина, если это так тебе претит. Но себе-то поддайся.

И снова толчок. Я закусила губу – и он это заметил. Смотрел на меня, вылавливая каждую реакцию, будто пытался чего-то добиться. Ускорился, я не выдержала – и захлебнулась тихим стоном.

– Так лучше.

Как бы я ни собиралась сдерживаться, но чем резче он входил, тем более неконтролируемо открывался мой рот. И стоны. Свои стоны я теперь слышала словно со стороны и ничего не могла с ними поделать. Эта буря была теперь совсем другой, она накатывала и не отпускала, а потом с того же уровня накатывала сильнее. И вдруг все возбуждение собралось в одной точке и взорвалось, прошибая до самой последней клетки. Как будто огрело, оглушило, я потерялась в себе, задохнулась. А он продолжал еще более резкие толчки, на которые я не могла реагировать. Постепенно приходя в себя, просто принимала остатки его страсти. Потом он выплеснулся внутрь, замер на несколько мгновений и вышел.

Я до сих пор не могла говорить. Кроме того я не представляла, о чем можно теперь говорить. Этот взрыв был настолько непонятным ощущением, что даже после того, как прошел, продолжал путать мысли. И тело стало безвольным, словно лишенным последней энергии. И никаких остатков бури, которая раньше просто не доходила до своего пика.

Криит лег на спину и подтянул меня на свое плечо, обнял другой рукой.

– Теперь спи, Синяя Жемчужина.

– Сын вождя… – я говорила очень-очень тихо. – Я кое-что должна сказать, чтобы перед собой остаться честной. Я ненавижу тебя по-прежнему, но признаю, что испытала с тобой невообразимое. И совершенно точно захочу снова. Наверное, это называется страстью. Просто знай это и не обвиняй больше в лживости.

– Тогда и я скажу. Не воспринимай эту страсть как смирение или проигрыш мне. Я хорошо знаю, насколько разными эмоциями может раздирать изнутри, принимай их все. И ты начинаешь мне нравиться – я не знаю, что потом с этим буду делать. И тоже принимаю, потому что бороться с собой бессмысленно. Назови свое имя, я никогда его не забуду.

– Когда-нибудь в следующей жизни, сын вождя.

– Видишь, Синяя Жемчужина, мы идем в разных направлениях. Тебе начинает нравиться то, что я делаю с твоим телом, но не я сам, мне же начинает нравиться не только твое тело. Кажется, я проигрываю. А я этого не умею.

Глава 9. Охота

За завтраком Криит с Даарой обсуждали охоту. Теперь и они в подчинении Ракииду и будто даже рады размять кости. Я же опасливо жалась к ним, всегда замечая на себе взгляд шамана. Теперь я даже по нужде одна боялась отойти. Побег теперь не казался самым большим риском. Скорее риском было оставаться тут.

– Ну, что ты ходишь хвостом? – обернулась Даара и проследила за моим взглядом. – Боишься? С чего ты вообще взяла, что Криит тебя им отдаст?

Может, она и права, но я лучше где-нибудь рядышком поторчу. А когда они собрались в лес, то попросила взять меня с собой.

– Тебя? На охоту? – с веселым удивлением переспросил Криит.

– Дай мне лук, сын вождя, и я покажу тебе, как нужно охотиться!

Даара рассмеялась, но поддержала:

– Да пусть идет. Твоя Тали нервничает из-за Дотлаака.

Криит просто пожал плечами.

– Ты ведь понимаешь, что тебе сбежать я не позволю?

Честно говоря, мысль такая мелькала. Не позволит – так не позволит. Но в лесу мне все равно будет легче дышаться.

Четвертым к нам присоединился один из воинов, Кораак. Большими компаниями на охоте делать нечего – леса тут богатые на дичь, мне ли не знать. Но зверье пугливо. Намного вернее идти мелкими группами и в разных направлениях, чтобы не распугать.

Мне не то что лука, даже ножа не выдали! Не доверяют. Бесы отличались ловкостью и скоростью, но чего-то важного для хорошей охоты им не хватало. На счету Даары и Криита через несколько часов было по паре зайцев. Ну да, пусть попробуют накормить такой добычей весь отряд. Или дадут мне лук.

Мы уходили все дальше и дальше. Вполне возможно, что на ночевку останемся в лесу, но это даже лучше. Однако когда они слепо пропустили след пекаря, во мне взыграл охотничий азарт. Одна эта черная свинья перевесит всех их зайцев.

– Криит, – я шептала, подобравшись ближе. – Дай мне хотя бы нож. Клянусь добрыми духами, что не направлю оружие на тебя или других.

Он подумал немного, но достал из-за пояса кинжал и протянул. Я подкинула в руке. Сбалансированный, но не охотничий. Ладно, сойдет. Метнулась к кустам, там прижалась к земле и очень тихо поползла дальше – точно, семейка разжиревших пекарей. У них шея толстая, надо попасть с одного удара, а не то умчатся. И нож с собой прихватят. Ни разу не брала пекаря без лука, но говорят, все возможно, когда духи леса чуют кровь охотника.

Выбрала самого крупного – в холке будет мне до середины бедра. Облизнулась. Охотник убивает только для пропитания и шкур, потому охотник не может быть жестоким. Когда животное повернулось боком, уверенно метнула нож. В гортань ему не попадешь и череп таким оружием вряд ли рассечешь, потому попасть надо в мягкую часть сбоку, а после этого за секунды добить. Остальные пекари с визгом разбегались, когда я всаживала нож уже в загривок.

– Здорово! – восхитилась Даара за моей спиной. – А давайте дадим Тали лук и назначим главной за добычу провианта?

– Ничего себе, – подошел с другой стороны Кораак. – Ты ведь жрицей была? Я тоже хочу служить твоей богине!

Они смеялись, однако Криит выглядел серьезным. Решили прямо на этой полянке разводить костер и оставаться на ночевку. Со свежеванием они неплохо справлялись и без меня, потому я подкидывала хворост в огонь.

– Синяя Жемчужина, – Криит подошел ко мне близко, но его могли слышать все. – Ты как-то сказала, что убила пятнадцать человек из моего народа. Тогда я не поверил, но… повторишь это при шамане? Просто ради моего любопытства.

Даара и Кораак тоже уставились на меня, но теперь не спешили смеяться. При шамане я ничего говорить не хотела, я бы вообще к их прогнившему племени не приближалась. Выпрямилась.

– Сын вождя, а от моего ответа будет зависеть моя жизнь?

– Нет. Если это правда, то в тот момент ты убивала тех, кого считала врагами. Это не преступление.

– Тогда можно, я ничего не буду говорить при шамане?

– Можно, – он нахмурился. – Заберите у нее нож, и за оружием следите, когда она рядом. Удивлен, что этот прилетел не мне в горло.

Удивление Криита объяснимо. Ведь прилетел бы, если бы мои руки не были стянуты проклятием.

Но вечно веселая Даара придумала другое объяснение. Хлопнула меня по плечу и отвесила:

– Побольше доверия к своей женщине, Криит! Любовь – такая штука, которая сильно сбивает прицел!

Мясо пекаря вкусное. Бесы посыпали его какой-то пряностью, но не привычной солью, поэтому еда их была пресной. Но мясо пекаря настолько вкусное, что даже отсутствие настоящей соли его испортить не могло. К концу ужина незначительное напряжение растворилось в пустой болтовне и было напрочь забыто.

Летняя погода была теплой, а дожди – быстрыми, потому мы размещались прямо на земле, даже не пытаясь отыскать более укромного места. Криит уложил меня рядом с собой, что никого не удивило. Поцеловал в волосы, потом в лоб, прижал ближе, еще теснее. Я слышала, что его дыхание становится тяжелее. Неужели он собирается делать со мной что-то на глазах остальных?

– Пожалуйста, не надо, – прошептала совсем тихо, чтобы на расстоянии шага нельзя было расслышать.

– Почему? – он ответил так же едва слышно. – Думаешь, они не знают, что мы делаем ночами?

– Знают, но… пожалуйста.

Он наклонился к моему уху:

– Почему? Это стыдно?

– Да.

– Снова испытываешь терпение. Но хорошо. Давай сделаем так, чтобы никто не услышал.

– Что?

Он нырнул рукой под подол многострадального платья.

– Раздвинь бедра и расслабься. Можешь зажать рот, чтобы не выдать себя.

– Что?

– Или ты расслабишься сама, или я просто возьму тебя, как хочу. Тогда стонов не избежать, – судя по голосу, он широко улыбался.

Я откинулась и постаралась развести колени. Тело задрожало, а он еще даже не коснулся той самой точки. Рука только прошлась сверху, поглаживая, а потом исчезла. Криит перехватил мою руку и направил вниз, прижимая к своей промежности. Член уже был возбужден. Потом развязал веревку, стянул немного штаны и снова схватил меня за ладонь, прижимая уже к голой коже. Я задохнулась от ощущения его возбуждения. Сама тронула пальцами горячую головку.

– Обхвати и двигай, как если бы я входил в твой кулак. Сильно не сжимай, но двигай постоянно. Даже если тебе станет не до того, не останавливайся.

Я попробовала. Он очень коротко выдохнул и напрягся. Он лежал на боку, моей руке было не очень удобно, но я старалась водить туда и обратно: до самого основания, а потом вверх, заводя кожу на обнаженную головку.

– Да, так… не останавливайся.

Судя по его рваному дыханию, я все делала правильно. Но когда он снова запустил руку мне между ног, непроизвольно выгнулась. Он погрузил внутрь только один палец, но не вводил глубоко – заскользил туда и обратно. Я зубами вцепилась в ладонь, чтобы не застонать в голос.

– Не останавливайся. Иначе вытащу тебя в самый центр – пусть все видят, как тебе нравится, что я с тобой делаю.

Задергала рукой быстрее, резче, но при этом не могла сосредоточиться ни на чем. Водить рукой вдоль члена, но не сжимать, не стонать, не выгибаться… да что его пальцы творят внутри меня, раз я теряю последние мысли?

А от его судорожного шепота прямо в ухо безумие становилось невыносимым:

– Не напрягайся, ты уже близко, правда? Твое тело создано для удовольствия – такие быстрые реакции. Ну же, скажи, что тебе нравится…

Вместо ответа я подняла к нему лицо и податливо открыла губы. Это был спонтанный порыв, но когда он погрузил в мой рот язык, то волна внутри взметнулась еще выше. Теперь уже и вовсе позабыла о свидетелях, которые улеглись с другой стороны костра.

Кажется, я начала стонать ему в рот, посасывая язык. Про движения рукой даже не вспоминала, но теперь он не заставлял. Буря была уже осязаемой и, как и в прошлый раз, начала концентрироваться в одной точке – там, где его пальцы двигались все быстрее. Миг полного напряжения – я уже не целовала, я выдыхала накопившуюся бурю ему в рот.

– Видишь, это несложно, Жемчужина. Ты создана для меня. И я убью любого, кто еще увидит, какое у тебя сейчас лицо.

Он продолжал мягко целовать, а пальцы внизу выбивали последние судороги. Я только на остатках отпускающей волны вспомнила о нем и задвигала рукой снова. Он выплеснул семя на землю почти сразу. Может ли быть такое, что он тоже возбуждается от моего возбуждения? И потому ему хватило совсем немного?

Я вытерла руку о песок. Криит вдруг подхватил меня и перенес через себя на другую сторону, ближе к костру, развернул к себе спиной и прижал тесно. Остальные, кажется, даже не просыпались.

– Скажи, что твоя ненависть хоть немного слабеет, – сказал мне в макушку. – Это для меня становится важным.

Я промолчала, потому что не могла этого сказать. Ненависть не ослабла, но его лицо теперь не казалось страшным, его руки стали ассоциироваться с нежностью, тело – с бесконечным удовольствием. Но если бы у меня был шанс уйти и предупредить своих – я ушла бы, не задумываясь.

В моем молчании он прочитал ответ:

– Понимаю, как все выглядит с твоей стороны – ты оказалась подо мной по принуждению. И по принуждению останешься. Но посмотри теперь с моей: я никогда раньше не подстраивался к женщинам, а с тобой… это просто бесконечные уступки. Какая-то непроходимая дорога из сплошных усилий воли и контроля. Даже если тебе так не кажется. Просто знай, что я иду по этой дороге только затем, чтобы твоя ненависть хоть немного улеглась.

Я обдумала, что он сказал. И, наверное, раньше понимала, что примерно так он и видит. Потому ответила:

– Я ненавижу тебя, четвертый сын вождя. Но сейчас ненавижу меньше, чем любого другого из твоего народа.