Текст книги "Полярные краски. Сердце ледяного великана"

Полярные краски
Сердце ледяного великана
Тамара Гильфанова

Моим родителям, спасибо…

Иллюстратор Анна Жандарович

Корректор Ольга Рыбина

© Тамара Гильфанова, 2023

© Анна Жандарович, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0050-6657-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Меня заинтересовали традиции и обычаи народов Севера, когда я писала рассказ о миграции серых китов. Чем глубже я погружалась в изучение быта и истории эскимосов и чукчей, тем больше очаровывалась краем и влюблялась в людей, боготворящих природу и почитающих предков.

Я постаралась включить в книгу имена, названия, слова на языках малых народов Крайнего Севера России и Аляски. Мне хотелось передать читателю красоту, тембр звучания практически утерянных языков.

Надеюсь, и вам захочется побывать в тундре, увидеть полярное сияние, оленей и настоящих людей…

Глава 1

Куйнапу разбудили приглушённые необычные звуки. Яркий свет изумрудно-зелёного сияния проникал в иглу сквозь ледяное окно. Быстро скинув оленьи шкуры, девочка вскочила с настила на полу: брошенной на снег сухой травы, мха, шкур тюленей и оленьего меха, нежно погладила по плечу спящую бабушку. Старушка крепко спала у очага – небольшой каменной чаши с догоравшими остатками нерпьего жира.

– Бабушка Апая, что это? – испуганно спросила Куйнапа.

– А-а, внученька? – не поняла старушка спросонья.

– Музыка? Небесное пламя? – уточнила взволнованная девочка.

– Эх, милая, я же слышу плохо, выйди да посмотри.

Куйнапа старательно согрела дыханием заледеневшую подошву камгытов11
  Унты, сшитые мехом наружу из камуса (кожи с ноги оленя) с косо срезанным голенищем.


[Закрыть], чтобы отогреть её. Без тепла человеческого тела подошвы из кожи лахтака замёрзли и стали жёсткими. Затем девочка надела меховую рубашку без ворота (кухлянку), сшитую, по традициям инуитов рода Кыйота, из птичьих шкурок перьями внутрь, широкие меховые штаны из шкуры белого медведя, накинула на голову капюшон, украшенный лисьим и беличьим мехом. Девочка с усилием вытолкнула снежную задвижку и выползла через узкое отверстие из иглу.

Перед ней раскинулась привычная взгляду бесконечная снежная пустыня. По тёмно-синему небу растекались яркие всполохи: зелёное пламя искрилось у самого горизонта, фиолетовые и голубые ленты вились над верхушками гор, ещё выше мерцали жёлтые волны, а звёзды были залиты алым светом.

Куйнапе недавно исполнилось девять лет, но полярное сияние она видела впервые. Девочка заворожённо любовалась волшебным свечением, пытаясь запомнить цвета, оттенки и переливы. С высоты доносился мелодичный женский голос, но разобрать слова никак не получалось.

– Это ж надо! Унук вновь рисует на небесах цветными огнями! – К взволнованной Куйнапе подоспела бабушка. – Последний раз я видела полярное свечение в ночь твоего рождения, Куйнапа! Много лет подряд люди наслаждались сиянием почти каждую ночь, а потом… – бабушка Апая на миг замолкла и, глубоко вздохнув, продолжила: – Никто не может угадать, когда загорится небо и как долго будет мерцать. Бывает, несколько минут, а бывает, несколько ночей подряд! Это настоящее чудо.

Оглянувшись, девочка заметила, как жители стойбища суетливо выбирались из ледяных жилищ, со страхом и трепетом наблюдая за сиянием.

– Расскажи, пожалуйста, про Унук, – попросила Куйнапа.

– О-о-о, Унук – царица полярной ночи и хранительница снов. Когда она рисует на небесах, шаманы могут общаться с духами предков. Я не знаю, почему столько лет царица не радовала нас сиянием. Поговаривали, злой дух Махаха наслал на людей проклятье, похитив волшебные краски Унук. И вот снова Унук танцует в изумрудных волнах света. Я уверена, это хороший знак. Может, наконец, в нашем стойбище появится новый шаман, и тогда мы снова услышим волю духов, сможем управлять погодой, исцелять недуги.

– Новый шаман?

– У каждого рода должен быть шаман – человек, который знает язык животных, птиц, язык Солнца и Луны, языки Ветра и Звёзд. Только он может помочь людям, успокоить разгневанных духов, отвести прочь несчастья и непогоду. Твой отец был последним шаманом, но он пропал незадолго до твоего рождения… Где же мой мальчик, где ты, Кавак? Видишь ли ты, какая у тебя умница дочь?

Куйнапа внимательно всматривалась в небо, покачивающееся в чарующей сияющей зыби, и не заметила слёз на добрых бабушкиных морщинках.

Апая, несмотря на почтительный возраст (сама Апая сбилась со счёта после своего восьмидесятилетия), была коренастой и крепкой старушкой. Она редко болела и слыла лучшей рассказчицей рода. Поговаривали, что она помнила более сотни песен и легенд об истории инуитов.

С громким тявканьем из иглу выскочил непоседливый пушистый комочек, он подбежал к девочке и потёрся о ногу.

– Ану! И ты тут? Разве ты забыл, что таким крохам нельзя быть долго на морозе? – Куйнапа взяла любимца на руки и, ловко изогнувшись, посадила щенка в меховой мешок на спине. Ану, отогрев озябшие лапы, в благодарность лизнул хозяйке ухо. От щекотки девочка громко засмеялась.

– Фу! Ану, нет.

Апая, сцепив руки за спиной, слегка наклонившись вперёд, стремительно направилась к иглу вождя Ататы. Издали её силуэт напоминал огромную морскую чайку.

– Ох, того гляди начнётся метель. – Рваный ветер подхватил обрывки бабушкиных слов, Куйнапа их уже не услышала.

«Отец был шаманом? И бабушка верит, что он жив? Мама говорила, он погиб на охоте. Так странно», – мысли метались и путались, словно испуганные оленята. Размышления девочки прервал неугомонный щенок. Ану изо всех сил завыл на луну, задрав мокрый чёрный нос вверх. Правда, вместо воя у крохи получился лишь надрывный писк. Маленькая хозяйка потрепала любимца за ушко. «Тихо, тихо, Ану!» – успокаивала она питомца.

Куйнапа сильная, проворная девочка, она часто помогала дяде с оленями не меньше старших братьев. А вот вышивать на шкурах и шить одежду она не любила. Родные терпеливо пытались её научить, но шитьё у Куйнапы никак не выходило. «Ох, иди к оленеводам, от тебя там больше толку!» – в сердцах говорила мать, скрывая огорчение.

У Куйнапы овальное лицо, смуглая кожа, широкие скулы, приплюснутый нос, большие раскосые карие глаза, пушистые чёрные ресницы, толстые длинные косы. С первого взгляда – обычная инуитская девочка. Куйнапе нравилось разглядывать узоры, которые мороз рисует на ледяных корочках, часами следить за мерцанием звёзд, любоваться снежинками на рукавичке, искрящимся блеском снега в лунные ночи. Но больше всего её радовало смотреть, как сосульки, пропуская солнечные лучи, сами начинают светиться… Волшебно!

Стойбище находилось посреди арктической пустыни. Далеко на севере возвышались синие горы, острыми пиками вонзающиеся в небо. На западе – холодный неприветливый океан. Рыбаки часто ездили к большой воде за рыбой и морским зверем. Но зимой прибрежная часть океана покрывалась льдом и до кромки иной раз приходилось ехать несколько дней. На востоке – снег… снег… снег… всё вокруг белое-белое.

Куйнапа мечтала, чтобы у северных людей было больше цветов, она верила, что яркие краски дарят радость.

Глава 2

– Знаю, знаю, знаю! Небесный огонь – проклятье. Унук требует жертву. В прошлый раз после её цветных огней пропал Кавак! Все эти годы я жила в страхе, что небо вспыхнет и вновь несчастья падут на наш род! А у нас даже нет шамана, чтобы увести прочь беды.

Куйнапу разбудил беспокойный шёпот матери. Ила не находила себе места, топталась по кругу, переступая с ноги на ногу, и тревожно бубнила себе под нос.

– Не говори так, Ила, – ласково успокаивала невестку бабушка Апая, – твой муж сам принял решение, он спас тебя и ваших детей. А сейчас… Непогода разыгралась. Метелью тут никого не удивишь. Унук любит людей, она посылает цветные сны, дарит человеческим душам счастье! Не бойся, родная. Я верю, Кавак жив и он защитит нас.

Ила упала на колени, в тусклом свете пламени очага её хрупкое тело беззвучно содрогалось от рыданий. Казалось, Куйнапа от волнения разучилась дышать, в ушах раздавался лишь стук сердца. Отец жив?! Так вот почему бабушка Апая никогда не упоминала его имени во время обряда кормления предков…

У Куйнапы было два старших брата, Паналык и Уйагалык. Паналык усердный, трудолюбивый семнадцатилетний юноша. Один из лучших охотников в селении, сильный и выносливый. И пусть Паналык немногословен, все уважали его за искренность и прямоту.

Уйагалыку исполнилось тринадцать, мальчик с лёгкостью освоил премудрости оленеводства, хитрые секреты этого непростого дела. Уйагалык приветлив и добр к старикам и детям, люди и животные беззаветно любили его.

Табун у рода Кыйота небольшой, считать оленей по головам не принято – дурная примета. Инуиты освоили оленеводство недавно, несколько поколений назад, когда Найвак, прадед нынешнего вождя, женился на красавице Сюи – дочери вождя соседствующего народа. Земли народа Сюи находились юго-восточнее, уходя вглубь материка, дальше от моря. Люди рода Чутыкта слыли лучшими оленеводами севера, их табунам не было счёта. Они всегда были добрыми соседями. Инуиты часто выменивали мясо и мех оленей на шкуры лахтаков, мясо китов, рыбу и ножи из моржовых бивней.

Сюи привела с собой оленей, и род Кыйота, помимо морского промысла, стал осваивать и пастушьи навыки. Правда, теперь в поисках пастбищ Кыйота приходилось чаще кочевать и зимой уходить гораздо южнее, чем привыкли инуиты. Их земли раскинулись на сотни миль вдоль побережья Холодного моря – от Вечного леса до Ледяных гор.

Братья души не чаяли в сестрице, терпеливо учили её всему, что умели сами, с удовольствием брали с собой на охоту и рыбалку. Разве с Куйнапой заскучаешь?

– Если б не твои косы, сестричка, мы бы звали тебя брат, – подшучивал Уйагалык.

– Ты отважная и ловкая. С тобой бы я рискнул и на медведя пойти! – часто хвалил Куйнапу Паналык.

На зимней стоянке братья обычно строили два иглу рядом – одно для себя и второе для женщин: бабушки, матери и Куйнапы. Оба жилища соединялись небольшим коридором, сделанным, как и иглу, из снежных кирпичей. Чтобы даже в сильные метели можно было навещать друг друга, не высовывая носа на мороз.

Разговор матери и бабушки никто, кроме Куйнапы, не слышал. Девочка сообразила, что с исчезновением отца связана страшная тайна. И ей не терпелось расспросить братьев.

Три дня бушевал жуткий буран, невозможно было разглядеть ничего вокруг и на шаг, снег валил стеной, а порывистый северный ветер мог сбить с ног. Собачий вой сливался с тоскливым напевом ветра в бесконечную песню Крайнего Севера. В такие дни люди не уходили далеко от стойбища. Питались припасами из мясной ямы. Но с каждым днём мороз усиливался, наполняя душу Илы страхом и тревогой. И даже бабушкины морщины, которые всегда улыбались, сникли, а в глазах старой женщины поселилась печаль.

– Ещё два оленя пали от голода, – сообщил Уйагалык с порога, насупив брови. Его щёки пылали от мороза багряным румянцем, ресницы и чёлка покрылись инеем, но в глазах по-прежнему искрилась лихая удаль неудержимой молодости. – Пастухи поведут стадо на южные пастбища, как только буран утихнет.

Ила, причитая, резкими движениями затянула в крепкие узлы завязки кухлянки и выбежала из ледяного жилища. Мальчик поспешил за матерью – ведь ей наверняка понадобится помощь, но Куйнапа задержала его, крепко ухватившись за рукав: «Уйагалык! Подожди!»

– Ты знал, что наш отец был шаманом? – спросила девочка.

– Я был маленьким, когда он пропал. Но хорошо помню его магический бубен. «В нём большая сила! – повторял отец. – Настанет день, и ты, Уйагалык, услышишь голос бубна», – как-то шепнул он мне. Это всё, что я могу сказать тебе, сестра. Вечером заходи в наше иглу, мы спросим Паналыка.

Уйагалык поспешил за матерью, он чувствовал её беспокойство и надеялся как-то её утешить. На морозе инуиты работали молча и скоро, а дел хватало каждому: с павших от голода оленей снимали шкуры, беловали их, затем раздавали людям свежее мясо и складывали остатки в мясную яму. Стадо гоняли по кругу, чтобы в движении животные немного согрелись. Ослабших оленят заводили в жилище и кормили подогретым молоком.

Глава 3

Световой день зимой на Крайнем Севере очень короткий. Солнце, едва показавшись на горизонте, тут же исчезает вновь. И так до тех пор, пока весь край не проглотит полярная ночь – долгая и холодная. Бабушка Апая рассказывала, что за Горой великана в Вечных льдах ночь длится полгода и полгода длится день.

Стемнело, и долину вновь, словно огненной простынёй, накрыло волшебным сиянием. В иглу люди развели огонь, и шарообразные человеческие жилища изо льда светились изнутри, как фонарики. Старейшины стойбища собирались в иглу на окраине, у вождя Ататы, они долго обсуждали и спорили. Тем временем Куйнапа попросила братьев разжечь костёр под открытым небом, чтобы любоваться разноцветными всполохами. Ночь была ясной, безветренной, и братья охотно согласились.

– Расскажешь про папу, – Куйнапа умоляюще взглянула на старшего брата.

Паналык кивнул и глубоко задумался. Полная луна мягко светила на бесконечные просторы Севера, отражаясь жёлтой искоркой в каждой снежинке. У костра дети сидели молча, сосновая кора трещала от огня, смола шипела, и сладковатый запах хвои и дыма возрождал забытые воспоминания. Куйнапа и Уйагалык задумчиво смотрели на пламя, Паналык сидел неподвижно, напоминая каменное изваяние, его взгляд устремился к горизонту, юноша был глубоко погружён в свои мысли, и никто не осмеливался прервать его.

– Отец… – наконец Паналык решился рассказать брату и сестре тайну, – перед исчезновением хотел помочь Унук найти её краски. Он обещал вернуться, когда небо вновь засияет.

Глаза Куйнапы и Уйагалыка расширились от удивления.

– Почему ты ничего не говорил? – возмутилась сестра.

– Говорил когда-то взрослым, только никто мне не поверил! Мать сказала, это выдумки или дурные сны, ни одному шаману не под силу добраться до духов. Но я отчётливо помню! Отец твердил: «Запомни! Когда вновь Унук раскрасит ночное небо, ударь в мой бубен, и вы с братом услышите духов!»

– Братом? А я?! – Куйнапа обиженно выпятила губу.

– Ты мала ещё. Если придётся идти за отцом, мы с Уйагалыком отправимся одни. Тебе нельзя покидать мать и бабушку, – командным тоном отрезал юноша.

– Ык, – фыркнув, сестра толкнула локтем в бок старшего брата и ухмыльнулась. – Без меня вам не справиться! А где бубен?

– Бубен надёжно спрятан у царицы сосен в Вечном лесу. Отец оставил бубен у Анылги на хранение от злых духов и людей с недобрыми помыслами.

– Мама думает, что Унук наслала на нас несчастья. Если мы найдём отца, он сможет помочь. Ведь он шаман, а значит, знает, как умилостивить духов, пославших проклятья, верно? – медленно, смакуя каждое слово, высказался Уйагалык.

– Мы попробуем… После сна мы отправимся на юг за бубном отца. Я возьму самых быстрых и сильных оленей. Матери скажем, что едем охотиться на зайцев и лис.

– И я с вами! – резко приподнявшись со шкур, разложенных у огня, заявила Куйнапа. Сестричка выкатила грудь колесом, подбоченилась и топнула ногой для убедительности.

Братья переглянулись, быстро сообразив, что спорить с этой упрямой девчонкой нет смысла, снисходительно кивнули.

– За бубном можно! Но только за ним! – уточнил Паналык.

Куйнапа широко улыбнулась, пританцовывая на месте. Она подпрыгивала то на пятках, то на носках, размахивая руками.

– Что вы тут задумали? – Паналык сразу узнал звонкий голос дочери вождя Кавихак.

Девушка подошла бесшумно, так что заговорщики, поглощённые секретными планами, заметили её не сразу.

По древней традиции дочерей вождей часто отдают в жёны вождям соседних стойбищ. Нули́к – мать Кавихак – из самого северного рода Сакыят. В их владения входит длинный скалистый полуостров Клык, омываемый с трёх сторон холодными морями, и северная часть материка, где кончается земля, а океан на зиму заковывается толстыми льдами.

У Нулик широкие острые плечи, по силуэту её легко можно принять за мужчину. Издавна у Сакыят чаще рождаются девочки, женщины этого рода ни в силе, ни в стойкости не уступают мужчинам. «Там, откуда я родом, ветром сносит горы, ничего не разглядеть широкими глазами, их бы тут же залепило снегом!» – объясняла Нулик ребятне, когда они спрашивали про её узкий разрез глаз. Долгими зимними вечерами Нулик рассказывала легенды о своём народе, и в одной из них упоминалось, что люди Сакыят произошли от китов. А люди рода Кыйота, по преданиям, были созданы из костей нерпы.

Говорят, Нулик не хотела покидать родные края, но не посмела ослушаться наказа родителей. А когда она встретила Ататы, духи предков подожгли в ней огонь любви, и своевольная женщина смирилась.

Нулик злилась, что Кыйота связались с оленеводством: «Мы привязаны к пастбищам, нет свободы, присущей инуитам, скорости перемещения. Как можно было породниться с родом Чутыкта? Разводить оленей? Что за глупость? Обременять людей оленьими нуждами? Ведь можно охотиться на диких оленей или выменивать мясо и шкуры. Разве нет?» Но старейшины Кыйота и вождь Ататы были непоколебимы. «О чём ты споришь? Пастухи ходят пасти стада и возвращаются в стойбище, охотники и рыбаки заняты своим делом. Наша земля дарит нам возможность жить так! И мы прислушиваемся! Конечно, олени почти никогда не заходят во владения Сакыят, но ваши края даруют вам китов. Как бы вы были свободны, если бы ваши земли не окружал океан? Свобода перемещения всегда ограниченна, лишь свобода духа истинна!» – убеждал жену Ататы.

Кавихак была совершенно не похожа на свою мать Нулик. Тонкая, изящная и гибкая, слишком высокая для широкоплечих, коренастых инуитов. Светло-серые гладкие волосы переливались на солнце, как шерсть нерпы. На смуглом лице светились широкие тёмно-синие глаза. «Чему тут удивляться? Люди Сакыят – предки китов! А у китов глаза синие, как глубины океана, на которых они плавают!» – поясняла гордая Нулик.

– Кавихак? – лицо Паналыка залилось румянцем.

– Паналык, кажется, потерял дар речи, – пошутила Куйнапа. Шаловливый щенок Ану высунулся из капюшона девочки и громко тявкнул.

– Вы что-то задумали, – подозрительно сощурила свои прекрасные глаза Кавихак.

– Даже не мечтай, похищать невесту22
  По древним традициям инуитов, жених с помощью родных и друзей, по предварительному согласию девушки, похищал невесту от родителей и приводил в свой дом знакомить свою избранницу с родителями. Иглу невесты окропляли кровью оленя, которого закалывали, чтобы приготовить угощение для всего стойбища невесты в честь оглашения помолвки. Именно так наутро все жители узнавали, из какого иглу украли невесту, в какой семье скоро будет свадьба. Часто женихи были из соседних стойбищ и родов, а договаривались о «похищении» тайно, чтобы злые духи не расстроили планы молодых. Только женихов дочерей вождей должны были утвердить старейшины рода.


[Закрыть] мы не собирались! – съехидничала Куйнапа.

Даже под вуалью ночи можно было разглядеть, как зарделись бархатные щеки Кавихак.

– Я и не думала… – смутилась дочь вождя.

– Мы обсуждали свечение! Почему долгих девять лет не озарялось небо? – выручил Уйагалык, он бросил укоризненный взгляд на невоспитанную сестрицу.

– А что? – прошептала она сквозь зубы.

– Куйнапа, кажется, ты собиралась спать. Я тебя провожу до дома, – Уйагалык подхватил сестру под локоть и поторопился её увести, пока девочка не ляпнула очередную глупость.

У входа в иглу, когда Куйнапа пригнулась, щенок выскочил из мешка-капюшона. Уйагалык подхватил Ану, погладил его густую жёсткую шерсть. А затем передал в руки Куйнапе. Щенок поджал хвост и мордой потёрся о мех рукавиц.

– Да все знают, разве это новость? – проворчала Куйнапа. – Паналык давно влюблён в Кавихак! И разве Кавихак сможет найти достойнее жениха, чем наш брат?

Уйагалык покачал головой.

– Какая ты маленькая… Разве ты не знаешь, что дочерей вождей обычно отдают в жёны в другие стойбища? – сдерживая досаду, возразил мальчик.

Куйнапа нахмурила брови и замолкла.

Тем временем Паналык присыпал снегом пепел от потухшего костра. Неожиданная робость, которая всегда сковывала его разум и тело в присутствии красавицы Кавихак, не давала подобрать юноше нужных слов.

– Не бери в голову, моя сестра ещё совсем дитя, – наконец извинился Паналык. – Завтра мы собираемся на охоту за лис… – юноша запнулся, Кавихак и означало «лисичка», – за зайцами мы завтра отправляемся!

Юноша виновато улыбнулся.

– Удачи на охоте, и пусть духи щедро наградят вас дичью, – пожелала девушка на прощание.

Глава 4

Ребята, как и задумали, отправились за бубном отца сразу после сна. Трудно разделять время там, где ночи и дни могут длиться месяцами. В языках северных народов не существуют слов «вчера» или «завтра». Время незримой рекой течёт по холодной пустыне, и люди веками живут в ладу с окружающим миром…

Ила с головой погрузилась в переживания, и материнское чутьё её подвело. Она отпустила детей без малейших подозрений. Ей бы и в голову не пришло, что они затеяли поиски шаманского бубна.

Паналык ездил со взрослыми за дичью с шести лет. Инуиты – прирождённые охотники, бесшумные и быстрые. Ведь мясо и рыба – единственная пища для людей, где лёд в земле никогда не тает, а промёрзшая почва скупа. За короткое лето тундра покрывается зелёным ковром трав с яркими узорами цветов и ягод. Каждое растение старается успеть вырасти, расцвести и оставить семена, перед тем как его вновь укроет от лютых морозов пышная снежная перина.

Возмужав, Паналык часто ездил охотиться на мелкого зверя или рыбачить один, иногда он брал с собой и младших. Их дневные поездки не вызывали у матери опасений. Ила собрала детям немного еды в дорогу. Паналык – опытный охотник, мать была уверена, им не придётся голодать. «Если вас настигнет метель и вы собьётесь с пути, следуйте за звёздной медведицей», – пошептала Ила. Паналык хорошо ориентировался по звёздам, и Ила это тоже знала, наставлять перед дорогой было доброй традицией. Первенец обнял мать, и они, постояв немного, молча попрощались.

«Уууууаааапэээ ке нэе, куууу а дэ уэк сеууу…» – песня о подвигах первого вождя Нанука летела за нартами. Звонкий голосок Куйнапы больше напоминал крики птиц. Девочка пела и плела защитные амулеты из оленьих жил. Пальцы от холода покраснели, отогрев их дыханием, Куйнапа возвращалась к работе: аккуратно, не торопясь, вплетала в браслеты бусинки из рыбьих позвонков.

Снег громко хрустел под полозьями, от мороза он был сыпуч, как песок. И совершенно не скользкий. Чтобы нарты скользили, Паналык растопил снег, облил полозья водой перед поездкой. Теперь сани парили легко и быстро.

Это первые нарты, которые Паналык смастерил сам. Сколько любви и труда в них вложено. Не торопясь вождь Ататы, который остался ребятам за отца, учил юношу, как правильно выбрать дерево, выстругать и скрепить части воедино. На их изготовление ушло несколько месяцев.

Пар клубами валил из ноздрей бегущих оленей, ветвистые рога искрились от инея. Яркие лучи далёкого светила, слегка коснувшись долины вечного снега, окрашивали её в нежно-розовые и пастельно-лиловые цвета, передавая далёкий привет от недосягаемого в Заполярье солнца.

– Я люблю снег, – восхищалась Куйнапа. – Он белый и может отражать небо, меняя оттенки.

– Из тебя получилась бы отличная ученица Унук. Ты всегда тонко чувствуешь красоту, – Уйагалык гордился сестрой. – Иногда мне кажется, что ты волшебница. Ещё крохой ты часто складывала льдинки различных форм, да так ловко у тебя получалось, будто всегда льдинки-кусочки были осколками единого мозаичного узора.

Куйнапа добродушно улыбнулась: приятно услышать похвалу от старшего брата. Девочка, поёжившись от холода, закуталась потеплее в мех и детские воспоминания.

Тяжёлое солнце, едва приподнявшись над горизонтом, торопливо сползло вниз. Снежная пустыня, приобретая блёкло-жёлтый оттенок, ненадолго посветлела. Паналык насторожённо всматривался в горизонт, выискивая взглядом макушки елей и сосен. К его удивлению, даль слепила белоснежной пустотой, ни единой тени… Юноша был уверен, что до леса всего несколько часов езды, но путников по-прежнему окружала ледяная пустыня. Что-то здесь не так. Поездка могла занять больше времени, старший брат встревожился, но старался не подавать виду.

Олени тянули нарты легко и плавно, мороз привычно пощипывал щёки, порывистый ветер сдувал с кожи губ последнюю влагу. Но Уйагалык и Куйнапа беззаботно беседовали, смеялись и пели детские песенки.

Наконец дети приблизились к чёрным выжженным плешам – остаткам сгоревшего леса. Куйнапа ужаснулась от ошеломляющего вида разрушений. Чёрные корявые обгоревшие стволы могучих древних деревьев торчали из земли сгорбленными безжизненными призраками. Уйагалык представил мощь дикого огня, и на спине засуетились колючие мурашки.

– Серый снег? – не поверила своим глазам Куйнапа.

– Нет, это сугробы сажи и пепла, – прошептал Паналык.

– Пожар? Кто же поджёг этот лес? – удивилась девочка.

– Здесь начиналась тайга. Но я верю, что царица сосен и Вечный лес уцелели. – Уйагалык стряхнул снег с капюшона. Отгоняя грустные мысли, он принялся распрягать оленей. – Надо строить иглу для сна. Будет обидно возвращаться ни с чем: бубен – наша единственная зацепка и память об отце. Мы отдохнём и продолжим поиски.

Братья приглядели подходящее место для ночлега, длинными ножами из моржовой кости слажено и скоро вырезали кирпичи плотного снега, сложили их по кругу, сужая каждый следующий уровень. Куйнапа залепила снегом щели. Умелые строители быстро управились с постройкой. Затем собрали обгоревшие ветки для костра. Древесина горит ярче, чем мох, но в тундре её не так просто встретить. Озорная искра, отскочив от камня на облитый жиром нерпы ягель, тут же разожгла пламя.

– Олени устали, – понуро сказал Паналык.

У огня дети согрелись. Скованные от холода и напряжения мышцы расслабились, тело стало мягким и непослушным. Куйнапа достала из мешка сушёную рыбу, отрезала голову и бросила её в огонь, чтобы умилостивить местных духов и угостить предков.

– Ыкату сэ, Мэиэ… Нгээээ, – старательно исполняя носовые звуки, пропел Уйагалык, голос у него ломался и так неудачно подвёл хозяина, сорвавшись на последнем слоге.

После ритуала кормления духов дети принялись за рыбу, которую запили водой из растаявшего снега в каменной чаше. Куйнапа загребла ладонью чистый снег и запихнула комочек в рот. Снег тут же прилип к верхнему нёбу, от холода оно слегка занемело, а талая вода прохладным водопадом стекла в горло. После вяленой рыбы с морской солью вода показалась невероятно сладкой. Девочка поелозила языком по холодному нёбу, чувствительность ещё не вернулась, забавные ощущения. Завершив скромный ужин, Паналык встал, небрежно отряхнул кухлянку от пепла и снега.

– После долгой поездки хорошо бы пройтись. Да, брат? – подмигнул Паналык. – Ты, Уйагалык, иди на юго-восток. Посмотри, не осталось ли следов или подсказок от людей, что сожгли лес. Надо узнать о них больше! Ведь враги Севера – это и наши враги. Всё живое связано прочной цепью жизни. Уничтожение леса – дома грызунов, птиц, корма для оленей и других зверей – вскоре отразится и на нас.

– Бабушка Апая говорила, что царице сосен более четырёхсот лет, её ствол не обхватить и десятерым, а макушка касается небес. Не зря же предки назвали лес Вечным. Он должен был спастись, – уверяла братьев Куйнапа.

Паналык одобрительно кивнул:

– Я пойду на юго-запад, вдруг удастся подстрелить завтрак. Куйнапа, ты останешься здесь, – велел старший брат. – Только без затей, сестричка! Береги огонь, чтобы он не потух, хищники боятся запаха дыма. Это поможет сохранить оленей от волков. Без них возвращаться к стойбищу дольше и опаснее. Поняла?

– Да-да, – закивала Куйнапа. Она знала, как важно слушать старших, ведь мелкая оплошность на Крайнем Севере может стоить жизни.

– Подождите, – Куйнапа стянула рукавицу, на её ладони поблёскивали браслеты: тоненькая плетёная нить с бусинами из рыбьих позвонков. – Наденьте обереги, чтобы Амарок не тронул вас! Помните? Бабушка Апая говорила, Амарок, дух огромного волка, всегда выслеживает и нападает на того, кто в одиночку отправляется ночью на охоту.

Уйагалык поблагодарил сестру лучезарной улыбкой и ласково погладил её по голове. Паналык с почтением относился к традициям, но с тех пор как не стало в стойбище шамана и была потеряна связь с духами, молодые люди втихомолку считали некоторые обряды суеверием. Юноша протянул руку сестре, Куйнапа накинула оберег на запястье, старательно завязала два узелка.

Звёздная ясная тихая ночь словно затаила дыхание, луна освещала огромным круглым глазом долину, пуская по белоснежной равнине тусклую дорожку света. Старший брат наказал младшему следить за алой звездой и не уходить далеко от лагеря. Уйагалык оголил руку до локтя, потряс кистью, бусинки на браслете задорно постучали, оба брата добродушно улыбнулись и спешно разошлись в разные стороны.