Текст книги "Три года в аду. Как Светлана Богачева украла мою жизнь"

До рассвета

Когда я приехала к Светиному дому, был уже час ночи. Света открыла дверь. Ее лицо было залито слезами и искажено гримасой отчаяния. Я поймала себя на мысли, что понятия не имею, что делать. Я прошла в прихожую, скинула рюкзак и разулась. В квартире было темно и очень тихо.

– Не стой, сядь хотя бы на диван. Давай я включу свет. Тебе сделать чай? – спросила я.

Света прижала к лицу платок и быстро закивала головой.

Я включила свет, набрала в чайник воды и поставила на плиту. Мне хотелось как можно скорее наполнить жилое пространство движением и жизнью. Я не знала, как это поможет, но чувствовала, что должна сделать хоть что-то. Я понимала, что придется говорить о Жене. Что Свете надо выговориться и пережить эту травму.

– Как ты себя чувствуешь? – аккуратно спросила я.

И тут же поняла, что на этот вопрос не может быть адекватного ответа. Но разговор надо было как-то начать, а в голову ничего не приходило.

– Лучше всех. Я в счастье, – рыдая и смеясь, ответила Света. И тут же добавила: – Прости, пожалуйста, я не знаю, что еще ответить.

– Все хорошо. Когда ты узнала?

– Сегодня днем. Мне позвонили из Новосибирска, из полиции. Он оставил мой номер в предсмертной записке.

– Какой ужас. Когда вы в последний раз общались?

– Да буквально два дня назад. Он спрашивал, как я живу, интересовался моей работой. Я думала, что ему легче, а сейчас понимаю, что он готовился. Готовился оставить меня одну.

Света снова залилась слезами. Я увидела на подоконнике пепельницу с окурками и пустую пачку сигарет. Я достала свою пачку и предложила ей сигарету. Света встала с кровати, села за стол, взяла зажигалку и начала подкуривать. Я встала на подоконник и распахнула форточку. Закурив, Света продолжала:

– Как он мог?! Как он мог подумать, что я справлюсь без него? Как он мог?

– Света, – тихо сказала я, – не вини его. Ты очень сильная. Он был уверен, что ты справишься, и верил в тебя. И я верю в тебя. Все будет хорошо. Как бы ни было больно сейчас, все обязательно будет хорошо.

Я сама не верила в собственные слова и чувствовала себя очень глупо. Но решила просто продолжать разговор:

– Свет, у тебя есть какие-то родственники?

– Есть младший брат Ваня, но мы с ним почти не общаемся. Он очень хороший, но женился на ужасной бабе, Лене. Они живут в нищете в Иванове, у них двое детей. Младший ребенок от Вани, старший уже был у Лены. Она постоянно обзывает меня тварью и просит у меня деньги.

– Ого, вот это женщина. Почему бы не послать ее? – задав этот вопрос, я почувствовала себя будто в выпуске «Пусть говорят» с Андреем Малаховым.

Но Свету эта фраза, казалось, отвлекла от мрачных мыслей.

– А как? Это же мои племянники, – ответила она.

– А через Ваню никак? Зачем тебе с ней общаться?

– Ваня очень гордый и никогда не попросит у меня денег. А этой твари хоть бы хны. Она начинает рассказывать, как они голодают, присылает их рисунки, – нервно рассказывала Света, поморщившись. – Когда я говорю ей, что мне надоели манипуляции, она звонит и кричит, что я не знаю, что такое растить детей и что я даже собственную дочь не уберегла.

Проглотив последнюю фразу, Света снова заплакала:

– И она не понимает, как я еще не покончила с собой.

– Полный мрак. Ну, поговори с Ваней-то. Так же нельзя, – рассердилась я.

– Бесполезно. Пыталась. Слушай, она несчастная женщина, и мне ее очень жалко. Она же не просто так злая. Она действительно несчастна.

Я была восхищена. Даже в самой тяжелой ситуации Света думала о других людях и их чувствах. Даже если ей самой было бесконечно больно, пыталась понять их мотивы и не осуждать. Я все больше проникалась уважением к этой женщине, которая вместо того, чтобы укладывать любимую дочь спать, вынуждена переживать все эти потрясения далеко от дома с полным осознанием, что у нее больше никого нет. И что ее родной брат для нее бесконечно дальше, чем случайная девочка, сидящая сейчас на кухне.

– Так сильно хочется выпить, – сказала Света. – Выпьешь со мной?

Я подумала, что это плохая идея.

– Уже все магазины закрыты, – с притворной грустью сказала я. Не хватало Свете еще пить алкоголь в таком состоянии.

– Ты чего? – засмеялась Света. – Я же врач. Не знаю почему, но нас считают ужасными алкоголиками. Нам постоянно дарят выпивку. Посмотри слева от раковины.

Я открыла дверцу ящика. Моему взору предстал целый бар, которому позавидовали бы лучшие питейные заведения Петербурга. Дорогущие многолетние коньяки и виски, ликеры, вина, ром и множество бутылок разных форм и расцветок, которые я видела вообще впервые в жизни. Все они, кроме одной бутылки черного рома, были запечатаны.

– Ничего себе! – воскликнула я. – Кажется, родители недоношенных новорожденных считают вас скорее пиратами, чем врачами. Столько рома я в последний раз видела только в иллюстрациях к «Острову сокровищ».

Света улыбнулась. Я про себя обрадовалась, что смогла ее повеселить.

– Если честно, – сказала я, – тебе лучше не пить.

Я смутилась, что ограничиваю в алкоголе женщину втрое старше меня. Увидев, что Света внимательно слушает, я продолжила:

– Нет, правда. Алкоголь – сильный депрессант. Тебе и так несладко. Если ты напьешься – скорее всего, тебе станет намного хуже. Лучше поесть что-нибудь, ты вообще ела сегодня?

Света пожала плечами. Я закрыла ящик и направилась к холодильнику. Открыв его, я увидела только белоснежные стенки. Холодильник был абсолютно пустой.

– И снова ничего себе! – воскликнула я веселее. – Нет, честное слово, лучше бы пациенты дарили врачам продукты! Колбасу там хорошую, сыр, хлеб, пельмени, в конце концов! Неужели совсем из еды ничего нет?

– Почему? Есть конфеты. Тоже много разных, – рассмеялась Света.

– Потрясающе. Спасибо, доктор, вот вам алкоголизм, но это еще не все. Еще, пожалуйста, примите диабет.

Света заметно повеселела. По крайней мере, она как будто выдохнула, и в квартире стало свободнее.

Я заказала пиццу, и все это время Света рассказывала о своем покойном муже. Показывала его фотографии, рассказывала про их свидания, совместный быт до аварии и другие истории из своей жизни. Внезапно для меня она упомянула Лобачевского и начала рассказывать, как они с мужем спорили, кто лучше – Лобачевский или Гаусс.

– Ого, ты знаешь, кто это, – среагировала я. – Не то чтоб я считала тебя необразованной, просто редко встретишь кого-то, кому интересна нелинейная геометрия.

– А ты откуда знаешь? Ты же комик, я думала, ты стопроцентный гуманитарий.

– Моя бабушка в молодости дружила с Бродским. И в доме хранилось много самиздата. Я читала его в детстве. Бродский часто упоминал Лобачевского в своем творчестве, и в библиотеке я брала почитать и самого Лобачевского, и книги о нем.

Это была абсолютная правда. Мне хотелось, чтобы бабушка мной гордилась, и я часто заучивала наизусть разные стихи и прозу. Я до сих пор могла по памяти прочитать и Пушкина, и Диккенса, и Рэя Брэдбери, и того же Бродского.

– Какая у тебя интересная бабушка! – воскликнула Света.

– Еще бы! Она сама читала мне книги на ночь. Правда, подборка литературы для укладывания маленького ребенка у нее была своеобразная, – улыбнулась я.

– А ну-ка!

– «Хижина дяди Тома».

Света залилась искренним смехом.

– «Гуттаперчевый мальчик», – продолжила я. – Она мне его прочитала, вообще, когда мне было лет пять, а потом решила отдать на гимнастику. Я думала, это намек, что от меня хотят избавиться.

У Светы уже была натуральная истерика от смеха. Она радостно жевала пиццу и слушала мои истории. Я почувствовала, что моя миссия выполнена. Света будет жить. Она переживет все.

Наконец я заметила, что за окном уже рассвело.

– Ладно, Свет, поеду я домой. И ты тоже, пожалуйста, ложись спать. Тебе нужно поспать. Все будет хорошо.

– Я постараюсь.

Света проводила меня, и я уехала домой на такси. Добравшись до дома, я скинула с себя пальто и полусапожки на каблуке, специально надетые как праздничный наряд на концерт Дани. Даже странно, что его концерт был сегодня. Ощущение было, будто прошло уже несколько дней.

Я села в любимое кресло на кухне и только сейчас почувствовала, насколько сильно устала. Не успела я подумать, что надо почистить зубы, умыться и нормально лечь в кровать, как уснула прямо в кресле.

Проснулась я в тот же день от яркого дневного света, бьющего в глаза через окно, и от боли во всем теле. Шея лежала в неестественном положении набок. Ноги были согнуты в коленях и уперты в стол. Я медленно встала из кресла. На часах было почти четыре часа вечера.

Я вылезла из кресла и пошла в ванную. Раздевшись, я обнаружила на теле полоски от одежды, впившейся мне в кожу. Они очень чесались, а все тело занемело, будто его окунули в ледяную воду. Я встала под горячий душ, смывая с себя все, что произошло за эти странные сутки. Завернувшись в полотенце, я вышла обратно на кухню и проверила телефон. Там было сообщение от Светланы Богачёвой:

«Танечка, прости еще раз за все это и что тебе пришлось утешать меня. Со мной все хорошо, я уже на работе. Это была первая ночь за несколько лет, когда я заснула без кошмаров. Спасибо тебе громадное. Ты даже не представляешь, как много ты для меня сделала и как я тебе благодарна. Я буду жить. И благодаря тебе».

Я устало улыбнулась, заблокировала телефон, дошла до мягкой кровати, упала на нее и проспала до следующего утра.

С днем рождения, Света

15 марта 2020 года я получила сообщение от Светы:

«Таня, восемнадцатого числа я буду праздновать свой день рождения. Я знаю, что мы не очень близки, но ты так много для меня сделала. Я буду очень тебе благодарна, если ты сможешь уделить мне часик и прийти. И вообще, отдохнешь и повеселишься. Обещаю ничего не говорить о нашей работе. Это личное приглашение. Ты замечательная, и мне будет очень приятно видеть тебя среди своих гостей».

Мне было очень приятно, что Света пригласила меня. Тем более что последнее время я редко выбиралась из дома и отдохнуть не помешало бы. Я ответила:

«Привет, спасибо за приглашение! Мы еще мало знакомы, не знаю, что ты любишь. Скажи, пожалуйста, что ты хочешь в качестве подарка?»

Света ответила почти сразу:

«Что ты! Ничего не нужно! Просто приходи».

* * *

В назначенный день я выбралась из дома за два часа до назначенного времени. Все локации находились в центре города, и я успевала купить подарок и пешком дойти до бара, где праздновала Света. Хотя Света и говорила, что ей не нужно никаких подарков, ничего не подарить было бы крайне невежливо. В последний раз у нее в гостях, мо́я руки, я увидела много свечей и дешевых бомбочек для ванны. Я сделала вывод, что Света любит подолгу лежать в ванне и, видимо, считает, что не может позволить себе дорогие бомбочки. Так что я купила несколько дорогих бомбочек для ванны разных форм и расцветок и попросила упаковать попраздничнее. А затем отправилась в бар.

Когда я пришла, Света уже сидела с гостями. Внутри заведения для нее была выделена отдельная комната, накрыт небольшой стол с разными вкусностями, фруктами и алкоголем. Гости Светы – сплошь взрослые женщины – уже сидели и общались между собой. Я поняла, что это коллеги Светы. Во-первых, потому что она сама говорила, что придут коллеги и ей больше некого пригласить. А во-вторых, я услышала, как эти женщины, ведя непринужденную беседу за бокалом вина, упомянули первичный дефицит сурфактанта в легких, – на такие темы на дне рождения могли общаться только врачи.

Среди гостей была Люся, коллега Светы, – высокая, худая и очень красивая женщина с непослушными кудрявыми белыми волосами, забранными в пучок. Света иногда рассказывала о ней как о гениальном враче и единственной подруге в Петербурге. Люся очень громко смеялась и, размахивая руками, с воодушевлением рассказывала какую-то историю.

Гости и Света не заметили, как я вошла. Я подошла к Свете и тихо поздоровалась. Она сразу вскочила и, перебивая остальных, начала представлять меня гостям:

– Девочки, смотрите, это Танечка, она работает над нашим видео для больницы.

Все притихли и, улыбаясь, смотрели на меня. Я глупо улыбнулась в ответ и помахала рукой.

Внезапно очень захотелось выйти на улицу покурить. С чего я вообще решила, что это хорошая идея – заваливаться к взрослым незнакомым людям на праздник?

– Да, всем привет! – торопливо сказала я, – Света, с днем рождения, это тебе, – и протянула Свете коробку с подарком.

Света очень обрадовалась подарку: схватила коробку и с детским восторгом начала подпрыгивать на месте. Я отметила про себя, что это поведение ей очень не идет и выглядит она больше безумно, чем мило.

Все начали возвращаться к своим прерванным разговорам, и напряжение заметно спало. Я мысленно отругала себя за свою мысль о поведении Светы. Нет бы порадоваться, что человеку понравилось, а я оцениваю ее повадки! Хороший ты человек, Щукина, нечего сказать.

Курить уже хотелось невыносимо. Я еще раз поздравила Свету, вышла из бара и закурила. Вдруг из двери бара показалась Света и крикнула:

– Тебе что-то заказать?

– Ничего не надо, Свет, я, наверное, пойду скоро.

– Почему?

– Ну что я вам буду мешать, у вас своя компания. Я никого не знаю, только мешать буду.

– Не говори глупостей, тебе все рады. Останься, пожалуйста. Что тебе взять?

– Виски-колу. Конечно останусь, у тебя же праздник, извини. Не переживай обо мне, пожалуйста, иди к гостям, я скоро подойду, – смущенно ответила я.

Света ушла обратно, а я стояла и думала, какой же иногда бываю эгоисткой. У человека день рождения, он хотел меня видеть, а я спектакли устраиваю. Всё. Включаем режим социализации и идем со всеми знакомиться.

Через несколько коктейлей мне стало лучше. Я со всеми познакомилась, всех насмешила, и мы уже все вместе радостно пели в караоке. Во время очередного перекура на улице ко мне подошла Света:

– Тань, сейчас приедет Люсин муж. Ян. Он фээсбэшник.

– О-о-о-о, ну все, я поехала.

К органам я испытывала острую неприязнь. Мой отец просидел несколько лет в СИЗО, пока его не выпустили за недостатком улик. В наш дом приходили с обысками. Об этом я рассказала Свете.

– Он хороший, правда, не пугайся его, – ответила она. – Я думаю, он не понял сам, как туда попал. Он сирота, после детского дома поступил на юриста, так и попал. Он всегда защищать людей хотел.

– Блин, прям как в фильмах. Джеймс Бонд тоже был сирота, – хмыкнула я. – Ладно, но общаться с ним я не хочу.

Через час приехал Ян, муж Люси. Это был огромный мужчина с темными волосами. Он сел на диван, заняв его почти полностью. У меня пробежали мурашки по телу, но я не подала виду.

– Здравствуйте! – обратилась я к нему. – Мы тут с вашей женой в караоке поём и пьем виски. Я Таня. А у вас как дела?

– Устал, – резко отрезал Ян.

Во время очередной песни в караоке, которую пели две Светиных коллеги, Ян спросил меня, чем я занимаюсь. Наверное, его удивило присутствие малолетки на этом празднике.

– Я комик. Шутки шучу. А вы в органах работаете?

– Да. А как ты поняла?

– По вам видно, – слукавила я.

Больше мы с ним не общались. А еще через какое-то время почти все разъехались. Изрядно пьяная я, Света и еще парочка ее коллег решили вызвать одно такси в несколько точек.

На улице уже совсем стемнело. Мы ехали по ночному городу, и я ловила глазами свет встречных фонарей. Вдруг Света закричала водителю:

– Остановите на мосту! На минутку!

Мы притормозили, все вывалились из машины, боясь, что Свете стало плохо. Света улыбалась и, шатаясь, подошла к поручням моста.

– Свет, если хочешь прыгать, дай мы хоть до домов доберемся, не беси, – сказала я. Алкоголь снизил эмпатию, да и я понимала, что Света не будет прыгать. Слишком веселое у нее было настроение.

– Спасибо вам всем, я так счастлива, – вдруг воскликнула Света. – Я давно не праздновала дней рождения, я очень счастлива!

Быстрым движением руки она достала из сумки косметичку и извлекла из нее большой, заряженный неизвестной жидкостью шприц. И выкинула его в Неву.

От такого я даже протрезвела:

– Свет, ты носила с собой шприц с медицинской фигней, чтобы покончить с собой?

– Да, но теперь это в прошлом. Благодаря вам.

– Все, конечно, прекрасно, но зачем засорять нашу реку? До мусорки нельзя дойти было? – возмутилась я.

– Я почувствовала, что нужно это сделать именно здесь.

– Красиво, конечно, но еще красивее было бы в мусорку.

Не знаю, почему я так прицепилась к этому шприцу. Может, виной алкоголь, а может, я действительно испугалась, осознав столь кошмарную на самом деле картину: женщина, в отчаянии несущая смертельную дозу черт знает какого вещества в своей сумочке. А может, мне просто небезразличен Петербург – я всю жизнь живу в нем, и вся наша семья вечно сокрушается, какой он грязный. Его пытаются чистить, но разве можно совладать с кучей таких вот горожан, которые кидают мусор в реку.

– Ладно, – сказала я, открывая двери машины, – поехали. Я очень рада, что тебе лучше, но я очень хочу спать.

Радостная Света села в машину, и мы все разъехались по своим домам.

И только дома, стоя под горячим душем и прокрутив еще раз в голове сегодняшний вечер, я поняла, что сегодня Света отказалась от самоубийства. В том числе благодаря мне.

Тюрьма во Владивостоке

Сценарий для медицинского видео был готов. Господи, сколько нервов было на него потрачено! Я возненавидела этот проект, хотя и намеревалась довести его до конца. Я написала Свете:

«Все готово. Анечка, мой менеджер, уже ищет студию для съемок, пишу тебе, чтоб согласовать, она накидает варианты».

Ответ, который я получила, меня ошарашил:

«Танечка, прости, я буду недоступна несколько недель, я завтра улетаю во Владивосток, мне нужно три недели отсидеть в тюрьме».

Мне показалось, что это какой-то бред. Я набрала Свету:

– Алло, Свет, что за бред? Какая тюрьма, в каком Владивостоке? Ты бредишь?

– Нет. На меня написали донос еще в Арсеньеве за раскрытие медицинской тайны. А я уже переехала в Петербург. Мне тогда назначили исправительные работы, но я не явилась. И вот.

– Так не явись в тюрьму, в чем проблема? И что за история с медицинской тайной? – завелась я.

– Там у меня недоношенный ребенок лежал, и я рассказала диагноз его отцу. А отец в документы вписан не был, и он сам подал на меня в суд за раскрытие медицинской тайны. На самом деле просто мстил, считал, что врачи виноваты, что ребенок родился недоношенным.

Злость внутри меня начала нарастать, но сразу же исчезла. Я решила, что Света взрослый человек и лучше знает, что делать. Но ситуация была объективно мерзкая.

– Господи, какой мрак. А сидеть-то зачем? Ты не можешь проигнорировать? – не унималась я.

– Нет, иначе будет хуже. А я не могу лишиться работы.

– Жесть. Ладно, делай как знаешь. Видимо, когда выйдешь – набери, я не знаю. Проект доделаем.

– Хорошо. Все хорошо будет, не волнуйся, – успокоила меня Света.

Если честно, я не волновалась. После выходки со шприцем у меня как-то отключились эмоции по отношению к ней. Слишком бедовая, вечно у нее какие-то проблемы.

Три недели пролетели как один день. Я выступала на микрофонах, общалась с друзьями, ездила в Москву на свидание с мужчиной по имени Михаил, который не был заинтересован в наших отношениях, но не переставал писать. Короче, своих дел у меня было достаточно. По истечении трех недель с небольшим я получила сообщение от Светы:

«Таня, прости, пожалуйста, я вернулась, и мне срочно нужно выпить. Составишь мне компанию?»

Составлять Свете компанию не хотелось абсолютно. Я спросила, что случилось.

«Да ничего особенного, не подружилась с сокамерницами, – ответила Света. – Они пытались насиловать пятнадцатилетнюю девочку, я ее защищала, и, в общем, вот».

Света переслала несколько фотографий. Когда они загрузились на телефоне, у меня ком подступил к горлу.

Света была избита. Все ее лицо было в диких ушибах, подтеках. Правого глаза почти не было видно – его закрыла ужасная гематома. От виска до щеки лицо рассекал один большой след от ушиба. Опухший и черный.

«Какой ужас! – написала я в ответ. – Ладно, давай встретимся сегодня в “1703”, там нальют бесплатно, я договорюсь».

* * *

В заведении было почти пусто. Я сидела у барной стойки и общалась с Димой и Денисом – барменами, которые меня давно знали и с которыми у нас были прекрасные отношения. Я в двух словах рассказала им Светину историю. Они были в ужасе и сказали, что как смогут поддержат бедную женщину.

Вскоре в бар вошла Света. Она выглядела еще ужаснее, чем на фото. Было заметно, как Света пыталась скрыть побои тональным кремом, но это не сильно помогло. Я хлопнула по соседнему стулу, приглашая ее сесть. Света села и начала свой рассказ:

– В общем, я заехала в тюрьму. Пришла с вещами и говорю: я должна у вас отсидеть. Там посмеялись и подселили меня в камеру к двум огромным бабам и маленькой девочке лет пятнадцати, которую эти бабы избивали и насиловали. Ну, я вступилась, – гордо рассказывала Света.

– Погоди, а откуда вообще в тюрьме пятнадцатилетняя девочка? – нахмурила я брови.

– Ее закрыли за проституцию и торговлю наркотиками. Она сама сидит на героине.

– Какой кошмар. И что?

– Ну, вот я вступилась, и они начали избивать меня. Самое страшное для меня как для врача, что мне отбили руку.

Света положила на барную стойку руку. Я увидела, что вся ее рука в отеках, а мизинец зверски изуродован, будто по нему много раз били молотком. Света продолжала:

– Я люблю свою работу больше всего на свете и не представляю, смогу ли я работать дальше, – последние слова она произнесла, чуть ли не рыдая.

– Ты делала рентген? – злобно прошипела я.

– Конечно, еще вчера. Разорваны сухожилия, неизвестно, восстановится ли палец вообще. Но если вернуться в прошлое, я бы все равно ее защитила.

– Ну конечно же, как еще.

– Я привезла ее с собой, – прошептала Света. – Эту девочку. Ее зовут Лена, – Света виновато опустила голову.

– Ты притащила с собой пятнадцатилетнюю наркоманку и проститутку из тюрьмы во Владивостоке? И где она?

– Я сняла ей квартиру.

– Ты больная? Она героиновая наркоманка. Мне очень ее жаль, но не думаю, что ей можно помочь самой. Тебе необходимо обратиться в полицию, органы опеки, какой-нибудь фонд! – закричала я.

– Таня, никто не будет этим заниматься. Ее просто запрут в психушке.

– Героиновая наркоманка, Свет. Ты думаешь, что вылечишь ее?!

– Думаю, да. Я достала ей метадон. Как заместительную терапию. Люди так выкарабкивались.

– Ты украла из больницы метадон?! Вряд ли же его продают в аптеках, – допрашивала я Свету.

– Конечно нет, я купила его через людей, которые занимаются провозом лекарств. В больницах часто нет нужных препаратов, и я часто к ним обращаюсь.

Я попросила бармена повторить мне коктейль и краем глаза увидела, как Дима, слушавший эту историю, налил мне больше алкоголя, чем обычно. Я кивнула ему и улыбнулась. Затем, отхлебнув виски, продолжила:

– Вот что ты должна сделать, Света. Ты должна подать на колонию в суд, которая допускала это. Может, надо осветить ситуацию, как-то еще повлиять, я не знаю, но нельзя же это так оставлять.

– Я уже направила документ, не волнуйся. Когда была там, – ответила Света.

– Ну, хоть что-то ты сделала разумно.

– Кстати, Таня. Мне звонил юрист, они открыли Женино завещание, он оставил мне квартиру в Новосибирске. Мне от него ничего не нужно, я продам квартиру. Она стоит где-то пять миллионов рублей. Можно я отдам эти деньги тебе?

Это предложение подняло во мне невероятную бурю возмущения. Мама с детства учила меня, что деньги достаются трудом, и, когда мне дарили деньги, аккуратно просила меня их вернуть. Она была убеждена, что большие деньги всегда опасны, если достаются даром. И что на самом деле даром ничего не бывает. К тому же последний в мире способ заработка миллионов, который я хотела бы пробовать, – забирать их у повесившегося мужа подруги.

– Нет, нельзя. Я не возьму их. Даже не проси, – отрезала я.

– Я не могу оставить их себе, Тань. Он бросил меня. Выбрал смерть и решил вот так откупиться от меня. Я тебя умоляю. Возьми их, – взмолилась Света. – Иначе я выброшу их в Неву.

– Я тебя заклинаю, хватит кидать вещи в наши реки!!! Ладно, давай так. Когда тебе придут эти деньги – мы отдадим их на благотворительность. Все. До копейки. Себе я ничего возьму.

Света согласилась. Мы пили и болтали, а потом мы разъехались по домам.

* * *

Забегая вперед, я напомню, что Светлана Владимировна Богачёва – мошенница и не было никогда ни денег, ни мужа, ни тюрьмы во Владивостоке, ни девочки Лены.

Раскрыла я Свету спустя почти три года. И когда она во всем признавалась, я спросила ее про этот день. Оказалось, что все эти страшные увечья на лице и руке Света нанесла себе сама в день нашей встречи – чтобы поддерживать эту легенду. Это был не грим или накладные раны. Она взяла молоток и раскрошила себе руку и лицо, после чего написала мне сообщение с просьбой встретиться.

И к сожалению, это еще не самое страшное и не самое безумное, на что была способна эта женщина.