Текст книги "Бойся, я с тобой. Страшная книга о роковых и неотразимых"

Круг пятый. Закручивание гаек

Нам не жить друг без друга, или Как формируется созависимость. Загадка «роковой любви». Истинна ли наша «истинная суть»? Секс «по карточкам». Агрессор как «психотерапевт». Молчи, скрывайся и таи: гримасы висхолдинга. Что-то с памятью его стало. Бытовая, эмоциональная, сексуальная эксплуатация: ее маркеры. Что такое физическое насилие. Пытка водой. «Игручие» жертвы.

Обычно после первого Ледяного душа жертва остается с неотразимым. Во-первых, она не понимает, что происходит, и во многом склонна винить себя. Во-вторых, она сломлена сахарным шоу или как минимум «послаблением режима». В-третьих, она уверена, что это разовое недоразумение, «притирка характеров» и больше подобное не повторится. Ведь неотразимый ей это пообещал, да и сама она будет очень-очень стараться! Станет мягче, тактичнее, терпимее…

«Поскольку недоразумение не разрешается сразу, жертва надеется разрешить его в следующую встречу, думает: вот в этот раз он точно мне все объяснит и извинится. Тем более мучитель часто обнадеживает ее насчет этого.

Но никакого объяснения не происходит. Жертва ждет, что это случится в следующую встречу. А мучитель уверился, что она никуда не девается, и удерживает ее вот этим невыяснением недоразумения, на которое уже наслаиваются другие», – размышляет читательница.

Таким образом жертва переходит на следующий круг деструктивного сценария – Закручивание гаек, когда агрессор начинает унижать ее все более серьезно и часто. Может дойти уже и до стояний на коленях, и до целований его рук, и до намывания полов в его квартире к приходу «самой любимой и желанной», и до спанья на коврике у двери[20]20
  Фильм Романа Полански «Горькая луна».


[Закрыть], и даже до занятия проституцией и участия в оргиях, «потому что он так велел»…

После первого Ледяного душа обычно наступает оттепель той или иной степени продолжительности. А потом агрессор врубает второй Ледяной душ. Вот на этом этапе, как правило, срываются жертвы с высоким уровнем ассертивности. Они окончательно убеждаются, что первый душ не был случайностью и дальнейшее станет постепенным спуском в преисподнюю.

Например, мадам де Турвель рвет с Вальмоном после второго душа, когда он присылает ей письмо с лейтмотивом «Не моя в том вина».

К сожалению, в большинстве случаев жертва не склонна «соскакивать» на этом этапе. Слишком непостижимы для ее ума причины недавних Ледяных душей. Слишком велико желание разобраться в происходящем. Слишком силен преступный оптимизм и вера в то, что «все будет по-старому», надо только подобрать к человеку ключик. И жертва подбирает, подбирает, подбирает… А ключики если и подходят, то на один раз…

Итак, Закручивание гаек представляет собой галопирующую череду циклов «Ледяной душ – Оттепель» – до тех пор, пока воля жертвы не достигнет консистенции пластилина и она не станет полностью подвластна хищнику. От сеанса к сеансу Душ становится все холоднее, а Оттепели – все кратковременнее и невнятнее.

«Будьте готовы ко все более часто повторяющимся циклам», – предупреждает Сэм Вакнин.

Чем особенно коварен этот этап? Формированием у жертвы и хищника созависимости. Чем дальше в лес, тем больше они «жить друг без друга не могут».

Жизнь жертвы, раз за разом переживающей Ледяные души и последующие Оттепели, подчиняется патологическому циклу. Вы приучаетесь жить короткими перебежками от «блеска» к «нищете» и обратно (но чем дальше – тем чаще обходится без блеска. Вы уже живете «от беды к беде»[21]21
  Из песни Константина Никольского.


[Закрыть]. Для деструктивного человека такое «биполярное» существование давно привычно, а вот мы переживаем его очень болезненно.

Организм, вынужденный адаптироваться к эмоциональным качелям, перестраивается на гормональном уровне. Вот почему вернуться к «ровной» жизни бывает очень сложно. Вы изнутри отравляетесь ядом «роковой любви». И чем больше таких циклов вы с агрессором переживете, тем сложнее вам будет выбраться. Вот в чем загадка «ненавижу и люблю», вот почему «соскочить с таких отношений тяжелее, чем бросить пить», как невесело шутит психотерапевт Адриана Имж.

С каждым циклом Ледяной душ – Оттепель вы все более утрачиваете контроль над своей жизнью, становясь марионеткой в руках безжалостного кукловода и все более привязываясь к нему. Ваше существование теперь подчинено единственной цели – «вернуть любовь», «спасти отношения». А по мере приближения к финалу этого этапа – получить хоть кроху «любви» и признания.

Общение с близкими, работа, творчество – все постепенно утрачивает былую ценность. Вы становитесь буквально одержимы своим агрессором, растворяетесь в нем и его желаниях, думаете о нем сутки напролет, складываете и складываете, но никак не можете сложить эти проклятые пазлы из разных наборов.

«Мучитель выглядит человеком в эмоциональной нужде, – пишет Ланди Банкрофт. – Вы можете попасть в ловушку, пытаясь заполнить бездонную яму его потребностей. На самом же деле он требует не потому, что нуждается, а потому, что считает себя вправе требовать, и сколько бы вы ему ни давали, этого никогда не будет достаточно. Он будет требовать еще и еще, пока вы совершенно не выдохнетесь».

«Извращенный человек дает мало, а требует много, и жертву гложет сомнение: «Если я буду более послушна, он наконец-то сможет полюбить и оценить меня». Этот поиск признания никогда не увенчается успехом, потому что партнер никогда не будет абсолютно доволен, – пишет Иригуайен. – Скорее, наоборот, поиск любви и признания рождает в самовлюбленном извращенном человеке ненависть, пробуждает садистские наклонности».

…Но пока вы готовы во всем идти навстречу своему «своеобразному», «противоречивому» возлюбленному. Потому что такими людьми не кидаются. Ведь он же очень хороший, вы совсем недавно это видели! А то, что между вами происходит, – это… это…

Ну, во-первых, следствие его драматичного жизненного опыта. Он так много пережил, так настрадался. Поэтому ради Великой любви или Истинной дружбы вы решаете «принять его таким, какой он есть» и взваливаете на себя крест, тяжесть которого на этом этапе не осознаете.

А во-вторых (думаете вы), дело ведь не только в нем, но в большей степени – и в вас! Снедаемая чувством вины, жертва корит себя за то, что приносит столько боли исстрадавшемуся человеку, никак не может дать ему покой и счастье. Значит, надо еще серьезнее работать над собой! Надо становиться по-настоящему мудрой, чуткой, женственной, выкорчевывать из себя эгоизм, побольше терпеть, любить жертвенно и беззаветно, ничего не требуя взамен. И однажды сердце Кая оттает! Но…

«Женщина пытается найти логику в «американских горках», в которые превратились ее отношения. Но каждый раз, когда ей кажется, что она наконец поняла, что происходит, что беспокоит ее партнера, – происходит что-то новое, и все меняется, и части пазла снова не совпадают», – пишет Ланди Банкрофт.

Можно ли «подстроиться» под эти закидоны, предугадать их? Нет. Хищника узнать невозможно, поскольку узнавать некого.

«Нарцисс человек всесезонный, всегда приспособленный, постоянно имитирующий, человек-губка, хамелеон, не-сущность, где в то же время соединены все сущности, – пишет Сэм Вакнин. – Он не является полноценным человеком, но лишь калейдоскопичной галереей эфемерных образов, вплавленных бесшовно один в другой. Это невероятно сбивает с толку».

«Оскорбляемая женщина обычно тратит безумное количество энергии на ублажение своего партнера-мучителя и окучивание его эго, в тщетной надежде, что это поможет избежать следующего припадка недовольства, – пишет Ланди Банкрофт. – Работает ли эта стратегия? К сожалению, не очень-то. Проявляя усиленную заботу и внимание, вы можете отвоевать себе немного времени, но рано или поздно все вернется на круги своя. Он ждет к себе особого внимания, и чем больше он его получает, тем больше требует. Он никогда не скажет: «Спасибо, хватит», зато он привыкает к тому, что его балуют, и требует этого постоянно».

Но пока вы лелеете и угождаете. Разрыв с мучителем видится вам величайшим из несчастий. В запущенных случаях отступает даже инстинкт самосохранения и вы остаетесь с хищником, чувствуя, что находитесь на грани физического выживания. И это не преувеличение. Тяжелая болезнь, скоропостижная смерть, гибель от несчастного случая, суицид – все эти угрозы более чем реальны.

Читательницы отмечают, что на этом этапе «на ровном месте» с ними начинают происходить разные неприятности: какое-нибудь ОРЗ выливается в тяжелый грипп, или они, доселе аккуратные водительницы, попадают в ДТП.

Думаю, это объясняется тем, что контакт с деструктивным человеком ослабляет, а в итоге подрывает иммунитет, начинается свистопляска на уровне эндокринологии, а там и прочих систем, вы становитесь «раздерганной», «нервной», рассеянной (мысли-то только о неотразимом!), почти не спите, почти не едите, зато – увы! – много курите и пьете. Катехоламиновый медовый месяц закончился, первоначальный подъем сменяется упадком.

Вы еле таскаете ноги, утрачиваете интерес к миру и людям. Лишь действия агрессора «взбодряют» вас: вы ощущаете то непродолжительное облегчение (былой эйфории почти нет), то чувствуете себя очень несчастной, опустошенной.

«Преобладающее состояние партнера – полное смятение. Даже самые базовые отношения – с мужем, ребенком, родителем – остаются непостижимо затуманены гигантской тенью нарцисса, – пишет Сэм Вакнин. – Партнер больше не знает, где правда, а где ложь. Партнер не знает, что делать – и это естественно в том хаосе, которым являются отношения с нарциссом».

Впрочем, жертвы все еще пытаются убедить себя, что в лице агрессора судьба им ниспослала великую, хоть и «трудную» любовь. Всего-то за пару недель до разрыва с Есениным, 23 ноября 1925 года, Софья Толстая пишет подруге:

«Маруся, милая, вы хотите про меня знать? Вы бы не узнали меня. Все мои интересы, вниманье, заботы на него направлены, только чтобы ему хорошо было, трясусь над ним, плачу и беспокоюсь. Он очень, очень болен. Он пьёт, он на глазах у меня тает, и я ужасно мучаюсь.

А так всё очень, очень хорошо, потому что между нами очень большая любовь и близость, и он чудесный. Я совсем отошла от своего прежнего круга, почти никого не видаю. Иногда думаю, что моя жизнь нечто вроде весьма увесистого креста, который я добровольно и сознательно с самого начала взвалила себе на плечи, а иногда думаю, что я самая счастливая женщина, и думаю – за что?»

Обратим внимание на двойственную оценку ситуации самой жертвой. По факту – все кошмарно. Но тут же самообман – «между нами очень большая любовь».

Обратим внимание и на перефокусировку жизненных интересов Толстой – теперь все они сходятся на нарциссе-муже. Не пропустим и изоляцию – Софья Андреевна отошла от своего круга и почти ни с кем не общается.

Примерно в том же духе о постигшей ее «сказке» пишет Галина Бениславская:

«…началась сказка. Тянулась она до июля 1925 года (в это время Есенин ушел от нее к Толстой. – Т.Т.). Несмотря на все тревоги, столь непосильные моим плечам, несмотря на все раны, на всю боль – всё же это была сказка. Всё же это было такое, чего можно не встретить не только в такую короткую жизнь, но и в очень длинную и очень удачную жизнь».

…Вы все больше и больше сдаете свои границы, агрессор поглощает вас, и вместо самостоятельной личности вы становитесь нарциссическим расширением. Вы сами себя не узнаете, потому что совершаете не типичные для себя и даже не приемлемые ранее поступки.

Многие ошибочно воспринимают это как раскрытие своей «истинной», «гнилой» сути (о чем любит потолковать хищник), что порождает у вас вспышки отвращения к себе. Подробнее о том, истинная это наша суть или какая, я расскажу в следующих книгах.

Итак, если вы не ушли после первого-второго Ледяного душа, агрессор широко распахивает перед вами двери в мир унижений, предательств и отвержения. Хищник жаждет быть владыкой нашей судьбы, чтобы по желанию своей левой пятки то погружать нас в эйфорию, то повергать в пучину отчаяния. Об этой цели прямым текстом говорит Вальмон:

«С судьбой своей я примирюсь лишь в ту минуту, когда стану распорядителем ее судьбы. Я хочу, чтобы надежда и страх, подозрение и уверенность, все беды, изобретенные ненавистью, все блага, даруемые любовью, наполняли ее сердце, сменяясь в нем по моей воле».

Агрессор делает все, чтобы испоганить вам жизнь, отнимает у вас малейший источник радости. Его бесит ваше хорошее настроение, ваши успехи, доброе отношение к вам людей. Поэтому он портит вам праздники. «Забывает» о вашем дне рождения, и вы весь день проводите в ожидании поздравления, а вечером рыдаете, так и не получив его (или получив что-нибудь вроде – «с д.р.»). Затевает скандал, заметив, что вы улыбаетесь. Отпускает уничижительные замечания, если вы хорошо выглядите и чувствуете себя красивой. Держится холодно, если вы к нему ласкаетесь.

«Накануне своего дня рождения я заболела непонятной болезнью – у меня не было сил, температура упала до 35 градусов, болел живот, я не могла встать.

– Я не буду тебе ничего дарить, уж извини. Ты ведь мне ничего не подарила, – сказал утром Федя, уходя на работу.

Я побоялась напомнить ему о том, что его день рождения пришелся на период нашего расставания по причине его измены. Вечером, придя с работы, он сказал:

– У меня кое-что есть для тебя.

И достал из кармана пачку активированного угля».

Агрессор демонстративно пренебрегает вашими желаниями. Если вы его о чем-то просите – делает строго наоборот.

«Однажды пришло приглашение на чай от одной из наших подруг, но она приглашала одного Тонио (Лично я сомневаюсь в этом. Скорее всего, Тонио подал это таким образом). Я попросила его остаться со мной, но он отказался:

– Я договорился потом поужинать с друзьями.

Я оделась во все черное и, обезумев от горя, побрела по улицам куда глаза глядят».

Вас стравливают с «соперницами». Некоторые из них – «стервы и суки», у других – «достает ума не выносить мозг», третьи – «в прекрасной форме», стройнее, красивее и успешнее вас. То он кого-то восхваляет, попутно не забывая сравнить с вами – не в вашу пользу, конечно. То он едко высмеивает чьи-то морщины и целлюлит. Ваше состояние таково, что вы негодуете на всех: и на «стерв», и на «мудрых и чутких». Понимание того, что эти женщины плывут с вами в одной лодке, если и приходит, то намного позже…

«Мы с Антоном пошли на концерт – это было после того, как он расстался с Верой (мне это было преподнесено как «она ко мне приставала, а я ее послал, истеричку»). Мы стояли в обнимку, и вдруг я услышала тихое: «Привет». Я обернулась и увидела Веру.

Он разыграл удивление: «А, ну вот, это как раз Вера… А это Настя». Я пролепетала, что мне приятно познакомиться, Вера ничего не сказала и тут же ретировалась. Когда мы с ней потом начали общаться, она рассказала: «Я за вами не следила. Это он мне написал, чтобы я подошла».

Сплошь и рядом телефоны агрессоров живут своей жизнью и непроизвольно набирают ваш номер! И вы слышите обрывки разных «интересных» разговоров, женский смех…

«Через две недели после смерти Оли (параллельная жертва) Антон заявил, что пойдет гулять с друзьями, а через сорок минут его телефон в кармане сам набрал мой номер, и я услышала, что он с девушкой. Нет, не охи-ахи, конечно, но разговор был весьма личный».

Разумеется, когда вы пытаетесь выяснить, кто это с ним был, вам говорят, что вы чокнутая истеричка, а он был с женой шефа или с коллегой и они закупали канцтовары в офис. При таком постоянном эмоциональном раскачивании даже самая изначально уравновешенная жертва становится «фурией» и ревнивицей. Не миновала сия чаша и Галину Бениславскую:

«Хотела бы я знать, какой лгун сказал, что можно быть не ревнивым! Ей-богу, хотела бы посмотреть на этого идиота! Вот ерунда! Можно великолепно владеть, управлять собой, можно не подать вида, больше того – можно разыграть счастливую, когда чувствуешь на самом деле, что ты – вторая; можно, наконец, даже себя обманывать, но всё-таки, если любишь так по-настоящему – нельзя быть спокойной, когда любимый видит, чувствует другую.

Иначе значит – мало любишь. Нельзя спокойно знать, что он кого-то предпочитает тебе, и не чувствовать боли от этого сознания. Как будто тонешь в этом чувстве.

Я знаю одно – глупостей и выходок я не сделаю, а что тону и, захлёбываясь, хочу выпутаться, это для меня ясно совсем. (…) И всё же буду любить, буду кроткой и преданной, несмотря ни на какие страдания и унижения».

«Постепенно я превращалась в ревнивую истеричку. Я знала, что он переписывается с одной девушкой, но относилась спокойно, ведь это просто «дружеское общение». Пока однажды не увидела, что эта девушка скидывает мужу фотографии с текстом «зацени макияж» и всё в этом духе. Когда я сказала ему, что мне всё это неприятно, меня мягко выставили дурочкой, которая сама себя накрутила.

Через неделю я увидела в телефоне мужа пропущенный вызов от этой девушки. Звонила она в два часа ночи. Я хотела уйти, но муж закатил истерику, что я опять всё неправильно понимаю. Мол, он понятия не имеет, зачем она звонила! Бил кулаком по столу, бросил свой телефон в стену. Не давал мне уйти. Истерика продолжалась, пока я не заплакала.

Весь день в голове крутилось понимание того, что меня обводят вокруг пальца. А к вечеру он состряпал удивительную историю о том, что эта девушка просто купила себе новый планшет, разбиралась, как с ним обращаться, и чисто случайно набрала его номер».

Закручивая гайки, агрессор все меньше миндальничает с вами. Вы узнаете совсем иной лексикон – часто совершенно для вас неприемлемый. Вернее, он был неприемлемым до недавнего времени. А сейчас оскорбления становятся вашей обыденностью, и вы уже ропщете не так, как раньше – ведь вы «заслужили», «довели», «сами во всем виноваты».

«Узнав, что я собираюсь обрезать свои длинные волосы, он обронил, что я расплачусь за это тем, что он перережет мне глотку. А когда я рассказала, что до встречи с ним занималась определенными видами секса, сообщил, что если он это кое-кому передаст, меня клеймят как проститутку. Но мне повезло, что я сказала это именно ему, ведь он не обойдется со мной так, как мог бы обойтись. Он просто упивался своей властью».

Нарастает обесценивание – как лобовое, так и завуалированное:

«Из богини, интеллектуалки и сирены с чарующим голосом я превратилась в «зажатую старомодную фригидную дуру».

«Сколько раз я слышала: ты моя судьба – жалею, что встретил, ты ж моя родная – ты никто, ангел мой – ты не мой формат, ты мой воздух – ты мне перекрываешь кислород, выходи за меня – отвали».

«Началась череда постоянных унижений, от которых болело сердце. Но тогда я не рассматривала это как унижение. Например, утром он приносил мне кофе в постель, гладил по голове, целовал и говорил: «Вставай, моя старая и толстая. Я так тебя люблю». Я улыбалась, но мне хотелось плакать».

«Если раньше Борис робко намекал, что у меня недостаточно красивые ноги, то теперь его разочаровала и моя грудь: как у многих женщин, она немного различается по размеру, и меня это никогда не смущало. Борис обратил на это внимание вскользь, а когда я ответила, что этот недостаток почти незаметен, он холодно и как-то с неприязнью взглянул на меня: «Извини, но это ОЧЕНЬ заметно».

Затем Борис отметил, что его раздражает, когда я завязываю волосы в хвост на второй день после мытья головы. По его словам, это признак того, что женщина неухоженная, что волосы сальные. Я начала мыть волосы и делать укладку каждый день. Я ликвидировала один «недостаток» – мне тут же предъявляли два новых».

«Как-то мы лежали в постели, и он сказал: «Знаешь, что я тебе подарю первым делом, когда разбогатею? Пришью тебе нормальные сиськи».

Часто обесценивание приобретает изуверскую форму – вдруг оказывается, что вы «абсолютно не его типаж» и его в вас не устраивают не какие-то отдельные черты, а вся вы полностью. Вам совершенно непонятно, почему в таком случае он вообще выбрал вас, и вы пытаетесь понять: а что же вам, собственно, делать дальше? Оставаться собой и быть обесцененной, отвергнутой, нежеланной – или перемениться так, как он хочет, но тоже с непредсказуемым эффектом.

«Он стал говорить, что любит Кайли Миноуг и вообще вот такие нежные голосочки с придыханием и шептанием. Мой голос – полная противоположность.

Еще выяснилось, что ему нравятся вьющиеся волосы, а у меня прямые. Что ему нравятся светлые, а у меня темные. Что ему нравится большая грудь, а у меня маленькая. Что ему нравятся активные девушки на велосипедах и роликах, а я занимаюсь балетом. Вот и вопрос: почему он выбрал меня? Якобы полную противоположность своему идеалу?»

Но пока вы изо всех сил стараетесь «держать марку». Выглядеть блестяще. Еще стройнее. Еще моложавее. Еще идеальнее. А это становится все сложнее, ведь на все ваши усилия агрессор реагирует насмешками и… противодействием. Он вдруг перевозит вас в квартиру подальше от вашего спортклуба, загружает делами, кормит нездоровой пищей.

«Парадоксально, но сам Миша как будто делал все для того, чтобы мне было сложно держать себя в форме: кормил сладким, у себя дома угощал исключительно нездоровой пищей – макаронами, пирогами или полуфабрикатами. Все мои попытки отказаться встречали обиду и негодование: он сам для меня готовил, а я не ценю! Пристыженная, я ела совершенно несоразмерные порции спагетти и пельменей, и мой вес начал неумолимо расти. К тому же появилась привычка заедать стресс после очередных «разборок», так что вскоре я увеличилась на размер или два. Миша все чаще называл меня «мясистой», я начинала оправдываться, что вызывало насмешки с его стороны.

Еще одна странность: помешанный на спорте Миша как будто препятствовал моим тренировкам. Очень часто назначал свидания неожиданно в день моих танцевальных занятий, а если я отказывалась приезжать, обижался и сокрушался, что ему «опять начинает казаться, что я не ценю наши отношения». Мои попытки проговорить это недоразумение встречали насмешку: «Я тебе мешаю?! Ты просто ищешь отговорки, чтобы не заниматься собой». Пропуск тренировок отрицательно сказывался на моей фигуре, что приводило к укорам за мою полноту».

Все изменения, которые вы вносите в свой облик по желанию агрессора, вместо прилива чувств (на который вы рассчитываете) приводят к новым обесцениваниям. Он вдруг заявляет, что светлые локоны только подчеркивают вашу угреватую кожу, а бритый лобок – чистое уродство при вашем устройстве гениталий. Замечания всегда касаются самых болезненных для вас вещей и сильно ранят. Вы начинаете находить в себе недостатки, о которых раньше и не подозревали, и героически с ними бороться.

Агрессор предпринимает издевательские выходки. Например, героиня одного из моих постов намеренно не смывала за собой в туалете. Когда партнер делал ей замечание, разражалась бранью и газлайтила его на тему, что он абьюзер, мизогин и нарцисс. Мол, что такого, если человек забыл за собой смыть! И парень шел и смывал. Впоследствии девушка призналась читателям моего блога, что делала это специально: «Это я так его проверяла, но неудачно».

На этом этапе вы узнаете все больше зловещих фактов из биографии агрессора. Нередко он рассказывает вам «страшные истории», намеренно запугивая вас.

«Последовала история о том, что он довел до самоубийства (неудачного) одну свою девушку. Якобы он постоянно муштровал ее, издевался над ее жизненными взглядами, нивелировал способности. С его слов, она сама просила покончить уже с этим и выбрать самому, как она умрет. Ее спасли. Меня Матвей уверил, что со мной он такого не планирует, впервые в жизни он хочет посмотреть, что будет, если он не приложит никаких усилий».

Агрессор непредсказуемо появляется и исчезает, изводит вас бойкотами. При каждом таком «тайм-ауте» у жертвы земля уходит из-под ног. Неужели это конец? Она пытается всеми силами вернуть мучителя и, соответственно, готова на значительные уступки и уже не смеет ничего просить взамен.

…Поэтесса Надежда Львова была сильной натурой с развитым чувством собственного достоинства. Полюбив Валерия Брюсова, она хотела взаимности, партнерства, а не служения «по звонку», не рабства. И в начале романа она еще «смела» говорить Брюсову о своем видении отношений: «Как и Вы, в любви я хочу быть «первой» и единственной. А Вы хотели, чтобы я была одной из многих?»

Однако это было в начале отношений. Совсем иначе Надежда заговорила после того, как Брюсов показательно ее бросил. Перед этим проведя с ней идиллический месяц на лоне природы. Это была его фирменная фишечка (так же он поступил и с Ниной Петровской) – вознести жертву к вершинам эйфории, дать ей достаточно долгое (месяц) и безграничное счастье, после чего спустить с небес на землю, объявив о «вечной разлуке». И далее быть непреклонным.

Львова впала в тяжелейшую депрессию. Куда ушло ее былое достоинство? Куда делась категоричная неприемлемость того, чтобы быть «одной из»? Теперь Надежда была одержима одной мыслью – не быть оставленной Брюсовым.

«Мне уже нет сил смеяться и говорить тебе, без конца, что я тебя люблю, что тебе со мной будет совсем хорошо, что хочу я быть с тобой. Как хочешь, «знакомой, другом, любовницей, слугой», – какие страшные слова ты нашел. Люблю тебя – и кем хочешь – тем и буду. Но не буду «ничем», не хочу и не могу быть. Ну, дай же мне руку, ответь мне скорее – я все-таки долго ждать не могу…»

Но Брюсов не снизошел, и Львова застрелилась. Кстати, из подаренного им револьвера. (Подробнее – в моем посте «Непреодоленная бездарность» Валерий Брюсов»)

…Однако большинство хищников не утилизуют жертв столь бесповоротно и непреклонно, как Брюсов. Объявляя вам о вечной разлуке или исчезая без всяких объявлений, они не рассчитывают вас потерять. Но вы-то думаете, что это конец! Вы в панике, с вами амок настоящий приключается. Особенно если вы видите, что агрессор жив-здоров и онлайн, но почему-то вас в упор не видит. И вы начинаете писать и звонить ему.

Видя панику жертвы, роковой обычно какое-то время игнорирует звонки, но едва их становится меньше, скучным голосом говорит «алло». Или на потоки отчаянных посланий отвечает тремя строчками «ни о чем», а то и смайликом. Так неотразимый дает понять, что только он будет решать, когда, как и сколько с вами общаться.

На этом этапе жертва обычно рада уже самому факту прекращения бойкота. Она умоляет неотразимого подсказать, что с ней не так (ведь не зря же он так себя ведет!) и как она может искупить свою вину. Но агрессор либо отмалчивается («сама должна понимать», «а если хорошенько подумать?», «не прикидывайся глупее, чем ты есть»), либо полунамеками выдает что-то намеренно маловразумительное.

Бойкотируя вас и всячески выказывая вам свое «фе» – с одной стороны, с другой – агрессоры усиливают контроль.

«Он устраивал мне скандалы, если я не брала трубку сразу. Например, если я на работе была сильно занята и не могла ответить. И ведь звонил он не по делу, а просто так, типа «кагдила». Вот ради этого «ценного» разговора я должна была всегда быть у телефона. А если не была – смертельные обиды.

В итоге он купил шнурок, чтобы я носила телефон на шее все время. Посадил на шнурок, как на цепь. Он хотел знать, что в любой момент я все брошу и поставлю его на первое место. А прикрывался заботой: мол, я же за тебя беспокоюсь. И я думала тогда, что он правда обо мне заботится. Я всему верила, что он говорил».

«Я хотела позвонить подруге, но оказалось, что мой телефон таинственным образом заглючил и все мои контакты полетели. Только спустя время я поняла, что это были проделки моего милого. Мало того, он поставил мне в комп программы-шпионы, и я несколько месяцев спустя обнаружила, что все мои письма уходят к нему. Так я оказалась в изоляции: в другом городе, один на один с весьма странным человеком. Потом я узнала, что его умершая жена была сиротой, а с единственной родственницей «сама разругалась». Т. е. у нее не было никого, кто бы мог ее защитить. И подруг тоже не было. Только муж, муж, муж…»

«Когда меня не было дома, он звонил каждые пять минут, потом расспрашивал в подробностях, как в гестапо, где и с кем я была, что делала. Он начал запрещать куда-то ходить без его разрешения (на тренировки, например, потому что тренер – мужик). Он требовал, чтобы к семи вечера, когда он приходит с работы, я всегда была дома.

Начал лезть в мою работу. Требовал, чтобы я сообщила ему фамилии и телефоны всех музыкантов, продюсеров. Потом искал в Интернете о них информацию и требовал прекратить с ними работать. Я не шла у него на поводу, но из-за его истерик дважды не явилась к ученице, которой давала уроки вокала, и потеряла эту подработку».

На этом этапе, как правило, начинается разлад в сексе. Агрессор работает гибко. Сначала он очень «старается», стремясь вызвать в вас сексуальную зависимость.

«Примерно в это же время он нащупал – я сама тогда об этом не знала! – мою сексуальную склонность к подчинению. Апофеозом наслаждения для меня становились моменты, когда он ласковым и нежным тоном, которым разговаривают с маленькими девочками, говорил: «А это кто у нас такой нервный? Кто это у нас успокаивается только с членом во рту? Ну-ка, милая, становись на коленочки и успокойся».

Именно с этого момента и началась моя болезненная зависимость. У меня взрывался мозг от такого подхода в сексе. Но тогда я еще не понимала, что такие игры не должны выходить за рамки постели. А Федя не видел рамок.

После него я экспериментировала с доминированием-подчинением с адекватным мужчиной и могу сказать, что игры в «верх и низ» возможны без каких-либо ущерба для психики, если оба партнера уважают друг друга вне постели. Поэтому в случае с Федей имело место именно насилие, зарождающееся в постели и постепенно выходящее из ее берегов».

Поняв, что вы горите, агрессор охладевает, ведет себя так, словно вы нимфоманка, а он весь такой «утомленный солнцем». Вас изводят отлучением от тела, выдают секс «по карточкам», в формате «люби меня, детка, я весь твой» или продавливая на неприятные вам практики, ставя ультиматум: «или так, или никак».

Может быть и с точностью до наоборот: допустим, вы привязаны к мучителю, но его изменившиеся сексуальные манеры стали вас отталкивать и даже пугать – и вы сами уже избегаете близости. В этом случае вас начинают изводить секс-террором.

«У нас не стало секса – он предупредил, что ударит меня, прикоснись я к нему. Дескать, он глубоко ранен первым неудачным опытом в 13 лет и секс ему не нужен. При этом параллельно трахался с десятками.

Я не прикасалась к нему, а на другой же день он называл меня слабой и скучной, потому что, видите ли, ожидал от меня хитрой игры в соблазнение. Это был лейтмотив наших отношений – он провоцировал меня «подчинить» его, часто самоуничижался, делал все, чтобы перевести наше общение в безумные игры с «унизь-подчини».

Некоторые проваливаются в секс – как герои «Горькой луны». Но в этом накале уже сквозит обреченность, усталость, усиливается ощущение нездоровой ситуации.