Текст книги "Смерть на курорте. Расследование кровавых преступлений в одном мистическом городе, которого нет на карте"

9

Наутро, пробудившись резко, как от толчка, он некоторое время соображал, где находится. Сознание прояснилось, и все вчерашние события показались бредом и развернутой галлюцинацией. Но увы, он по-прежнему в ней находился, в самой ее сердцевине, и надо было предпринять какие-то действия, чтобы развеять этот морок.

Чувствуя себя, к своему удивлению, бодрым и полным сил, Лунин вскочил с кровати. Звонок в дверь застал его, когда он, приняв ванну и одевшись, уже завтракал. С едой тут было неплохо: в один из старинных шифоньеров оказался вделан холодильник, полный самых заманчивых деликатесов.

Лунин ожидал увидеть на пороге кого угодно, но это снова оказался вездесущий Кириллов. В голову уже лезли дантовские аллюзии, но слишком увлекаться ими не следовало. К тому же это был проводник по миру живых, что было куда опаснее, чем царство мертвых.

Кириллов на этот раз был собран и подтянут, чувствовалось, что он на работе.

– Ну что, какое решение ты принял? – спросил он, едва поздоровавшись.

– Я готов работать, – коротко ответил Лунин.

– Ну вот, сразу бы так. Ты готов? Отправимся к Чечетову прямо сейчас?

– Да, идем. Это далеко?

– Совсем близко, через дорогу. У него там большой отдел, сейчас увидишь.

От вчерашнего солнца не осталось и следа, небо заволокло тяжелыми серыми тучами. Небосвод криво нависал над землей, только один край его еще светился пронзительно синим. Никаких предчувствий, против обыкновения, у Лунина не было.

Они перешли на другую сторону улицы и вошли в большое краснокирпичное здание, похожее по виду на бывшую фабрику. Вывески у входа не было.

Пройдя по мрачным коридорам и переходам, Лунин с Кирилловым поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь ничего не напоминало дворцовую роскошь. В импровизированных курилках у окон толпился народ, по виду это выглядело скорее как научный институт, чем бюрократическая структура империи.

– Ты, как обычно, убегаешь по делам? – спросил Лунин, когда они подходили к кабинету в конце коридора.

– Нет, почему же, я поучаствую, – ответил Максим. – Как раз есть свободный часок. Так чего же и не пообщаться с умными людьми.

Лунин мельком взглянул на него – игра опять продолжалась без правил. Или вернее, правила были, но никто не взял на себя труд ему их объяснить.

Они вошли в кабинет. Чечетов сидел за столом, заваленным бумагами, и внимательно изучал какой-то документ. Пепел с его сигареты грозил свалиться на что-то с гербовой печатью. Увидев гостей, хозяин кабинета оторвался от бумаг и бросил сигарету в пепельницу.

– А, Лунин, ну наконец-то, – сказал он. – Проходите, Михаил. Что же вы стоите на пороге?

Они вошли и поздоровались. Чечетов в массивных роговых очках и с умным видом профессора хорошо вписывался в эту организацию, какими бы темными делами она ни занималась.

– Вы уже ознакомились с делом, Михаил? – спросил он Лунина, когда они с Кирилловым устроились в потертых креслах.

– Я… – протянул Лунин, на ходу соображая, как ему изложить версию того, что он знал и мог говорить, и того, что знал, но говорить был не должен. – Я только начал. Мне сообщили кое-какие подробности, в самых общих чертах.

– Где вы были вчера ночью? – спросил Чечетов.

Лунин открыл рот, чтобы что-то ответить, и осекся. Это уже выходило за рамки всякой игры, и что отвечать, было решительно непонятно.

– Я выходил прогуляться, – ответил он, решив сказать полуправду, и тут же сообразил, что Чечетов просто получил информацию из отеля – возможно, она как раз сюда и стекалась, в это бюро с неизвестным пока ему названием. – Мне надо было забрать вещи из гостиницы.

– Так прогуляться или выписаться из гостиницы?

– И то, и другое. Погода была чудесная, – ответил Лунин, чувствуя все большую досаду на себя от того, что он плохо готовится и проигрывает в этой игре каждый раунд, не пропуская ни одного.

– А почему ночью? Вещи удобнее забирать утром.

– Наутро у меня была назначена аудиенция здесь, – с легким раздражением сказал Лунин. – Вы, может быть, меня подозреваете в этих убийствах? – добавил он, стремясь придать ситуации комический оттенок.

– А ты знаешь, это не исключено, – вдруг вмешался Кириллов. – По крайней мере, по времени сходится.

– Да? – спросил Лунин с иронией. – И какой же у меня мотив?

– Возможные мотивы убийств, и не только убийств, мы обсудим позже, – сказал Чечетов. – Нет, конечно, Михаил, убивали не вы. Мне просто интересно было узнать, почему у вас такой помятый вид. Обычно вы выглядите свежее.

– Мне плохо спится по ночам, – проворчал Лунин. Ему явно надо было быстро учиться, иначе его переиграют тут все, кто только может.

Чечетов взял папку, лежавшую у него на столе, и протянул ее Лунину.

– Документы по делу, – сказал он. – Выглядит пухло, но не доверяйте первому впечатлению, оно обманчиво. Никаких концов в деле нам отыскать пока не удалось.

С облегчением Лунин взял папку и хотел ее уже открыть, но Чечетов остановил его.

– Глянете позже, – сказал он. – Там по преимуществу описания каждого из убийств или, вернее сказать, мест преступлений, и свидетельства очевидцев, находивших трупы. Ничего ценного я не нашел, но просмотреть свежим взглядом будет полезно.

– Думаю, интересное чтение, – вставил Кириллов, когда Лунин укладывал папку к себе в портфель.

– Что вы думаете о деле в целом, Михаил? – спросил Чечетов, закурив еще сигарету.

– Прежде всего мне хотелось бы кое-что уточнить, – сказал Лунин. – Каков круг подозреваемых?

– Полагаю, мы можем исключить Эрнеста Карамышева. И присутствующих в этой комнате, – добавил он как бы из иронической вежливости. – Остальные все, без изъятий.

– Но это же огромное количество людей!

– Да, мы тоже столкнулись с этой трудностью. Эрнест убежден, что убийца – кто-то из его ближайших соратников. Я в этом не уверен. Это может оказаться кто угодно – но, конечно, не человек с улицы.

– Почему? – спросил Лунин.

– В некоторые из тех мест, где были совершены убийства, невозможно проникнуть, не зная тонкостей, которые могут быть известны лишь очень ограниченному числу людей. И это соратники Карамышева – в самом широком понимании. Эрнест склонен везде видеть измены и предательства, это яркая драматическая натура. Ему легче представить бунт и заговор, чем мелкого заурядного службиста, который идет на такую большую вещь, как убийство. Я же, наоборот, считаю это вполне вероятным.

– Но зачем мелкому службисту убивать людей? Да еще в таком количестве?

– Мотивы могут быть самые разные. Например – по мнению Эрнеста, это наиболее вероятная версия, – желание дестабилизировать обстановку в городе. Это может оказаться местью. Или чем-то еще. Наконец, может, кто-то решил просто поразвлечься.

– Последнее мне кажется самым правдоподобным, – сказал Лунин.

– Но в таком случае убийцу труднее всего поймать.

– А эти записки на месте убийств, о которых все говорят… – вдруг произнес Кириллов. – По-моему, это как раз и означает, что кто-то просто развлекается.

– Да, записки, – сказал Чечетов. – К сожалению, о них уже стало широко известно. Хотя было бы разумным хранить их содержание, как и сам факт их существования, в тайне. Пока никакого расследования не велось, написание записок еще можно было объяснить – убийца не предполагал, что его начнут искать, и мог шутить как хочет. Но он продолжает оставлять их и сейчас, когда уже известно – и наверняка и ему в том числе, – что запущено расследование.

– Может, это желание что-то до кого-то донести? – спросил Лунин. – Как-то воздействовать на общественное мнение?

– Таким сложным, шифрованным способом? Вряд ли. Это было бы слишком замысловато.

– Или повлиять на Эрнеста? Он же здесь ключевая фигура, от него зависит все.

– Это более вероятно, мне нравится ваш ход мысли, Михаил. Но если мотив именно таков, то убийства будут продолжаться… а мы никак не можем этого допустить. Убийцу надо поймать. И по возможности как можно быстрее.

– У вас есть идеи, в каком направлении двигаться?

– Прежде всего я бы рекомендовал понаблюдать за поведением людей, которые входят в наше движение. Сейчас его уже можно назвать властью. Пока что тут все в расплавленном состоянии, структуры еще толком не сформировались, но люди занимаются делом, у всех работа, дома никто не сидит. Трудно представить себе, что при такой обширной деятельности в поведении того или другого человека не появятся некоторые… скажем так, странности. Аномалии. Вот на них-то и надо обратить внимание.

– А правильно ли оглашать вслух, что я занимаюсь расследованием? Я мог бы просто влиться в движение, на некой фантомной должности, и дальше встречаться с людьми, не вызывая у них лишних подозрений.

– Отличная мысль, – одобрил Чечетов. – Я тоже хотел предложить нечто подобное. Какую должность в бюрократическом аппарате империи вы хотели бы занять, Михаил?

Лунин быстро взглянул на него и понял, что это говорится в полушутку.

– Эх, как у нас карьеры-то делаются, – добавил Кириллов, тоже улыбаясь. – Люди взлетают с самых низов. И сразу до самого верха.

– Ну-у… – сказал Лунин. – Даже не знаю. Что-нибудь по культурной части?

– Да, это будет то, что надо, – произнес Чечетов. – Название мы придумаем позже, в штат зачислим, удостоверение выдадим. Но лучше даже не чистая культура, а что-то более близкое к пропаганде. Чтобы открывалось больше дверей.

Чечетов глубоко затянулся сигаретой, выпустил дым и продолжил:

– А может, что-нибудь по безопасности? Специальный представитель Карамышева по проверке лояльности в партийном штабе? Или предвыборном?

Лунин понял, что это опять шутка, и решил поддержать ее.

– Я мог бы возглавить имперский отдел по пропаганде. Мне только надо объяснить, какие идеалы и ценности нуждаются в продвижении.

– Ценности, Михаил, – сказал Чечетов, – это такая вещь, которая сама рождается в сердце. Тогда и пропаганда идет хорошо.

– Поэтому лучше что-нибудь попроще, – с сарказмом сказал Лунин. – Вообще я не собирался тут задерживаться надолго. Это личная просьба Эрнеста, только поэтому я и взялся за расследование.

– Ну, это ваши дела, я к ним не имею отношения. У вас есть еще вопросы?

– Когда ознакомлюсь с бумагами, возможно, появятся. Главный вопрос у меня – кто все это сделал?

– И у меня тот же, а ответа пока нет, – сказал Чечетов, потушив сигарету в пепельнице. – Полагаю, что вы найдете его, Михаил.

– Будем надеяться, – ответил Лунин. – Я постараюсь.

Они с Кирилловым поднялись и, попрощавшись с Чечетовым, который тут же углубился снова в свои бумаги, вышли из кабинета.

– Ну вот, теперь ты чрезвычайный представитель, – сказал Максим. – Поздравляю. Хорошую карьеру можешь сделать.

– Не имею никакого желания. Я хочу поскорее разделаться с заданием и вернуться к своим занятиям.

– Да, я слышал. Может, еще понравится. У нас тут интересно.

– Я понял, – съехидничал Лунин. – Кстати, если я официальный расследователь, то можешь и себя поздравить – ты один из подозреваемых. Скажи, зачем ты убил этих невинных людей?

– Кто же так проводит допрос… – рассеянно сказал Кириллов. – Надо по всей форме. Когда ты увидишь свой отдел, то поймешь, что без бюрократии в нашем деле не обойтись.

– А у меня уже есть отдел? Чечетов об этом ничего не сказал.

– Есть, куда же он денется. Мы туда и направляемся, парни уже ждут. Хотят познакомиться с новым начальником.

– Как-то это все головокружительно, – пробормотал Лунин вполголоса, как бы про себя.

– Ничего, привыкнешь, – произнес Кириллов, услышав его. – Я тоже не сразу освоился.

Они вышли из здания и двинулись под сумрачным небом по улице, куда-то в сторону центра.

10

– А почему мне самому не дали подбирать сотрудников в отдел? – спросил Лунин по дороге.

– У нас так никогда не делается, – ответил Кириллов. – Эрнест считает, что он сам знает, кто и чем должен заниматься.

– Так, может, они мне еще не подойдут.

– Я думаю, что ты сможешь их менять. По согласованию с шефом.

Они перешли через дорогу, движения почти не было, городок выглядел совсем сонным.

– По крайней мере, с одним сотрудником, я думаю, ты бы согласился, – сказал Кириллов. – Вернее, с сотрудницей. Моника тоже должна была работать в отделе.

– Моника в моей команде? – спросил Лунин с живостью, которой сам не ожидал от себя. – А почему «должна была»?

– Она отказалась. Не захотела.

– По какой причине?

– Откуда я знаю? Спроси у нее.

– Ну вот, а говорят, тут ни от чего не отказываются, – разочарованно протянул Лунин. – Ни от каких предложений. Все так и рвутся работать.

– Вспомни, сколько тебя пришлось уговаривать… и все равно сопротивляешься на каждом шагу.

Они подошли к небольшому зданию, на котором висел герб в виде орла, правда, не двуглавого, и вошли внутрь. Контроля на входе не было, и Лунину в очередной раз показалось, что все эти организации родились едва ли не вчера.

Кабинет его располагался на втором этаже. Когда они подошли к нему, Кириллов открыл дверь без стука.

– О, все разбежались, – сказал он. – Никого нет.

– Да уж, дисциплина на высоте, – съязвил Лунин, оглядывая новое рабочее место.

– Я вижу, ты быстро вжился в роль начальника. Ладно… на этот раз я тебя покидаю, дальше разбирайся сам. Пока, увидимся еще.

Когда дверь за ним закрылась, Лунин, не торопясь, разделся и расположился в кресле за столом. Кабинет его почему-то был обставлен лучше, чем прокуренная комната Чечетова – видно, представления об иерархии еще не воплотились здесь в начальственные интерьеры. Было чисто, уютно и зелено – предыдущий хозяин кабинета явно увлекался вьющимися лианами.

Окна комнаты выходили на переулок, примыкавший к главной улице, и если распахнуть окно и высунуться – то, наверное, можно было увидеть дорожку, уводящую к морю, прозрачным волнам, холодной пене на гребнях, островам вдалеке… Бродить там, ни о чем определенном не думая, было высшим наслаждением, и Лунин остро пожалел, что покинул эту жизнь. Ради чего? Кабинет и начальственный статус не доставляли ему ровно никакого удовольствия. Все это были хлопоты и суета, а он хотел уйти в себя и забыть о мире.

Но мир властно стучался в его сознание. Ладно бы только снаружи – с этим можно справиться. Что-то было внутри, не менее жесткое, а может быть, и более тяжелое, холодное и страшное, чем то, что в реальности происходило вокруг. И одно с другим было как-то связано, и, как сказал Эрнест во время встречи, это было еще и важно для местной «государственности».

Коктейль приготовлялся сложный. Намешано в нем было много всего. Какими окажутся его вкусовые качества, лучше было пока не думать.

Лунин вздохнул и открыл папку, которую ему дал Чечетов. Формализация дела явно была еще не на высоте: документы мало напоминали официальные отчеты. Это была пестрая смесь свидетельств очевидцев, подробные описания найденных тел и зачем-то длинные истории свидетелей о том, что предшествовало их находке.

Насколько Лунин смог понять из материалов дела, трупов всего было найдено пять. Неучтенное пока убийство у него в номере было шестым по счету. Дело представало масштабным, и объяснить, что спохватились так поздно, можно было только общей неразберихой, о которой тут все ему рассказывали. Поначалу убийства списывали, как следовало из бумаг, на последствия политической борьбы, от которой случайные свидетели стремились держаться подальше.

Следствие на месте преступлений производилось настолько небрежно, что знаменитые записки со стихотворными цитатами – прилагавшиеся к убийствам, возможно, во всех случаях – были найдены только рядом с двумя последними телами, когда осмотр мест убийства производился уже более тщательно. Одна из записок была в папке, второй не оказалось, но он видел ее у Карамышева.

Лунин развернул ее – это опять оказалась цитата из Данте, на этот раз более протяженная, теми же ярко-красными буквами: «Так и мой дух бегущий и смятенный вспять обернулся озирая путь всех уводящий к смерти предреченной». О душевном складе убийцы это говорило мало. Так или иначе, человеком он был начитанным.

Прочтение классического текста странно подействовало на Лунина, как будто что-то смутно ему напомнив. Он всегда любил эту поэму, особенно первую часть, и неплохо знал ее как по-итальянски, так и в русском переводе. Не одна тяжелая медитация разрешалась в его сознании тем или иным куском из этого текста, и каждый раз эти небольшие кризисы были благотворны. Силы дантовского воздействия не хватало на то, чтобы полностью излечить его психику, но все равно старому мэтру за эту помощь он был благодарен.

Лунину приходили в голову два варианта по части записок. Или убийца писал первый пришедший ему в голову кусок, желая как бы поставить последний штрих, увенчивающий кровавое дело. Или же все это имело некий смысл, цитаты были подобраны по какой-то системе. Собранные вместе, они должны были что-то значить и складываться в сообщение. У Лунина не было ни малейших идей, что именно это могло бы быть.

Изучение папки, правда, пока поверхностное, нисколько не продвинуло Лунина к пониманию главного вопроса, который его мучил: какое отношение имел труп в гостинице ко всему делу? Этот вопрос вставал перед ним неотвязно, и, поразмыслив, он понял, почему – его смущала двойная мотивация, по которой он ввязался в эту авантюру.

Эрнест ясно сказал, что ему зачем-то нужны его, лунинские, воспоминания. Не устроил ли он сам всю цепочку кровавых убийств специально для того, чтобы привлечь его и держать поблизости, пока что-то удастся вспомнить? Легкий псевдофилософский налет в этой истории мог быть неуклюжим ходом, попыткой придать больше интересности событиям. С возможностями Карамышева провернуть это было нетрудно, техника самая простая.

Чечетов, правда, уверенно заявил, что Эрнест к делу непричастен – но насколько можно было доверять самому Чечетову, тоже оставалось неизвестным. В общем, двигаться приходилось по-прежнему в полном мраке, наощупь и натыкаясь лбом на стенки.

В дверь постучали.

– Да! – воскликнул Лунин, вздрогнув от неожиданности. – Войдите!

Дверь открылась, и вошел человек, чуть удививший Лунина своим видом: если все здесь выглядели довольно небрежно, даже на торжественном приеме, как будто не придавали значения одежде, когда происходят такие события, – то этот человек был одет безупречно. Неуместным на нем казался только шарф, обмотанный вокруг шеи. Эстет, подумал Лунин.

Гость вошел в кабинет, оглянулся по сторонам не очень уверенно, затем обратился к Лунину и протянул ему руку.

– Я так понимаю, вы и есть наш новый начальник? – спросил он.

– Лунин, – сказал Лунин, пожимая ему руку. – Михаил.

– Юраев, Герман, – представился гость. – Ваш подчиненный, сотрудник и, надеюсь, помощник.

– Я вас приветствую, – произнес Лунин, стремясь сразу задать официальный тон. – Садитесь, Герман.

Он сложил бумаги в папку и закрыл ее.

– Есть какое-то продвижение в деле? – спросил Юраев.

– Полный ноль, – неожиданно для себя ответил Лунин. – Никаких результатов.

– А что, если устроить провокацию? Распространить информацию о том, что кто-то останется вечером дома один. А охрану отправить на учения, подальше от города.

– Хм, а в этом что-то есть, – сказал Лунин. – Неплохая мысль.

– Так что, может, попробуем?

– Не думаю, что у меня хватит на это влияния. Тут надо кого-то из высших сановников, попробуй их на это уговори.

– Да, убийца выбирает людей из самой верхушки. Наверное, какой-то маньяк.

Тут дверь распахнулась без стука, и вошел бравый парень солдатского вида, хоть и не в форме. Увидев в кабинете Лунина за столом в директорском кресле, он замер на пороге, но не растерялся и бодро отрапортовал:

– Здравствуйте! Моя фамилия Басманов. Егор.

– Здравствуйте, Егор, проходите, – сказал Лунин. – Вы тоже, я так понимаю, сотрудник?

– И очень старательный, – ответил Егор.

– Вы ведь тоже уже в курсе дела? Мы как раз обсуждали возможность спровоцировать преступника на новое убийство, дав понять, что кто-то из потенциальных жертв останется дома один.

– Я готов быть жертвой, – сразу сказал Егор.

– Ну это мы еще посмотрим, посмотрим… – профессионально начальственным тоном протянул Лунин. – Тут нужны крепкие ребята. А то как бы до нового убийства дело не дошло.

– Я как раз такой, – ответил Басманов. – Мне бы задания попроще и чтобы кулаками помахать.

– В одиночку мы в любом случае этого делать не будем. И потом, это еще не наш план. Нам надо определиться с главным направлением удара.

Дверь в комнату оставалась открытой, и тут на входе появился еще один человек. Это был тоже молодой парень, со смышленым, настороженным и немного хитроватым видом.

– А какой у нас план? – спросил он, даже не поздоровавшись. – Меня зовут Артем Полозов.

– Садитесь, Артем, план мы как раз обсуждаем. А много у нас вообще человек в группе?

– Пока только мы трое, – ответили они хором, но вразнобой.

– Может, еще добавят, – сказал Артем. – По-моему, группу надо усиливать.

– Если честно, дорогие друзья, я и вас-то пока не знаю чем занять, – сказал им Лунин. – Никаких ценных идей по дальнейшему расследованию у меня нет. Вот когда появятся новые трупы, тогда работа сразу будет.

– Скорей бы уже, – сказал Егор. – Я имею в виду, работа. Ну, можно и трупы.

– Да, – ответил Лунин. – Я тоже очень соскучился по трупам. В общем, пока работы нет. Я извещу вас, когда появятся первые задания. Приятно было познакомиться, все свободны.

Они попрощались с Луниным и разошлись. Радуясь, что удачно отделался от своего отдела, по крайней мере на время, Лунин сел в кресло и полистал папку еще немного. Ничего интересного там больше не находилось. Надо было продумать план действий.