Текст книги "Танец стрекоз. Найди свою дорогу к счастью"

Таша Муляр
Танец стрекоз
Найди свою дорогу к счастью

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Таша Муляр, текст, 2024

© Давлетбаева В. В., иллюстрации, 2024

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024

Попутчики

Последним в дорожную сумку отправилось летнее платье, несмотря на стоявший на улице октябрь. Кира застегнула молнию, окинула взглядом пустую безмолвную квартиру, заметив оставшуюся на стене фотографию «уженемужа», вздохнула и вышла. Впереди – больше тысячи километров, машина у нее не новая, да и опыта поездок за рулем на такие расстояния нет. Время уже два часа дня, еще заправляться. Въедет в Москву в самые пробки. Ну не любит она перемены!

********

Дорога пылила на лобовое стекло автомобиля мелкой водяной россыпью сверкающих капель.

Серая асфальтовая лента манила вдаль, обещая тепло солнца и перемены в жизни. Разноцветные конфетти осенних листьев весело играли средь колес проходящих машин, стремясь умчаться вместе с ними туда, где нет холода и снега, запланированного синоптиками. Середина октября – время, когда осень становится полноправной хозяйкой, наслаждается своей властью и отступать не собирается.

Кира остановила машину возле придорожного кафе, буквально в паре километров от Московской кольцевой автодороги. Шум трассы в сочетании с мелкой ледяной пылью делал вечер еще более мрачным. Настроение, которое и так ушло далеко в минус, стало совсем траурным.

А ведь она едет к морю! К мо-рю, понимаете? «Почему же настолько скверно?» – спрашивала Кира саму себя, смахивая с волос капли ледяного дождя, стягивая легкую, не по сезону, куртку, выбирая столик, за которым можно уединиться и чуть передохнуть с дороги, сделав перерыв в ее неотвратимом движении в сторону «от дома».

********

С Мишей они познакомились совершенно случайно. У них все совпало. Про таких говорят «пазл сложился». Он спустился к ней с небес, как ангел из рассказа. Да, так и было. Когда-то она читала рассказ, автора, конечно, уже не вспомнить, а произведение произвело на нее неизгладимое впечатление. Кира вообще была девушкой, а впоследствии женщиной, с фантазией. Воображение дополняло ее реальность, дорисовывало, облагораживало. Это, кстати, очень помогало жить и не тужить. Окружающие любили Киру за ее неунывающий характер, фонтан энергии и идей.

Так вот, в том рассказе к девушке каждый день в окно прилетал мужчина. Скажете – бред? А если помечтать? Поначалу героиня истории пугалась, потом, познакомившись, ждала, а потом узнала, что он не только к ней прилетает, а облетает все близлежащие дома. Такой ангел для всех и каждой. Ну, эту часть истории Кира не хотела помнить, а вот залетающего в окно суженого очень даже нафантазировала. Им и стал ее Миша.

Прошло двадцать лет. Она еще молода, сорок ведь не возраст, все так же романтична, те же русые волосы, спускающиеся по плечам трогательными завитками. Надо же, даже прическу не изменила за столько лет. Тогда была весна, майские праздники. Все мыли окна. Весной хочется поддержать природу в ее обновлении. Кира помогала матери. Та мыла кухню, а Кире досталась лоджия. Она старалась выполнить свой фронт работ побыстрее, чтобы умчаться с девчонками на прогулку в центр расцветающего города.

Пинск невероятно красив именно в начале весны. Все вокруг цветет, мостовые вычищены от остатков зимней грязи и омыты первыми грозами, в воздухе буквально витает настроение праздника и обновлений. Пинск вообще особенный, не похожий ни на какие другие города Беларуси. Мощеные улочки, старинные, почти кружевные небольшие домики с черепичными крышами, чудом сохранившиеся и пережившие все непростые времена. Сквозь режимы, перестройки, смены власти Пинск умудрился сохранить свой флер европейского городка. Словно ты перенесся во времени и пространстве.

Кира жила в типовой кирпичной девятиэтажке, что ее нисколько не расстраивало, а, напротив, давало возможность с высоты последнего этажа ежедневно наблюдать, каждый день неповторимо другой, закат. Из ее окон открывался необыкновенный вид на черные, похожие на сказочные пирожные, башенки-купола францисканского монастыря и бордовые городские крыши, ее дом был самым высоким в округе со старинной застройкой.

Она замечталась, надраивая до блеска и без того уже чистое стекло. Напевала под нос песенку про море. Конечно, у нее вовсе не получалось так, как у девчонок из группы «Фабрика», хотя почему не получалось? Кира мыла окна, стоя в джинсах в обтяжку, которые, к слову, совсем не одобряла мама, и коротком топе, выгодно подчеркивающем выросшую наконец-то грудь.

«Море зовет, волна поет, а мы такие зажигаем…» – пела Кира, покачивая бедрами и используя губку как микрофон.

Эффектно стянув косынку, удерживающую тяжелые волнистые волосы, в конце припева она прокрутилась вокруг своей оси, вновь обернулась к окну и буквально остолбенела: в оконном проеме со стороны улицы, опершись обеими ногами на ее балкон, на тросе висел мужчина. Не подумайте ничего плохого! Живой и очень даже бодрый мужчина.

– Ой, девушка, не останавливайтесь! У вас так хорошо получается! Я прямо заслушался и чуть мимо не пролетел. Вот остановился ради такого концерта. – Парень смотрел на нее с высоты. Его светлые пшеничные волосы выглядели почти нимбом, светящимся на фоне пронзительно-голубого неба.

– Вот ведь! Не представился. Я Миша. Кровлю тут у вас ремонтирую. Можно спуститься водички попить?

Вопрос принять или не принять гостя из поднебесья перед Кирой не стоял. Она просто и сразу приняла его в своем доме и сердце. Ну и дурочка, говорили ей подруги, а Кира только улыбалась им в ответ, наслаждаясь своим свалившимся на голову счастьем. Родители поначалу отнеслись настороженно.

– Виданное ли дело с первым ввалившимся в окно мужиком роман заводить! Молодая еще совсем, даже не молодая, а маленькая, а он взрослый тридцатилетний мужчина, много всего повидавший, – выговаривала ей мама, вторя словам отца.

– Мамочка, ну что ты говоришь! – смеялась Кира ей в ответ. – Это же единственный мужчина, ввалившийся в окно. Я его и ждала. Он ко мне спустился!

Дочь круглосуточно сияла, светилась от обретенного, буквально свалившегося с неба счастья.

Вопрос, отдавать замуж или нет, отпал сам собой. Смирились.

Через полгода была свадьба. Октябрь тогда выдался на удивление теплым. Золотые клены, словно модный художник, раскрасили весь город, отмечая праздник их любви. Переехали жить к нему. Квартирка была маленькая, в старом двухэтажном доме на другом конце города. В одной комнате жили Мишины родители, во второй поселились молодожены. Дома они с мужем почти не бывали. Она пропадала на учебе, он – на работе. По вечерам Кира и Миша гуляли, упиваясь своей свободой быть вдвоем, встречались с друзьями, заходили в бары и кафешки, пели песни на набережной под аккомпанемент ветра и неугомонных уток, облюбовавших набережную реки Пинска. Миша органично влился в ее студенческую компанию, а она нашла общие темы с его друзьями и их женами. Десять лет разницы в возрасте никто не ощущал.

********

Кира прошлась по кафе, с удивлением обнаружила, что заведение совершенно пустое. Всего три часа дня, а на улице так пасмурно и промозгло, что возникает полное ощущение глубокого вечера, – вот оно, влияние осени. Вдоль окон выстроились ряды симпатичных деревянных столов, окруженных полукруглыми кожаными диванчиками, манящими присесть и забыть все свои печали за чашкой ароматного кофе, который готовили тут же в блестящей новенькой кофемашине. Слева за резной перегородкой из темного дерева открывался вид на большой зал, в котором была организована раздача блюд. На витрине рядами стояли салаты, закуски, соленья, строй кастрюль с супами, вторые блюда и гарниры. Берешь поднос, набираешь и садишься за выбранный столик. Несмотря на полное отсутствие людей, еда выглядела свежеприготовленной. Создавалось полное впечатление, что тут ждут автобус с туристами или какую-то делегацию, а те задерживаются в пути.

– Добрый день! Накормите? – Кира обратилась к официанткам, сидевшим за одним из столиков.

– Да, конечно, проходите! Люба, обслужи девушку.

На самом деле есть ей совсем не хотелось, но было как-то неудобно обидеть поваров, которые приготовили все это великолепие. Кира по себе знала, как это неприятно, когда ты для кого-то стараешься, а ему это совсем не нужно.

********

Чего им тогда не хватало? Зачем только они в Ярославль потянулись из своего родного Пинска? Она так не любила перемены…

Кира окончила училище, получила диплом художника-декоратора и встала перед выбором, куда же теперь идти работать. Мама всегда была против этой «недопрофессии», считая, что работу она не найдет. Но после того как отдала юную дочь замуж, женщина слегка успокоилась: не ее ответственность теперь. Отец же Киру с детства поддерживал в ее увлеченности творчеством. Помогал ей придумывать костюмы для школьных постановок, мастерить декорации. Да и в училище к ней приходил, участвуя вместе с ребятами и преподавателями в их бесконечных спектаклях и затеях.

Как лучшей на курсе, все ей пророчили трудоустройство в местном Полесском драматическом театре, тем более что дипломную работу девушка делала для детского спектакля «Лиса Патрикеевна», поставленного в этом театре. Несмотря на договорености и то, что в театре ее действительно ждали, Кира с замиранием сердца шла в отдел кадров трудоустраиваться. Получила на руки договор, заполнила заявление о приеме на работу, договорилась, что придет завтра. Это будет ее первый официальный рабочий день. «Вот и еще одна мечта сбылась», – думала она, торопясь домой скорее разделить свою радость с Мишей.

На работу в театр она так и не вышла. В тот день мужа уволили. В компании прошло сокращение, и, как бездетного, Мишу уволили одним из первых, несмотря на то что он был всегда на хорошем счету.

Миша был человеком слова. Сказал – сделал.

Он потому и женился на ней так быстро, что пообещал ей это.

– Кира, я на твоей шее и шее родителей сидеть не буду. Раз уволили, нужно что-то менять в жизни. Это знак нам с тобой, тем более и ты училище закончила, семья у нас молодая, давай переедем в другой город. Заново начнем, а точнее, просто начнем нашу семью строить отдельно ото всех. Квартиры у нас все равно нет, терять нечего, приобретать нам ее нужно. К твоим родителям я не пойду, с моими – сколько можно жить, притесняя их, а дети пойдут, мы вообще в их двушке не поместимся.

Они уехали в Ярославль. Там жил приятель Миши. Он помог им устроиться, взял Мишу работать в компанию по продаже бытовой техники, в то время как Кира нигде работу найти не могла. Полгода она сидела дома в их небольшой съемной квартирке. Вязала салфетки, делала незатейливый косметический ремонт, вила гнездо, мечтая о малыше и вспоминая о Пинске, родителях, которых не хватало, родных улочках и подругах. Там было все свое, а здесь – чужое, неуютное, хоть и рядом с Мишей. Прошло время, они понемногу обжились. Кира устроилась в местный Дом культуры маркетологом и оформителем в одном лице. Сама придумывала мероприятия, продвигала их, организовывала, оформляла и проводила, зачастую бывая и ведущей. Бесценный опыт получился.

Через два года супруги взяли ипотеку и переехали в новый блочный дом на окраине города. Кире опять пришлось привыкать к новому месту. Детей решили не рожать, пока не выплатят кредит. Точнее, решил Миша. Кире тогда было двадцать три, она расстроилась, но согласилась с разумными доводами мужа. Да, нужно подождать.

********

Кира выбрала самый дальний столик в углу. Сидела, смотрела в туманное серое окно, где потоком проносились по шоссе чьи-то судьбы. Каждая машина была наполнена собственной историей жизни ее владельцев.

********

В ее глазах стояли слезы, буквально не покидавшие ее последние полгода.

Она даже привыкла к этому ощущению влажности в глазах, смотрела на себя в зеркало и говорила отражению: «Привет, девушка с поволокой во взгляде, где ты, моя хохотунья?» Перед ней стояли салат оливье, холодец и черный чай. Есть не хотелось. А может быть, ничего не хотелось в принципе? Кира вздохнула, медленно помешивая чай в неожиданно изящной для столовой чашке.

Через стекло она увидела, как на стоянку подъехал большой серебристый внедорожник. Дождь усилился, порывы ветра горстями бросали воду на лобовое стекло. Водительская дверь открылась, и из нее медленно, не торопясь и не прикрываясь от дождя, как ледокол среди льдов и непогоды, наперекор стихии, вышел мужчина и направился ко входу в кафе. Сквозь стекло было трудно разглядеть его внешность – казалось, к двери заведения продвигалась просто огромная черная гора.

********

Вот ведь как бывает – годами раздумываешь, смакуешь мысль, намеренно не даешь ей вызреть, прячешь в глубины памяти, глушишь совесть и нервно вздрагивающее при одном только намеке на воспоминание сердце, а потом раз, пара фраз от кого-то с другим взглядом на ситуацию – и лавиной катится все, скрываемое от самого себя, ко всем чертям. Она подхватывает тебя, увлекает за собой, меняет все вокруг. Словно протертое чистой тряпкой запыленное стекло, становится прозрачной твоя жизнь.

********

Маски сорваны, все, что было, выглядит по-другому, и нет сомнений в правильности ранее не принятого из трусости решения.

Только так и нужно было поступать, причем сразу, а не терять годы жизни впустую.

После разговора с Толиком за чашечкой чего-то покрепче чая, Леня, почти не раздумывая, свернул все свои дела, запрыгнул в недавно купленный новенький автомобиль и сломя голову помчался к ней. Даже звонить не стал. Поступок дикий для «парнишки» за пятьдесят.

Когда Леня, сто лет назад, уходил в армию, его осталась ждать невеста. С Жанной они встречались почти два года. Жили в одном подъезде. Дружили с детства, а потом подросли, и закрутилось у них, как говорят досужие старушки на лавочке. Эти самые старушки есть во всех городах и селах. В их московском дворике без них тоже не обошлось. Два года переписки, редкие встречи в отпуске. Он служил далеко. Пограничные войска. Батуми. Это сейчас от своего города далеко не отправляют, а тогда, в конце восьмидесятых, куда только не забрасывала жизнь новобранцев. Жанна к нему не ездила. Не было возможности. Виделись пару раз, когда он приезжал домой. Целовались до одури, не расставались ни на минуту, буквально врастая друг в друга. Матери его не нравилась конкуренция, она сама хотела его кормить и баловать, а тут Жанна, вот и не выходили из квартиры его родителей. Все были уверены, что он вернется и они сразу поженятся. Но женился Леня на другой.

Его женой стала Вика. Лучшая подруга Жанны.

Знаете, бывает, что девочки дружат до слияния в одно целое. За ручку ходят. В щечки друг друга целуют, сближаются сильнее, чем родные сестры. В школу вместе, из школы вместе, секретов нет, границ тоже нет. Это был тот самый случай. Они дружили практически с рождения. Их мамы рожали в один день и лежали в одной палате. Женщины подружились. Стали вместе гулять, отдыхать, отдали детей в один сад, а потом и в одну школу. Девочки не мыслили себя друг без друга. В девятом классе к ним пришел новенький. Леня с родителями переехал в другой район и пошел в новую школу. Подружки-хохотушки быстро с ним познакомились – он сильно растерянный был на линейке первого сентября, как не поддержать такого видного парня. Леня и правда был очень заметным. Высокий, широкоплечий, с детства занимавшийся борьбой. Леня стеснялся своего роста и комплекции, особенно на фоне новых одноклассников. Какие-то мелкие пацаны в классе были.

********

Леня припарковался около придорожного кафе, хотя не планировал раннюю остановку. Зачем тут стоять? Выехал пару часов назад. Долго пробирался через Москву. Решил не огибать город по МКАДу, а проехать насквозь. Трасса М4, откуда он начинал свое движение к любимой, располагалась на противоположном конце города относительно его проживания. Сегодня будний день, и днем, как обычно, весь город был запружен разномастными автомобилями, переполнен ими, буквально задыхаясь от их количества.

********

В отличие от города, Леонид был переполнен эмоциями. Душа его пела.

Все вокруг, несмотря на дождь, серое небо и почти ураганный ветер, сияло радостью от предвкушения встречи. Пребывая в прекрасном настроении, он решил остановиться, выпить кофе, написать Толику, что он решился ехать. Никто из друзей и близких Лени не знал о его решении круто изменить свою жизнь.

Насвистывая от удовольствия и внутреннего полета незамысловатый популярный мотивчик, он вышел из машины, не обращая внимания на дождь и ветер, направился к дверям кафе.

– Девчонки, привет вам из дождливой Москвы! Чем кормить будете? – обратился он с порога к почти задремавшим официанткам.

– Ой, надо же, какой там дождь – вы промокли, пока от машины дошли. Проходите скорее! Борщ будете? – гостеприимно ответила ему кругленькая розовощекая женщина в поварском колпаке и фартуке. – Наливаю?

– Конечно! Борщ – это то, что мне сейчас нужно! Горячий? – весело ответил Леня, стаскивал с себя мокрую куртку и оглядывая зал в поисках столика. – А шоколадки у вас есть?

Он прошел к витрине с пирожными, стоящей чуть поодаль основной раздачи блюд, где было отгорожено помещение кофейни для тех, кто решил просто выпить кофе. Выбрал несколько шоколадок, взяв самые дорогие плитки с орехами и апельсиновыми дольками, протянул покупку кассиру. Расплатился. Вернулся к стойке с борщом. Вручил шоколадку пухленькой женщине с розовыми щеками. Та удивленно улыбнулась и налила ему добавки, попутно предложив картошку с котлетами и салат.

– Ой, ну что вы, мужчина! Мне как-то неудобно! – отвечала она, убирая плитку шоколада в карман фартука.

– А у меня сегодня сердце поет, хочу со всеми поделиться радостью. А то так пасмурно на улице, и вы все такие грустные тут сидите, – ответил ей улыбающийся Леня, протягивая оставшиеся шоколадки. – А это для ваших подруг. Вместе чайку попьете!

Подхватив поднос с горячим ароматным, полыхающим красными красками борщом, пошел к выбранному им столику.

По пути заметил субтильную маленькую черную фигурку девушки, сидевшей в дальнем углу зала, возле окна. Секунду поколебавшись, сменил ранее намеченный маршрут и сел за соседним столиком.

– Добрый день! Будем соседями! Приятного вам аппетита! – громко поприветствовал Леня одинокую посетительницу и лучезарно улыбнулся.

– Спасибо! – тихо ответила Кира, отвернувшись к окну, чтобы не встречаться взглядом с веселым соседом, свалившимся на ее голову со своей излишней навязчивостью.

«Вот ведь принесла нелегкая. Только этого мне сейчас и не хватало. Хорошо, что сразу за мой стол не сел. Сейчас точно кадриться начнет. Нет, ну почему я такая недоделанная? Другая на моем месте обрадовалась бы. Нормальный мужик. Приличный, здоровенный, как гора, видно, что обеспеченный, глаза такие добрые, веселый, вихрастый, на хорошей машине. Что не так? – рассуждала она сама с собой. – Все не так! С тобой самой все не так. Не готова ты еще. В себя не пришла, хотя пора бы уже. Все-таки полгода почти прошло. Едешь себя вытягивать, а вот первая проверка, и получается, что не готова, что вся еще в своем горе. Отпусти ситуацию!»

Леня аккуратно снял с подноса горячую еду, продолжая насвистывать прицепившуюся песенку. «Да, как давно ты не ел такого дома? Да чтобы из рук любимой женщины. Эх, надо же, столько лет прожить женатым и быть одиноким», – Леня сам себя остановил в начавшихся было привычных размышлениях. Расположился поудобнее и не торопясь начал есть, поглядывая в окно. Поток машин мчался по шоссе, несмотря на непогоду. В свете фар пролетающих автомобилей в такт его песенке плясал дождь, напоминая, чтобы не задерживался, его ждут, а ехать еще очень далеко. До Пятигорска почти тысяча шестьсот километров.

********

Когда у них с Мишей все разладилось?

Кира много раз задавала себе этот вопрос, всякий раз отвечая по-другому. Как можно было быть настолько невнимательной к собственному мужу и себе? Почему она раньше не считала себя такой? Где были ее глаза, и чем заняты мысли?

Вроде жили как все. Оба работали. Каждый был увлечен своим делом. Пересекались по вечерам и проводили вместе выходные. Все привычно и по-семейному стабильно, как она любит.

Хотя за двадцать лет брака всякое случалось.

********

Миша несколько раз увольнялся и устраивался заново. Он был непримиримый правдолюб, а таких долго не держат.

Ему претила ложь, подхалимство, игры с законом, несправедливость. Подстраиваться под чужие правила мужчина не собирался категорически.

Их десятилетняя разница в возрасте поначалу ощущалась остро, он был для нее как отец, только строже. Когда стали жить отдельно от родителей, уехав в другой город, Кира увидела мужа с другой стороны. Он оказался замкнутым, малоэмоциональным и неразговорчивым человеком. Как-то в Пинске, может быть, оттого, что их всегда окружали друзья и родственники, они редко оставались вдвоем и она этого не замечала, точнее, когда она ощущала дискомфорт, то выходила на кухню из их комнаты, помогала свекрови на кухне, беседовала с его отцом, человеком интересным и внимательным. А тут, в Ярославле, она была дома преимущественно одна, а когда приходил Миша, то он всегда был уставшим, молчаливым и не стремился разговаривать с ней. Она пыталась его расшевелить, придумывала разные темы, хотела удивить и порадовать вкусными блюдами, а потом, видя отсутствие интереса с его стороны, постепенно потеряла желание что-то предпринимать. Еще через несколько лет она выросла и превратилась из молоденькой девочки в молодую успешную женщину, к тому времени она уже не ощущала себя младше мужа, словно разница в возрасте исчезла, а пропасть между ними начала расти, только Кира этого не заметила.

С другом, который поспособствовал их переезду в Ярославль, Миша разошелся через три года совместной работы. Хотя и до этого порывался, но сдерживался, оправдывал его. В итоге высказал тому все, что думает о его схеме ведения бизнеса, где в штат постоянно набирались новые сотрудники, а потом по истечении трех месяцев испытательного срока их увольняли без выплаты заработной платы, по сути используя людей бесплатно. В обязанности Миши входило обучение этих людей, получение от них максимальных результатов по оптовым продажам и последующее увольнение. Каждый раз он чувствовал себя грязным предателем и негодяем. Терпел. На работе молчал, выговаривался только дома. Кира слушала, поддерживала, сопереживала, понимая, что с их ипотекой перевернуть мир вряд ли получится.

********

Куда идти? На дворе 2005 год. С работой было тяжело. Хотя когда с ней было легко?

Это ей повезло. Мамины прогнозы не сбылись. Кира как раз смогла устроиться по любимой специальности и зарабатывать. Не сразу, конечно. Первые годы это было скорее хобби, и мужу в выплатах по ипотеке она помощницей не была, за что постоянно испытывала чувство вины, в отличие от некоторых подруг, которые с радостью сидели дома, варили щи, периодически капризничали и тянули из мужей деньги на развлечения. Ладно еще те, у которых дети, а вот бездетных домохозяек Кира не понимала. Может, родители были для нее примером взаимной помощи и поддержки во всем, а может, характер такой. Она и не смогла бы сидеть дома, а если бы пришлось или была бы такая возможность, то обязательно чем-нибудь занялась бы. У нее было настоящее «шило в одном месте», как говорил ей с детства отец. Она всегда что-то придумывала, витала в своих фантазиях. Да и фантазировала деятельно. Ей все время нужно было что-то пробовать, экспериментировать, куда-то мчаться, кому-то помогать, что-то воплощать.

Живя в Ярославле, приходя с работы, уставшая от текущих рабочих задач, хоть и связанных с творчеством, но все равно трудоемких и выматывающих, Кира быстро готовила ужин и садилась рисовать. В голове жили картины. Мысли оживали под кистью или карандашом. Ей нравилось делать быстрые зарисовки, а потом наполнять их красками, оживляя и добавляя солнечного света, глубоких теней и ярких акцентов. Рисуя, Кира отдыхала и восстанавливалась. В это время мир вокруг для нее словно не существовал. Муж вначале не понимал этой увлеченности, потом пытался вытаскивать ее на совместный ужин или разговор, а потом, со временем, отстал, понял, что ей это необходимо.

Уже будучи шестнадцатилетней, выбирая, куда будет поступать, Кира спорила с матерью, отстаивая свое желание идти учиться на художника. В их разговор вмешался отец.

«Любовь – это быть внимательным к другому. Соизмерять свои поступки относительно его потребностей. Помочь ему стать самим собой».

А ты кого из нее хочешь сделать? Себя?» – тихо и твердо осадил он тогда мать, и это дало Кире возможность действительно стать собой.

Киру наполняло все, что она видела вокруг. Их переезд в Ярославль тоже повлиял на ее творчество. По выходным она специально выходила пораньше из дома, шла на Волгу, брала с собой краски и встречала восходы. У нее было тонкое, хорошо развитое чувство цвета. В своих работах она обычно использовала не более трех цветов одновременно, передавая их оттенками и сочетаниями все великолепие окружающего ее мира.

Она видела не черную дорогу и голубое небо, а сотни оттенков коричневого и переходы голубого. Картина зимней припорошенной дороги со стоящими на обочине избами деревни и восходящим на морозе солнцем состояла всего из трех базовых цветов, и она рисовала ее еще в школе на обычных уроках не так, как весь класс. Учительница ставила ей двойки, а отец, увидев эти рисунки, отвел ее к Михаилу Григорьевичу.

То, чему учат в художественной школе, она каким-то непостижимым образом знала с рождения. Просто она так видела.

Потом, позже, когда училась этому, с удивлением подумала, зачем ее учат тому, что и так известно.

Кира с детства видела мир не так, как все. Именно отец это почувствовал и поддерживал, найдя для дочери преподавателя. Михаил Григорьевич был заслуженным художником. Он уже давно вышел на пенсию, со здоровьем у него было не очень, учеников не брал, жил на окраине города. Как отец с ним тогда договорился? Чудо какое-то. Кира поняла это совсем недавно. Благодаря этим занятиям дар, который у нее был, по словам Михаила Григорьевича, не исчез, не стерся, а, наоборот, проявился. В детстве девочка сама не понимала, чем отличается от других детей, а он что-то разглядел в ней.

Михаил Григорьевич развил в Кире природный талант. Да, этому, несомненно, можно научиться с годами, но у девочки было врожденное чувство цвета и света. Когда он преподавал ей теорию про цветовые сочетания, комплементарные пары и цветовые триады, она удивлялась тому, что все это уже знала и видела сразу, словно родилась с таким пониманием; открывая его заново, узнавая термины, вначале пугалась, думала, что после структурирования информации это волшебство исчезнет.

– Одна из особенностей творчества Киры – умение ловить свет и прекрасно передавать его на холсте, – не раз говорил Михаил Григорьевич отцу Киры, настаивая на продолжении ее обучения. – Это дар, не каждому дано так видеть.

Ее картины получались живыми, пронизанными светом и смыслом, в них хотелось окунуться и не возвращаться, смотреть не отрываясь и представлять себя внутри этой параллельной реальности. Когда Кира создавала декорации, эффект сохранялся. Ей удавалось перенести это волшебное ощущение на огромную сцену, что придавало спектаклю дополнительные смыслы и флер погружения в атмосферу событий спектакля.

«Так когда же я отдалилась от Миши? А были ли мы вообще близки? Или это только казалось поначалу? Потрясающие вопросы после двадцати лет брака и такого странного развода! Ну почему я не думала об этом раньше? Просто меня все устраивало, а думать – это к переменам, это риск. Меньше знаешь – лучше спишь, – так, кажется? Хотя это просто оправдание собственной невнимательности. Нет, вот говорили мне девчонки, что я слишком заморачиваюсь с этим разводом, что все через двадцать лет кризис брака переживают, а если без детей, то половина точно в этот период разводятся. Но я не могу наплевать и не переживать. Тем более что от меня не просто ушел муж, а он ушел к ней! Это вообще невозможно себе представить, пережить и смириться. Про это хоть сериал снимай, и то никто не поверит… А мне, мне что делать…» – Кира снова и снова возвращалась к событиям своей жизни, хотя и дала себе слово думать только о сегодняшнем дне, но ведь мысли невозможно остановить.

********

Леня справился с борщом. Перешел к котлетам. В отличие от многих, его не клонило в сон после еды, наоборот, он чувствовал прилив сил. Сегодня хотелось махнуть на восемьсот километров – с расчетом, что уже послезавтра прибудет в конечную точку маршрута. То и дело поглядывал в телефон, заходил на страничку в соцсети к женщине, к которой хотел ехать всю жизнь, и вот наконец осталось всего двое суток.

– А вы что же совсем ничего не едите? Не нравится? – обратился он к соседке по столику. – Давайте я вас чем-нибудь угощу, – продолжил Леня, удивившись сам себе. Обычно он не вступал в беседы с незнакомыми женщинами, а тут такое хорошее было настроение, что хотелось обогреть весь мир, разделить свою радость со всеми.

– Спасибо, у меня все хорошо. Не стоит переживать, – вздрогнув от неожиданности, ответила Кира.

********

Голос мужчины вытащил ее из раздумий, напомнив о том, что пора выдвигаться. На улице стремительно темнеет, а она еще даже от Москвы толком не отъехала.

Нужно хотя бы километров триста еще сегодня сделать и где-то ночевать. А завтра, глядишь, и еще пятьсот проедет. У нее не было большого опыта поездок в одиночестве на дальние расстояния. Поэтому решила, что будет ехать медленно, с остановками, может быть, даже заезжать куда-то посмотреть достопримечательности. Все-таки одной женщине на трассе не очень уютно, во всяком случае, ей.

– Нет, вы не подумайте, я просто хочу, чтобы вы улыбнулись. Знаете, редкий случай в моей жизни за последние годы, когда мне просто очень хорошо, так хорошо, что хочется этим делиться. Давайте я вам кофе закажу и пирожное? – Леня настойчиво предлагал незнакомке свою поддержку, виновато улыбаясь.

– Да? Очень рада за вас, а вот у меня прямо противоположное состояние. Представляете? И мне в нем совсем не хочется знакомиться с посторонними мужчинами и пить кофе за их счет. Простите, – с вызовом ответила Кира. В конце своей резкой, на ее взгляд, речи она чуть улыбнулась, постаравшись сгладить свой отказ. «Нет, ну что он ко мне прицепился? Хороший человек, добрый, явно внимательный, но мне это сейчас не нужно. Что за случайные знакомства на трассе? Только приключений не хватало», – строго сказала Кира сама себе.