Текст книги "Эльфы до добра не доводят"

Глава 6

Конский рынок только назывался конским. Из-за своей шумности и специфичных запахов он располагался подальше от центра и предлагал своим посетителям любой вид верховых животных на выбор. Здесь не было, наверное, только дракона и то, скорее всего, его просто кто-то уже приобрел до нашего прихода. От обилия видов и расцветок живого товара глаза разбегались и лезли на лоб от удивления. Я впервые видела огромных ящеров, передвигающихся как на всех четырех лапах, так и только на задних. Покупателям предлагались мулы, лошади, ослы, слоны, верблюды и даже огромные орлы. Впрочем, орлами редко кто интересовался, то ли птички слишком дорого стоили, то ли не рисковал народ передвигаться по воздуху. По земле оно как-то надежнее. Да и падать не высоко.

Узрев подобное разнообразие, я немного обалдела. Да, народ не поскупился на спецэффекты. Для проверки теории я, как маленькая девочка, дернула Лиссу за рукав и предложила:

– Давай купим того ящера. Смотри, какой зубастый. Прямо вылитый тираннозавр. И бегает, наверное, быстро.

Охотница смерила животное скептическим взглядом.

– Зачем он нам? Такую зверюгу поди прокорми. Он питается только мясом. Правда, может долго обходиться без пищи, но в этом случае хозяева сильно рискуют заснуть снаружи, а проснуться внутри. Да и цена на такое чудо зубастей, чем его челюсти. Предлагаю более традиционный вариант – лошадь. Мул тоже подойдет.

– Не хочу мула, – заканючила принцесса. – Особам царской крови не пристало ездить на помеси осла и лошади.

– Особам царской крови не подобает совершать длительные прогулки в компании множества мужчин разбойной наружности. Между прочим, в некоторых восточных странах за такую неосмотрительность женщину запросто могут побить камнями на главной площади.

Норандириэль потрясенно умолкла. Прекрасные миндалевидные глаза тут же наполнились слезами, носик сморщился, но даже с таким выражением лица она смотрелась очаровательно. Ну как злиться на такое чудо? Конечно же я тут же простила бедняжке свой ночной непокой и теплую встречу с незадачливым поклонником.

– Да ладно тебе, – примирительно вставила я. – Давай, купи ей лошадь, раз так хочет. Надеюсь, на приличную зверюшку у нас денег хватит?

– Хватит, – спокойно откликнулась охотница, с сожалением отрывая взгляд от белоснежного холеного мула. – Только это будет не выставочный скакун, а выносливая походная лошадь. Скорость передвижения нам неважна. Главное – неприхотливость животного.

– Понятно. Тише едешь – дальше будешь…

Принцесса одарила нас взглядом униженной и оскорбленной особы из высшего общества, которую жестокая судьба заставляет терпеть лишения.

Лошадей было много. На всякий вкус и кошелек: от пони до тяжеловоза. Норандириэль тут же принялась рассматривать тонконогих, гордых собой скакунов (кто бы сомневался), которых предлагали не менее самодовольные продавцы. Мы же остановились возле животных попроще. Мне особенно понравилась гнедая крепкая лошадка с белой проточиной на морде и белым носком на правой задней ноге. Она спокойно пыталась сжевать рукав куртки у своего продавца. Когда он это замечал, то давал ей щелчок по носу, что, однако, не останавливало кобылку. Продавец, совсем не старый еще мужчина с черной бородой лопатой, одетый в кожаную куртку и такие же штаны, скользнул по нам заинтересованным взглядом.

– У очаровательных леди прекрасный вкус, – изрек он.

Я давно уяснила одно золотое правило: когда меня называют «очаровательная леди», то хотят, чтобы я либо купила что-то, мне совсем не нужное, либо переплатила как минимум вдвое. Поэтому я приняла скучающий вид, немного покачалась с носка на пятку, почесала подбородок и изрекла:

– Ну я прямо не знаю… Говорят, если у лошади белый носок, у нее слабое копыто. Как бы она у нас не охромела по пути.

Не то чтобы я разбиралась в лошадях, но надо было найти в животном хоть какой-то изъян, чтобы сбить цену.

– Впервые слышу, – опешила Лисса, но получила от меня выразительный взгляд и закивала, как китайский болванчик.

Торговец поперхнулся от моей наглости:

– Да крепче ее копыт вы во всей Авалонии не сыщете!

– Хочешь сказать, в Авалонии разводят только плохих лошадей? – делано изумилась я. – Я же говорила, надо брать того ящера.

– Но ящеры ненадежны, – парировал продавец. – Их дорого кормить, и они все время норовят слопать собственных хозяев.

– Возможно. Зато они быстрые и выносливые.

– А еще они дорого стоят.

– Может, если лошадь тебе совсем не нравится, пойдем приценимся к другим? – робко встряла Лисса, заслужила гневный взгляд с обеих сторон, растерянно шмыгнула носом и пробормотала что-то о том, что с упырями договориться гораздо проще. – Ладно, развлекайтесь, дети мои, а мы с Норандириэль пойдем, пожалуй, припасов в дорогу закупим. А то такими темпами мы и за неделю не соберемся. Оставляю покупку верхового животного на твое усмотрение.

С этими словами она исчезла в толпе потихоньку прибывающих покупателей. Впрочем, мы с владельцем лошади этого практически не заметили.

– Говорите, ящеры дороги? Хм. Возможно. А сколько стоит ваше недоразумение?

– Сорок серебра.

– Сколько-сколько? – возмутилась я. – Грабеж средь бела дня! Да эта кляча не будет стоить таких денег, даже если ее отлить из золота в полную величину.

– Обойдите весь рынок, нигде дешевле лошади не купите.

– Дешевле – не значит лучше.

Торг начался. И какой торг. За это время я раз десять порывалась уйти, мужик истоптал ногами свою шапку и изгрыз рукоять кнута. Сама лошадь прекрасно понимала, что ее обсуждают и она чем-то мне не угодила, поэтому выглядела слегка удивленной и растерянной одновременно. Сошлись мы на двадцати пяти серебряных монетах. Дальше продавец снижать цену отказался, как я его ни уламывала. Тогда я потребовала выдать мне еще и запасные узду и седло, раз уж алчный мужик меня фактически обездолил. Он почесал макушку и согласился. Сделку скрепили рукопожатием. Лошадка досталась мне, деньги продавцу. Все счастливы, все смеются.

Во время моего триумфального шествия мне даже поступило несколько предложений работать по закупке товаров. Видимо, мой яростный торг произвел на окружающих неизгладимое впечатление. Приятно, когда тебя ценят. Непременно рассмотрю все предложения, но, разумеется, после игры. Тем более что после моего многомесячного отсутствия работы у меня наверняка уже нет.

Я шла по средневековым улицам города, крепко держа повод гнедой лошадки, ее подковы весело цокали по булыжной мостовой. Два седла на ее спине смотрелись странно и вызывали здоровое недоумение у многочисленных прохожих. А что делать? Не нести же мне второе в руках? Узду я перебросила через плечо, и свободно мотавшийся за спиной кожаный ремешок заметно нервировал кобылку. Видимо, ей часто перепадало от предыдущего хозяина. Улицы действительно были средневековыми. Вторые этажи домов нависали над тротуаром, и поэтому между домами царил полумрак даже в яркий солнечный день. Народ не особо заморачивался по поводу гигиены, выплескивая содержимое ночных горшков и помои прямо из окон, зачастую на головы зазевавшихся прохожих. Всадники на разнообразных, порой клыкастых и грозно рычащих верховых животных совершенно не заботились о сохранности жизни пешеходов и неслись, не разбирая дороги. Я уж молчу про экипажи – те вообще редко тормозили. К тому же впереди скакали верховые, охаживая особо нерасторопных кнутом. Просто беспредел какой-то. Или, может быть, это рай для доблестных работников ГИБДД?

Я увидела медную вывеску с изображением меча и затормозила перед входом в оружейную лавку. Сначала это было любопытство. Некоторое время я просто с интересом смотрела на дверь, не решаясь войти внутрь, а потом пришла к выводу, что хорошее оружие еще никому не повредило. Тем более, если мы собрались в экспедицию с целью похищения особы королевской крови. Что-то мне подсказывало, что в данном предприятии наличие чего-то остро заточенного может послужить не последним аргументом. Я привязала кобылу к пустой коновязи и вошла в мягкий, прохладный полумрак магазина.

Других покупателей или просто желающих поглазеть на огромную коллекцию всевозможных приспособлений для нападения и обороны не было. А поглазеть было на что. На всех стенах висели всевозможные клинки: от узкого стилета до огромных двуручных мечей, поднять которые мог разве что штангист со стажем. Я мысленно представила себя с такой штуковиной и хихикнула. Скорее всего, такую орясину придется поднимать всем нам троим одновременно, и мы сильно рискуем насмешить своих врагов до икотных колик. С потолка свисали какие-то дубины или палицы, или как их там называют, а еще секиры, которые чем-то напоминали мне гильотины. Короче, никакой техники безопасности. Лавировать между всем этим разнообразием нужно было очень осторожно: в любой момент потенциальный покупатель рисковал приложиться лбом о какую-нибудь опасную штуковину и, в лучшем случае, обзавестись шикарной шишкой.

– Госпожа что-нибудь желает? – Вкрадчивый голос с бархатными обертонами заставил меня подпрыгнуть на месте от неожиданности.

Рекорда по прыжкам в высоту я не поставила, но мой ни в чем неповинный лоб не пришел в восторг от встречи с какой-то дубиной. Я взвыла и разъяренной кошкой обернулась к неслышно подошедшему собеседнику, чьи серые глаза смотрели на меня с большой долей иронии.

– Госпожа была бы очень благодарна, если бы вы носили с собой колокольчик или хотя бы не подкрадывались сзади, вас могут не так понять.

Красиво очерченные губы на породистом лице скривились в усмешке, одна бровь выгнулась в форму лука:

– И как меня можно понять?

– Вполне можно заподозрить, что вы решили воспользоваться моей задумчивостью и пошарить по карманам, – зло парировала я.

Мужчина, похоже, развеселился еще больше.

– А разве мужчины к женщинам подходят только с целью облегчить их карманы?

– Нет, конечно, – фыркнула я. – Еще у них сумки воруют.

Он рассмеялся. Смеялся он красиво, слегка откидывая голову назад, отчего черные волосы блестящей волной расплескивались на спину, затянутую в черную шелковую рубашку а-ля флибустьеры.

– Приятно встретить даму с хорошим чувством юмора.

– Рада, что вам понравилось.

– Итак, вы желаете приобрести оружие? Может быть, я смогу что-нибудь посоветовать вам?

– Возможно, – уклончиво ответила я.

– Для себя или для кого-то еще?

– Для себя.

– Что именно вы предпочитаете? У меня есть хороший выбор легких мечей, как раз под женскую руку. Есть арбалеты, кинжалы…

Я задумалась. Раньше мне как-то не приходилось иметь дело с холодным оружием. Слово «меч» для меня стойко ассоциировалось с настенным украшением и кинематографом. Держать в руках мне приходилось исключительно кухонный нож, и тот в мирных целях, например, чтобы порезать колбасу.

– Пожалуй, я посмотрю и то и другое.

– Отлично, – откликнулся тот.

Голос звучал низко, бархатно, словно нежно гладил по коже. М-да, мужик может продавать хоть гвозди на развес, от покупателей отбоя не будет. Двигался он тоже превосходно. Экономные, грациозные движения хищника, сильного и прекрасно знающего себе цену.

Сначала он выложил передо мной мечи. Не надо было являться знатоком, чтобы оценить лаконичную красоту этих клинков. Они были разные и по форме, и даже по цвету стали, рукоятки тоже не были усыпаны многочисленными камнями. Не хватало слов, чтобы описать их прелесть, и я почти впала в ступор только от мысли, сколько может стоить один такой клинок. Между тем мужчина спокойно рассказывал о достоинствах каждого меча. Одним было удобно колоть, узкий клинок был мало приспособлен для рубящих ударов. Другой украшала затейливая резьба – неизвестный мастер точно изобразил охоту на огромных волков. Продавец спокойно пояснил, что в сталь добавили серебро и усилили заклятиями для удобства охоты на нежить. Если оборотень или какой-нибудь вурдалак случится рядом, клинок засветится и предупредит владельца об опасности.

Длинные сильные пальцы осторожно и нежно касались каждого меча, словно кожи давней возлюбленной. Некоторое время я как завороженная наблюдала за процессом, слушая комментарии как ничего не значащий фон, пока продавец не обратился ко мне с вопросом. Как оказалось, он переспрашивал уже трижды и ответа не дождался. Да что со мной такое? От досады хотелось дать себе пинок.

– Вы что-то сказали? – краснея, как школьница на первом свидании, вопросила я.

– Я всего лишь поинтересовался вашим мнением об этой вот катане.

И чтобы я точно поняла о чем, собственно, речь, он выудил из ряда слегка изогнутый клинок с черной рукоятью и шнурком с шелковой кисточкой на конце.

– Прекрасный выбор для женщины. У нее хороший баланс и небольшой вес.

Почти не осознавая, что делаю, я приняла меч в руки и с удивлением уставилась на холодную сталь. Глазам не верю… Я держала тяжелое, смертоносное, прекрасное и… такое грустное оружие… Да-да. Катана была грустной. Как только меч лег в руки, на меня накатила нечеловеческая тоска, словно потеряно было нечто такое важное, без чего жизнь утратила всякий смысл и превратилась в жалкое подобие существования. Я прерывисто вздохнула, тряхнула головой, отгоняя наваждение, и всучила меч обратно.

– Нет, спасибо. Эта штука какая-то грустная. У меня в жизни и так мало веселья. А тут впору руки на себя наложить. У вас нет чего-нибудь более жизнерадостного?

Мужик не сразу въехал, о чем речь. Просто несколько раз удивленно моргнул, словно отгоняя морок или подозревая оптический обман, и медленно усмехнулся:

– Меч грустный?

Я пожала плечами, мол, хочешь верь, хочешь не верь – дело твое.

– Ладно, – взгляд его задумчиво скользнул по клинкам. – А как насчет этого?

Меч был тяжелый, прямой и весил, кажется, целую тонну. Рукоять и гарда вызолочены, позолоченная гравировка на клинке. Он прямо-таки лучился самодовольством и производил ощущение надутого фанфарона, который слишком хорошего мнения о своей персоне.

– Слишком тяжелый и к тому же надутый и самоуверенный, – констатировала я.

Продавец слегка прищурился, принимая обратно клинок.

– Меня зовут Мекс, – неожиданно выдал он. – А как зовут прекрасную госпожу?

Я хотела было выдать свое коронное: «Меня не зовут, я сама прихожу», – но выдавить удалось лишь смущенное:

– Вероника.

– Прекрасное имя для прекрасной дамы, – с улыбкой откликнулся тот. – Вероника, а не выпить ли нам по бокальчику вина? А потом мы продолжим выбор для вас достойного меча.

Ушам не верю. Этот красавчик меня клеит? Обалдеть. Я, конечно, не дурнушка, но отдаю себе отчет, что от лицезрения моей персоны народ не впадает в нирвану от восхищения, не падает в счастливый обморок и не укладывается в штабеля. И если очень красивый мужчина резко и без всякой видимой причины начинает проявлять ко мне явный интерес, в девяноста девяти случаях из ста ему нужны не моя тонкая душевная организация и нежная трепетная душа. В последний раз, когда со мной приключилось нечто подобное, один сногсшибательный красавчик просто хотел воспользоваться моей доверчивостью, приписать себе мои показатели по продажам и получить повышение в должности. У него не прокатило.

Интересно, что понадобилось от меня этому Мексу, раз он стал любезнее нашего шефа в момент крупнейшей сделки года.

Глава 7

Вино оказалось вкусным: ароматным, густым, немного терпким. Закусок к напитку Мекс не предложил. Извинился: мол, холостяк – обедает в трактире, а дома и в лавке еды не держит. Ладно, на безрыбье и рак рыба. Через пару минут, когда голодный желудок наполнился приятным теплом, продавец предложил посмотреть еще несколько клинков, а потом еще и еще… Я брала оружие в руки и брякала первое попавшееся, что приходило в голову. Мекс довольно кивал и что-то записывал, легко поскрипывая гусиным пером по бумаге. Я пожимала плечами: мужчина может иметь безобидное хобби.

И тут вино кончилось. Клинки, впрочем, тоже, но это нас огорчило не так, как отсутствие прекрасного напитка. Мы дружно взгрустнули, обозрели устроенный нашими изысканиями бедлам, по очереди перевернули опустевший кувшин (в кружки не упало ни капли живительной влаги) и пригорюнились. Мекс выдвинул предложение пойти в трактир и заодно там поесть. Я поддержала, и мы отправились в путь.

Засобирались сразу, не откладывая в долгий ящик. И тут оказалось, что все оружие в лавке воспылало к нам внезапной любовью: булавы и прочие дубины жаждали приложить по лбу или, на худой конец, стукнуть в ухо.

– Это они меня не хотят отпускать, – умилился Мекс. – Любит меня оружие… Я ведь оружейник в пятом колене…

– Да-а-а? – искренне удивилась я. – А почему они и меня бьют?

Продавец задумался, почесал затылок, взъерошил волосы на лбу и заявил:

– А они ревнуют. Ты же меня от них уводишь.

Я захлопала глазами на, казалось бы, неодушевленные предметы. Надо же… Груда железа, а какая буря эмоций! Даже весь лоб в синяках.

– Трогательно, – умилилась я. – Но как нам добраться до двери живыми? У меня уже в голове шумит и в глазах двоится…

– Эт-то нормально… – кивнул тот. – Мне тоже плохо… Вон к-какая шишка на лбу. – Для наглядности Мекс пощупал вышеозначенный, налившийся фиолетовым нарост и поморщился от боли. – Н-н-но надо идти… Дома еды нет.

– Надо, – согласилась я, исторгнув печальный вздох.

При слове «еда» желудок мучительно заурчал. Я обхватила шею мужчины руками и жарко зашептала на ухо:

– Может, у тебя есть запасной выход, о котором никто не знает? Мы тихо пройдем, нас никто не заметит.

Мекс тряхнул головой.

– Гениально, – восхитился он. – Только запасного ходу нету… Не построил…

Надежда выбраться из ставшей ловушкой лавки тонко пискнула и скончалась.

– Это ты зря, – всхлипнула я. – Мы тут помрем… с голоду и холоду…

– Н-не помрем, – оптимистично изрек он. – У меня есть дивный план.

– Да? – искренне изумилась я. – Правда?

– Угу… Если мы не можем выйти… давай выползем.

– Гениально, – восхитилась я. – Думаешь, оружие выпустит?

– Выпустит, – кивнул тот. – Я ж-же его привязал.

Мы опустились на колени и поползли на карачках. Сработало. Единственная преграда, в которую мы все-таки дружно грохнулись лбами, как пара баранов-одногодок, оказалась дверью, которая тут же открылась, и мы сплоченным тандемом вывалились на улицу.

Там уже царила ночь. Редкие фонари плохо освещали темные улицы. Домой спешили припозднившиеся прохожие, шумно возилась в помойке бродячая собака. Привязанная к коновязи одинокая лошадь удивленно выпучила глаза на странных людей, свалившихся чуть ли не под ее копыта. При ближайшем рассмотрении лошадь оказалась моей. Той самой, которую я так удачно сторговала на лошадином рынке вместе с комплектом запасной сбруи. На животном гордо красовалась пара седел.

– Ну надо же, – умилилась я, кидаясь на шею к окончательно деморализованной лошади. – Не сперли.

– У тебя двухместная лошадь? – хихикнул Мекс. – Сколько лет живу, такого не видел.

Мне стало обидно за высмеянное животное. Согласна, лошадка далека от совершенства и на ипподроме первый приз ей не светит, даже если ее накачать допингом по самую челку. Но это вовсе не повод для шуток.

– Тебя что-то не устраивает в моей лошади? – воинственно подбоченилась я.

Поза вышла не очень убедительной – меня отчаянно штормило, но я решила не размениваться на подобные мелочи. Мужчина смущенно потупился.

– В твоей лошади меня устраивает решительно все. Но согласись – лошадь с двумя седлами на спине выглядит необычно.

– Ничего необычного, – отмахнулась я. – Вот если бы седло было у нее на голове – это да…

Я отвязала лошадь, и мы двинулись в сторону трактира «Веселый питух». Вернее, то, что мы туда идем, сказал мне Мекс. Я же понятия не имела, как именно в этом странном городе добраться до заведения, где я еще недавно с таким удовольствием поедала вкусное жаркое.

Но тут как-то неожиданно обнаружилось, что здания, которым полагалось неподвижно стоять вдоль узкой улицы, верно храня покой своих обитателей, радостно кидались нам навстречу, приветливо подмигивая освещенными окнами. Мы не ожидали от них такого коварства и с непривычки даже пару раз врезались в глухие стены или двери (смотря какая именно архитектурная часть здания оказывалась поблизости), а потом долго ругались, преимущественно нецензурно. Обитатели ненормальных домов ругались в ответ, грозя позвать стражу и угомонить буянов, то есть нас. В городскую тюрьму нам не хотелось, но и дома не думали браться за ум и вести себя прилично.

– Это заговор, – таким тихим шепотом, что и глухой услышит, сообщил Мекс.

– Точно, – потрясенно выдохнула я, пытаясь удержаться на ногах после очередного столкновения. – А кому это надо?

– Не знаю, – пожал плечами тот. – Но других объяснений нет.

– Какой ты умный… – восхитилась я.

– Эй, пьяницы! – крикнул кто-то из очередного дома. – Проваливайте отсюда, пока не накостыляли!

– Да они кругами ходят! – подхватил другой.

– И как им не стыдно! Будят народ среди ночи своими шатаниями!

– Видишь, – заговорщицки зашептал Мекс. – Это наверняка демоны… Они поселились в домах и двигают их нам навстречу.

– Обалдеть. – От потрясения я чуть не сползла на землю, но героическим усилием воли осталась стоять на ногах. – Надо же с ними как-то бороться…

Мекс почесал затылок.

– Надо, – кивнул он. – Только как?

Я повторила его жест. Правда, в руке я сжимала повод узды, и движение вышло не ахти каким элегантным.

– У меня есть крест и я знаю «Отче наш»…

Мекс тряхнул головой.

– Понятия не имею, что такое отче наш, надеюсь, очень сильное заклятие от демонов, но, кажется, они боятся железа. У меня есть меч.

Мы сплотили ряды и крепко прижались плечом к плечу. Не позволим демонам запугать таких смелых людей. Ишь, распоясались тут… Дома действительно притихли: перестали нагло кидаться наперерез и уже не норовили ударить своей стенкой прямо в лоб, даже дружелюбно подмигивали освещенными окнами. Но мы наотрез отказывались верить в это мнимое раскаяние. Я извлекла на свет божий цепочку с крестиком, и во все горло по памяти распевала «Отче наш». Мекс же размахивал мечом, словно отгонял шуструю увертливую осу.

Кошки пугались и исчезали в подворотнях бесшумно как призраки. Прохожие, завидев нас, спешили убраться с нашей дороги, испуганно жались к присмиревшим домам и то ли крестились, то ли делали какие-то охранные знаки – непонятно. Короче, когда мы достигли цели своего путешествия (трактира), облегченно вздохнули не только мы, но и окружающие. И тут перед утомленными долгой борьбой с коварными зданиями путниками нарисовалась проблема. Куда девать лошадь? Это ведь не кошка и не собака, в трактир с ней не пустят.

– Давай отведем ее в конюшню, – предложил Мекс.

– Гениально, – восхитилась я простоте решения насущной проблемы. – Только я не знаю, где она находится.

Мекс этого тоже не знал. Но выразил готовность отправиться на поиски. И мы пошли ее искать. Проводником был Мекс. Он легко взял на себя эту неблагодарную роль и с гордостью вышагивал впереди процессии, правда, зигзагами. Впрочем, меня саму заносило, и не только на поворотах. Мы вспугнули парочку котов, а собаки во дворах прилегающих домов охрипли от лая. Еще мы чуть не затоптали раскинувшегося в пыли пьяницу. Что характерно, он не подумал просыпаться даже после того, как Мекс сначала наступил ему на руку, потом споткнулся о ногу и долго объяснял бедолаге, как тот неправ и где именно он видел его и всю его родню, которую угораздило воспроизвести на свет подобное недоразумение.

Конюшню обнаружили с третьего захода. Сооружение оказалось довольно внушительным, и не увидеть его мог только слепой. Странно, что мы его до этого не заметили. Мекс ввалился внутрь, как пьяный гусар в бордель, причем умудрился в полной темноте нащупать в копне сена парнишку-конюха, извлечь его наружу и всучить перепуганному и встрепанному со сна пареньку повод нашей копытной подруги. Почуяв тепло и запах сена в конюшне, лошадка вздохнула с облегчением. Мы со скрупулезностью хирурга, проверяющего операционную перед самой сложной операцией в своей жизни, убедились, что лошадь расседлали и задали ей корм. Причем Мекс разве что не ситом просеял весь овес, долго и пространно рассуждая о том, с какой тональностью должны звенеть зерна, когда их насыпают в кормушку. Затем он проинструктировал вконец обалдевшего парнишку насчет чистки коняшки и долго, со смачными подробностями объяснял, что именно с ним сделает, если лошадь останется недовольна. Интересно, как Мекс узнает, понравилось ли скотинке обхождение? Но парнишка подобными вопросами не задавался и клятвенно заверил нас в нежной и трепетной любви ко всем лошадям вообще и к нашей в частности. Поэтому в трактир мы вошли с чувством выполненного долга и громким урчанием в пустых животах.

Внутри было многолюдно. Буквально яблоку негде упасть. Я споткнулась о порог и непременно грохнулась бы на пол, если бы Мекс не поддержал меня за талию. Правда, самому ему пришлось ухватиться за косяк, но мы оба остались в вертикальном положении, что само по себе было достижением, и немалым. Мы протиснулись к стойке, активно работая локтями. «Ну чем не аэробная нагрузка в фитнес-клубе», – умилилась я. Народ поначалу пытался возмущаться, но, узрев размер меча моего спутника и предупреждение в его глазах, просто пропускал нас без лишних вопросов.

Мекс с размаху грохнул кулаком о стойку:

– Хозяин!!! Два жаркого, и побыстрей!!!

Вот зараза. Совсем оглушил. Пришлось поддержать.

– Точно. Побыстрей! – воскликнула я, грохнула ладонью по столешнице и взвыла от боли.

Барная стойка оказалась очень крепкой.

Проснулась я от того, что кто-то настойчиво ломился в дверь. На мой невинный вопрос о том, кому это там жить надоело, сдавленно пискнули: «Просили разбудить пораньше».

Затем послышался дробный стук убегающих ног, и воцарилась благословенная тишина. Я приоткрыла один глаз и обнаружила себя лежащей на постели под совершенно незнакомым мне потолком. Пришлось открыть второй глаз. Теперь в поле зрения попадали еще и деревянные стены, но комната все равно была неизвестной. Несколько минут я тупо таращилась в окружающий мир, пытаясь хотя бы приблизительно припомнить, куда это меня занесло и как это могло случиться. К тому же самочувствие всего организма оставляло желать лучшего: во рту пересохло и стоял омерзительный привкус, словно там умудрилась побывать толпа кошек и не просто осмотрела местные достопримечательности, но и пометила все углы. В голове гулко звучал набат, видно, созывая на борьбу с пожаром внутри.

Состояние ужасное, но знакомое. Из чего я смогла сделать вывод, что вчера изволила пить и, судя по настигшему с утра похмелью, пила о-о-очень много. Интересно, что сподвигло меня на этот милый запой? Тут как-то ненавязчиво выяснилось, что на кровати я лежу не в гордом одиночестве. Некто заворочался во сне, и тяжелая рука опустилась поперек моего живота и обхватила меня за талию. Я осторожно, словно это самый хрупкий сосуд из драгоценного материала, повернула голову набок и с удивлением обнаружила совершенно незнакомого мужчину, беззастенчиво дрыхнувшего на соседней подушке. Длинные черные волосы свешивались на бледные скулы, глаза в обрамлении густых ресниц закрыты, чувственные, словно припухшие от поцелуев губы плотно сжаты.

«Боже! Как же низко я пала! – внутренне простонала я. – Дожила до того, что обнаруживаю себя после попойки в постели с совершенно незнакомым мужчиной и не имею ни малейшего понятия, каким образом ироничная судьба свела нас вместе».

Хотя, судя по силе моего похмелья, мы могли только поцеловаться, и то с большим трудом. Конечно, при условии, что нас не слишком сильно штормило и мы смогли найти друг друга губами. Да и спали мы поверх одеяла и совершенно одетые. Ну просто гора с плеч. Я посмотрела на нагло разметавшегося мужчину еще раз. А ничего себе экземпляр самца хомо сапиенс… Почти жаль, что между нами ничего не было.

Я полежала еще немного и пришла к неутешительному выводу, что вставать-таки придется, хотя бы для того, чтобы принять ванну снаружи и бокал холодного пива вовнутрь. Мужскую руку пришлось скинуть. Неимоверным усилием воли я соскребла свой измученный грандиозным похмельем организм с кровати, добралась на карачках до ближайшей стенки, внутренне содрогаясь от приступов головной боли, и с трудом приняла вертикальное положение. Черт, пора завязывать с пьянкой. За дверью обнаружился коридор с дверями, расположенными друг напротив друга. Хм… Либо это чертовски огромный дом, либо гостиница. Интересно, какими посулами этот брюнетистый тип зазвал меня в номера? Ну не сама же я его сюда затащила? Или все-таки сама? Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала пиво или пара таблеток алкозельцера, или и то и другое, если получится. Затем ванная. И только потом можно удариться в воспоминания и даже написать мемуары…

Вниз пришлось идти по лестнице. Я преодолела это препятствие со стойкостью оловянного солдатика, в душе кляня архитектора, которому понадобилось устраивать комнаты наверху, и себя за то, что додумалась так надраться в малознакомом месте и не вызвала такси. А дома холодильник очень близко от спальни и никто не ломится в двери по утрам. Внизу обнаружился просторный зал с грубо сколоченной мебелью и парой обозленных девиц. И тут свершилось чудо – я их узнала. Но подходить не спешила, сначала изловила подавальщицу и заказала кружку холодного пива, посулив устроить все семь египетских казней разом, если она не принесет мне вожделенный напиток срочно и немедленно. Девушка тут же прониклась моим горем и умчалась в сторону кухни быстрее фаворита в призовом забеге.

– Та-а-ак, – многообещающе протянула Лисса вместо обычного приветствия. – И как это понимать?

Тихий в общем-то звук отозвался похоронным набатом в моей многострадальной голове. Я поморщилась, махнула рукой, словно отгоняла надоедливую муху и хрипло возразила:

– Отстань, а? Я не в том настроении, чтобы вести философские беседы.

– Так и мне не до них, – неожиданно согласилась охотница. – Ты хоть лошадь удосужилась купить? Или наша принцесса отправиться путешествовать пешком?

– Пешком?! – Норандириэль от неожиданности поперхнулась чаем и закашлялась.

– Так ведь лошади у тебя нет. Второго седока не всякое животное выдержит. Значит, вариантов имеется целых два: либо мы выезжаем сегодня, но тогда принцесса топает пешком, либо повторно отправляемся на рынок, но в этот раз не спускаем глаз с нашей любительницы вина и смазливых полуэльфов.

В это время появилась подавальщица. Она продефилировала к нашему столу походкой манекенщицы на элитном показе мод и поставила перед моей изнывающей от жажды персоной вожделенную кружку с пенным напитком. О, прохлада души моей! О, отдохновение уставших глаз! Я вцепилась в емкость с энтузиазмом измученного жаждой путника, узревшего посреди пустыни полный колодец воды. Жидкость скользнула внутрь живительной влагой, из горла вырвалось довольное урчание и полный неги вздох. Подавальщица понимающе хмыкнула и, убедившись, что в ее услугах больше не нуждаются, удалилась гордой походкой кораблей пустыни. Я не спеша сделала второй глоток и лишь потом позволила себе оторваться от пенного напитка, который, к слову сказать, был весьма недурен.