Текст книги "Непотерянный рай: стихотворения разных лет"

Татьяна Батурина
Непотерянный рай: стихотворения разных лет

Автор искренне благодарит православного благодетеля Се́ргия Михайловича Чукина за доброе сердце и бескорыстную помощь в издании поэтических книг «Ясень», «Душа», «Взмах», «Непотерянный рай»…

На 1-й сторонке обложки:

автор в подземных пещерах Свято-Троицкого Каменно-Бродского Белогорского монастыря (Ольховский район Волгоградской области)

В оформлении использованы живописные работы народного художника Украины Андрея Антонюка

© Батурина Т. М., 2020

© ГБУК «Издатель», оформление, 2020

* * *

«Нету све́тле праздника…»

Книга… Её появление на свет для автора всё равно что рождение ребёнка. И каждый раз чувства сильны, будто это первенец. Радость писателя разделяют книгочеи, и для них книжная новинка – большое событие, потому как «нету светле праздника». Строчка из стихотворения Татьяны Батуриной из поэтического сборника «Непотерянный рай», кратенькое предисловие к которому я пишу, ёмко выражает всё то, о чём хочу сообщить. Почему кратенькое? А зачем отрывать драгоценное время общения с высокой литературой у тех, кто готов сам совершить увлекательное путешествие туда, где «сплеталась буквиц купина с подпевками земли!», где «память окутана матовой пылью», где «звезда на лучиках висела, светилась, как раёшный пряник»…

В добрый путь, любители классической поэзии, наверняка уже знакомые со стихотворицей. Ведь Татьяна Батурина – известная российская писательница, автор многочисленных книг (стихов и прозы) и публикаций, лауреат различных престижных премий и т. д., и т. д. Не станем «заполнять анкету», а сразу окунёмся в море прекрасных образов, диковинных слов и удивительных чувств. Ещё не забыты лирические строки о любви, природе и душе из недавнего трёхтомника – «Аквамарин», «Ясень», «Чаша»; свежи в памяти крылатые строфы сборника «Взмах»… И вдруг новая встреча! Встрепенулись страницы, полетели «стаечки слов»… Велика работоспособность Татьяны Батуриной, вдохновенен её талант, неумолчна лира! А сама писательница шутит, объясняя книжную «урожайность» последних лет творческим «запоем». Остаётся только сожалеть, что этот «недуг» не передаётся, как вирус, коллегам по перу (шучу).

В сборник «Непотерянный рай» вошли наряду со стихами разных лет и особенно любимые самим автором последние творения (так у всех поэтов) 2019 и 2020 годов, и это стихи на любой читательский вкус. И философские размышления:

 
Все на Руси привыкли ко всему:
Копейку чтят и нищую суму,
Благодарят за праведную ложь,
Стрясая быль
        с дырявеньких подошв.
 

И социальные мотивы, которым поэтесса уделила в книге особое внимание, и это оправданно, ведь нынешнее человечество переживает очень сложную эпоху: «враг всегда в пол-версте»… «ферты ж популярные, бредя элитарностью, поглумлялись, ярые, над наивной святостью»… «замутили родину каверзные прелести»… «не устанем храбреть и мудреть на земле, где мы тянемся быть».

И родные пейзажи… Это меня особенно радует, так как всегда была тоже не прочь воспеть огородно-садовую Русь, любимые просторы. Но разве сравниться с Татьяной Батуриной, которая «девицей-косицей-босоножкой, ветерковой ленточкой виясь, колокольной звончатой дорожкой» летит, летит, «светлому дивясь», а вокруг неё «палисадов алая цветва»?.. Цветва – слово-то какое, надо непременно запомнить! Любит наша землячка изобретать небывалое. А уж глазастая!.. Всё видит, всё примечает:

 
И я, наследной зоркостью владая,
На древнюю укромную красу
Гляжу, гляжу, как нàново младая…
 

Понеслись цитаты – укромная краса стихов сочинительницы…

 
Невзглядный полынный просёлок,
Избушечья зябкая быль…
Оплакан здесь всякий позёмок
И даже дорожная пыль…
 

Но как бы не заблукать в понравившихся строчках. Поспешу-ка я в «Вертоград»:

 
А меж тем картошка зацвела,
Брызнула чернильною сиренью,
Вдоль рядков кудрявых я плыла
Солнечною тоненькою тенью.
День ветрил янтарною пыльцой,
Заправлял пчелиной канителью…
 

В стихах Татьяны Батуриной «и сад, и шёпот, и шаги, и бледная луна…» Там «бегония цвела аквамаринно, светился спелой алостью кизил…» Порою автор признаётся: «Я зябну, как сиреневая ветка, прильнувшая к окошечку зимы…» Порой задаётся вопросом: «Скудель или жаль вековая пристала к подошвам моим?» То сочинительница просит сына: «Укрой меня, пожалуйста, от ветра…» То вспоминает о младых годах, рождает строки «памяти русских отцов», раскрывает «великие тайны морей»… А то позовёт читателя в огород («Огородный пассаж»), а там растут не только овощи…

 
Цвели укропы, лопухи,
Светились ягоды и мхи,
Сияли грядки и верхи –
Всходила грусть:
«Растите, русские стихи!
Растите Русь!»
 

И русским стихам непременно расти, а с ними вместе и Русь будет цвести и хорошеть! Пока творят поэты, пока выходят в свет книги, звенеть строке и ярким эхом отзываться в сердцах людей!

«Растите, русские стихи!»

Людмила Киреева,

член Союза писателей России

Годик к Годочку…

 
Слово сбираючи годик к годочку,
Сказку-соломку под каждую строчку
Ты постилала, юницею млела…
Так уж и сказку?
            Ведь годик к годочку
Стлала ты душу под всякую строчку,
Робочку-память так пылко жалела,
Так упоительно-хлопотно пела,
Что переплакать судьбу не посмела.
 
 
Память окутана матовой пылью,
И не дерзай хоть пылиночку сдуть –
Прошлое вздыбится прашною былью!
Что ж остаётся-то?
            С Богом вздохнуть:
«В Книге Небесной
            прописан твой путь…»
 

2020

Памяти русских отцов

 
На пасмурных рейдах Кронштадта[1]1
  Строка Валентина Пикуля.


[Закрыть],
На знойных перронах Тавриды
Томили вас тьмы звездопада,
Сердечные грели флюиды.
 
 
Вы узрили древние пяди
Покоищ чужих, неродимых,
Но помнили красные пряди
Вьюнков на суродных[2]2
  Суродные – сродные, родные (др.-рус.).


[Закрыть] могилах.
 
 
Суродные души-мильоны,
Державшие круг поднебесный, –
О, где вы, отцы-лампионы?
 
 
Легли ваши вещие стоны
На райский порожек…
            не бездный…
 

2019

Нету све́тле[3]3
  Светле – светлее (др.-рус.).


[Закрыть] праздника

 
Девицей-косицей-босоножкой,
Ветерковой ленточкой виясь,
Колокольной звончатой дорожкой
Ты летела, светлому дивясь.
 
 
Всё светилось: камешки и мошки,
Палисадов алая цветва,
Вдоль канав – бутылочные брошки,
Вдоль дворов – лежалые дрова.
 
 
На холме светился храм столетний!
Матушка учила: «Про запас…»,
А вчера приснилась: «Нету све́тле
Праздника, чем Пасхочка, у вас…»
 

2020

Отцовский сад

 
То ли дела ищу, то ли тихого лада,
Только вижу с любого крыльца
Простоватые яблони нашего сада,
Нескупую заботу отца.
 
 
Мне хватало всегда одного только взгляда,
Чтоб узнать за любую версту
Голубую смородину нашего сада,
Кружевную её простоту.
 
 
Лишь в саду в забытьи согревала прохлада,
Рассыпаясь охранной листвой,
Неизбывная шелестность нашего сада
Укрывала от бед с головой.
 
 
Ты не смейся, печаль,
ты не хмурься, отрада, –
Одинаково вы хороши!
Не по времени года – по времени сада
Я сверяю погоду души.
 
 
И меж светом начала и мифом распада
Не с того ль всё нестаточней связь,
Что живу, каждым корнем отцовского сада
За державную землю держась?
 

1990

Свято поле

 
Как больно, Господи, как жалко
Всего, что спрятано в груди!
У дома вдруг вскричала галка…
Что, Куликово впереди?
 
 
Да сколько ж можно Свято Поле
Пытать копытом и огнём!
Доколе, Господи, доколе…
Ответил Бог: «Перемогём».
 

2011

Вертоград

Душа, смиренная черница…

 
Сколь ни богат цветами вертоград,
Душа его – смиренная черница –
Следит, как в благорадный вешний сад
Идёт старуха и упасть боится,
Как, возмогая стылую сутулость,
Деревья будто держит на руках.
…В соседнем доме девочка проснулась
И вышла на крыльцо в одних чулках.
 

Юница

 
…А меж тем картошка зацвела,
Брызнула чернильною сиренью,
Вдоль рядков кудрявых я плыла
Солнечною тоненькою тенью.
 
 
День ветрил янтарною пыльцой,
Заправлял пчелиной канителью
И моей наивною юнцой
С неразлучной жжёнкой-карамелью.
 
 
За картошкой царствовал укроп,
За укропом заново картошка,
К огурцам с морковью – топ да топ
Мимо помидоров и горошка!
 
 
А над всеми барин-виноград
Золотыми лозами вьюнился –
Так со мной, юницею, юнился
Улетевший в вечность вертоград…
 

Весточка

 
Ветр крушиновый, ветр русиновый,
Унеси всё зло за сосновый лес,
За еловый да за осиновый –
В нети тёмные, где мятётся бес.
 
 
Ветр, отпой мне песнь отпущения
Всех стыдов-грехов, всех отрад-бравад!
И прислал мне ветвь извещения
Не дремучий лес, а отцовский сад.
 
 
Лист вишнёвый да лист малиновый,
Лист смородинный кружевной-живой
Ветр пронёс через мост калиновый,
Словно весточку с пяди передовой.
 
 
Там, у чёрной речки Смородины,
В сени смертные переводины,
Крепок сад отца, словно родонит:
Малый камушек милой родины
Напоследок нас на земле хранит.
 
 
Неужели не встану с ним вровень я
Русским толком да в именитый час:
Всяко жертвенно, всяко вовремя
Да с листвой любви про святой запас?
 

Райские врата

Сыну

 
Лелея сладость лепетного лада,
Лия елеи лета на уста,
Ликует во младых атласах сада
Вседревляя родная красота.
 
 
Об этих кущах грезила заране
Моя душа в младенческой дреме
И потому придумала о рае
Лужайку, сад и церковь на холме.
 
 
Кто рос в раю, до смерти не безроден,
Хотя, быть может, сирый сирота:
В отраде виноградов и смородин
Всегда отверсты райские врата.
 
 
Текут чрез них потоки световоли,
Младенческие лики золотя…
Не знаю, сколь садов в земной юдоли,
Но в каждом – святоглазое дитя.
 
 
Зелёный рай родным встречает взглядом –
Подходит к сердцу Божья высота:
Сады Эдема с Гефсиманским садом
Сообщены единостью Креста.
 

Садовница

 
В чистом поле весёлая воля
И любой человек на виду,
Но не надо мне вольного поля,
Я спасаюсь в смиренном саду.
 
 
Предаюсь чернозёмной заботе,
Взяв у сада и зренье, и слух:
Нестрадные являтельства плоти
Лишь томят невоздержанный дух.
 
 
Как садовница глухонемая,
Не вникаю в мирское браньё,
И земля не владычица рая,
Но смирение держит моё.
 
 
И до смерти никто не замучит,
И от смерти ничто не спасёт,
Но, по крайности, ветр неминучий
Донесёт до заветных высот.
 

Подражание яблоку

 
Зелена да красна колоколица сада,
В ярких яблоках дом от крыльца до венца,
И на сотни ладов своего вертограда
Всяко яблоко звончато славит Творца.
 
 
Всякий сад –
        от Единого Садовладельца,
Оттого мне и боязно, но и вольно
Разломить, словно певчее яблоко, сердце,
Чтоб в мгновенье разрыва воспело оно!
 

1968–2020

Роси́чка

 
Блеснул во мгле равнины снежной
Дороги ранней чистотел,
И русской грусти неизбежной
Порыв, как тройка, пролетел.
Мелькнуло краткое виденье,
Волненье в сердце улеглось –
Давай, душа, творить варенье
Из русской ягоды авось!
Авось проглянут дали Божьи –
Не те, прикрытые снежком
Времён обугленные пожни,
К тому ж забытые тишком.
Не эти, браням беспредельным
Свои – родимей ковылей!
Привыкла Русь к путям скудельным,
Да чтоб из праха и камней…
Но за привычкою отвычка
Всегда грядёт, как новина:
И вот уж зорная росичка
Жемчужит здесь, где купина
Кустов, дерев и трав являет
Свою укромную красу,
Ну, а краса – она сияет,
Вьёт вдоль земелечки росу!
И дивно ль, что равниной нежной
Опять лошадочки бегут,
И путник с грустью неизбежной
Следит цветущий чистопут…
 

2000–2018

Летописно

 
Прошу тебя, ветка, раскройся,
Распой мне свои небеса,
Пока не распелись колосья,
Не выспела люба-краса.
 
 
Ах, люба! Пространность, прозрачность,
Приятственность яви и сна!
Неспешно восходит прекрасность
В лесу, на реке, у окна –
Везде, где спроста одиноко,
Лелея поэмное око,
Слежу за извольем весны
Являться с любой стороны:
Все Божии дали ясны,
Миры летописно красны!
 

2019

Сиял о соборе цветок

 
Уж время колосьев минуло,
Охрипли в тернах соловьи,
И осень, держава-шкатула,
Раскрылила светы свои.
 
 
Прохожий, на счастье похожий,
Доверил мне тёплый букет,
Я видела: самый пригожий
В нём праздничный аленький цвет.
 
 
Ах, аленький! Ах, духовитый!
Красою пришёлся к платку
И, в хор залетев именитый,
В стихири возглавил строку.
 
 
Печаль в песнопенье звучала,
И радости лился поток –
Молитвенно, золото-ало
Сиял о соборе цветок.
 
 
Ах, аленький! Ах, величальный,
Ты праздничность всякого дня!
А кто-нибудь ближний и дальный
Прослышит твой лепет сусальный
И рядом провидит меня…
 

2018

Азбука-гипербориха

В исторической памяти северян сохранилось предание: давным-давно словно ниоткуда явились небывалые люди с азбукой, зовомой буквицей. И было в том дивном алфавите сто сорок букв! Предание преданием, но существует и сказание: у староверов Беломорья хранятся наистарейшие книги – говорят, написанные буквицей. Что ж, на всякое предание, на всякое сказание есть поэтическая фантазия…

 
Вечность иль вечностный день
Буквы во тьмах пролежали?
Но подрастаяла льдень –
И проявились скрижали
В Гиперборейской весне:
Светокристальные доски
С буквенью сказочной тёски,
А очертаний живых –
Златосиянных, родных!
 
 
Древнюю буквосиянь
Долго таили поморы:
Клали червонную скань
И листовые узоры
На златозрачность огней
Азбуки-гиперборихи:
На буквоцвет облепихи,
Пижмы и даже гречихи!
Самым златым был алтей.
 
 
Птицы в ней тоже цвели,
В азбуке-переберихе,
Звери бродили – ужли
Кроткие? – в гиперборихе.
А муравьи, а жуки,
Бабочки, мухи и пчёлы?
Цвиркали буквы-сверчки,
Тля изрекала глаголы…
 
 
Сто сорок ладостных букв
Вышли из Божьей природы
И необъятные годы
Вышний лелеяли звук.
Буквицы древней красу
Чаю провидицей грустной,
Пью вместе с Русью росу
Святости той, древнерусой…
 

2020

Росток воскресный

 
Я их пережила – и страсти, и страданья,
Они вели-влекли неведомо куда…
Так мнилось мне, так ставились преданья!
Окрест – рядок к рядку –
            топорщились года.
 
 
Сначала их ростки цветочно-травяные
Мой взор ласкали, тож цветочно-травяной,
И стебли спелых лоз, лучи перевивные,
Качали сны мои, сияли надо мной.
 
 
А ныне всякий день – таи́нник
                        многолесный:
Туда ль иду-бреду? А ну как заблужусь…
И дивно ль,
    что всегда найду росток Воскресный,
И душу – хоть в слезах! –
                но выведу на Русь.
 

2018

Снимок

 
Ничего нет в судьбе, только мать и отец
Там, в окрестностях дома и детства:
Беззащитность калитки… листвы изразец…
Святость послевоенного бедства…
 

2000

Отрывок времени

 
Здесь нет скамеек, берег пуст и чист,
На белом след нечаянный белеет,
Речной простор опрятен и речист,
Пред ним язык рассказливый немеет.
 
 
Какой отрывок временем таим?
Оно насквозь промокло и проволгло
Имением и именем твоим,
Где воля с волей вольно дружат, Волга!
 
 
Вода, земля – две воли, две любви,
Два стареньких, но родненьких предела:
Когда б не так, не пели б соловьи –
Лишь степь вприщур хазарская глядела.
 
 
Дай, Бог, чтоб на Руси держались дни
Той, волжской – праотеческой! – породы,
А кто из русских Волге не сродни?
Вселенские – и те вмещаем воды…
 

2020

Широка страна моя родная

 
По край двора овражная раскоска
Укромной изукрашена травой,
И рядышком –
        на цыпочках! –
                берёзка,
А беленькая шустренькая Розка –
Тёть Манина любименькая козка –
Шелковой услащается листвой.
 
 
Сегодня мой черёд взирать на нежность
Рогатую:
        брат Витька на пруду
Бекетовском,
            жалея нашу бедность,
Выстругивает чаканку-дуду –
Спешит!
        И вот уж вьётся флейта лета
У дома,
        а за близеньким углом
Поскрипывает старая телега
Со сказочным торгашным барахлом.
 
 
Старьёвщик,
        пожимая Витьке руку,
Нахваливает дудку так и сяк:
Она, мол, инвалидскую докуку
Развеивает,
        это не пустяк,
Бери, что хошь, за дудку
                и за так…
 
 
Да, не пустяк.
    И Розка не в обиде,
Вон как сияют белые шелка!
Вся улица сияет на планиде
Послевоенья –
            ох, и широка!..
 

2020

Школьное счастье

 
Я помню советскую школу
В Отраде, в начальной поре,
Где нас обучали глаголу,
И цифре, и думной игре –
Кто лучше, кто выше, кто краше!
 
 
Но были мы ровня-родня
Исконного племени «наши»:
Росли на общинной ведь каше! –
Жмень ржицы на жмень ячменя…
 
 
Ах, добрая школьная каша,
И доброго хлеба припас,
И добрая баба Малаша,
Творившая кашу для нас!
 
 
Я помню советскую школу
На солнечной на Дар-горе,
Вовек бы её ореолу –
Небесно-земному раздолу –
Сиять даргорской детворе…
 
 
Ах, добрые школьные своды!
При них – стадион «Пищевик»,
Где мчались спортивные годы
К победам сквозь радостный клик!
 
 
Я помню советскую школу,
Разбежный раскидистый двор,
И Лёшку, чей свист за окном
Туманил мой радужный взор,
И полечку под радиолу
На майском балу выпускном
Так помню!..
 

2020

Семейный нимб

 
Матушкина немощная сила
Детушек-воробушек таила
От лихвы, от горева набега
Среди жара, среди бела снега.
 
 
Утомилась матушка-белица
И навек осталась серебриться
Талым нимбом на семейном снимке
В белой-белой тоненькой косынке.
 

2009

Встреча

 
Я тогда не умела молиться,
Пребываючи в духе скупом, –
Научила прохожая жница
С тонкоблещущим льдяным серпом.
 
 
Встал отец ей навстречу сутуло
И качнулся за некий предел –
На отца она только взглянула,
А уж он-то глаза проглядел…
 
 
Ни отсрочки не ждал, ни прощенья,
Не рыдал, не молился у ног
Грозной гостьи: презлы прегрешенья,
Страшен сон, да всемилостив Бог.
 
 
Между тем убиралась дорога
В голубые снега Покровá,
А отец всё стоял у порога,
Остывала его голова,
 
 
Пресекалась крепёжная жила
Между телом и вечной душой…
Я отца со свечой проводила –
Он и встретит меня со свечой.
 

1996

Первые строки

 
Мне столько нынче счастья, сколько лет
Чернилам, убаюканным в тетради,
Их синий ненаглядный первоцвет
Ещё хранят младенческие пряди
Наивных строк о плёсах и талах,
О небесах, стрекозах и купавах –
В позднейших идиллических томах
Они парят, что Ангелы во славах.
 
 
Досель их охранительная дель
В судьбе моей пуховей дуновенья
Любви
        и тоньше времени…
Ужель
Неведенье роднее вдохновенья?
 

2003

Из отчего окна

 
Потворствуя мирскому обиходу,
В зеркальную серебряную воду
Медлительно вхожу, не впопыхах –
Что ж, хороша в домашних зеркалах,
И только!
В этом есть иносказанье:
Ведь похоть глаз – мирское притязанье.
Не из зеркал – из отчего окна
Даль Мирозданья сызмала видна.
 

2002

Век

Я навсегда не верю, что умру…

(из ранних стихов)

I

 
Стол полон был с вершка до корешка:
Ферт восседал, подмигивая раю,
Нищец же, зная, что тонка кишка
У кошелька,
перебивался с краю,
Катая глаз по наряди стола:
Плеснёт ли кто по-братски доброй водки?
Звенела речь, ещё белым-бела,
Лелея нагитаренные глотки…
 

II

 
А что же я? С какой я стороны
Кажусь счастливей – с левой или правой?
Укромнице державнейшей страны
Неуж не устоять пред сводной лавой?
Мож, выцветит от лени и тоски
Ко счастью всяко-доброго собрата
Столешница из аспидной доски[4]4
  Аспидная доска – столешница, письменная доска из аспида (изсера-чёрного, змеиного окраса, ископаемого сланца): сл. Даля.


[Закрыть]
Исконно серо-чёрного наката?
 

III

 
– О чём писать? – спросил поэт поэта,
То бишь себя, не веря насовсем,
Что сей вопрос не выманит ответа
У публики, не знающей лексем.
Взглянул окрест возлюбленно прощённый,
На горестях и радостях взращённый,
Всей Русью почитаемый певец –
И улетел: его встречал Отец.
 

IV

 
Я знаю лес, где серебрятся пни,
Столешники для стансов и сонетов,
Где здравствуют старательные дни
В кружении вопросов и ответов.
 
 
И помню, как по юни, поутру
Здесь набрела на стебельную строчку –
(Враз душенька прибавила росточку!):
«Я навсегда не верю, что умру…»
 

Мудрецов забытых нет

 
На равнине богомольской
Вырос зорный огнецвет:
Из степи послемонгольской,
Из родимушки сокольской
«Слово…»[5]5
  «Слово о полку Игореве» в свете новейших научных исследований определено как произведение постмонгольского в истории Святой Руси периода и написано не в XII веке, как считалось ранее, а в XIV (см. статью Виталия Смирнова «Автор вышел из тени» (Отчий край. 2011. № 1/69)


[Закрыть] глянуло на свет –
Русь заплакала в ответ…
 
 
Зря ли русич вольно славен
Перед ордами времён?
Не с того ль мудрец Державин
Óрлил древний пыл знамён?
 
 
Не навечно ли церквушки,
А при них и деревушки
Ставил рус – и стар, и мал?
Хоть доёдывал краюшки,
Хоть болезновал вповал,
Но красно рядил избушки,
Где рядком с божничкой
Пушкин
Кои веки вековал!..
 
 
А с времён Союзной сени
(Браннозваной ныне «жесть»)
В русском доме есть Есенин,
А теперь и Сухов есть.
 
 
Рядом Матушкин и Кумов,
Достоевский, Тютчев, Фет:
На земле высокоумов
Мудрецов забытых нет.
 
 
Все-то мы единой доли,
Все – родимой русской воли!
 

2020

Охотник

Памяти

Юрия Кузнецова

 
Нигде светилась ветка –
Во сне ли, наяву?
Он шёл по следу ветра,
Он обнимал траву –
Ничейную ли, чью-то
И сам насилу знал,
Доищется ль приюта
Возвышенных начал…
Едва хватало зренья,
Чтоб угадать Эдем:
Трава смыкала звенья
Разрозненных систем,
Где таяли каменья,
И плавились теченья,
И дыбились коренья
Меж этим миром, тем…
 

2019

«Не искушайся, милый друг…»

 
Не искушайся, милый друг,
Что и в тени уединенья
Теперь как будто недосуг
Искать былого вдохновенья.
 
 
Мне скушен праздничный всполох,
Немил простор житейской битвы:
Не вдохновение, но вдох,
Не вдох, но веянье молитвы –
Вот быт, всё более благой,
А там – и старческое бденье…
 
 
Да ниспошлёт Господь покой
И – вдруг! – былое вдохновенье!
 

1999

Ночь на цветение садов

 
Лучом пугливым, бабочкой метельной,
Цветастой дрожью вишен и черешен
Промчаться по округе колыбельной,
Уснувшей после игрищ и потешек.
 
 
Комочком света прятаться в деревьях
С наивною весёлою оглядкой,
Сквозить в знакомых сказках и поверьях
Незваной тайной, близкою разгадкой…
 
 
Лететь ли дальше?
Притворяться ль дольше,
Что я – не я?
И уверяться снова:
Чем зримей мир, тем скрытнее и тоньше
Его живая ясная основа…
 
 
Нет, приземлюсь.
И тотчас приземляюсь,
Белым-бела в бессоннице цветенья,
Хожу в саду, перекликаясь с тенью:
– Ау! –
В душе таинственная завязь…
 

1981

Яблоки

 
Был рассвет раскидистый
Красками не ярок,
Но звенел от птичьих
Сладостных ладов,
Но корзины пойменных
Ярколиких яблок
В каждый дом сготовила
Шелестность садов!
 
 
То-то нынче радости
И большим, и малым!
Август сам разнежился
От своих щедрот –
Яблоками выспевшими
Золотыми-алыми
Детям на забавушку
Водит хоровод.
 
 
Кто ребёнок?
Я ли?
Или ты, мой милый?
Мы с тобой не дети
С яблоками щёк,
Но владычный август
Радостною силой
В хороводный полдень
Нас с тобой вовлёк.
 
 
Отчего же медлим
Отыскать в корзине
Меченное солнцем
Яблоко любви?
 
 
На его атласной
Царской сердцевине
Нам сердца оставить
Боязно свои…
 

1975