Текст книги "Берегини. Правильный дар"

Татьяна Белоусова
Берегини. Правильный дар

Пролог
За неделю до Майского дня

Жана

Мундир красного жандарма отлично видно даже с другого конца улицы, сразу заметишь его в любой толпе. Беда только в том, что красные стражи редко ходят в своих мундирах, они стараются быть незаметными.

Но Жанна и её братья тоже умеют быть незаметными.

Кузя шагнул из под арки и быстро глянул по сторонам:

– Чисто.

– Уверен? – Жанна недоверчиво хмыкнула, тоже всматриваясь в бледное марево.

Миллионная была пуста. Ну, насколько хватало взгляда.

– Давай живее, нечего болтать, – парень зашагал вдоль особняков, то и дело оглядываясь.

Жанна тоже не переставала озираться. В третьем часу белой петербургской ночи прохожие не редкость. Но, вероятнее всего, это будут такие же безумцы, как они. Никого не удивят парень и девушка, по виду из рабочих кварталов, гуляющие «волшебной белой ночью».

Но всё равно, нельзя терять бдительность! Последнее время на улицах много полицейских, а скоро будет еще больше – и красных и обычных. Жанна понимала, что это, отчасти, из-за них, вот лично из-за неё. Но они её не поймают.

Кузя остановился и с напускной небрежностью прислонился к фонарному столбу:

– Вот его дом. Иди, я на стрёме.

– Вижу, – буркнула девушка, шагнув вперёд.

Трёхэтажный особняк казался погружённым в ненормальный, колдовской белый сон, как и вся улица, как весь город. Но скоро всем им тут будет не до сна.

Особняк самого генерала Стрельцова, начальника красной стражи! Так близко они еще не подбирались.

Жанна бесшумно скользнула по тротуару к углу здания, чуть пригнулась, чтобы её случайно не увидели из окна, если кому-то придёт в голову выглянуть сейчас на улицу. Жанна старалась не думать, что могут пострадать невинные люди, например прислуга или случайный прохожий. Другого пути просто нет!

– Ну, чего ты так долго? – шикнул Кузя.

– Ты сам-то не отвлекайся, – огрызнулась девушка.

На такие дела лучше бы ходить втроём-четвером, один может и не углядеть опасность. Но их и так мало…

Жанна больше не медлила. Она достала из кармана сложенный вчетверо листок бумаги, развернула. На листке изображалась круговая вязь плавных и резких линий, кое-где от линий отходили маленький штрихи, напоминающие шипы. В центре узора помещалось буро-чёрное существо, похожее на карикатурного чертёнка. Существо двигалось. Переступало лапками по линиям, пыталось их ломать и грызть. Оно очень голодное, Жанна это знала.

Она прижала листок к стене и с силой хлопнула по нему ладонью. Вот так просто, никаких особых жестов, никаких заклинаний.

Девушка частенько задумывалась, что чувствуют врожденные маги, все эти стражи, берегини, когда прикасаются к силе? Учитель говорит, они не чувствуют ничего особенного, для них это как дышать. Жанна тоже не чувствовала ничего особенного, ни разу с ней ничего страшного не случилось, вопреки россказням. Кое с кем из братьев случалось, но это только из-за их неосторожности.

Бумага словно приклеилась, а через пару секунд вспыхнула и осыпалась чёрным пеплом. На стене остался только чертёнок. Он встряхнулся, освободившись от своих пут, зыркнул плоским глазом на Жанну и обратился в клубочек пламени. В следующий миг черный огонь взвился по фасаду, охватил лепнину и оконные рамы.

Девушку тут же обдало волной жара. Она видела, как среди языков пламени скачет чертёнок, как жадно он вгрызается в камень. Больше он ей не подчинится. Было жутко и одновременно хотелось выкрикнуть что-нибудь смелое, например «Белая звезда взойдёт!». Но кому кричать, если никого поблизости нет?

– Всё, идём! – Кузя схватил её за руку и поволок прочь.

Жанна встряхнулась и рванула впереди него, бегала девушка отлично. Она даже не стала уточнять, заметил ли он кого-то или просто понял, что дело сделано.

Жанна сама удивлялась, как хорошо она теперь знают город, все улицы, закоулки, сквозные дворы! Всего-то год в Братстве. Ясно дело, раньше куда было ходить прачкиной дочери?

Они петляли по дворам, не останавливаясь аж до самой Мойки. Перевели дух только навалившись на каменный парапет. Жанна заметила своё искаженное отражение в сонной воде, невольно наклонилась еще больше. Ей как будто хотелось посмотреть на себя со стороны в этот момент, увидеть, какая она сильная.

И вдруг кто-то мягко положил руку ей на плечо:

– Ах, какие молодцы.

Жанна дёрнулась, метнулась в сторону, одновременно хватаясь за карман в поисках какого-нибудь артефакта, но у неё больше ничего нет, сегодня ей не дали…

– Фу, Рыжий, напугал, – просопел Кузя, также захваченный врасплох, – чего подкрадываешься-то?

– Я не подкрадывался. Просто вы ничего вокруг не видите. Очень неосмотрительно, – тот ухмыльнулся, как обычно.

Парень, на вид лет двадцати, ослепительно рыжий. А глаза – ярко-зелёные, каких Жанна ни у кого больше не видела. И на лице вечно такая лисья ухмылка.

– Ты-то как здесь? – Кузя старался говорить небрежно, но девушка знала, он Рыжего побаивается, как и все они, не обращенные.

– Гуляю. Как дело, получилось?

– Да, ага, – парень живо закивал, – полыхнуло – будь здоров!

– Вот и славно, – ухмылка старшего стала как будто добрее, – гори оно всё огнём, – он приобнял за плечи их обоих, – а нам можно отдохнуть. У нас впереди еще мно-ого дел!

Так втроём они зашагали вдоль Мойки. Рыжий беспечно рассуждал, какие именно дела их ждут. Похоже, сегодня он в отличном настроении. Но вряд ли это только из-за их «подвига».

Рыжий одновременно пугал и притягивал Жанну. Он обладал силой, о какой она пока только мечтает. Ему подчиняются существа гораздо могущественнее нарисованного чертёнка. Он – настоящий люционист.

Глава 1. Майский день

1 мая, суббота, 19** г.

Груня

– Девчонки! Подъём!

Солнечный свет заливал спальню от пола до потолка, сверху донизу, до краёв. Он стоял в комнате недвижно, как прозрачно-золотистый мед. Так и хочется зачерпнуть в ладонь! Страшный сон таял от этого света, уносился прочь, казался нелепым и совсем не страшным.

Сегодня будет прекрасный Майский день.

– Девчонки! Подъём! – кажется, в третий раз за полчаса провозгласила Лёля. Она, как всегда, по деревенской привычке, вскочила чуть позже рассвета, успела сбегать в умывальную и теперь примеряла новое выходное платье.

Лёля просто излучала праздничное настроение. И сейчас Груня была, как никогда ей за это благодарна.

Говорят, все обладатели волшебного дара – абсолютно бесстрашные люди. Конечно, они же призваны бороться со всякой «нечистью», с демонами, с люционистами. Им же подвластны стихии, ведомы тайные знаки и заклинания! Чего им бояться-то?

– Боятся, – очень тихо произнесла Груня, – боятся.

Подруги её не расслышали, и хорошо. Чёрный огонь из сна казался уже совсем нелепым, нереальным. Почему вообще ей это снится, она же тогда, неделю назад, даже не была дома! И никто не пострадал, вовремя сработала защита. Только фасад обгорел, почти весь стал чёрным.

Вот Гриша точно ничего не боялся, что бы он сейчас сказал сестре?

Лёля тем временем не унималась:

– Вы хоть помните, какой сегодня день?

– Сегодня суббота, – Варя, в свою очередь, не желала так просто покоряться судьбе. Она натянула на голову одеяло, но куда там! Прятаться от Лёли все равно, что скрываться от майского солнца.

– Сегодня не просто суббота, если ты помнишь! Как можно дрыхнуть в Майский день? Ну же, Ваша светлость! – Лёля живо схватила край Вариного одеяла и резко дернула.

Но девочки не первый день живут в одной комнате. Варвара Николаевна была готова к такому маневру и вцепилась в одеяло со своего края.

– Лёлька, отвяжись!

– Фи, как не по благородному! – подружка тоже не собиралась сдаваться. – Нам-то опаздывать нельзя. А ты наряжается дольше всех. Или ты не пойдешь?

Варя резко выпустила одеяло. Но Лёля предвидела этот маневр, ловко шагнула в сторону и плюхнулась на пуф.

– Конечно, пойду, – княжна быстро села на кровати, – еще полно времени, не обязательно чуть свет вопить на всё общежитие. Хватает тебя и в учебные дни.

– Зато благодаря Алёнушке мы ни разу на первый урок не опоздали, – нарочито серьёзным тоном заметила Груня, садясь на постели.

– Да уж, крайне полезная личность, – хмыкнула Варя, быстро приглаживая пряди из растрепавшейся за ночь косы.

Груня заметила на её лице выражение какой-то непонятной тревоги. Неужели тоже кошмары? Но присмотреться, а тем более, что-то спросить Груня не успела. Варя быстро вскочила, взяла своё полотенце и маленькую сумочку и поспешила умываться.

А Груне совсем не хотелось спешить. Хотелось подольше побыть в их светлой комнате, послушать беззаботную болтовню Лёли. Но даже майский свет не мог полностью вытеснить холодное предчувствие, затаившееся в глубине души.

– Как я? Не слишком пестро? – бодро спросила Алёнка, отвернувшись от зеркала.

– Скоро к мадам Л пойдем, у неё и спросишь. Только сразу говори, что наряд из самого Парижа…

Лёля промолчала, только насупилась. Предстоящий на днях поход к грозной мадам Л порядком смущал её. Груня, признаться, тоже робела перед самой знаменитой в Петербурге модисткой. Но сейчас девушку тревожили совсем другие мысли.

– Все эти поджоги… Лучше бы вообще в этом году маёвку отменили, – неуверенно заметила Груня.

Она повторяла слова отца, который считал, что ради безопасности можно обойтись и без народных гуляний.

– Скажешь тоже, отменить такой праздник, – вздохнула Лёля, оставив оборки платья и сосредоточившись на своих веснушках, – да еще за месяц-то до конференции! Это ж всё равно, что прямо признаться – «мы вас боимся, нам с вами не справиться». Сама посуди.

– Ну, да, – нехотя согласилась Груня, тоже собираясь в умывальную.

– И еще, помнишь, как профессор Андреев говорит, «Враг тогда победит, когда в наших душах укоренится страх», вот.

– Ну, да, – повторила Груня, не глядя на подругу. Наверняка Гриша сказал бы также.

Аленка казалась уверенной и в себе и в словах профессора, но Груня-то знала, подруге тоже страшно. Им всем сейчас не до веселья.

Еще говорят, что у магов, особенно у берегинь, очень сильная интуиция. Мол, они чувствуют «дыхание мира» и оно может сообщить им о грядущих событиях. Полная ерунда! Колдовская энергия подчиняется расчётам и формулам, как любое явление природы, не больше не меньше. И Груня, признаться, очень этому рада. В колдовстве, да и вообще в жизни, она ценит вещи, поддающиеся здравой логике.

Ну их к демону, эти сны!

Груня вышла в коридор и поспешила в умывальную.

В коридорах Института берегинь тоже было солнечно. Цветные витражи разбрасывали по стенам и полу разноцветные пятна. Из спален по одной, по две выходили студентки и, сонно бормоча приветствия, шли в умывальную. Девочки всех сословий, со всех концов империи, но объединенные даром и призванием.

Груне стало интересно, кто еще, кроме неё, не хочет идти на маёвку? И что в такой светлый день может прятаться в самых темных углах…

Бледно-золотистые лучи зримо пересекали коридор. Груня на ходу взмахнула рукой, солнечные нити причудливо взвились и тут же рассеялись. Пожалуй, в одном Лёля и профессор Андреев правы, от страха проку мало.

В умывальной она быстро нашла Варю. Княжна Златковская уже почти закончила утренний туалет, и теперь только переплетала косу. Её пальцы двигались плавно, точно, словно наигрывали беззвучную мелодию.

Груня встала у соседнего умывальника и призадумалась, как будет расчесывать собственные «локоны». И вдруг спросила, сама от себя не ожидая:

– Варь, как думаешь, когда появился самый первый люционист?

– А? – Варя всё ещё была погружена в свои мысли. – Извини, я, кажется, еще не проснулась… Ты что-то спросила?

– Так, ничего, – Груня решительно плеснула в лицо воды, – просто волнуюсь из-за всего этого.

– Я тоже, – пробормотала Варвара и пошла обратно в комнату.

* * *

Императорский Институт берегинь располагался почти в самом центре Петербурга, но при этом здание окружал собственный парк. Вскоре после завтрака все ученицы вышли на площадку перед главным корпусом. Разделившись на нестройные группы по классам, они обернулись к крыльцу, где уже стояла сама директриса, мадам Орлова.

– Как вы уже знаете, в этом году в майском параде участвуют только выпускные курсы, – возвестила она. Голос госпожи директрисы плотной волной прокатился по всему двору, – в городе сейчас неспокойно, полагаю, это вы тоже знаете. Но совсем не участвовать в столь важном празднике мы не можем, просто не имеем права.

Мадам Орлова славилась своей прямотой, она никогда не пыталась скрыть от детей «слишком страшные для них вещи». И, похоже, не только от детей.

За спиной директрисы точно в ряд выстроились наставники, и лица у всех были ну совсем не праздничные.

«Нельзя показывать страх», вспомнила Груня недавние слова подруги. Студентки начали было тревожно перешёптываться, но директриса решительно продолжила:

– Итак, выпускные классы следуют прямо за мной. Для всех напоминаю наши обычные правила: иногородним студенткам надлежит явиться в общежитие не позднее восьми часов, всем местным, кто, разумеется, заранее предоставил письмо от родственников, явиться не позднее восьми часов завтрашнего дня. Это всем ясно?

– Да, мадам Орлова! – нестройно ответили ученицы.

– Что ж, тогда вперед, – директриса решительно шагнула с крыльца, за ней как бы нехотя пошли остальные преподаватели, – и еще раз всех с Майским днем!

* * *

До «истока» Невского проспекта они дошли меньше, чем за десять минут. Погода оставалась такой же праздничной, солнечные отблески рассыпались по стеклам витрин, золотистым эполетам, начищенным до блеска ручкам экипажей и бокам новомодных мобилей. Но ярче всего блестел, конечно, шпиль адмиралтейства. Идеальная погода для Майского дня и такая редкая в Санкт-Петербурге!

– Говорят, не стоит верить Невскому, он обманчив, – задумчиво произнесла Груня, когда они встали на тротуаре у ограждения.

– Ага, Гоголь говорил, – кивнула Лёля, высматривая кого-то в толпе, – а про него самого говорили, что он знается с люционистами.

– Сплетни, – Груня зябко передернула плечами, – исследователи бы давно докопались, но никаких доказательств не найдено.

– А вот это прямо парадокс, – Лёля хихикнула, – по всему видно было, с какой-то тёмной штукой он всё-таки знался. Они же хорошо маскируются.

– Ну, нормального дара у него точно не было, он в Красной страже не служил, – заметила Груня. И почти шепотом добавила: – а может быть хотел…

Парад, как обычно, должен начаться от Адмиралтейства. Праздничные колонны уже собирались на дворцовой площади: первыми шли столичный корпус Красной стражи – магического воинства империи. Затем – священнослужители, гвардейцы, конница, моряки, авиаторы, военные инженеры и жандармы. Груня знала, что обычных жандармов сегодня больше на службе, чем на параде, да и Красных тоже. Она попыталась разглядеть на правительственной трибуне отца, но его, похоже, заслоняли другие начальники.

Берегини – выпускницы и наставники, во главе с мадам Орловой, тоже перешли на площадь, присоединившись к группе кадетов Красного училища. За ними следовали прочие студенты, театральные артисты, купцы, промышленники и рабочие.

Все ждали только появления императора.

– Да, похоже, не много в этот раз народу, – со вздохом заметила Аленка, тоже глядя в сторону площади.

Хотя вся площадь уже была заполнена, девочки знали, в этом году Майский парад сильно сокращен. Раньше в нем участвовали представители почти всех, даже самых небольших, учреждений, гильдий, профсоюзов, училищ, заводов или фабрик. Но не в этом году.

– Слушайте, а вот если бы у вас не было этого дара, – неловко произнесла Груня, опять повернувшись к подругам, – вы бы сильно расстраивались?

Девочки переглянулись.

– Ну, я бы может и не думала об этом, – махнула рукой Лёля, – я б так и так с Лёшкой встретилась, а берегиня у нас в Париже есть.

– Не знаю, – княжна слегка передернула плечами, – но маменька расстроилась бы, определенно.

– А вы сами… Вам самим не было бы обидно?

– Хм… Ну, дар есть дар, он ведь от бога даётся, или, там, от природы, – Лёля глубокомысленно потерла лоб, – значит, если он у тебя есть, изволь учиться и служить, а если нет, то и обижаться нечего.

– А ты? – в ответ спросила Варя, нахмурившись.

– Я бы… – Груня на секунду запнулась, но потом всё-таки призналась, – я бы огорчилась. Мне бы тогда в жандармы точно не попасть.

Подруги неловко потупились. Они всегда так замолкали, когда речь заходила про будущую Грунину службу.

– Тебя отец и так не пустит, – сурово заметила Лёля.

– Еще посмотрим, – буркнула Груня себе под нос.

– Но ты бы не стала ради этого люционисткой? – резко спросила Варя. – Ты ведь за этим нас спросила сейчас? Про дар.

– Я…

– Никто из нас не стал бы заниматься люционизмом, – твёрдо произнесла Лёля, – это – мерзость и больше ничего.

– Но многие за это берутся, сами знаете, – вздохнула Груня. Им ли не знать!

– И что из этого выходит? – парижанка подбоченилась. – Это ж ясно, Дьявол, тьма, хаос, «изнанка», отрицательная энергия, как не называй – всё едино, зло, и им же в первую очередь от него плохо. Оно в итоге их же самих и пожирает.

– Да знаю я.

– Вот. И чтобы кто-то из нас подобным занимался?! Да что об этом говорить!

«Но вот если б не дар, не ходить бы тебе в одну школу с княжной, а может и в Петербурге никогда не побывать» – невольно подумала Груня. Хотя, Лёля и так не очень-то жалует столичную жизнь, после учёбы она очень надеется распределиться обратно в свой Париж.

– Вот именно, – сухо произнесла Варвара, – люционизм, по сути, не имеет ничего общего с природным даром. Скорее это его противоположность.

– Рассчитано на тщеславных дураков, – припечатала Лёля. Она хотела еще что-то высказать, но тут из толпы гуляющих вынырнул Алексей и подбежал к ним. Как всегда взъерошенный и немного чумазый.

– С праздничком, барышни! – выкрикнул он, едва переведя дыхание.

– Это да, а чего это ты такой не при параде? – тут же сурово свела брови Алёнка.

– Да я вроде и не участвую ни в каком параде, – парень беспечно пожал плечами, – а вообще мы почти до утра в мастерской возились, только пару часов удалось поспать.

– Что-то вы последнее время много ночами работаете, вам хоть платят? – практично заметила Лёля.

– Конечно. Пойдешь на корабли смотреть? – он ловко поймал Лёлину руку.

– Ладно, – тут же согласилась та, – девчонки, увидимся!

И они побежали в сторону набережной, Груня только и успела посмотреть им вслед.

Алёна и Лёшка оба родились в зауральской деревеньке под гордым названием Париж. Жили по соседству, оба из самых бедных дворов. Лёля рассказывала, что, когда у неё обнаружился дар, она «разревелась, как дурёха», так не хотела уезжать. Но закон есть закон, и она оправилась в Институт берегинь.

А Лёшка, едва закончив сельскую школу, тоже перебрался в Петербург и нанялся тут помощником механика на моторном заводе. По словам Лёли, он – прирожденный мастер, любой механизм может починить. И вот, пока она учится в Институте, Лёшка «подзаработает деньгу», а потом они вместе вернутся на малую родину. Алёнка в этом ни секунды не сомневалась.

Груня подумала, здорово, наверное, вот так, с самого детства знать, кто твой суженый, и что вы точно будете вместе, и жить вам не где-нибудь, а в самом Париже!

– Счастливая она, для неё всё в жизни правильно и понятно, – вздохнула Груня.

– Не поверишь, но моя матушка такая же, – усмехнулась Варвара, – у матушки, конечно, другая картина мира, но не менее твёрдая.

– У меня тоже, – Груня вскинула подбородок и постаралась внимательнее присмотреться и прислушаться ко всему вокруг, – я буду красным жандармом.

– Всё-таки пойдёшь против отца? – хмыкнула Варя.

– Не против. Я его уговорю… как-нибудь.

– Интересно, как?

– Придумаю. Всё равно время у нас есть, считай, еще три года учиться. Но я должна, ты же знаешь…

– Мы знаем, – очень серьёзно кивнула Варя, – как придумаешь, расскажи.

Груне очень не понравилась затаённая грусть в голосе подруге.

– Расскажу. У меня же хорошая способность к огню, значит я могу освоить боевые приёмы, – пробубнила она свою, уже миллион раз повторенную теорию. Но, увы, на старших её логика не производила особого впечатления. Да и на подруг тоже.

Хотя, конечно, в боевой магии не всё так просто, как и вообще в магии. А они, третьекурснице Института берегинь, к освоению настоящего колдовства еще только-только преступают.

– Давай-ка и мы проберёмся на набережную, – предложила Варя, явно чтобы сменить невеселую тему, – тоже посмотрим на фрегат. А потом с той стороны удобнее будет домой пройти.

Да уж, смотреть сокращенный Майский парад сегодня никому из подруг не хотелось. При такой чудесной погоде, в воздухе словно растворилась невыразимая тревога.

– Надо бы Лёле сказать, чтобы она хоть Лёшку порасспрашивала, что там среди рабочих говорят, – неуверенно заметила Груня, пока они пробирались мимо Адмиралтейства к набережной, – ну, про эти поджоги.

– Думаешь, она не спрашивала? – возразила Варя. – Всюду одни и те же слухи. А что твой отец говорит?

– Ну, он мне не докладывает, сама понимаешь. Говорит только, мол, всё указывает, что это люционисты. Но кого ловить, непонятно, – Груня поёжилась, несмотря на теплую погоду, – то есть, ловят, конечно, но только необращенных, а они ничего толком не знают.

Её отец, генерал Стрельцов – начальник Красного департамента, за последний месяц словно постарел лет на десять и стал еще раздражительнее, чем всегда.

За три недели уже четыре пожара. Два министерских здания, часть Гостиного двора и дом самого Стрельцова. Огонь возникал внезапно, из ниоткуда и распространялся мгновенно, сметая защитные марсовы звёзды. Он двигался словно живой, хотя, на самом деле был «мёртвым», порождение тёмной силы. Но кто его призывал? К прибытию полиции на местах преступления уже никого не было.

– А у тебя дома что об этом говорят? – безнадежно вздохнув, поинтересовалась Груня.

– Говорят, что с этой конференцией будет много хлопот, – процедила Варвара.

Вот уж верно, день ото дня не легче! Всего-то через две недели в Петербург съедутся маги и чародеи со всего мира, а вместе с ними всякие важные чины, журналисты и просто любители волшебных искусств. И как прикажите гарантировать их безопасность, когда по городу разгуливают натуральные люционисты и поджигают, что вздумается?! Если даже один очень важный парад…

Груня решительно мотнула головой. Они трое, Груня, Варвара и Алёнка, между прочим, лучшие ученицы на курсе, им самим предстоит участвовать в этой конференции. И хватит мрачных мыслей! Майский день – это праздник пробуждения главнейших источников их силы – Солнца и земли. Начало года по старомагическому календарю. И никакой страх не испортит ей настроения!

На набережной было уже много народу, подругам едва удалось занять место у самого парапета, хоть и довольно далеко от причала. Но всё равно им открылся самый удачный вид.

Утро выдалось не только солнечным, но и совсем безветренным, речная гладь, словно зеркало, отражала перевернутые паруса, набережные и дворцы. Праздничный парад кораблей уже закончился. И теперь Фрегат «Александра» торжественно, весь в лучах солнца, шёл от Заячьего острова к Адмиралтейской набережной. По традиции в Майский день император приплывает от крепости на старинном паруснике, спускается на адмиралтейскую пристань, проходит к трибуне на площади и оттуда объявляет начало парада.

«Не такое уж большое расстояние, – нервно подумала Груня, – но и не маленькое». Интересно, сколько всё-таки среди толпы полицейских в штатском?

– У меня, кажется, развивается паранойя, – вздохнула она.

– Может быть, это не самое плохое качество для будущего жандарма? – усмехнулась Варя.

Груня упрямо мотнула головой:

– Нет уж, страж порядка должен сохранять абсолютную трезвость ума и никогда не поддаваться панике, – она приподнялась на цыпочки, стараясь рассмотреть среди гуляющих хотя бы Алёнку с Лёшкой. Но те, похоже, пробрались гораздо ближе к пристани.

– Надеюсь, до паники нам еще далеко, – заметила Варвара.

Именно в этот момент Груня почувствовала – что-то не так. И это уже не мифическая интуиция, она ясно ощутила – совсем рядом появилось что-то по-настоящему опасное. Что-то совершенно чуждое их миру. Груня схватила Варю за локоть и хотела спросить, не чувствует ли она, но не успела.

Фрегат почти уже подошел к пристани. Груня заметила у борта высокую фигуру императора, рядом с ним, как всегда, наследник и старшая дочь, вокруг них какие-то генералы, придворные… А потом её взгляд упал на воду, на яркое пятно – отражение флага с самой высокой мачты.

А в следующую секунду из-под воды взметнулось нечто.

Сначала Груня увидела только огромный столб воды, высокий, кажется, выше мачт. Фрегат сильно качнулся и, судя по звукам, налетел на пристань. Водяной столб на мгновение замер и вдруг взорвался дождем брызг. Груня невольно прищурилась, одной рукой прикрывая лицо, другой всё еще держась за подругу. Тут она увидела, как летящие во все стороны брызги воды превращается в… искорки огня.

Толпа со всех сторон охнула и отпрянула назад, но девочки всё еще оставались у самого парапета. Сверху раздался густой звериный рык, и Груня увидала – над рекой, над всеми ними повисло огромное существо. Нечто похожее на рептилию с кожистыми крыльями. Но голова у него была скорее волчья, только без шерсти.

– Настоящий демон, – услышала она разом севший голос Варвары, – самый настоящий.

Огненные капли летели на толпу, отовсюду уже слышались женские крики, детский плач, невнятная ругань. Да, вот и паника.

Кто-то куда-то побежал, девочек резко толкнули, так, что они едва не упали через парапет. Груня замерла, уставившись на монстра. Он вдруг показался ей не столько страшным, сколько гротескным, каким-то карикатурным. Словно какой-то художник специально выдумал такого «настоящего демона».

Но при всём том он и был настоящим. Монстр чуть повернул морду в их сторону, Груня разглядела ярко блестящие красные глаза. Ей показалось, что он смотрит прямо на неё, именно на неё! Но это продлилось всего мгновение.

Монстр взмахнул крыльями, раззявил свою неправдоподобно клыкастую пасть, повернулся в сторону фрегата и выплюнул огненный шар. Этот шар сразу стал гораздо больше, чем голова монстра.

Грохот и треск ломающегося дерева на несколько секунд заглушил все крики. Груня словно оглохла на какое-то время. Она всё еще смотрела на демона. А тот плавно опустился обратно в воду, не подняв ни единой брызги, не создав ни малейшей волны.

– Очнись! – Варя резко тряхнула её за плечи. – Надо отсюда уходить!

Груня, наконец, очнулась. Вокруг бегали и кричали люди, кто-то горел, кто-то пытался прыгнуть в реку. Остро пахло дымом и еще чем-то едким. Девочки лихорадочно оглядывались. Алёнку и Алексея в толпе они так и не увидели.

Варя

Ужин благородного семейства князей Златковских прошел в гнетущем молчании. Княгиня считала неуместным обсуждать за столом, а особенно с детьми, любые общественные новости. И поэтому предпочла просто молчать, делая вид, что ничего особенного не случилось.

После ужина Варвара с трудом уговорила матушку, что должна, просто обязана вернуться сегодня в общежитие Института. Пришлось сказаться, мол, мадам Орлова наверняка захочет серьёзно поговорить с воспитанницами о «сегодняшнем происшествии». Очень возможно, что это так и будет. Но до восьми часов Варе нужно успеть в другое место. Необходимо узнать, что там сейчас происходит.

Она быстро шла вдоль канала, то и дело тревожно поглядывая на воду. Речная гладь оставалась по-прежнему спокойной, просто невыносимо спокойной!

Скорее всего, сегодня объявят комендантский час. Но улицы и так уже пусты. Чаще всего Варе попадались только полицейские, да люди в штатском, очень на них похожие.

Она свернула в боковую улицу, миновала еще три доходных дома и, наконец, увидела крутую лестницу в подвал. Варя прекрасно знала это место, но и любой случайный прохожий, конечно, заметил бы ярко-красные перила и такую же яркую вывеску – «Клуб бродячих кошек».

Варя спустилась вниз и оказалась в просторном, но уютном зале, отделанном в красных и темно-синих тонах. У дальней стены располагалась сцена, а справа от неё – плавно изогнутая стойка бара. Прочие стены украшались яркими картинами – очередная выставка какого-то начинающего художника.

В клубе чуть пахло восточными благовониями, и царила непривычная тишина. Людей почти не было, что, конечно, не удивительно. Но хозяйка заведения, как всегда, стояла за баром и неторопливо протирала цветные бокалы.

Варвара с облегчением вздохнула и поспешила к ней.

– Добрый вечер, мадам Влада, – сказала она, подойдя к стойке.

– Да кому как, – хмыкнула та, окинув девушку быстрым цепким взглядом, – но, скажу прямо, очень рада тебя видеть. Живой и целой. Может, хоть ты расскажешь что-то, не совсем безумное?

– Я там была, – выпалила Варя, – мы с девочками всё видели.

– Да ну! – большие цыганские глаза мадам Влады совсем округлились. Хозяйка «Клуба бродячих кошек» привыкла знать все городские новости, сплетни и тайны. – Вас точно не задело? Как вы выбрались?

Варвара торопливо рассказала, что они видели.

Как только демон исчез, Груня, вопреки здравому смыслу и увещеваниям подруги, рванулась к самому эпицентру кошмара. Варе ничего не оставалось, как бежать за ней. Груня пытались кому-то помочь, но тёмно-магический огонь ей, конечно, не подчинился. Еще бы!

К счастью, красным стражам уже удалось остановить панику и, главное, предотвратить давку, благо вдоль набережной было достаточно пространства, толпа быстро рассеялась.

Девочек заметил один из старшин, знавший лично Груню, он и отвел их к её отцу. Варя была рада, наконец, оказаться в безопасности! Но её подруга осталась крайне недовольна, что ей не дали вдоволь погеройствовать.

Следующие два часа они просидели во внутреннем дворике Земного дверца, с тревогой всматриваясь в лица других студенток. Наконец, объявилась и Алёнка, растрепанная, перемазанная сажей. Она сказала, что Лёшка тоже в порядке, а потом просто села на траву и обхватила руками голову.

Еще через некоторое время пришла мадам Орлова, как всегда невозмутимая, и объявила, что император и его семья не пострадали.

– И больше никаких подробностей, – закончила Варя, не скрывая возмущения. – Потом всех, кто хотел, отпустили по домам, остальные вернулись в общежитие. У меня дома тоже ничего толком не известно. А может и известно, да матушка не желает это обсуждать.

– Н-да, дела.

Обе замолчали. Гнетущая тишина окутывая их, словно невидимый туман.

– Знаешь, сдаётся мне, что они хотели вас только напугать, – хозяйка резко отставила стакан, – этот монстр мог бы броситься на толпу и проглотить кого-нибудь, хотя бы. А так… Просто показали, на что способны. И сейчас хотят увидеть, что на это будет.