Текст книги "Любой каприз за вашу душу. Как украсть миллионера"

Татьяна Богатырева
Любой каприз за вашу душу. Как украсть миллионера

1

В бар на Пятой авеню я заходила, как в пасть ко льву, и присутствие группы поддержки за спиной меня ничуть не успокаивало. Раньше я никогда не была в этом пафосном местечке, предназначенном для скучающих миллионеров, бог миловал. Да и в целом бары – не мое.

– Спокойно, amore mia, – группа поддержки в лице… короче, в одном сицилийском и чуть более чем полностью мафиозном лице, нежно погладила меня по обнаженному плечу. – Все будет отлично.

– А… – я глубоко вдохнула, задержала дыхание на два удара сердца и медленно выдохнула. – Ладно. Я тебе верю. Но если что-то пойдет не так…

– Я спасу тебя, amore mia.

Нервно хихикнув, я так же нежно поцеловала его в губы, провела по мягкой щетине ладонью и, чтобы не передумать и не струсить в последний момент, резко развернулась на десятисантиметровых шпильках.

Изобретение дьявола эти шпильки!

– Ты великолепна, – послышался сзади восхищенный шепот.

– Знаю, caro, – я выше задрала нос.

Что я великолепна, подтверждали откровенные взгляды тех самых скучающих миллионеров – юристов, директоров и прочих очень важных персон с платиновыми кредитками. Зеркала тоже были с ними согласны. В них отражалась роковая брюнетка с ногами от ушей, походкой топ-модели и надменно-томным выражением подведенных глаз. Для полноты образа надо было бы сказать, что подведенных в лучшем салоне Нью-Йорка, но врать – нехорошо. Так что я честно признаюсь, что макияж мне делала сицилийская мафия лично. Он умеет. О, сколько в нем талантов!..

Черт. Ладони вспотели. И зачем только я поспорила? Я же ни разу никого не крала! Ну, вишня в соседском саду не в счет!

Все мысли о вишне, талантах и мафии разом вылетели из головы, когда я увидела свою цель, лорда Белобрысое Совершенство, мать его за ногу. Даже в этом чертовом баре он смотрелся, как спустившийся с Олимпа бог. Вполне себе древнегреческой внешности. Так вот, лорд Совершенство расслабленно сидел за столиком близ барной стойки. В одиночестве. И лениво разглядывал мои ноги в черных чулках со стрелками. Я буквально ощущала касание его взгляда. Ледяного. Высокомерного. Оценивающего. Взгляд серых, в светлых ресницах, глаз обласкал мои лодыжки снизу вверх и запнулся на кромке юбки – ровно на три сантиметра прикрывающей кружевную резинку чулок. Жесткие бледные губы чуть изогнулись в одобрительной усмешке, и взгляд скользнул выше – по обтекающему мое тело шелку. Разумеется, алому, разумеется, натуральному, из первой линии «Армани».

Под взглядом лорда Совершенство я начала загораться. Скорее от злости, чем от возбуждения… впрочем, кому я вру? Адреналин такой адреналин. Да и лорд… м… надо ввести закон, запрещающий миллионерам выглядеть, как древнегреческим богам. И плевать, что боги не носили серых деловых костюмов от «Бриони» и не распускали консервативный галстук, попивая пятидесятилетний коньяк в баре на Пятой авеню.

О, есть! Лорд Совершенство преодолел самую опасную зону – декольте, зависнув на ней всего-то на три секунды. Черт. Я рассчитывала минимум на пять. Теперь – поймать его взгляд, медленно улыбнуться и… пройти мимо, к стойке.

Шаг. Второй. Выразительно покачиваем бедрами, как учила сицилийская мафия. Третий шаг… черт! Неужели не клюнул?

– Леди, – у него низкий, бархатный, медленный голос.

Досчитав до трех, я обернулась. Неспеша и равнодушно.

– М?.. – высокомерная полуулыбка мне невероятно идет. Лицо у меня такое, породисто-стервозное, если правильно накраситься.

– Позвольте угостить вас, миледи, – он поднял бокал, салютуя мне. Серый взгляд потеплел где-то на полградуса.

Слегка поведя плечом, что должно было выражать снисходительное сомнение, я развернулась к нему. И, не отрывая взгляда от серых глаз, опустилась в кресло напротив. Оно появилось словно по волшебству: официанты в барах на Пятой авеню обязательно владеют телепатией и телекинезом, а еще невидимостью сотого левела. Так же по волшебству передо мной явился пузатый бокал, и в него полился коньяк.

– Вам идет алый, миледи, – дождавшись, пока официант отойдет, лорд Совершенство пригубил свой коньяк.

А ведь он почти трезв, зараза такая. Сидит тут полчаса, а выпил едва ли грамм пятьдесят. Это несколько осложняет дело.

Так. Не думать о провале! У меня все получится. Он уже клюнул, жеребец недоенный. Все мужчины одинаковы, с Олимпа они там или откуда. Основной мозг у них не в голове, а сильно ниже.

Отвечать словами я не стала, ни к чему это. Правильная женщина должна говорить только «ах, еще, дорогой» и «ты великолепен, дорогой». Поэтому я чуть подалась вперед, давая ему возможность оценить содержимое декольте, и насмешливо улыбнулась. Надо было призывно, но чертов лорд будил во мне неправильные инстинкты. Агрессивные. Особенно его руки, идеально ухоженные, с длинными чуткими пальцами. А уж легкий золотистый пушок на его жилистых запястьях, едва выглядывающих из кипенно-белых манжет с запонками…

Я невольно облизнулась, но тут же заставила себя оторвать от них взгляд. Хм. Похоже, он клюнул! Именно на взгляд, тот, что на запястья. Его губы стали ярче, скулы обозначились четче, ноздри породистого длинноватого носа зашевелились. Значит, надо сказать «ты великолепен, дорогой».

– А вам идет черный сапфир, милорд, – я снова обласкала взглядом его руки и пригубила коньяк.

Изумительный коньяк. Шелковистый, с ореховым послевкусием. От него внутри разливалось мягкое тепло.

Несколько секунд мы молча разглядывали друг друга, и тепло внутри меня превращалось в жар предвкушения.

Да, дорогой. Я очень этого хочу! Ты не представляешь, как сильно! Давай, следующий шаг за тобой. Можешь галантно позвать меня потанцевать. А можешь так же галантно сразу в постель.

– Какой кофе миледи предпочитает на завтрак? – поставив на стол так и не опустошенный бокал, лорд Совершенство легко коснулся моих пальцев.

Ох, черт. Лучше бы он этого не делал. Я же отвлекаюсь! Если он вот так будет касаться меня и говорить таким же глубоким бархатным голосом, я ж могу и забыть о синих китах. А мне ни в коем случае нельзя о них забывать! Нет ничего важнее синих китов…

– Лосось по-норвежски с зеленым салатом и тарталетки с белужьей икрой, – что характерно, я сказала чистую правду.

– Какая досада, что здесь их не подают, – сукин сын уже завладел моими пальцами и круговыми движениями поглаживал ладонь. – Сменим дислокацию, миледи.

Черт. Черт! Как он смеет вот так… с полной уверенностью, что любая пойдет, нет, побежит с ним! За белужьей икрой и его чертовыми миллионами! Сукин сын. Шовинистическая свинья. Как он смеет не думать о синих китах!

Отвечать вслух я не стала. Просто медленно опустила ресницы, обозначая согласие. Фу ты, ну ты, голливудская дива. Моника Беллуччи, не меньше.

Тут же по волшебству рядом оказался официант, отодвинул кресло сначала лорду Совершенство, затем мне – когда лорд подал мне руку.

Откуда-то от барной стойки послышался тихий одобрительный смешок. Я готова была поспорить, что если бы весь этот снобский сброд был чуть менее снобским, не миновать бы завистливого присвиста. Эти же, акулы мороженые, лишь смотрели. Молча. Максимум, позволяя себе легкие ухмылки истинно мужской солидарности.

Сукины дети. Все. Вот что им стоит вместо просиживания костюмов в баре и выцеживания виски по тысяче баксов за стаканчик дать по этой же тысяче на спасение китов? Между прочим, пока они тут перемигиваются от избытка тестостероновой солидарности, экология гибнет.

Так-то.

А вот прижимать меня к себе не надо, милорд. И класть ладонь мне на бедро – тоже. И нет, я не собираюсь сворачивать к туалетам. Сами обещали белужью икру на завтрак, никто вас за язык не тянул, так-то.

Ладонь с бедра он убрал, но положил на плечо, слегка задевая шею. Прямо там, где с сумасшедшей скоростью бился пульс. Честно говоря, мне отчаянно хотелось сбежать, и плевать на сицилийскую мафию! Я не готова к такому… к такому…

– Как твое имя, моя леди? – он склонился к моему уху, касаясь его дыханием. Только дыханием!

– Можешь звать меня Моникой, – я томно взмахнула ресницами.

– Моника, мне нравится, – он провел пальцем по яремной вене. – Ты так сильно любишь икру на завтрак? Или боишься?

– Разумеется, боюсь, – я накрыла его ладонь своей. – Ты чертовски опасно выглядишь… а как мне звать тебя?

Он тихонько рассмеялся.

Швейцар поклонился, открывая перед нами дверь, и мы шагнули на улицу, в прохладный смог осеннего Нью-Йорка. Мне на миг стало страшно: наступает самый тонкий момент. Если он догадался, то хана мне.

– Меня зовут Ирвином, – подмигнул мне лорд и, обняв за плечи, повел к белому «Бентли».

На водительском месте сидел шофер в форменной тужурке и фуражке.

Уф, слава богу, милорду миллионеру не встряло сегодня поехать на спорткаре. Иначе бы весь наш гениальный план пошел коту под хвост!

Дверь машины тоже открывал швейцар. Я садилась в пахнущий кожей и дорогим парфюмом салон с отчаянно бьющимся сердцем и дрожащими коленками, прижимая к себе сумочку, словно в ней было последнее мое достояние. Лорд Совершенство насмешливо покосился на это дело, но я мило похлопала глазками, мол, не обращайте внимания, сэр, все женщины – дуры, брюнетки тоже.

– Домой, – распорядился лорд и знаком велел шоферу поднять стекло.

Машина тронулась, а я судорожно вцепилась в сумочку. Все. Пути назад нет. Надо действовать по плану. О, боже… ну и влипла же я!

2

Странное дело, но стоило авто тронуться, как я успокоилась. То есть адреналин по-прежнему бурлил в крови, толкая на безумства, но я поверила: все у меня получится.

Надо только немножко отвлечь сукина сына. Самую малость. И для этого вовсе не обязательно разговаривать, тем более что в салоне звучала музыка – не снобский джаз, как можно было ожидать, а «Io primo di te» Эроса Рамазотти.

Еще один томный взмах ресниц, приглашающая улыбка, скользнувшая по подолу ладонь – и больше намеков ему не потребовалось. Он притянул меня к себе, пока всего лишь за плечи. Его касания по-прежнему обжигали и разгоняли сердце до совершенно бешеного темпа, а может быть, так действовала музыка – ничего не могу с собой поделать, всегда так реагирую на роскошные мужские голоса. Я имею в виду, на музыку…

И на великолепные мужские руки, сейчас обнимающие меня, неспешно ласкающие лопатки. И горячие мужские губы, подбирающиеся по плечу к чувствительному местечку в основании шеи…

Я застонала от удовольствия и провела ладонью по его груди, запустила пальцы под пиджак, расстегнула пуговку рубашки – и добралась до кожи.

Его сердце билось так же быстро, как мое. И дышал он уже неглубоко и часто.

Хорошо. Все его внимание – на мне, на дорогу он даже и не смотрит. Очень хорошо.

Я сама потянулась к его губам, слегка прикусила нижнюю, и, прикрыв глаза, позволила ему поцеловать меня так, как хотелось ему. Жадно. Глубоко. Сладко. Ох же черт, о чем я думаю?..

О чем, о чем! Надо еще потянуть время. Хотя бы минут десять. И желательно не позволить ему за эти десять минут меня трахнуть.

Потянуть время у меня получилось. А заодно убедиться в том, что его поцелуи действуют на меня даже сильнее, чем музыка, и что я уже забыла, почему мне не стоит трахнуть его прямо в машине. Может, можно? Хочется же так, что бедра сводит!

Он словно услышал. Скользнул ладонью по моей груди, по животу – вниз, к кромке юбки. И, прервав поцелуй, эту самую юбку на мне поднял. Огладил бедро, задержавшись на кружевной резинке чулок. Медленно, чертовски медленно!

Я со стоном откинулась на спинку, позволяя ему рассматривать и ласкать себя. Нежно. Неторопливо. Наслаждаясь каждым мгновением, как последним.

Права была сицилийская мафия, адреналин круче любой наркоты! Я, конечно, ничего серьезнее травки и не нюхала, мне целостность мозгов важнее всяких глупостей. Но вполне готова была поверить на слово…

От прикосновений чертова лорда мысли разбегались, а я горела и готова была… да на что угодно готова была, чтобы только кончить! А у сукина сына сделалось такое вдохновенное лицо, словно он не меня рассматривал, а Джоконду, причем на стене собственной гостиной.

– Ирвин, – нетерпеливо простонала я и погладила набухший член, готовый вот-вот прорвать штаны.

Я впервые назвала его по имени. Зря назвала. Не нужна мне эта близость! Богатый сноб и есть богатый сноб!

Но отреагировал он правильно. Глаза затуманились, а пальцы скользнули мне в трусики. Алые, в цвет платья, кружевные и насквозь мокрые.

Он ласкал меня молча, сосредоточенно и ни на миг не закрывая глаз. Словно смотреть на меня ему нравилось больше всего на свете. Извращенец чертов… ох… еще, пожалуйста!..

Я кончила под его рукой. С дрожью, низким гортанным стоном и сжав бедрами его пальцы. Чертов сукин сын отлично умеет обращаться с женщинами. Наверняка на его счету не один десяток разбитых сердец. Но моего среди них не будет!

Он так и продолжал смотреть на меня совершенно непроницаемым взглядом. Вынув пальцы, поднес их ко рту, лизнул, шало улыбнулся… и я не знаю, каким усилием воли мне удалось не забыть, зачем я здесь. И что времени осталось не так уж много.

Кинув взгляд за окно машины, я обругала себя дурой безмозглой. Мы почти выехали за город! Еще минута-другая, и сукин сын поймет, что здесь что-то не так. Лишь бы в окно не посмотрел!

Я потянулась к его руке, огладила запястье и коснулась губами пальцев, слизнула с них солено-терпкую влагу, и позволила ему впиться в мои губы, прижать меня к себе.

Не прерывая поцелуя, я нетерпеливо потянула пиджак с его плеч.

– Сними это, – потребовала хриплым страстным шепотом. Даже играть не пришлось, черт бы его подрал. – Хочу… – и я коснулась пальцами его шеи над воротничком рубашки, все еще застегнутой на все пуговицы.

Рвано выдохнув мне в губы, он принялся стаскивать с себя пиджак. Я ему помогала… или мешала… главное, он совершенно забыл обо всем, что не касается секса. Ох уж эти мужчины!

Пока он выпутывался из рукавов, а это чертовски неудобно делать даже в довольно просторном «Бентли», особенно с ростом под два метра, я быстро залезла в сумочку.

О, выражение его лица, когда он избавился от пиджака и потянулся ко мне, стоило… дорогого стоило. Мильон баксов, не меньше.

– А теперь медленно и печально застегни наручники, красавчик, – наручники я держала левой рукой, так как в правой была «Беретта». Тридцать второй калибр, самое то для дамской сумочки.

– Не стоит так шутить, детка, – и куда только делась его галантность? Глаза заледенели, в голосе прорезалась сталь. Даже не сталь, а оружейный плутоний. Полтонны.

– Сидеть, – я тоже умею «ледяной» тон. – Двинешься ко мне хоть на сантиметр, выстрелю.

– Какая смелая дет… – не договорив фразу, он попытался на меня броситься. Я опередила его на полсекунды. Пуля прошла в паре сантиметров от его плеча и застряла в спинке сиденья. Он отшатнулся. – Твою мать! Сумасшедшая сука!..

Побледнев, он бросил взгляд на шофера за стеклом: тот никак не мог пропустить звук выстрела. Однако стекло не опустилось, скорость и направление поездки не изменились. И никто даже не думал звонить в полицию.

– Твою мать, – повторил мистер Совершенство, с которого слегка слетел его снобский лоск.

– А теперь наручники, красавчик. Или думаешь, что я промахнулась? – я улыбнулась одними губами. – В твоих интересах их поймать.

Сукин сын сжал губы, но наручники поймал. Впрочем, что там было ловить – уж бросить их ему на колени с полуметра я могу и левой рукой.

Он снова глянул на шофера, но уже не с надеждой, а с нескрываемой ненавистью. Пейзаж за окном машины он тоже разглядел. Трудно перепутать одноэтажные предместья с Манхэттеном.

– Это была очень плохая идея, детка, – это уже мне.

– Пофиг, – я выразительно повела дулом пистолета, направив его на самую ценную часть мужского организма. Все еще стоящую, кстати. Извращенец. – У тебя три секунды, красавчик. На четвертой – стреляю.

– Сучка.

– Два.

– Твою… – щелкнул первый браслет, и тут же второй. – Твою мать. Ты ж понимаешь, детка, что ты – труп?

– Я понимаю, что ты – оптимист, красавчик. Кстати, на курсах от ФБР тебе не объясняли, что в случае похищения не следует злить психов? Ты же умный, красавчик, и понимаешь, что у тебя все шансы стать трупом гораздо раньше меня. Или евнухом, если я прямо сейчас на тебя обижусь за неподобающее обращение.

– Сколько? – В его глазах все равно было обещание смерти, причем медленной и мучительной.

– Вот так уже лучше, – я ему подмигнула, не опуская «Беретту». – Не торопись, мы почти приехали.

– Давай покончим с этим быстрее. Сколько?

– Пятнадцать миллионов.

– Почему не сто? – от его сарказма мухи бы на лету дохли, будь тут мухи.

– Можно сто, – согласилась я.

– Если возьмешь распиской, то запросто, – сукин сын ухмылялся так, что мне отчаянно захотелось ему врезать.

– В наше нелегкое время расписки не в цене. Но ты можешь перевести все сто миллионов на счет благотворительного фонда. Гринпис, знаешь?

– Гринпис?.. – Сукин сын завис.

– Ага. Ты вообще знаешь, что синие киты почти вымерли? Если не спасти их в ближайшие год-два, то и спасать будет некого.

– Сумасшедшая.

– Ай-ай-ай, ты не хочешь сотрудничать, – я снова повела стволом «Беретты». – Или ты не хочешь спаси синих китов? У тебя вообще совесть есть?

– Нет.

– Оно и заметно. Ну так что, закончим дело по-быстрому? Я, между прочим, даже не ужинала.

– Закончим, детка, разумеется. Я перевожу пятьдесят штук твоим синим китам, и продолжим с того же места, где остановились. Мой смарт в кармане пиджака, будь любезна, подай.

Я рассмеялась. Не слишком увлекаясь, а то знаю я этих сукиных детей, только моргни – и никакие наручники его не остановят. Вон, как профессионально заговаривает зубы.

– Ты начинаешь мне нравиться, красавчик. Непрошибаемая наглость.

– Ты мне тоже, детка, – он выразительно покосился на свой стояк.

– Пятнадцать миллионов, милорд, и ни пенсом меньше.

– При чем тут пенсы?

– При фунтах стерлингов, разумеется. Ты же не думал, что синим китам хватит каких-то там вшивых пятнадцати миллионов баксов? – Я наивно похлопала ресницами.

Теперь рассмеялся сукин сын.

– Ты… совершенно двинутая… ладно, уговорила, сто штук Гринпису. И ты ужинаешь со мной в «Гудвине».

– Офигеть как заманчиво. Но вот досада…

– Ты не хочешь ужинать без китов? Ладно, тогда на яхте. Я готов посвятить китам весь уикэнд.

– Прости, красавчик, но такими темпами мы доберемся до нужной суммы слишком нескоро. Кстати, мы приехали.

– Моника, – он посерьезнел. – Мы все еще можем договориться. Полмиллиона лично тебе. За пистолет и наручники.

– Наличными прямо сейчас?

– Черт! Откуда я их возьму прямо сейчас? Перевод на любой счет. И никакой полиции, обещаю.

– Ты обещаешь?.. – я сделала вид, что дрогнула.

Сукин сын радостно бросился в моральную атаку:

– Это твой шанс, Моника. Ты слишком хороша для этих грязных дел. Клянусь, если ты отдашь пистолет, полмиллиона и полная безопасность для тебя.

– Ну… – машина уже поворачивала на парковку, а мне надо было как-то остановить сукина сына, чтобы не бросился на меня, когда мы остановимся. Пистолет пистолетом, но он же мне шею сломает, как нечего делать! – Если ты обещаешь…

Он все же дернулся, и я выстрелила. По счастью, ему хватило грохота и кислого порохового запаха, чтобы осознать всю серьезность ситуации и отшатнуться в угол. Он даже выматериться не успел толком, как дверь с его стороны распахнулась, и послышалась команда:

– Вылезай. И без фокусов.

3

– Упс, – я подмигнула. – Опоздали, ваше лордство.

Он не удостоил меня ответом. Вылез из машины с такой высокомерной мордой, что будь у меня нервы послабее, пристрелила бы на фиг.

– Amore? – поторопил меня мистер Мафия.

Я уже говорила, что ненавижу шпильки? Так вот, особенно я их ненавижу, когда надо самой вылезать из авто, причем вылезать быстро, пока их снобское лордство ничего не отчебучило. Конечно, caro держит его на прицеле, но с этими психами никогда нельзя ничего предсказать!

Собственно, я оказалась права. Эти двое сверлили друг друга такими взглядами, что мне захотелось окатить холодной водой обоих.

– Странное местечко ты выбрал, caro mio, – сказала я, оглядев темный пустой гараж, пахнущий резиной и химией.

– Что делать, в «Хилтоне» и «Редиссоне» нас не ждали. Давай, вперед, снобская морда, – это уже их лордству, указывая направление пистолетом.

Вот не люблю я, когда кольтом машут, словно дирижерской палочкой. Особенно заряженным и со взведенным курком. Судя по слегка перекосившейся снобской морде, не я одна.

– Псих, – выплюнул лорд и тут же схлопотал по морде. Слегка, раскрытой ладонью.

– Caro! Не надо портить фасад красавчику!

– Да ладно, – ухмыльнулся мистер Мафия, стянул с головы шоферскую фуражку и встряхнул черной вьющейся копной.

Правильно. В униформе вид у него еще более бандитский, чем обычно. Особенно когда он вот так шало и немножко безумно сверкает выразительными сицилийскими очами и раздувает ноздри крупного, когда-то сломанного носа. По сравнению с их лордством он мелкий – не столько ростом, сколько весом. Гибкий, жесткий и опасный, как любимый им стек.

– Не ладно. Он мне нравится. – Я прямо встретила пылающий яростью взгляд их лордства и нежно улыбнулась. – Вперед, красавчик, тебе вон в ту дверь, – и тоже повела пистолетом, причем больше для мистера Мафии.

– Вы уверены, уважаемые психи, что всю жизнь мечтали повесить себе на хвост мою службу безопасности? Справедливого суда не будет.

– Мне кажется, он специально нарывается, – протянул caro.

– А ведь не казался дураком, – покачала головой я.

– Упс, – хмыкнул caro, сунул пистолет за пояс (и кто тут рискует отстрелить себе самое ценное?) и достал из машины небольшую спортивную сумку, а оттуда – кляп. Милый такой черненький шарик родом из секс-шопа.

Глаза у лордства сначала округлились от возмущения, потом сузились…

– Не дергайся, – я тихо напомнила ему о себе и стволе.

– Не дергаюсь… какого дьявола? Нужны бабки, назовите разумную сумму, и разойдемся.

– Ага, – довольно кивнул caro, покачивая на пальце кляп. – Пятнадцать лимонов. В фунтах.

Морда у него при этом была настолько разбойничьей и наглой, что даже мне захотелось по ней врезать, что уж говорить о лорде? Но он сдержался. Заледенел, как на приеме у английской королевы, и царственно предложил назвать-таки разумную сумму.

– Мы не торгуемся, красавчик. И если ты еще не понял, у тебя простой выбор, – это была я, как глас разума. – Или ты переводишь деньги на нужный счет, или лишаешься чего-нибудь очень нужного. К примеру, жизни.

– Я не могу перевести вам столько без личного присутствия в банке. Вы что, с Луны свалились оба? Максимум полмиллиона, и то, придется…

Слова лорда оборвала еще одна пощечина.

– Caro! Какого черта ты делаешь?..

Собственно, я прекрасно видела, какого черта он делает. Пощечина, подсечка, лорд на коленях, кляп уже во рту, а мистер Мафия застегивает на его затылке ремешок с таким видом, словно исполняет тяжкий долг. Ага, верю. Офигеть какой тяжкий.

– Так он мне нравится больше, amore mia, – он просиял в мой адрес лучезарнейшей улыбкой.

– Больной ублюдок, – констатировала я.

– Вставай и иди сам, снобская морда, – он слегка пнул лорда. – Если, конечно, не хочешь окочуриться прямо тут.

Сверкая глазами и сжав кулаки, лорд поднялся и пошел к двери из гаража. Вот я только не поняла, нельзя было сделать этого сразу? Его же предупреждали, что тут собрались психи. А не внял – сам дурак. Так-то.