Текст книги "Серебро ночи. Тетриус. Книга 2"

– А может ли ему помочь лекарь графа Контрарио?

Тот пожал плечами.

– Не знаю. Знаю лишь одно – граф никогда не дозволяет своим людям помогать кому-либо, кроме себя и своих слуг. Для лекаря помощь Беллатору будет смерти подобна. Так что вряд ли он согласится сюда приехать.

Сильвер озаренно подскочил на месте и бросился к двери.

– Я еду к Фелиции! Она спасала многих безнадежных больных. Надеюсь, поможет и тебе.

Беллатор, останавливая, протянул к нему вздрагивающую руку.

– О ней я не подумал, а ведь должен бы вспомнить в первую очередь. Но голова будто ватой набита. Давай поедем вместе, чтобы не тратить зря время. Мне все хуже и хуже. Прикажи запрячь мою карету.

Сильвер выбежал прочь, а лекарь принялся обрабатывать раны Беллатора. От его мази ему на несколько минут становилось легче, но потом укусы снова начинало жечь как огнем, и кружилась голова.

Прибежавший Сильвер сказал, что карета готова, и Беллатор поднялся. Его шатало, и Сильвер обнял брата за плечи. Они медленно дошли до кареты. Беллатор с трудом взобрался внутрь по ступенькам с помощью грума. Улегся на сиденье, не обращая внимания на дикую боль в спине. Сидеть он уже не мог. Подножку подняли, и карета понеслась по мощеным улицам. Сильвер скакал рядом, молясь, чтобы тетушка смогла помочь брату.

Возле монастыря никого не было. Сильвер ударил в колокол, и в окошке, как обычно, показалась одна из дежуривших в сторожке монахинь. Она узнала Сильвера и открыла ворота. Громыхая по неровной мостовой, карета подъехала к дому настоятельницы.

Будто чуя беду, Фелиция сама вышла им навстречу. Сильвер спрыгнул с коня и бросился к ней.

– Беда, тетя! Беллатор умирает!

Настоятельница сумрачно кивнула.

– Его покусали крысы, так же, как и Роуэна. Знаю. Я попытаюсь ему помочь, но у меня очень мало возможностей. Но пусть он пройдет в комнату.

Из кареты с трудом спустился Беллатор. Сильвер подхватил его за плечи и завел внутрь. Беллатор был красным, горячим и дышал хрипло, с трудом. Фелиция уложила его на диван, дала питье. Приказала Сильверу раздеть брата и принялась смазывать воспаленные укусы каким-то вонючим снадобьем. Сильвер с болью смотрел на красные, с белыми точками наверху, остроконечные нарывы. Он видел, как от таких почти затянувшихся с виду ран умирали крепкие воины.

Он боялся спросить что-либо у Фелиции: ее лицо было мрачно и сосредоточено.

Беллатору стало немного лучше, и он тут же забылся беспокойным сном.

– Как Роуэн? – тихо спросил Сильвер, боясь услышать худшее.

– Так же. Но я обработала его раны сразу, как он приехал, хоть он и уверял меня, что это ерунда.

– Крысиные укусы ядовиты.

– Если их немного, то они не страшны, если крыса не больна. Но если их столько, сколько у Беллатора и Роуэна, они очень опасны. Боюсь, мне не вылечить такие раны.

У Сильвер вырвался сдавленный всхлип. Он всей душой любил своего брата.

– Неужели нет никакой надежды, тетушка? – его горестный вопль ранил сердце Фелиции.

– Будем молиться, мой мальчик. А теперь я схожу к Роуэну.

– Я с тобой.

Фелиция удивленно повернулась к нему.

– Зачем?

– Скажу ему пару слов.

– Он серьезно болен, – возразила она. – Если ты чем-то недоволен, то лучше отложить это до другого раза.

– У меня нет к нему претензий. Я просто хочу уточнить, что еще он видел в замке. Он приметливее меня и замечает то, на что я не обращаю внимания. А другого раза может и не быть. Это не повредит ему, не бойся.

Фелиция знаком позвала его за собой. Они вышли из дома, прошли по тропке вдоль ветхого забора в небольшое строение возле сторожки. Открыв дверь, Фелиция укоризненно сказала:

– Роуэн, почему ты встал?

Вошедший следом за ней Сильвер увидел стоящего посредине небольшой комнаты Роуэна. Он был полностью одет во все черное, держался как всегда гордо, но нездоровая краснота и покусанное лицо выдавали его.

– У меня много дел. Я не могу позволить себе отлеживаться здесь, – проговорил он, отводя глаза.

Фелиция удрученно покачала головой.

– Ты слишком болен, чтобы что-то делать. Останься!

– Тем не менее мне нужно идти, – отказал он ей с тяжким вздохом. – Мне жаль, что я противоречу вам, матушка, но это дело не терпит отлагательств.

Она протянула к нему руку и тут же уронила ее.

– Хорошо, делай, как знаешь. Но, может, ты возьмешь с собой хотя бы целебной мази?

Роуэн печально усмехнулся.

– Она помогает, моя госпожа, но ненадолго. Она лишь ненадолго отсрочит конец, и вы это знаете.

Фелиция сдавленно всхлипнула и поспешно вышла, не попрощавшись.

Роуэн мрачно посмотрел ей вслед. Сильвер почувствовал идущую от него боль и страсть.

– Зачем ты здесь? – сурово спросил Роуэн. – Про Беллатора не спрашиваю, знаю, ему еще хуже, чем мне. От этой напасти нет бальзама. – Он пошатнулся и выругался: – Вот черт! Голова кружится. Мне нужно идти!

– Я могу тебе помочь? – Сильвер не хотел отпускать его неизвестно куда.

Тот хмыкнул.

– В этом деле мне никто помочь не может. – Он вышел и через пару минут Сильвер услышал скрип открываемой калитки.

– Ушел! И куда это он направился? – недоуменно вопросил Сильвер ему вслед. – Что это за спешное дело? Сказал бы мне, вдвоем управились бы быстрее.

Медленно вернулся в дом тети. Та внимательно смотрела на пылающее жаром лицо Беллатора. По ее щекам безостановочно текли слезы.

– Роуэн ушел! Что за глупость уходить из дома в таком состоянии! – Сильвер положил руку на лоб брата и ужаснулся: он пылал.

Фелиция со сдавленным всхлипом вымолвила:

– Он ушел умирать, разве ты не понял? Как собаки уходят подальше от своего дома, чтобы не досаждать хозяевам своими мучениями.

Сильвер остолбенел.

– Об этом я не подумал. А то бы я его не отпустил.

– Он ушел бы все равно, – Фелиция молитвенно сложила руки на груди и не смогла сдержать горестное рыдание. – Его не удержать. Если он что-то задумал, то сделает это, несмотря на все препоны.

– У нас на него были большие надежды. Он так похож на герцога Ланкарийского…

– Сейчас надо надеяться только на чудо, – прервала его Фелиция. – Больше нам надеяться не на что.

Они протерли Беллатора святой водой, потом смазали раны зеленым едко пахнувшим бальзамом. Но это не помогло. Укусы нагноились еще сильнее и стали похожи на огромные белые пузыри.

– Если бы они прорвались наружу, появилась бы надежда на спасение. Но укусов слишком много, ядовитый гной скапливается глубоко внутри, попадает в кровь. Я боюсь, что он не доживет до утра. – Фелиция скорбно опустила голову. – Я ничем больше помочь не могу.

– Я попробую привезти лекаря графа. Говорят, он очень хороший врачеватель, – не зная, что еще предпринять, возбужденно предложил Сильвер.

– Привези. Я тоже слышала о нем, – в голосе Фелиции появилась робкая надежда.

Сильвер метнулся к дверям, но тут же остановился.

– Я не знаю, где он живет.

– Он живет во дворце графа. Во флигеле, вход со двора, – голос Беллатора звучал глухо, как из могилы.

Сильвер опрометью выбежал из дома, вскочил на коня и полетел к особняку графа Контрарио, молясь, чтобы лекарь был дома. Возле дворца шатались разные сомнительные личности, но Сильвер пробежал мимо, не ответив на негодующий вопрос «куда это он направился».

Лекарь был у себя, толок в ступке какую-то серую вонючую смесь. Узнав, зачем прибыл к нему столь важный гость, ехать с ним отказался:

– Я служу графу, а он будет недоволен, если я вдруг возьмусь помогать его недругам. Уезжайте без меня.

Сильвер угрожающе положил руку на меч.

– А без головы остаться ты не хочешь? Могу помочь.

Лекарь со вздохом отложил ступку в сторону.

– Хорошо, я подчиняюсь грубой силе. Но если эти укусы сделаны в замке графа Контрарио, то я вряд ли смогу вам помочь. Противоядия от них у меня нет.

Он сел на своего коня и они поскакали к монастырю Дейамор гораздо медленнее, чем того хотелось Сильверу.

Войдя в комнату с Беллатором, лекарь потянул носом и безразлично сказал:

– Здесь пахнет смертью.

Фелиция сердито погрозила ему пальцем:

– Никогда и никого не хороните заранее!

Лекарь в изумлении уставился на нее, гулко сглотнув.

– Боже, какая поразительная красота! Теперь я понимаю, почему мой господин так и не обрел покоя. – И печально добавил: – И вряд ли сможет его обрести.

– Осмотри моего брата, поклонник красоты! – возмутился Сильвер. – Сможешь ли ты ему помочь?

Лекарь склонился над больным. Осмотрев его, немного подумал.

– Нет, уже поздно. Если бы укусы обработать сразу, была бы надежда, но теперь ее нет. Что вы ему даете, матушка настоятельница? – почтительно обратился он к Фелиции, все так же пожирая ее глазами.

Сильвер подозревал, что эта почтительность вызвана скорее страхом перед графом, чем перед титулом настоятельницы. Как-никак Фелиция когда-то была невестой графа, хоть и недолго.

Она рассказала ему, и лекарь признал:

– Вы хороший целитель, матушка, и делаете все правильно. Я и сам не мог бы назначить лечение лучше. Но уже поздно. Гной пошел в кровь. Если он проживет еще день, это уже будет чудом. Извините, но я лучше пойду. Ни к чему давать графу повод к недовольству. И на вашем месте я бы вызвал священников для предсмертной исповеди и соборования.

Фелиция почувствовала себя плохо. Если бы сейчас граф взамен жизни племянника предложил ей стать его женой, она бы без колебаний согласилась. Она бережно провела влажным платком по пылающему лицу Беллатора, стараясь облегчить его страдания.

Он открыл глаза и попытался улыбнуться.

– Не зовите отца и не говорите ему ничего. Пусть думает, что все хорошо. Священников тоже не надо, не хочу. – И перевел туманный взгляд на брата: – Тебе, Сильвер, видно, все-таки суждено стать наместником. Хочешь ты этого или не хочешь. – И снова закрыл глаза.

Сильвер начал протестовать, но Фелиция остановила его.

– Он тебя не слышит. Он в беспамятстве. Что же нам делать?

Сильвер встал на колени перед постелью брата, превращающуюся в последний одр, и принялся молиться. Он простоял так всю ночь, поднимаясь только затем, чтобы помочь Фелиции протереть брата чистой влажной тканью и намазать бальзамом. Но ему ничто не помогало.

Под утро Беллатор начал надсадно хрипеть и стало ясно, что жить ему осталось несколько часов.

От тоски и усталости Фелиция еле держалась на ногах. Сильвер из-за отчаяния и беспомощности тоже чувствовал себя полумертвым. Они ничего не могли сделать и молча смотрели, как Беллатор угасает.

Им принесли поесть, но они не прикоснулись к еде. Только Сильвер выпил бокал вина, его мучила жажда. Фелиция молилась у своего алтаря, просительно сложив руки перед грудью.

Глава четвертая

Ранним утром в дверь негромко постучала сестра Инэз. Изнемогшая от горя Фелиция чуть приоткрыла дверь, не желая, чтоб монахиня увидела умирающего племянника.

– Доброе утро, матушка. Здесь Агнесс. Она просится с вами поговорить. Говорит, это очень срочно.

Фелиция оглянулась на Беллатора. Он дышал сипло и прерывисто и был багровым от запредельного жара. Она не хотела отходить от племянника, он мог испустить дух в любую минуту.

– Позовите Агнесс сюда. – Сильвер с укором посмотрел на нее. Она тихо пояснила: – Беллатору уже ничто не повредит и не поможет.

Через пару минут сестра Инэз сообщила о приходе Агнесс. Фелиция торопливо разрешила:

– Пусть войдет!

В комнату зашла Агнесс и остановилась: ей в нос ударил запах гноя и гниющего мяса – запах смерти.

– Ой, я и забыла, что его тоже покусали крысы! Я сейчас приведу Ферруна! – она повернулась и исчезла.

Фелиция и Сильвер в недоумении посмотрели друг на друга.

– Что значит «тоже»? Она что, была с вами?

Сильвер кивнул.

– Роуэн прав, и это в самом деле она была на той колонне! И ее тоже искусали крысы. Но по ней этого не скажешь.

– Наверное, ее лечили сразу и поэтому…

Фелиция не успела досказать, в комнату вошла Агнесс, таща за собой упирающегося мальчишку. Или нет, молодого мужчину, но уж очень странного вида. На нем были дорогие бархатные камзол и штаны, но они висели на нем, как грубо подогнанный балахон. Опоясан он был боевым мечом, который бил его по худым ногам. Кожа у него была странно бледна, даже бела. И на белом лице горели неправдоподобно синие глаза, внушавшие страх.

– Ну и что с того, что он умирает? Это не мое дело! Не надо было лезть, куда не надо, вот и все! Не буду я его лечить! У меня и так мало сажи! – он громко возмущался, не обращая внимания на умирающего.

Слова о саже изумили Сильвера, но он понял одно: мальчишка мог бы вылечить брата, но почему-то не желает этого сделать. Обезумев от горя и чувства мучительной утраты, он схватил лежавший на столе меч и наставил его на мальчишку.

– Или ты вылечишь моего брата, или я убью тебя на месте!

Мальчишка выхватил болтавшийся у него на поясе меч и не успел Сильвер опомниться, как получил по занесенному мечу удар такой силы, что тот вырвался из его рук, ударился о каменный пол и переломился пополам, разбрызгав вокруг сноп огненных искр.

Мальчишка не спеша осмотрел лезвие своего меча, удовлетворенно кивнул и снова прицепил его к поясу.

– Я таких вояк, как ты, одним пальцем зашибить могу! – хвастливо заявил он.

Сильвер остолбенело смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Фелиция посмотрела на племянника и укоризненно покачала головой.

– Откуда ты, храбрый воин? – ласково спросила она.

Польщенный мальчишка гордо ответил:

– Я из замка графа.

– А кто ты и как тебя зовут?

– Зовусь я Феррун, а кто я, понятия не имею. А какая разница? – он посмотрел вокруг, увидел фолиант в коричневом кожаном переплете с дорогой инкрустацией и без промедления взял его в руки.

– Никакой. За свою отвагу ты вполне достоин быть рыцарем.

– Да! – высокомерно согласился с ней Феррун, приосанился и стал выглядеть еще более потешно.

Агнесс хотела вмешаться, но Фелиция предупреждающе подняла палец.

– Но, как всякий благородный рыцарь, ты наверняка помогаешь слабым и тем, кто нуждается в помощи!

– Помогаю, – это было сказано уже с некоторым подозрением, – но лечить вашего племянника я не буду. У меня мало сажи. – Он открыл книгу, пробормотал: – А, это я уже читал! – и небрежно вернул фолиант на место.

Беллатор страшно захрипел, все враз повернулись к нему. Не выдержавшая этого хрипа Агнесс все-таки вмешалась, несмотря на запрет настоятельницы:

– У тебя зола густая, еле мажется. Ее вполне можно развести. Она же как клей. Не жадничай!

Феррун с сомнением согласился:

– Ладно, можно попробовать. Все равно ведь не отстанешь.

Он поднял с полу брошенный при нападении Сильвера мешок, вытащил обмотанный грязной тряпкой горшок. Размотал тряпицу и приказал:

– Дайте какую-нибудь плошку!

Фелиция поспешно подала ему небольшую серебряную чашк. Он чуть-чуть, как драгоценность, зачерпнул вязкой грязи и положил в чашу. Горшок отдал Агнесс с приказом «завяжи»! Протянул чашу с грязью настоятельнице и, не меняя тона, распорядился:

– Воды! Я скажу, когда хватит.

Фелиция стала осторожно лить в чашку из бутыли со святой водой. На половине чаши Феррун решил:

– Хватит! – повернулся к Беллатору и сухо приказал: – Поверните его! Начнем со спины!

Сильвер с сомнением смотрел на черную жижу в руках мальчишки. Но Фелиция, шепнув ему:

– Беллатору уже ничто не повредит, – поспешила выполнить приказ странного лекаря.

Беллатор застонал и слегка приподнялся. Фелиция оголила его спину, и Агнесс чуть самой не стало плохо: там не было ни одного живого места. Сочащиеся гноем и кровью укусы расползлись и закрыли всю кожу, издавая омерзительный запах гниения.

Не моргнув глазом, будто давно привык к подобному зрелищу, Феррун принялся аккуратно мазать сажей спину Беллатора. Все замерли, не веря своим глазам: из спины вонючей струей начал изливаться гной пополам с сукровицей. И раны тут же затягивались, не оставляя следов.

Закончив со спиной, Феррун вызывающе заявил:

– А ниже что, мазать не будем? Там укусов нет?

Поняв, что она тут лишняя, Агнесс поспешно вышла из комнаты. Через некоторое время к ней присоединилась и Фелиция.

– Это чудо! Беллатору уже гораздо легче! Он сам выпил воды и сказал, что у него всего лишь кружится голова!

– Так же было и со мной. Но мне Феррун смазал укусы почти сразу, поэтому я поболела совсем немного.

– Кто он такой? – понизив голос, спросила Фелиция.

Агнесс ответила также негромко, стараясь, чтоб проходившие мимо монахини ничего не услышали:

– Он жил в замке графа в дымоходах, почти никогда не выходил на белый свет. Это он помог мне бежать от графа и спас, теперь уже трижды.

– Не выходил на свет и жил в дымоходах? – Фелиция удивленно всплеснула руками, приоткрыв красивые тонкие запястья. – Какая ужасная жизнь. Но теперь я поняла, отчего у него такая неестественно белая кожа.

– И еще он не выносит солнечный свет. И всегда злится, когда его что-то просят сделать. Но вы и сами это видели. И, – тут она немного помялась, но все-таки решилась спросить: – Феррун не похож на графа? Вы же помните Контрарио в молодости? Феррун не может быть его сыном?

Фелиция на мгновенье онемела. Потом резко мотнула головой.

– Нет, они совершенно не похожи. Хотя что-то общее чувствуется. Но наши аристократы все немного похожи друг на друга. Может быть, повадками?

– Вы хотите сказать, что Феррун – потомок аристократа?

– Вполне возможно. Вы тоже отличаетесь от простолюдинов, Агнесс. Из какой вы семьи?

– Я очень смутно помню время до замка. И с кем жила тогда, не помню вовсе. Иногда во сне мелькают чьи-то лица, но я не успеваю их запомнить, все исчезает. Но я зачарована графом. Хотя сейчас я и не чувствую зависимости от него, но она еще есть.

– Надеюсь, со временем она исчезнет, и вы все вспомните. Но что же это я! – настоятельница в отчаянии закрыла лицо изящными руками. – Роуэн! Как же я могла о нем забыть! Он тоже жестоко покусан!

– Тогда пойдемте к нему, пока Феррун в добродушном расположении духа! Он немыслимо вредный и упрямый, с ним так трудно сладить! – вскричала Агнесс и хотела было побежать к домику Роуэна.

Фелиция жестом остановила ее.

– Его там нет. Он куда-то ушел. А Феррун всю свою жизнь провел в одиночестве, ни с кем не считаясь, потому-то он и не умеет жить в ладу с другими людьми. И любую, даже самую невинную просьбу воспринимает как покушение на собственную свободу.

– Да, – в этом Агнесс была с ней полностью согласна. – Но еще он очень сильный и ловкий. И убивает, не задумываясь. Он не умеет никого жалеть. И страха он тоже не знает. Поэтому с ним нужно быть очень, очень осмотрительным.

– Я это поняла. – Настоятельница растеряно посмотрела по сторонам. – Но как же мне найти Роуэна? Он ушел, никому не сказав, куда направляется!

Из дома вышли Сильвер с Ферруном. Сильвер потрясенно смотрел на Ферруна, который тут же накинул на лицо капюшон со словами:

– Проклятое солнце! Как от него у меня болят глаза!

– Феррун, нужно вылечить еще одного укушенного крысами! – безапелляционно заявила Агнесс.

Это вызвало у того яростный протест.

– Не буду! Сколько можно! Я в лекари не нанимался! И золы у меня мало. Я ведь не думал, что мне придется лечить полстраны.

Фелиция миролюбиво вмешалась в спор:

– Я, конечно, целитель по сравнению с тобой незначительный, наш доблестный рыцарь, но я знаю, что приготовленные растворы хранить нельзя. А у тебя осталась разведенная зола, не так ли? Она не испортится?

Ферруну подобное никогда и в голову не приходило. Он растерянно пожал плечами, не зная, что ответить.

– Думаю, ее нужно издержать как можно быстрее и издержать с пользой, – мудро подсказала ему мать-настоятельница. – Может быть, ты все-таки попробуешь вылечить моего друга?

Тот нехотя согласился:

– Ладно. Тащите сюда этого вашего друга. Буду лечить и его, – и тяжко вздохнул, будто согласился на непосильную работу.

– Он ушел. Но мы его найдем. Ты не желаешь перекусишь и отдохнуть в тихом темном месте? – нежным и ласковым голосом Фелиция напоминала библейского змея-искусителя. – Я прикажу подать тебе еду в епископский дом. Там никто не живет, потому что епископ бывает в нашем монастыре очень редко. Думаю, тебе там понравится. Там темно и тихо. Ставни мы открывать не будем.

Феррун согласился, и сестра Инез повела его к стоявшему в стороне от основных зданий монастыря большому белому дому с окнами, плотно закрытыми резными ставнями.

На улицу, пошатываясь, вышел радостный Беллатор, закутанный в длинную перемазанную в гное и крови простыню. Сильвер бросился к нему.

– Зачем ты встал, брат?

Стыдливо оглянувшись на идущих мимо монахинь, с интересом поглядывающих на его странный наряд, Беллатор сильнее запахнул на себе простыню и сипло ответил Сильверу:

– Я чувствую себя прекрасно, только очень грязным и вонючим. Сажа, перемешанная с гноем, не самое лучшее благовоние, братишка. Можно мне помыться, тетушка?

Сильвер брезгливо сморщил нос и демонстративно его зажал, делая вид, что дышать рядом с Беллатором нечем.

– В самом деле, знавал я ароматы и получше.

Фелиция поспешно пошла к кухне, в пристрое которой находилась небольшая купальня. Через несколько минут позвала в нее племянника:

– Там стоит большая оловянная ванна, ее наполнили теплой водой. Можешь мыться сколько тебе вздумается. Может быть, Сильвер, ты поможешь ему? Мне кажется, Беллатор еще очень слаб.

– Слаб, слаб, тетушка, – со смешком подтвердил нетвердо стоящий на ногах племянник, – но зато счастлив, как новорожденный! Я в неоплатном долгу перед этим дурно воспитанным мальчишкой.

– Дурно воспитанным? Он вообще не воспитанный. Его просто некому было воспитывать. А жаль. Пара плетей в нужное время и по нужному месту ему бы точно не повредила. – И Сильвер повел брата мыться.

Фелиция обратилась к окружившим ее монахиням:

– Никто не знает, где можно найти Роуэна?

Все отрицательно замотали головами.

– Он никому ничего не говорил. Вы же знаете, матушка, какой он скрытный.

Агнесс посмотрела на свой возок, стоящий возле ворот, и позвала:

– Энеко, ты здесь?

Из коляски вылез перемазанный в саже мальчишка.

– Его тоже лечил Феррун?

– Да, его пытал граф Контрарио и пытал безжалостно. Только мыться он не захотел. Я-то вымылась в лесной речке, а он сказал, что ему и так хорошо.

Фелиция побледнела и поднесла тонкую руку ко лбу, отгоняя страшные видения. Агнесс на секунду задержала на ней взгляд. Но тотчас отвела глаза и спросила:

– Энеко, ты когда-нибудь видел Роуэна? Он бывал у вас в таверне, говорил с Беллатором.

– Высокий такой, надменный, всегда в черном? Видел, как не видеть! Его все преступники знают. Головорезы от одного его взгляда бледнеют. У нас его втихаря называют «Король-из-подворотни».

– Его тоже искусали крысы, и его надо найти.

– А, так это его я видел с графской таверне! Он еще лицо плащом закрывал. Я думал, чтоб кто не узнал, а это он укусы прятал. А зачем он ушел, если болен?

– Чтоб никого не утруждать, – голос Фелиции подозрительно дрогнул и она стремительно отвернулась, напрасно пытаясь скрыть слезы.

– Ааа…, – Энеко почесал затылок, что-то соображая, – ясно. Подыхать пошел. Можно посмотреть в одном месте.

– Я с тобой, – торопливо вызвалась Агнесс.

Он решительно отказался:

– Ну уж нет! Там опасно, и возиться с тобой я не хочу. Я и сам справлюсь.

Он напомнил Агнесс самоуверенного Ферруна. Нахмурившись, она сделал шаг вперед, чтоб поставить его на место, но вмешалась настоятельница:

– Тогда хоть возок возьми. Вряд ли Роуэн сможет идти сам. – Фелиция озабочено смотрела на худого мальчишку. – Тогда ты его довезешь.

Энеко досадливо покрутил головой.

– Не везде можно проехать с возком. Ну да ладно, оставлю где-нибудь поблизости. Только мне деньги нужны, нанять кого-нибудь за кобылкой смотреть.

Агнесс торопливо протянула ему горсть медяков.

– Хватит?

Он посмотрел на деньги и весело подкинул их на ладони.

– С лихвой. Еще и поем на них. – И отправился к повозке.

Фелиция удрученно всплеснула руками.

– Ох, я совсем забыла его покормить!

– Вы о нем и не знали, матушка. Уж скорее это моя вина. – Агнесс не могла допустить, чтобы настоятельница принимала на себя несуществующие грехи. – Мы были заняты более насущными делами. Но почему так долго Сильвер с Беллатором?

Фелиция тоже обеспокоилась и пошла к купальне проверить, как там дела. Прислушалась. Из нее доносились довольные мужские голоса, и она успокоилась. Вернувшись, успокоила и Агнесс:

– Все в порядке. Они моются.

– Как, и Сильвер тоже?

– Он весь перемазался, пока помогал Беллатору смывать сажу. Боюсь, она очень прилипчивая. Надеюсь, воды им хватит.

Вымывшиеся мужчины вышли из купальни уже перед самой обедней. Беллатор был завернут в белую простыню, Сильвер в своем костюме, правда, мокром.

– Пришлось стирать, вымазался в этой дряни по уши. До чего мажется, жуть! Только пальцем задел, уже весь грязный!

– Не будем ее хаять, брат, я еще не видел столь волшебного эликсира, – заступился за спасшую его сажу Беллатор. – Я чувствую себя не только здоровым, но и помолодевшим лет на десять.

Агнесс удивилась. У нее было такое же необычное ощущение.

– В самом деле, сажа просто волшебная. Я тоже чувствую себя отдохнувшим и посвежевшим, хотя мне ее досталось мимоходом. Недаром Феррун над ней так трясется. Интересно, много ли ее в замке графа? – Сильвер о чем-то призадумался.

– Надеюсь, ты не собираешься возвращаться за ней в замок? – Беллатор с опаской посмотрел на брата.

– А что? – Сильвер воинственно сложил руки на груди, подражая великим полководцам. – Представляешь, сколько воинов мы могли бы спасти с ее помощью! Тысячи!

– Феррун на это никогда не согласится. Он считает ее своей собственностью. Хотя, возможно, это и так. Ведь это он нашел ее и открыл целебные свойства, – сказав это, Агнесс подняла голову вверх: колокола монастыря зазвонили к обедне.

Монахини в темных одеяниях потянулись в храм на молитву. Ушла и Фелиция. Агнесс присоединилась к ней. Мужчины пошли в комнату к настоятельнице, где еще совсем недавно лежал умирающий Беллатор.

В ней еще стоял ужасный запах заживо гниющего человеческого тела. Сильвер распахнул настежь двери и окна, выгоняя мерзкое амбре.

Беллатор, удобно откинувшись, сел в кресло с высокой спинкой. Провел рукой по лицу, наслаждаясь прикосновениями без боли.

– Чувствую-то я себя прекрасно, но вот слабость дает о себе знать. Но это ерунда. Пара-тройка дней, вкусная сытная еда, и я буду в порядке.

Сильвер собрал с пола в охапку одежду Беллатора, пропитанную кровью и гноем.

– Это нужно выбросить. Или еще лучше сжечь.

– Оставь. – Беллатор вяло махнул рукой. – Тетушка отдаст это выпарить и к чему-нибудь приспособит.

– Ты думаешь, какой-нибудь босяк будет щеголять в этом?

– А почему бы и нет? Ходит же Феррун в обносках графа.

Сильвер весело поправил:

– Ох, сомневаюсь я, что это обноски. Уж скорее он просто стащил у графа новый костюм. Мне кажется, для него это обыденность. Как бы он иначе жил? Он привык брать все, что ему нужно. Вряд ли кто-то готовил для него еду и одежду.

– Ему будет трудно среди обычных людей, – задумчиво произнес Беллатор. – Не предложить ли ему поселиться в воздуховодах дворца? Раз уж ему сложно жить в комнатах, как все нормальные люди?

Сильвер выбросил грязную одежду Беллатора за дверь и повернулся к брату.

– Ты хочешь, чтобы у тебя исчезало то одно, то другое? Я не хочу.

– Можно просто выдавать ему все, что ему понадобится, чтоб не крал. Интересно, что он любит?

– Надо узнать у Агнесс. Она его знает лучше нас.

Обедня закончилась, в дом вернулись женщины. На вопрос, что любит Феррун, Агнесс, не колеблясь, сказала:

– Читать. Он рассказал мне, что прочел все книги в замковом книгохранилище. Но оно небольшое.

– Что, прямо-таки все? – Беллатору это заявление показалось неправдоподобным. – Там много древних манускриптов. В свое время дед нынешнего графа славился коллекцией старинных рукописей.

Агнесс на мгновенье задумалась.

– Я не знаю, в самом деле он прочел все или только хвастает. Он любит прихвастнуть, даже не сознавая этого. Но надпись на моем кинжале на неизвестном мне языке он перевел сразу.

Беллатор попросил кинжал, и Агнесс с опаской вручила ему острое лезвие. Беллатор посмотрел тонкую витиеватую надпись на свет и медленно перевел:

– Защищаю хозяина. Феррун прочел так же?

– Да.

Беллатор удивленно покачал головой.

– Наш друг оказался гораздо просвещеннее, чем я предполагал. Интересно, что еще он знает?

В покои настоятельницы без стука вбежали две послушницы, помогавшие на кухне. Они были чем-то здорово раздосадованы.

– Матушка, тот длинный тощий тип пришел к нам на кухню, забрал у поварихи все самое вкусное, что готовилось на всю обитель, и ушел, – начали они хором, перебивая друг друга. – А когда мы стали ему говорить, что так нельзя, крикнул, чтоб мы шли прочь, потому что мы неумытые плебейки!

Беллатор с Сильвером закатились от смеха. Фелиция, с трудом сдерживая улыбку, серьезно объяснила возмущенным девушкам, что Феррун – великий врачеватель, но, как все великие люди, немного со странностями, и не нужно придавать значения его словам. Тем более, что он скоро уедет.

– Да, не переживайте, пожалуйста. Он только что вылечил моего брата, но боюсь, он совсем не рыцарь! – сквозь смех посетовал Сильвер.

– А ведет себя как прирожденный аристократ! Высокомерный и наглый! – выпалила одна из них и в испуге зажала себе рот.

– Вы можете идти, сестры! – спокойно посоветовала им Фелиция. – Скоро все утрясется.

Обиженные послушницы ушли, а Сильвер насмешливо обратился к брату:

– Ну, видел, что нас ждет? Он будет брать все, что ему вздумается, и заявлять при этом, что все окрест – неумытые плебеи.

– Откуда он это взял? – Агнесс не могла понять этого странного выражения. – Он сам вчера умылся впервые в жизни.

– Это цитата из одной древней пьесы, – посмеиваясь, пояснил Беллатор. – Теперь я верю, что он и в самом деле очень много читал.

– А что ему еще было делать? Работать-то его никто ведь не заставлял! – Агнесс нахмурилась, расслышав в словах Беллатора удовлетворение. – Он жил в свое удовольствие и ничего другого не умеет! – Спохватившись, тихо добавила: – Хотя я такая неблагодарная! Я столько раз обязана ему жизнью!

Прижав к груди нежные руки красивой формы, Фелиция подошла к окну и беспокойно посмотрела на стоявшие вдалеке городские дома.

– Где же Энеко и Роуэн? Я так волнуюсь!

– Кто такой Энеко? Он что, поехал за Роуэном? – Сильвер сразу насторожился. – Откуда он его знает?

– Энеко – тот мальчик, что привез меня к замку. Он сказал, что знает, где Роуэн, – пояснила Агнесс. – У них его называют «Король-из-подворотни».

– Успокойся, Сильвер. Энеко не графский шпион, он мальчик на побегушках в «Шарбоне». Ты его видел, когда мы оттуда уезжали. Шустрый такой паренек, – пояснил брату Беллатор. – И он не раз заставал меня беседующим с Роуэном. Будем надеяться, что ему повезет, и он отыщет своего «Короля-из-подворотни».