Текст книги "Времена года. Сказки на ночь для детей и взрослых, которые еще не забыли, что сами когда-то были детьми"

Времена года
Сказки на ночь для детей и взрослых, которые еще не забыли, что сами когда-то были детьми
Татьяна Графова

Иллюстратор Татьяна Графова

Фотограф Ольга Дмитриенко

© Татьяна Графова, 2023

© Татьяна Графова, иллюстрации, 2023

© Ольга Дмитриенко, фотографии, 2023

ISBN 978-5-0050-9102-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

Зимняя сказка......................................................................……5

Весенняя история.....................................................................29

Летняя сказка или Сон в летний день....................................50

Осенняя история…...................................................................66

Каждое время года имеет свою неповторимую прелесть, и у каждого из них есть своя особенная сказка или волшебная история.

Это странно, но факт: почти все дети хотят как можно скорее вырасти и стать взрослыми, а взрослым, наоборот, иногда так хочется, пусть ненадолго, вновь оказаться маленькими беззаботными детьми. Так уж мы устроены, и, может быть, это совсем не плохо, а, напротив, очень даже замечательно, что дети мечтают о будущем, а взрослые, хотя бы изредка вспоминают свое далекое детство.

ПРОЛОГ

Зимний вечер. За окном идет снег – легкий, пушистый и ослепительно белый на фоне темного неба. В детской комнате полумрак, а на полу, в дорожке света от ночника – длинные тени. Девочка лет пяти сидит на кровати, крепко обняв руками коленки и уткнувшись в них подбородком. Она задумчиво смотрит в окно, и ей кажется, что время остановилось, и на свете нет больше ничего, кроме этой картины в оконной раме – медленно падающий и кружащийся, словно в медленном танце, снег на фоне темно-синего бархата неба. Снег завораживает ребенка, как завораживает огонь, если на него долго-долго смотреть. В комнату входит мама, но девочка так глубоко погружена в свои мысли, что поначалу даже не замечает ее присутствия. Мама садится на краешек постели, обнимает дочку за плечи, нежно целует в макушку и ласково говорит:

– Ну что, моя мечтательница, уже поздно, пора спать.

Девочка прижимается к ней и, не отводя глаз от окна, тихонько просит:

– Мамочка, расскажи мне сказку. Пожалуйста.

– Хорошо, – соглашается мама. – Скоро Новый год, и я расскажу тебе новогоднюю сказку. Ложись, закрывай глазки и слушай.

Будто очнувшись, девочка, наконец, отрывает взгляд от окна, поворачивается к маме, обнимает ее, целует в щеку, а потом быстро забирается под одеяло и, натянув его до самого подбородка, закрывает глаза и замирает со счастливой улыбкой на лице, в радостном предвкушении сказки.

Новогодняя сказка

Жила-была на свете маленькая девочка. Звали ее Таня, а мама с папой ласково называли Танечка, Танюша или Татьянка. У нее были длинные мягкие светло-русые волосы и ясные серо-голубые глаза, и в этих больших, лучистых, с задорно-озорной искоркой глазах светилась безграничная любознательность ребенка, которому не терпится сразу получить ответы на все свои бесконечные детские вопросы «зачем?» и «почему?».

Таня всегда любила мечтать. Она была большой фантазеркой и обожала сказки. Пока она еще не умела читать, их ей перед сном читала мама. А потом девочка научилась читать сама, да так быстро, что родители не успевали покупать ей новые книжки. Правда, были среди них и самые любимые, те, которые Таня без конца перечитывала и знала почти наизусть.

Как и большинство детей, независимо от того, где они живут и на каком языке говорят, Таня искренне верила в волшебство и таинственную силу сказок. Она была уверена, что все герои в них – живые, и все описываемые события происходили на самом деле, только очень-очень давно и в каких-то далеких неведомых странах – за тридевять земель, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, да и вообще в сказках все взаправду и по-настоящему.

А еще она верила в Деда Мороза – седовласого дедушку с длинной бородой, волшебным посохом в руке и большим тяжелым мешком подарков за плечами. Дети, живущие в других странах, называют этого доброго дедушку Санта Клаусом. Говорят, его дом находится в Лапландии, а сам он путешествует по небу в санях, запряженных северным оленем. В ночь перед Рождеством Санта спускается по каминной или печной трубе в каждый дом и оставляет подарки в красном нарядном чулочке или яркой наволочке, которые дети специально для этого вешают на свою кроватку или рядом с ней.

Но маленькая героиня нашей истории жила в России, в ее столице и самом большом городе – Москве, и про Санта Клауса никогда не слышала. Зато она верила в русского Дедушку Мороза, которого иногда еще называют Мороз Красный Нос. Может, потому, что у него самого он такой же красный, как его румяные от мороза щеки, а может, из-за того, что зимой он морозит и разрумянивает щечки и носики весело резвящихся в снегу ребятишек… Кто знает?

Таня была уверена, что Дед Мороз весь год живет далеко-далеко на севере, где царит вечная зима, а в новогоднюю ночь путешествует по заснеженной России в больших старинных деревянных резных санях, запряженных тройкой грациозных белых лошадей с пышными развевающимися гривами и со звонкими бубенчиками под дугой. Когда дети засыпают, он незаметно приходит в дом к каждому ребенку, чтобы оставить ему подарки под нарядной праздничной елкой. Конечно, если этот ребенок – хороший, добрый и не слишком ленивый. Вряд ли Таня задумывалась о том, каким именно образом Дед Мороз попадает в дома ребят, ожидающих от него под елкой подарков. На самом деле, это не так уж и важно, ведь настоящий волшебник может легко оказаться, где и когда захочет. Это знают все дети на свете, это одна из тех вещей, которые совсем не обязательно понимать умом, в них нужно просто верить, только искренне и безусловно, всем сердцем.

На дворе была зима. За окнами стоял укутанный высокими сугробами холодный и снежный декабрь. Приближался Новый год – Танин самый любимый день в году, пожалуй, даже еще более желанный, чем ее День рожденья. Новый год, действительно, самый замечательный и волшебный из всех праздников, когда даже взрослым хочется верить в чудеса, не говоря уже о детях, которые всегда ждут его с особым нетерпением и с замиранием сердца. Они-то точно знают, что в новогоднюю ночь на свете нет ничего невозможного, и все самые смелые и заветные желания непременно сбываются.

Тане очень нравилось это особенное предновогоднее ощущение. В воздухе витал ни с чем не сравнимый хвойный аромат елочных базаров. Там, прямо на улице, мама с папой покупали настоящую, живую, пахнущую хвоей и смолой елку. Какое-то время елка «жила» у них на балконе, а потом ее заносили домой, устанавливали на полу и дружно наряжали всей семьей. Лесная красавица оттаивала, расправляла свои веточки, встряхивала пушистыми зелеными иголочками и наполняла комнату свежим морозным запахом зимнего леса. Другим особым предновогодним запахом был запах мандаринов, которые Таня обожала. Это сейчас мандарины продаются в магазинах круглый год, а тогда, во времена ее детства, они появлялись в Москве только перед самым Новым годом.

И вот в это волшебное время, когда в бодрящем морозном воздухе разливаются удивительные хвойно-мандариновые запахи, и весь мир пребывает в радостном ожидании чуда, Таня неожиданно заболевает и оказывается в постели с высокой температурой. И заболевает она не какой-нибудь обычной простудой или гриппом, а болезнью со странным и смешным названием «свинка». Правда, кроме названия, в этой болезни нет ничего забавного, и Тане было совсем не до смеха. Вместо новогоднего праздника в детском саду, в котором она неизменно и с большим удовольствием принимала самое активное участие, вместо Елки в Кремле, катания с горки на санках или ледянке (качестве которой в те времена обычно служил кусок фанеры или картона), строительства снежной крепости во дворе, игр в снежки и других веселых зимних забав – постель, тяжелая мутная голова, которую трудно оторвать от подушки, и завязанные уши – в бинтах и странно пахнущих компрессах.

Болеть всегда грустно, а в канун Нового года – ну просто невыносимо!

– Бедная я, несчастная, почему мне так не везет? – думала Таня, лежа в кровати и с тоской глядя в окно. Ей было обидно до слез.

За несколько дней до Нового года Танина соседка, которая прекрасно знала о том, как девочка любила читать, решила хоть немного поднять ей настроение и подарила удивительно красивую книгу – сказки датского писателя Ганса Христиана Андерсена с чудесными цветными иллюстрациями. Книга эта была и, в самом деле, необыкновенная – огромная, намного больше всех других Таниных книжек. А на обложке – на бело-голубом фоне – сама Снежная королева – ослепительно красивая, в роскошном, сотканном из снежинок ажурном одеянии, холодная и высокомерно-надменная.

Приподнявшись на подушке, Таня сначала долго и с большим интересом разглядывала на картинках сказочных персонажей – возвращающегося с войны бравого солдата, старую ведьму и страшную собаку с огромными светящимися глазами из сказки «Огниво»; маленькую изящную Дюймовочку, грациозно танцующую на цветке ромашки; китайского императора, восхищенно слушающего пение заводного механического соловья в клетке; голого короля, горделиво шествующего во главе своей многочисленной пышно разодетой свиты…

Столько красивых картинок – одна лучше другой — и столько новых интересных сказок! Даже не знаю, с какой из них лучше начать. А это что за странный персонаж — гном не гном, домовой — не домовой? Идет на цыпочках в полосатых чулках и с зонтиком под мышкой. Да и название у сказки какое-то странное и непонятное — «Оле Лукойе». Звучит таинственно и загадочно.

– Начну-ка я с нее, – решила Таня.

Тогда она еще не знала, что в переводе с датского языка Оле-Лукойе означает «Оле Закрой глазки» и что по старинному народному датскому преданию так звали бога снов, усыпляющего по вечерам малышей.

Ночь первая

В тот вечер Таня начала читать сказку про Оле-Лукойе…

«Никто не знает столько сказок, сколько знает их Оле-Лукойе. Вот мастер-то рассказывать! Вечером, когда дети преспокойно сидят за столом… является Оле-Лукойе. В одних чулках он тихо-тихо поднимается по лестнице, осторожно приотворит дверь, неслышно шагнет в комнату…»

Не успела Таня прочитать и нескольких строчек, как ее веки стали слипаться, а к середине первой страницы глаза сами собой закрылись… Засыпая, она подумала: Может быть, это Оле-Лукойе незаметно подкрался сзади и дунул мне в затылок, поэтому я не могу оторвать голову от подушки, она вдруг сделалась такой тяжелой-претяжелой…

Девочка почувствовала, что больше не может бороться со сном…

И тут дверь в ее комнату слегка приоткрывается, и в длинном тонком лучике просочившегося из коридора света она видит, как тихо, почти бесшумно, на цыпочках в комнату входит… Как ты думаешь, кто? Да-да, именно он, сам Оле Лукойе! Собственной персоной! В ночном колпаке и полосатых чулках – точь-в-точь как на картинке в ее новой книжке – он подходит и садится на краешек ее кровати. В руке у Оле красивый яркий зонтик, и Танино сердце замирает от предчувствия чего-то необыкновенного и волшебного. Она уже успела прочитать, что у Оле под мышкой всегда два зонтика. Один – разноцветный с картинками – он раскрывает над хорошими и добрыми детьми, которые слушаются маму с папой и хорошо учатся в школе, и они потом всю ночь напролет видят прекрасные цветные сны. А другой зонтик – черный и гладкий – Оле раскрывает над злыми и непослушными мальчиками и девочками, над теми, кто ленится и обижает слабых, и эти дети потом спят всю ночь как чурбаны, и им вообще ничего не снится.

– Оле-Лукойе, неужели это и вправду ты? – удивляется Таня.

– Конечно я! А кто же еще? Ты что, меня не узнала?! – как будто немного обиженно отвечает Оле.

– Как здорово, что ты пришел! Мне так скучно валяться в постели и болеть.

– Знаю, Танечка, знаю, а перед самым Новым годом это обидно вдвойне, – словно читая ее мысли, продолжает Оле, – именно поэтому я здесь.

Интересно, а откуда он знает, как меня зовут? – думает Таня, но задать этот вопрос не успевает, потому что Оле неожиданно спрашивает: «Хочешь побывать в сказке?» У девочки загораются глаза, и она тут же, ни секунды не раздумывая, радостно отвечает: «Конечно, хочу! Очень хочу!»

Ну, какой, скажите мне, нормальный ребенок откажется очутиться в сказке?!

Оле дотрагивается до Таниной макушки своим цветным зонтиком, берет девочку за руку, и она вдруг на глазах уменьшается и делается такой маленькой-маленькой. Как мальчик Нильс из сказки про диких гусей или как Алиса, которая попала в Страну чудес и отпила из пузырька с надписью «Выпей меня».

Теперь, когда Таня стала размером чуть больше наперстка, лежащая перед ней на кровати книга сказок кажется просто огромной. Неизвестно откуда налетевший ветерок шелестит ее страницами, медленно перелистывая их одну за другой… Оле берет девочку за руку, они вместе входят в книжку… и Таня оказывается в сказке про Дюймовочку. Да и сама она теперь ростом не больше дюйма*, и платье на ней – точь в точь как на Дюймовочке из сказки. Так ведь я теперь и есть Дюймовочка! – догадывается девочка.

Таня оглядывается назад, но Оле уже исчез. А она плывет на листке кувшинки вниз по реке, и везет ее красивый белый мотылек, привязанный к листу пояском от ее платья. Ветер треплет ей волосы, она чувствует на лице холодные брызги. Течение кажется очень стремительным, и ей немного страшно, а мотылек везет ее все дальше и дальше… А вот куда? Неизвестно…

Проснувшись на следующее утро, в первое мгновение Таня с трудом понимает, кто она и где находится. Только что она была такой маленькой, у нее за спиной были легкие прозрачные крылышки, и она, словно стрекоза, порхала вместе с принцем эльфов с одного цветка на другой в чудесной сказочной стране, где круглый год лето.

Что ж, значит, мне это приснилось? Ну и пусть, всё равно это был самый прекрасный сон, который я видела. А может, это все-таки было на самом деле? – думает Таня и, вспомнив, с чего все началось, тихонько говорит: Спасибо, Оле. Я знаю, это все благодаря твоему волшебному зонтику.

Таня садится в кровати и не видит там своей книжки. А ведь она точно помнит, что накануне вечером, когда к ней пришел Оле, она лежала вот здесь, поверх одеяла.

Девочка зовет маму.

– Мама, а где мои сказки?

– Я нашла их сегодня утром на полу рядом с твоей кроваткой, – отвечает мама. – Вот твоя книжка, – и протягивает ее дочке.

В тот день Таня дочитала сказку про Оле-Лукойе и жила ожиданием вечера и надеждой снова увидеть своего нового ночного друга Оле. Время тянулось страшно медленно. Стрелки на часах словно заснули и упорно не желали двигаться вперед, будто их приклеили к циферблату. Но вот, наконец, закончился этот длинный-предлинный день. На улице стало смеркаться, и детскую снова наполнили длинные таинственные тени…

Ночь вторая

Уже глубокая ночь, а Тане все не спится. Беспокойно ворочаясь с боку на бок, она мечтает: Вот было бы здорово, если бы ко мне снова зашел Оле, и я опять оказалась бы в какой-нибудь сказке!

Но уже очень поздно, а Оле всё нет и нет.

– Наверное, сегодня он уже не придет, – разочарованно вздыхает Таня. – Что ж, это и понятно. Ведь у него наверняка столько дел! На свете так много детей, которые, как и я, с нетерпением ждут его.

Вдруг Таня почувствовала, как откуда-то повеяло легким ветерком, она приподняла голову и увидела, что странички ее книжки с тихим шелестом переворачиваются, одна за другой, и тут она увидела Оле. Он выглянул из книжки и, приветливо улыбнувшись, как своей хорошей знакомой, помахал ей рукой.

– Здравствуй, Оле. Как же я рада тебя видеть! – обрадовалась Таня.

– Извини, но сегодня я не могу к тебе зайти. Я должен навестить одного мальчика. Он тяжело болен, и сейчас я спешу к нему в больницу. Но ты не огорчайся, я попросил своего давнего друга заглянуть к тебе вечером, чтобы ты не скучала.

– А теперь пока, веселой тебе ночи!

Он, в самом деле, сказал «Веселой ночи» вместо «Спокойной ночи», или мне это послышалось? – подумала Таня, но переспросить не решилась. Вслух же она сказала: «До свидания, Оле, передавай привет больному мальчику, пусть скорее поправляется.»

– Обязательно передам, – пообещал Оле, но, прежде чем совсем исчезнуть, закрыв за собой книжку, словно дверцу в волшебный сказочный мир, он успел шепнуть ей:

– Посмотри, какой сегодня на небе красивый месяц!

Следуя его совету, Таня встает с кровати и на цыпочках босиком подходит к окну. На фоне темного ночного неба горит яркий тонкий серпик молодого месяца. Какое-то время она пристально смотрит на него, и тут ей начинает казаться, что месяц медленно растет прямо у нее на глазах, будто она глядит на него сквозь увеличительное стекло. Присмотревшись внимательнее, она уже различает на месяце маленькую фигурку. Не веря своим глазам, Таня несколько раз быстро-быстро моргает, потом крепко-крепко зажмуривается и снова открывает глаза.

Да нет, ей это вовсе не чудится! Хочешь – верь, хочешь – не верь, но верхом на месяце, раскачиваясь на нем, как на огромных качелях, и впрямь сидит маленький мальчик и машет ей рукой. От нижнего уголка месяца прямо к Таниному окну тянется тонкая полупрозрачная полоска лунного света, словно узкая тропинка. Мальчик ступает на нее и идет, как канатоходец по туго натянутому канату. Дойдя примерно до середины, он вдруг садится и съезжает по этой полоске лунного света вниз, как на санках с ледяной горки. У-ух! Одно мгновение, и вот он уже стоит на наружном карнизе Таниного окна. Не колеблясь ни секунды, Таня открывает окно, чтобы впустить его. Оказавшись внутри, мальчик усаживается на подоконник и какое-то время сидит там молча, болтая ногами и неспешно разглядывая сначала комнату, а потом и девочку.

Таня тоже внимательно изучает своего ночного гостя. На первый взгляд – ничего особенного. Мальчишка как мальчишка – ярко-рыжие кудрявые и немного взъерошенные волосы. Курносый нос и круглые румяные щеки обильно усыпаны крупными веснушками. Он одет в широкие брюки и косоворотку11
  Косоворотка – мужская рубашка со стоячим воротом, застегивающимся сбоку, обычно носится навыпуск (не заправляется в брюки) и подпоясывается поясом.


[Закрыть], на которую сверху наброшен короткий овчинный тулупчик, а на ногах у него – маленькие аккуратные белые валеночки. Он немного похож на крестьянского мальчика с картинки в одной из Таниных книжек.

– Привет, а ты кто? – не выдержав затянувшегося молчания, спрашивает Таня.

– Дрема.

– Кто-кто? Рома? – переспрашивает она.

– Да нет же, не Рома, а Дрема, – поправляет ее мальчик.

– Странно, никогда не слышала такого имени. Кто бы это мог быть? – недоумевает Таня. И тут она вспоминает слова колыбельной песенки, которую ей когда-то пела мама. Там действительно упоминается какой-то Дрема:

 
Обязательно по дому в этот час
тихо-тихо ходит Дрема возле нас…
За день мы устали очень.
Скажем всем «Спокойной ночи.
Глазки закрывай. Баю-бай».
 

Полузабытая мелодия прокручивается у Тани в голове.

– Может, это и есть тот самый Дрема, из песенки? – думает она.

– А ты что, меня как-то по-другому себе представляла? – словно читая ее мысли, спрашивает мальчик.

– Я даже не знаю… – немного растерявшись, честно признается Таня, и, будучи девочкой воспитанной, тут же добавляет:

– Здравствуй, Дрема. Меня зовут Таня.

– А я знаю. Это мой друг Оле-Лукойе попросил меня зайти к тебе сегодня.

– А-а-а, вот оно что, теперь все ясно. Это Дрема, который так же, как и Оле, приходит вечером к детям и помогает им заснуть, – догадывается Таня.

Но вот что странно. Ей почему-то совсем не хочется спать. Напротив, она чувствует необыкновенный прилив сил и совершенно забывает о своей болезни. А на душе становится так легко и радостно, что хочется бегать, прыгать, скакать на одной ножке, петь и танцевать, короче говоря, делать все, что угодно, но только не спать.

– Хочешь покачаться на месяце? – неожиданно спрашивает Дрема.

– Хочу, очень хочу, но… – Таня вдруг вспоминает, что страшно боится высоты. Даже когда она просто смотрит вниз со своего балкона на пятом этаже, ей всякий раз становится как-то не по себе, начинает кружиться голова, и появляется слабость в коленках.

– А ты не бойся, – опять прочитав ее мысли, успокаивает Дрема, – я буду рядом.

– Ладно, была-не была! – после минутного колебания решается Таня.

А сама про себя думает: Наверное, я все-таки сплю, поэтому мне не так страшно.

Дрема протягивает Тане руку и помогает ей забраться к нему на подоконник. Они вместе выходят из открытого окна и ступают на наружный карниз. На всякий случай Таня старается не смотреть вниз и поднимает глаза вверх, к ночному звездному небу и яркому серпику месяца. Она уже знает по собственному опыту, что когда смотришь вдаль, а не прямо вниз, голова перестает кружиться, да и высота не кажется такой пугающей.

Над ней – усыпанное звездами небо и приветливо улыбающийся месяц, а под ногами – ведущая вверх прямо к месяцу полупрозрачная светящаяся лунная дорожка. Мальчик уверенно ступает на нее и протягивает руку Тане. Крепко сжимая руку Дремы, девочка делает первый робкий шаг следом. Вопреки всем ее опасениям, она никуда не падает и не проваливается… Тогда она осторожно делает второй шажок, третий… а потом, осмелев, ускоряет шаг… И вот они вместе с Дремой уже бегут вверх по лунной дорожке, взявшись за руки и весело смеясь.

Наконец, дети добираются до месяца. Слегка запыхавшись от быстрого бега, они присаживаются отдохнуть. Месяц лукаво подмигивает им, а Дрема, закинув руки за голову, сильно раскачивается на нем, как на огромных качелях. Каждый раз Танино сердце на мгновение замирает и потом резко падает вниз. Но при этом, ей совсем не страшно, а наоборот, даже очень-очень весело, и она широко улыбается от переполняющего ее ощущения безграничного счастья.

Вокруг сияют звезды, такие яркие и близкие! Они, как и месяц, приветливо улыбаются детям и игриво подмигивают им, словно приглашая поиграть. Вдоволь накачавшись, Таня с Дремой встают и начинают бегать, прыгать, играть в догонялки друг с другом и в прятки со звездами, которые то прячутся за бегущие по небу тучки, то опять выглядывают из-за них.

– Как же здорово! – думает Таня. – Вот не ожидала, что когда-нибудь буду качаться на месяце, как на качелях, играть в салочки с Дремой и в прятки со звездами…

Здесь на небе очень светло – это горят звезды, и ярко светит месяц. Внизу, на Земле – тоже море разноцветных огней. Это ночные огни большого города. Каждый огонек – это чье-то зажженное окно, и за многими из них наверняка живут дети. И Тане вдруг так захотелось поделиться с ними своей радостью и пригласить их поиграть с ней.

– Давай спустимся вниз, – предлагает она Дреме. – Пусть другие дети тоже повеселятся с нами среди звезд.

– Давай, – охотно соглашается мальчик. – Так будет еще веселее.

Они садятся на лунную горку и лихо летят вниз. Спустившись, они заглядывают в окна к детям. Если ребенок еще не спит и беспокойно ворочается с боку на бок, Дрема тихонько заходит в детскую; в своих мягких валенках он неслышно подходит к кроватке, нежно и ласково гладит дитя по головке. Глазки у малыша сразу же начинают слипаться, и он крепко и сладко засыпает. А потом, уже во сне присоединяется к ним, и они вместе поднимаются вверх по лунной тропинке, бегают и резвятся среди звезд.

Всю ночь напролет над Москвой разливался счастливый и звонкий детский смех. Эхом отражаясь от звездного купола неба, он мелкой звездной пылью мягко и плавно опускался на землю. Влюбленные парочки, гулявшие в ту ночь по Москве, с удивлением и восторгом наблюдали, как с неба сыпалось блестящее искрящееся конфетти, и этот звездопад сопровождался тихим мелодичным перезвоном миллионов колокольчиков. Звездопад в декабре – явление крайне редкое, можно даже сказать, исключительное, а музыкальный звездопад – тем более нечто невиданное и неслыханное.

 
                                                                 * * *
 

На следующее утро дети просыпались с радостными улыбками и восторженно, взахлеб рассказывали удивленным родителям, какой замечательный сон им приснился прошлой ночью. Как они катались верхом на месяце, съезжали вниз по лунной горке, водили хоровод со звездами и играли с ними в прятки.

Слушая их, некоторые мамы и папы вспоминали собственное детство и понимающе улыбались, видя светящиеся счастьем лица своих детей. А другие родители, которые уже давно забыли свое детство с его необузданной фантазией, живым воображением и способностью беззаботно смеяться и от души радоваться жизни, только хмурили брови, озабоченно трогали лоб ребенка и думали: Что за странный сон! Уж не заболел ли он? Может, у него жар и надо срочно вызывать врача?

В то утро Таня тоже проснулась в отличном настроении и со счастливой улыбкой на лице. Когда она открыла глаза, за окном уже вовсю светило солнце – яркое, но по-зимнему обманчивое и холодное. В ясном голубом небе не было ни месяца, ни звезд, ни Дремы.

– Наверное, мне все это приснилось, – подумала Таня. – Ну и пусть! Всё равно было так здорово и весело! – успокаивала она сама себя. Но ей почему-то казалось, что события прошлой ночи происходили не во сне, что все это было с ней на самом деле. Однако Таня решила не говорить об этом родителям. Она не знала, как они отнесутся к ее рассказу, поверят ли ему или примут за очередную детскую фантазию и буйную игру воображения, и потому оставила это своей маленькой тайной.

Ночь третья

На следующий день к обеду солнце исчезло. Небо затянулось низкими и тяжелыми темно-сизыми тучами, повалил густой снег. Таня читала сказку о Снежной королеве и рассматривала ее на картинках – всю из ослепительного льда, «укутанную в тончайший белый тюль, сотканный, казалось, из миллионов снежных звездочек».

Вечером, когда начало смеркаться, глядя на сплошную пелену снега за окном, она вдруг подумала: А если сейчас ко мне в окно заглянет Снежная королева? Что тогда?

От одной этой мысли Таня внутренне содрогается, и по спине у нее пробегает неприятный холодок. Она пытается отвлечься от мыслей о Снежной королеве, но у нее ничего не получается. Она не может оторвать взгляд от окна, будто какая-то неведомая сила приковывает к нему всё ее внимание. И как это часто бывает в жизни, с ней случается именно то, чего она больше всего боится, ведь известно, что своим страхом мы, сами того не желая, как бы притягиваем то или иное неприятное событие.

Снег за окном по-прежнему валит огромными мохнатыми хлопьями, укутывая всё вокруг мягким пушистым покрывалом. Он кружит словно рой больших белых пчел. Самая большая снежинка вдруг начинает расти – и вот за окном и в самом деле появляется лицо Снежной королевы. Ее глаза сверкают подобно звездам, но в них нет ни капельки тепла и доброты. Снежная королева улыбается, но от этой улыбки становится холодно и страшно, а сердце болезненно сжимается в комочек.

У Тани мелькает мысль: А вдруг Снежная королева превратит мое сердце в кусочек льда и увезет меня с собой в свои ледяные чертоги22
  Чертоги – устаревшее слово высокого стиля – великолепное помещение или здание, дворец.


[Закрыть]?

В тот же миг девочка чувствует острую колющую боль в груди, слева, как раз там, где находится сердце. Ее охватывает ужас. Таня чувствует, как ее сердце, которое еще мгновение назад громко стучало и трепетало от страха, как осенний листок на ветру, начинает биться всё медленнее и тише. Она уже не ощущает его привычного ровного ритма. Сердце почти совсем замолкает и словно замирает в ее груди. Теперь там ощущается только гулкая бездонная пустота, которая медленно заполняется холодом, вытесняющим собой все – тепло, чувства, саму жизнь. Таня пытается согреться, забравшись под одеяло и зарывшись в него с головой, чтобы сохранить последние остатки тепла в своем теле, а главное – в своем сердце, тепла, которого с каждой секундой там остается всё меньше и меньше…

И тут все ее маленькое хрупкое существо восстает против этого.

– Нет, не хочу, чтобы мое сердце превратилось в холодную бесчувственную льдинку! Не хочу стать злой, жестокой и бессердечной и видеть всё вокруг как в уродливом искаженном зеркале. Господи, помоги! Мама! Оле! Дрема! Кто-нибудь! Спасите! – вырывается у нее из груди громкий крик отчаяния.

И в этот момент Таня вдруг ясно понимает, что, пока еще не поздно, ей надо самой что-то делать, причем сейчас, немедленно, не дожидаясь ничьей помощи, ведь ее собственный страх может победить только она сама. Она решительно срывает с себя одеяло, вскакивает с постели, подбегает к окну, смотрит прямо в упор в холодные безжизненные глаза Снежной королевы и, собрав все свое мужество, все свои физические и душевные силы, громко кричит ей:

– Я тебя не боюсь, уходи! Убирайся прочь в свой ледяной дворец! Я не отдам тебе свое сердце! Не хочу, чтобы оно разучилось чувствовать и любить!

Наступает полная тишина, от которой даже в ушах звенит. Время словно остановилось. Весь мир, затаив дыхание, замер в гнетущем молчаливом ожидании. И что же теперь будет?

И тут происходит чудо. Таня вдруг ощущает, что лед в ее сердце начинает потихоньку таять. Так весной медленно, но неумолимо тает снег под лучами теплого, по-весеннему припекающего солнышка. Она видит, как улыбка сходит с лица Снежной королевы, оно искажается бессильной яростью и исчезает во тьме и снежной метели за окном.

Посреди ночи Таня просыпается в холодном поту. Сердце бешено колотится, будто вот-вот выскочит из груди. Кровь громко стучит в висках. Рядом с кроватью стоит мама и трогает ее лоб. Вид у мамы очень обеспокоенный.

– Что случилось? Где у тебя болит? – спрашивает она. – Ты стонала и звала меня во сне.

– Мне приснился страшный сон, очень страшный, про Снежную королеву. Она была здесь, прямо за моим окном. Она хотела превратить мое сердце в кусок льда.

Таня бросает быстрый испуганный взгляд в сторону окна, словно ожидая увидеть там лицо Снежной королевы и, не увидев ничего, кроме темноты и бушующей метели, вздыхает с облегчением. Мама садится к ней на постель, крепко обнимает, прижимает к себе и нежно целует в пылающий лоб.

– Не волнуйся, это был всего лишь сон, – успокаивает она дочку, а потом добавляет: Ничего не бойся, я с тобой.

Мама кладет ей на лоб холодное влажное полотенце и дает выпить какое-то лекарство.

– Это снизит температуру, и тебе станет легче. Я посижу с тобой, пока ты не уснешь, – говорит она и берет Танины горячие руки в свои мягкие прохладные ладони.

– Спи спокойно, и пусть на этот раз тебе приснится что-нибудь хорошее, доброе и светлое.

Таня закрывает глаза и тут же проваливается в сон, как в черную бездонную пропасть. Сначала у нее перед глазами проносятся какие-то бессвязные обрывки сновидений. Сон и явь переплетаются так, что трудно отличить одно от другого. Она, то просыпается, то снова впадает в забытье, и все время стремительно летит куда-то вниз, как на американских горках. У-ух! Аж дух захватывает!