Текст книги "Я знаю вашу тайну"

Глава 6

Волчица внутри меня завозилась, и я непроизвольно надавила на грудь ладонью – так проще усмирить зверя. Последние несколько дней, чтобы она так елозила, случалось редко. Расшифровать ощущения я затруднялась. Думать о предчувствиях для оборотня – глупость несусветная! Не умеют волки жить предчувствиями – природой не заложено. Мы способны только охотиться, познавать врага, жаждать победы. Ну, это в основном, и так – по мелочи есть у нас на разные случаи секретики.

Один из них состоял в самом элементарном – голосе. В нём наша магия и сила. Первым аккордом является голос вожака – он закладывал стержневой кирпичик в основу полотна волчьей магии.

Когда песнь поддерживали старейшины, затем сильные волки, а потом в общую песнь включались все остальные, то расцветали Ликанические чары – так называлась та сила, что способна купировать любую другую магическую мощь. Я бы назвала их волчьим щитом, под которым стае ничего не страшно. Им волки способны разбить любые преграды, выставить насколько угодно мощные препоны, а дальше – в ход шли зубы, и жажда победы.

На такие мысли меня навела запись, которую сделала и прислала мне Агнесса, побывав в крохотном музее на окраине мегаполиса. Подруга оказалась там случайно – забрела, прячась от дождя. Среди печатных изданий, обнаружилась газета с крохотной заметкой-рассуждением на тему неряшливости в отношении животной магии. Примером служило упоминание разрушенного моста и пространное размышление на тему причастности к этому событию Белых волков.

Я ещё раз нажала на присланное Агнессой сообщение. Видео запустилось и широкая улыбка подруги согрела душу. При том, что Агнесса терпеть не могла дождь, и всегда ворчала, когда на небе появлялись тучи, в ролике она просто цвела от счастья. Мокрые рыжие пряди, крупными кольцами обрамляли хорошенькое личико, а оптимизму можно было только позавидовать:

– Агата, прикинь, – радовалась волчица, – сразу везение! Кто-то великий и вездесущий очень хочет, чтобы мы разгадали жуткую шараду. Точно тебе говорю! Вот, видишь электронную газету? Я думала, что служащий, – а он, кстати, очень симпатичный, пускай и человек, – ну так вот, я решила, что он прикалывается. А тут – на самом деле! Ладно, по порядку. Я тут случайно, потому что нужно разрешение получить на проживание, а контора, где его можно оформить как всегда, в самой… Ну, ты понимаешь. И меня застал дождь. Иду, злюсь, а тут вдруг музей впереди, да ещё и работает. Вошла. Внутри никого из посетителей. Познакомились со служащим – он чаю предложил. Мишей зовут. Туда-сюда, слово-за-слово, а он, оказывается историей оборота занимается. Ну, прямо как ты, историк, значит! Только его интересует влияние животной магии на людей. Парень диплом даже пишет, а в музее подрабатывает. В общем, говорит он, что есть несколько упоминаний об оборотнях в газетах людей, которые есть в музее. Ну, я сразу про мост, а он – достал электронный каталог газет. Там есть аж двухсотлетней давности листки!

На заднем плане мелькнула фигура темноволосого парня в сером костюме. Он склонился над столом и что-то просматривал. Затем снова появилась довольная физиономия подруги:

– Фотографировать нельзя без особого разрешения, но Михаил, сказал, что можно прочитать вслух. Слушай. Та-ак… Тыры-пыры… Ага, вот! Расплывчато всё, но: «…Я считаю, что следует запустить петицию об ограничениях магического воздействия. До сих пор неизвестно, что стало первичным в обрушении Великосотинского моста: проявление случайного ритуала, или желание волков обладать территорией…» Понимаешь? Был конфликт! Михаил сказал, что поможет мне в дальнейших поисках материала – так он выражается. Ему совсем не трудно. Ладно. Пока.

Конечно, ему совсем не трудно! А я бы ещё и добавила: абсолютно ничего не стоит помочь красивой девушке, да ещё и оборотню, раз уж он даже диплом о нас пишет! Что интерес к мостам и истории края животворящий с оборотнями делает – вот в чём секрет! Агнессе даже дождь не помеха. Я и раньше знала, что история – великая вещь, но чтобы переродить подругу – это волшебство! М-да.

Зазвонил видеорон. Я подошла к панели, висящей на стене, включила. Тим по ту сторону забора широко улыбнулся и помахал рукой.

Надо же, уже стемнело. На фоне тёмной улицы фигура школьного друга смотрелась таинственно.

– Проходи. Поднимайся сразу наверх. В мою комнату.

Спустя три минуты дверь открылась, и на пороге появился Тимофей Драк. Одет он был достаточно тепло: куртка, джинсы, джемпер. Увы, погода без предисловий повернула на осень. Обострившийся нюх подсказал, что парень совсем недавно прибыл из города. На себе он принёс гарь и смог, вонь и пыль магистралей.

– Привет, – бросила я, перебираясь с кровати в кресло и жестом предлагая парню расположиться в другом, стоящем рядом.

– Надо обсудить то, что произошло, – усаживаясь, сообщил Тим.

– Ага. Я тут как раз размышляла…

– Предлагаю свою компанию. Продолжим? Но, чур, сначала.

Тимофей Драк полез в карман джинсов. Когда раскрыл ладонь, то на ней оказался камень, необыкновенного фиолетового цвета, такой прозрачный и чистый, что мне показалось поначалу, что это капля подкрашенной воды. Из другого кармана он достал тонкую цепочку с висюлькой на ней. Вставив камень в подвеску, он потянулся ко мне с улыбкой:

– Разреши?

– Да, но…

– Это оберег. Отец попросил одного тёмного мага изготовить его. Для тебя. Прилетел сегодня – отдал мне. Попросил, чтобы немедленно надел на тебя до полуночи. Он воспламеняется, когда идёт направленное воздействие магии. Даже малейшее.

– Конечно. Спасибо. Неловко, что Католий так… В общем, не хотела доставлять неудобства. – поднимая волосы, промямлила я.

Тим поднялся и надел украшение, немного повозившись с застёжкой. Произнёс:

– С-с-ша-да-ар-ха!

– Спасибо, – рассматривая кулон, кинула я.

– Ты великолепно выглядишь. И пахнешь. Голова кругом!

Мои ладони вспотели, и пришлось мобилизовать всё самообладание, на которое была способна, чтобы не выдать пошатнувшееся в мгновение ока самообладание.

О великая Мать Волчица, когда это закончится?! Любое его присутствие возле меня ближе, чем на полметра вызывало бурю эмоций. Но брат и Костя сами себя из тюрьмы не вытащат, потому следовало быстро брать себя в руки.

Кулон вспыхнул тонким, алым огнём, будто фитиль свечи.

– Хм. Странно, – пожала плечами я. – Так и должно быть?

– Нет. Полагаю, это – остатки посещения полицейского участка. Магия прилипчива. Полиция хорошо защищена. Там стоят охранные заклинания. Все, абсолютно все, внутри охраняемых зон могут считаться людьми. Уникальное место.

– В тюрьме ещё прочнее сетка заклятий. Можешь не отвечать – так понятно. Просто, страшно и больно за брата. Для сильных оборотней такой порядок вещей – равно неизлечимой болезни. Мы так долго готовимся к обороту, потом он совершается и трудно лишиться второй ипостаси. Стать ломким, обычным. Ладно. Мне нравится свет внутри кулона. Потом исчезнет, если ты прав?

– Понаблюдаем. Что вожак? – закинув ногу на ногу, спросил Драк. – Что говорит? Ему удалось что-то узнать, сделать?

– Да, – кивнула я. – Папа точно сделал кое-что! Приказал Владимиру уезжать в мегаполис, а Алине не под каким предлогом не являться сюда ни одной, ни с мужем. Я обязана сидеть дома, и никуда не выходить. В общем: учёба накрылась. Буду учиться в четырёх стенах по специализированной программе. Только что разговаривала с сестрой – она в шоке. Её муж предложил помощь, но папа отмахнулся. Ничего не понимаю! Сейчас папа с мамой уехали. По делам.

– Разумно. Я имею в виду: очевидным выглядит тот факт, что идёт атака на вашу стаю.

– Думаешь? Мне тоже так вделось сначала. Но… Ладно, оставим. Перейдём к нашим баранам. Трудно объяснить, но дело не в земле, занимаемой волками. Вернее: не только в ней. Аргументы выглядят убедительными, но не укладывается в голове. Пока я рассматриваю наличие нескольких вариаций прошлых событий, приведших к такому результату. Факты – штука упрямая, и лучше их добыть, чтобы сделать верные выводы. А с ними – напряг.

Тим немного помедлил, а затем спросил, кивнув на постель:

– Покажешь схему? Мне важно знать, куда ты отправишься в первую очередь. Эй! Не смотри на меня с таким укором! Ты никогда не была послушной, потому предпочту быть рядом. Одна голова хорошо, а две лучше. К тому же, похоже есть план! Твой план! Сколько тебя помню, ты всегда чертила такие схемы, и потом по ним распутывала дела вместе с Тир-Адой, а я вам жутко завидовала.

Друг детства поднялся, подошёл к постели, склонился над листом бумаги и бегло просмотрел его, поднял на меня глаза и улыбнулся.

– Плана нет, просто схематические размышления. Боюсь, что они ложные.

– Уверен, что Агнесса тоже в деле, и Алина добывает информацию. Команда снова вместе! Мало того, я тайно надеюсь, что меня примут в Три-Аду.

Я невольно улыбнулась, но тут же снова приняла грозный вид: сдвинув брови, я сверлила парня взглядом.

Немного поиграв в молчанку, я сжалилась:

– Просто таблица, которую можно попробовать заполнить, поставив те или иные вопросы. Ладно, слушай, – дотянувшись до листов, лежащих на кровати, я взяла их в руки. – Сядь уже. Ой, прости!

– Что?

– Я забыла о гостеприимстве. Не хочешь перекусить, или чаю выпить? Кофе? На что-нибудь крепче даже не рассчитывай! И?

– С большим удовольствием, кофе выпью.

Мы переместились в столовую, но кофе, которое мы оба выбрали, как напиток на вечер, готовил Тимофей. Я же лишь достала готовые бутерброды, которые оставила мне мама с приказом, чтобы я обязательно поела.

Хм. Пить кофе, приготовленное Тимом, становилось привычным. И вот над этим точно следовало подумать. Но позже.

– Ну, показывай, что у тебя там! – ставя большие чашки на стол, попросил Тим. – Всё зубы мне заговариваешь – интригу держишь! Нет больше сил, Агата!

Он сел на стул рядом, чтобы было проще общаться, а я тут же положила лист, поделённый на четыре части.

Тим присмотрелся и заявил:

– В первой колонке у тебя убийство профессора из нашего университета. Почему?

Я поспешила объяснить:

– Потому что он – главная загадка! Естественно, я имею в виду мотив для его убийства, а не учебную и научную деятельность. Хотя, и тут возможны варианты, и я собираюсь плотно заняться личностью Моргулина-старшего.

Глаза Тимофея были настолько холодными и пронзительными, что мне на секунду показалось, что я разговаривала с незнакомцем.

– Я вижу, что у тебя стоит много цифр в рядок под его фамилией, но ничего под ними не написано, – произнёс Драк. – Чем это объясняется?

– Я не знаю, какие вопросы задавать, – усмехнулась я.

Отпив из кружки, продолжила:

– С Костей и Валерианом всё более или менее понятно. Мотив для того, чтобы они сидели в тюрьме грубо выпирает – не заметить его невозможно. Именно очевидность сеет ложные представления об истинности. Я бы даже сказала, что мотив стоит, как скала, и обойти его трудно. Собственно, это и наталкивает меня на мысль о возможности иной мотивации преступника.

– Ты хочешь сказать, что слишком явная история с разделом территорий выглядит ширмой иного преступления?

– Ага. Потому нужно найти доказательства в отношении главной версии, и собрать факты в пользу прочего мотива. Его пока нет, но когда плотно рассмотрим личности потерпевших, может он и отыщется. Сейчас у меня только сомнения.

Парень постучал по листу, где был столбик с Моргулиным:

– Но вернёмся к профессору.

– Да, по хронологии он умер вторым, но мне кажется, что если ответить на вопрос: «Кто убийца профессора?», то мы значительно продвинемся к загадке смерти его сына. Хотя… Профессор вообще не должен был умереть.

Тим нахмурился:

– Ошарашила! Не улавливаю твою мысль.

– Предположим у профессора возникли трения с кем-то влиятельным и всемогущим. Преступник убивает сына. И это не просто убийство. Была идеальная демонстрация неуязвимости и яркости самого преступления. Я думаю, это выглядело наказанием за что-то. Если хочешь – приговором! И вот я спрашиваю себя: зачем после демонстрации силы убивать того, для кого она предназначалась? На это вопрос, скорее всего и пытался тем утром ответить Лихой, заявившись к нам домой для разговора.

Тимофей отхлебнул кофе, кивнул, соглашаясь:

– Ты права. Смысла нет.

– Едем дальше. Сын Моргулина и его друзья, которые случайно угодили в переплёт: Глеб Ханов, Пётр Самоцветов. Они могут оказаться не просто потерпевшими. Кто-то из троицы подал идею идти в тот день через парк? Именно этот маг, гипотетически, стал орудием в руках преступника, – а ещё, значит, что он точно знает, кто преступник, или догадывается.

Тимофей остановил меня, коснувшись руки. Я не ожидала, потому отреагировала как полная идиотка: окаменела, а затем выдернула ладонь, а до кучи ещё и обхватила себя руками.

Дракон сделал вид, что не заметил моего выпада:

– Агата, а почему ты взяла такую версию? Возможна и другая. Произошло убийство сына, и профессор узнал того, кто сделал это – пригрозил и был убит.

– И преступник оставил надпись в виде старинных символов? Она предназначалась кому-то, кто точно мог бы её прочитать. Или узнать о ней.

Драк рассмеялся:

– Да, надпись я не учёл! Соглашусь с твоей версией. Это – угроза, и мы пока не знаем кому. Я правильно понял тебя?

– Именно! Неизвестно кому! Я не скидываю со счетов, что угроза предназначалась моей семье и стае. Вот потому попросила девчонок узнать, проверить картотеки, о сделке по территориям. Но мог быть и другой вариант, который пока не очевиден. Всё может быть иначе – против логики. Хочу быть объективной, понимаешь? Но с чего-то нужно начинать. И… Кофе вкусный, спасибо.

– Всегда, пожалуйста. Мы ездили в город с отцом – у него друг работает в канцелярии. Получили доступ к договору о купле-продаже земель стае. Просмотрели все дополнительные бумаги, жалобы, обращения – мог остаться недовольный, или ущемлённый в правах. Таких нет. Кроме университета, никто не владел территорией.

Выходило, что Драки прорабатывали версию, где земля – главный мотив. Хм. Они глубже в теме, чем я предполагала. И кто знает, в чём прямой интерес Драка-старшего.

– Удалось посмотреть документы до момента, когда университет получил права на территорию?

– Их нет. Вернее: они хранятся в университете.

Я зло усмехнулась:

– А директор музея сказал, пусть и о другом документе, что маги будут молчать – значит, мы ничего не узнаем и бумаг не увидим. М-да, не везёт.

– Согласен с тобой, Агата. Глухо.

– Да. А из доказательств только угроза, выстроенная из древних символов и четыре убийства. И то, версия об этом под большим вопросом.

И золотая монета с пересечёнными символами с одной стороны, и толи глазом, толи приплюснутым солнцем – с другой. Но о ней я предпочитала помалкивать до поры и до времени.

Я пила кофе, чтобы суметь собраться с мыслями и продолжать делать выводы. Я прекрасно понимала, что гадала на кофейной гуще. Всё могло быть не так, как я расписала, а вопросы совсем не такие, какие я сама себе задала. Но мне нужно было что-то делать, к чему-то стремиться, и всё ради того, чтобы не замереть на месте. Я боялась остановиться.

Тим нарушил тишину:

– Как я понимаю из таблицы, ты сделала Костю частью предыдущих убийств. Ты это как-то связываешь?

– Нет. Столбик с Костей стоит отдельно. Просто, я считаю так: Костя – часть кошмара. Самостоятельного или вставленного в общую канву – время покажет. Мне ясно только, что Костя – жертва. Чувствую, что так и есть! Я обязана скинуть шоры, смотреть шире на проблему. Но не хочу пока об этом. Сначала нужно разобраться с девушкой, Марикой… У меня не выходит из головы, что сказал Валериан, когда объяснялся про голос, ведущий его на убийство. Вот тут точно всё компонуется с убийствами отца и сына Моргулиных. Есть даже связующее звено.

– Ты так и не ответила: почему Костю обвинили в смерти Марики? Я обратил внимание на твою реакцию, когда были выдвинуты обвинения. Для тебя наличие другой девушки не стало сюрпризом. У тебя она даже в твоей таблице записана, а вопроса напротив не стоит.

– Я… Видела их. В парке. Мы гуляли с Аркадием тем днём, перед ритуальной ночью оборотней. Ты тоже там был, но спустя время. Похоже, у этой Марики с Костей был роман – мы подслушали их разговор. Но интрижка вышла непродолжительная.

– Папа, – произнёс Тим, немного помедлив, – мало что узнал о Марике. Сказал, что всё, что может ему рассказать начальник полиции, так то, что девчонку задушили. Это убийство, и оно произошло не там, где обнаружен труп. На то место её подбросили. Марика – человек. Из мегаполиса Торинии. Родилась и жила там. Её убили утром, на рассвете третьего числа. На этот день у Кости нет алиби.

– А где её обнаружили?

– Под университетским мостом.

– Нужно будет осмотреть место. Надежды мало, раз уж там сыскари побывали, но вдруг…

Мы немного помолчали, пытаясь принять ситуацию. Я думала о том, что следует просмотреть её социальные сети, выяснить что-нибудь. Но факт был в том, что они могли быть уже заблокированы в следственных целях. Как узнать о её жизни?

– Валериан… – начал Драк, но замолчал.

– С Валерианом будет сложнее. Факт убийства он признал. Я звонила Лихому, рассказала всё, как было. Он согласился, что слова «голос» и «бояться» в одном предложении косвенно указывают на того урода, что убил профессора и его сына. Полицейский обещал ознакомиться с материалами дела. Возможно, он заберёт его себе.

– С чего начнём? С урода или с убийства Марики?

Я задумалась. Конечно, я хотела начать с проблем, касающихся моей семьи, но я битый час убеждала по видеосвязи Алину помочь мне, и заняться тем, о чём просила, что сама поверила в то, что так лучше сделать. Аргументом и для сестры, и для меня стало одно лишь слово: «бойся».

Тимофей выжидающе смотрел. Когда я, наконец, разобралась со своими эмоциями, а случилось это в кратчайшие сроки, что удивительно, я даже смогла улыбнуться:

– Как ты любишь говорить: полагаю, что… У девушки Марики из мегаполиса были знакомые. Школьные друзья, например. Ещё: у красивой девушки обязательно должны быть увлечения, такие как ходьба по магазинам и кафе. Марика была красивой девушкой, даже на мой предвзятый вкус. Наша цель – её подруги. А я-то уж точно знаю, что подруг хлебом не корми, дай только выложить интересную информацию о других девушках.

Тим хохотнул:

– Не самая пыльная работа для парня, разглядывать фотографии девушек. Подписываюсь на неё.

Да уж! Ну-ну. Посмотрим мы с тобой фотографии. Все. Тошнить от женских фигур начнёт.

– Приступим. Сначала – школа. Ага. Вижу согласен. Номер школы знаешь?

– Район Сиреневых садов. Школа номер семь.

– Отличный район! Главное – фешенебельный.

– А ты разве не со мной будешь фотографии девушек оценивать?

Я хищно улыбнулась:

– Я пробегусь по мальчикам. Мало ли… Сам понимаешь!

Драку предложение не понравилось – заметно было по взгляду, но ему пришлось поджать губы и просматривать тех, на кого сам «подписался».

До первых лучей рассвета мы просматривали социальные сети, снимки, открытые переписки. Мы болтали, размышляли, делали записи, составляя портрет Марики, и отмечая места, где она бывала. Странно, но ни одно из них никак не вязалось с образом Кости. Впрочем, как и тех парней, что пострадали в парке. Моргулины тоже не входили в круг знакомых одноклассников Марики.

Та дистанция, которую я установила изначально, усевшись в кресло, была успешно попрана, когда мы, поужинав, перебрались на диван. Снова сидели рядом, как тогда, в ночь перед отъездом Агнессы, и я опять чувствовала себя защищённой, а потому вполне счастливой, если не брать в расчёт навалившиеся проблемы.

– Не могу, – откинув голову на спинку дивана и массируя переносицу, простонал Драк. – Ничего! Нет конкретной задачи и не понятно, что искать. Ты и я – мы знаем Костю очень давно. Учились. В одной компании были. Давай подумаем, зададим вопросы для поиска и Марика, где-то всплывёт.

Драк оказался более стойким, чем рассчитывала: он только устал, а не едва не умер от обилия женских фигур и лиц – жаль!

– Есть! – улыбнулась я. – Кажется есть!

Тимофей тут же метнулся ко мне, а я не успела немного отодвинуться, чтобы он смог увидеть экран ситронка, потому мы столкнулись лбами. Рассмеявшись, друг другу начали растирать ушибленные места, как делали в детстве. Неожиданно, улыбка сползла с лица Драка – он смотрел на мои губы. А потом…

Как же трудно мне было отказаться от поцелуя. Я знала, что не прощу себе упущенный шанс. Но! Моё сумасшествие – любовь к двоим – не позволило мне поступить так с Костей.

Драк всё понял, но не стал переводить в шутку неловкий момент. Он сел ровно, будто кол проглотил, и не меньше минуты смотрел перед собой.

– Я… – начала я и запнулась.

– Ты? Что? – голос Тима был жёстким, злым.

– Я не играю с тобой. Поверь.

Его долгий взгляд. Боль в глазах. Ещё пара ужасных минут молчания, и Тим стал прежним:

– Я хочу, чтобы ты знала, как я тебе отношусь. Ты мне важна. Я люблю…

Перебила парня:

– Я тоже отношусь к тебе серьёзно! Тепло. Очень. Но дай мне немного времени разобраться в себе! Со своими чувствами!

– Тут всё просто: да или нет!

– Хорошо, тогда поверь, что я сошла с ума! Ты мне дорог. Днём. От рассвета до заката. Если хочешь – при свете Солнца. Ночью – только Константин. Луна, он – и я не в состоянии с собой справиться. Днём он меня даже бесит. Он очень изменился, стал другим. Вот так. Прости за несвязанную речь.

Тимофей зарылся пальцами в волосы и помассировал голову. Я понимала, что он ошарашен моим признанием, впрочем, не меньше чем я сама.

– Это… – Тимофей помедлил, но продолжил: – Правда, странно. Прости меня. Я – болван!

– Да. Два идиота на один квадратный метр – это много. Закроем тему? Ладно? На время. Обещаю, что разберусь со своим безумием, и тогда… Ты нужен мне. Очень. Понимаю, что девушки первыми не должны такое говорить, но я попала в зависимость от тебя за последние пять месяцев. Ты рядом – мне хорошо. Но ночью мне хорошо с Костей. С Альфой.

– Конечно. Но…

Поцелуй всё же состоялся. Он был трепетный, горячий, затягивающий. Моё сердце то падало вниз, то возвращалось на место и дрожало. А мысли… Да, какие там могут быть мысли в голове, когда у парня, в которого я по самые уши влюблена такие руки, гладящие мою спину! Он прижимал меня ими так крепко, что становилось трудно дышать.

Через какое-то время, сидя в обнимку, мы рассматривали то, что удалось найти мне.

– Ну? – недоумевал Драк. – Несколько парней на групповом фото. И? Что?

– Посмотри на отражение! В витрине.

Тим вгляделся в фотографию и спросил:

– Это Глеб Ханов?

– Он. А вот этот брюнет с широкой улыбкой и в жутких брюках, одноклассник Марики. Его зовут Илларион Гамов. Причём они за одной партой сидели с убитой девушкой. Не знаю, как тебе, а мне очень хочется расспросить Иллариона. Что-то мне подсказывает, что Гамов не случайный прохожий. Видишь вот эту пометку? Данный пост подвергался редакции. Причём исправления были внесены на следующий день после гибели Аркадия Моргулина. Значит, были и другие фотографии, но их удалили после сообщения о смерти.

– Точно. Теперь вижу. Сразу после новостной передачи по телевизору – она в это время заканчивается. На фото клуб «Фиалка»? Если о датах и местах, то я видел у двух девушек фотографии из этого клуба. Они тоже учились с Марикой и Илларионом в одной школе – в параллели. Сейчас посмотрим, подвергались ли их выкладки в сети коррекции.

Тимофей сосредоточенно листал страницы в ситронке, а я не могла отделаться от странного чувства удовольствия, что он рядом. Вполне возможно, происходило от того, что его поцелуи всё ещё жгли мне губы, побуждая продлить агонию страсти.

Но я не сделала этого – не попросила. Не потому что горда, а потому что не желала обманывать друга-возлюбленного, пока сама не разберусь с собственной головой и чувствами.

– Вот. Смотри. Тот же день. Время тоже совпадает. Ребята удалили фото, чтобы их не допрашивали. Нормально не желать себе проблем, но нужно разобраться была ли эта компания стихийной, или маги-старшекурсники и люди из мегаполиса давно тусуются вместе. А если так, то у компании проблемы: ведь уже двоих из неё убили, а двое крепко пострадали.

– Девушку зовут Фатина Лель. Навестим?

Кивнула и уставилась на светловолосую симпатягу с карими глазами, а Тим, взял да и чмокнул меня в щёку, задев уголок рта.

И что делать? Как рассматривать девушку и её клубные снимки, когда дыхание сбилось, а в голове – туман?

– Уже рассвет. Пару часиков быстрой езды и мы будем в Торинии. Адреса ребят узнаем на месте. Едем?

– Конечно. Но сначала на место, где был обнаружен труп Марики. И к Алине заглянем.

– А я Тине позвоню.