Текст книги "Человек без сердца"

Глава 5

Макс расхаживал по квартире, размышляя над сложившийся ситуацией. Картина вырисовывалась неутешительная, если не сказать безнадежная. По факту исчезновения Гончаровой Елизаветы возбуждено уголовное дело, но уже месяц расследование не двигается с места за отсутствием каких-либо зацепок. В беседе с Максом оперативный сотрудник не сказал ничего внятного, лишь сообщил, что если в течение следующих двух месяцев пропавшая не будет найдена, ее объявят в федеральный розыск и включат во всероссийскую базу данных. Может быть, это принесет результаты.

Макс негодовал, мысленно поливая грязью всех без исключения сотрудников правоохранительных органов. Эти бездельники ни хрена не делают, только протирают штаны в кабинетах! Из участка вышел с твердым намерением нанять частного детектива. Правда, придется пораскинуть мозгами, где взять денег. На его банковском счету почти ничего не осталось. Нужно срочно придумать, как заработать, покуда не родится идея об организации нового дела.

– Ничего, старик, что-нибудь сообразишь, – подбадривал он себя, направляясь к интернату, где находилась Лизкина дочка. Настю Макс видел всего пару раз, да и то совсем крошечной. Подруга держала товарищей подальше от семьи – как и все остальные в компании. Например, Надька знала о давних друзьях мужа, но не была с ними близко знакома – точно так же, как и бывшая жена Глеба. Что до Лизкиного мужа (пусть земля ему будет пухом), так тот даже не подозревал о существовании пресловутой компании. Одному Джеку не приходилось ничего утаивать от семьи. Просто потому, что семьи он пока не завел. Родители не в счет. Они уже давно не принимали участия в судьбе взрослого сына, живя за границей. В Германии, кажется. Или в Австрии.

Так или иначе, стоя в игровой комнате интерната в ожидании Лизкиной девочки, Макс нервничал. Заведующей он представился как дальний родственник, но как отреагирует ребенок на чужого дядю? Да и вообще, какого хрена он, в принципе, сюда приперся? Пока Макс переминался с ноги на ногу, стараясь разобраться в причинах своего поступка, в игровую вошла воспитательница, ведя за руку светловолосую девочку лет пяти-шести.

– А вот и твой дядя Максим. – Женщина ободряюще погладила ребенка по плечу и легонько подтолкнула вперед. – Поздоровайся.

Девочка застыла в нерешительности, исподлобья глядя на незнакомца. У Макса дар речи пропал. Лизкина дочка совсем не походила на маму – сероглазая, румяная, пухленькая. Но взгляд… Взгляд был точно такой же – острый и изучающий, недетский.

Макс присел на корточки и улыбнулся:

– Привет, Настя. Я от твоей мамы. Она велела передать, что очень скучает и скоро обязательно заберет тебя отсюда.

Воспитательница громко вздохнула, понимая очевидную ложь, и деликатно отошла в сторону, давая им возможность пообщаться.

Минуту или две девочка молча изучала мужчину, а потом робко спросила:

– А папа?

Макс кашлянул:

– Что папа?

Девочка сделала шажочек вперед:

– Папа по мне скучает? Что он передал? Он тоже скоро придет?

Макс в замешательстве оглянулся на воспитательницу, но та сидела в кресле и демонстративно листала журнал.

– Не знаю, Настюха. Может, и придет твой папка.

Ребенок приблизился еще на пару шагов:

– Да?

– Да. Только знаешь что? Будь готова к тому, что он будет выглядеть по-другому.

Настя заинтересованно склонила головку:

– Как это?

– Так. Иногда так случается. – Макс плюнул на приличия и принялся беззастенчиво врать. В конце концов, не этим ли занимаются все взрослые? – Смотри, если твой папа наденет маску волка, он же все равно будет твоим папой, да?

– Да.

– А если он наденет маску незнакомого человека? Он ведь все равно будет твоим папой? – «Какой же бред я несу», – с отвращением подумал Макс. У него напрочь отсутствовал опыт общения с детьми; он понятия не имел, как вести себя с малышней, поэтому плел околесицу.

Девочка изумленно открыла рот и недоверчиво посмотрела на него. Неизвестно, какие мысли бродили в ее маленькой головке, но Настя вдруг рванула вперед и обвила ручонками мощную шею Макса.

Воспитательница оторвалась от журнала и снова вздохнула – на этот раз с умилением.

Максим поднял ребенка на руки и стоял так довольно долго, отчаянно соображая, что же делать. Малышка нуждалась в родном человеке и по какой-то причине решила, что незнакомый дядя отлично справится с ролью отца. Но, во-первых, без документов, подтверждающих их родство, девочку ему никто не отдаст. А во-вторых, он и сам не планировал забирать ребенка из интерната. Куда он ее приведет? К себе домой? И что он объяснит Надьке? Мол, так и так, это отпрыск моей подруги, с которой мы периодически имели секс, но поскольку она исчезла, нужно позаботиться о ее дочке? Надька, конечно, без базара согласится.

Девочка подняла личико, уставившись на Максима:

– Ты меня заберешь домой?

«Вот ведь влип! И зачем только приперся сюда, хренов идиот!»

– Нет, принцесса, пока не могу.

– Почему? – серые глазки метнули молнии.

– Трудно объяснить. Мне нужно завершить много срочных дел, понимаешь? Пока тебе лучше оставаться здесь. Тебя тут никто не обижает?

– Нет.

– Вот и хорошо. Я буду тебя навещать. Договорились?

Настя надула губы и отвернулась.

– Не обижайся, принцесса, я скоро вернусь и принесу тебе подарок. Чего бы ты хотела?

Девочка сложила ручки на груди и буркнула куда-то в сторону:

– Домой! Я хочу домой!

«Вот ведь и правда яблоко от яблони недалеко падает. Лизке тоже как взбредет что-то в голову, так переубедить ее невозможно», – Макс вздохнул и опустил малышку на пол.

Покидая стены интерната, чувствовал себя последним негодяем. Зря только потревожил ребенка. Ох, лучше бы Лизке поскорее отыскаться, иначе встанет перед ним непростая дилемма: или забыть о существовании девчонки, или оформить опекунство. Одна перспектива хуже другой. Такой выбор и врагу не пожелаешь.

Собственных детей Макс никогда не хотел, в его жизни была масса других интересов. Надька в этом вопросе занимала нейтральную позицию, равняясь на желание мужа. С супругой ему повезло. Она иногда проявляла строптивость, но в целом поддерживала решения главы семьи. И поскольку тот довольно четко обозначил свою позицию в отношении детей, Надя эту тему не поднимала.

За судьбу Лизкиной дочки Макс почему-то чувствовал ответственность. Не мог он предать подругу, оставив без поддержки ее ребенка. Он старался не допускать мысли о том, что Лизка погибла, но с каждым днем тревога усиливалась. Неизвестный мститель явно заигрался, удерживая Гончарову на протяжении столь длительного времени. Кто даст гарантию, что он выпустит ее живой? Вот дерьмо!

– Ты чего ругаешься? – Надя зашла в комнату и с беспокойством посмотрела на мужа. – Ходишь из угла в угол и материшься себе под нос. Что тебя терзает?

– До хрена всего терзает, – проворчал Макс, разозлившись на вмешательство жены. – Если ты не в курсе, мы остались без копейки, и я ломаю голову, что предпринять!

Надя приблизилась к мужу, прижалась щекой к его широкой спине и обняла за талию.

– Не изводи себя! С голоду мы не умрем. У нас квартира, машина. Обидно, что твоя фирма разорилась, но это же не конец света. – Надя ласково погладила его живот. – Ты очень умный и откроешь новый бизнес. Но это не к спеху. Вместо того чтобы убиваться, лучше бы воспользовался шансом и отдохнул в кои-то веки.

Макс сдержался, чтобы не повернуться к Наде и не прошипеть ей в лицо что-то вроде: «Ты ни хрена не знаешь о моих проблемах! Банкротство фирмы – это самая мелкая из неприятностей. Куда больше меня волнует то, что творится с моими друзьями! Джек чего-то недоговаривает и, скорее всего, скрывает истинное состояние своего здоровья. Надо будет раскрутить его врача на откровенность. Лизка неизвестно где, а ее дочка принимает меня за реинкарнацию своего папаши. Бросить ее на произвол судьбы – значит мучиться виной до конца дней. Глеб мог бы помочь, если бы не убедил Джеки выскрести из его головы все воспоминания!»

– Наверное, ты не все мне рассказываешь, – тихо произнесла Надя, целуя мужа в лопатку. – Не хочешь меня расстраивать или считаешь, что я не пойму. Но я понимаю главное: я люблю и верю в тебя.

Макс застыдился вспышки неуместного гнева. Надька золото, а не баба, а он едва не вызверился на нее, болван.

– Ты права, цыпа. – Он развернулся и поднял жену на руки. – Прорвемся. Давай на следующих выходных смотаемся на дачу, я шашлык пожарю.

Надя лукаво улыбнулась:

– Только шашлык?

Макс подмигнул:

– В первую очередь отжарю тебя. Да так, что еле ноги волочить будешь.

– Ты только грозишься. – Надя призывно откинула воротник халата, демонстрируя грудь в кружевном бюстгальтере.

Макс с удивлением уставился на жену: обычно она так откровенно не напрашивается, предпочитая отдавать инициативу ему.

– Чего пялишься? Если занят, я позову какого-нибудь сантехника. – Надя ехидно хихикнула. – Может, он расторопнее будет.

Столь дерзкая провокация не оставила Макса равнодушным. Тем более за последние полгода Надька заметно поправилась, отчего ее грудь стала еще больше. Ему всегда нравились женщины, у которых есть за что подержаться. Лизка была единственным исключением из этого правила. Почувствовав прилив желания, он рванул в спальню, не выпуская из рук хохочущую жену.

– Я тебе сейчас устрою сантехника, зараза. Прямо как в немецких фильмах!

Спустя час, оставив утомленную Надьку дремать на кровати, Макс вышел из спальни и оделся, намереваясь погулять с собакой. Такса Джесси уже сидела у порога, недовольно суча коротенькими лапками.

– Да не забыл я про тебя, – успокоил собаку хозяин. – Будет и тебе праздник, малая.

Спускаясь по лестнице, Макс остановился на этаж ниже, возле квартиры бабы Зины. Из-за всей этой суеты он совсем забыл про старушку. Баба Зина жила одна, получала скудную пенсию и почти не видела родных, навещавших ее раз в пятилетку. Максим частенько наведывался к ней в гости, помогал деньгами.

Он достал из внутреннего кармана куртки бумажник и изучил его содержимое. Две тысячные купюры и всякая мелочь. Порылся в карманах, нашел еще пятьсот рублей. Вот уж точно, от тюрьмы да от сумы не зарекайся. Когда это у Макса при себе было меньше штуки баксов? Он вздохнул и нажал на кнопку звонка. За старой деревянной дверью послышались шаркающие шаги.

– Соколик мой! – старушка всплеснула руками и тут же расплакалась.

– Ты чего, баб Зин? – растерялся Макс. В носу предательски защипало. – А ну отставить слезы! Ты меня прости, я забегался. Исправлюсь. Вот тебе немножко денег, купишь чего-нибудь вкусного. А я завтра заскочу, посидим, поболтаем.

Растроганную старушку пришлось успокаивать не меньше четверти часа. Наконец Макс вышел из подъезда и направился во двор соседнего дома. Там имелось нечто наподобие сквера, где Джесси нравилось гадить.

На улице было тепло, но пасмурно. Хмурые тучи, постепенно заволакивающие небо, предвещали дождь. Макс сделал пару кругов вокруг многоэтажки и решил завершить прогулку. У подъезда топтался какой-то парень. Поравнявшись с ним, Макс остолбенел, не веря своим глазам.

– Я уже начинаю привыкать к такой реакции, – усмехнулся Глеб. – Рад тебя видеть, друг.

– Старик, – голос Макса дрогнул. – Это ты? То есть… Кирилл?

– Да брось, Макс. Какой, к черту, Кирилл. Амнезия кончилась. И я в полном порядке.

– Твою мать! Наконец-то! – Макс кинулся обнимать его. – Хоть одна хорошая новость за последнее время! Мне тебя не хватало, дружище! Охренеть, как не хватало! Как же я счастлив, что ты вернулся! Ты давно оклемался? Почему сразу не позвонил?

– Хотел сделать сюрприз. Сначала поехал к тебе в офис, но там все закрыто. После этого двинул к тебе домой. Только я забыл номер квартиры и лазил тут, как придурок, искал, у кого спросить.

Макс хлопнул Глеба по плечу, все еще сомневаясь в реальности происходящего.

– Сюрприз тебе удался, старик! Ну как же я рад, блин! У меня до хрена новостей, и у тебя, видимо, тоже. Давай так. Я сейчас отведу псину, и мы с тобой забуримся куда-нибудь, нормально поговорим. Дома у меня Надька, сам понимаешь, при ней разговора не получится. Она не в курсе событий.

– Хорошо. Я подожду. Да не спеши ты! – крикнул Глеб вдогонку, наблюдая, с какой скоростью товарищ побежал по лестнице, держа под мышкой довольную таксу.

Глеб помнил, что согласился на эксперимент по внушению искусственной амнезии с одной целью – начать новую жизнь, свободную от мук совести и от необходимости общаться с друзьями. Еще недавно он винил их во всех своих бедах. Ведь если бы не эта чертова игра, придуманная в старших классах школы, жизнь Глеба сложилась бы иначе. Не было бы в ней ни убийств, ни расставаний, ни отчаяния. Он искренне желал больше никогда не встречаться с Максом, Джеком и Лизой. Однако пережитая амнезия заставила Глеба по-другому взглянуть на вещи.

Его никто не принуждал поддерживать инициативу друзей. В компании царила демократия, и если бы он решил выйти из игры, его бы не линчевали. Все поступки он совершал по доброй воле. Единственный, кого стоило винить за нарушенный душевный покой, – это он сам. Искать виновного на стороне гораздо легче, чем признать собственную ответственность. Глеб так долго внушал себе, что причины всех бед крылись в его друзьях, что почти забыл, сколько раз сам обращался к ним за помощью. И ни разу не получал отказа. Один тот факт, что Макс отдал свою почку Юрке, говорит о многом. Какая бы кошка между ними ни пробегала, все четверо действительно были близкими людьми. Вместе прошли через сотни препятствий и, даже будучи в ссоре, никогда не оставляли друг друга в беде. Да, их не назовешь безгрешными, они наломали дров. Глеб устал мучиться виной. Сейчас ему хотелось просто жить, радуясь каждому мгновению. А за свои грехи он однажды ответит.

Глеб понимал, что компания не будет прежней, да он и не планировал восстанавливать разрушенные отношения. У них была оригинальная команда, но она свое отыграла и больше не выйдет на поле. Их по-прежнему связывает общее прошлое, но общего будущего не предполагается. Глеб осознавал, что в большинстве случаев был сам ответственен за свое поведение, однако ж сей факт не снимал с товарищей вину за совершенные преступления. Они – все четверо – стоили друг друга. Глеб не пытался доказать себе, что лучше остальных. Он просто хотел попробовать жить иначе. Не переступая через собственные принципы. Не причиняя вред окружающим. Не тяготясь укорами совести.

Нет, он не собирался возвращаться в компанию. Но и драматический разрыв разыгрывать тоже не планировал. В конце концов, ему действительно было интересно узнать накопившиеся за полгода новости. Глеб мог бы взять волю в кулак и пойти вперед, не оглядываясь. Но зачем усложнять себе задачу? Пути друзей в любом случае не сольются воедино. А удовлетворенное любопытство иногда здорово упрощает жизнь.

– Старик, ты здесь! – запыхавшийся Макс вынырнул из-за железной двери подъезда. Болотно-зеленые глаза горели лихорадочным блеском, будто он находился под действием наркотиков. – Честно сказать, я боялся, что ты снова свалишь.

Глеб засмеялся:

– За ту минуту, что ты отсутствовал, я бы далеко не ушел. Выдохни. Я вернулся насовсем.

– Тогда пошли. – Макс кивнул, указывая направление.

До ближайшего бара они шли молча, внезапно проникнувшись драматичностью момента. Начал накрапывать дождь, но двое мужчин не ускоряли шаг, погруженные каждый в свои мысли. Макс думал о том, что совместными усилиями решить проблемы будет гораздо проще. А Глеб вспоминал холодный ноябрьский день, когда они с товарищем вот так же брели по ночному городу и обсуждали предстоящий эксперимент. Макс пытался отговорить Глеба, а тот настаивал на своем, умоляя выполнить его последнюю просьбу.

Макс словно прочитал мысли друга.

– Знаешь, я ведь все сделал, как обещал. Привез тебя на другую квартиру, где ты мог пожить спокойно без всевидящего ока доктора Джекила. Но наш психопат предусмотрительный, ты знаешь. Проследил за мной, и едва я свалил из хаты, доставил тебя по другому адресу. В Лизкин коттедж.

– Погоди, не торопись, – попросил Глеб. – Сейчас сядем, закажем выпить, и тогда ты расскажешь историю целиком.

И Макс рассказал, ничего не утаил, в подробностях расписав события минувших месяцев.

Засиделись они до позднего вечера, почти ничего не выпив и не съев, будто позабыв, что находятся в баре. Несколько раз официантка подходила к их столику и спрашивала, устраивают ли гостей заказанные блюда, поскольку к ним никто не притронулся. Мужчины приветливо кивали и вновь погружались в беседу, задавая друг другу бесчисленные вопросы.

Максу позвонила жена, выразила беспокойство по поводу его долгого отсутствия.

– Что, мальчику пора баиньки? – Глеб не упустил шанс подколоть товарища.

– Ее этот мальчик сегодня так ушатал, что ей, по ходу, добавки хочется, – подмигнул тот.

– Ты в своем репертуаре.

– Стараюсь, старик. А что у тебя? С супругой окончательно разошлись? Как твое душевное состояние вообще?

– Да не парься, Макс, я больше не собираюсь делать глупостей.

– Кто тебя знает. – приятель с сомнением покачал головой. – Может, вместе с памятью к тебе прежняя дурь вернулась. Так ты скажи, я за тобой присмотрю.

– Ты уже присмотрел однажды. – Глеб не сдержал улыбки.

– Вот блин, старик, ты мне это до смерти припоминать будешь? Ну, виноват я, не рассчитал, что Джеки легко обведет меня вокруг пальца.

– Кстати, по поводу Джека. Ты говорил, у него какие-то проблемы со здоровьем?

– Проблемы – это мягко сказано, – голос Макса погрустнел. – Он ослеп.

– Как ослеп?!

– Полностью. Ни хрена не видит.

Глеб недоверчиво усмехнулся:

– У тебя шутки такие идиотские, что ли?

Макс налил из графина клюквенный морс и осушил полбокала.

– Джек сидел в баре, и там, по ходу, часть стены обвалилась, я так и не понял. Осколками ему поранило глаза. Две операции уже сделали, но результаты пока нулевые.

Глеб потрясенно уставился на Макса.

– Врачи дают какие-то прогнозы?

– Я как раз завтра собирался заскочить в больницу, расспросить лечащего врача. Мне кажется, Джек шифрует истинное положение дел. Я с ним недавно разговаривал, и мне его голос здорово не понравился.

– Ни черта у вас тут новости. – Глеб покачал головой, будто до конца не веря в услышанное. – И что вы с Лизой планируете предпринять? Может, надо показать Джека другим врачам?

Макс откинулся на спинку стула и помолчал, собираясь с духом.

– Тут такое дело, старик. Это ведь не все новости.

Глеб испытующе посмотрел на приятеля. Похоже, эти трое без него не скучали и отрывались на полную катушку.

– Я тебя слушаю.

– Ты заезжал сегодня ко мне в офис, так?

– Так.

– И что ты там увидел?

– Ничего.

– Вот именно. Нет у меня больше фирмы, обанкротилась. Мне в этом кое-кто помог. – Макс выдержал паузу. – Объявился тут один таинственный мститель.

– С этого места подробнее. – Глеб пододвинул Максу рюмку с водкой, взял свою и залпом выпил.

Они покинули бар в пятом часу ночи, договорившись в десять утра встретиться возле клиники. Приехав домой и улегшись в кровать, Глеб долго смотрел в темный потолок, снова и снова воспроизводя в памяти встречу с товарищем. Макс рассказал ужасные вещи, которые с трудом укладывались в голове. Слепота Джека, похищение Лизы, мистический злодей – все это напоминало сцены из фильма, а не события реальной жизни. Однако у Глеба ни на секунду не возникало подозрения, что Макс преувеличивает размеры катастрофы. Минувший год научил Глеба быть готовым к самым неожиданным поворотам судьбы.

Уже засыпая, он подумал о том, что не испытывает к Лизе ни малейшего сочувствия. Глеб никогда не симпатизировал ей, а в последние годы почти ненавидел. Лизин эгоизм и циничность превосходили все мыслимые размеры; желая чего-то, она не останавливалась ни перед чем. Подруга заслуживала того, чтобы ее проучили. Похищение было не самым варварским наказанием. Возможно, это донесет до ее ума простую истину: на каждую силу найдется сила превосходящая. Натуру, конечно, не переделаешь, но зато она научится ее усмирять. Впрочем, Лиза из тех людей, кто отвергает любое учение, считая, что и без того идеальна. Что ж, Леди Совершенство получила по заслугам. Единственный, о ком Глеб действительно сожалел, это Макс. Друг сильно переживал по поводу сложившейся ситуации. Если кому и стоило помочь – то именно ему.

Глава 6

Это было странное место. Джек приметил его пару лет назад, когда ехал из области по одной из многочисленных трасс. Стояла середина лета, солнце клонилось к закату и разливало по небу фиолетово-розовую акварель. Дорога плавно изгибалась, а потом сделала резкий поворот, открыв водителю вид на заброшенное поле. Ничего примечательного в этом поле не было; не пребывай Джек в философском настроении, не обратил бы на него никакого внимания. Однако в тот вечер не смог проехать мимо. Припарковал автомобиль на обочине и спустился вниз на желтоватый ковер: лето выдалось жарким и засушливым, на открытых пространствах трава выгорела. Этот пикантный недостаток лишь усиливал необычное очарование места. Линии электропередачи рядами пересекали поле. Тяжелые черные провода с угрюмым равнодушием нависали над одиноким путником. И казалось, это и не провода вовсе, а вырванные из плоти гигантские вены. Того и гляди, закапает вниз темная липкая кровь, запачкает желтизну травы.

Джек закрыл глаза, прислушиваясь к напряженному гулу. Там, в высоте, зловеще вибрировал ток, вызывая в теле мелкую, едва уловимую дрожь. Джеку почудилось, что у него над головой пролетают миллиарды омерзительных насекомых. Но даже иррациональный страх не заставил его открыть глаза. Он стоял, зачарованный, не в силах пошевелиться. И так прекрасно было это гипнотическое оцепенение, что хотелось послать весь мир к чертям и остаться здесь, в этом гиблом месте, навсегда.

Когда стемнело, Джек вернулся к машине и продолжил путь. С тех пор раз в три-четыре месяца обязательно приезжал на это поле, чтобы побыть в одиночестве и подумать о вечном.

Сегодня утром Джек ощутил острую, почти болезненную тягу. Он не наведывался на поле с декабря прошлого года. Последнее посещение получилось скомканным – до эксперимента оставалось два дня, Джеку не удавалось расслабиться и абстрагироваться от мыслей о предстоящем опыте. Он провел на поле двадцать бессмысленных минут и вернулся в город разочарованный и злой.

Ему было необходимо попасть туда. Как можно скорее.

Он порывисто встал, намереваясь спуститься во двор и сесть в машину, но вспомнил, что это невозможно. Абсолютно невыполнимо. Ведь он слепой. Он не видит ничего, кроме проклятой темноты. И зрение никогда не восстановится.

Джек разразился истеричным хохотом. Он смеялся как ненормальный, корчась от спазмов в животе и не замечая выступивших на глазах слез. Он смеялся долго, неуправляемо, как не смеялся никогда прежде. Он надеялся, что этот больной смех убьет его раз и навсегда. Но смех прекратился так же неожиданно, как и начался. Джек почувствовал себя разбитым. Не осталось сил даже на то, чтобы сделать два шага до дивана, – он лег прямо на пол, по-покойницки сложив руки на груди.

Кравцов всегда считал, что обладает железной волей. Был уверен: никакие обстоятельства не сломают его; не найдется испытаний, которые он не выдержит с честью. И что же в итоге? Всего лишь тридцать дней в темноте – и герой едва ли не сходит с ума. Слабак! И как наплевать на собственную слабость! Да, он не Прометей. Он простой человек и хочет жить по-человечески.

Звонок в дверь на мгновение отвлек Джека от мрачных мыслей. Однако он не испытывал ни малейшего любопытства, кто это решил навестить его. В дверь звонили и звонили, но Иван не предпринимал попыток подняться.

В кармане брюк завибрировал мобильный и спустя минуту затих.

В прихожей послышался звук поворачиваемого в замке ключа. А затем чьи-то шаги.

«Макс сделал дубликат», – безразлично отметил про себя Джек.

– Ванька, блин! Ты что творишь? Ты жив? – Макс бросился к лежавшему на полу другу и принялся тормошить его.

– Я жив, просто отдыхаю. Не надо меня трясти, – спокойно ответил Кравцов и сел.

– Ни хрена себе отдых! Еще бы венок у изголовья положил! – буркнул Макс, с трудом переводя дыхание. – Я с тобой поседею раньше времени.

– Не переживай, я этого не увижу, – усмехнулся Джек.

– А ну кончай гнилой базар! Я смотрю, и правда тебя нельзя ни на сутки одного оставить. Сразу хренью начинаешь маяться. Хорошо, что я сделал дубликат ключа от твоей хаты, перед тем как тебя сюда перевезти. Ты уж извини, что я ворвался. Но ты не поднимал трубку, и я волновался.

– Ты не один? – прервал его тираду Джек.

Глеб, до этого тихо стоявший в дверном проеме, шагнул в комнату.

– Он не один.

– Глеб? – Джек нащупал диван и оперся на него спиной, продолжая сидеть на полу. – С возвращением!

– Спасибо. Правда, возвращение получается невеселым. – Глеб приблизился к другу и, наклонившись, неловко его обнял.

– Да, есть тут некоторые поводы для грусти, – согласился тот. – Как сам? Полагаю, больше не хочешь покидать сей бренный мир?

– Больше не хочу. Спасибо тебе. Промывка мозгов мне реально помогла.

– Обращайся.

– Да нет, пожалуй, с меня достаточно, – усмехнулся Глеб, опускаясь на пол рядом с Джеком. Было странно видеть гордого и независимого Кравцова в таком унизительно беспомощном состоянии. Приятель изображал бодрость, причем довольно убедительно, и возможно, Глеб и Макс обманулись бы, если бы не знали, как обстоят дела на самом деле. Утренний визит в больницу поверг их в шок. Столичные врачи вынесли свой приговор и пересматривать его не считали уместным.

Всю дорогу от больницы до дома Джека Макс ругался на чем свет стоит. Глеб же, наоборот, впал в сосредоточенную задумчивость, размышляя над вариантами дальнейших действий. Сначала, как и предлагал Максим, они наймут частного детектива, чтобы попытаться выйти на Лизин след. Определенная сумма у Глеба имелась – те деньги, что он снял со своего банковского счета в первые недели беспамятства. Вопрос оплаты сыщика отпадал. Дальше стояла более сложная проблема – что делать с Джеком? Нужно поискать самые респектабельные глазные клиники за границей и свозить его туда на консультацию. Если повезет, и зарубежные врачи согласятся его оперировать, надо будет прикинуть, где взять на это деньги. Предположим, можно продать машины Макса и Джека, но этого хватит разве что на первоначальный взнос.

Повисла тяжелая тишина. Макс первым прервал ее:

– Старик, не отчаивайся и не теряй надежду. Мы тебя не оставим.

– Звучит угрожающе, – сыронизировал Джек, с удивлением отмечая, что визит друзей оставляет его равнодушным. Еще пару месяцев назад психотерапевт Кравцов пришел бы в восторг, появись Глеб на пороге его квартиры. А теперь это событие воспринималось им как сухой факт – без чувств и эмоций.

Глеб рассказывал о своих приключениях, о том, что испытал, проснувшись в незнакомом месте без намека на то, кем является; Джек слушал и задавал вопросы, но в глубине души оставался безучастным. Нет, он не сдался. Не опустил руки. Он будет бороться и, может быть, даже победит… Но это будет потом. А сейчас ему хотелось тишины и отчаяния. Погрузиться в унылую тоску и всласть погоревать о своей судьбе. Иногда нужно вдоволь нахлебаться, чтобы почувствовать желание выплыть. Но похоже, товарищи не собирались оставлять его наедине со своей бедой.

– Кстати, я все у тебя уточнить хотел, – обратился Макс к Глебу, когда тот закончил рассказ. – Про ту соседку, которая едва тебя не прирезала. Ты ее обидел чем-то, что ли?

Глеб на мгновение заколебался – стоит ли говорить правду? Ольга Велецкая была частью их общего прошлого, но надо ли ворошить то, что забыто? Решил, что лучше друзьям не знать некоторых деталей. Спокойнее спать будут.

– Нет, не обидел. Просто нарвался на сумасшедшую.

– Сумасшедшая – не то слово, – хохотнул Макс. – Она ж едва тебя не угробила! Не разбираешься ты в бабах, старик.

– Зато ты у нас знаток, – не остался в долгу Глеб. – Как, ты говоришь, твою проститутку звали? Ту, что ваши ночи любви на видео записывала? Олеся?

– Алиса, – поправил Макс, нисколько не обидевшись. – Я, по крайней мере, ее трахнул. Несколько раз. А ты так и остался неудовлетворенным.

– А ты жесток, бьешь по больному. – Глеб улыбнулся, наслаждаясь диалогом. Ему и правда не хватало этих дружеских перепалок. Каким он был идиотом, добровольно обрекая себя на одиночество! Если в жизни и есть какой-то смысл, то явно не в том, чтобы страдать. Очень жаль, что сейчас Джек повторяет его ошибку, замыкаясь в собственном горе.

– Ты сегодня что-нибудь ел? – Макс обратился к притихшему Джеку. Тот скептически покачал головой.

– Ты меня реально пугаешь. Следующий вопрос будет, сходил ли я нынче по-большому?

– Насчет второго я не сомневаюсь.

– И на том спасибо, друг. Приятно, когда в тебя верят. – Джек помолчал. – Что там слышно о Елизавете?

Наигранная веселость Макса сменилась угрюмой серьезностью.

– Пока ничего. Мы с Глебом наймем сыщика, может, он что-то разнюхает.

– Хорошая идея, – бесцветным голосом произнес Джек.

– Ага. Чем черт не шутит, вдруг он выяснит личность злобного старика.

– Злобного старика? – не понял Глеб. – Ты о ком?

– Я же тебе рассказывал про мужика, который нам подлянки строит.

– Ты не говорил, что он старик.

Макс неопределенно махнул руками:

– Ну, как старик. Лет шестьдесят ему, наверное. Не первой свежести юноша.

– А как он выглядел? – Глеб насторожился, еще толком не понимая, что именно его так взволновало.

– Да как выглядел? Нормально. Седой, в деловом костюме. Заметно, что при бабках. Запонки у него на манжетах с брюликами. Привык руководить. Но, по ходу, впечатлительный и ручки замарать боится. Приказал своему зверью меня отделать, а сам в коридорчик вышел, чтобы не видеть.

Глеб сглотнул. Это была всего лишь догадка, всего лишь необоснованное подозрение, но пульс участился, а давление подскочило. Родившаяся мысль была настолько дика и неприятна, что захотелось немедленно переключить внимание на другую тему… Ведь если догадка верна… Вот черт…

– Глеб, у тебя есть какие-то идеи? – спросил Джек.

– Пока нет, – с легкой задержкой ответил тот.

– Просто ты так громко дышишь, словно о чем-то догадался или тебе минет делают. Поскольку господин Гладко у нас гетеросексуал, я предположил первое… – ядовито заметил Иван.

Громкий хохот Макса сотряс комнату.

– Блин, старик, ты как скажешь, – проговорил он, с трудом отдышавшись. – Вы, психопаты, остроумные ребята.

– Психотерапевты, – поправил Джек.

– Один хрен.

– Надо тебе, Максим, самообразовываться. Кстати, можно тебя попросить?

– Конечно, какой базар.

– Возле телевизора книжная полка, видишь? – Джек придал голосу печальную серьезность. – Подойди к ней.