Текст книги "Кордон «Ромашкино»"

– И очень похоже на «обезжиренной», – съехидничала Катя.

– Во!

 
И лягут черные руины
На окровавленной Земле!
 

Достаточно сильно сказано, юная дева?

– Убойно! Это ты о чем? – с подозрением спросила Катя.

Уж слишком ее опасения совпадали со стихами.

– Стих придумал. Буду им богатырей пугать.

– И все?

– А на что еще годен этот стих?

– Во-первых, сколько раз тебе повторять: не стих, а сти-хо-тво-рение. Соловей, это же поэтическая азбука!

Когда разговор шел о стихосложении, вся смысловая начинка, все эти «черные руины» и «обезжизненные Земли» мгновенно уходили на задний план. Все-таки Катя очень любила коровье молоко!

– Стих – это единица ритмически организованной речи, строка в стихотворении. А стихотворение – стихотворное, то есть состоящее из стихов, творение. Произведение! Ну, понял наконец?

– Ага! – кивнул Разбойник. Его мозги все еще плавали в поэтическом сиропе. – Так как тебе мой СТИХ?!

– Р-р-р, – зарычала Катя. Потом, всмотревшись в подернутые дымкой глаза, поняла, что пока она не выскажет свое мнение, говорить о деле с Соловьем бесполезно. – Гениально! Ты – лучший! Ты – супер! Ты – самый великий поэт всех времен и народов! Пушкин отдыхает. Лермонтов громко рыдает в чужую жилетку. Шекспир, Байрон, Данте, Маяковский и иже с ними – просто дети по сравнению с тобой. Ты удовлетворен?

Соловей умудрился покраснеть!

Воистину, лесть – великая сила. Она может пробить насквозь и разум, и здравый смысл даже самого обычного, умеющего находить рифму и выстраивать ритм, дядьки. Посудите сами, разве легко после таких дифирамбов сказать себе великому: «Ну нет, это не про меня!»

– Катюша, с чем пожаловала? – Мозги Соловья почти сфокусировались на насущном, почти выгребли из розового тумана и обрели твердь.

– Скажи, ты когда-нибудь применял свой свист в разрушительных целях в нашем, несказочном мире?

– На ваш мир у меня нет лицензии.

– А не получится ли так, что кроме бетонного недостроя рухнет что-нибудь еще?

– Не исключено. Я, если в раж вхожу, плохо себя контролирую.

– В смысле?..

– Остановиться тяжело. Это вы говорите «свист», но на самом деле у меня песня! Какие обертоны! Какая громкость! Попробуй какого-нибудь тенора оборвать на самой высокой ноте. Думаешь, он спасибо скажет? Вот и со мной та же самая история. Я хоть и разбойник, но не попугай какой-нибудь, не павлин безголосый. Я со-ло-вей! Думаешь, люди именами просто так разбрасываются?

– Как раз не думаю. Может, стоит попробовать заранее? С минимальным воздействием. На чем-нибудь крошечном. Без разрушения. Просто свистнешь коротенечко, и мы понаблюдаем, произойдет что-нибудь опасное или не произойдет.

– Запросто.

– А где?

– В коровнике. Подойдет для эксперимента?

– Вполне, – согласилась Катя. А что оставалось делать? Не в доме же свистеть. – Я согласна. Только давай по-честному. Если скажу стоп, значит стоп. Незамедлительно!

– Это ты с разбойником решила честный договор заключить, да? – ухмыльнулся Соловей, но, увидев выражение Катиного лица, пошел на попятную. – Ну, не дуйся, радость моя. Лопнешь. Конечно, все по-честному.

– Тогда идем. «Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня», – процитировала Катя.

– С удовольствием!

На улице, по дороге к коровнику, она вернулась к литературной теме:

– О стихотворении хочу спросить. Зачем ты решил богатырей пугать?

– Это же элементарно! Настоящий богатырь должен силу иметь. И не только в мышцах. Воля, выдержка – это обязательно. А еще ему ни в коем случае нельзя бояться собственного воображения. Иначе какой это богатырь? Вот тут был у нас один… так называемый великан. Заметь, не человек, обученный быть богатырем, а таковой по праву рождения – потомственный, генетический великан. Правда, малец еще. Школьник.

– И что?

Вопрос был задан не для поддержания разговора. Дело в том, что в Катиной жизни тоже встречался неординарный великан. Скорее всего, они с Соловьем говорили об одном и том же лице.

– Пригласила Яга на избушкин стотысячелетний юбилей вместе с другими гостями и семью великанов. Сама понимаешь, дата особенная. Избушку отмыла до блеска, педикюр курьим ногам сделала, воздушные шарики к трубе прицепила, в окна смайлики вставила. Вороне приказала «Хеппи бездей ту ю» и «Как на избушкины именины испекли мы каравай» выкаркивать. Гостей было – не сосчитать. Все явились. Друзья, враги – не важно. Некоторым даже пришлось на время праздника договоры о ненападении заключать. Как во время ваших Олимпийских игр.

Яга расчувствовалась и решила дорогих гостей чем-нибудь особым побаловать. Повесила на стену чудо-зеркало. Пошел ужастик. Настоящий.

Стррррашный! Народ глазеет, комментирует. Где надо, ахает. И вдруг!.. Нет, дальше не проси. Не расскажу. Стыдно.

Покажите мне хоть одного человека, который после такого интригующего начала не повис бы на локте рассказчика с мольбами о продолжении.

– Ну, Соловушка! Ну, разбойничек мой миленький! Что дальше?! Расскажи!

– Только во имя истины, солнце мое. Слушай. И вдруг в момент, когда в чудо-зеркале Руслан готовится отрезать волшебную бороду загнанному в угол Черномору, тот визжит и бьется в конвульсиях, подросток-великан падает в обморок! Тьфу! Позор! Конфуз! Кисейная барышня! Конечно, гости сделали вид, что ничего не произошло, а потом на Золушкиной карете отвезли великана домой. Его папаша с мамашей тоже быстро ретировались. Но я тебя спрашиваю, куда это годится? Любому ясно: не занимались они с сыном боевой и политической подготовкой! Да что родители. А школа куда смотрела?! Мало она бедолаге сознание муштровала, если будущий богатырь от обычной киношки чуть в штаны не наделал!

– Ой, давай про штаны не будем! – остановила Катя распалившегося рассказчика. – Это ты уже выдумываешь.

– Выдумываю, действительно… – сконфузился пойманный на сочинительстве Соловей. – А ты откуда знаешь?

– Да так, догадываюсь…

* * *

Пока Катя с Соловьем идут в гости к Зорьке, у меня есть время рассказать о великане, который действительно оказался тем самым.

Случилась эта история года четыре назад. Яна Семеновна с Тимофеем Львовичем вернулись тогда домой очень поздно. Вид у обоих был смущенный.

– Доченька, у нас к тебе просьба… – нерешительно начал папа. И остановился.

– Какая? Какая просьба? – тут же пристала Катя.

– Да понимаешь… Мы с мамой нарушителя в лесу поймали. Хотели обратно отправить, а он вдруг как начнет слезы лить. Пришлось этого ревуна в гости пригласить. Возьмешь под свою опеку? Ты девочка разумная, деликатная… А нам с мамой работать надо.

– Ура! Наконец-то! – обрадовалась Катя. Он ведь человек, да?

– Ну, в некотором роде, – чуть помедлив, подтвердила Яна Семеновна.

– У нас так давно человеческих гостей не было! После бабы Яги одни животные. Я, наверное, уже и готовить разучилась.

– Ох и много же тебе придется каши варить, – вздохнула Яна Семеновна.

– Почему?

– Сейчас поймешь. Иди. Он там, на улице дожидается. В дом не пошел. Запуганный совсем.

Катя взяла карманный фонарик. Без него она по ночам на двор не выходила.

Рядом с границей без фонаря бродить в темноте опасно. Надеюсь, причины понятны. И, кстати, если луны нет, вообще ничего не видно. Деревня – это ведь не город, где полной темноты не бывает никогда. В городе даже звезд на небе хорошенько не разглядеть. Тусклые. Только самые крупные видны. А за городом, без фонарей и рекламных огней, Млечный Путь – настоящая звездная дорога! И вокруг нас – не черный купол с отдельными светильниками, а бесконечная, непостижимая, невероятная Вселенная!

Катя сделала несколько шагов по дорожке, на которую падал свет из открытой двери. Шагнула в мокрую от росы траву. Подняла руку с фонарем…

– Великааааааан!

Гласная «а» успела растянуться на впечатляющее расстояние еще до того, как у Кати перехватило дыхание. Великан был огромен – особенно в сравнении с Катей. Конечно, если говорить только о росте. Если же учесть возраст, тогда это был великанчик. Великанюшечка. Нюшечка такой. Но дело-то в том, что «Нюшечке» стукнуло лет двенадцать, а его росточек уже перевалил за два метра.

Великан прятался за деревом, и Катя догадалась, что подросток стесняется. Однако виду не подала, чтобы не смущать парня. К тому же она имела некоторый опыт общения со сложными или необычными гостями, поэтому просто улыбнулась и крикнула погромче:

– Привет! Я Катя. Пойдем чай пить. С вареньем и медом!

Великан некоторое время посмущался, потоптался за деревом. Потом все-таки сдался. То ли ему было некуда деваться, то ли действительно чаю захотелось. Ведь даже если простой человек слезы льет, вода расходуется. А сколько ее может вытечь из великана?! Тут без чая не обойтись – пересохнешь.

За столом парнишка размяк, расслабился и выложил все свои проблемы.

В подробности я вдаваться не буду. Кому понравится выносить на всеобщее обсуждение неудачи и ошибки детства? Так, небольшой экскурс в прошлое…

Корень великаньих проблем лежал в нелюбви к каше. Надо сказать, несмотря на генетику, развитие великанов идет весьма своеобразно. Если из котят получаются коты, из щенят – собаки, а из выхухолят – взрослые выхухоли, то нет гарантии, что из великаньего младенца вырастет богатырь-великан. Чтобы это произошло, нужно все раннее детство постоянно наворачивать кашу. Желательно манную и пшенную. А также гречневую, рисовую, перловую и овсяную в любом количестве.

Это, между прочим, большой великаний секрет. Настоятельно прошу читателей не проболтаться.

Да, я забыла представить Катиного гостя. Она назвала его Васильком. На это была веская причина, и базировалась она на таланте Яны Семеновны. Ее пациенты-животные выздоравливали так быстро и сменяли один другого столь стремительно, что имена, которые давала им Катя, стали путаться. Выход был единственным: всем давать одно и то же имя – Василек. Почему именно это? Да просто так. Звучит красиво, как-то называть все равно надо. Кстати, из всей череды Васильков великан был последним. За время общения девочка и парень так подружились, что назвать этим именем еще кого-либо Катя уже не могла.

Но вернемся к нелюбви к каше.

«Ешь кашу! Ешь кашу, недоросток! А то не вырастешь!» – устало долдонила Васильку мама. А он: «Бе-е-е! Не буду!» Вот и добекался. В школу отдали – на стульчик залезть не может – не дотягивается. Естественно, имеется в виду великаний стульчик. Парта под подбородком. На уроках физкультуры, когда все строятся по росту, место Василька – самое последнее, за девчонками. Когда класс в баскетбол играет, он на лавочке сидит. Но кашу не ест просто героически.

Одноклассники начали дразниться, обзывать его Мальчиком-с-пальчик. Настоящий Мальчик-с-пальчик в соседнем классе нос задрал… В общем, жуть.

В таких условиях у неудачника есть два пути – пассивный и активный. Пассивный – это наплевать на мнение окружающих и просто жить, как получается. Итог: «Принимайте меня таким, каков я есть». Не факт, что примут, не факт, что вообще будет кого и что принимать, но зато никаких энергозатрат.

Активный – составить план действий по выводу самого себя из кризисной ситуации и начать его осуществлять несмотря ни на что. Даже на разочарования и лень. Итог – Личность, Сделавшая Себя и Свое Счастье. Тоже не факт, что получится, но зато результат может превзойти ожидания.

Дожил Василек до подросткового возраста, но ни читать, ни писать, ни считать так и не научился. Толкнулся к Берендею в пастухи – не берут. Мал, говорят, и ничего не умеешь. Даже за зарплату расписаться не сможешь. А тут еще этот конфуз на избушкином дне рождения…

Что делать? Как жить? Вокруг все не мило. Убежать бы куда подальше. В идеале – от самого себя. Но это невозможно даже на сказочной территории. Вот и решил Василек перейти границу, но даже такую легкотню как следует сделать не сумел, попался при пересечении.

Когда Катя все это услышала, так ей грустно стало! Виду она, конечно, не подала, но дала себе честное слово: «Я научу его всему, что умею сама!»

Полночи она строила планы по спасению великаньей репутации. Наутро пошла будить Василька. Криком не получилось: паренек сопел громче, чем она орала. Пришлось найти палку и пощекотать ею пятку, после чего отскочить как можно дальше, поскольку нога, которая оканчивалась этой самой пяткой, как следует брыкнулась.

Пока великан умывался и чистил зубы, Катя успела сварить десятилитровую кастрюлю рисовой каши.

После завтрака Катя пригласила гостя покататься на лодке. Под благовидным предлогом она прихватила с собой пару полезных книг – учебники по арифметике и русскому языку.

В озеро, по которому предполагалось плавать, нелегально втекал тонюсенький ручеек с живой водой, поэтому и в озере, и вокруг все было живое – даже чересчур. Рыбы носились наперегонки, лягушки прыгали так, словно каждая получила золотую олимпийскую медаль по прыжкам в длину и высоту одновременно. Птицы и бабочки демонстрировали высший пилотаж. Естественно, Василек оживился, расслабился, перестал бояться и запросто выучил сначала все буквы. Затем, подбадриваемый неутомимой Катей, одолел цифры.

Великая сила – похвала. Запомните это. Только пользоваться ею надо умело. Не переборщить. Иначе вместо выдающегося таланта вырастет жалкий и несчастный зазнайка.

Василек прогостил у Калининых целый месяц.

Кашу так и не полюбил, но хотя бы начал есть.

А еще пил маленькие желтые таблеточки по назначению Яны Семеновны. За это время он научился читать, писать, считать, вышивать крестиком, играть на саксофоне, разбирать ноты, даже танцевать. И что немаловажно, недовеликан вырос! Каша сделала свое благое дело. Вполне возможно, сделали свое дело и таблетки.

Наверняка многие скажут, что помогло лекарство. Люди ведь привыкли доверять химическим препаратам. Но мы-то с вами понимаем, в чем причина изменений, произошедших с хилым подростком! Правильное питание, занятия спортом, уважение окружающих, целеустремленность, прекрасное настроение… Ну, и какая химия может противопоставить себя совокупности этих простых человеческих средств?!

Когда Василек снова нарушил границу – только теперь в обратном направлении, – его было не узнать. Неузнавание оказалось настолько полным, что стыдиться самого себя стало не перед кем. Жизнь подростка наладилась.

* * *

Коровник оказался занят. Там неторопливо пережевывала траву утомленная сочинительством Зорька. Катя и Соловей переглянулись.

– Будем выпроваживать или так… С ней?

– С ней, – решилась Катя.

Провести эксперимент с коровой было даже интереснее, чем просто свистнуть в пустоту. Наличие живого существа расширяло границы опыта и позволяло сделать заключение о воздействии свиста на любые природные объекты.

Между прочим, крайне безответственное решение. Проводить эксперимент с участием живого существа – это серьезно. Требует большой подготовки, консультаций и прочих мероприятий.

– А сама-то как? Домой пойдешь или на улице постоишь?

– Здесь останусь. Только уши заткну.

Хоть решение по поводу Зорьки и было безответственным, но оставлять корову один на один с неизвестностью Катя не собиралась. Этого требовали традиции лучших ученых мира, чего только на своем организме не проверявших – от воздействия болезнетворных микробов до радиации.

– Бесполезно. Если бы от моего свиста можно было защититься простой затычкой в ухе! Нет, девонька, сейчас ты услышишь такое, что всю жизнь будешь покрываться холодным потом от свиста закипающего чайника! – важно заявил Соловей.

– Ну, это мы еще поглядим. Лучше не хвастайся, а дело делай!

Соловей отошел на середину коровника, осмотрелся. С сожалением глянул на Зорьку. Затем выпучил глаза, раздул щеки…

Нет смысла описывать то, что произошло в следующий момент. Это надо – вернее, не надо – слышать никому! И рассказывать в книгах о таких жестокостях бесчеловечно.

Как долго длилась экзекуция, никто, кроме исполнителя, не понял. Свист прекратился, когда зашатались перекрытия и на голову Соловья посыпался скопившийся между бревнами сор.

Первой в единое целое собралась Катя. В деревне продолжали голосить собаки. Зорька же, вросшая копытами в солому, напоминала каменную статую.

– Эээй! – окликнул обеих довольный результатами Соловей. – Помощь не нужна?

– Мне нет, – промямлила Катя. – Ну ты даешь! Понимаю сочинителей былин.

– А корове? По-моему, ей дурно.

– Возможно… – Катя присмотрелась к Зорьке, подошла, дотронулась до бока.

Того, что произошло в следующий момент, не ожидал никто. Корова взлетела! Нет, разумеется, это был прыжок. Но такой высокий, что не назвать его взлетом было бы бесчестно. Боднув рогами потолок, Зорька проорала «караул» и, сделав гигантский рывок в направлении ворот, исчезла. Измученный свистом коровник зашатался, Катя и Соловей вылетели на улицу, после чего потолок рухнул.

– Эксперимент удался, – пробормотал Соловей.

– Полностью, – подтвердила совершенно белая от впечатлений Катя. – Отчет подавать будем маме с папой.

* * *

Отчет вышел громким. Выросшая в атмосфере взаимопонимания, Катя даже не предполагала, что в ее родителях может жить столько шума. Но в конце концов и они утомились. Получившая свободу девочка отправилась спать. Разрушенный коровник не отменял другое, задуманное на рассвете, разрушение.

Пока она спит, отвечу на вопрос, наверняка прозвучавший в голове каждого из моих читателей: что же Катя наплела родителям? Не могла же девчонка раскрыть тонкости проведенного эксперимента и, тем более, его цель. Естественно, цель Катя оставила при себе. Обо всем остальном она доложила в точности. С формулировкой: «Проведение эксперимента для проверки результатов лечения голосовых связок перед возвращением пациента домой с последующим заступлением на место ответственной службы, предписанной царем-батюшкой».

* * *

Вышли на рассвете.

Здесь должно присутствовать описание раннего ромашкинского утра. Ну просто обязано! Если вы обычно такие абзацы пропускаете и читаете только диалоги, все-таки попробуйте одолеть и эту скукотищу. Автор не просто так людей описаниями мучает! Это как в живописи. Убери с картины Шишкина лес, оставь одних мишек, что получится? Сумасшедшие животные в мировом пространстве. Итак…

Рассвет еле брезжил. Влажный воздух был прохладным и вместе с тем приятным. Количество росы ошибочно наводило мысль на недавний дождик. На востоке, яркая, словно светодиодная лампочка, дрожала Венера. Под нею тянулась розовая синусоида реки. По тому, как ее амплитуда сжималась у горизонта, начинающие художники могли бы изучать законы перспективы. Огромный подсолнух, самостоятельно, без усилий со стороны Кати, выросший возле тропинки, уже развернул свою любопытную мордашку к готовящемуся взорвать горизонт солнцу. Пока этого не произошло, он успешно превосходил земное светило в яркости и помпезности. А еще была тишина. Особая. С множеством звуков, птичьих трелей. И все-таки – тишина…

Ну, вот теперь хватит описаний. Место действия обрисовано. Ощущения героев вроде бы тоже ясны. Можно переходить к диалогам.

– Удивляюсь, как ваш мир похож на наш, – задумчиво прошептал Соловей.

– А я вот совсем не удивляюсь. Кто сказки сочинял? Мы. Этим все сказано.

– Интересно, вы, когда их сочиняли, догадывались, что делаете запись в информационном пространстве и ваши герои – удачные и не очень – начинают жить своей жизнью?

– Конечно, нет. Сочинили, и все. Если бы не возникла граница, мы бы никогда и не узнали, что по другую сторону живут литературные персонажи.

– Вот именно. Хорошо, если эти персонажи тщательно прописаны нормальными сказочниками. А то ведь какой-нибудь бездарь насочиняет разных глупостей, а потом эти несчастные глупости не знают, куда с людских глаз деться. Ох, не добрым словом поминают они своих создателей. Ты когда подрастешь, хоть статью какую-нибудь про это напиши. Граница-то засекречена, соответственно, уродцев в нашем мире прибывает и прибывает. Может, напишешь – и запретят у вас кому попало перо в руки брать. Глядишь, эти писаки все поймут, сжалятся.

– Графоманы сжалятся? Ой, Соловей, не смеши. Вспомни «Оду булке» нашего уважаемого Горыныча. Так он даже не графоман. Вон какие стихи о любви писал, пока не оголодал!

Тропинка, по которой Катя и Соловей приближались к месту совершения противозаконного действия, вильнула к огромному дубу. За его стволом обнаружился продрогший соучастник – Никифор Головин собственной персоной.

– Привет, Головин! – радостно воскликнула Катя. Вопрос о том, придет ли Ник, мучил ее с вечера.

– Привет, – кивнул он Кате. – Здравствуйте, – Соловью. – Вы тот самый физик? А где ваш прибор, который создает резонанс?

– Э-э-э… – замешкался с ответом «физик».

– Головин, неужели ты не понимаешь, что прибор секретный? – пришла на подмогу Катя. – Это новая разработка. Портативная. Размером со спичечный коробок. Лежит в кармане. Тебе его никто не покажет. Мне тоже. Будем пользоваться результатами.

– Да ладно, это я так, любопытно просто. Могу и не смотреть.

– И не смотри. Давай лучше договоримся о сигналах. Когда Соло… Соловьев… Извини, забыла представить тебе нашего гостя. Не удивляйся, он личность секретная, поэтому его так и зовут – Соловьев. Псевдоним, наверное. Так вот, когда Соловьев начнет работать, нам с тобой придется охранять подходы к пляжу. И если что – подать сигнал. Я только мяукать умею. А ты?

– Гавкать и кукарекать.

– Замечательный зоопарк, – усмехнулся Соловей.

Катя задумалась.

– Лучше гавкай. Петухи уже откричали. Да и откуда в лесу, рядом с пляжем петух?

– Логично, Калинина. Тогда, если люди далеко, я всего пару раз тявкну. Если же времени не остается и опасность велика, зальюсь лаем.

– Представляю, что о тебе, мальчик, люди подумают! – вновь не удержался от комментариев Разбойник.

– Точно, Ник. По-моему, ты будешь похож на придурка. Знаешь что, пожалуй, нужно не гавкать и мяукать, а петь!

– Чего?

– Не чего, а самые обычные песни. Громко и протяжно, чтобы далеко слышно было. Ты умеешь петь, Головин?

– Я пою хуже, чем гавкаю.

– Честный друг у тебя, Катя, – похвалил ответ Соловей.

– Он уроки пения прогуливает. Ну-ка, запоминай:

 
Во поле береза стояла,
Во поле кудрявая стояла.
Люли-люли, стояла,
Люли-люли, стояла…
 

– Калинина, ты что, с ума сошла? Это мне-то про люли-люли петь? – Ник покрутил пальцем у виска.

– Во-первых, я в полном порядке. У меня даже в обычных контрольных одни пятерки. Сам знаешь.

– Одно другому не мешает. И, кстати, могла бы своими пятерками не хвастать. А во-вторых?

– Во-вторых, это русская народная песня. Так что будешь петь как миленький.

– Ладно. Только один раз и исключительно ради тебя. В случае крайней опасности. А если прохожий далеко, пожалуй, все-таки тявкну.

– Договорились. Да, и вот еще что… Сам понимаешь, чтобы разрушить бетонный каркас, нужны большие мощности. Если тебе станет немного не по себе, не нервничай, ладно? Стой и терпи.

– Я что, девчонка, чтобы нервничать?! Сама, Калинина, не нервничай!

Дальше шли молча. Исходные позиции заняли так же тихо.

Минуты ожидания. Вероятно, законы физики в это время нарушаются. А как еще объяснить, почему несчастные шестьдесят секунд вдруг растягиваются почти до бесконечности?

«Когда же? Когда же он начнет?» – нервничала Катя.

Но вот листья на березах задрожали, и в голову вонзилась горячая острая игла. Эффект оказался послабее того, что накануне творилось в коровнике. Там Соловей, конечно, не вышел на максимальную мощность, но пространство было замкнутым и тесным. О том, какие энергии сейчас бурлили в эпицентре события, Катя могла лишь догадываться.

И все же она, наверное, на секунду потеряла контроль над собой и территорией, потому что, когда очнулась, перед ней, обхватив голову руками, совсем не величественно корчился Марк Великий. Рядом валялось пустое пластмассовое ведро, удочка и открытая банка с дождевыми червяками. Последние торопились воспользоваться неожиданно обретенной свободой.

Катя заголосила что есть мочи:

 
– Во поле береза стояла,
Во поле кудрявая стояла.
 

Соловей продолжал свистеть. Голова раскалывалась на части. Уши выворачивались наизнанку. Кости ныли. Глаза пытались выпрыгнуть из орбит.

Но Катя самоотверженно вопила, не соблюдая ни ритма, ни мелодии, ни смысла:

 
– Люли-люли, о, стояла же эта самая оооо…
Люли-пилюли, фу ты, пили у юли береза…
 

– Заткнись! – взмолился Марк. – Тут такое творится, а еще и ты орешь!

Невероятными усилиями Катя заставила лицо принять нормальное выражение и елейным голоском проворковала:

– Ой, Марк! А о чем это ты таком говоришь? Что-то я не пойму. И почему откручиваешь свою голову? Разве она тебе больше не нужна?

– Уши болят! Жутко болят! Разве ты не слышишь звука?

– Неееет… О каком звуке речь?

– О-оооо! Невыносимо! Ну вот же он! Вот!

– Ох, Марк. По-моему, с тобой что-то не так. Я ничего не слышу.

– Не может быть.

– Ты головой о какую-нибудь елку случайно не стукнулся? Могу предположить сотрясение мозга.

Все эти словесные кружева давались Кате с трудом, но она старалась.

– Не было никакой елки. При чем она здесь!

– Тогда, может быть, ты упал?

– Да нет у меня сотрясения мозга. Это звук!

Катя приготовилась в очередной раз возразить, но в это время к непрекращающемуся разбойничьему свисту добавилось корявое, ни в тон, ни в такт, зато с явной истерикой в интонациях:

 
– Во поле береза стояла,
Во поле кудрявая стояла.
Люли-люли, стояла,
Люли-люли, стояла…
 

И Катя промолчала. Если говорить честно, она просто растерялась. Что делать при одновременных визитах с обеих сторон? Этот вариант они как-то не учли.

Мозг Соловья, не истязаемый свистом, среагировал на неожиданность быстрее других. Наступившая тишина показалась настолько всепоглощающей, что Катя и Марк схватились за уши – не заткнул ли их кто ватой. Простояв секунд двадцать, встретились глазами.

– Ага, ты все-таки за уши держишься! – воскликнул Марк. – Значит, врала, что ничего не слышишь.

– Да это я так, прическу поправляю, – нашлась Катя.

– Какая у тебя, Калинина, прическа? Не смеши! Пойдем смотреть, что там свистело.

Задерживать Великого не было никакого смысла. Да и вряд ли получилось бы. Соловей больше не засвистит. Что происходит со стороны Ника – неясно. Надо идти, и будь что будет.

Марк поднял ведерко, удочку, пустую банку и почти побежал по тропинке. Катя – следом.

Встреча произошла на опушке леска, подступавшего вплотную к прибрежной песчаной линии.

Растерянный, вспотевший Никифор выглядывал из-за широкой спины рабочего свинофермы. Катя знала, что парня зовут Антон.

В Ромашкино он появился недавно, лет ему было от силы двадцать пять, поэтому все девчонки тут же заметили новичка и целую неделю, если не больше, строили ему глазки. Впрочем, безрезультатно. Девушки постарше флиртовали иначе. И тоже безрезультатно. Зато разговоры о новеньком пошли разные. Правда, в основном о том, что никто не понял, почему красивый (а Антон был действительно красив как бог), умный (и тут природа человека не обделила) парень выгребает свиной навоз, а не снимается в кино или не занимается чем-нибудь подобным. И только одна фраза папы, случайно (действительно случайно) подслушанная Катей, натолкнула ее на мысль, что с этим Антоном не все так явно, как видится окружающим. Вот эта фраза: «Из центра Антона прислали. Вместо Виктора».

Виктора Катя знала. Он тоже выгребал навоз. Однажды заходил к Калининым домой. Это когда из-за границы на нашу территорию пожаловали черти из «Сказки о попе и о работнике его Балде». Явились нагло. Вели себя развязно. Забрались ночью в продуктовый магазин, стянули два ящика шампанского, напились и бегали по лесу, пугая местных и заезжих грибников.

В одиночку папа, естественно, с такой оравой пьяных чертей справиться не мог, пришлось вызывать отряд задержания. Вот тогда Виктор и возник в поле Катиного зрения. Пришел он к Калининым сам, без приглашения. Ни о чем не спрашивал, а папа ничего не разъяснял. Конечно же, умная Катя догадалась, что настоящая работа Виктора – патрульный экстрасенс.

Думаете, не могла простая девочка, даже дочь пограничника, знать о такой редкой профессии? Конечно, не могла. Случай помог. Папа поехал в райцентр за зарплатой и взял с собой Катю. Ему дали расписаться в зарплатной ведомости. А Катя читала очень быстро и, глянув на табличку с подписями, успела прочесть чью-то должность – «патрульный экстрасенс».

Второй случай лишь подтвердил ее догадки. Вскоре после выдворения чертей из-за границы пожаловала красивая, видная и статная женщина. Представилась феей Ледомирой. Сказала, будто устала от дел и мечтает отдохнуть у Калининых, о которых слышала от других фей много хорошего. Конечно, родители не возражали. Несколько дней Ледомира, действительно, отдыхала и восстанавливала нервы – много гуляла, качалась в гамаке, натянутом между двух берез. А потом исчезла. Папа с Виктором метались по лесу, по деревне. Снова подняли отряд. Нашли Ледомиру в райцентре. Застали на месте преступления, в детсадике, где она пыталась вытянуть души из орущих от ужаса детишек. Ведьму выслали, папу чуть не уволили. А вот Виктора с работы сняли.

Тогда же, сразу после увольнения Виктора, в Ромашкино появился Антон.

Выстроив элементарную цепочку, – «патрульный экстрасенс» – рабочий свинарника Виктор – рабочий того же свинарника Антон – Катя поняла, что знает тайну этого красивого парня. И знание ей говорило: «Девочка, если Марку можно наврать с три короба, то со специально обученным Антоном такая затея не пройдет. Вам с Соловьем остается надеяться лишь на чудо!»

– Марк, Ник, вы здесь постойте, – не дающим сомневаться в его полномочиях голосом распорядился Антон. – А ты, Катюша, иди за мной.

– Послушайте, откуда вы знаете, как меня зовут? – удивленно спросил Марк. И только тут понял, что в окружающем пейзаже чего-то не хватает. В следующий момент до сознания дошло: вместо бетонного недостроя за давно поваленным забором зияла пустота. Бетон аккуратным крошевом покрывал землю. Лишь железная арматура напоминала о том, что дом существовал. – О! А… а где?..

– Мальчики, повторяю для вас: оставайтесь на месте. И помолчите, пожалуйста.

Антон в сопровождении Кати обошел бывший забор по периметру, ткнул носком кроссовки в серое бетонное крошево.

– Чисто сработано. Да, Катя?

– А? Что сработано?

– Только не прикидывайся дурочкой. Хорошо? Я ведь чувствую, что ты обо мне знаешь. Или не так?

– Так, – отпираться не было смысла. Ясно, что Антон читал ее мысли. Возможно, он прочел их еще до начала свиста, если оказался здесь в нужный момент. Лишь чуточку опоздал.

– Правильно мыслишь. Так и было. – Катя вздрогнула. Нет, иметь дело с таким человеком – не самое приятное времяпрепровождение. – Ошибаешься. Все, как у всех. Главное – не иметь привычки лгать. Тогда не стыдно.

– А мне и не стыдно.

– Поэтому скажи, куда делся Соловей. Разрушение – это ведь его дело.