Текст книги "Папой будешь? Катюша против всех!"

– Голос Креспо. Размах Креспо. Я уж думал, ты никогда не вернешься! Пойду выпишу премию Александре Зиминой.

– Интересно, за что? – усмехнулся Захар, запрыгивая в свой потрепанный седан. Не шикарная машина для миллиардера, зато  надёжная машина для доктора.

– За возвращение в мир Захара Креспо и… красивые ноги!

– Илья, – рыкнул угрожающе.

– Ну я ж не виноват, что у нее там все ого-го.

– Я в курсе. Но будешь пялиться, я тебе башку оторву. И узнай, что там за мужик у нее такой, на пингвина похож. Думаю, это с работы.

– На пингвина? – Серов нашелся довольно быстро. – А, Каверин, что ли? Все судачат, что он её любовник, но у них вроде как разлад в отношениях.

– Уволить. Уволить к чертовой матери!

– Стоп, Захар, я не могу. Он руководитель “Креспо-Фарм” и отлично справляется. Там итак Карина вместо комдира сидит, если я уберу нормального управленца, то мы похерим компанию к черту.

– Ладно, – выдохнул Захар. – Пусть живет, раз такой умный. Сам разберусь с этим хорошим руководителем.

– Только без крови.

– За кого ты меня принимаешь? Я держу себя в руках!

– Даже когда дело касается ног Зиминой? – рассмеялся голос в трубке.

– Мои отношения с ногами и другими частями тела Александры тебя не касаются.

– И никакой благодарности, – протянул лучший друг. – Я ему все организовал, спланировал, подтасовал, а он угрожает.

– Угрожал. Угрожаю и угрожать буду!

Они оба понимали, что только угрозами все и ограничится. За много лет дружбы они вытягивали друг друга из разных передряг, но никогда по-настоящему не ссорились. Особенно из-за женщин.

Александра

10 дней спустя

– Стейш, я еще чуток посплю, ок? – Саша перевернулась на другой бок и попыталась накрыться подушкой.

– У тебя что, откат после рабочего загруза? Уже неделю спишь как сурок! Мне не жалко, но вы должны быть у врача через час. Если хочешь, я схожу…

– Нет!

Саша рывком села на постели и, под удивленным взглядом подруги, принялась распутывать косу.

– Слушай, что там за монстр наш новый доктор? Ты аж побледнела. Я  ним быстро разберусь…

– Да нормальный он, просто ситуация была такая. Ну ты понимаешь. Не хочу, чтобы он решил, что я плохая мать. Сначала мужика в дом привела, когда ребенок болеет. Потом не пришла с дочерью в поликлинику. Нет уж.

– По-моему, ты слишком сильно переживаешь о том, что о тебе подумают другие. Сначала у нас была песня “меня никто не должен жалеть”, теперь “я не хочу, чтобы обо мне думали плохо”. Что будет дальше? “Этот человек косо на меня посмотрел – я выпущу ему пулю в голову!”?

– Стейш, вот умеешь ты мозги по утрам кипятить, лучше бы кофе сварила.

Выскочила из постели, но тут же села обратно. Комната плыла перед глазами, а к горлу подкатила тошнота. Только этого не хватало.

– Слушай, а ты нормально себя чувствуешь? Кажется, я отравилась. – прошептала Саша и вдохнула поглубже.

– Отравилась? Я в норме. Но ты знаешь, у меня желудок, как у гиены – все переварит. Но китайская еда, которую мы вчера заказали, была так себе на вкус. Хорошо, что Катюха её не ела. Так что, я собираюсь в больницу?

– Нет. Лучше принеси из аптечки активированный уголь и что там еще найдешь от желудка. Я должна пойти сама!

– Вот ослица упертая, – выругалась подруга, но за аптечкой все же пошла.

Только ни уголь, ни какая-то хитрая паста с песком не помогли. Когда они с Катюхой устроились на мягких лавочках в пустом коридоре медцентра, Сашу не только подташнивало, но еще и нервно потряхивало.

И чего она так переживает из-за обычного визита ко врачу? Детский сад!

Но в голове то  и дело возникала крамольная мысль: “Надо было попросить Стейш и черт с ним с этим доктором”.

Дверь кабинета приоткрыли, но не вышли:

– Я напишу на вас жалобу! – истерично кричала женщина. – Вы назначили нам неверный препарат! Вы изуродовали моего ребенка!

– Пишите, – знакомый голос был спокоен, но слышен очень четко даже в коридоре. – Любая комиссия подтвердит, что мое назначение верное. А вот лечить аллергическую крапивницу чистотелом и уринотерапией исключительно ваше личное решение. Если что, я все написал в карте. Лечитесь тем, что я написал, без самодеятельности и все пройдет через несколько дней.

– Да никогда в жизни! Врач-убийца!

– А вы халатно относитесь к жизни своего ребенка, слушая бабкины советы вместо того, чтобы выполнять указания врача!

Из кабинета пулей вылетела высокая сухопарая женщина, волоча следом испуганного мальчишку лет пяти. На его руках и шее красовались красные аллергические пятна с некрасивыми коростами, одно даже чуть-чуть заехало на лицо.

Когда женщина скрылась за поворотом, из-за двери, которую никто не удосужился закрыть, донесся тяжелый выдох и усталое:

– Идиотка.

Катюша с Сашей переглянулись. Кажется, они сейчас точно попадут под горячую руку.

– Я зайду первой. В отличие от тебя, я ему хотя бы нравлюсь, – шепнула Катюша. – Мам, ты как?

Саша была плохо. Голова шла кругом, тело сковало слабостью, а к горлу снова подкатило. По виску стекла холодная капелька пота.

– Захар! Захар! – Катя испуганно завопила на весь коридор и ринулась в кабинет, столкнувшись с обеспокоенным доктором в дверях.

– Что случилось? Катерина?

– Маме плохо!

Саша слышала все через невидимую подушку и глубоко дышала, боясь оставить содержимое своего желудка прямо на полу в коридоре.  Хорошо, хоть в пустом.

– Александра?  – доктор присел напротив и выглядел обеспокоенным. – Что с вами? Идти можете?

– Голова кружится. Тошнота. Слабость, – прошептала она, глядя в голубые глаза. Только на них и получилось сфокусироваться.

– Понял. Обнимите меня.

– Что? – воскликнули одновременно с Катей.

– Так будет проще вас поднять. Шею обхватите, сейчас пойдем в процедурный, там что-нибудь придумаем.

Как во сне она коснулась холодной ладонью горячей кожи. Её легко подхватили на руки – это было уютно. Захотелось прижаться к груди, закрыть глаза и не думать о том, куда её несут, а просто сидеть так и наслаждаться короткой близостью. Отогнать эти идиотские желания не было сил, но спокойные слова:

– Катерина, не сверли меня взглядом, сама она не дойдет. Лучше возьми сумку и следуй за мной.

Вернули в мир. Не на глазах у дочери, нельзя проявлять слабость.

– Как скажете, босс! – отрапортовала Катюша и подхватила её вещи.

Вот умеет же этот доктор командовать.

***

– Ну что ж. Давление у вас сильно понижено и температура тела слегка. Есть еще какие-то жалобы? – женщина-врач с седым пучком на голове говорила мягко и смотрела так участливо, что Саша забеспокоилась, не принимают ли её за умалишенную.

С каких пор врачи такие трепетные? Она не первый день наблюдается в центре Креспо и всегда встречала безупречный, холодный профессионализм. Это её даже радовало, но тут… странное.

– Я же говорю, это отравление. Мы вчера заказывали еду из ресторана,  – заявила Саша, косясь на дверь кабинета, за которой её ждали дочь и педиатр. И пах этот педиатр как варвар из ночного клуба “Амброзия”. Сегодня, пока он нес её в крыло к взрослым докторам, она хорошенько его разнюхала. Странный одеколон и кофе вместе давали именно такой запах “кофе с коньяком”.

– Все симптомы отравления должны были уже пройти, тем более, вы приняли верные препараты. Больше похоже на переутомление. Вы сильно загружены на работе? Бессонница?

– Нет, я последнее время сплю как сурок. Будь моя воля, сутками бы спала, – выдохнула Саша и снова зевнула.

– А, – женщина чуть понизила голос, – вы случайно не беременны? У вас нет проблем с циклом?

Саша привычно представила в голове календарик, посчитала и только хотела заявить: “Разумеется, нет!”. Как закрыла рот обратно, просто хватанув воздух.

Задержка. Она утонула в работе, а потом переживала из-за облома с повышением, болезни Катюши и не заметила.

– Секунду, – шепнула и выглянула в коридор. – Катюш, дай мою сумку.

– Мам, ты как?  – дочка выглядела бледной и обеспокоенной. Глаза и нос покраснели.

– Всё хорошо, хочу кое-что записать в телефон. Ты что, плакала? – устало улыбнулась, пытаясь приободрить дочь.

– Нет. Зимины не плачут! – заявила Катя, шмыгнув носом, и покосилась на сидящего рядом Захара. Тот сделал вид, что застегивает рот на замок.

– Хорошо. Еще пару минут и поедем домой. Мне уже лучше.

Она плотнее закрыла дверь и достала из потайного кармашка сумки блистер с таблетками. Пересчитала. Пересчитала еще раз. Несколько лишних. Видимо, зашиваясь на работе, она забыла принять таблетки…

Но когда? Когда это случилось?

Всё внутри похолодело. Рука дрогнула. Только не опять, только не снова. Мир опасно покачнулся, и она рухнула на стул.

– Всё в порядке?  – доктор тут же подскочила и протянула вонючую ватку. Мимолетом глянула на таблетки.  – Так, понятно. Я вас сейчас сама запишу к вашему врачу. Вы ведь в нашей клинике наблюдаетесь как сотрудник?

– Ага, – глупо кивнула Саша, пытаясь унять внутреннюю дрожь.

– Хорошо. Когда вас устроит?

– Чем раньше, тем лучше.

– Сегодня есть время на шесть часов вечера. Пойдете?  – она деловито щелкала кнопочками на клавиатуре.

– Полечу. Записывайте!

Саша закусила губу, взяла распечатанное направление и сунула в карман. Надо идти. Чтобы там сейчас не происходило у неё внутри, Катюша не должна ничего заметить. До визита к гинекологу есть надежда, что это отравление, а задержка от нервов. Да-да, перенервничал из-за Карины, заработалась и все такое прочее.

Выходя из кабинета, взглянула на Захара лишь мельком. Теперь все ее беспокойство было направлено в совершенно другом направлении и этого мужчины никак не касалось. Пусть думает, что хочет.

– Вы в порядке?  – он остановил её уже в дверях своего кабинета.

– Да. Вчера неудачно поела китайской еды.

– Обязательно напишите плохой отзыв об их работе, – посоветовал педиатр. – И больше не болей, Катерина!

По пути домой Саша искренне надеялась, что Захар Дмитриевич не решит посмотреть результаты её осмотра. У него же есть совесть, да? Хоть чуточку?

Z-Захар

Несколько секунд он радовался как дурак. Смотрел на результаты обследования Александры у гинеколога и тупо улыбался экрану. Не зря весь вечер обновлял в программе её карту, ожидая, пока врач заполнит документ и нажмет это чертово “сохранить”.

Что ж, остается только сознаться, схватит её в охапку, утащить в ЗАГС и Саша Зимина его. Навсегда без права передачи пингвинам, баранам и другой пробегающей мимо фауне.

Вот только одна проблема – еще десять лет назад он узнал, что не может иметь детей. Инфекционный паротит в юности и всё, его головастики ушли в отставку. Он, конечно, лечился. Пытался. Но однажды просто перестал надеяться.

Так приятно было обмануться. На мгновение представить, что эта женщина носит его ребенка.

Телефонный звонок прервал процесс наливания коньяка в кофе. Хорошо, что рабочий день уже окончен и можно дать волю эмоциям.

– Захар, дело сделано, – Серов звучал, как всегда, бодро. – Ключи и документы тебе привезут через полчаса. Поздравляю, теперь ты владелец  трехкомнатной квартиры комфорт-класса с видом на парк. Не центр города, но тоже неплохо. Лучше, чем твоя съемная халупа в жопе цивилизации…Захар? Ау? Ты меня слышишь вообще?

– Я заеду завтра в обед. Успеете все подготовить?

В этот момент он ткнул мышкой в экран и зачем-то еще раз обновил карту пациента. Глупо, ничего уже не изменится. Но кое-что изменилось.

– Где ключи? Я приеду сам и прямо сейчас.

– Креспо, что у тебя происходит?  Ты свихнулся?

– Саша Зимина свихнулась, а со мной все как обычно!

Глава 8

Александра

Она должна войти в квартиру, улыбнуться и сказать, что это было простое переутомление. Врач выписал витамины – совсем скоро все будет в порядке. Да, так надо.

Саша смотрела на дверь своей идеальной квартиры, комкала в руках плотный лист бумаги и не могла заставить себя войти внутрь. Войти и обмануть. Всех: дочь, подруг и себя саму.

Ведь всё не в порядке.

“Поздравляю! Вы беременны!” – бодро сообщила женщина-врач и распечатала снимок маленькой горошины на темном фоне.

Поздравляю? С чем? С адской болью в одиночестве больничной палаты? С долгим восстановлением и бессонными ночами? С постродовой депрессией? А работа? А ипотека, в конце концов? Продавать квартиру и вновь съезжать к Музе? Саша и двое детей на шее у лучшей подруги – проще удавиться.

Доктор ждала слез радости, улыбки, но Саша не улыбалась. Она ненавидела себя. Вновь наступить на те же грабли. В прошлый раз хоть все было по любви, ну и как показала практика, по глупости. А сейчас? Сама взяла контроль в отношениях с Кавериным в свои руки, и так грубо ошиблась.

Говорила с врачом будто в полусне. Её убеждали, объясняли, пытались отговорить, но через два дня она идет на аборт. Вот и направление есть.

Глянула еще раз на дверь своей квартиры и прошла мимо. Поднялась на пятый, бросила на пол пальто и тихо села, подперев спиной стену.

Её не волновало, что пол не совсем чистый, а в подъезде гуляют сквозняки. Здесь ей и место. В грязи, ненависти и холоде. Она это заслужила. За то, что сделала и за то, что собирается сделать. Но другого выхода просто не видела.

Листок с направлением на аборт измяла до состояния туалетной бумаги, слезы текли по щекам, но сил встать не было. Только сидеть и беспомощно плакать, осознавая, что уже любишь этого ребенка.

– Александра? – знакомый голос сверху.

“Да вы издеваетесь! Опять он?!” – Саша посмотрела вверх и встретилась со строгим голубым взглядом, пробирающим до костей.

– Что вы здесь делаете? – попыталась стереть слезы ладонью, но, кажется, только размазала тушь.

– Переезжаю, – мужчина кивнул на стоящий рядом чемодан. – Я недавно в городе. Компания пошла навстречу и сняла мне квартиру.

– Где?

– Вот прямо здесь.

 Он кивнул на дверь, рядом с которой сидела Саша. Неловко получилось.

– Простите, я тогда пойду, – вскочила и попыталась уйти, но запястье каким-то чудом оказалось поймано горячей рукой. Одно прикосновение разлетелось тысячей огненных искр, будто кто-то вдруг запустил фейерверк.

– Стойте. Что происходит, Саша?  – звучало мягко и в тоже время было понятно, что сбежать не удастся, он хочет ответ и он его получит.

– Это не ваше дело, Захар Дмитриевич.

– Можно просто Захар и на ты, мы же теперь соседи, – ответ едкий, как яд.

– Раз так, то отпусти меня сейчас же, – попыталась вырвать руку из захвата, но он лишь сжал сильнее. Зло глянула прямо в глаза и увидела там… – Ты знаешь.

– Да. И это не выход, Саша.

– А что выход? Одной растить двоих детей? Как-то платить грабительскую ипотеку? И это притом, что я только что написала заявление на увольнение! Один раз я уже оказалась с ребенком на руках без средств к существованию. Пошел к черту этот прекрасный опыт! В конце концов, это мое тело и моя жизнь. Мне решать, что со всем этим делать!

Она дергала рукой, пытаясь вырваться на свободу, слезы лились по щекам, а в тонкой блузке как никогда хорошо чувствовался холод. Тепло. Горячо. Огненно. Все это волной окатило, когда Саша оказалась в плотном кольце мужских рук.

Совершенно бесцеремонно дернул на себя и поймал, как маленькую неразумную птичку.

– Отпусти, – вхслипнула и вяло дернулась.

– Успокоишься и пообещаешь не делать глупостей – отпущу.

 От мягкой вкрадчивости голоса чуть закружилась голова. Он почти шептал, так умиротворяюще спокойно, что Саша позволила себе слабость уткнуться носом в ткань его куртки и всхилпнуть еще пару раз.

Она видела этого мужчину третий раз в жизн и третий раз рядом с ним чувства приходили в странное смятение. Хотелось то ли ударить его и сбежать, то ли стоять так вечность и вдыхать исходящий от него аромат кофе.

Так они и стояли несколько минут:  она вяло сопротивлялась, он держал так крепко, как только мог.

– Почему аборт, Саша? – послышалось требовательное. – Ты хотя бы сообщила отцу ребенка?

Она замерла. Отцу? Такое забытое слово. Из её жизни его вычеркнули десять лет назад, а Катюша – ребенок, который слово “папа” узнал из детского мультфильма и тихо так спросил: “Мам, а кто это такой – папа?”. Она помнила, как проплакала потом пару часов. Зато Катюха не расстроилась. Эта девчонка вообще редко расстраивалась. Она словно ставила в своей голове галочку и бежала дальше. Ей и трех мам хватало.

Отец. А ведь Захар прав. Она привыкла все разгребать сама и напрочь забыла, что всегда участвуют двое и ответственность, по идее, тоже должны нести двое.

Судя по сроку, отцом мог быть только Каверин, других вариантов…

Есть. Обожгло.

– Я идиотка, – уперлась лбом в плечо Захара и сжала зубы. – Какая же я идиотка.

– Саша, что?

– Не скажу. Ты окончательно решишь, что я плохая мать, шлюха или еще что похуже.

– Эй-эй, не решай за меня, что я должен думать. Что случилось? Выговорись, тебе станет легче.

– Я не уверена, что знаю, кто отец ребенка. Уверена почти на девяносто восемь процентов, но есть еще два…

К черту два процента. Да, это её вина, но раз так получилось и Каверин хочет жениться, может, стоит посадить пингвина на яйца? Будет ему сразу и жена, и ребенок, и еще ребенок. Антон хотел семью – будет ему семья! Премия в виде памперсов сверху.

– Спасибо,  – выдохнула и отстранилась. Мучжина послушно выпустил её из стальной хватки и Саше вновь стало холодно.  – Прости за эту сцену. Ты прав. Надо сообщить отцу ребенка, тем более, что он не так давно делал мне предложение.

Захар стоял молча и слегка хмурился, изучая её перепачканное косметикой лицо. На могновение показалось, что он сам не рад тому, что навел её на эту мысль.

– Ладно. Зайдешь? Тебе нужно умыться, иначе Катерина испугается.

“Катерина”. Он единственный, кто додумался называть её дочь этой странной формой имени. Муза называла всегда полным именем – Екатерина, Стейш – панибратским Катюха, а сама Саша как вдохновение ляжет. Но никогда Катерина. Даже странно, звучит-то хорошо, по-взрослому. Наверное, поэтому дочь повелась на этого доктора.

Да и она сама не лучше, рыдать на груди у полузнакомого мужика, который итак-то о ней не бог весть какого мнения. Опустилась, Зимина, опустилась.

– Пустишь на минутку в холостяцкую берлогу?

– Конечно.

Захар открыл дверь и пропустил даму вперед. Саша переступила порог и замерла, наткнувшись взглядом на голую женщину. Мраморную. Статуя стояла прямо в центре прихожей, отделанной яркими обоями. Что-то щелкнуло. Включилась медленная музыка, загорелся приглушенный свет, а под потолком пришел в движение гигантский стеклянный шар.

– Захар, а стриптизерша будет?

– Надеюсь, нет, – раздалось за спиной.

Z – Захар

Захару очень не нравилось быть всего двумя процентами в жизни женщины, которая ему нравится. Но он это обязательно изменит, а пока…

В конфузе с квартирой был один хороший момент – Саша смеялась. Сначала, потому что увидела черный след руки на ягодице у статуи. Потом, глядя на неоновые светящиеся колонны с силуэтами голых женщин, которые установили вместо стены, отделяющей прихожую от гостиной.

Как-то вместе они обошли всю квартиру и добрались до спальни. Её почти полностью занимала огромная круглая кровать из алого бархата. А над ней на специальных подвесах крепилась целая выставка: плетки, стеки, пять видов наручников и пара совсем непристойных гаджетов.

Захар тихо сглотнул и покосился на Сашу. Она умылась, немного успокоилась – быстро берет себя в руки. И главное, её этот абсурд больше развлекал, чем смущал.

– Интересно, они вообще видели квартиру, которую сняли? – задумчиво выдала Саша и хихикнула.

“Сняли? Если бы. Они  её купили!” – подумал Захар, но вслух, разумеется, ничего не сказал. Он невольно залюбовался улыбкой, четкой линией скул и прищуром глаз с длинными темными ресницами.

– Думаю, нет. И, – добавил задумчиво. – Александра, а у вас есть дома диван?

– Есть, а что? – поймал серый удивленный взгляд своим.

Мгновение растянулось в вечность. Он. Она. Гигантская кровать. Наручники. Плетки. Всё смешалось в тягучую субстанцию и тихий шепот внутреннего искусителя:

 “Поцелуй её. Схвати. Если потребуется, свяжи и оставь рядом навсегда. Тут и наручники есть…”.

“Антисанитария!” – завопил внутренний врач и огрел искусителя по голове банкой с хлоргексидина. Заодно вернул Захара в реальность.

– Саша, я не хочу здесь спать. Пустите переночевать?

– Ну, – на лице отразилась внутренняя борьба, но её вновь оттеснило веселье, – с Катюхой сам будешь договариваться.

– Разберемся, – просиял мужчина. – Ты иди, а мне нужно сделать несколько звонков по поводу этой красоты и, наверное, заказать клининг.

– И священника позови.

– Зачем? – не понял Захар.

– А ты представь какое у него будет выражение лица. Точно изгонит всех бесов из логова разврата.

– Саша!

Оба рассмеялись, на несколько мгновений забывая о своих проблемах и внутренних демонах. Впервые за много лет Захар был счастлив в логове разврата, не занимаясь развратом. Удивительное дело.

***

– Серов, ты обалдел?  – Захар рявкнул в трубку. – Ты видел, что это за квартира? Притон какой-то!

– А я тебе говорил, не езди туда сегодня, – веселился Илья, у которого на вопли друга уже давно выработался иммунитет. – Мои помощники заказали клининг на завтра и грузчиков. Они расчистят тебе всю квартиру. Я еще гадал, почему этот скользкий тип так дешево продал свои квадратные метры.

– Понятно. Ладно, завтра к вечеру чтобы квартира была пустая. Голых женщин из колонн тоже убрать. А вот статую оставить, пусть будет на память.

На том конце невидимого провода Серов явно поперхнулся тем, что пил.

– Какую статую?

– Сейчас скину фото.

– Вау! Рука на заднице – шикарно! – впечатлился лучший друг. – И какие у тебя с ней хорошие воспоминания?

– Саша смеялась.

Серов подавился окончательно и прокашлялся только спустя минуту.

– Ты мне дашь кофе допить, сволочь? Что делала Саша в твоей квартире? Ты такой быстрый?

– Не твое дело. Меня интересует другой вопрос, почему она хочет уволиться из “Креспо-фарм”?

– Троицкая со своей реорганизацией достала. Спускает на неё всех собак.

– Убери оттуда Троицкую, – тут же потребовал Креспо.

– Не могу. Я же тебе говорил, у её отца теперь слишком большое влияние: партнеры, поставщики, министры. Он будет мстить и мстить по-крупному. Я ничего не могу сделать. Хотел бы, но не могу.

– Твою мать! – Захар выругался и пнул ножку кровати.

– Возвращайся на свое место. Ты можешь все исправить, твоего влияния будет достаточно.

– Я тебя услышал, – коротко ответил Креспо. – А теперь поговорим о том, что требуется от тебя. Саша должна остаться на работе в Креспо-фарм. Меня не волнует как, но с неё должны пылинки сдувать. Троицкую изолировать.

– Захар, это невозможно.

– Значит, сделай невозможное! – рявкнул в трубку. – Все последствия с Троицким я беру на себя.

В трубке повисла напряженная тишина. Она сменилась треском кофемашины, после которого Илья Серов вернулся к разговору.

– Хорошо, а теперь выключай большого босса и объясни, что происходит.

– Саша беременна.

Звон разбитого стекла и отборный мат.

– И что ты будешь делать?

– Жениться.

– Креспо, ты сведешь меня в могилу! Это же не твой ребенок. Ты всегда предохраняешься и, если я правильно помню, твои головастики передохли еще в шестнадцать.

– Всего восемьдесят процентов головастиков. Есть еще двадцать. И, – Захар выдержал паузу. – Саша об этом не знает.

– Извини, но, по-моему, ты свихнулся со своей Зиминой. Я могу понять: влюбился, затусил в клубе, решил приударить после. Но ты уверен, что хочешь воспитывать двух чужих детей?

– Знаешь, что я понял, работая педиатром? Не бывает своих и чужих детей. Есть просто дети, которым нужна семья и забота. Нужны папа и мама, даже если кто-то из них не кровный.

– А что ты будешь делать с кровным папой?

– В крайнем случае, найму киллера, – хмыкнул Креспо. – Но, надеюсь победить его в честной борьбе. Саша выберет меня.

– Удачи. И разрули уже с Троицким, он всю печень мне прожрал. На новоселье позовешь?

– Через неделю, когда превращу этот притон в приличную квартиру.

– А может сначала новоселье в притоне, а потом приличное? – воспылал надеждой Серов.

– Обойдешься. У меня, знаешь ли, соседи с очень чутким слухом.

Отключив вызов, Захар еще раз огляделся и хмыкнул. А кровать ему, определенно, нравится. Интересно, можно где-то заказать точно такую же, но только новую?

Хоть мысли его были далеки от работы, спускаясь на этаж ниже, он успел сделать несколько звонков и запустить один очень интересный механизм, который через пару недель собьет спесь с Троицкого и его семьи.

Завершив последний разговор, он глянул на дверь и не стал стучать. Приходить в дом с пустыми руками – полный провал. Сбегал за тортом  и, повинуясь странному инстинкту, набрал еще кое-что по мелочи для завтрака.

Дверь ему открыла Катерина и хмуро глянула на незваного гостя, но стоило заметить тортик, как на лице тут же появилась улыбка:

– О, мама, Захар тортик принес! Это мне-мне?

– Если пустишь на диван переночевать, то тебе.

– Подкуп? – нахмурилась девочка, но тут же снова глянула на торт и заулыбалась. – Ах, иногда я такая сговорчивая…

– Катя, прекрати изображать Музу и пусти Захара в дом! – раздался Сашин голос из гостиной.

– Сначала торт, – вытянула руки, требуя угощение.

Получив свой откуп довольная девочка убежала на кухню, а Захар вместо того, чтобы последовать за ней, разулся и заглянул в гостиную. Александра уже переоделась в уютный домашний костюм клетчатые брючки которого так облегали ноги, что мужчина не удержался и полюбовался ими несколько минут. Примерно до того момента, как Саша решила наклониться и приподнять часть сидения, чтобы разложить диван.

Захар бросил пакет с едой и рванул к ней.

– С ума сошла?! Тяжелое! – пальцы сомкнулись на тонком запястье женщины. Шелковистая чуть прохладная кожа казалась слишком нежной для его грубой руки, хотелось коснуться её губами, чтобы извиниться за резкое прикосновение.

– Не ори, – шикнула на него Александра, но послушно отошла от дивана и поспешила освободить руку. С потерей потерь смирился. – Вверх до щелчка.

– Как прикажете.

Диван щелкнул и послушно разложился.

– Захар, а это что?  – Саша кивнула на увесистый пакет, из которого тонкой струйкой вытекало молоко. Коробка лопнула. – Ты вроде на одну ночь, а не на неделю.

– Хотел отблагодарить вас с Катериной за приют, но не смог придумать ничего оригинальнее торта. В довесок немного увлекся с другими продуктами.

– Если ты сейчас скажешь, что мне  надо больше есть – стукну подушкой, – предупредила хозяйка дома и для верности прихватила прямоугольную с подлокотника.

– Думаю, для начала нам нужна тряпка.

Тряпку у Саши тоже пришлось отобрать, а потом и постельное белье. Он злился. Зачем подвергать себя опасности? Она казалась ему хрустальной вазой, которая от любого неосторожного движения может разбиться. В ней живет хрупкая, едва зародившаяся жизнь, а Саша диваны поднимает и с тряпкой пытается бегать.

– Всё! Делай все сам! – вспылила она. – Я на кухню. Приходи пить чай!

Развернулась и быстро вышла.

“Зато не напрягается!” – довольно подумал Захар и ловко засунул подушку в наволочку.

За десять лет жизни без прислуги он освоил и уборку, и замену кровати, и даже пару заковыристых блюд восточной кухни, хоть поваром и оказался неважным.

“А день не так уж и плох. Я в квартире Саши, мы перешли на ты и живем рядом. Катерине, кажется, я тоже нравлюсь”.

Катюша 

– Нет, ну вы только посмотрите. Он реально собрался здесь ночевать! – прошипела себе под нос девочка, глядя в гостиную через приоткрытую дверь.

Её красивая мама о чем-то разговаривала с рисковым доктором. Нет, поначалу Захар ей даже понравился: с чувством юмора, добрый и конфетами накормил, чтобы успокоить, пока мама была у доктора. И пах он чем-то таким вкусным, как будто каждое утро ел кофе с пирожными. Но приходить в их дом. Ночевать в их доме! Смотреть на её маму так пристально, еще и на “ты” с ней перейти – это уже ни в какие ворота.

Еще и стоят они теперь рядом в полумраке гостиной, а все, кто смотрел хоть одну мелодраму знают, что ничем хорошим это не заканчивается.

– Нет! Что делает, а! – возмущенно прошипела себе под нос девочка, когда доктор коснулся маминого запястья. Она очень старалась расслышать, что же там происходит и все-таки смогла.

– Ты точно в порядке? Бледная какая-то. Пульс быстрый.

– Просто устала, – отмахнулась мама.

– Тогда срочно спать. Спокойной ночи, Саша, – доктор смотрел на маму как-то долго и пристально, будто искал в ней что-то или ждал намека на что-то.

– Приятных снов, Захар, – мама, кажется, чуть покраснела или смутилась.

Катя быстро смекнула, что сейчас её поймают и, копируя бесшумную походку ниндзя, прокралась обратно в комнату. Уже там, лежа на своей постели, она переваривала информацию и пыталась понять, что же делать с новым соседом.

Искусала все губы и все-таки приняла решение. Это будет первый и последний раз, когда в их доме ночует добрый дядюшка-педиатр!

– Прости, добрый доктор, но маму я за тортик тебе не продам! – шепнула под нос и отправилась на дело.