Текст книги "Вертикальный мир"

Татьяна Костина
Вертикальный мир

С огромной благодарностью и любовью госпоже Елене Сикирич и Вячеславу Костину посвящается…

Часть 1
Вопросы

 
Господь, Господь внемли, я плачу,
я тоскую,
Тебе молюсь в вечерней мгле.
Зачем ты даровал мне душу неземную —
И приковал меня к земле?
 

К. Бальмонт

Жёлтый свет факела освещал её путь. Тихие мерные шаги разносило эхо, им вторили огромные колонны, их подхватывал лёгкий ветер, гуляющий по Храму каждую ночь. Она была одна, одна в этом царстве величия и звенящей тишины. Стены-гиганты возвышались над нею, взлетали ввысь и упирались в утонувший во тьме потолок. Прямоугольные колонны таяли во мраке, образуя длинные коридоры, уводили её взор в пустоту. Жёлтое пятно света ползло впереди неё по напольному серому камню. Пламя прыгало и металось в разные стороны, вместе с ним дрожала её тень. Она смотрела вперёд, в темноту, и шла в неё. От колонн тянулись длинные тени, бледнея и изредка вздрагивая, уползали прочь и прятались в кромешной мгле. Догорающий факел ронял скупой свет, а свет ласкал изрезанные словами камни; и великие Тайны, спрятанные от человеческих глаз, будущее, прошлое и настоящее хранили не надписи, а сами стены.

И, словно засыпая, огонь затухал, делая незаметным всё явное, а она продолжала смотреть в глаза тому, о чём молчали красноречивые фразы. Гудящий ветер напевал неясные мотивы, и звон рассыпался по всему Храму откуда-то с потолка. Тонкие глубокие ноты подолгу зависали высоко над полом и, поднимаясь выше, исчезали совсем.

Свежий ветер дохнул в её лицо, подхватил пряди белых волос, поиграл ими немного и бросил обратно на плечи. Пламя наклонилось, еле заметно метнулось и… погасло. Вглядываясь в темноту, она сделала несколько шагов. Привыкнув, глаза различили слабый свет. Ещё шаг – и темнота отступила. Она подняла голову и замерла, затаив дыхание. Тёмное глубокое небо дышало ветром. На неё смотрели звёзды, тысячи их глаз были направлены на неё, на неё одну – и она испугалась. Небо опускалось к ней через круглое отверстие в крыше, окутывало чем-то непонятным и таинственным. Сердце замерло в странном ожидании. Становясь всё ниже и ниже, Небо пыталось соприкоснуться с ней… Оно делалось глубже, затягивая её в неизведанные дали; голова кружилась, и всё вокруг растворялось в сияющем звёздном свете. Когда она пыталась постичь всю его непостижимую глубину, Небо становилось ещё глубже. Дна не существовало! Она тонула в чёрной бездне, не имеющей ни начала, ни конца. Необыкновенная лёгкость и ощущение полёта завладели всем её существом, нечто неземное, небесно-прекрасное влекло её вперёд… Оно было таким родным и знакомым, так хотелось приблизиться к Нему, протянуть руки навстречу и ухватить, уловить, успеть хоть краешком души коснуться Его!..

Мечта о Доме никогда не покидала Тали. Не имея слов выразить её в какой-нибудь доступной разуму форме, она думала о нём абстрактно. Это было похоже на неясный Зов, доносящийся до внутреннего слуха откуда-то с далёких-далёких высот. Она была уверенна, что не спутает этот Голос ни с чем и что однажды, когда-нибудь дорога снова приведёт её Домой…

Глава I
Брат и сестра

Солнечный луч проскользнул в узкое окно, его свет показался ослепительным после долгого сумрака, обнимавшего всю комнату. Рассыпались всюду золотые блики, радостно зачирикали в саду птицы, и звуки журчащей воды вдруг стали приветливыми, сменив монотонные грустные ноты на весёлую и ласковую музыку. Солнце преобразило всё: серые мрачные стены в один миг превратились в картину из сложных замысловатых барельефов, мутные вкрапления на ножках стола засияли сказочным светом полудрагоценных камней, а голоса людей за окном приглушились, размылись в один фоновый звук и слились с песней ветра.

В детской кроватке, стоявшей в углу, лежало крошечное грустное существо. С тревогой разглядывая окружающее пространство, оно словно хотело спросить: «Где это я? Откуда эта тяжесть? Почему я так бессильна?» Весь мир её был ограничен пределами комнаты, и вся её небольшая жизнь протекала в четырёх стенах. Откуда-то издалека доносились необычные звуки, они увлекали её, звали, манили… Ей так хотелось отправиться туда, увидеть, кто же так громко смеётся, – но это было невозможно! Какая досада! Она абсолютно беспомощна! Каждое движение даётся ей с невообразимым трудом! Она заключена в тюрьму, ограничивающую её действия, и невозможно преодолеть неуклюжую инертность маленького тела.

Она ещё не понимала слов, она жила в другом мире, где и слова, и эта ужасная тяжесть казались чуждыми. Там всё было так просто и легко, там можно было путешествовать, не мучаясь от напряжения упрямых мышц, там всегда было светло, а здесь солнце лишь изредка изгоняло прохладную полутень.

Существовало два состояния её жизни: ощущение свободы и лёгкости, когда она вспоминала Дом и грезила о Нём, и состояние беспомощности, к которому некая сила возвращала её вновь и вновь. Этот другой мир, конкретный и ясный, относился к ней враждебно. В нём она чувствовала себя узницей, испытывала холод и жажду, всё время нуждалась в чьей-то заботе. Здесь её тело было будто сковано, связано, подчинено чьей-то могущественной воле. Но душа её знала: Мир безграничного света всегда будет рядом, никогда не покинет её…

В ней с каждым новым днём стало просыпаться отчаяние, чувство обречённости и невозможности что-либо изменить. Какое безжалостное несоответствие! Она даже не может понять, какое из двух состояний является реальностью…

Но солнце вновь скрылось за тучи, сразу стало как-то угрюмо, и вся комната огласилась звонким детским плачем.

Над ней возник ласковый образ, мягкие руки аккуратно подняли её, прижали к сердцу, и, согретая его теплом, она почти успокоилась. Нежный голос разговаривал с нею, она не знала слов, не понимала их смысла, но, ощущая в них дыхание любви, забывала о своём отчаянии. И, засыпая, вновь устремлялась куда-то далеко-далеко…

Она была одна… Это чувство не покидало её ни на руках матери, ни во сне, ни во время прогулок, когда вокруг шелестела листва и кружились в воздухе звонкие крылатые букашки… Некуда было скрыться от этого одиночества, ничем нельзя было заглушить его.

Но однажды зал наполнился радостными возгласами, среди шума и суеты послышался громкий смех: кто-то своим появлением перевернул весь обычный уклад жизни в доме. И вот над кроватью, где тихо лежала она, зажглись два любопытных нежно-голубых глаза. Они внимательно рассматривали её и улыбались… Но слишком много печали было в этом маленьком существе, неподвижно лежавшем в колыбели! Мальчик перестал смеяться, словно догадавшись о том, что происходило с его сестрой. Он сморщил брови, задумавшись и будто пытаясь что-то вспомнить. Но что ему было вспоминать?

Он сел рядом, прижавшись щёкой к спинке кроватки, и так просидел весь день, не сводя глаз с сестры.

«Та-ли-и-и», – позвал он, и его голос прозвенел коротким эхом по стенам. Девочка вздрогнула, догадавшись, что эти слова адресованы ей. «Тали-и-и, – повторил Онисана, – когда ты подрастёшь, мы вместе пойдём к ручью». В эту самую минуту Тали узрела в столь знакомом сочетании звуков своё имя!

Теперь у неё появился друг… Ей показалось, что он был всегда и лишь на время оставил её. Но теперь он рядом… Его физическое присутствие приносило ей настоящую радость, оно успокаивало её, заставляя забыть тревогу и одиночество. Онисана проводил рядом с ней дни напролёт, не замолкая ни на минуту, рассказывая ей всякие истории и свои маленькие открытия, а она, не понимая ни слова, была счастлива слушать его.

Сами того не осознавая, они разговаривали на каком-то одном, понятном лишь им языке… Онисана был старше Тали на пять солнечных лет, но самым интересным обществом считал для себя маленькую сестру. С тех пор, как она появилась на свет, он больше не играл со своими ровесниками, он просто забыл о них… Он часто повторял: «Когда ты вырастешь, я покажу тебе секретную пещеру…», «когда ты научишься ходить, мы отправимся путешествовать…».

А Тали, в своём молчании, рассказывала ему о светлых снах, о мире без границ, о радости, которая так легко может превратиться в отчаяние… Весь её мир теперь сузился до размеров одного человека, только благодаря ему она полюбила тяжесть реальности, в которой была так беспомощна.

Шло время, и Тали мечтала поскорее вырасти… Она мечтала стать такой же быстрой и ловкой, как Онисана…

Для Онисаны не существовало неинтересных вещей. Он обладал удивительной способностью во всём видеть главное, находить красоту везде, даже там, где её весьма трудно отыскать. Его простой миролюбивый характер прекрасно сочетался с целеустремлённостью и силой воли. Ония научил Тали не обращать внимания на физическую боль и усталость, холод и жару. Он всегда чего-то искал, не мог долго усидеть на одном месте, и все свои маленькие и большие открытия тут же делил с сестрой. Она внимательно слушала его, не перебивая, будто впитывая каждое слово, стараясь уловить часто ускользающую нить его особенной логики. Но больше всего её удивляли выводы, следующие за длинной цепочкой размышлений. Они превращали серый суровый мир в волшебную страну, где на каждом шагу их подстерегало новое Таинство… Рядом с Онисаной было так просто воображать себя путешественником или магом, сражающимся воином или одержавшим победу героем.

Они оба любили этот прекрасный, наполненный бесконечными оттенками мир, который стал их маленьким общим секретом, но не оттого, что никто не знал о нём, а, скорее, потому, что не с кем было разделить эту радость.

– Тали, проснись, Тали!

Девочка приоткрыла глаза; в комнате было темно.

– Зачем ты разбудил меня, сейчас же ночь?! – пробормотала она сквозь сон.

– Сегодня будет необыкновенный восход! Такое нельзя пропускать. Ты идёшь со мной встречать солнце?

Тали встала с постели, надела белое платье, завязала сандалии и медленно вышла в зал. Около окна суетился Онисана, разглядывая чёрный горизонт. Услышав сестру, он проворно спрыгнул со стула, чуть не потеряв равновесие, но тут же выпрямился и протянул руку Тали: «Идём?»

Дороги почти не было видно, но Тали поняла, что они направляются прямо на восток. Там, примыкая к окраине посёлка, возвышалась Восточная гора, закрывающая собой солнце на восходе. Очень глупо было встречать первые лучи у её подножия… Если только… По коже Тали пробежал лёгкий холодок. Если только Онисана не задумал забраться наверх!

Крошечный посёлок, в котором жили дети, таился высоко над равниной, зажатый среди острых вершин; чтобы попасть сюда, редкому путешественнику предстояло преодолеть нелёгкий подъём. Обычно солнце вставало из-за скал и садилось в скалы, яркий горячий диск жёлтого светила открывался глазу только спустя два часа после восхода.

Безоблачное небо светлело, и идти становилось проще. По мере того, как Тали и Онисана приближались к своей цели, она всё больше пугала их. Вершина горы была так высока, что её скрывала чёрная масса камней основания. Брат и сестра остановились у подножия.

– Останешься здесь? – спросил юноша.

Тали, преодолевая страх, смотрела наверх.

– Неужели это возможно? – не верила она.

– Конечно, возможно! Иначе зачем бы я привёл тебя сюда? Не бойся, представь, что это не гора, а лестница в небо, к солнцу. Я помогу тебе. Будь спокойна. Или останешься?

– Нет! Я пойду! Я ещё ни разу не видела настоящего восхода!

Стало ещё светлее. Гора действительно была похожа на лестницу: небольшие естественные выступы породы помогали восхождению наверх. Тали шла впереди, Ония – чуть ниже, чтобы помочь ей, если будет необходимо. Иногда камни под ногами Тали срывались и с шумом катились вниз, девочка вскрикивала, пугаясь за брата, но он успевал вовремя увернуться и успокаивал сестру.

Это была невысокая вершина, но для детей она казалась бесконечной. Мышцы рук и ног деревенели от напряжения. Сдерживая непроизвольные слёзы, Тали старалась не останавливаться. Время исчезло. Гора всё никак не заканчивалась. Наконец Ония обогнал сестру и вкарабкался на самый верх. Девочка вцепилась в сильную руку брата, он поднял её и прижал к себе. Тело не слушалось, ноги разучились стоять после долгого мучительного подъёма. С расцарапанными пальцами и синяками, покрывающими всё тело, дети оказались на неровной поверхности вершины. Это была настоящая победа!!! От высоты кружилась голова и захватывало дух. Долгое время они вглядывались в окружающий их со всех сторон простор. Не успев ещё отдышаться, Тали воскликнула: «Какая красота!» и замерла от восторга и удивления.

Внизу в лёгкой желтоватой дымке лежала зелёная равнина. По ней пёстрыми скоплениями были рассыпаны бесчисленные домики и какие-то очень красивые огромные здания, сверкающие своими полированными крышами. Солнце уже взошло, и дети в первый раз в жизни увидели его огненный, только что родившийся диск, огромный, чуть оторвавшийся от горизонта. Всё кругом было золотым и розовым. Внизу длинной извилистой лентой сияла в утренних лучах Великая река, собирающая в себя почти все мелкие реки страны и впадающая в море в том далёком краю, где вставало светило.

Тали и Онисана стояли недалеко от края, крепко держась за руки, и каждый из них ощущал небывалую торжественность и важность этого момента. В преодолении страха, в ночной прогулке и даже в окровавленных ногах чувствовалось что-то героическое, великое и подлинное. Ради одной только минуты созерцания этой завораживающей красоты стоило совершить такой безумный шаг! А сердца их предвкушали ещё столько прекрасных открытий! Так много времени впереди! Целая вечность!

– Что это, Онисана? Для кого построены эти большие дома? – спросила Тали, указывая на комплекс сооружений, виднеющийся на юго-востоке.

– Думаю, что это и есть храмы – жилища для Богов. Я никогда не видел их близко, но говорят, что это самые красивые здания на свете.

В посёлке не было ни одного храма и ни одного священнослужителя, но несмотря на это дети прекрасно знали все праздники, посвящённые Богам, церемонии и обряды. Точнее, это знал Онисана, а то, что знал он, знала и его сестра. Он впитывал в себя всё, что его пытливый ум находил интересным. Открытый и общительный от природы, Онисана умел со всеми находить общий язык, и ни одно важное событие не проходило мимо его ушей. Родители никогда не рассказывали им об обычаях и высших силах, не пересказывали религиозных мифов, не объясняли законов природы, и ни разу их уста не произносили слово «божественное». Всё это относилось к запретной теме… И дети старались понять, как могли, всё, что их окружало, руководствуясь услышанными историями, обрывками знаний и собственными домыслами. Но в этой картинке мира всегда чего-то не хватало…

Ближе к полудню на небе появились редкие перистые облачка. Дети лежали на спине, рядом друг с другом, заложив руки за голову, и наблюдали за медленно проплывающими в вышине белыми кораблями. Воздух казался хрустальным от яркого солнца, ослепляющего глаза. После долгого молчания Тали первая нарушила тишину:

– О чём ты думаешь, Онисана?

– А ты?

– Я хочу спросить тебя: зачем мы живем?

– Не знаю. Пока что не знаю…

– А когда узнаешь?

Онисана молчал, вглядываясь в бирюзовое небо. Такого рода мысли давно блуждали в его голове, и до вопроса сестры он думал именно об этом. Он пожал плечами и глубоко вздохнул, и хотя Тали не могла видеть его, она всё же поняла его безмолвный ответ.

Через минуту он сказал:

– Если очень долго искать ответ на один и тот же вопрос, то обязательно найдёшь его, только нельзя останавливаться и опускать руки.

Это показалось Тали таким простым делом: если ты ищешь, будь уверен – найдёшь, а если не нашёл – значит, недостаточно искал…

У Онисаны не было других рецептов. Он сам всегда придерживался этого правила…

Глава II
Великий праздник

Жизнь в посёлке, затерянном среди скальных вершин, накануне праздника Молодого Солнца била ключом. До весеннего равноденствия оставались считанные дни. Это было поистине великое событие; считалось, что вместе с рождающимся светилом приходит новая жизнь, новая сила и надежда. Для Тали и Онисаны это был самый любимый день в году. Перед рассветом все жители отправлялись на невысокую плоскую вершину рядом с поселком, с которой хотя и не было видно новорожденного божества, зато открывалась завораживающая горная панорама. В ожидании восхода люди пели гимны, прославляя огненное щедрое создание, а песни эти состояли из непонятных детям загадочных слов.

В предрассветных сумерках пышное шествие направлялось к возвышению, неся с собой сладко пахнущие цветы и угощения. Тали и Онисана всегда отставали от общей процессии и вскарабкивались чуть выше того места, где происходило основное празднество. Крошечная площадка могла вместить лишь их двоих, дорога к ней была слишком крутой, и потому брат с сестрой считали себя полноправными хозяевами этой маленькой «страны». Горка эта была лишь на несколько метров выше первой, но Онисана всегда говорил: «Мы стоим к солнцу ближе всех! Хотелось бы подняться ещё выше, но отсюда – это только вскарабкаться на облака».

Лёжа на спине, дети вглядывались в светлеющее небо, где уже не было видно звёзд, и слушали доносившиеся снизу таинственные, торжественные голоса. Когда же отсветы молодого солнца румянили ломаный горизонт, пение смолкало, и всё погружалось в звенящую тишину. Разнообразные звуки в один миг исчезали, птицы и насекомые, трава и ветер – всё выражало своё почтение Великому Светилу. Ни шороха, ни шелеста, ни вздоха… Но через несколько секунд так же одновременно многоголосная жизнь возобновлялась. Тали и Онисана всегда встречали восход, держась за руки.

Когда же огненный диск наконец-то всплывал над вершинами, начинался праздник. Люди угощали друг друга мёдом и фруктами, снова пели песни и подносили цветы в дар Божеству, выкладывая из них на земле пёстрые рисунки.

Это было самое счастливое время в году; в этот день все жители посёлка чувствовали себя причастными к Таинствам Жизни. Молодое солнце было символом возрождения, нового этапа, возобновления духовных сил и устремлений. Это было время душевной трансформации и внутренней победы света над тьмой. Считалось, что этот день даёт шанс изменить судьбу, начать всё заново или продолжить ранее начатое с обновлённой энергией.

Оставалось несколько дней до праздника и ещё чуть меньше – до дня рождения Тали. Онисана любил шутить над сестрой: «Тали родилась раньше солнца на три дня». Приготовления шли полным ходом, они касались всех сфер жизни: дома и порядка в нём, отношений между людьми, внутренней гармонии и чистоты. Заранее выращивались цветы, заготавливались сладости, разучивались гимны…

Рано утром Онисану разбудила мама, он оделся и полусонный пришёл на кухню.

– Ония, сходи, пожалуйста, в соседнюю деревню за мёдом, у нас в посёлке скупили всё, я даже не могу испечь пирог к празднику и на день рождения Тали. Ты знаешь дорогу?

– Знаю. Не волнуйся, мама.

– Ты успеешь до темноты, если не будешь засматриваться по сторонам.

– А Тали ещё спит?

– Да.

– Может, мы пойдём с ней вдвоём?

– Нет. Иначе вы опять вернётесь за полночь. Пусть поспит. Возьми вот это, – мама протянула Онии три монеты. – На эти две купи мёд, а третья – тебе, перекуси там что-нибудь, а то я ещё не успела испечь хлеб.

«Какое счастье! – подумал Онисана. – У меня теперь есть недостающая сумма на подарок Тали! Я обойдусь без еды до вечера – это всё мелочи!» Он задумал подарить сестре замечательную вещь, которая просто не может оставить её равнодушной!

Взяв большую льняную сумку, Онисана вышел из дома. Было очень рано, в саду пели птицы, перепрыгивая с ветки на ветку, радостным щебетом приветствуя новый день. В редкой траве стрекотали кузнечики и копошились невзрачные жучки. Онисана что-то весело напевал, разглядывая окружающую красоту. Знакомая дорога убегала вдаль, манила и звала за собой юного искателя приключений.

В тот счастливый солнечный день беззаботный юноша не мог знать о том, что больше никогда не вернётся домой…

Весь день Тали не находила себе места. Практически всё время она проводила рядом с Онисаной, расставаясь только вечером, когда они расходились спать по своим комнатам. Ония был для неё источником душевной пищи, он открывал ей прекрасный мир разумной природы, красоту с первого взгляда невзрачных вещей. В саду он мог часами рассматривать замысловатые переплетения древесных корней, среди безжизненных скал и засохших растений умел отыскать настоящие сокровища. Вот в одной из маленьких трещин в камне застыла сверкающая капля воды – это целое хрустальное озеро, в котором играют солнечные блики, а рядом, по его берегам, растет вечнозелёный лес мха. В этом лесу, как говорил Онисана, живут маленькие человечки, они всегда прячутся от людей, потому что боятся их. Но если очень-очень долго, притаившись, наблюдать, то можно будет заметить, как самый неосмотрительный из них выбежит наружу. Но сколько бы Тали ни проводила часов у заветного «озера», она ни разу не видела их. Такое положение вещей вовсе не было поводом для отчаяния, а, наоборот, придавало всей этой истории ещё большую таинственность.

А облака?! С первого взгляда бесформенные, для впечатлительного юноши они складывались в фантастические образы странных существ или вдруг превращались в отважных героев, странствующих по свету в поисках приключений, то вдруг надували паруса воздушных кораблей, то оборачивались белыми речными волнами, убегающими куда-то вдаль. Глядя на небо, Ония слагал целые истории. Но удивительней всего был тот факт, что, слушая его, Тали тоже различала всё это в пушистых скоплениях небесного пара.

Этот красивый, чарующий мир был бесконечно дорог Тали. Она боялась потерять лишнюю минуту в обычных, «земных» делах. Онисана был единственным человеком, кто говорил с ней на одном языке. Всё остальное вызывало в ней чувство утомления и тяжести.

Брат и сестра целые дни проводили в путешествиях вокруг своего маленького посёлка, часто пропадая до ночи, забывая о еде, разбивая колени и даже ломая ноги и руки… Но это было ничто по сравнению с тем миром, который день за днём приоткрывался им всё больше и больше, который манил и звал, который обещал Ответы… Рано утром они уходили к скалам, и ни голод, ни дождь, ни усталость не могли заставить их вернуться раньше, чем будет сделано ещё одно «открытие». Ещё Ония любил читать, но в доме было очень мало книг, и, перечитав все, он оставил это занятие.

Характер Тали отличался от неугомонного нрава Онисаны. Она не придумывала новых игр, не стремилась пройти как можно большее расстояние, догоняя призрачную красоту, не пыталась объять все чудеса мира единым взглядом. Она могла часами просидеть на одном месте, разглядывая хрупкую травинку. До многих «озарений», которые Онисана буквально впитывал из воздуха, она могла дойти благодаря собственным наблюдениям и размышлениям. Часто пребывая в своих мыслях, Тали по-настоящему умела молчать. Но когда Ония спрашивал, о чём она думает, ответ маленькой девочки поражал своей глубиной. Казалось, что эта дружба родилась ещё раньше их самих, что их родство по крови – лишь следствие очень-очень давнего знакомства душ. Но они не думали об этом, потому что оба были уверенны: у Тали есть Онисана, а у Онисаны есть Тали, а иначе и быть не может…

Тали, стараясь не думать о своей тревоге, отправилась на кухню помогать маме. Монотонная работа иногда полностью поглощала её внимание, но сегодня всё было по-другому. Часто выглядывая в окно, девочка внушила беспокойство и родителям. Близился вечер, а Онии всё не было. «Вы же всегда приходите уже к ночи, – сказал отец, – чего же ты переживаешь?» Но логика Тали уже не помогала. Между ней и Онисаной существовала таинственная связь, они интуитивно чувствовали состояние души друг друга, печаль или радость одного мгновенно передавалась другому. Находясь на расстоянии, они могли неизвестным образом общаться, и общение это было построено не на словах. Теряясь в скалах во время своих маленьких путешествий, они вновь находили друг друга только им понятным способом.

Темнело. В посёлке медленно зажигались огни, прямоугольные окошки домов светились в наступающей черноте, и пели сверчки в саду. Девочка уже второй час сидела на скамье, а рядом трепетал за мутным стеклом фонаря оранжевый мотылёк. Было тихо, еле заметные дуновения ветра шелестели листьями деревьев, шуршали в траве ночные зверьки, и как бы пристально ни вслушивалась Тали, она не могла услышать знакомых шагов.

Что-то произошло! Она ощущала это всем своим существом, всем телом и душой. Онисана вдруг стал для неё недосягаем, она будто потеряла ту ниточку, которая была протянута с самого рождения от её сердца к сердцу брата. «Где ты, Ония? Всё ли с тобой в порядке?» – задавая вопросы в пустоту, она слышала в ответ лишь молчание. Когда с ним случалась беда, она испытывала тревогу, будто слышала просьбу о помощи. Так, однажды Онисана, забравшись в глубокую пещеру, сильно разбил ногу. Тали, ничего не зная о случившемся, ведомая каким-то чутьём, привела отца к нужной расщелине, и мальчика спасли… Но тогда она была совсем маленькой… А теперь мысли, бесконечные мысли мешают ей понять, где он.

Если бы с ним случилось что-то нехорошее, она бы это, скорее всего, почувствовала. Но она почему-то не чувствовала НИЧЕГО! Она даже не могла понять, жив он или нет, здоров или болен, радуется или страдает. Давняя связь словно оборвалась, и это было для Тали самое худшее из того, что могло произойти.

Становилось холодно, гасли огни в домах, а девочка продолжала сидеть на скамье в благоухающем саду. Она любила этот аромат, ночную прохладу и шёпот листвы. Но сейчас тонкий запах цветов казался ей горьким и вызывал головокружение, а мелодии ветра мешали прислушиваться к звукам на дороге. В дверях показалась мама.

– Идём, Тали, подождём Онисану внутри!

– Нет-нет, – закачала головой Тали, – я останусь здесь!

Мама накинула на плечи дочери шерстяной плащ, обняла, вытирая с её щёк редкие слёзы.

– Он вернётся, завтра обязательно вернётся! Не плачь. Лучше иди спать!

Но Тали и думать не хотела о сне, хотя прекрасно понимала, что от её присутствия здесь ничего не зависит. Ждать в доме? Нет! А вдруг она не услышит, как он подойдёт к двери, и не встретит его? Нет, он должен знать, что его ждут, что его любят!

Девочка дрожала от холода. Выпала роса, и её ноги промокли от высокой травы. Наверное, приближалось утро…

Уже светало, когда она сквозь дремоту услышала упрёки в свой адрес. Отец ругал её за то, что она всё это время провела в саду. Он взял полусонную Тали за руку и отвёл в комнату. Она уже не сопротивлялась и, укутанная тёплым одеялом, погрузилась в тревожный сон.

Взошло солнце. Грохот и суета в доме не разбудили ребёнка. Около полудня мама вошла в её маленькую комнату и осторожно села на край кровати. «Тали, – прошептала она, – проснись! Уже день, пора вставать!» Тали слегка пошевелилась, но так и не открыла глаз. Мама нежно погладила её волосы, чуть коснувшись лба, и тут же встревожено стала вглядываться в лицо дочери. Девочка вся горела, на коже блестели капельки пота, а дыхание было необычно тяжёлым. Смочив её пересохшие губы, мама поспешно ушла за врачом на другой конец посёлка.

Тали редко болела. За неполных десять лет она была нездорова только три раза. Несмотря на постоянные эксперименты детей, всё обычно оканчивалось благополучно, и даже простуда была неведома ей. Худенькая, но сильная, Тали никогда не уступала старшему брату в ловкости и выносливости. А может быть, именно подобный образ жизни являлся источником крепкого здоровья.

Врач осмотрел ребёнка и покачал головой. Он сбил температуру, оставил какие-то лекарства и ушёл. Несколько дней Тали провела в постели, иногда приходя в себя и спрашивая про брата. Услышав ответ, она вновь погружалась в забытьё. Доктор приходил каждый день, но это мало помогало делу. Эдит, с трудом сохраняя самообладание, так как слишком велика была угроза потерять и второго ребёнка, жила надеждой на силу молодого организма дочери и милость богов.

Наутро, сразу же после исчезновения Онисаны, отец организовал поиски. Собрав команду из нескольких человек, он предложил тщательно обследовать те места, где проходил маршрут Онии. Дойдя до соседней деревни, удалось выяснить, что он был там и купил мёд у одного торговца, владеющего пасекой. Что произошло дальше – никто не знал. Кто-то из местных жителей видел юношу, похожего по описаниям на Онисану, который выходил из деревни с большой сумкой по направлению к родному посёлку. Ония покинул деревню, но так и не пришёл домой. Что же могло случиться? За два дня вся прилегающая местность в радиусе нескольких километров была обследована поисковой командой, но так ничего и не нашли. Юноша словно исчез, растворился в воздухе… Если он вдруг на середине пути повернул в другую сторону, то на это должна была возникнуть серьёзная причина. На всякий случай проверили и все соседние далёкие деревни. Онисану там не видели. Если бы он подвергся нападению со стороны диких животных, что случалось очень и очень редко, то можно было бы найти хоть какие-нибудь следы борьбы на земле. Если в скалах завелись разбойники, они остались бы ни с чем – у Онии был с собой только мёд.

В посёлке эта история долго была любимой темой для разговоров, но потом, по истечении некоторого времени, о ней стали забывать, так и не найдя ей хоть какого-нибудь логического объяснения. Кто-то даже распустил слухи о призраках, обитающих в южных скалах и похищающих души людей. Но, зная этих странных детей, все сочли исчезновение юноши закономерным. Он постоянно искал приключений, взбирался на высокие скалы, лазил по колодцам и старым развалинам… Вскоре прижилась версия о том, что он залез в какую-нибудь нору к зверю или разбился, соскользнув на дно глубокой пещеры. Поговорили, поразмышляли и забыли… И только три человека не хотели смириться с подобными мыслями: Тали, Эдит и Симур – убитая горем семья Онисаны.

Свой десятый день рождения и праздник Молодого Солнца Тали провела лёжа в постели, разглядывая в распахнутом узком окне медленно меняющееся небо и пролетающих птиц.

Спустя месяц ослабевшая и истощённая девочка встала на ноги. Боги «смилостивились над ней», как говорила Эдит, они спасли жизнь её дочери. Это уже было поводом для счастья, хотя Тали так не считала. Если бы болезнь не ушла, она отправилась бы Домой, и всё было бы кончено.

Теперь у неё не было ничего… Ей вернули здоровье, но забрали всё остальное. Всё, что она так любила…

Она осталась совсем одна… А это было страшнее смерти.