Текст книги "Хроники Драгомира. Книга 3. Среди осколков"

10

Громко разговаривая, они подошли к конюшне. Луна обожала слушать перепалки отца и Аниты. Спорить они могли часами, и каждый стоял на своем до конца. Луне казалось, что им даже неважно, кто прав.

Джемма, услышав их издалека, радостно заржала. К ней присоединились могучий конь Александрита и норовистая лошадь Аниты. После изобретения лунфилета на них стали ездить гораздо реже, и теперь они радовались, что вновь понадобились своим хозяевам. Особенно Джемма, которая редко видела Луну из-за того, что та в основном летала на Лунфиче. Джемма весело гарцевала под седлом и корчила страшные морды нахохлившемуся хранителю, смотревшему на сборы. Он-то рассчитывал на быстрый полет, а вместо этого ему предстояла поездка в сумке. С недовольным видом он полез в нее, не забыв показать Джемме язык. Та устрашающе клацнула зубами, и Фиччик с тихим писком, словно самый настоящий мышонок, юркнул на дно.

Вскоре вся компания уже направлялась к океану.

Луна всем сердцем любила эту стихию, которая, в отличие от остальных, подчинилась ей сразу и безоговорочно. Все-таки закон Драгомира, что ребенок наследует магию отца, сработал. Пусть и не так, как у других.

Стоило Луне зайти в воду, как на ее теле мгновенно появлялась чешуя, а океан уже волновался, ожидая ее в гости. После первого погружения она долго не могла прийти в себя. Луна пыталась рассказать о своих впечатлениях Сентарии и Эгирину, но поняла, что у нее просто нет слов, способных описать всю красоту и загадочность водного мира.

Приезжая в Сафайрин, Луна всегда любовалась не только океаном, но и здешними домами-раковинами. Местные деревеньки напоминали дно океана. Все дорожки были посыпаны песком, а вместо привычных растений в палисадниках росли анфельции[11]11
  Анфельция – морское цветковое растение длиной до 4 метров.


[Закрыть] и посидонии[12]12
  Посидония – морская трава темно-зеленого цвета.


[Закрыть]. Кованые заборы обвивали побеги морского винограда. Роль фонарей исполняли высаженные вдоль дорожек морские перья[13]13
  Морское перо – полип, напоминающий пушистое перо, кончики которого светятся в темноте. Может вырастать в высоту до 40 сантиметров.


[Закрыть], светящиеся в темноте.

Многие участки были украшены морским мхом, который обрабатывался специальным раствором, придуманным учеными Смарагдиуса, и никогда не засыхал и не терял цвет. Мох покрывал стены домов-раковин, устилал лавочки, на которых было так уютно сидеть по вечерам. На крыльце перед каждым домом лежал коврик из мха.

Дома-раковины располагались в хаотичном порядке. В Сафайрине не было строгой симметрии и прямых улиц. Какая симметрия может быть на морском дне?

Формы домов отличалась большим разнообразием. Луне нравились раковины-мурексы[14]14
  Мурекс – хищный моллюск с красивой раковиной.


[Закрыть]. Они выглядели так, словно природа решила пошутить, создавая их. Всю поверхность покрывали выросты и шипы, изогнутые в разные стороны.

Очень красивы были и закрученные по спирали раковины-наутилусы[15]15
  Наутилус – крупный моллюск, живущий в раковине, закрученной по спирали и состоящей из нескольких камер.


[Закрыть] с круглым входом.

Но больше всего завораживали ксенофоры[16]16
  Ксенофора – брюхоногий моллюск, украшающий свою раковину, налепляя на нее разнообразные, порой неожиданные предметы.


[Закрыть]. Увидев их, непосвященный человек мог бы даже засмеяться, так как дом до самой макушки облепляли всевозможные предметы. Чего здесь только не было! Мелкие ракушки, осколки посуды, бутылочное стекло, кусочки зеркал, жемчужины, отполированные камни.

Внутри домов-раковин царило великолепие перламутровых стен и извилистость длинных коридоров. С непривычки здесь можно было заблудиться и часами ходить, попадая из одного коридора в другой точно такой же.

Ночью Сафайрин был еще красивее. Под лунным светом начинали мягко светиться морские перья вдоль дорожек. А у домов загорались живые фонари – колбы с морской водой, в которых жили кальмары по прозвищу Чудесная лампа[17]17
  Кальмар «Чудесная лампа» – обитает на глубине 500 метров, имеет способность светиться в темноте.


[Закрыть]. Их тела, покрытые светящимися присосками, озаряли всё вокруг.

Луна с отцом и тетей первым делом заглянули в гости к Азуриту с Иолитой – родителям Алекса и Аниты. Бабушка и дедушка Луны обрадовались гостям и тут же стали выставлять на стол особенные угощения: песочные печенья в форме ракушек и напитки цвета морской волны, в которых плавали кусочки засахаренных водорослей. Отведав сафайринских лакомств, Анита с Алексом позвали родителей вместе совершить погружение.

– Давненько мы не ныряли всей семьей, – пророкотал Азурит. – Лет двадцать. Но мы, к сожалению, только что из воды, поэтому вынуждены отказаться.

– Да, – подхватила Иолита, – в нашем возрасте уже нельзя совершать такие прогулки дважды в день. В следующий раз обязательно поплаваем вместе. А то совсем позабыли нас. Видно, кое-кто решил, что он уже совсем вырос. Хотя этот кое-кто, едва родившись, уже был чрезмерно самостоятельным, да еще и сестру толкал на различные безобразия.

– Ну мама, – смутился Алекс.

– Ой, бабушка, а расскажи, какими они были в детстве, – попросила Луна.

– Не стоит, – смутился Алекс.

– Очень даже стоит, – улыбнулся Азурит. – Эта парочка доставляла кучу хлопот с того момента, как появилась на свет. А все из-за того, что Титанита во всем подражала брату, а он ей. Если начинал плакать Алекс, Титанита тут же заливалась так, что сбегалась вся наша деревенька. Едва мы укачивали Алекса, он, услышав вопли сестры, снова начинал кричать. Замкнутый круг. Мы с Иолитой чувствовали себя мальками в банке, которые мечутся внутри и не могут найти выход. Тогда я взял сына, а Иолита дочь, и мы поехали каждый к своим родителям в надежде поспать хоть чуток. Но не тут-то было. Разлученные близнецы устроили такое, о чем до сих пор ходят легенды. Кто-то говорил, что в деревню забрел слон и, потерявшись, трубил что есть мочи. Кто-то утверждал, что случилось извержение вулкана. В общем, пришлось срочно возвращаться домой. И с тех пор они спали, держась за руки.

– Как трогательно, – умилилась Луна.

– Тогда мы так не думали, – рассмеялись Азурит с Иолитой.

– Как только закончились крики по ночам, началась новая напасть, – продолжила Иолита. – Наши двойняшки научились ходить. Они открывали все, что можно было открыть, и вытаскивали все, что можно было вытащить. А там, где не могли достать, сестра забиралась к брату на спину, когда тот стоял на четвереньках, и дотягивалась туда, куда им было нужно. Тогда мы поняли, что все приключения у нас еще впереди.

– Каждый день приносил новое происшествие! Иногда нам казалось, что у нас не двое детей, а десять!

– А помнишь, как Алекс сел на водяной орех[18]18
  Водяной орех (чилим, рогульник плавающий) на зрелых плодах имеет твердые заостренные выступы-рога.


[Закрыть], который выбросило на берег, и потом целую неделю мог спать только на животе, – улыбнулась бабушка.

– Ну мама, – покраснел Алекс.

– А Титанита сунула нос в раковину, и та захлопнула створки. Наша девочка потом долго была похожа на морского слона…

– Ну мама, – воскликнула Титанита.

– А однажды они решили, что дельфины голодают. Иначе зачем они так часто подплывают к берегу? Тогда они собрали дома все припасы, нагрузили полную тачку и отправились на берег, где начали сгружать все это в воду. Ну ладно хлеб, печенья и булочки. Некоторые морские обитатели обрадовались такому угощению. А вот банки с вареньем, компотами и соленьями нам потом пришлось долго собирать по всему дну, где они катались, подгоняемые течением. Хорошо, что они не додумались их открыть. Зато наши заботливые дети побросали в океан еще и столовые приборы с посудой. Не будут ведь животные есть лапами или ластами, это неудобно. Весь Драгомир веселился. И ведь не отругаешь, благое дело делали.

– Да-да, а когда Алекс вымазал сестру чернилами каракатицы, сказав, что сделает ей макияж, мы хохотали еще пару недель.

– А их игра в разведчиков! Сидели в засаде часами, а мы их искали по всей деревне.

– А помнишь, как они пробрались во дворец Сафайрина и пытались подслушать, что же происходит за закрытыми дверьми. Но наделали столько шума, споря у замочной скважины, кто будет смотреть первым, что вышел правитель и строго попросил у них разрешения продолжить совет. А они, ни капли не смутившись, сказали, что разрешают.

– А когда им исполнилось семь лет, они принесли домой крокодила и с самым серьезным видом заявили, что он будет жить с нами.

– Хорошо, что наши крокодилы воспитанные. И этот терпеливо ждал, пока взрослые отнесут его на место. Это их Жадеида надоумила… Ой… – Иолита стушевалась и покраснела. – Я не хотела говорить о ней, как-то само вырвалось.

Всем тут же расхотелось продолжать разговор. И Алекс с Анитой засобирались на берег.

Проходя мимо главного дворца Сафайрина, Луна остановилась, чтобы еще раз взглянуть на это чудо. Дворец стоял посреди большого водоема и напоминал гигантского осьминога, выглядывающего из воды. Он состоял из двух частей – «головы» с выпуклыми глазами-окнами, в которой размещались жилые комнаты, зал советов и обеденный зал, и «щупалец», находившихся под водой и представлявших собой коридоры с круглыми иллюминаторами, напоминавшими присоски.

В эти иллюминаторы можно было наблюдать за жизнью водных обитателей. Дворец давал возможность всем, кто не обладал водным даром, соприкоснуться с красотами морских глубин. В выходные посетителей здесь было не меньше, чем в Гарнетусе, куда съезжались любители покататься на сфайерах.

Добравшись до берега, Луна тут же побежала к океану. Даже Фиччик уже полюбил морские прогулки. Он привык к невесомости в пузыре, в котором оказывался, стоило Луне погрузиться в воду. Он больше не зеленел и не жаловался, а уже нарочно кувыркался и корчил рожицы, веселя Луну, которая, забывшись, могла расхохотаться под водой и выпустить большие пузыри изо рта.

Луна сразу же почувствовала, как вода ласково обволакивает ее. Через несколько мгновений ее костюм для верховой езды сменился чешуей, ботинки – ластами, а между пальцами появились перепонки. Чувствуя себя гибкой и ловкой, словно русалка из сказок, прочитанных ею по ту сторону земли, Луна серебристой молнией нырнула в воду.

Погрузившись на несколько метров, она увидела догнавшего ее отца в темно-синей чешуе и Аниту, покрытую нежно-голубыми чешуйками. Лица всех троих усыпали мельчайшие пузырьки воздуха. Периодически часть пузырьков исчезала. Но на их месте тут же появлялись новые. Луна никак не могла привыкнуть, что им под водой не нужно дышать, за них это делает кожа, поэтому до сих пор, ныряя, набирала полную грудь воздуха, а потом выдыхала, выпуская пузыри, так веселившие Фиччика.

Луна закрыла глаза и позволила своему телу раствориться в воде, стать ее частью. Через минуту она почувствовала, как подводное течение подхватило ее, и стремительно понеслась вперед, обгоняя стайки рыб, торопящихся на нерест[19]19
  Нерест – процесс размножения рыбы, иными словами, икрометание.


[Закрыть].

Рыбы, привыкшие к сафайринцам, не обращали на них внимания, а лишь отплывали немного в сторону. Полностью отдавшись водной стихии, Луна чувствовала себя совершенно счастливой. И вдруг ей стало страшно, что все это может резко закончиться. Но она поспешила отогнать дурные предчувствия.

Луна выбралась на берег, и ее чешуйчатый костюм сменился на обычную одежду, в которой она приехала. Девушка вдохнула свежий морской воздух полной грудью. Как обычно, после купания навалилась сонливость.

По пути домой мерное покачивание Джеммы практически убаюкало ее, и Луна вошла во дворец уже в полудреме. Оказалось, Эгирин ушел домой, не дождавшись ее.

Поужинав, Луна поплелась к себе, неся на руках уснувшего прямо в обеденном зале Фиччика. Она устроила хранителя на подушке, с наслаждением вытянулась рядом и тут же уснула.

11

Утром на площади возле главного дворца Манибиона начало происходить что-то странное. Тысячи людей собрались там. Площадь не могла вместить всех, и многие стояли на соседних улицах, вытянувшись в длинные колонны.

Люди были взбудоражены и испуганы. Приглядевшись, Луна увидела, что большинство из них надели военные доспехи.

– Что случилось? – воскликнула девушка.

– Они пришли предупредить тебя, Луна, – еле слышно прошелестело в ответ.

Резко обернувшись, она никого не увидела.

– Кто это сказал? – опешила она. – И вообще, как я здесь оказалась?

Луна растерянно огляделась. Каким-то непостижимым образом она перенеслась из своей комнаты в центр площади и стояла на высоком постаменте посреди этого людского моря, которое волновалось и что-то ей говорило.

– Ничего не понимаю.

Море людей заволновалось еще сильнее. Они что-то говорили ей, девушка видела, как шевелятся их губы, но не понимала ни слова, словно потеряла слух. Волна паники окатила ее с головы до ног. Она хлопнула в ладоши – и тут же услышала звонкий звук.

– Я слышу!

Толпа опять закачалась. Люди отчаянно жестикулировали и говорили, говорили, говорили. По их лицам Луна понимала, что они уже кричат. Но она по-прежнему ничего не слышала. Помотав головой, она закричала в ответ:

– Простите, но я вас не слышу! Простите!

Она упала на колени и разрыдалась. Луна чувствовала, что происходит что-то важное, но была бессильна перед этой непонятной глухотой.

«Мы обречены! Никто нас не спасет! Это конец!» – прозвучало в ее голове.

Луна посмотрела вокруг. Тысячи глаз с мольбой смотрели на нее. Теперь море словно окаменело. Люди стояли не шевелясь и смотрели на нее. Это было еще хуже их беззвучного крика.

Девушка сжалась, спрятала лицо. Слезы капали на постамент. Сквозь всхлипывания она почувствовала, как кто-то осторожно тронул ее за руку. Подняв глаза, она увидела пожилого огненного воина, странно знакомого ей. Но непонятная глухота сопровождалась еще более непонятной пустотой в голове. Луна пыталась вспомнить, кто он, но никак не могла.

Воин знаками показал ей, что нужно встать. Девушка с трудом поднялась, устало распрямилась и посмотрела на толпу. Там творилось что-то еще более странное. Люди разделились на две шеренги и как будто нападали друг на друга. Магические шары летали от соперника к сопернику и, попадая в цель, уносили жизни. Луна догадалась, что ей пытаются показать сражение. Сложив ладони рупором, она прокричала:

– Вы изображаете войну? На Драгомир кто-то нападет?

Люди перестали сражаться и, посмотрев на нее, закивали.

Упавшие воины, пораженные магическими шарами, встали с земли и беззвучно зааплодировали.

Пожилой воин жестами показал ей, что нужно быть очень внимательной.

Люди продолжили сражение. Теперь над каждым обороняющимся висело черное пятно, похожее на камень. Один воин продемонстрировал Луне, что пятно невозможно убрать. Он попытался оттолкнуть его руками, разрубить мечом, но и руки, и меч проходили насквозь. Воин остановился и выжидательно посмотрел на девушку.

– Я поняла. Этот черный камень нельзя ни разрубить, ни сломать.

Люди опять обрадованно закивали и захлопали. Воин улыбнулся, создал магический шар и метнул его в пятно. И тут… Луна остолбенела. После того как шар попал в пятно, оно стремительно разрослось и поглотило воина, облепив его, как мокрое черное одеяло, так что был виден открытый в крике рот. Тот сопротивлялся, но через несколько секунд от него не осталось ничего. В воздухе висело только пятно – «черная дыра», как назвала его Луна про себя.

Пятно еще немного увеличилось и соединилось с соседним. Раздался противный чавкающий звук, который девушка предпочла бы не слышать, но почему-то услышала.

– Оно питается магией? – догадалась она.

Воины еще радостнее закивали. Пропавший под пятном воин неслышно спустился сверху и ободряюще улыбнулся ей. Потом все стоявшие на площади стали друг за другом подниматься в небо. И вскоре на площади осталась одна Луна.

– Молодец, догадалась, – вновь прошелестел голос. – А теперь предупреди остальных.

Резко оглянувшись, девушка увидела Празета в развевающихся одеждах. Изображение было смазанным, будто кто-то потянул за край и вся картинка съехала в сторону. Через секунду он исчез.

– Просыпайся, а то всё съедят! Луна! Вставай, пока я не окатил тебя холодной водой. Мой нос чует, что на завтрак сегодня пудинг.

Девушка стремительно соскочила с кровати. Завернулась в халат и прямо босиком выбежала из спальни. Обескураженный хранитель метнулся следом:

– Я, конечно, переживаю, что нам не достанется, но не до такой же степени! Ты могла хотя бы умыться и одеться для приличия.

Не обращая на него внимания, девушка неслась вперед.

– Ты куда? – растерялся хранитель, который был совсем не рад утренней тренировке, да еще и на пустой желудок. – Обеденный зал в другой стороне.

Луна добежала до высокой двери и выскочила на балкон. Через секунду она обессиленно прислонилась к стене.

– Фу… Это был сон. Просто сон.

Площадь была заполнена жизнерадостными хозяйками, которые несли во дворец хлеб, молоко и яйца. Луна перевела дыхание и, резко развернувшись, столкнулась с Фиччиком.

– Ай! – завопил тот, потирая ушибленный нос. – Да что с тобой такое? Чего ты носишься как сумасшедшая?

– Ничего, Фиччик, – радостно пропела Луна. – Все хорошо, это сон. Мне уже снилось что-то похожее по ту сторону земли, но все объяснилось чрезмерным воображением и впечатлительностью. Так что не о чем переживать, пойдем одеваться и завтракать.

– Завтракать, – проворчал Фиччик. – После такой пробежки мне полагается двойная порция.

– А вот и наша девочка! – Нефелина поднялась из-за стола навстречу дочери, которая наконец-то привела себя в порядок и спустилась на завтрак.

Поцеловав маму, Луна заметила, что рядом с отцом сидит незнакомый человек. Точнее, даже человечек – таким он был маленьким, особенно по сравнению с могучим Александритом. При появлении Луны гость поспешно спрыгнул со слишком высокого для него стула и, протянув ей руку, почтительно склонился, заложив вторую за спину. Луна покраснела.

– Знакомься, Луна! Это наш новый старейшина Гилмар[20]20
  Гилмарит – нежно-голубой камень с зеленоватыми переливами. Достаточно редкий.


[Закрыть]. Он займет место Празета, – сказал отец.

Луна насторожилась. В ее сердце никто не мог занять место Празета.

– Нет-нет, на его место я ни в коем случае не претендую, – смешно приглаживая брови, проговорил человечек. – А вот поделиться своим опытом попробую, хотя до Празета мне далеко. Такие величайшие умы появляются раз в тысячелетие.

Луна с облегчением вздохнула, тут же почувствовав к Гилмару дружеское расположение.

Она чинно присела, приветствуя нового старейшину. После соблюдения церемоний все вернулись за стол, который в честь гостя был заставлен всевозможными угощениями. Недаром длинный нос Фиччика учуял что-то особенное. Такого завтрака в Манибионе еще не бывало!

В центре стола стояло блюдо с огромным пирогом, начиненным абрикосами и медом. От него исходил такой аромат, что Луна сглотнула слюну. Рядом возвышался фруктовый пудинг, украшенный взбитыми сливками и свежей вишней. В плетеной корзине лежали еще теплые сахарные булочки. Хранитель представил, как будет таять на них сливочное масло, и облизнулся. Кроме того, повара предложили овсянку с медом, яичницу с колбасками, теплое молоко, горячий хлеб, хрустящие гренки, несколько видов варенья и, конечно же, воздушные блинчики, за которые не только Фиччик, но и сама Луна были готовы отдать если не все, то многое. Вазочки с засахаренными фруктами, печеньем и конфетами дополняли композицию.

Фиччик, решивший, что непременно попробует все угощения, вспоминал, остался ли у него сироп кориункулиса обыкновенного. Или опять придется мучиться от вздутиков – так хранитель называл последствия своего обжорства. Часто после очередной обильной трапезы Фиччик валялся на своей любимой подушке и клялся, что с завтрашнего дня сядет на диету.

– Больше никаких плюшек! Эти вздутики вновь терзают мой молодой растущий организм!

Но приходило завтра и приносило новые вкусности, перед которыми невозможно было устоять.

Так и не вспомнив, есть ли у него сиропчик от вздутиков, Фиччик первым приступил к трапезе, ловко орудуя миниатюрными столовыми приборами, сделанными специально для хранителей.

Тем временем Луна исподтишка разглядывала нового старейшину. Гилмар выглядел очень смешно и прекрасно знал об этом. Поймав взгляд девушки, он скорчил такую гримасу, что Луна с трудом сдержала смех. Это совершенно не вязалось с его почтенным возрастом. Весело глянув на покрасневшую Луну, Гилмар погладил свои густые брови, больше похожие на усы. Брови эти были совершенно удивительные. Они занимали чуть ли не половину лба и почти полностью скрывали маленькие глаза Гилмара, небесно-голубые, как у всех уроженцев Кристаллиума.

Волосы нового старейшины, ставшие каштановыми после того, как у него открылся дар целителя, не утратили воздушной непослушности и жили своей жизнью. Гилмару удавалось справиться с ними единственным способом: подстричь почти под корень. В сочетании с лохматыми бровями это смотрелось так смешно, что даже самые стойкие не могли сдержаться.

В довершение всего у Гилмара были совершенно фантастические оттопыренные уши.

Поначалу новый старейшина производил впечатление чудаковатого старика, но уже через несколько минут становилось понятно, что перед вами человек выдающегося ума и магнетического обаяния. Во время разговора с ним собеседник быстро забывал и о его бровях, и об ушах, и даже о сумасшедшей шевелюре.

Луна была моментально очарована. Ей уже не приходило в голову называть Гилмара «человечком» даже про себя. Пришедший в середине завтрака Эгирин тоже смотрел на нового старейшину открыв рот и явно собирался задать тому несколько миллионов вопросов, но его опередила Луна.

– Может, это не очень уместно, но я хотела бы рассказать свой сон. После того как меня загипнотизировали, я пообещала себе, что больше не буду игнорировать разные странности.

– Конечно, рассказывай! – воскликнул Алекс. – Мы все внимательно слушаем.

– Мне приснился Празет.

При этих словах родители Луны вздрогнули, а Гилмар задумчиво подпер щеку рукой.

– Он разговаривал со мной так, будто не мог говорить, произносил слова по буквам. А потом исчез, словно его изображение стерли.

– Я могу это объяснить так, – проговорил Александрит. – После назначения Гилмара Празет наконец-то смог уйти в мир забвения. До этого он продолжал присматривать за нами. Сегодня утром манибианцы выбрали нового старейшину. И Празет, видимо, приходил к тебе попрощаться. Ты же была его любимицей.

– Боюсь, он приходил не только за этим, – внутренне поежившись, сказала Луна.

Она начала рассказывать свой сон, стараясь не упустить ни одной детали. Все сосредоточенно слушали. Закончив, девушка зябко повела плечами, стараясь избавиться от навалившегося ощущения неизбежности.

Родители молчали, поэтому Гилмар, пригладив брови, произнес:

– Сдается мне, люди на площади – это души защитников Драгомира, погибших в четырнадцатилетней войне. И раз они явились в сон Луны, то, видимо, нужно готовиться к чему-то серьезному.

– Ей уже снился подобный сон, – возразила Нефелина, которая, как и любой житель Драгомира, боялась, что их хрупкий мир рухнет и с таким трудом налаженная жизнь вновь покатится под ноги разрушительной войны.

Она быстро пересказала Гилмару кошмар Луны про свадьбу и черную слизь, который та видела еще по ту сторону земли.

– Но ничего такого не было. Ни на свадьбе, ни после. Скорее всего, детские воспоминания о рассказах Аниты и тревога за нас всех сплелись в такой страшный сон.

Гилмар сосредоточенно выслушал Нефелину и нахмурился.

– А с чего вы взяли, что девочка видела именно вашу свадьбу?

Алекс заметно растерялся:

– Наверное, потому что мы были главными действующими лицами этого сна.

– Разумеется. Вы же самые близкие для нее люди. А церемония с колесницами, когда правители совершают круг почета на лошадях, проводится на многих праздниках. На дне рождения Драгомира, например. Или при подведении итогов поединков. Так что, вполне возможно, это был сон не о прошлом, а о будущем.

Алекс кивнул, признавая правоту старейшины.

– Значит, и новый сон может быть предупреждением. Нужно рассказать остальным правителям, – решил он. – Завтра же соберем военный совет. Эгирин, передашь приглашение деду?

– Конечно, – отозвался тот и сочувственно посмотрел на Луну.

– Ну что же, будем готовы к неожиданностям, – вздохнул Алекс. – Хотя мы и так не расслаблялись. Ведь черные книги и их хранитель исчезли. А Празет однажды уже помог Луне, подсказав, как выбраться из межпортального коридора. Правда, она так и не поняла, во сне это было или наяву. Но не важно. Не будем забывать об этом.

В тяжелом молчании все встали из-за стола. Эгирин, видя, что Луна совсем сникла, пригласил ее прогуляться по саду. Девушка с радостью согласилась.

В саду задиристая Чиру тут же принялась подбивать Фиччика на разные соревнования. Она всегда предлагала что-то, в чем одерживала верх, и доводила того до бешенства, а сама громко хохотала. Например, скоростное поедание орехов. Чиру успевала нащелкать добрый десяток, пока Фиччик, предпочитавший плюшки, разгрызал один. Когда же он предлагал посоревноваться в скорости поедания выпечки, отказывалась, объясняя это заботой о фигуре. На эти слова Фиччик неизменно фыркал. Съедать по несколько стаканов орехов в день! О какой фигуре может идти речь? Из-за этого он был несколько раз укушен вспыльчивой Чиру.

На сей раз хранительница затеяла состязание по зависанию в воздухе. Фиччик согласился. Он думал, что они будут на равных, ведь у обоих перепончатые крылья, которые позволяют замечательно планировать. Но и тут Чиру обманула его. Когда Фиччик спрыгнул с дерева, то сразу понял – его дела плохи. Отяжелевший после плотного завтрака живот тянул к земле. Не помогли даже суетливые взмахи крыльев. Победа вновь досталась Чиру. Надувшийся Фиччик полетел догонять Луну и Эгирина, которые ушли уже довольно далеко.

Они остановились под старым дубом, повидавшим несколько поколений драгомирцев на своем веку. Солнце поднялось уже высоко, и небосвод был бездонно-прозрачен. Дуб, увидев молодых людей, тряхнул ветвями, приказывая гомонящим птицам замолчать. Опыт подсказывал ему, что сейчас будет что-то интересное. Потом он тихонько цыкнул на ветер, который резвился в его листьях, чтобы и тот перестал шуметь. Вся природа, настроившись на любовные признания, замерла в ожидании.

Неожиданно для себя Эгирин взял Луну за руку. Она была холодной и ощутимо дрожала.

– Все еще переживаешь из-за сна? – участливо спросил он.

– Не то слово. Такое чувство, что произойдет нечто ужасное.

– Да. Пока книги не уничтожены, не видать Драгомиру покоя, – кивнул Эгирин. – Они так и будут искать себе проводников, чтобы поглощать жизни людей.

Дуб разочарованно вздохнул. Он-то надеялся на нежные признания, а тут… Дерево зашуршало листвой, надеясь настроить пару на романтический лад. Но молодые люди не обратили на это никакого внимания.

Луна была настолько встревожена, что даже не чувствовала тепло рук Эгирина, пытавшегося согреть ее ледяные пальцы. Не замечала она и его внимательных глаз, смотревших на нее с состраданием и с чем-то еще, отчего в другой момент она бы вспыхнула и заволновалась.

Но сейчас Луна не видела ничего, полностью отдавшись своей тревоге. А Эгирину так хотелось прижать ее к груди, защитить, успокоить.

Дуб еще сильнее заволновался.

«Хватит стоять столбом! – раздраженно подумал он. – Давай уже обними ее».

Но Эгирин не сдвинулся с места.

Разозлившись, дуб стукнул недогадливого юношу веткой по макушке.

– Ой, – тот от неожиданности отпустил руку Луны.

Травинки, цветы, птицы и бабочки горько вздохнули. Шанс подсмотреть красивую сказку исчез.

«Во всем виноват нетактичный дуб. Деревяшка, одним словом», – непочтительно подумали они.

Очарование было разрушено, юноша с девушкой молча побрели прочь.

Тут Луна запоздало сообразила, что все это время Эгирин держал ее за руку, и вспыхнула – к огромному удовольствию тайных наблюдателей. Она одновременно смутилась и огорчилась, что упустила такой редкий момент откровенности и тепла. Осмелев, она сама взяла Эгирина за руку, и они пошли к лаборатории, где и разошлись.

Эгирин не сразу зашел внутрь. Он еще долго смотрел вслед Луне. В своем легком одеянии и с развевающимися белыми волосами она казалась ветром, который ворвался в его душу.

Но Эгирин боялся признаться в этом даже самому себе. Ведь он был уверен, что недостоин ее.

«Это любовь», – восторженно подумали притаившиеся зрители и зашуршали кто листьями, кто лепестками, кто крыльями.