Текст книги "Хроники Драгомира. Книга 3. Среди осколков"

Часть вторая

1

Драгомир лихорадило. Прошло два месяца, настала пора экзаменов, и выпускники не спали уже несколько ночей подряд.

Сдавать требовалось три предмета: драгомирский язык, цифрологию и дароведение. При этом выпускник тянул только один билет, где был указан магический опыт или эксперимент, с которым ему предстояло работать.

На экзамене по драгомирскому языку следовало описать этот опыт, соблюдая все правила орфографии и пунктуации. Причем сухое перечисление ингредиентов и этапов проведения не приветствовалось и могло даже лишить доступа к поединкам. Чем интереснее выходил текст, тем выше были баллы, и ученики старались как могли. Кто-то сочинял поэму, рифмуя последовательность действий, у кого-то получался настоящий детектив, в котором неизвестный злодей похищал важный ингредиент, и ученик, выступающий в роли главного героя, успешно разоблачал его и спасал опыт, от успеха которого зависел весь мир. А кто-то писал любовный роман, где герой должен был выполнить магический опыт, чтобы спасти любимую.

Следующим экзаменом была цифрология, включавшая в себя математику, химию, физику, биологию, а также магические предметы, различавшиеся по петрамиумам: отвароведение – для Смарагдиуса, невесомологию – для Кристаллиума, металловедение – для Гарнетуса, океанологию – для Сафайрина.

Выпускник должен был привести все расчеты и формулы, на которых базировался опыт. Смарагдианцы писали химические формулы для получения раствора или математические пропорции для составления удобрений. Кристаллианцы чертили схемы колебательных вращений для создания вихря. Огненные ученики разрабатывали траектории полета сфер, а также работали с формулами для получения сплавов. Сафайрианцы должны были знать все виды течений и уметь рассчитывать их скорость.

Эта часть была самой ответственной. Ведь если в расчеты закрадется ошибка, то следующий экзамен будет автоматически провален, поскольку на дароведении требовалось показать этот опыт. Если же все было сделано верно, то выпускника ждали успех и торжественное вручение допуска к поединкам.

Вариантов было великое множество, поэтому юным драгомирцам требовались все их знания и умения, накопленные за годы учебы.

Сложнее всего приходилось драгомирцам, открывшим в себе дар целителя, так как они сдавали двойные экзамены.

Все друзья Луны в эти дни были непривычно бледны и собранны. Девушка поневоле заразилась их волнением.

Но больше всех переживал Аметрин. Ему просто жизненно необходимы были наивысшие оценки. С отцом он так и не разговаривал. Все два месяца, отведенные на подготовку, они лишь сухо здоровались по утрам. А вечером, когда Аметрин ложился спать, Гиацинта еще не было дома.

Пиритти с Пироппо попытались вмешаться и объяснить отцу, как важны поединки, но тот и слушать ничего не захотел, чем еще сильнее настроил мальчишек против себя. Старый Галит тоже пробовал помирить Гиацинта с детьми. Но в ответ получил лишь указание не лезть не в свое дело. Поняв, что разговаривать с Гиацинтом бесполезно, родные стали тайком помогать Аметрину. Даже дядя Рутил показал ему несколько опытов, сохранив все занятия в строжайшем секрете.

И вот первый день настал. Все выпускники собрались в зале советов Манибиона.

Войдя в зал одной из первых, Луна, которой после долгих уговоров разрешили поприсутствовать на экзамене, ахнула. Зал советов всегда удивлял ее своими превращениями. С утра он был похож на прохладный лес, к вечеру пылал, словно гигантский костер, но сегодня превзошел самого себя. Оставаясь таким же снаружи, внутри он стал в несколько раз больше и теперь представлял собой огромный учебный класс с ровными рядами парт и стульев. Казалось, у зала нет стен, настолько большим он был. У окон вместо круглого стола для заседаний теперь стояла большая трибуна, где расселись директора школ и правители петрамиумов. Пока Луна приходила в себя от удивления, зал постепенно заполнился выпускниками.

Александрит встал, откашлялся и начал речь:

– Вот и пришло время дверям наших школ распахнуться и выпустить во взрослую жизнь талантливых и умных учеников. Сейчас наши помощники пройдут между рядами и дадут вам вытянуть билет. Слушайте свою интуицию. Да поможет вам сила камней Драгомира, да поможет вам Эссантия! Удачи!

Выпускники хором поблагодарили правителя и сосредоточились. Луна, которой досталось место на самом краешке трибуны, пыталась разглядеть среди выпускников своих друзей. Всех рассадили по петрамиумам, и среди огненного ряда она никак не могла отыскать Аметрина. Все выпускники Гарнетуса сидели выпрямив спины, и огонь их волос пылал одним большим костром. Зато Эгирина она увидела сразу. Он сидел среди смарагдианцев, и его каштановая шевелюра заметно выделялась в их зеленом море. За спиной Эгирина Луна заметила Оникса. Он был смертельно бледен от волнения, но всеми силами старался не выдавать своего беспокойства. Сильвину с Виоланой Луна нашла, потому что Криолина сделала им замечание за не умолкавшую даже на экзамене болтовню. Кианит сидел на первой парте своего ряда и выглядел абсолютно спокойным. Было видно, что он нацелен на победу.

«Где же Аметрин?» – заволновалась Луна.

Она вновь пробежала взглядом по огненному ряду, пытаясь найти знакомое лицо, и похолодела. Она была почти уверена, что Аметрина здесь нет. Тем временем преподаватели уже достали пухлые конверты с билетами. Луна взяла себя в руки и еще раз медленно осмотрела каждого выпускника Гарнетуса. Нет, Аметрина среди них точно не было. Перепугавшись, она наклонилась к Фиччику и тихо зашептала что-то ему на ухо.

Фиччик внимательно выслушал ее, с чуть слышным звуком уменьшился до размера муравья и выскользнул из зала. Никто не заметил перевоплощения хранителя, кроме Эгирина. Поймав его тревожный взгляд, Луна знаками показала ему, чтобы не отвлекался.

Фиччик отправился на поиски Сентарии. Облетев почти все помещения дворца, он совсем выбился из сил, о чем потом неоднократно рассказывал, как всегда, беспардонно преувеличивая. И только под конец решил заглянуть в обеденный зал. Знаменитый нос на сей раз подвел своего хозяина. Надо было сразу начинать отсюда, а не метаться по библиотекам да выставочным залам. Все были именно здесь. И Сентария, и Пиритти с Пироппо, и Галит.

Фиччик подлетел к ним и завопил:

– Аметрина нет в зале!

– Как нет? – воскликнула Сентария. – Я своими глазами видела, как он отправился на экзамен.

– Значит, он туда не дошел. Кто-то перехватил его на пути, – торопливо предположил Фиччик.

– Это может быть только отец, – хмуро заявил Пироппо. – Только он мог хотеть, чтобы Аметрин не попал на экзамены.

– Что ты такое говоришь, внучок? – возразил Галит. – Кто будет мешать собственному ребенку сдавать выпускные экзамены? Ведь тогда Аметрин не будет считаться выпускником и ни один мастер не возьмет его к себе.

Старый воин так разволновался, что его усы затряслись.

– Больше некому, – решительно сказал Пироппо. – Кстати, я видел сегодня во дворце противную физиономию Карнеола. Я еще удивился, что он тут. Ведь у него нет детей-выпускников.

– Но что же делать? Если Аметрин не явится на экзамен, то он сможет его сдать только на следующий год и будет считаться второгодником. Это навсегда лишит его права участвовать в поединках, – Сентария чуть не плакала.

– Я позову Гелиодора, – решил Фиччик.

Он превратился в крохотного Фиччи и молниеносно юркнул обратно в экзаменационный зал. Сев на ухо огненному правителю, он быстро-быстро заговорил. Гелиодор от неожиданности чуть не прихлопнул хранителя, приняв за муху, но бдительная Луна вовремя схватила его за рукав. Выслушав Фиччи, Гелиодор помрачнел и шепнул пару слов Александриту. Тот приподнял брови и, секунду подумав, кивнул. Гелиодор тихонько встал, насколько это было возможно при его росте и габаритах, и, провожаемый недоуменными взглядами выпускников и правителей, вышел из зала.

Александрит написал что-то на листке бумаги и протянул его Криолине. Та, прочитав, удивленно взглянула на Алекса. На листке было написано: «У нас неприятности, необходимо потянуть время». Криолина передала бумажку Варисциту и встала. Стул громко заскрипел, и все взоры устремились на нее. Криолина очаровательно улыбнулась.

– Дорогие мои! Я тут подумала: а почему напутственную речь говорит только правитель Манибиона? Чем я хуже? – она вопросительно оглядела зал.

Ошарашенные выпускники, забыв о своем волнении, смотрели на нее во все глаза. Улыбнувшись еще шире, Криолина выплыла из-за трибуны. Именно выплыла, не касаясь пола, но при этом не взлетая высоко. Такой фокус не удавался почти никому. Заставить своенравный ветер послушно стлаться у ног могли только правительница Кристаллиума и старейшина Турмалина.

– А ведь мне тоже есть что вам сказать! – невозмутимо продолжала она, наслаждаясь произведенным впечатлением.

А впечатлились не только жители других петрамиумов. Юные кристаллианцы тоже сидели открыв рты. Они даже больше других оценили уровень мастерства их правительницы.

По-прежнему не касаясь пола, Криолина поплыла по огромному залу.

– Я хочу немного рассказать об истории этих экзаменов. Волшебные школы существуют в Драгомире испокон веков. Но раньше выпускных экзаменов не было, и поединков тоже. Ребенок просто оканчивал школу, получал итоговые баллы и шел подмастерьем к своему учителю, который обучал его взрослой профессии. Но все мы помним темные времена, когда власть в Драгомире захватили колдуны. Наш мир тогда получил тяжелейшую рану, и понадобилось много лет, чтобы залечить ее. После этого Эссантия решила, что отныне каждый должен заслужить право пользоваться магией. Так появились экзамены и поединки, во время которых Эссантия понимает, кому можно доверить высшее волшебство. Помните об этом, когда будете сдавать экзамен. Эссантия смотрит на вас.

Пока Криолина тянула время, рассказывая об истории экзаменов, Фиччик, превратившись в Лунфича, летел в Гарнетус. На его спине сидели Сентария и Пиритти. Пироппо чуть не расплакался, узнав, что Лунфич не поднимет троих, но вовремя вспомнил, что он уже почти мужчина, и, сдержав слезы, сел на Огонька впереди Гелиодора. Они спешили на выручку к Аметрину.

Луна скрепя сердце осталась в зале, где шел экзамен, поскольку Александрит счел, что исчезновение с трибуны не только Гелиодора, но и Луны будет выглядеть подозрительно. Она сидела как на иголках и почти не слушала Криолину, которая заканчивала одну историю и тут же начинала новую, изо всех сил отвлекая выпускников и преподавателей.

Когда Гелиодор узнал, что во дворце Манибиона видели Карнеола, он предположил, как могли развиваться события. Видимо, Аметрина выманили с экзамена под предлогом того, что с кем-то из его близких, оставшихся дома, случилось несчастье.

Они быстро добрались до Гарнетуса. Лунфич обогнал Огонька, и Сентария уже отчаянно барабанила в окна и закрытые двери дома-гриба, принадлежащего семье Аметрина. Но внутри царила тишина.

– Странно, мы никогда не запираем, – удивился Пиритти. – Сейчас найду запасной ключ. Мама его где-то здесь прячет.

Он принялся шарить в горшке с цветком, висевшем над крыльцом.

– Кстати, а где она сама? – запоздало спохватился он. – Она никогда не уходила по утрам, тем более закрыв на замок. Ага! Нашел!

– Открывай быстрее! – воскликнула Сентария.

Дрожащими руками вставив ключ в замочную скважину, Пиритти с трудом отпер дверь. Замком давно не пользовались, и он проржавел. Вбежав в дом, они тут же услышали глухие удары.

– Подпол, – мгновенно сообразил Пиритти.

Когда они с Сентарией влетели в кухню, стук усилился, и до них донеслись слова:

– Помогите! Я заперт!

– Аметрин! – закричала Сентария. – Мы здесь! Сейчас мы выпустим тебя.

Пиритти изо всех сил потянул круглое кольцо, привинченное к крышке люка, ведущего в подпол.

– Ищи замок! – прокричал Аметрин. – Отец закрыл меня на ключ, иначе я бы сам давно выбрался.

Присмотревшись, они действительно увидели в люке замочную скважину.

– Ничего себе, – присвистнул Пиритти, – я и не знал, что тут есть замок.

– А его и не было, – отозвался Аметрин. – Он его вчера поставил. Видимо, чтобы удержать меня. Ищи что-нибудь, чем можно открыть. Внизу, кроме банок, нет ничего. Мы с Лиссой уже всё обшарили.

Пиритти кинулся в кладовую и притащил ящик с инструментами.

– Сейчас-сейчас! Мы вас вытащим!

Он попытался просунуть отвертку в замочную скважину. В этот момент на кухню вошел Гелиодор.

– Наконец-то! – всплеснула руками Сентария. – Мы не можем его открыть!

– Как это не можем? – обиделся Пиритти. – Дай мне немного времени, и я справлюсь!

– Извини, дружок, – пробасил Гелиодор. – Чего-чего, а времени у нас точно нет. Эх, разрази огонь мою бороду!

Он вцепился в кольцо и вырвал крышку люка вместе с новеньким замком и старыми, но еще верно служившими петлями.

Перепачканный Аметрин, прижимая к себе испуганную хранительницу, выскочил из погреба.

– Бежим! – прокричал он.

– Бегом ты точно никуда не успеешь, – возразил Гелиодор. – Летите с Сентарией на Лунфиче. Братьев я потом привезу. Мы пока тут наведем порядок, поставим всё на место…

Он не успел договорить, а Сентария с Аметрином уже унеслись.

Пироппо, который понял, что ему опять не судьба полетать на Лунфиче, уже хотел начать жаловаться на судьбу, но важность экзаменов для старшего брата заглушила это желание, и он послушно остался «заметать следы». Он понимал, что поездка правителя с двумя мальчишками и так будет комичной. А если в седле вместо него будет восседать тощая Сентария с ее косичками, то впору будет складывать легенды про самую странную компанию, собравшуюся на спине одного выносливого коня. Поэтому Пироппо смирился и позволил себе лишь вздохнуть. В конце концов, уничтожать улики – это тоже важная миссия, да и ехать в седле с обожаемым правителем – необыкновенная честь.

Лунфич, понимая серьезность происходящего, летел, как еще никогда не летал. Сентария крепко обхватила руками Аметрина. Разговаривать на такой скорости было невозможно, поэтому она молча прижималась щекой к его спине и слушала, как быстро бьется его сердце.

2

Криолина схватила с трибуны стакан и, уже не заботясь о производимом впечатлении, начала жадно пить.

«Где же Гелиодор?» – с тревогой думала она.

Еще немного, и гордая правительница Кристаллиума станет посмешищем в глазах всех драгомирцев. Конечно, она могла давать напутствие выпускникам, но не второй же час подряд.

Ей на помощь пришел Варисцит. Он встал и тоже принялся рассказывать о важности экзаменов. Выпускники нетерпеливо заерзали и стали удивленно переглядываться. Вскоре знаменитое водное красноречие начало изменять Варисциту Все слова уже были сказаны, и ему оставалось только повторять их вновь и вновь, рискуя прослыть выжившим из ума чудаком.

Варисцит растерянным взглядом обвел собравшихся. В этот момент в углу приоткрылась дверца, через которую прислуга вносила кушанья во время торжественных мероприятий. В зал неслышной тенью проскользнул Аметрин. Варисцит с непередаваемым облегчением закончил свою речь и сел на место.

Тем временем маленький Фиччи сел на ухо Александриту и быстро доложил обстановку. Потом, спрятавшись за спины правителей, превратился в Фиччика и как ни в чем не бывало устроился на плече Луны. Его хитрая мордочка лучилась самодовольством. Еще бы! Он в одиночку смог провернуть такую операцию! И навсегда завоевал уважение Лиссы. Хранительница Аметрина кидала на Фиччика восхищенные взгляды.

Хранитель был уверен, что не только Лисса, но и Аметрин с Сентарией никогда не забудут этот полет. Когда Лунфич приземлился возле дворца, Аметрин с трудом слез с его спины, а у Сентарии так дрожали ноги, что она чуть не упала. Тогда юноша подхватил ее на руки и бережно отнес в обеденный зал, где их ждал Галит.

Старый воин быстро провел внука в зал советов по служебному ходу, чтобы не привлекать внимания.

И вот наконец Александрит объявил начало экзамена. Уже успевшие смертельно заскучать от долгих речей помощники, только что окончившие первый класс, встрепенулись и понесли по рядам подносы со свитками, путаясь в слишком длинных мантиях.

Свитки были перевязаны лентами и запечатаны сургучом, чтобы никто не смог подсмотреть задание. Выпускники дрожащими руками разбирали их и сжимали во вспотевших ладонях, ожидая, пока малыши обойдут всех.

Когда каждый получил свиток, Александрит разрешил открыть их. Раздался дружный хруст сургучных печатей, судорожный шелест бумаги и коллективный вздох, у кого-то радостный, у кого-то печальный.

Аметрин поднял сияющий взгляд. Словно в награду за все мучения, ему достался магический опыт, который он знал назубок. Всего-то нужно было провести огненный шар по лабиринту с препятствиями, рассчитав траекторию так, чтобы тот добрался до конечной точки. Это умение необходимо любому огненному воину, чтобы, не подвергая себя риску, выманить противника из засады.

Аметрин быстро стал писать историю о злодее, который засел в укрепленном бункере и удерживает в плену двух красавиц. Пленницы кого-то подозрительно напоминали.

Одна была храбрая и ловко управлялась с мечом, вторая – умная, гордая и острая на язык. Герой Аметрина дождался, пока злодей уйдет в дальнюю комнату бункера, где хранились запасы еды. И запустил огненный шар. Шар полетел, аккуратно огибая деревья, заборы и стены, проник через приоткрытое окно и поразил злодея. Герой освободил красавиц и еще долго купался в лучах славы.

Аметрин перечитал и поморщился. Выходило похоже на слюнявый роман. Но что поделаешь. Чем больше художественного вымысла, переплетенного с правдой, тем выше баллы.

Четыре часа, отведенные на сочинение, пролетели незаметно. Аметрин даже не увидел, как вернулся Гелиодор и принялся что-то вполголоса рассказывать правителям.

Сдавая работу, Аметрин столкнулся с сияющим Эгирином. Он тоже вытянул отличный билет – описать, а потом и вырастить самое красивое и нелепое растение Драгомира. Недолго думая, Эгирин выбрал Целовальник гостеприимный, который действительно был красивым, но абсолютно бесполезным цветком, только и умевшим, что целоваться да затаскивать к себе в бутон.

Эгирин написал сочинение об ученом, который допустил ошибку при разведении целовальника, случайно добавив семена колючего репейника. Получившееся у него растение вряд ли можно было назвать гостеприимным. Оно не выпускало людей, которых утаскивало к себе, прочно удерживая их острыми колючками. Герой Эгирина спас всех пленников цветка, заодно разъяснив ученому его ошибку.

Эгирин перечитал и скривился, совсем как Аметрин. Сюжет, где главный злодей – это цветок, пусть и колючий, казался ему не сильно героическим. Впрочем, у него еще будет возможность продемонстрировать свои таланты на других экзаменах.

Друзья положили сочинения в шкатулку запечатанную временными чарами, и направились к выходу. Но у двери Аметрина остановил Александрит.

– Не спеши! Нам нужно многое обсудить, – сказал правитель.

Аметрин вспомнил утреннее происшествие и сник. Предстоял нелегкий разговор. Когда зал опустел, в нем остались только Аметрин и правители. Даже Луне не разрешили присутствовать. Она неохотно вышла, решив, что потом все равно выведает у друга все, что тут происходило.

Бледный Аметрин сел напротив правителей.

– У нас к тебе несколько вопросов, – начал Гелиодор.

– Понимаю, – вздохнул Аметрин. – Извините меня! Я не хотел причинять столько хлопот.

– Охотно верим! Но все же хотелось бы услышать пояснения. Из путаных рассказов твоих братьев я мало что понял. Твой отец не хочет, чтобы ты участвовал в поединках?

Аметрин сжал кулаки и кивнул.

– Но почему? – удивился огненный правитель. – Он сам когда-то готовился к ним как одержимый.

– Готовился. И до сих пор не простил своего поражения.

– Поражения? Но он занял третье место!

– Для него это было поражением. С тех пор отец считает, что поединки… – Аметрин замялся, подбирая более мягкие слова, – не совсем справедливые.

– Что за бред? – воскликнула Криолина. – Поединки устраивает Эссантия, а мы лишь выполняем ее распоряжения!

Александрит взглядом попросил ее не горячиться.

– Ладно, этот вопрос мы зададим твоему отцу. А ты расскажи, как вышло, что ты оказался заперт в погребе.

Аметрин глубоко вздохнул и постарался изложить все без эмоций, оставив только факты:

– Я прибыл в Манибион одним из первых. Распорядителей экзаменов еще не было. Я вошел в зал и сел, чтобы немного успокоиться. И тут ко мне подбежал Карнеол и сказал, что дома случилась беда. Мама упала в подпол и сильно разбилась. Он побоялся ее трогать, опасаясь, что она сломала позвоночник, поэтому помчался в Манибион, чтобы вызвать целителей. И почему-то стал искать их в зале для экзаменов, где и наткнулся на меня. Я спросил Карнеола, где отец, и он ответил, что, разыскивая его, и пришел к нам домой.

– Какой кошмар! Это правда? – всполошилась Криолина.

– Нет, – печально покачал головой Аметрин. – Это оказалась ловушка. Но я, разумеется, бросился домой. Входная дверь была распахнута настежь. Я несколько раз позвал маму, никто не ответил. Я подумал, что она лежит без сознания в подполе, и полез вниз, чтобы проверить. Когда я спрыгнул с последней ступеньки, люк захлопнулся, и в замочной скважине повернулся ключ. Пока я соображал, что произошло, раздался голос отца. Он объяснил, что сделал это для моего блага, поскольку не хочет, чтобы я «позорился на поединках». Ничего не понимаю. Мне кажется, он совсем потерял голову. – Аметрин судорожно вздохнул. – С матерью все в порядке, она просто отправилась помогать соседям. Потом отец ушел. Я пытался выбраться. Но не нашел внизу даже гвоздя, чтобы вскрыть замок.

Аметрин замолчал. Молчали и правители. Они никогда не сталкивались с тем, чтобы отец лишал сына будущего из-за собственных подростковых обид. Все это выглядело очень странно.

Наконец Гелиодор заговорил:

– Не в наших правилах вмешиваться в личную жизнь людей, тем более в воспитание детей. Но в этой ситуации я считаю своим долгом помочь тебе, Аметрин. При этом так, чтобы не рассорить вас с отцом окончательно. Когда ты займешь призовое место в поединках – а я верю в тебя – Гиацинт пересмотрит свое отношение к ним и забудет детские обиды. Но для начала нужно сделать так, чтобы ты смог присутствовать на экзаменах. На оставшиеся два дня можно оставить тебя в Манибионе и придумать для твоего отца объяснение, не вызывающее подозрений.

Все задумались, и тут Криолина воскликнула:

– Давайте сделаем вид, что Аметрина выпустили братья, но слишком поздно, и он не успел на экзамены, из-за чего обиделся и ушел из дома. Не думаю, что Гиацинт, добившись своего, будет настаивать на его немедленном возвращении. Он же понимает, что нанес сыну глубокую рану, разрушив его мечты. Уверена, какое-то время Гиацинт не будет его трогать.

– Хорошая идея, – отозвался Алекс. – Но лучше отправить его в Смарагдиус, к Эгирину. Объяснить, почему он остался в Манибионе, будет сложнее. А так – все логично. Обиделся и ушел пожить к другу. Сардер, ты не возражаешь?

– С чего бы мне возражать? Так правда будет лучше. И когда Эгирин поедет на следующий экзамен, вряд ли у кого-то вызовет подозрения, что Аметрин, живущий у нас, отправится его поддержать.

– Нет! Я хочу прямо сейчас пойти к отцу и высказать все, что о нем думаю! – воскликнул Аметрин.

– Спички-свечки! Не горячись! – воскликнул Гелиодор. – Поссориться легко. Гораздо сложнее потом помириться и простить друг друга. После твоей победы отец перестанет думать о поединках всякую ерунду. И тогда конфликт пройдет сам по себе. А если ты поедешь домой сейчас и выскажешь то, что накипело, кто знает, какие меры предпримет Гиацинт, чтобы добиться своего. Он может просто не пустить тебя на второй экзамен.

– А если он потом не пустит меня на поединки?

– Эссантия сама отбирает участников, и если твоя заявка будет одобрена, то никто не сможет изменить решение души Драгомира.

Аметрин кивнул, признавая правоту Гелиодора. Он приказал себе успокоиться и быть рассудительным, а главное – взрослым. Если ради поединков надо сделать вид, что он смирился с волей отца, он готов на это. К тому же погостить у Эгирина – это так здорово. Было еще кое-что, из-за чего он так обрадовался возможности провести пару дней в Смарагдиусе. Точнее – кое-кто. Но Аметрин поспешно отогнал от себя эти мысли.

План огненного правителя сработал. Когда Гиацинт вернулся домой, его встретили Пиритти и Пироппо. Они рассказали, что, не дождавшись Аметрина с экзамена, вернулись домой и почему-то обнаружили брата в погребе. Им стало жаль брата, и они выпустили его, за что просят прощения.

Гиацинт неожиданно рассмеялся.

– И правильно сделали! Молодцы. Я на это и рассчитывал. Не держать же его здесь целую вечность. Кстати, а где он? Наверное, зол на меня? Ну ничего! Когда он увидит, кто победит в состязаниях, то поймет, что я прав, и простит меня. Своим упрямством он не оставил мне выбора.

Мальчишки, внутренне подготовившиеся к головомойке, на короткий миг засомневались: а правильно ли сделали, что выпустили брата? Может, отец прав? Но авторитет правителей и родных, стоявших на стороне Аметрина, перевесил.

– Кстати, а где Аметрин? Надо с ним помириться, – по-прежнему широко улыбаясь, спросил Гиацинт.

– Пап, тут такое дело, – начал Пироппо.

– Он сильно расстроился, – подхватил Пиритти.

– И ушел…

– Куда ушел? – не понял Гиацинт.

– Сказал, что поживет пару дней у Эгирина. Раз сам не может сдавать экзамены, так хотя бы поддержит друга.

Мальчишки замерли. Это было самое слабое место в плане. Вдруг отец решит поехать за Аметрином и насильно вернуть его домой? Но, к их облегчению, Гиацинт кивнул:

– Ладно, он имеет право злиться. Пусть немного остынет.